Страница:
«Свет. Ненавижу вспоминать о собственной гибели», – подумал он, и эта мысль раскаленным углем пронзила мозг. Уголек, который разгорался все ярче и ярче. Он помнил все эти смерти, не одну, а очень многие. Он-помнил-как-умирал.
«Игрушка, тебе плохо?» – Туон подъехала ближе и вглядывалась в его лицо. Ее большие глаза были наполнены беспокойством. – «Ты стал бледнее луны».
«Я в порядке, как ключевая вода», – пробормотал он. Она была очень близко. Если бы он наклонил голову, то легко мог ее поцеловать, но он не шелохнулся. Он не мог. Он размышлял так яростно, что на движения сил уже не оставалось. Каким-то образом, Свет знает каким, Илфинн собрали все эти воспоминания, которые запихнули в его голову, но как им удалось собрать воспоминания погибших? Эти люди погибли в этом мире – мире людей. Он был уверен, что они никогда не выходили из тер’ангриала в виде искривленного дверного проема на эту сторону, даже на пару минут. То, что случилось с ним ему очень не нравилось. Возможно, они создавали своего рода связь со всеми, кто когда-либо входил в тер’ангриал, что позволяло им сохранять все воспоминания человека до последнего мгновения его смерти. В некоторых своих воспоминаниях он помнил себя пожилым и седым, в других был на пару лет постарше, чем сейчас, но никогда не помнил ни детства, ни юношества. Что было довольно странно, если они набили его голову случайными обрывками чужих воспоминаний, которые им были больше не нужны или бесполезны? У них должны были быть причины, чтобы собрать их в одну кучу и выдать ему. Нет, он просто пытается отвертеться от ответа, куда его это ведет. Чтоб ему сгореть, проклятые лисицы засели прямо в его голове! Выходит так. Это единственное объяснение, которое имело какой-то смысл.
«Похоже, тебя мутит», – с легкой гримасой Туон отвела бритву подальше. – «У кого в труппе есть травы? Я немного в них разбираюсь».
«Говорю тебе – я в полном порядке», – на самом деле, его действительно выворачивало наизнанку. Лисы в голове это в тысячу раз хуже, чем кости, как бы те не грохотали. Интересно, Илфинн могут видеть сквозь его глаза? Он сомневался, что кто-либо из Айз Седай смогли бы ему помочь, даже если он им доверится и снимет медальон с лисьей головой. Ничего не поделаешь. Придется смириться и продолжать с этим жить. Он мысленно застонал.
На полном скаку к ним подлетела Селюсия, быстро обглядев его и Туон, словно соображая, что они тут делали, пока оставались наедине. Догоняя их, она задержалась, предоставив им немного времени. Что ж, это обнадеживало. – «В следующий раз ты поедешь на этом кротком животном, а я – на твоем мерине», – сказала она Мэту. – «Верховная Леди, люди из тех фургонов последовали за нами с собаками. Они идут пешком, но скоро будут здесь. Собаки не лаяли».
«Значит, это обученные сторожевые псы», – заключила Туон, подобрав поводья. – «Верхом мы легко от них уйдем».
«В этом нет необходимости, и смысла», – заметил Мэт. Этого следовало ожидать. – «Эти люди – Лудильщики, Туата’ан. Они ни для кого не представляют никакой угрозы. Они не стали бы сражаться, даже если бы от этого зависела их собственная жизнь. И это не преувеличение, а истинная правда. Но они видели как вы рванули от меня прочь, и им показалось, что вы убегаете, а я вас преследую. Теперь, когда собаки взяли наш след, Лудильщики, если потребуется, дойдут до самого цирка, чтобы удостовериться, что вас обоих не похитили или как-то вам навредили. Нужно идти навстречу, чтобы избежать неприятностей и сэкономить время». – Он думал не о времени Лудильщиков. Люка ничуть не побеспокоила бы задержка отъезда из-за каких-то Лудильщиков, а вот его – да.
Селюсия нахмурилась и посмотрела на него с негодованием, ее пальцы бешено замелькали. – «Игрушка сегодня раскомандовался, Селюсия. Я позволяю ему немного покомандовать, чтобы увидеть, как это у него получается». – Вот проклятье!
Они на рысях отправились обратно, на сей раз объезжая по пути поваленные деревья, хотя время от времени Туон брала поводья, словно хотела перемахнуть через преграду, но затем хитро улыбалась Мэту. Они ехали не долго, когда им на встречу из-за деревьев следом за парящими над землей, словно огромные бабочки, псами вышли Лудильщики – около пяти десятков мужчин и женщин в разноцветной одежде странных сочетаний. На мужчинах могли быть полосатый кафтан в красную и синюю полоску и желтые мешковатые штаны, заправленные в сапоги до колен, или фиолетовая куртка с такими же штанами, или хуже. На некоторых женщинах были платья с таким количеством цветных полос, сколько было на свете цветов, и даже таких оттенков, о существовании которых Мэт и не подозревал. А на других были блузы с юбками в столь же диких сочетаниях, как кафтаны и штаны у мужчин. У большей части их имелись шали, что также добавляло толпе пестроты. Все, кроме седого мужчины, который управлял головным фургоном, были средних лет. Должно быть это был Ищущий, предводитель каравана. Мэт спешился, спустя мгновение Туон и Селюсия последовали его примеру.
Лудильщики остановились, отозвав собак. Псы прижались к земле, вывалив языки, и люди стали медленно приближаться. Ни у кого не было ничего даже отдаленно напоминавшее палку, и хотя у Мэта на первый взгляд не было никакого оружия, они очень осторожно к нему присматривались. Мужчины собирались перед ним, а женщины окружили Туон и Селюсию. В этом не было никакой угрозы, просто их разделили, чтобы Лудильщицы могли расспросить женщин. Внезапно ему в голову пришла мысль, что Туон может счесть это прекрасной игрой и заявить, что он ей надоедал. И они с Селюсией смогут уехать, пока он будет разбираться с Лудильщиками, которые обступили его так плотно, что он не смог бы забраться в седло Типуна. Они вроде ничего не делали, но если он не будет пробиваться наружу силой, то они смогли бы продержать его в течение пары часов, чтобы дать возможность женщинам «убежать».
Седой поклонился, прижав сложенные руки к груди. – «Мир вам и вашим спутникам, милорд. Простите, если мы вмешиваемся, но мы боялись, что наши собаки могли напугать лошадей ваших леди».
Мэт ответил таким же поклоном. – «Вечный мир вам и вашим Людям, Ищущий. Лошади леди не испугались. Женщины… время от времени бывают импульсивными». – О чем беседовали женщины? Он пытался услышать, но их голоса сливались в единый тихий гомон.
«Милорду что-то известно о Людях?» – Ищущий был удивлен и имел на то полное право. Туата’ан держались обособленно и избегали поселений крупнее средних размеров деревни. И они редко сталкивались с кем-нибудь, носящим шелковый кафтан.
«Немного, – ответил Мэт. Очень немного. В его воспоминаниях он встречался с Лудильщиками, но сам никогда не разговаривал с ними прежде. О чем же беседовали женщины? – «Вы не ответите на вопрос? За последние несколько дней я встретил больше ваших караванов, чем можно представить, и все они направлялись в Эбу Дар. В чем причина?»
Мужчина заколебался, покосившись в сторону женщин. Они увлеченно болтали, и он должно быть тоже удивлялся, почему их беседа так затянулась. В конце концов, чтобы ответить да, я нуждаюсь в помощи или нет, требуется всего несколько мгновений. – «Все из-за этих людей – Шончан, милорд», – сказал он наконец. – «Среди Людей прошел слух, что там, где правят Шончан, там правосудие одинаково для всех. В иных же местах… Вы понимаете, милорд?»
Мэт понял. Как и актеры, Лудильщики повсюду были чужаками, и что хуже, чужаками с незаслуженно плохой репутацией воров, хотя воровали они не чаще, чем кто-либо другой, и с заслуженной репутацией сманивающих молодежь присоединиться к ним. А вершиной всего было то, что Лудильщики были не в состоянии оказать сопротивление, если кто-то хотел их ограбить или прогнать. – «Будь осторожен, Ищущий. У их защиты высокая цена, а некоторые законы довольно жестоки. Знаешь, как они поступают с женщинами способными направлять?»
«Спасибо за предупреждение, милорд», – спокойно ответил мужчина, – «но среди нас немногие женщины начинают направлять, а если начинают, то мы как обычно отправляем их в Тар Валон».
Внезапно, женщины захохотали, гром и молния! Ищущий явно расслабился. Если женщины смеются, значит Мэт не убийца и насильник, и не станет прорываться сквозь его людей чтобы скрыться. Что касается Мэта, то он нахмурился. Этот смех ему почему-то не понравился.
Лудильщики ушли после долгих извинений со стороны Ищущего за беспокойство, а их женщины продолжали оглядываться назад и хихикать, прикрыв рты ладошками. Мужчины пытались выведать у них причину их веселья, но те лишь качали головами. И снова оглядывались назад, улыбаясь.
«Что вы им наговорили?» – кисло поинтересовался Мэт.
«О, это – не твое дело, не так ли, Игрушка?» – ответила Туон, а Селюсия рассмеялась. О, она чуть не задыхалась от проклятого хохота. Он решил, что лучше ему не знать. Женщины очень любят втыкать свои шпильки в мужчин.
Глава 9
«Игрушка, тебе плохо?» – Туон подъехала ближе и вглядывалась в его лицо. Ее большие глаза были наполнены беспокойством. – «Ты стал бледнее луны».
«Я в порядке, как ключевая вода», – пробормотал он. Она была очень близко. Если бы он наклонил голову, то легко мог ее поцеловать, но он не шелохнулся. Он не мог. Он размышлял так яростно, что на движения сил уже не оставалось. Каким-то образом, Свет знает каким, Илфинн собрали все эти воспоминания, которые запихнули в его голову, но как им удалось собрать воспоминания погибших? Эти люди погибли в этом мире – мире людей. Он был уверен, что они никогда не выходили из тер’ангриала в виде искривленного дверного проема на эту сторону, даже на пару минут. То, что случилось с ним ему очень не нравилось. Возможно, они создавали своего рода связь со всеми, кто когда-либо входил в тер’ангриал, что позволяло им сохранять все воспоминания человека до последнего мгновения его смерти. В некоторых своих воспоминаниях он помнил себя пожилым и седым, в других был на пару лет постарше, чем сейчас, но никогда не помнил ни детства, ни юношества. Что было довольно странно, если они набили его голову случайными обрывками чужих воспоминаний, которые им были больше не нужны или бесполезны? У них должны были быть причины, чтобы собрать их в одну кучу и выдать ему. Нет, он просто пытается отвертеться от ответа, куда его это ведет. Чтоб ему сгореть, проклятые лисицы засели прямо в его голове! Выходит так. Это единственное объяснение, которое имело какой-то смысл.
«Похоже, тебя мутит», – с легкой гримасой Туон отвела бритву подальше. – «У кого в труппе есть травы? Я немного в них разбираюсь».
«Говорю тебе – я в полном порядке», – на самом деле, его действительно выворачивало наизнанку. Лисы в голове это в тысячу раз хуже, чем кости, как бы те не грохотали. Интересно, Илфинн могут видеть сквозь его глаза? Он сомневался, что кто-либо из Айз Седай смогли бы ему помочь, даже если он им доверится и снимет медальон с лисьей головой. Ничего не поделаешь. Придется смириться и продолжать с этим жить. Он мысленно застонал.
На полном скаку к ним подлетела Селюсия, быстро обглядев его и Туон, словно соображая, что они тут делали, пока оставались наедине. Догоняя их, она задержалась, предоставив им немного времени. Что ж, это обнадеживало. – «В следующий раз ты поедешь на этом кротком животном, а я – на твоем мерине», – сказала она Мэту. – «Верховная Леди, люди из тех фургонов последовали за нами с собаками. Они идут пешком, но скоро будут здесь. Собаки не лаяли».
«Значит, это обученные сторожевые псы», – заключила Туон, подобрав поводья. – «Верхом мы легко от них уйдем».
«В этом нет необходимости, и смысла», – заметил Мэт. Этого следовало ожидать. – «Эти люди – Лудильщики, Туата’ан. Они ни для кого не представляют никакой угрозы. Они не стали бы сражаться, даже если бы от этого зависела их собственная жизнь. И это не преувеличение, а истинная правда. Но они видели как вы рванули от меня прочь, и им показалось, что вы убегаете, а я вас преследую. Теперь, когда собаки взяли наш след, Лудильщики, если потребуется, дойдут до самого цирка, чтобы удостовериться, что вас обоих не похитили или как-то вам навредили. Нужно идти навстречу, чтобы избежать неприятностей и сэкономить время». – Он думал не о времени Лудильщиков. Люка ничуть не побеспокоила бы задержка отъезда из-за каких-то Лудильщиков, а вот его – да.
Селюсия нахмурилась и посмотрела на него с негодованием, ее пальцы бешено замелькали. – «Игрушка сегодня раскомандовался, Селюсия. Я позволяю ему немного покомандовать, чтобы увидеть, как это у него получается». – Вот проклятье!
Они на рысях отправились обратно, на сей раз объезжая по пути поваленные деревья, хотя время от времени Туон брала поводья, словно хотела перемахнуть через преграду, но затем хитро улыбалась Мэту. Они ехали не долго, когда им на встречу из-за деревьев следом за парящими над землей, словно огромные бабочки, псами вышли Лудильщики – около пяти десятков мужчин и женщин в разноцветной одежде странных сочетаний. На мужчинах могли быть полосатый кафтан в красную и синюю полоску и желтые мешковатые штаны, заправленные в сапоги до колен, или фиолетовая куртка с такими же штанами, или хуже. На некоторых женщинах были платья с таким количеством цветных полос, сколько было на свете цветов, и даже таких оттенков, о существовании которых Мэт и не подозревал. А на других были блузы с юбками в столь же диких сочетаниях, как кафтаны и штаны у мужчин. У большей части их имелись шали, что также добавляло толпе пестроты. Все, кроме седого мужчины, который управлял головным фургоном, были средних лет. Должно быть это был Ищущий, предводитель каравана. Мэт спешился, спустя мгновение Туон и Селюсия последовали его примеру.
Лудильщики остановились, отозвав собак. Псы прижались к земле, вывалив языки, и люди стали медленно приближаться. Ни у кого не было ничего даже отдаленно напоминавшее палку, и хотя у Мэта на первый взгляд не было никакого оружия, они очень осторожно к нему присматривались. Мужчины собирались перед ним, а женщины окружили Туон и Селюсию. В этом не было никакой угрозы, просто их разделили, чтобы Лудильщицы могли расспросить женщин. Внезапно ему в голову пришла мысль, что Туон может счесть это прекрасной игрой и заявить, что он ей надоедал. И они с Селюсией смогут уехать, пока он будет разбираться с Лудильщиками, которые обступили его так плотно, что он не смог бы забраться в седло Типуна. Они вроде ничего не делали, но если он не будет пробиваться наружу силой, то они смогли бы продержать его в течение пары часов, чтобы дать возможность женщинам «убежать».
Седой поклонился, прижав сложенные руки к груди. – «Мир вам и вашим спутникам, милорд. Простите, если мы вмешиваемся, но мы боялись, что наши собаки могли напугать лошадей ваших леди».
Мэт ответил таким же поклоном. – «Вечный мир вам и вашим Людям, Ищущий. Лошади леди не испугались. Женщины… время от времени бывают импульсивными». – О чем беседовали женщины? Он пытался услышать, но их голоса сливались в единый тихий гомон.
«Милорду что-то известно о Людях?» – Ищущий был удивлен и имел на то полное право. Туата’ан держались обособленно и избегали поселений крупнее средних размеров деревни. И они редко сталкивались с кем-нибудь, носящим шелковый кафтан.
«Немного, – ответил Мэт. Очень немного. В его воспоминаниях он встречался с Лудильщиками, но сам никогда не разговаривал с ними прежде. О чем же беседовали женщины? – «Вы не ответите на вопрос? За последние несколько дней я встретил больше ваших караванов, чем можно представить, и все они направлялись в Эбу Дар. В чем причина?»
Мужчина заколебался, покосившись в сторону женщин. Они увлеченно болтали, и он должно быть тоже удивлялся, почему их беседа так затянулась. В конце концов, чтобы ответить да, я нуждаюсь в помощи или нет, требуется всего несколько мгновений. – «Все из-за этих людей – Шончан, милорд», – сказал он наконец. – «Среди Людей прошел слух, что там, где правят Шончан, там правосудие одинаково для всех. В иных же местах… Вы понимаете, милорд?»
Мэт понял. Как и актеры, Лудильщики повсюду были чужаками, и что хуже, чужаками с незаслуженно плохой репутацией воров, хотя воровали они не чаще, чем кто-либо другой, и с заслуженной репутацией сманивающих молодежь присоединиться к ним. А вершиной всего было то, что Лудильщики были не в состоянии оказать сопротивление, если кто-то хотел их ограбить или прогнать. – «Будь осторожен, Ищущий. У их защиты высокая цена, а некоторые законы довольно жестоки. Знаешь, как они поступают с женщинами способными направлять?»
«Спасибо за предупреждение, милорд», – спокойно ответил мужчина, – «но среди нас немногие женщины начинают направлять, а если начинают, то мы как обычно отправляем их в Тар Валон».
Внезапно, женщины захохотали, гром и молния! Ищущий явно расслабился. Если женщины смеются, значит Мэт не убийца и насильник, и не станет прорываться сквозь его людей чтобы скрыться. Что касается Мэта, то он нахмурился. Этот смех ему почему-то не понравился.
Лудильщики ушли после долгих извинений со стороны Ищущего за беспокойство, а их женщины продолжали оглядываться назад и хихикать, прикрыв рты ладошками. Мужчины пытались выведать у них причину их веселья, но те лишь качали головами. И снова оглядывались назад, улыбаясь.
«Что вы им наговорили?» – кисло поинтересовался Мэт.
«О, это – не твое дело, не так ли, Игрушка?» – ответила Туон, а Селюсия рассмеялась. О, она чуть не задыхалась от проклятого хохота. Он решил, что лучше ему не знать. Женщины очень любят втыкать свои шпильки в мужчин.
Глава 9
Короткий путь
Конечно, Туон и Селюсия были не единственными женщинами, от которых у Мэта были одни неприятности. Порой ему казалось, что все его неприятности были из-за женщин, которые оставались для него загадкой, несмотря на то, что он все время пытался в них разобраться. Даже Эгинин внесла свою печальную лепту, хотя и меньшую, по сравнению с остальными.
«Я была права. Ты действительно думаешь, что сможешь на ней жениться», – растягивая слова, заявила она в ответ на его просьбу о помощи с Туон. Она и Домон, обнявшись, сидели на ступеньках фургона. Из трубки Домона поднималась струйка дыма. Было примерно середина утра прекрасного дня, и хотя стайка облачков намекала на возможность дождя чуть позже днем, артисты собирались на представление для жителей четырех небольших деревень, которые вместе приблизительно равнялись Рунниенскому Переезду. У Мэта не было никакого желания отправляться посмотреть. О, ему нравилось глядеть на представление акробатов, а особенно акробаток, но когда смотришь на жонглеров и пожирателей огня и прочих каждый день, даже на Майору с ее леопардами, то они становятся, ну, менее интересными, что ли, или даже обыденными. – «Не важно, что я думаю, Эгинин. Ты можешь рассказать все, что тебе о ней известно? Пытаться выведать что-либо у нее больше похоже на ловлю кролика голыми руками в колючем кустарнике и с завязанными глазами».
«Мое имя – Лильвин, Коутон. Не забудь на будущее», – сказала она тоном, больше подходящем для отдачи приказов на корабельной палубе. Ее глаза были похожи на два голубых молота. – «Зачем мне тебе помогать? Ты слишком высоко замахнулся – крот, мечтающий о солнце. Тебя казнят просто за одно упоминание желания на ней жениться. Это отвратительно. Кроме того, я теперь вне этого. Или, точнее, все теперь вне меня». – добавила она горько. Домон обнял ее одной рукой.
«Ну если тебя теперь это не касается, то почему ты так беспокоишься о том, что это отвратительно и что я собираюсь на ней жениться?» – Вот так. Теперь все сказано предельно ясно. Частично, по крайней мере.
Домон вытащил трубку изо рта и выдохнул кольцо дыма в лицо Мэта. – «Если она не желает тебе помогать, то оставь ее в покое». – Он выдал это таким же тоном капитана корабля.
Эгинин что-то пробормотала себе под нос. Кажется, она спорила сама с собой. Наконец, она покачала головой. – «Нет, Бэйл. Он прав. Если я плыву по течению, то мне нужно найти новое судно и новый курс. Я никогда не смогу вернуться в Шончан, поэтому надо обрубить концы и жить дальше».
Все, что ей было известно, было главным образом сплетни о Императорском семействе. Кажется, их жизнь была отгорожена от остальных высокой стеной, даже когда они выходили в свет, и за ее пределы вырывался лишь тихий шепот, но и этого было достаточно, чтобы у Мэта волосы встали дыбом. У его суженной были убиты брат и сестра? Что ж это за семейка такая, что родственники убивают друг дружку? Да хотя бы Благородные Шончан и их Императорская семья для начала. Половина ее родных была мертва – большинство убито, а возможно и все. Кое-что из того, что Эгинин-Лильвин рассказала было общеизвестно у Шончан, но это едва ли успокаивало. Туон с младенчества поднаторела в интригах, отлично умела обращаться с оружием и бороться голыми руками, и несмотря на серьезную охрану была готова защищать свою жизнь самостоятельно. Все Благородные были прирожденными лицемерами, умевшими скрывать свои намерения и амбиции. Перевес во власти среди Благородных постоянно смещался от одного к другому. Кто-то взлетал вверх, другой опускался вниз, и в Императорском семействе этот танец был только быстрее и опаснее. Императрица – при этом слове она добавила «Пусть живет она вечно» и оборвалась на полуслове перед тем, как продолжить. Императрица родила много детей, так как это был ее долг и так поступала каждая Императрица, чтобы среди тех, кто выживет остался самый сильный, тот и будет новым правителем после ее смерти. Это исключало возможность того, что на Хрустальный Трон поднимется кто-нибудь глупый или полный дурак. А Туон считали совсем не глупой. О, Свет! Женщина, предназначенная ему в жены, хуже чем Айз Седай и Страж вместе взятые! И, возможно, столь же опасна.
Он беседовал с Эгинин еще пару раз, пытаясь узнать как можно больше, при этом был достаточно осторожен и в лицо называл ее Лильвин, чтобы она не бросилась на него с ножом, но продолжал думать о ней как о Эгинин, но ее знание о Благородных было в основном поверхностным, а об Имперском дворе – по ее собственному замечанию – не намного лучше, чем у уличного пострела в Синдаре. В тот же день, что он подарил бритву Туон, он как раз проезжал рядом с фургоном Эгинин просто поболтать без всякой надежды узнать нечто новое. Перед этим он пытался сопровождать Туон и Селюсию, но они продолжали искоса на него поглядывать, переглядываться и хихикать. Над тем, что они наговорили Лудильщицам, без всякого сомнения. Никто кроме него не смог бы выдержать дольше.
«Умный ход, подарить эту кобылу», – сказала Эгинин, свешиваясь с козел фургона и оглядывая колонну. Домон был занят вожжами. Порой она пыталась сама, но править упряжкой было не ее призванием, не то, что кораблем. – «Как ты догадался?»
«О чем?» – переспросил он.
Она выпрямилась и поправила парик. Он понятия не имел, зачем она продолжает его носить. Ее собственные волосы были еще коротки, но не короче, чем у Селюсии. – «О придворных подарках. У Благородных так заведено, что если ты ухаживаешь за кем-то, кто выше тебя по положению, то необходимо подарить нечто необычное или очень редкое. А еще лучше, если тебе при этом удастся угадать с подарком и подарить что-то, что нравится другой стороне. А всем известно, что Верховная Леди обожает лошадей. И хорошо, что ты понимаешь, что ты ей не ровня. Пойми, все твои усилия напрасны. Я не понимаю, почему она до сих пор здесь, особенно после того, как ты перестал ее охранять, но ты же не думаешь, что она на самом деле произнесет свои слова. Она выйдет замуж во имя пользы Империи, а не потому, что какой-то бездельник вроде тебя подарил ей лошадь или обворожительно улыбался».
Мэт сжал челюсти, лишь бы не выругаться. Он понимает, что неровня? Не удивительно, что проклятые кости остановились. Теперь Туон позволит ему позабыть об этом только после дождичка в четверг. К гадалке не ходи.
И если Лильвин проклятая Шиплесс доставила ему несколько неприятных минут, то Айз Седай показали себя во всей красе. Айз Седай это умеют как никто другой. Он уже даже не ругал их за то, что они открыто шлялись по всем деревушкам и городкам, в которые они заезжали по пути, расспрашивая и делая еще Свет знает что. У него не было выбора, так как он не мог им помешать. Они заверили его, что будут осторожны, по крайней мере Теслин и Эдесина. Джолин же заявила, что глупо бояться за Айз Седай, так как они способны сами о себе позаботиться, да и вряд ли кто-то узнает, кто они на самом деле. Испытывая недостаток средств они вместо шелка купили в Джурадоре хорошей шерсти, и для них портнихи потрудились на славу, как и за золотые Мэта, поэтому они теперь могли гулять в хороших нарядах словно состоятельные купчихи с самоуверенным видом как прирожденные дворянки. Ни одна из них не могла пройти и пяти шагов без того чтобы окружающий мир начал обращать на нее внимание. А такие женщины, ведущие себя подобным образом, путешествующие вместе со странствующей труппой обязательно вызовут разные разговоры. Джолин хотя бы сняла свое кольцо Великого Змея. Две другие оставили свои на память Шончан. Если бы Мэт увидел эту штуку на руке Джолин, он бы разрыдался.
Больше он не получал отчетов об их действиях от бывших сул’дам. Джолин твердо держала Бетамин в своей руке, и высокая темноволосая дама бежала, когда та говорила ей «беги», и прыгала, если она ей говорила «лягушка». Эдесина тоже давала ей уроки, но Джолин, по какой-то причине, видела в Бетамин что-то личное. Она не была с ней резка, на сколько видел Мэт, даже после того удара по лицу, но могло показаться, что она готовит Бетамин отправить в Башню, а та отвечала ей своего рода благодарностью, изменив былую лояльность к Мэту. Что же до Ситы, то соломенноволосая женщина была так запугана Сестрами, что больше не смела за ними следить. Фактически, ее трясло при одном упоминании его поручения. Что было странно – Бетамин и Сита привыкли к шончанскому стилю обращения со способными направлять женщинами, и видели, что Айз Седай ничем не отличаются от остальных. Они были опасны без ошейника, как могут быть опасны собаки в умелых руках, а они все-таки являлись своего рода экспертами по обращению с такого рода опасными существами. Теперь же они поняли, что Айз Седай не какие-то там собаки. Это волки. И Сита с радостью ушла бы на ночлег куда-нибудь в другое место, если бы знала куда. И от госпожи Анан ему было известно, что каждый раз, когда Джолин или Эдесина учат Бетамин, шончанка руками закрывает глаза.
«Я уверена, она может видеть потоки», – заявила Сеталль. На его взгляд, ее голос звучал завистливо, если бы он не знал, что ей некому было завидовать. – «Она уже на полпути к тому, чтобы это признать, если бы не закрывала глаза. Но рано или поздно она прозреет и захочет тоже учиться». – Возможно, это и в самом деле зависть.
Он мог только пожелать Сите прозреть поскорее. Вторая ученица оставила бы Айз Седай меньше свободного времени, а ему было бы спокойнее. И дня не проходило, чтобы на очередной стоянке труппы Джолин с Эдесиной не оказывались где-нибудь поблизости за его спиной, выглядывая из-за края палатки или фургона. Ему не нужно было даже оборачиваться. Он и так знал, что они там. Обычно об этом, холодея, сообщал лисий медальон. Он не мог с уверенностью сказать, направляли ли они потоки на него, но то, что они направляли, вне всякого сомнения. Он не был уверен, кто из них нашел брешь в его защите, которую в свое время обнаружили Аделис и Вандене, которая состояла в том, что его можно поразить предметом, брошенным с помощью Силы. Однако, с недавних пор он не мог спокойно выйти из палатки чтобы в него не летели камни, а потом и другие вещи, горячие искры словно из-под кузнечного молота, которые заставили его попрыгать и от которых у него волосы встали дыбом. Он был уверен, что за всеми этими проделками стоит Джолин. Иначе по какой другой причине он ни разу не видел ее одну без Блэрика и Фена? А она улыбалась ему словно кот мышке.
Он размышлял, как бы отловить ее одну – либо так, либо самому пытаться прятаться – когда она и Теслин принялись кричать, от чего Эдесину как ветром сдуло из покрытого побелкой фургона, и Бетамин с Ситой вихрем выскочили наружу и застыли, раскрыв рот, уставившись на фургон. Желтая Сестра невозмутимо продолжила причесывать свои длинные темные волосы, поднимая их одной рукой, и расчесывая щеткой вниз другой. Заприметив Мэта она ему улыбнулась, не прекращая причесываться. Медальон стал холодным, и крик оборвался, словно его отрезало, как ножом.
Он так и не узнал, что произошло внутри за этим свитым с помощью Силы щитом. Теслин к нему неплохо относилась, но даже она на его вопрос ответила странным взглядом и молчанием. Это касалось только Айз Седай, а не его. Но чтобы не случилось, кидание камнями прекратилось, вместе с искрами. Он пытался поблагодарить Теслин, но она оставила попытку без внимания.
«Когда о чем-то нельзя говорить, об этом не говорят», – сказала она твердо. – «Для тебя это был отличный урок как вести себя с Сестрами, а я уверена, что твоя жизнь теперь крепко связана с Айз Седай, если до этого не была». Вот проклятье! Не нашла сказать ничего лучше.
Она никогда не распускала свои руки в сторону его тер’ангриала, чего нельзя было сказать на счет Джолин и Эдесины, даже после того памятного спора. Они пытались заставить его отдать его им каждый божий день. Эдесина преследовала его сама, а Джолин с помощью своих Стражей, с негодованием глядящих на него из-за ее плеча. Все тер’ангриалы законная собственность Белой Башни. Тер’ангриал требует тщательного изучения, особенно из-за тех странных свойств, которыми он обладает. Тер’ангриалы опасны, поэтому их нельзя оставлять в руках непосвященных. Никто из них не сказал «особенно в руках мужчины», но Джолин была на грани этого. Он уже начал волноваться, что Зеленая просто прикажет, Блэрик с Феном попросту отберут у него медальон силой. Эта парочка все еще подозревала, что он был причастен к тому, что с ней случилось, и судя по мрачным взглядам, бросаемым ими в его сторону, им нужен был малейший повод, чтобы постучать по нему, как по барабану.
«Это будет воровство», – менторским тоном заявила ему госпожа Анан, закутываясь в плащ. Солнечный свет тускнел и поднималась вечерняя прохлада. Они стояли возле фургона Туон, и он надеялся попасть внутрь вовремя, чтобы поспеть к ужину. Ноэл с Олвером были уже внутри. Сеталль, по всей видимости, шла в противоположном направлении чтобы навестить Айз Седай, как она частенько поступала. – «Закон Башни предельно ясен. Возможны довольно сильные… прения… по вопросу стоит ли возвращать вещь тебе, но я склонна думать, что это вряд ли произойдет. Однако, Джолин все равно будет серьезно наказана за кражу».
«Возможно, она считает, что вещь стоит того чтобы немного пострадать», – пробормотал он. У него заурчал живот. Блюдо из тушеных зябликов с луком, которое вчера Лопин с гордостью подал на обед, к ужасу тайренца оказалось испорчено, что означало, что у Мэта во рту с самого завтрака не было даже маковой росинки. – «Вы много чего знаете о Белой Башне».
«Что я знаю, лорд Мэт, это то, что ты сделал все возможные ошибки, какие только возможны при общении с Айз Седай, кроме, возможно, попытки убийства. И основная причина по которой я согласилась пойти с вами, а не с моим мужем, во всяком случае, половина причины, состоит в том, что я хочу помочь вам избежать других ошибок. По правде говоря, я даже не знаю, почему меня это так беспокоит, но я стараюсь, вот и все. Если ты позволишь мне направлять тебя, то они больше не будут тебе досаждать. Не стану обещать, насколько смогу восстановить твое положение, но я хочу попробовать».
Мэт покачал головой. Было только два способа общения с Айз Седай, чтобы не оказаться сожженным – позволить им поступать, как им вздумается, или держаться от них подальше. Он не мог позволить им действовать по первому варианту, и не мог позволить себе второй, поэтому нужно искать третий путь, и сомнительно, чтобы его можно было найти с помощью Сеталль. Ее совет в основном укладывался в первый вариант, хотя это и не было высказано вслух. Они обсуждали, как он мог бы приспособиться к обстоятельствам, но ни разу не обмолвились, как должны приспосабливаться Айз Седай. – «Половина причины? А какая друга…?» – он поперхнулся, словно получил удар в живот. – «Туон? Вы считаете, что мне нельзя доверить Туон?»
Госпожа Анан громко рассмеялась. – «Ты – пройдоха, лорд Мэт. Конечно, из некоторых пройдох могут получиться отличные мужья, если их немного пообтесать. Вот мой Джасфер тоже был пройдохой, каких свет не видывал, когда мы повстречались, но ты-то считаешь, что можешь отхватить кусочек тут, кусочек там, а затем потанцевать с другой».
«Больше не будет никаких танцев с другими», – хмуро покосившись в сторону фургона, ответил Мэт. В его голове перекатывались кости. – «Не для меня». – Он не был уверен, что теперь ему захочется потанцевать с кем-то другим, но даже если он захочет и пожелает это сделать, то совершенно точно будет пойман.
«Я была права. Ты действительно думаешь, что сможешь на ней жениться», – растягивая слова, заявила она в ответ на его просьбу о помощи с Туон. Она и Домон, обнявшись, сидели на ступеньках фургона. Из трубки Домона поднималась струйка дыма. Было примерно середина утра прекрасного дня, и хотя стайка облачков намекала на возможность дождя чуть позже днем, артисты собирались на представление для жителей четырех небольших деревень, которые вместе приблизительно равнялись Рунниенскому Переезду. У Мэта не было никакого желания отправляться посмотреть. О, ему нравилось глядеть на представление акробатов, а особенно акробаток, но когда смотришь на жонглеров и пожирателей огня и прочих каждый день, даже на Майору с ее леопардами, то они становятся, ну, менее интересными, что ли, или даже обыденными. – «Не важно, что я думаю, Эгинин. Ты можешь рассказать все, что тебе о ней известно? Пытаться выведать что-либо у нее больше похоже на ловлю кролика голыми руками в колючем кустарнике и с завязанными глазами».
«Мое имя – Лильвин, Коутон. Не забудь на будущее», – сказала она тоном, больше подходящем для отдачи приказов на корабельной палубе. Ее глаза были похожи на два голубых молота. – «Зачем мне тебе помогать? Ты слишком высоко замахнулся – крот, мечтающий о солнце. Тебя казнят просто за одно упоминание желания на ней жениться. Это отвратительно. Кроме того, я теперь вне этого. Или, точнее, все теперь вне меня». – добавила она горько. Домон обнял ее одной рукой.
«Ну если тебя теперь это не касается, то почему ты так беспокоишься о том, что это отвратительно и что я собираюсь на ней жениться?» – Вот так. Теперь все сказано предельно ясно. Частично, по крайней мере.
Домон вытащил трубку изо рта и выдохнул кольцо дыма в лицо Мэта. – «Если она не желает тебе помогать, то оставь ее в покое». – Он выдал это таким же тоном капитана корабля.
Эгинин что-то пробормотала себе под нос. Кажется, она спорила сама с собой. Наконец, она покачала головой. – «Нет, Бэйл. Он прав. Если я плыву по течению, то мне нужно найти новое судно и новый курс. Я никогда не смогу вернуться в Шончан, поэтому надо обрубить концы и жить дальше».
Все, что ей было известно, было главным образом сплетни о Императорском семействе. Кажется, их жизнь была отгорожена от остальных высокой стеной, даже когда они выходили в свет, и за ее пределы вырывался лишь тихий шепот, но и этого было достаточно, чтобы у Мэта волосы встали дыбом. У его суженной были убиты брат и сестра? Что ж это за семейка такая, что родственники убивают друг дружку? Да хотя бы Благородные Шончан и их Императорская семья для начала. Половина ее родных была мертва – большинство убито, а возможно и все. Кое-что из того, что Эгинин-Лильвин рассказала было общеизвестно у Шончан, но это едва ли успокаивало. Туон с младенчества поднаторела в интригах, отлично умела обращаться с оружием и бороться голыми руками, и несмотря на серьезную охрану была готова защищать свою жизнь самостоятельно. Все Благородные были прирожденными лицемерами, умевшими скрывать свои намерения и амбиции. Перевес во власти среди Благородных постоянно смещался от одного к другому. Кто-то взлетал вверх, другой опускался вниз, и в Императорском семействе этот танец был только быстрее и опаснее. Императрица – при этом слове она добавила «Пусть живет она вечно» и оборвалась на полуслове перед тем, как продолжить. Императрица родила много детей, так как это был ее долг и так поступала каждая Императрица, чтобы среди тех, кто выживет остался самый сильный, тот и будет новым правителем после ее смерти. Это исключало возможность того, что на Хрустальный Трон поднимется кто-нибудь глупый или полный дурак. А Туон считали совсем не глупой. О, Свет! Женщина, предназначенная ему в жены, хуже чем Айз Седай и Страж вместе взятые! И, возможно, столь же опасна.
Он беседовал с Эгинин еще пару раз, пытаясь узнать как можно больше, при этом был достаточно осторожен и в лицо называл ее Лильвин, чтобы она не бросилась на него с ножом, но продолжал думать о ней как о Эгинин, но ее знание о Благородных было в основном поверхностным, а об Имперском дворе – по ее собственному замечанию – не намного лучше, чем у уличного пострела в Синдаре. В тот же день, что он подарил бритву Туон, он как раз проезжал рядом с фургоном Эгинин просто поболтать без всякой надежды узнать нечто новое. Перед этим он пытался сопровождать Туон и Селюсию, но они продолжали искоса на него поглядывать, переглядываться и хихикать. Над тем, что они наговорили Лудильщицам, без всякого сомнения. Никто кроме него не смог бы выдержать дольше.
«Умный ход, подарить эту кобылу», – сказала Эгинин, свешиваясь с козел фургона и оглядывая колонну. Домон был занят вожжами. Порой она пыталась сама, но править упряжкой было не ее призванием, не то, что кораблем. – «Как ты догадался?»
«О чем?» – переспросил он.
Она выпрямилась и поправила парик. Он понятия не имел, зачем она продолжает его носить. Ее собственные волосы были еще коротки, но не короче, чем у Селюсии. – «О придворных подарках. У Благородных так заведено, что если ты ухаживаешь за кем-то, кто выше тебя по положению, то необходимо подарить нечто необычное или очень редкое. А еще лучше, если тебе при этом удастся угадать с подарком и подарить что-то, что нравится другой стороне. А всем известно, что Верховная Леди обожает лошадей. И хорошо, что ты понимаешь, что ты ей не ровня. Пойми, все твои усилия напрасны. Я не понимаю, почему она до сих пор здесь, особенно после того, как ты перестал ее охранять, но ты же не думаешь, что она на самом деле произнесет свои слова. Она выйдет замуж во имя пользы Империи, а не потому, что какой-то бездельник вроде тебя подарил ей лошадь или обворожительно улыбался».
Мэт сжал челюсти, лишь бы не выругаться. Он понимает, что неровня? Не удивительно, что проклятые кости остановились. Теперь Туон позволит ему позабыть об этом только после дождичка в четверг. К гадалке не ходи.
И если Лильвин проклятая Шиплесс доставила ему несколько неприятных минут, то Айз Седай показали себя во всей красе. Айз Седай это умеют как никто другой. Он уже даже не ругал их за то, что они открыто шлялись по всем деревушкам и городкам, в которые они заезжали по пути, расспрашивая и делая еще Свет знает что. У него не было выбора, так как он не мог им помешать. Они заверили его, что будут осторожны, по крайней мере Теслин и Эдесина. Джолин же заявила, что глупо бояться за Айз Седай, так как они способны сами о себе позаботиться, да и вряд ли кто-то узнает, кто они на самом деле. Испытывая недостаток средств они вместо шелка купили в Джурадоре хорошей шерсти, и для них портнихи потрудились на славу, как и за золотые Мэта, поэтому они теперь могли гулять в хороших нарядах словно состоятельные купчихи с самоуверенным видом как прирожденные дворянки. Ни одна из них не могла пройти и пяти шагов без того чтобы окружающий мир начал обращать на нее внимание. А такие женщины, ведущие себя подобным образом, путешествующие вместе со странствующей труппой обязательно вызовут разные разговоры. Джолин хотя бы сняла свое кольцо Великого Змея. Две другие оставили свои на память Шончан. Если бы Мэт увидел эту штуку на руке Джолин, он бы разрыдался.
Больше он не получал отчетов об их действиях от бывших сул’дам. Джолин твердо держала Бетамин в своей руке, и высокая темноволосая дама бежала, когда та говорила ей «беги», и прыгала, если она ей говорила «лягушка». Эдесина тоже давала ей уроки, но Джолин, по какой-то причине, видела в Бетамин что-то личное. Она не была с ней резка, на сколько видел Мэт, даже после того удара по лицу, но могло показаться, что она готовит Бетамин отправить в Башню, а та отвечала ей своего рода благодарностью, изменив былую лояльность к Мэту. Что же до Ситы, то соломенноволосая женщина была так запугана Сестрами, что больше не смела за ними следить. Фактически, ее трясло при одном упоминании его поручения. Что было странно – Бетамин и Сита привыкли к шончанскому стилю обращения со способными направлять женщинами, и видели, что Айз Седай ничем не отличаются от остальных. Они были опасны без ошейника, как могут быть опасны собаки в умелых руках, а они все-таки являлись своего рода экспертами по обращению с такого рода опасными существами. Теперь же они поняли, что Айз Седай не какие-то там собаки. Это волки. И Сита с радостью ушла бы на ночлег куда-нибудь в другое место, если бы знала куда. И от госпожи Анан ему было известно, что каждый раз, когда Джолин или Эдесина учат Бетамин, шончанка руками закрывает глаза.
«Я уверена, она может видеть потоки», – заявила Сеталль. На его взгляд, ее голос звучал завистливо, если бы он не знал, что ей некому было завидовать. – «Она уже на полпути к тому, чтобы это признать, если бы не закрывала глаза. Но рано или поздно она прозреет и захочет тоже учиться». – Возможно, это и в самом деле зависть.
Он мог только пожелать Сите прозреть поскорее. Вторая ученица оставила бы Айз Седай меньше свободного времени, а ему было бы спокойнее. И дня не проходило, чтобы на очередной стоянке труппы Джолин с Эдесиной не оказывались где-нибудь поблизости за его спиной, выглядывая из-за края палатки или фургона. Ему не нужно было даже оборачиваться. Он и так знал, что они там. Обычно об этом, холодея, сообщал лисий медальон. Он не мог с уверенностью сказать, направляли ли они потоки на него, но то, что они направляли, вне всякого сомнения. Он не был уверен, кто из них нашел брешь в его защите, которую в свое время обнаружили Аделис и Вандене, которая состояла в том, что его можно поразить предметом, брошенным с помощью Силы. Однако, с недавних пор он не мог спокойно выйти из палатки чтобы в него не летели камни, а потом и другие вещи, горячие искры словно из-под кузнечного молота, которые заставили его попрыгать и от которых у него волосы встали дыбом. Он был уверен, что за всеми этими проделками стоит Джолин. Иначе по какой другой причине он ни разу не видел ее одну без Блэрика и Фена? А она улыбалась ему словно кот мышке.
Он размышлял, как бы отловить ее одну – либо так, либо самому пытаться прятаться – когда она и Теслин принялись кричать, от чего Эдесину как ветром сдуло из покрытого побелкой фургона, и Бетамин с Ситой вихрем выскочили наружу и застыли, раскрыв рот, уставившись на фургон. Желтая Сестра невозмутимо продолжила причесывать свои длинные темные волосы, поднимая их одной рукой, и расчесывая щеткой вниз другой. Заприметив Мэта она ему улыбнулась, не прекращая причесываться. Медальон стал холодным, и крик оборвался, словно его отрезало, как ножом.
Он так и не узнал, что произошло внутри за этим свитым с помощью Силы щитом. Теслин к нему неплохо относилась, но даже она на его вопрос ответила странным взглядом и молчанием. Это касалось только Айз Седай, а не его. Но чтобы не случилось, кидание камнями прекратилось, вместе с искрами. Он пытался поблагодарить Теслин, но она оставила попытку без внимания.
«Когда о чем-то нельзя говорить, об этом не говорят», – сказала она твердо. – «Для тебя это был отличный урок как вести себя с Сестрами, а я уверена, что твоя жизнь теперь крепко связана с Айз Седай, если до этого не была». Вот проклятье! Не нашла сказать ничего лучше.
Она никогда не распускала свои руки в сторону его тер’ангриала, чего нельзя было сказать на счет Джолин и Эдесины, даже после того памятного спора. Они пытались заставить его отдать его им каждый божий день. Эдесина преследовала его сама, а Джолин с помощью своих Стражей, с негодованием глядящих на него из-за ее плеча. Все тер’ангриалы законная собственность Белой Башни. Тер’ангриал требует тщательного изучения, особенно из-за тех странных свойств, которыми он обладает. Тер’ангриалы опасны, поэтому их нельзя оставлять в руках непосвященных. Никто из них не сказал «особенно в руках мужчины», но Джолин была на грани этого. Он уже начал волноваться, что Зеленая просто прикажет, Блэрик с Феном попросту отберут у него медальон силой. Эта парочка все еще подозревала, что он был причастен к тому, что с ней случилось, и судя по мрачным взглядам, бросаемым ими в его сторону, им нужен был малейший повод, чтобы постучать по нему, как по барабану.
«Это будет воровство», – менторским тоном заявила ему госпожа Анан, закутываясь в плащ. Солнечный свет тускнел и поднималась вечерняя прохлада. Они стояли возле фургона Туон, и он надеялся попасть внутрь вовремя, чтобы поспеть к ужину. Ноэл с Олвером были уже внутри. Сеталль, по всей видимости, шла в противоположном направлении чтобы навестить Айз Седай, как она частенько поступала. – «Закон Башни предельно ясен. Возможны довольно сильные… прения… по вопросу стоит ли возвращать вещь тебе, но я склонна думать, что это вряд ли произойдет. Однако, Джолин все равно будет серьезно наказана за кражу».
«Возможно, она считает, что вещь стоит того чтобы немного пострадать», – пробормотал он. У него заурчал живот. Блюдо из тушеных зябликов с луком, которое вчера Лопин с гордостью подал на обед, к ужасу тайренца оказалось испорчено, что означало, что у Мэта во рту с самого завтрака не было даже маковой росинки. – «Вы много чего знаете о Белой Башне».
«Что я знаю, лорд Мэт, это то, что ты сделал все возможные ошибки, какие только возможны при общении с Айз Седай, кроме, возможно, попытки убийства. И основная причина по которой я согласилась пойти с вами, а не с моим мужем, во всяком случае, половина причины, состоит в том, что я хочу помочь вам избежать других ошибок. По правде говоря, я даже не знаю, почему меня это так беспокоит, но я стараюсь, вот и все. Если ты позволишь мне направлять тебя, то они больше не будут тебе досаждать. Не стану обещать, насколько смогу восстановить твое положение, но я хочу попробовать».
Мэт покачал головой. Было только два способа общения с Айз Седай, чтобы не оказаться сожженным – позволить им поступать, как им вздумается, или держаться от них подальше. Он не мог позволить им действовать по первому варианту, и не мог позволить себе второй, поэтому нужно искать третий путь, и сомнительно, чтобы его можно было найти с помощью Сеталль. Ее совет в основном укладывался в первый вариант, хотя это и не было высказано вслух. Они обсуждали, как он мог бы приспособиться к обстоятельствам, но ни разу не обмолвились, как должны приспосабливаться Айз Седай. – «Половина причины? А какая друга…?» – он поперхнулся, словно получил удар в живот. – «Туон? Вы считаете, что мне нельзя доверить Туон?»
Госпожа Анан громко рассмеялась. – «Ты – пройдоха, лорд Мэт. Конечно, из некоторых пройдох могут получиться отличные мужья, если их немного пообтесать. Вот мой Джасфер тоже был пройдохой, каких свет не видывал, когда мы повстречались, но ты-то считаешь, что можешь отхватить кусочек тут, кусочек там, а затем потанцевать с другой».
«Больше не будет никаких танцев с другими», – хмуро покосившись в сторону фургона, ответил Мэт. В его голове перекатывались кости. – «Не для меня». – Он не был уверен, что теперь ему захочется потанцевать с кем-то другим, но даже если он захочет и пожелает это сделать, то совершенно точно будет пойман.