Страница:
«Даже так?», – пробормотала она. – «О, да. Ты выбрал удачный вариант, чтобы разбить себе сердце».
«Все может быть, госпожа Анан, но на то у меня свои причины. Я должен попасть внутрь до того, как они все съедят». – он повернулся к ступенькам, но она поймала его за руку.
«Ты можешь мне показать? Я хочу только посмотреть».
Очевидно, что она имела в виду. Он поколебался, а затем выудил из-за пазухи кожаный шнурок, на котором свисал медальон. Он даже не мог объяснить почему так поступил. Он отказался даже показывать Джолин и Эдесине. Это была прекрасная вещица – серебряная лисья голова размером почти с его ладонь. Был виден только один глаз, и еще было достаточно светло, чтобы разглядеть что он был наполовину закрашен в виде древнего символа Айз Седай. Ее рука слегка дрожала, когда она провела пальцем по этому глазу. Она обещала только смотреть, но он ничего не сказал. Она глубоко вздохнула.
«Ты когда-то была Айз Седай», – спокойно заметил он, и ее рука замерла в воздухе.
Она быстро опомнилась, поэтому могло показаться, что он это все себе сам придумал. Она была величественной госпожой Сеталль Анан, хозяйкой гостиницы в Эбу Дар, с большими золотыми серьгами в виде колец в ушах, с брачным кинжалом на груди в глубоком декольте – образ столь же далекий от Айз Седай как луна от земли. – «Сестры считают, что я лгу, будто никогда не была в Башне. Они считают, что я была служанкой и наслушалась того, чего мне бы не следовало».
«Они не видели, как вы смотрите на это». – Он подкинул лисью голову в руке, перед тем как опустить ее обратно под рубашку. Она сделала вид, что она ее больше не волнует, и он постарался не заметить, насколько сильно все было наоборот.
Ее губы скривились в небольшую печальную улыбку, словно она уловила его мысли. – «Сестры заметили бы, если бы они пожелали», – констатировала она, словно рассуждала о погоде. – «но Айз Седай считают, что когда… кое-что… происходит, то женщина спокойно уберется восвояси и после этого тихо умрет. Я ушла, но Джасфер нашел меня, полумертвую от голода и болезни на улице Эбу Дар, и отвел меня к своей матери». – Она тихонько рассмеялась, как обычная женщина, рассказывающая историю своей встречи с будущим мужем. – «У него с детства привычка притаскивать домой всяких беспризорных щенков и котят. Теперь тебе известна одна из моих тайн, а я знаю кое-что из твоих. Будем держать их при себе?»
«А какие мои тайны тебе известны?» – осторожно попытался узнать он. Кое-какие из его тайн опасны для тех, кто их знает, а если тайна известна нескольким людям, то какая же это тайна?
Госпожа Анан покосилась на фургон. – «Эта девочка играет с тобой, как и ты с ней. Но ее игра совсем не такая, как у тебя. Она больше похожа на генерала, рассчитывающего предстоящее сражение, чем на женщину, за которой ухаживают. Если она узнает, что ты без ума от нее, то это даст ей преимущество, а я хочу чтобы у тебя был хотя бы шанс. Так должно быть всегда, если у женщины и мужчины есть немного ума. Ну, что – мы договорились?»
«Согласен», – ответил он горячо. – «мы договорились». – Он бы не удивился, если бы кости остановились, но они продолжали подпрыгивать и перекатываться.
Если бы зацикленность Сестер на его медальоне была его единственной проблемой, или их способность порождать всевозможные сплетни на каждой стоянке цирка, то он назвал бы свое путешествие вместе с Айз Седай сносно терпимым. Но к сожалению, после ухода из Джурадора им стало известно, что из себя представляет Туон. Не то, что она Дочь Девяти Лун, а то, что она – Верховная Леди. Иными словами, кто-то, кто имеет какую-то власть.
«Ты думаешь, я – дурак?» – запротестовал Люка, когда Мэт обвинил его в невоздержанности на язык. Он выпрямился во весь свой рост на фоне своего фургона – высокий парень полный негодования, готовый отстаивать свою невиновность и убивать взглядом. – «Это же тайна, которую я буду хранить пока не… ну… пока она не скажет, что я могу пользоваться ее защитной грамотой. А если я всем разболтаю то, что она пыталась скрыть, то в ней не будет никакого проку». – Но к концу его речи, его голос значительно потерял силу, и он на волосок отвел взгляд от глаз Мэта. Что и говорить, Люка любил хвастаться не меньше, чем любил золото. Возможно, он решил, что ничего страшного не случиться – не случится, как же! – если он расскажет Сестрам, и только сейчас до него дошло, какую кашу заварил.
А каша вышла великолепная, больше похожая на яму, кишащую змеями. С одной стороны Верховная Леди Туон, и с другой – Айз Седай, проявляющие решимость сломить ее сопротивление. И Теслин была в этом столь же твердой, как Джолин или Эдесина. Каждый день эти трое наведывались в фургон Туон, и подкатывались, когда она выходила на прогулку. Они без умолку твердили о перемириях, переговорах и соглашениях, пытались выяснить, какое она имеет отношение к лидерам вторжения, пытались убедить ее помочь в организации переговоров, чтобы прекратить кровопролитие. Они даже предложили свою помощь в организации ее освобождения и возвращения домой.
К сожалению для них, Туон видела в них не трех Айз Седай, представляющих Белую Башню, которая была самой могущественной силой на земле, даже после того как они с помощью портних избавились от тех рубищ, которые им смог достать Мэт. Нет, она видела двух беглых дамани и одну марат’дамани, не представляющих никакой пользы, пока их снова не обуздают. Это была ее дословная фраза. Если они пытались войти в ее фургон, она запирала дверь, а если им удавалось проникнуть в него раньше ее, то она просто уходила. Если они пытались ее зажать в угол или окружить, то она просто обходила их вокруг, словно пень в лесу. Такое впечатление, что они разговаривали сами с собой, а она отказывалась их слушать.
Любая Айз Седай, если захочет, может научить камни терпению, но все же они не привыкли к подобному обращению. Мэт видел, как их недовольство возрастало с каждым днем, как загорались глаза и играли желваки, более не расслабляясь, как пальцы вцеплялись в юбки, чтобы не вцепиться в горло Туон. Но все произошло скорее, чем он ожидал, и совсем не так, как представлялось в его кошмарах.
Следующей ночью после того как он подарил Туон бритву, он ужинал с ней и Селюсией. И конечно с Ноэлом и Олвером. Эта парочка проводила с Туон почти столько же времени, сколько и он. Лопин и Нерим со всеми почестями, словно они были во дворце, а не в тесной клетушке фургона, сервировали стол обычной для ранней весны едой. Там была постная баранина с горохом и репа, которая слишком долго лежала в чьем-то подвале. Еще было слишком рано для свежих овощей. И все же. Лопин приготовил под баранину перцовый соус, а Нерим нашел для приправы гарнира кедровые орехи в достаточном количестве. Их было вдоволь и довольно неплохие, поэтому блюдо вышло на славу, насколько это было возможно. Олвер ушел сразу после ужина, успев перед ним поиграть с Туон, и Мэт поменялся местами с Селюсией за игровым полем в камни. Ноэл тоже остался, несмотря на красноречивые взгляды в его сторону, неся какой-то вздор про Семь Башен погибшей Малкир, которые были даже выше знаменитых кайриенских, и выше всех в Шол Арбеле, городе десяти тысяч колоколов, и в Арафеле. И еще про все чудеса Приграничных королевств, про какие-то странные шпили, сделанные из хрусталя, который был крепче стали, и странную чашу из металла почти в сто шагов в диаметре, которая стояла на вершине холма и все такое прочее. Иногда он вставлял комментарии на счет игры Мэта: о том, что он прекрасно укрепился слева, и создал замечательную ловушку справа, как раз, когда Туон собиралась в нее попасться. Вот таким образом. Мэт ничего ему не говорил, поддерживая разговор с Туон, хотя ему пришлось не раз скрипеть зубами. Туон находила болтовню Ноэла забавной.
Он как раз изучал игровое поле, задаваясь вопросом, если у него шанс исправить положение, когда в фургон, словно надменные статуи, готовые попасть на пьедестал, вошли Джолин, Теслин и Эдесина – само воплощение спокойствия Айз Седай до кончиков ногтей. У Джолин на руке красовалось кольцо Великого Змея. Потеснив Селюсию, обдав ее надменным взглядом, когда она отошла в сторонку, они выстроились с другой стороны стола. Ноэл застыл на месте, запустив одну руку под полу кафтана, словно старый дурак решил, что от ножа в данной ситуации будет какой-то прок.
«Мы должны положить этому конец, Верховная Леди», – произнесла Джолин многозначительно игнорируя Мэта. Она требовала, а не просила, заявляла о том, что это будет, потому что так должно быть. – «Ваши люди принесли в наши земли войну, которой мы не видели с Войны Ста Лет, а возможно и начиная с Троллоковых войн. Тармон Гай’дон приближается, и эта война должна закончиться прежде, чем она принесет гибель всему миру. А угроза именно такая. Поэтому мы решили положить конец вашим уловкам. Вы доставите наше предложение тому, кто вами всеми командует. Между нами возможен мир, если вы вернетесь в свои земли за океаном, или вы встретите всю мощь Белой Башни, за которой последуют все страны, начиная от Приграничных королевств до Моря Штормов. Престол Амерлин вероятно уже собирает против вас армии. Я уже слышала слухи об огромной армии Приграничников дальше на юг, и остальные армии, вероятно, на подходе. Лучше закончить все без большого кровопролития. Этим вы предотвратите гибель своих людей и поможете принести мир».
Мэт не мог видеть реакцию Эдесины, но Теслин при этих словах моргнула. Для Айз Седай это было равноценно открывшемуся рту. Возможно, это было не совсем тоже самое, что она ожидала от речи Джолин. Что же до него самого, то он тихонько застонал. Джолин не была Серой, которые были настоящими жонглерами в области переговоров, это точно. При этом, несмотря на его присутствие, спутала его планы, нащупав короткий путь, чтобы отправить Туон обратно.
Но Туон сложила руки на коленях под столом и выпрямилась, глядя прямо сквозь Айз Седай. Ее лицо стало таким же строгим, как иногда при разговорах с ним. – «Селюсия», – произнесла она спокойно.
Пройдя за спиной у Теслин соломенноволосая женщина нагнулась, чтобы достать что-то из-под одеяла за спиной Мэта. Едва она выпрямилась, как события понеслись во всю прыть. Раздался щелчок, и Теслин закричала, вцепившись руками в горло. Лисья голова на груди моментально превратилась в лед, голова Джолин с недоверием на лице повернулась в сторону Красной. Эдесина повернулась и бросилась к двери, которая оставалась полуоткрыта, но тут же захлопнулась. Прямо перед носом Блэрика и Фена, которые уже грохотали сапогами по ступенькам лестницы фургона. Эдесина дернулась и застыла, вытянувшись, руки были прижаты к бокам, а юбки к ногам невидимыми путами. Все это произошло в одно мгновение, Селюсия еще не до конца успела распрямиться. Она нагнулась к кровати, на которой сидел Ноэл и, выпрямившись, застегнула ошейник второго ай’дам на шее Джолин. Мэт разглядел, что именно Теслин сжимала обеими руками. Она не пыталась его снять, просто держалась за него так, что костяшки пальцев побелели. Узкое лицо Красной было само отчаяние, ее глаза были напуганы и молили о пощаде. Джолин восстановила обычное для Айз Седай спокойствие, но не прикоснулась к охватившему горло сегментированному ошейнику.
«Если вы думаете, что сможете», – начала она, затем внезапно оборвалась на полуслове, и ее рот захлопнулся. В ее глазах читался гнев.
«Как видишь, ай’дам можно использовать для наказания, хотя это редко требуется», – Туон встала, и на каждой руке у нее оказалось по браслету, поводки от которых прятались под одеялами на кроватях. Как во имя Света она умудрилась их разыскать?
«Нет, Драгоценная», – сказал Мэт, – «Ты обещала не вредить моим спутникам». – Возможно, это была не самая светлая мысль воспользоваться этим именем в данных обстоятельствах. – «До сих пор ты держала свое слово. Не отступай от него и теперь».
«Я обещала не сеять среди них разногласия, Игрушка», – сказала она жестко, – «И в любом случае, мне предельно ясно, что эти трое – не твои спутники». – Крохотная сдвижная дверца, служившая для переговоров с возницей и для подачи ему пищи, открылась с громким стуком. Она оглянулась через плечо, и дверца столь же громко закрылась. Снаружи раздались проклятия, и в дверь изо всех сил заколотили.
«Ай’дам можно также использовать, чтобы давать наслаждение, как великую награду», – продолжила Туон, глядя на Джолин, не обращая внимание на стук за спиной.
Рот Джолин приоткрылся, глаза расширились. Она закачалась на ногах, схватившись, чтобы не упасть, обеими руками за веревки, на которых висел стол. Если что-то с ней и произошло, то она смогла это скрыть. Выпрямившись, она один раз расправила юбки, но, возможно, это ничего не значило. На лицо было полное самообладание Айз Седай. Эдесина, оглядываясь через плечо, тоже держалась спокойно, несмотря на то, что на ней теперь был третий ай’дам, но лицо стало серым. Теслин тихо плакала, ее плечи дрожали, слезы стекали вниз по щекам.
Ноэл был готов сделать что-то ужасно глупое. Мэт пнул его ногой под столом, и когда старик впился в него взглядом, он в ответ покачал головой. Ноэл стал еще мрачнее, но вытащил руку из-под полы и откинулся назад на стену фургона. Не сводя с него глаз. Ну и пусть смотрит. Ножи здесь бесполезны, но слова могут помочь. И лучше бы все и закончилось словами.
«Послушай», – начал Мэт. – «Если ты подумаешь, то увидишь сотню причин, по которым это не сработает. Свет, да ты и сама можешь научиться направлять. Это известие ничего не меняет? Ты же от них не так уж и отличаешься». – С таким же успехом он мог превратиться в дым и улететь восвояси. Она не придала его словам никакого значения.
«Попробуй обнять саидар», – произнесла она, растягивая слова, пристально глядя на Джолин. Ее голос по сравнению со взглядом был довольно мягок, но все же она ожидала полного повиновения. Повиновения? Да она была похожа на проклятого леопарда, который командует тремя козами. И что странно, это был очень красивый леопард. Такой красивый, но готовый в момент растерзать его своими когтями вмести с тремя этими глупыми козами. Что ж, он уже сталкивался пару раз с леопардами лицом к лицу, и это был его собственный опыт. Встречая леопарда, он испытывал особое волнительное чувство. – «Продолжай», – добавила она, – «ты знаешь, что щит пропал». – Джолин слегка втянула в себя воздух, и Туон кивнула. – «Хорошо. Ты впервые повиновалась. И ты научилась, что не можешь коснуться Силы самостоятельно, пока я не одела браслет и того не пожелала. Но теперь я желаю, чтобы ты удерживала Силу, и ты повинуешься, хотя и не пыталась обнять Источник сама». – Глаза Джолин увеличились в размере, в ее спокойствии появилась трещина. – «А теперь», – продолжала Туон, – «я не желаю, чтобы ты удерживала Силу, и она ушла. Это твой первый урок». – Джолин глубоко вздохнула. Она начала казаться… еще не испуганной, но обеспокоенной.
«Кровь и проклятый пепел, женщина», – зарычал Мэт. – «ты считаешь, что можешь выгуливать их тут между фургонами на поводках и никто ничего не заметит?» – Со стороны дверей раздался тяжелый удар. От второго раздался треск древесины. Кто бы до этого не бился в окошко, он тоже вернулся. Почему-то, это не привлекло никакого внимания. Если стражи войдут, то что они смогут сделать?
«Я буду держать их в фургоне, а учить их ночью», – ответила она раздраженно. – «Я не похожа на этих женщин, Игрушка. Ни капли. Возможно, я могу научиться, но я выбираю не учиться, так же как я выбираю не красть и не убивать. В этом наше различие».
С видимым усилием вернув себе спокойствие, она села, положив руки на стол, и снова сосредоточилась на Айз Седай. – «У меня был отличный опыт обучения женщины похожей на вас». – Эдесина охнула, и тихо прошептала какое-то имя, которое он не расслышал. – «Да», – сказала Туон. – «Вы, должно быть, встречали мою Майлен в своих конурах или во время занятий. Я обучу вас так же, как ее. Вы были запятнаны проклятой порчей, но со мной вы сможете гордиться своей службой, которую принесете Империи».
«Я не стал бы забирать их из Эбу Дар, чтобы ты вернула их назад», – сказал Мэт твердо, сдвигаясь на кровати. Лисья голова стала еще холоднее, и Туон издала звук удивления.
«Как ты… что ты сделал, Игрушка? Плетение просто… растаяло, коснувшись тебя».
«Это такой дар, Драгоценная».
Когда он встал, Селюсия двинулась ему навстречу, приседая на ходу, ее руки раздвинулись в стороны. На ее лице читалась угроза. – «Ты не должен», – начала она.
«Нет!» – резко произнесла Туон.
Селюсия выпрямилась и пошла обратно, хотя и держа его в поле зрения. Странно, но угроза исчезла с ее лица. Он удивленно покачал головой. Он знал, что пышногрудая женщина повиновалась Туон по первому слову, она в конце концов была ее со’джин, что-то вроде личной лошади Туон, и считала, что это правильно и великая честь, но как сильно нужно подчиняться, чтобы по приказу сменять гнев на милость?
«Они досаждали мне, Игрушка», – сказала Туон, когда он протянул руки к шее Теслин. Та все еще дрожала, и слезы продолжали течь по щекам. Красная выглядела так, словно не могла поверить в то, что он сумеет снять с нее проклятую вещь.
«Они и мне постоянно досаждают», – разместив пальцы правильным образом, он их сжал и со щелчком ошейник открылся.
Теслин схватила его руки и поцеловала. – «Спасибо», – разрыдалась она еще сильнее. – «Спасибо. Спасибо».
Мэт покашлял. – «На здоровье, но в этом нет… необходимости. Да прекратишь ты наконец? Теслин?» – Выдернуть у нее руки стоило значительных усилий.
«Я желаю чтобы они перестали мне досаждать, Игрушка», – сказала Туон, когда он повернулся к Джолин. Из всех остальных эта была самой назойливой. Темнокожая женщина не просила, а требовала.
«Думаю, после всего этого, они с тобой согласятся», – сказал он сухо. Но Джолин глядела на него снизу вверх с упрямо выпяченной челюстью. – «Ты же согласишься, не так ли?» – Зеленая молчала.
«Я согласна», – быстро сказала Теслин. – «И мы все согласны».
«Да, мы все согласны», – добавила Эдесина.
Джолин смотрела на него молча и упрямо. Мэт вздохнул.
«Я мог бы позволить Драгоценной подержать тебя несколько дней, пока ты не передумаешь», – ошейник Джолин со щелчком раскрылся у него в руках. – «Но я не стану».
Все еще глядя ему в глаза, она дотронулась до горла, чтобы убедиться, что ошейник снят. – «Хочешь стать одним из моих Стражей?», – спросила она, а затем тихо рассмеялась. – «Не надо на меня так смотреть. Даже если бы я попыталась связать тебя против твоей воли, я бы не смогла, пока на тебе этот тер’ангриал. Я согласна, мастер Коутон. Это может стоить нам лучшей возможности остановить Шончан, но я больше не буду беспокоить… Драгоценную».
Туон зашипела, как недовольная кошка, и он снова вздохнул. Что находишь на прямой, то теряешь на окольных дорожках.
Часть ночи он провел занимаясь тем, что больше всего ненавидел на свете. Он работал. Он вырыл глубокую яму, чтобы в ней похоронить три проклятых ай’дама. Он все сделал сам, хотя, что удивительно, Джолин хотела их заполучить сама. В конце концов, они тоже были тер’ангриалами, и Белая Башня должна была их изучить. Возможно, это и так, но Башне придется поискать себе ай’дам в другом месте. Он был предельно уверен, что никто из Красноруких не выдал бы место, если бы он приказал им зарыть их, но чтобы исключить возможные неприятности с их новым появлением, он решил все сделать сам. Еще до того как яма достигла его колен, начал накрапывать дождь. К моменту, когда он закончил лил настоящий холодный ливень, и он с головы до ног промок и извозился в глине. Прекрасное завершение прекрасной ночи, и кости продолжали перекатываться в его голове.
Глава 10
«Все может быть, госпожа Анан, но на то у меня свои причины. Я должен попасть внутрь до того, как они все съедят». – он повернулся к ступенькам, но она поймала его за руку.
«Ты можешь мне показать? Я хочу только посмотреть».
Очевидно, что она имела в виду. Он поколебался, а затем выудил из-за пазухи кожаный шнурок, на котором свисал медальон. Он даже не мог объяснить почему так поступил. Он отказался даже показывать Джолин и Эдесине. Это была прекрасная вещица – серебряная лисья голова размером почти с его ладонь. Был виден только один глаз, и еще было достаточно светло, чтобы разглядеть что он был наполовину закрашен в виде древнего символа Айз Седай. Ее рука слегка дрожала, когда она провела пальцем по этому глазу. Она обещала только смотреть, но он ничего не сказал. Она глубоко вздохнула.
«Ты когда-то была Айз Седай», – спокойно заметил он, и ее рука замерла в воздухе.
Она быстро опомнилась, поэтому могло показаться, что он это все себе сам придумал. Она была величественной госпожой Сеталль Анан, хозяйкой гостиницы в Эбу Дар, с большими золотыми серьгами в виде колец в ушах, с брачным кинжалом на груди в глубоком декольте – образ столь же далекий от Айз Седай как луна от земли. – «Сестры считают, что я лгу, будто никогда не была в Башне. Они считают, что я была служанкой и наслушалась того, чего мне бы не следовало».
«Они не видели, как вы смотрите на это». – Он подкинул лисью голову в руке, перед тем как опустить ее обратно под рубашку. Она сделала вид, что она ее больше не волнует, и он постарался не заметить, насколько сильно все было наоборот.
Ее губы скривились в небольшую печальную улыбку, словно она уловила его мысли. – «Сестры заметили бы, если бы они пожелали», – констатировала она, словно рассуждала о погоде. – «но Айз Седай считают, что когда… кое-что… происходит, то женщина спокойно уберется восвояси и после этого тихо умрет. Я ушла, но Джасфер нашел меня, полумертвую от голода и болезни на улице Эбу Дар, и отвел меня к своей матери». – Она тихонько рассмеялась, как обычная женщина, рассказывающая историю своей встречи с будущим мужем. – «У него с детства привычка притаскивать домой всяких беспризорных щенков и котят. Теперь тебе известна одна из моих тайн, а я знаю кое-что из твоих. Будем держать их при себе?»
«А какие мои тайны тебе известны?» – осторожно попытался узнать он. Кое-какие из его тайн опасны для тех, кто их знает, а если тайна известна нескольким людям, то какая же это тайна?
Госпожа Анан покосилась на фургон. – «Эта девочка играет с тобой, как и ты с ней. Но ее игра совсем не такая, как у тебя. Она больше похожа на генерала, рассчитывающего предстоящее сражение, чем на женщину, за которой ухаживают. Если она узнает, что ты без ума от нее, то это даст ей преимущество, а я хочу чтобы у тебя был хотя бы шанс. Так должно быть всегда, если у женщины и мужчины есть немного ума. Ну, что – мы договорились?»
«Согласен», – ответил он горячо. – «мы договорились». – Он бы не удивился, если бы кости остановились, но они продолжали подпрыгивать и перекатываться.
Если бы зацикленность Сестер на его медальоне была его единственной проблемой, или их способность порождать всевозможные сплетни на каждой стоянке цирка, то он назвал бы свое путешествие вместе с Айз Седай сносно терпимым. Но к сожалению, после ухода из Джурадора им стало известно, что из себя представляет Туон. Не то, что она Дочь Девяти Лун, а то, что она – Верховная Леди. Иными словами, кто-то, кто имеет какую-то власть.
«Ты думаешь, я – дурак?» – запротестовал Люка, когда Мэт обвинил его в невоздержанности на язык. Он выпрямился во весь свой рост на фоне своего фургона – высокий парень полный негодования, готовый отстаивать свою невиновность и убивать взглядом. – «Это же тайна, которую я буду хранить пока не… ну… пока она не скажет, что я могу пользоваться ее защитной грамотой. А если я всем разболтаю то, что она пыталась скрыть, то в ней не будет никакого проку». – Но к концу его речи, его голос значительно потерял силу, и он на волосок отвел взгляд от глаз Мэта. Что и говорить, Люка любил хвастаться не меньше, чем любил золото. Возможно, он решил, что ничего страшного не случиться – не случится, как же! – если он расскажет Сестрам, и только сейчас до него дошло, какую кашу заварил.
А каша вышла великолепная, больше похожая на яму, кишащую змеями. С одной стороны Верховная Леди Туон, и с другой – Айз Седай, проявляющие решимость сломить ее сопротивление. И Теслин была в этом столь же твердой, как Джолин или Эдесина. Каждый день эти трое наведывались в фургон Туон, и подкатывались, когда она выходила на прогулку. Они без умолку твердили о перемириях, переговорах и соглашениях, пытались выяснить, какое она имеет отношение к лидерам вторжения, пытались убедить ее помочь в организации переговоров, чтобы прекратить кровопролитие. Они даже предложили свою помощь в организации ее освобождения и возвращения домой.
К сожалению для них, Туон видела в них не трех Айз Седай, представляющих Белую Башню, которая была самой могущественной силой на земле, даже после того как они с помощью портних избавились от тех рубищ, которые им смог достать Мэт. Нет, она видела двух беглых дамани и одну марат’дамани, не представляющих никакой пользы, пока их снова не обуздают. Это была ее дословная фраза. Если они пытались войти в ее фургон, она запирала дверь, а если им удавалось проникнуть в него раньше ее, то она просто уходила. Если они пытались ее зажать в угол или окружить, то она просто обходила их вокруг, словно пень в лесу. Такое впечатление, что они разговаривали сами с собой, а она отказывалась их слушать.
Любая Айз Седай, если захочет, может научить камни терпению, но все же они не привыкли к подобному обращению. Мэт видел, как их недовольство возрастало с каждым днем, как загорались глаза и играли желваки, более не расслабляясь, как пальцы вцеплялись в юбки, чтобы не вцепиться в горло Туон. Но все произошло скорее, чем он ожидал, и совсем не так, как представлялось в его кошмарах.
Следующей ночью после того как он подарил Туон бритву, он ужинал с ней и Селюсией. И конечно с Ноэлом и Олвером. Эта парочка проводила с Туон почти столько же времени, сколько и он. Лопин и Нерим со всеми почестями, словно они были во дворце, а не в тесной клетушке фургона, сервировали стол обычной для ранней весны едой. Там была постная баранина с горохом и репа, которая слишком долго лежала в чьем-то подвале. Еще было слишком рано для свежих овощей. И все же. Лопин приготовил под баранину перцовый соус, а Нерим нашел для приправы гарнира кедровые орехи в достаточном количестве. Их было вдоволь и довольно неплохие, поэтому блюдо вышло на славу, насколько это было возможно. Олвер ушел сразу после ужина, успев перед ним поиграть с Туон, и Мэт поменялся местами с Селюсией за игровым полем в камни. Ноэл тоже остался, несмотря на красноречивые взгляды в его сторону, неся какой-то вздор про Семь Башен погибшей Малкир, которые были даже выше знаменитых кайриенских, и выше всех в Шол Арбеле, городе десяти тысяч колоколов, и в Арафеле. И еще про все чудеса Приграничных королевств, про какие-то странные шпили, сделанные из хрусталя, который был крепче стали, и странную чашу из металла почти в сто шагов в диаметре, которая стояла на вершине холма и все такое прочее. Иногда он вставлял комментарии на счет игры Мэта: о том, что он прекрасно укрепился слева, и создал замечательную ловушку справа, как раз, когда Туон собиралась в нее попасться. Вот таким образом. Мэт ничего ему не говорил, поддерживая разговор с Туон, хотя ему пришлось не раз скрипеть зубами. Туон находила болтовню Ноэла забавной.
Он как раз изучал игровое поле, задаваясь вопросом, если у него шанс исправить положение, когда в фургон, словно надменные статуи, готовые попасть на пьедестал, вошли Джолин, Теслин и Эдесина – само воплощение спокойствия Айз Седай до кончиков ногтей. У Джолин на руке красовалось кольцо Великого Змея. Потеснив Селюсию, обдав ее надменным взглядом, когда она отошла в сторонку, они выстроились с другой стороны стола. Ноэл застыл на месте, запустив одну руку под полу кафтана, словно старый дурак решил, что от ножа в данной ситуации будет какой-то прок.
«Мы должны положить этому конец, Верховная Леди», – произнесла Джолин многозначительно игнорируя Мэта. Она требовала, а не просила, заявляла о том, что это будет, потому что так должно быть. – «Ваши люди принесли в наши земли войну, которой мы не видели с Войны Ста Лет, а возможно и начиная с Троллоковых войн. Тармон Гай’дон приближается, и эта война должна закончиться прежде, чем она принесет гибель всему миру. А угроза именно такая. Поэтому мы решили положить конец вашим уловкам. Вы доставите наше предложение тому, кто вами всеми командует. Между нами возможен мир, если вы вернетесь в свои земли за океаном, или вы встретите всю мощь Белой Башни, за которой последуют все страны, начиная от Приграничных королевств до Моря Штормов. Престол Амерлин вероятно уже собирает против вас армии. Я уже слышала слухи об огромной армии Приграничников дальше на юг, и остальные армии, вероятно, на подходе. Лучше закончить все без большого кровопролития. Этим вы предотвратите гибель своих людей и поможете принести мир».
Мэт не мог видеть реакцию Эдесины, но Теслин при этих словах моргнула. Для Айз Седай это было равноценно открывшемуся рту. Возможно, это было не совсем тоже самое, что она ожидала от речи Джолин. Что же до него самого, то он тихонько застонал. Джолин не была Серой, которые были настоящими жонглерами в области переговоров, это точно. При этом, несмотря на его присутствие, спутала его планы, нащупав короткий путь, чтобы отправить Туон обратно.
Но Туон сложила руки на коленях под столом и выпрямилась, глядя прямо сквозь Айз Седай. Ее лицо стало таким же строгим, как иногда при разговорах с ним. – «Селюсия», – произнесла она спокойно.
Пройдя за спиной у Теслин соломенноволосая женщина нагнулась, чтобы достать что-то из-под одеяла за спиной Мэта. Едва она выпрямилась, как события понеслись во всю прыть. Раздался щелчок, и Теслин закричала, вцепившись руками в горло. Лисья голова на груди моментально превратилась в лед, голова Джолин с недоверием на лице повернулась в сторону Красной. Эдесина повернулась и бросилась к двери, которая оставалась полуоткрыта, но тут же захлопнулась. Прямо перед носом Блэрика и Фена, которые уже грохотали сапогами по ступенькам лестницы фургона. Эдесина дернулась и застыла, вытянувшись, руки были прижаты к бокам, а юбки к ногам невидимыми путами. Все это произошло в одно мгновение, Селюсия еще не до конца успела распрямиться. Она нагнулась к кровати, на которой сидел Ноэл и, выпрямившись, застегнула ошейник второго ай’дам на шее Джолин. Мэт разглядел, что именно Теслин сжимала обеими руками. Она не пыталась его снять, просто держалась за него так, что костяшки пальцев побелели. Узкое лицо Красной было само отчаяние, ее глаза были напуганы и молили о пощаде. Джолин восстановила обычное для Айз Седай спокойствие, но не прикоснулась к охватившему горло сегментированному ошейнику.
«Если вы думаете, что сможете», – начала она, затем внезапно оборвалась на полуслове, и ее рот захлопнулся. В ее глазах читался гнев.
«Как видишь, ай’дам можно использовать для наказания, хотя это редко требуется», – Туон встала, и на каждой руке у нее оказалось по браслету, поводки от которых прятались под одеялами на кроватях. Как во имя Света она умудрилась их разыскать?
«Нет, Драгоценная», – сказал Мэт, – «Ты обещала не вредить моим спутникам». – Возможно, это была не самая светлая мысль воспользоваться этим именем в данных обстоятельствах. – «До сих пор ты держала свое слово. Не отступай от него и теперь».
«Я обещала не сеять среди них разногласия, Игрушка», – сказала она жестко, – «И в любом случае, мне предельно ясно, что эти трое – не твои спутники». – Крохотная сдвижная дверца, служившая для переговоров с возницей и для подачи ему пищи, открылась с громким стуком. Она оглянулась через плечо, и дверца столь же громко закрылась. Снаружи раздались проклятия, и в дверь изо всех сил заколотили.
«Ай’дам можно также использовать, чтобы давать наслаждение, как великую награду», – продолжила Туон, глядя на Джолин, не обращая внимание на стук за спиной.
Рот Джолин приоткрылся, глаза расширились. Она закачалась на ногах, схватившись, чтобы не упасть, обеими руками за веревки, на которых висел стол. Если что-то с ней и произошло, то она смогла это скрыть. Выпрямившись, она один раз расправила юбки, но, возможно, это ничего не значило. На лицо было полное самообладание Айз Седай. Эдесина, оглядываясь через плечо, тоже держалась спокойно, несмотря на то, что на ней теперь был третий ай’дам, но лицо стало серым. Теслин тихо плакала, ее плечи дрожали, слезы стекали вниз по щекам.
Ноэл был готов сделать что-то ужасно глупое. Мэт пнул его ногой под столом, и когда старик впился в него взглядом, он в ответ покачал головой. Ноэл стал еще мрачнее, но вытащил руку из-под полы и откинулся назад на стену фургона. Не сводя с него глаз. Ну и пусть смотрит. Ножи здесь бесполезны, но слова могут помочь. И лучше бы все и закончилось словами.
«Послушай», – начал Мэт. – «Если ты подумаешь, то увидишь сотню причин, по которым это не сработает. Свет, да ты и сама можешь научиться направлять. Это известие ничего не меняет? Ты же от них не так уж и отличаешься». – С таким же успехом он мог превратиться в дым и улететь восвояси. Она не придала его словам никакого значения.
«Попробуй обнять саидар», – произнесла она, растягивая слова, пристально глядя на Джолин. Ее голос по сравнению со взглядом был довольно мягок, но все же она ожидала полного повиновения. Повиновения? Да она была похожа на проклятого леопарда, который командует тремя козами. И что странно, это был очень красивый леопард. Такой красивый, но готовый в момент растерзать его своими когтями вмести с тремя этими глупыми козами. Что ж, он уже сталкивался пару раз с леопардами лицом к лицу, и это был его собственный опыт. Встречая леопарда, он испытывал особое волнительное чувство. – «Продолжай», – добавила она, – «ты знаешь, что щит пропал». – Джолин слегка втянула в себя воздух, и Туон кивнула. – «Хорошо. Ты впервые повиновалась. И ты научилась, что не можешь коснуться Силы самостоятельно, пока я не одела браслет и того не пожелала. Но теперь я желаю, чтобы ты удерживала Силу, и ты повинуешься, хотя и не пыталась обнять Источник сама». – Глаза Джолин увеличились в размере, в ее спокойствии появилась трещина. – «А теперь», – продолжала Туон, – «я не желаю, чтобы ты удерживала Силу, и она ушла. Это твой первый урок». – Джолин глубоко вздохнула. Она начала казаться… еще не испуганной, но обеспокоенной.
«Кровь и проклятый пепел, женщина», – зарычал Мэт. – «ты считаешь, что можешь выгуливать их тут между фургонами на поводках и никто ничего не заметит?» – Со стороны дверей раздался тяжелый удар. От второго раздался треск древесины. Кто бы до этого не бился в окошко, он тоже вернулся. Почему-то, это не привлекло никакого внимания. Если стражи войдут, то что они смогут сделать?
«Я буду держать их в фургоне, а учить их ночью», – ответила она раздраженно. – «Я не похожа на этих женщин, Игрушка. Ни капли. Возможно, я могу научиться, но я выбираю не учиться, так же как я выбираю не красть и не убивать. В этом наше различие».
С видимым усилием вернув себе спокойствие, она села, положив руки на стол, и снова сосредоточилась на Айз Седай. – «У меня был отличный опыт обучения женщины похожей на вас». – Эдесина охнула, и тихо прошептала какое-то имя, которое он не расслышал. – «Да», – сказала Туон. – «Вы, должно быть, встречали мою Майлен в своих конурах или во время занятий. Я обучу вас так же, как ее. Вы были запятнаны проклятой порчей, но со мной вы сможете гордиться своей службой, которую принесете Империи».
«Я не стал бы забирать их из Эбу Дар, чтобы ты вернула их назад», – сказал Мэт твердо, сдвигаясь на кровати. Лисья голова стала еще холоднее, и Туон издала звук удивления.
«Как ты… что ты сделал, Игрушка? Плетение просто… растаяло, коснувшись тебя».
«Это такой дар, Драгоценная».
Когда он встал, Селюсия двинулась ему навстречу, приседая на ходу, ее руки раздвинулись в стороны. На ее лице читалась угроза. – «Ты не должен», – начала она.
«Нет!» – резко произнесла Туон.
Селюсия выпрямилась и пошла обратно, хотя и держа его в поле зрения. Странно, но угроза исчезла с ее лица. Он удивленно покачал головой. Он знал, что пышногрудая женщина повиновалась Туон по первому слову, она в конце концов была ее со’джин, что-то вроде личной лошади Туон, и считала, что это правильно и великая честь, но как сильно нужно подчиняться, чтобы по приказу сменять гнев на милость?
«Они досаждали мне, Игрушка», – сказала Туон, когда он протянул руки к шее Теслин. Та все еще дрожала, и слезы продолжали течь по щекам. Красная выглядела так, словно не могла поверить в то, что он сумеет снять с нее проклятую вещь.
«Они и мне постоянно досаждают», – разместив пальцы правильным образом, он их сжал и со щелчком ошейник открылся.
Теслин схватила его руки и поцеловала. – «Спасибо», – разрыдалась она еще сильнее. – «Спасибо. Спасибо».
Мэт покашлял. – «На здоровье, но в этом нет… необходимости. Да прекратишь ты наконец? Теслин?» – Выдернуть у нее руки стоило значительных усилий.
«Я желаю чтобы они перестали мне досаждать, Игрушка», – сказала Туон, когда он повернулся к Джолин. Из всех остальных эта была самой назойливой. Темнокожая женщина не просила, а требовала.
«Думаю, после всего этого, они с тобой согласятся», – сказал он сухо. Но Джолин глядела на него снизу вверх с упрямо выпяченной челюстью. – «Ты же согласишься, не так ли?» – Зеленая молчала.
«Я согласна», – быстро сказала Теслин. – «И мы все согласны».
«Да, мы все согласны», – добавила Эдесина.
Джолин смотрела на него молча и упрямо. Мэт вздохнул.
«Я мог бы позволить Драгоценной подержать тебя несколько дней, пока ты не передумаешь», – ошейник Джолин со щелчком раскрылся у него в руках. – «Но я не стану».
Все еще глядя ему в глаза, она дотронулась до горла, чтобы убедиться, что ошейник снят. – «Хочешь стать одним из моих Стражей?», – спросила она, а затем тихо рассмеялась. – «Не надо на меня так смотреть. Даже если бы я попыталась связать тебя против твоей воли, я бы не смогла, пока на тебе этот тер’ангриал. Я согласна, мастер Коутон. Это может стоить нам лучшей возможности остановить Шончан, но я больше не буду беспокоить… Драгоценную».
Туон зашипела, как недовольная кошка, и он снова вздохнул. Что находишь на прямой, то теряешь на окольных дорожках.
Часть ночи он провел занимаясь тем, что больше всего ненавидел на свете. Он работал. Он вырыл глубокую яму, чтобы в ней похоронить три проклятых ай’дама. Он все сделал сам, хотя, что удивительно, Джолин хотела их заполучить сама. В конце концов, они тоже были тер’ангриалами, и Белая Башня должна была их изучить. Возможно, это и так, но Башне придется поискать себе ай’дам в другом месте. Он был предельно уверен, что никто из Красноруких не выдал бы место, если бы он приказал им зарыть их, но чтобы исключить возможные неприятности с их новым появлением, он решил все сделать сам. Еще до того как яма достигла его колен, начал накрапывать дождь. К моменту, когда он закончил лил настоящий холодный ливень, и он с головы до ног промок и извозился в глине. Прекрасное завершение прекрасной ночи, и кости продолжали перекатываться в его голове.
Глава 10
Деревня в Шиоте
Следующий день принес передышку, или так только казалось. Туон, в голубом костюме для верховой езды с широким поясом из тисненой кожи, не только ехала рядом с ним пока вся труппа медленно двигалась на север, она еще и легким движением пальцев остановила Селюсию, когда та попыталась втиснуть свою мышастую лошадь между ними. Селюсия обзавелась собственным конем – небольшим мерином, который, хотя и не мог соперничать с Типуном и Акейн, но, тем не менее, уверенно обгонял крапчатую. Голубоглазая женщина в зеленом шарфе под капюшоном сегодня держалась с другого бока от Туон, ее лицо выражало презрительное высокомерие, словно у Айз Седай, не желающей что-либо выказать наружу. Мэт не смог сдержать усмешку. Пусть скрывает свое недовольство подобной переменой. Из-за недостатка лошадей настоящие Айз Седай держались внутри своего фургона. Метвин был слишком далеко от них, на козлах фиолетового фургона, и не мог подслушать их разговор с Туон. На небе в напоминание о ночном ливне осталось только пара облачков. Казалось, что в мире все в полном порядке. Даже кости гремящие в его голове не могли помешать хорошему настроению. Конечно, было несколько неприятных моментов, но только моментов.
Вначале они увидели воронов, пронесшихся над их головами, дюжину или больше крупных черных птиц. Они летели быстро, не отклоняясь от прямой, но он следил за ними, пока они не превратились в черные точки и не исчезли. Ничего такого, что могло бы испортить день. По крайней мере, для него. Может для кого-нибудь значительно севернее.
«Ты видишь в этом какое-нибудь знамение, Игрушка?» – спросила Туон. Она сидела в седле с той же грацией, с которой делала все остальное. Он не мог припомнить, видел ли он ее когда-нибудь неуклюжей. – «Большинство знамений с воронами, о которых мне известно, требуют, чтобы они сидели на чьей-нибудь крыше или каркали с рассвета до заката».
«Они могут быть шпионами Темного», – объяснил он ей. – «Иногда. Вороны тоже. И крысы. Но они не задержались понаблюдать за нами, поэтому нам не о чем беспокоиться».
Проведя рукой в зеленой перчатке по своей макушке, она вздохнула. – «Ох, Игрушка, Игрушка», – прошептала она, откидывая капюшон. – «Скольким детским сказкам ты веришь? Ты веришь, что если заснуть в полнолуние на холме Старого Хоба, змеи ответят на три твоих вопроса, или в то, что лисицы крадут человеческую кожу и похищают вкус еды, поэтому можно умереть с голода, даже наевшись до отвала?»
Улыбка далась с трудом. – «Не думаю, что слышал хотя бы об одной из них». – Беззаботность в голосе тоже потребовала усилий. Случайно ли она упомянула о змеях, дающих правдивые ответы, ведь Элфинн напоминали именно их, и о лисицах, крадущих человеческую кожу? Он был уверен, что Илфинн так и делали, и изготавливали из нее одежду. Но при упоминании Старого Хоба он едва не вздрогнул. С другой стороны, это могло произойти из-за искажающего воздействия на мир та’верена. Конечно, она не знала ничего о нем, да и о змеях с лисицами. В Шандалле, краю, где родился Артур Ястребиное Крыло, Старым Хобом [[1]] или Хобом-Пугалом называли Темного. И Элфинн, и Илфинн вполне заслуживали того, чтобы их связывали с Темным, однако он не хотел даже думать о том, что он сам связан с проклятыми лисицами. И со змеями тоже? Этого предположения достаточно, чтобы вызвать тошноту.
Все же это была приятная поездка. Взошедшее солнце припекало, хотя день нельзя было назвать теплым. Он жонглировал шестью цветными деревянными шариками, а Туон смеялась и хлопала изо всех сил в ладоши. Его ловкость впечатлила даже жонглера, у которого он купил эти шарики. Что ж, жонглировать верхом было действительно труднее. Он рассказал несколько шуток, вызвавших ее смех, а одна – оживленный обмен мнением с Селюсией с помощью пальцев. Возможно, шутки про служанок из таверн ей были не по вкусу. Она не была такой уж сальной. Он же не дурак. Но ему нравилось ее смешить. У нее был волшебный смех: глубокий, теплый и искренний. Они беседовали о лошадях и спорили о методах дрессировки строптивых животных. В этой хорошенькой головке содержались довольно странные идеи, например, что успокоить капризную лошадь можно укусив за ухо! Это было все равно, что раздувать костер, чтобы его затушить. И она никогда не слышала о том, что успокоить лошадь можно, тихонько напевая, и не верила, что этому его научил отец, блестяще продемонстрировав на практике.
«Ну, едва ли я смогу показать это без взбесившейся лошади, правда?» – заявил он. Она снова выпучила глаза. И Селюсия тоже.
Тем не менее, в их споре не было ни гнева, ни раздражения, одно воодушевление. В Туон было столько воодушевления, что казалось просто невероятно, как все это умещается в столь крохотной девушке. Когда она вдруг замолкала, это омрачало день сильнее, чем все змеи и лисицы вместе взятые. Они были далеко, и с этим ничего не поделаешь. Она же была рядом с ним, и у него было важное дело, связанное с ней. Она никогда не упоминала о трех своих сестрах и том, что с ними случилось. Она не заводила разговор о его тер’ангриале, или о том, что плетения, которые она заставила сплести Теслин и Джолин распались, коснувшись него. Предыдущая ночь казалась сном.
Сеталль назвала ее генералом, планирующим битву. По словам Эгинин, она с детства привыкла к интригам и притворству. И все это нацелено на него. Но для чего? Уж точно это не может быть видом ухаживания Благородных Шончан. Эгинин было мало, что известно, но определенно нет. Он был знаком с Туон всего несколько недель, похитил ее, она называла его Игрушкой, даже пыталась купить, и только полный дурак счел бы это признаком влюбленности. Оставался лишь план мести… один Свет знает, какой. Она угрожала, что сделает его виночерпием. Это означает – да’ковале, так улыбаясь, объяснила Эгинин. Виночерпиев выбирали за красоту, а, по мнению Эгинин, он был недостаточно красив. Что ж, по правде говоря, с этим он был согласен, хотя никогда бы не стал кому-либо в этом признаваться. Некоторым женщинам нравилось его лицо. Ничто не говорило о том, что Туон не станет завершать свадебную церемонию, лишь бы он почувствовал себя свободным и в безопасности, чтобы потом его наказать. Женщины никогда не отличались простотой, но в сравнении с Туон их ухищрения казались детскими играми.
Вначале они увидели воронов, пронесшихся над их головами, дюжину или больше крупных черных птиц. Они летели быстро, не отклоняясь от прямой, но он следил за ними, пока они не превратились в черные точки и не исчезли. Ничего такого, что могло бы испортить день. По крайней мере, для него. Может для кого-нибудь значительно севернее.
«Ты видишь в этом какое-нибудь знамение, Игрушка?» – спросила Туон. Она сидела в седле с той же грацией, с которой делала все остальное. Он не мог припомнить, видел ли он ее когда-нибудь неуклюжей. – «Большинство знамений с воронами, о которых мне известно, требуют, чтобы они сидели на чьей-нибудь крыше или каркали с рассвета до заката».
«Они могут быть шпионами Темного», – объяснил он ей. – «Иногда. Вороны тоже. И крысы. Но они не задержались понаблюдать за нами, поэтому нам не о чем беспокоиться».
Проведя рукой в зеленой перчатке по своей макушке, она вздохнула. – «Ох, Игрушка, Игрушка», – прошептала она, откидывая капюшон. – «Скольким детским сказкам ты веришь? Ты веришь, что если заснуть в полнолуние на холме Старого Хоба, змеи ответят на три твоих вопроса, или в то, что лисицы крадут человеческую кожу и похищают вкус еды, поэтому можно умереть с голода, даже наевшись до отвала?»
Улыбка далась с трудом. – «Не думаю, что слышал хотя бы об одной из них». – Беззаботность в голосе тоже потребовала усилий. Случайно ли она упомянула о змеях, дающих правдивые ответы, ведь Элфинн напоминали именно их, и о лисицах, крадущих человеческую кожу? Он был уверен, что Илфинн так и делали, и изготавливали из нее одежду. Но при упоминании Старого Хоба он едва не вздрогнул. С другой стороны, это могло произойти из-за искажающего воздействия на мир та’верена. Конечно, она не знала ничего о нем, да и о змеях с лисицами. В Шандалле, краю, где родился Артур Ястребиное Крыло, Старым Хобом [[1]] или Хобом-Пугалом называли Темного. И Элфинн, и Илфинн вполне заслуживали того, чтобы их связывали с Темным, однако он не хотел даже думать о том, что он сам связан с проклятыми лисицами. И со змеями тоже? Этого предположения достаточно, чтобы вызвать тошноту.
Все же это была приятная поездка. Взошедшее солнце припекало, хотя день нельзя было назвать теплым. Он жонглировал шестью цветными деревянными шариками, а Туон смеялась и хлопала изо всех сил в ладоши. Его ловкость впечатлила даже жонглера, у которого он купил эти шарики. Что ж, жонглировать верхом было действительно труднее. Он рассказал несколько шуток, вызвавших ее смех, а одна – оживленный обмен мнением с Селюсией с помощью пальцев. Возможно, шутки про служанок из таверн ей были не по вкусу. Она не была такой уж сальной. Он же не дурак. Но ему нравилось ее смешить. У нее был волшебный смех: глубокий, теплый и искренний. Они беседовали о лошадях и спорили о методах дрессировки строптивых животных. В этой хорошенькой головке содержались довольно странные идеи, например, что успокоить капризную лошадь можно укусив за ухо! Это было все равно, что раздувать костер, чтобы его затушить. И она никогда не слышала о том, что успокоить лошадь можно, тихонько напевая, и не верила, что этому его научил отец, блестяще продемонстрировав на практике.
«Ну, едва ли я смогу показать это без взбесившейся лошади, правда?» – заявил он. Она снова выпучила глаза. И Селюсия тоже.
Тем не менее, в их споре не было ни гнева, ни раздражения, одно воодушевление. В Туон было столько воодушевления, что казалось просто невероятно, как все это умещается в столь крохотной девушке. Когда она вдруг замолкала, это омрачало день сильнее, чем все змеи и лисицы вместе взятые. Они были далеко, и с этим ничего не поделаешь. Она же была рядом с ним, и у него было важное дело, связанное с ней. Она никогда не упоминала о трех своих сестрах и том, что с ними случилось. Она не заводила разговор о его тер’ангриале, или о том, что плетения, которые она заставила сплести Теслин и Джолин распались, коснувшись него. Предыдущая ночь казалась сном.
Сеталль назвала ее генералом, планирующим битву. По словам Эгинин, она с детства привыкла к интригам и притворству. И все это нацелено на него. Но для чего? Уж точно это не может быть видом ухаживания Благородных Шончан. Эгинин было мало, что известно, но определенно нет. Он был знаком с Туон всего несколько недель, похитил ее, она называла его Игрушкой, даже пыталась купить, и только полный дурак счел бы это признаком влюбленности. Оставался лишь план мести… один Свет знает, какой. Она угрожала, что сделает его виночерпием. Это означает – да’ковале, так улыбаясь, объяснила Эгинин. Виночерпиев выбирали за красоту, а, по мнению Эгинин, он был недостаточно красив. Что ж, по правде говоря, с этим он был согласен, хотя никогда бы не стал кому-либо в этом признаваться. Некоторым женщинам нравилось его лицо. Ничто не говорило о том, что Туон не станет завершать свадебную церемонию, лишь бы он почувствовал себя свободным и в безопасности, чтобы потом его наказать. Женщины никогда не отличались простотой, но в сравнении с Туон их ухищрения казались детскими играми.