Страница:
Подбежала Джера, и Селюсия протянула ей кружку. – «Еще одну, быстро», – приказала она спокойно. Нет, все же она держится как царствующая особа. Джера присела в реверансе и поспешила прочь, словно на нее прикрикнули.
«Иногда мне везет», – сказал Мэт осторожно.
«Посмотрим, повезет ли тебе сегодня, Игрушка». – Туон посмотрела на стол, по которому с грохотом катились кости.
Ничего страшного он в этом не видел. Выиграет он точно больше, чем проиграет, и непохоже, чтобы кто-то из купцов схватился за нож, сколько бы ему не везло. Пока он еще не заметил никого с длинным ножом на поясе, какие носят к югу отсюда. Вставая, он предложил руку Туон, и та оперлась слегка на его запястье. Селюсия оставила вино на столе, и пошла вслед за своей госпожой.
Двое алтарцев, один – худой и почти лысый, за исключением темной челки, второй – с круглым лицом и тремя подбородками, нахмурились, когда он спросил, может ли незнакомец присоединится к игре, а третий, бледный, коренастый парень с отвисшей губой, замер, выпрямившись от напряжения. Тарабонка не была столь недружелюбна.
«Конечно, конечно, почему бы и нет?», – сказала она слегка невнятно. На раскрасневшемся лице играла вялая улыбка. Явно, она была из тех, кто не очень хорошо контролирует себя во время выпивки. Казалось, местные не хотят ее расстраивать, потому как нахмуренные взгляды исчезли, хотя бледный продолжал сидеть с деревянным лицом. Мэт принес от ближайшего стола стулья для себя и Туон. Селюсия, как обычно, осталась стоять позади Туон. Шесть человек полностью заняли весь стол.
Появилась Джера, присела в реверансе и протянула обеими руками вновь наполненную кружку Туон со словами «миледи». Еще одна служанка, бледная и почти такая же полная как госпожа Хейлин, переставила кувшин с вином на стол игроков. Улыбаясь, лысый наполнил бокал тарабонки до краев. Им хотелось видеть ее счастливой и пьяной. Женщина осушила половину бокала и со смехом аккуратно промокнула губы кружевным платочком, вернуть который на место удалось лишь со второй попытки. Сегодня она вряд ли провернет хоть одну выгодную сделку.
Мэт немного понаблюдал и вскоре узнал игру. В ней использовали четыре кости, а не две, но без сомнения это была разновидность игры в Пару, или как ее еще называли – Фи, игры, которая была популярна за тысячу лет до эпохи Артура Ястребиного Крыла. Небольшие столбики серебра вперемешку с несколькими золотыми монетами лежали перед каждым игроком, и он начал с серебряной марки, которую положил на середину стола, чтобы купить право броска, пока толстяк собирал выигрыш. В принципе, он не ожидал неприятностей от купцов, но вероятность неблагоприятного исхода будет еще меньше, если они проиграют серебро, а не золото.
Худой поддержал ставку, и Мэт встряхнул оловянный стаканчик с ярко красными костями, а затем выбросил их на стол. Они показывали четыре пятерки.
«Это выигрышный бросок?», – спросила Туон.
«Нет, пока я не бросил так же», – коротко ответил Мэт, – «при условии, если не выкидываешь четырнадцать или Глаза Темного с первого броска». – Кости с грохотом кувыркались в стаканчике и потом покатились по столу. Четыре пятерки. Его удача была с ним, наверняка. Он положил еще одну монету перед собой.
Внезапно мрачный парень отодвинул стул и встал. – «С меня достаточно», – пробормотал он, и начал сгребать монеты, которые лежали перед ним в карманы кафтана. Двое других алтарцев с удивлением уставились на него.
«Ты уже уходишь, Вейн?», – спросил худой. – «Сейчас?»
«Я же сказал, с меня достаточно, Камрин», – прорычал бледный и, тяжело ступая, вышел на улицу, Камрин же хмуро смотрел ему вслед.
Тарабонка, слегка пошатываясь, нагнулась над столом, ее украшенные бисером косички застучали по столешнице, и коснулась руки полного алтарца. – «Это значит, что я куплю лак у вас, Мастер Костелле», – невнятно сказала она. – «У вас и Мастера Камрина»
Три подбородка Костелле мелко подрагивали, пока он хихикал. – «Так оно и будет, госпожа Элстейнг. Так и будет, не правда ли, Камрин?»
«Да, я полагаю», – раздраженно ответил лысый. – «Вполне возможно». – Он кинул марку в ответ на ставку Мэта.
В очередной раз кости покатились по столу. В этот раз они показали в сумме четырнадцать.
«Ой», – воскликнула Туон разочарованно. «Ты проиграл».
«Я выиграл, Драгоценная. Это выигрышный бросок для того, кто кидает первым». – Он оставил свою изначальную ставку посередине стола. «Еще раз?» – спросил с усмешкой Мэт.
Его удача была такой же сильной, как всегда. Ярко красные кости катились, подпрыгивая, по столу, рикошетили о монеты, и раз за разом показывали четырнадцать очков. Он выкидывал четырнадцать каждый раз, когда это вообще было возможно. Несмотря на то, что ставил по одной марке, серебро перед ним выросло в кругленькую сумму. Половина народа из общей комнаты сгрудилось вокруг стола, наблюдая. Мэт улыбнулся Туон, которая кивнула ему в ответ. Но это он уже не заметил, захваченный игрой: кости в общем зале таверны, монеты на столе – гадая, как долго продлится его удача. И красивая девушка рядом. Ему хотелось смеяться от счастья.
В очередной раз встряхнув кружку с костями, он поймал быстрый взгляд купчихи из Тарабона, и в тот момент женщина совсем не показалась пьяной. У него внезапно пропало всякое желание смеяться. Её лицо приняло прежнее выражение, взгляд снова стал чуточку рассеянным, но в тот момент он был острым, как шило. Тарабонка гораздо лучше контролировала себя, чем он предполагал ранее. Похоже, Камрину и Костелле сегодня не удастся всучить хлам по высоким ценам или что там они еще планировали. Но его волновало только то, что у нее появились подозрения. Если подумать, то она ни разу не делала ставку против него. Алтарцы хмуро смотрели на Мэта, но только как те, кто проигрывают, сердятся на свое невезение. Купчиха же думала, что он нашел способ смошенничать. И неважно, что кости были не его, а их, или, вернее, принадлежали владелице заведения. По обвинению в нечестной игре человека могут избить и в приличном заведении. Люди редко ждут доказательств в таком деле.
«Последний бросок, и, наверное, достаточно. Госпожа Хейлин?» – Хозяйка таверны была среди зрителей. Он протянул ей пригоршню выигранных монет: – «Чтобы отпраздновать мою удачу, на все деньги поставьте каждому выпить то, что он захочет». По толпе прошел одобрительный шум, и кто-то сзади хлопнул его по спине. Человек, пьющий твое вино, менее склонен поверить, что ты купил его на нечестно выигранные деньги. Ну, или, в крайнем случае, будет сомневаться достаточно долго, чтобы успеть вытащить отсюда Туон.
«Ему не может везти постоянно», – проворчал Камрин, проводя рукой там, где раньше были волосы. – «Что скажешь, Костелле? Пополам?» Вытащив из россыпи своих монет золотую крону, он положил ее рядом с серебряной маркой Мэта. – «Если остался последний бросок, то надо сделать стоящую ставку. За большим везеньем должна идти неудача». Костелле сомневался, в раздумье поскреб свои подбородки, затем кивнул и добавил от себя золотую крону.
Мэт вздохнул. Он мог отказаться от ставки, но сейчас это могло лишь побудить госпожу Элстейнг высказать свое обвинение. К этому же подтолкнет и выигрыш следующего кона. Неохотно, он добавил серебра до нужной ставки, после чего перед ним осталось только две монеты. Прежде, чем кинуть кости, Мэт еще раз сильно встряхнул кружку. Он не думал, что это что-то изменит, просто отвел душу.
Красные кости прокатились по столу, ударились о выставленные монеты, откатились назад, вращаясь, прежде чем остановиться. Каждая показывало одно очко. Глаза Темного.
Смеясь так, словно это не свои деньги они только что отыграли, Камрин и Костелле принялись делить свой выигрыш. Наблюдатели начали расходиться, попутно поздравляя купцов, и сочувствуя Мэту. Некоторые поднимали в его честь чаши с вином, которое он оплатил. Госпожа Элстейнг, казавшаяся пьяной как гусыня, сделала большой глоток, изучая его поверх края бокала. Мэт не думал, что она все еще подозревает его в нечистой игре, после того как он ушел, унося с собой всего на марку больше того, с чем изначально сел играть. Иногда и невезенье бывает к добру.
«Итак, твоя удача не бесконечна, Игрушка», – проговорила Туон, пока он провожал ее к столу. – «Или тебе везет лишь в мелочах?»
«Никому не везет вечно. Что касается меня, то я думаю, что последний бросок был одним из самых удачных за все время». – И он рассказал ей про подозрения тарабонки, и про то, почему он угостил всех в общей зале вином.
Подойдя к столу, Мэт придержал ей стул, но девушка осталась стоять, разглядывая его. – «Ты бы мог преуспеть в Синдаре», – сказала она наконец, вручив ему свою почти пустую кружку. – «Посмотри за этим, пока я не вернусь».
В тревоге он выпрямился. – «Куда ты собралась?» – Он верил, что она не сбежит, но это не означает, что она не впутается в какие-то неприятности, откуда ее придется вытаскивать.
Шончанка сделала страдающее лицо. И даже так была прекрасна. – «Если хочешь знать, то мне нужно отлучиться по естественным причинам, Игрушка»
«Ясно. Хозяйка объяснит тебе, куда идти. Или одна из служанок».
«Спасибо, Игрушка», – сказала она сладким голоском. – «Мне бы никогда в голову не пришла мысль спросить у них». – Она сделала знак Селюсии, и они обе направились в дальний конец общей залы, ведя один из своих беззвучных разговоров и хихикая.
Сев за стол, он нахмурился, уставившись в свой бокал. Кажется, женщинам доставляет удовольствие придумывать разные способы, как выставить мужчину дураком. И он уже наполовину женат на одной из них.
«А где дамы?» – спросил Том, приземляясь на стул рядом с Мэтом, и ставя почти полный бокал с вином на стол. Он что-то проворчал, пока тот объяснял, а затем продолжил тихим голосом, опираясь локтями на стол, чтобы вплотную приблизиться к Мэту. – «У нас неприятности как впереди, так и позади. Пока еще далеко, чтобы побеспокоить нас здесь, но нам все равно лучше немедленно уйти, как только они вернуться».
Мэт выпрямился: – «Что за неприятности?»
«Некоторые из купеческих караванов, что проходили мимо нас за последние несколько дней, принесли известия об убийстве в Джурадоре, произошедшем примерно в то время, как мы оттуда уехали. Может быть, спустя день или два, трудно сказать наверняка. Мужчину нашли в постели с перерезанным горлом, но крови было странно мало». – Не было необходимости говорить что-то еще.
Мэт сделал большой глоток вина. Проклятый голам все еще следовал за ним. Но как только он сумел пронюхать, что Мэт путешествует вместе с шоу Люка? Но если голам был в дне или двух пути позади, при скорости, с которой движется шоу, он доберется до них довольно скоро. Он потрогал сквозь одежду лисью голову. В конце концов, он нашел оружие против этой твари, если та появится. Существо уже носило шрам, которым он его наградил. – «А что за неприятности впереди?»
«На границе с Муранди стоит шончанская армия. И как они сумели собрать там силы без моего ведома?» – Том раздул усы, расстроенный своим провалом. – «Ну да ладно, не имеет значения. Всех, кто проезжает мимо, они заставляют выпить чашку какого-то травяного чая».
«Чая?» – недоверчиво спросил Мэт. «А что такого в этом чае?»
«Время от времени, у некоторых женщин от этого чая кружится голова и слабеют ноги, а затем приходит сул`дам и надевает на нее ошейник. Но это не самое худшее. Они усиленно ищут невысокую темненькую шончанскую девушку».
«Ну, конечно же, ищут. А ты думал, не будут? Это решает мою самую большую проблему, Том. Когда мы подойдем ближе, то можем оставить шоу и пробираться лесом. Туон и Селюсия поедут с Люка. Ему понравится быть героем, который вернул им их Дочь Девяти Лун».
Том серьезно покачал головой. – «Они ищут самозванку, Мэт. Ту, что провозгласила себя Дочерью Девяти Лун. Кроме того, описание очень ей подходит. Они не говорят об этом открыто, но всегда есть люди, которые слишком много пьют, и некоторые слишком много болтают, если выпьют. Они собираются убить ее, когда найдут. Что-то связанное с позором, который она причинила и который необходимо смыть».
«Свет!» – выдохнул Мэт. «Как это возможно, Том? Какой бы генерал не командовал той армией, он должен знать ее в лицо, не так ли? И другие офицеры тоже. Там должны быть дворяне, которые ее знают».
«Если они и знают, то это не принесет ей добра. Самый последний солдат перережет ей горло или ударит по голове, как только ее найдут. У меня эти вести от трех разных купцов, Мэт. Даже если они все не правы, ты все равно готов рискнуть?»
Мэт не был готов, и над бокалами с вином они начали строить планы. Пить больше не стали. Том вообще редко напивался во время своих визитов в гостиницы и таверны, а Мэт хотел иметь ясную голову.
«Люка будет визжать, расставаясь с лошадьми, если мы хотим посадить всех верхом, сколько бы ты ему не заплатил», – высказался Том по одному пункту. «А ведь будут еще нужны вьючные лошади для припасов, если поедем лесом».
«Тогда я начну их покупать, Том. К тому времени, как надо будет уезжать, у нас будет столько лошадей, сколько нужно. Могу поспорить, что смогу найти здесь несколько хороших животных. У Ванина наметанный глаз. Не беспокойся. Я удостоверюсь, что он заплатит за них». – Том с сомнением кивнул. Он не был уверен, что Ванин настолько изменился.
«Алудра едет с нами?» – чуть позже воскликнул от удивления седой собеседник. – «Она же захочет взять с собой все свое имущество. А это означает больше вьючных лошадей».
«У нас еще есть время, Том. До границы с Муранди еще далеко. Я собираюсь направиться на север в Андор, или на восток, если Ванин знает дорогу через горы. Лучше на восток». – В любом случае, Ванин знает, существуют контрабандистские тропы или тайные дороги конокрадов. Там будет гораздо меньше вероятности напороться на неприятности наподобие этих. Шончан могут быть где угодно по всей Алтаре, а путь на север приблизил бы его к этой армии больше, чем бы он того хотел.
Туон и Селюсия появились из дальнего конца залы. И он встал, забирая плащ Туон со спинки стула. Том тоже поднялся, подбирая плащ Селюсии. – «Мы уходим», – сказал Мэт, пытаясь надеть плащ на девушку. Селюсия выхватила его у него из рук.
«Я еще не видела ни одной драки», – громко запротестовала Туон, слишком громко. Кое-кто из купцов и служанок обернулся и уставился на них.
«Я объясню снаружи», – спокойно сказал ей Мэт. – «Подальше от любопытных ушей».
Туон безмолвно уставилась на него. Он знал, что она сильная, но в то же время такая крохотная, как симпатичная куколка. Было легко поверить в то, что она сломается от одного неверного движения. Он был готов пойти на все лишь бы быть в уверенности, что ей ничего не угрожает. Чего бы это ни стоило. В конце концов, она кивнула и позволила Селюсии накинуть на себя голубой плащ. Том попытался проделать то же самое со светловолосой женщиной, но та забрала плащ из его рук и оделась сама. Мэт не мог припомнить ни одного раза, когда она позволила помочь ей с плащом.
На кривой улочке не было ни души. Худая рыжая собака настороженно посмотрела на них и потрусила прочь за ближайший угол. Мэт почти также быстро двинулся в обратном направлении, объясняя по пути. И если бы ожидал шока или смятения, то был бы разочарован.
«Это может быть Раваши или Чимал», – задумчиво сказала маленькая женщина, словно целая шончанская армия, охотящаяся за ней, не больше, чем сущая безделица. – «Мои самые близкие по возрасту сестры. Аурана, полагаю, слишком мала – ей только восемь, по-вашему четырнадцать. Чимал тихоня и не открывает своих амбиций, но Раваши всегда полагала, что именно она должна была быть названа потому, что старше. Она могла послать кого-нибудь распространять слухи, стоило мне только исчезнуть на время. Это умно с ее стороны. Если это она». – Также равнодушно, словно рассуждала о возможности дождя.
«Этот заговор был бы с легкостью раскрыт, если бы Верховная Леди была во дворце Таразин, где и должна быть», – сказала Селюсия, и равнодушие исчезло с лица Туон.
О, ее лицо стало таким холодным, как у палача. Она яростно повернулась к своей горничной, пальцы мелькали так быстро, что казалось, высекают искры из воздуха. Селюсия побледнела, упала на колени, склонив голову и сжавшись. Ее пальцы быстро промелькнули в кратком ответе, и руки Туон опустились, она стояла, тяжело дыша, и смотрела вниз на покрытую шарфом голову Селюсии. Спустя мгновение, она наклонилась и подняла ту на ноги. Встав совсем близко, она что-то очень быстро показала на языке жестов. Селюсия молча ответила, Туон вновь повторила те же жесты, и они робко улыбнулись друг другу. Слезы заблестели в их глазах. Слезы!
«Вы расскажете мне, что здесь вообще происходит?» – поинтересовался Мэт. Обе женщины повернулись к нему с изучающим взглядом.
«Какие у тебя планы, Игрушка?», – наконец спросила Туон.
«Не Эбу Дар, если ты об этом думаешь, Драгоценная. Если одна армия готова тебя убить, тогда, наверное, они все имеют одинаковые приказы, а между этим местом и Эбу Дар слишком много солдат. Но – не волнуйся! Я найду, как доставить тебя назад в сохранности!».
«Так ты всегда…» – Её взгляд метнулся ему за спину, и он, оглянувшись через плечо, увидел семь или восемь мужчин за дальним поворотом улицы. У каждого в руке был меч. Завидев их, они ускорили шаг.
«Беги, Туон!» – прокричал Мэт, поворачиваясь лицом к нападавшим. – «Том, уведи ее отсюда!» В каждой руке появился нож, скользнувший из рукавов, и он метнул их почти одновременно. Левое лезвие вошло в глаз бледному мужчине, правое – в горло тощему парню. Они упали, словно их кости внезапно размякли, но еще до того, как их мечи прогрохотали по мостовой, он уже достал вторую пару ножей из голенищ сапог и кинулся навстречу остальным.
Такая быстрая потеря двоих и тот факт, что Мэт бежал навстречу, а не удирал, удивило нападавших. Его стремительное приближение и то, что они были зажаты в узкой улочке, перекрывая друг другу обзор, лишило их большей части преимущества, которое мечи давали перед ножами. Но не всего, к сожалению. Его лезвия могли отразить удар, но он ничего не мог поделать, когда кто-то отступал для атаки. За короткий промежуток времени, он насобирал чудесную коллекцию ран, на ребрах, на левом бедре, с правой стороны челюсти, порез, который стоил бы ему распоротого горла, если бы он вовремя не отпрянул в сторону. Но попытайся он убежать, его бы попросту закололи в спину. Быть живым и истекающим кровью все-таки лучше, чем мертвым.
Руки двигались так быстро, как никогда, короткие движения, почти нежные. Небрежность убила бы его. Нож скользнул в сердце толстяка и выскользнул прежде, чем тот стал заваливаться. Он ранил в руку мужчину, сложенного как кузнец, который бросил меч и неловко вытащил поясной нож левой рукой. Мэт не обратил на него внимания; парень зашатался от потери крови еще до того, как лезвие покинуло ножны. Мужчина с квадратным лицом замер, когда Мэт сбоку прошел лезвием по его шее. Он протянул руку, чтобы зажать рану, но успел пройти лишь два шага прежде, чем упасть. Одни умирали, другие занимали их место, но Мэт все еще двигался быстрее, танцуя так, что падающее тело прикрывало его от следующего меча в то время, как он приближался к третьему. Для него мир состоял из его двух ножей и нападавших, жаждущих добраться до него, но перекрывавших друг другу путь. Его ножи искали и находили самые уязвимые места. Некоторые из тех давних воспоминаний пришли от людей, которые вовсе не были безобидными овечками.
И потом, чудо из чудес, обильно кровоточа, но кровь была слишком горяча, чтобы он почувствовал всю боль полностью, он оказался лицом к лицу с последним, которого раньше не замечал. Это была молодая и стройная девушка в поношенном платье, которую можно было бы даже назвать симпатичной, если бы она умылась, и не кривилась в злобной гримасе. Кинжал, который она перекидывала из руки в руку, был обоюдоострым и длиной в две его ладони.
«Ты же не надеешься закончить в одиночку то, что оказалось не под силу всем остальным вместе взятым», – сказал он ей. – «Беги. Я дам тебе уйти».
С криком дикой кошки, она метнулась к Мэту, один за другим нанося удары. Все, что он мог сделать, – неловко отходить назад, стараясь отогнать ее от себя. Сапог попал в лужу крови, он зашатался и понял, что скоро умрет.
Внезапно, рядом оказалась Туон, схватив запястье молодой женщины – но не то, в котором был нож, что за невезенье! – и развернула руку так, что девушке пришлось согнуться. А потом уже не имело значения, какой рукой она держала нож, потому что правая рука Туон пронеслась, жесткая как лезвие, и ударила ее в горло так сильно, что он услышал хруст сломанного хряща. Задыхаясь, девушка схватилась за шею и осела на колени, а затем и вовсе упала, с хрипом пытаясь вдохнуть воздух.
«Я приказал тебе бежать»,– сказал Мэт, неуверенный, кому из двоих он обращается.
«Ты почти дал ей убить себя, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Почему?»
«Я пообещал себе, что больше не убью ни одну женщину», – сказал он устало. Кровь начала холодеть, и о Свет, стало больно! – «Похоже, я испортил плащ», – прошептал он, дотрагиваясь до одного из кровоточащих порезов. От этого движения он вздрогнул. И когда он успел заработать рану в левую руку?
Ее взгляд, казалось, проникал в мозг, и она кивнула, будто пришла к какому-то выводу.
Том и Селюсия стояли чуть поодаль, рядом с более чем полудюжиной тел, распростертых на мостовой, наглядной причиной того, почему Туон все еще была здесь. У Тома в каждой руке было по ножу, а Селюсия осматривала его раны сквозь прорехи плаща. Странно, но, несмотря на потемневшие от крови порезы на кафтане, он, казалось, был ранен не так сильно, как Мэт. Мэту стало интересно, принимала ли во всем этом участие Туон, но на ней не было ни пятнышка. У Селюсии на левой руке был кровоточащий порез, который, казалось, ее вовсе не беспокоил.
«Я – старый человек», – внезапно сказал Том, – «и иногда мое воображение рисует мне картины, которых не может быть, но, к счастью, я их быстро забываю».
Селюсия приостановила осмотр и взглянула на него с прохладцей. Она, может, и была служанкой леди, но вид крови ее совсем не смущал. – «И что ты сейчас пытаешься забыть?»
«Не могу припомнить», – ответил Том. Селюсия кивнула и вернулась к осмотру его ран.
Мэт потряс головой. Иногда он не был уверен, сохранил ли Том разум. Что касается этого, то Селюсия решила не забивать себе этим голову ни сейчас, ни впредь.
«Эта не доживет до расспросов», – проговорила Туон, растягивая слова, и хмуро посмотрела на женщину, корчащуюся с хрипом в ее ногах, – «вряд ли она сможет говорить, даже если постарается». – Мягко нагнувшись, она подобрала кинжал девушки и вонзила его глубоко под грудную кость. Хриплое дыхание прекратилось, остекленевшие глаза уставились на узкую полоску неба. – «Милосердие, которого она не заслуживала, но я не вижу необходимости в ненужном страдании. Я выиграла, Игрушка».
«Ты выиграла? О чем ты говоришь?»
«Ты назвал меня по имени раньше, чем я назвала твое».
Мэт слабо присвистнул сквозь зубы. Стоило ему подумать, будто он ее понимает, она вновь показывала, что он не знает и половины. Если бы кто-то выглянул из окна и увидел драку, то это, могло бы, привести к ненужным вопросам от магистрата города, или даже от самого лорда Натина. Но ни в одном из окон не было ни души. Люди стараются по возможности избегать неприятностей. По своему опыту он знал, что во время схватки сюда могли забрести носильщики или уличные торговцы. Но с уверенностью можно было сказать, что, увидев происходящее, они тут же развернулись бы и со всех ног убрались подальше. Мог ли кто-либо отправиться за стражей лорда Натина, это другой вопрос. Хотя в принципе он не боялся ни лорда Натина, ни его магистрата. Двое мужчин, сопровождающие двух дам, не решатся нападать на дюжину вооруженных людей. Скорее всего, эти парни и несчастная девушка были хорошо известны страже.
Прихрамывая, Мэт пошел искать свои ножи. Он остановился, вынимая лезвие из глаза бледного мужчины. До этого, он не всматривался в лицо этого человека. Все произошло слишком быстро, чтобы все внимательно разглядеть. Аккуратно вытерев нож о плащ мужчины, он убрал его в рукав, и выпрямился. – «Наши планы изменились, Том. Мы покидаем Мадерин и цирк как можно быстрее. Люка будет настолько рад избавиться от нас, что даст нам столько лошадей, сколько нужно».
«Об этом надо доложить, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Не сделать этого такое же преступление, как и их нападение».
«Ты знаешь этого парня?» – поинтересовался Том.
Мэт кивнул. – «Его зовут Вейн, и я не думаю, что в этом городе хоть кто-то поверит, что уважаемый купец напал на нас на улице. Люка даст нам лошадей, лишь бы от нас избавиться». Очень странно. Человек не проиграл ему ни монеты, и даже и не ставил против него. Так почему? В самом деле, очень странно. И это уже достаточная причина, чтобы быстро покинуть это место.
Глава 12
«Иногда мне везет», – сказал Мэт осторожно.
«Посмотрим, повезет ли тебе сегодня, Игрушка». – Туон посмотрела на стол, по которому с грохотом катились кости.
Ничего страшного он в этом не видел. Выиграет он точно больше, чем проиграет, и непохоже, чтобы кто-то из купцов схватился за нож, сколько бы ему не везло. Пока он еще не заметил никого с длинным ножом на поясе, какие носят к югу отсюда. Вставая, он предложил руку Туон, и та оперлась слегка на его запястье. Селюсия оставила вино на столе, и пошла вслед за своей госпожой.
Двое алтарцев, один – худой и почти лысый, за исключением темной челки, второй – с круглым лицом и тремя подбородками, нахмурились, когда он спросил, может ли незнакомец присоединится к игре, а третий, бледный, коренастый парень с отвисшей губой, замер, выпрямившись от напряжения. Тарабонка не была столь недружелюбна.
«Конечно, конечно, почему бы и нет?», – сказала она слегка невнятно. На раскрасневшемся лице играла вялая улыбка. Явно, она была из тех, кто не очень хорошо контролирует себя во время выпивки. Казалось, местные не хотят ее расстраивать, потому как нахмуренные взгляды исчезли, хотя бледный продолжал сидеть с деревянным лицом. Мэт принес от ближайшего стола стулья для себя и Туон. Селюсия, как обычно, осталась стоять позади Туон. Шесть человек полностью заняли весь стол.
Появилась Джера, присела в реверансе и протянула обеими руками вновь наполненную кружку Туон со словами «миледи». Еще одна служанка, бледная и почти такая же полная как госпожа Хейлин, переставила кувшин с вином на стол игроков. Улыбаясь, лысый наполнил бокал тарабонки до краев. Им хотелось видеть ее счастливой и пьяной. Женщина осушила половину бокала и со смехом аккуратно промокнула губы кружевным платочком, вернуть который на место удалось лишь со второй попытки. Сегодня она вряд ли провернет хоть одну выгодную сделку.
Мэт немного понаблюдал и вскоре узнал игру. В ней использовали четыре кости, а не две, но без сомнения это была разновидность игры в Пару, или как ее еще называли – Фи, игры, которая была популярна за тысячу лет до эпохи Артура Ястребиного Крыла. Небольшие столбики серебра вперемешку с несколькими золотыми монетами лежали перед каждым игроком, и он начал с серебряной марки, которую положил на середину стола, чтобы купить право броска, пока толстяк собирал выигрыш. В принципе, он не ожидал неприятностей от купцов, но вероятность неблагоприятного исхода будет еще меньше, если они проиграют серебро, а не золото.
Худой поддержал ставку, и Мэт встряхнул оловянный стаканчик с ярко красными костями, а затем выбросил их на стол. Они показывали четыре пятерки.
«Это выигрышный бросок?», – спросила Туон.
«Нет, пока я не бросил так же», – коротко ответил Мэт, – «при условии, если не выкидываешь четырнадцать или Глаза Темного с первого броска». – Кости с грохотом кувыркались в стаканчике и потом покатились по столу. Четыре пятерки. Его удача была с ним, наверняка. Он положил еще одну монету перед собой.
Внезапно мрачный парень отодвинул стул и встал. – «С меня достаточно», – пробормотал он, и начал сгребать монеты, которые лежали перед ним в карманы кафтана. Двое других алтарцев с удивлением уставились на него.
«Ты уже уходишь, Вейн?», – спросил худой. – «Сейчас?»
«Я же сказал, с меня достаточно, Камрин», – прорычал бледный и, тяжело ступая, вышел на улицу, Камрин же хмуро смотрел ему вслед.
Тарабонка, слегка пошатываясь, нагнулась над столом, ее украшенные бисером косички застучали по столешнице, и коснулась руки полного алтарца. – «Это значит, что я куплю лак у вас, Мастер Костелле», – невнятно сказала она. – «У вас и Мастера Камрина»
Три подбородка Костелле мелко подрагивали, пока он хихикал. – «Так оно и будет, госпожа Элстейнг. Так и будет, не правда ли, Камрин?»
«Да, я полагаю», – раздраженно ответил лысый. – «Вполне возможно». – Он кинул марку в ответ на ставку Мэта.
В очередной раз кости покатились по столу. В этот раз они показали в сумме четырнадцать.
«Ой», – воскликнула Туон разочарованно. «Ты проиграл».
«Я выиграл, Драгоценная. Это выигрышный бросок для того, кто кидает первым». – Он оставил свою изначальную ставку посередине стола. «Еще раз?» – спросил с усмешкой Мэт.
Его удача была такой же сильной, как всегда. Ярко красные кости катились, подпрыгивая, по столу, рикошетили о монеты, и раз за разом показывали четырнадцать очков. Он выкидывал четырнадцать каждый раз, когда это вообще было возможно. Несмотря на то, что ставил по одной марке, серебро перед ним выросло в кругленькую сумму. Половина народа из общей комнаты сгрудилось вокруг стола, наблюдая. Мэт улыбнулся Туон, которая кивнула ему в ответ. Но это он уже не заметил, захваченный игрой: кости в общем зале таверны, монеты на столе – гадая, как долго продлится его удача. И красивая девушка рядом. Ему хотелось смеяться от счастья.
В очередной раз встряхнув кружку с костями, он поймал быстрый взгляд купчихи из Тарабона, и в тот момент женщина совсем не показалась пьяной. У него внезапно пропало всякое желание смеяться. Её лицо приняло прежнее выражение, взгляд снова стал чуточку рассеянным, но в тот момент он был острым, как шило. Тарабонка гораздо лучше контролировала себя, чем он предполагал ранее. Похоже, Камрину и Костелле сегодня не удастся всучить хлам по высоким ценам или что там они еще планировали. Но его волновало только то, что у нее появились подозрения. Если подумать, то она ни разу не делала ставку против него. Алтарцы хмуро смотрели на Мэта, но только как те, кто проигрывают, сердятся на свое невезение. Купчиха же думала, что он нашел способ смошенничать. И неважно, что кости были не его, а их, или, вернее, принадлежали владелице заведения. По обвинению в нечестной игре человека могут избить и в приличном заведении. Люди редко ждут доказательств в таком деле.
«Последний бросок, и, наверное, достаточно. Госпожа Хейлин?» – Хозяйка таверны была среди зрителей. Он протянул ей пригоршню выигранных монет: – «Чтобы отпраздновать мою удачу, на все деньги поставьте каждому выпить то, что он захочет». По толпе прошел одобрительный шум, и кто-то сзади хлопнул его по спине. Человек, пьющий твое вино, менее склонен поверить, что ты купил его на нечестно выигранные деньги. Ну, или, в крайнем случае, будет сомневаться достаточно долго, чтобы успеть вытащить отсюда Туон.
«Ему не может везти постоянно», – проворчал Камрин, проводя рукой там, где раньше были волосы. – «Что скажешь, Костелле? Пополам?» Вытащив из россыпи своих монет золотую крону, он положил ее рядом с серебряной маркой Мэта. – «Если остался последний бросок, то надо сделать стоящую ставку. За большим везеньем должна идти неудача». Костелле сомневался, в раздумье поскреб свои подбородки, затем кивнул и добавил от себя золотую крону.
Мэт вздохнул. Он мог отказаться от ставки, но сейчас это могло лишь побудить госпожу Элстейнг высказать свое обвинение. К этому же подтолкнет и выигрыш следующего кона. Неохотно, он добавил серебра до нужной ставки, после чего перед ним осталось только две монеты. Прежде, чем кинуть кости, Мэт еще раз сильно встряхнул кружку. Он не думал, что это что-то изменит, просто отвел душу.
Красные кости прокатились по столу, ударились о выставленные монеты, откатились назад, вращаясь, прежде чем остановиться. Каждая показывало одно очко. Глаза Темного.
Смеясь так, словно это не свои деньги они только что отыграли, Камрин и Костелле принялись делить свой выигрыш. Наблюдатели начали расходиться, попутно поздравляя купцов, и сочувствуя Мэту. Некоторые поднимали в его честь чаши с вином, которое он оплатил. Госпожа Элстейнг, казавшаяся пьяной как гусыня, сделала большой глоток, изучая его поверх края бокала. Мэт не думал, что она все еще подозревает его в нечистой игре, после того как он ушел, унося с собой всего на марку больше того, с чем изначально сел играть. Иногда и невезенье бывает к добру.
«Итак, твоя удача не бесконечна, Игрушка», – проговорила Туон, пока он провожал ее к столу. – «Или тебе везет лишь в мелочах?»
«Никому не везет вечно. Что касается меня, то я думаю, что последний бросок был одним из самых удачных за все время». – И он рассказал ей про подозрения тарабонки, и про то, почему он угостил всех в общей зале вином.
Подойдя к столу, Мэт придержал ей стул, но девушка осталась стоять, разглядывая его. – «Ты бы мог преуспеть в Синдаре», – сказала она наконец, вручив ему свою почти пустую кружку. – «Посмотри за этим, пока я не вернусь».
В тревоге он выпрямился. – «Куда ты собралась?» – Он верил, что она не сбежит, но это не означает, что она не впутается в какие-то неприятности, откуда ее придется вытаскивать.
Шончанка сделала страдающее лицо. И даже так была прекрасна. – «Если хочешь знать, то мне нужно отлучиться по естественным причинам, Игрушка»
«Ясно. Хозяйка объяснит тебе, куда идти. Или одна из служанок».
«Спасибо, Игрушка», – сказала она сладким голоском. – «Мне бы никогда в голову не пришла мысль спросить у них». – Она сделала знак Селюсии, и они обе направились в дальний конец общей залы, ведя один из своих беззвучных разговоров и хихикая.
Сев за стол, он нахмурился, уставившись в свой бокал. Кажется, женщинам доставляет удовольствие придумывать разные способы, как выставить мужчину дураком. И он уже наполовину женат на одной из них.
«А где дамы?» – спросил Том, приземляясь на стул рядом с Мэтом, и ставя почти полный бокал с вином на стол. Он что-то проворчал, пока тот объяснял, а затем продолжил тихим голосом, опираясь локтями на стол, чтобы вплотную приблизиться к Мэту. – «У нас неприятности как впереди, так и позади. Пока еще далеко, чтобы побеспокоить нас здесь, но нам все равно лучше немедленно уйти, как только они вернуться».
Мэт выпрямился: – «Что за неприятности?»
«Некоторые из купеческих караванов, что проходили мимо нас за последние несколько дней, принесли известия об убийстве в Джурадоре, произошедшем примерно в то время, как мы оттуда уехали. Может быть, спустя день или два, трудно сказать наверняка. Мужчину нашли в постели с перерезанным горлом, но крови было странно мало». – Не было необходимости говорить что-то еще.
Мэт сделал большой глоток вина. Проклятый голам все еще следовал за ним. Но как только он сумел пронюхать, что Мэт путешествует вместе с шоу Люка? Но если голам был в дне или двух пути позади, при скорости, с которой движется шоу, он доберется до них довольно скоро. Он потрогал сквозь одежду лисью голову. В конце концов, он нашел оружие против этой твари, если та появится. Существо уже носило шрам, которым он его наградил. – «А что за неприятности впереди?»
«На границе с Муранди стоит шончанская армия. И как они сумели собрать там силы без моего ведома?» – Том раздул усы, расстроенный своим провалом. – «Ну да ладно, не имеет значения. Всех, кто проезжает мимо, они заставляют выпить чашку какого-то травяного чая».
«Чая?» – недоверчиво спросил Мэт. «А что такого в этом чае?»
«Время от времени, у некоторых женщин от этого чая кружится голова и слабеют ноги, а затем приходит сул`дам и надевает на нее ошейник. Но это не самое худшее. Они усиленно ищут невысокую темненькую шончанскую девушку».
«Ну, конечно же, ищут. А ты думал, не будут? Это решает мою самую большую проблему, Том. Когда мы подойдем ближе, то можем оставить шоу и пробираться лесом. Туон и Селюсия поедут с Люка. Ему понравится быть героем, который вернул им их Дочь Девяти Лун».
Том серьезно покачал головой. – «Они ищут самозванку, Мэт. Ту, что провозгласила себя Дочерью Девяти Лун. Кроме того, описание очень ей подходит. Они не говорят об этом открыто, но всегда есть люди, которые слишком много пьют, и некоторые слишком много болтают, если выпьют. Они собираются убить ее, когда найдут. Что-то связанное с позором, который она причинила и который необходимо смыть».
«Свет!» – выдохнул Мэт. «Как это возможно, Том? Какой бы генерал не командовал той армией, он должен знать ее в лицо, не так ли? И другие офицеры тоже. Там должны быть дворяне, которые ее знают».
«Если они и знают, то это не принесет ей добра. Самый последний солдат перережет ей горло или ударит по голове, как только ее найдут. У меня эти вести от трех разных купцов, Мэт. Даже если они все не правы, ты все равно готов рискнуть?»
Мэт не был готов, и над бокалами с вином они начали строить планы. Пить больше не стали. Том вообще редко напивался во время своих визитов в гостиницы и таверны, а Мэт хотел иметь ясную голову.
«Люка будет визжать, расставаясь с лошадьми, если мы хотим посадить всех верхом, сколько бы ты ему не заплатил», – высказался Том по одному пункту. «А ведь будут еще нужны вьючные лошади для припасов, если поедем лесом».
«Тогда я начну их покупать, Том. К тому времени, как надо будет уезжать, у нас будет столько лошадей, сколько нужно. Могу поспорить, что смогу найти здесь несколько хороших животных. У Ванина наметанный глаз. Не беспокойся. Я удостоверюсь, что он заплатит за них». – Том с сомнением кивнул. Он не был уверен, что Ванин настолько изменился.
«Алудра едет с нами?» – чуть позже воскликнул от удивления седой собеседник. – «Она же захочет взять с собой все свое имущество. А это означает больше вьючных лошадей».
«У нас еще есть время, Том. До границы с Муранди еще далеко. Я собираюсь направиться на север в Андор, или на восток, если Ванин знает дорогу через горы. Лучше на восток». – В любом случае, Ванин знает, существуют контрабандистские тропы или тайные дороги конокрадов. Там будет гораздо меньше вероятности напороться на неприятности наподобие этих. Шончан могут быть где угодно по всей Алтаре, а путь на север приблизил бы его к этой армии больше, чем бы он того хотел.
Туон и Селюсия появились из дальнего конца залы. И он встал, забирая плащ Туон со спинки стула. Том тоже поднялся, подбирая плащ Селюсии. – «Мы уходим», – сказал Мэт, пытаясь надеть плащ на девушку. Селюсия выхватила его у него из рук.
«Я еще не видела ни одной драки», – громко запротестовала Туон, слишком громко. Кое-кто из купцов и служанок обернулся и уставился на них.
«Я объясню снаружи», – спокойно сказал ей Мэт. – «Подальше от любопытных ушей».
Туон безмолвно уставилась на него. Он знал, что она сильная, но в то же время такая крохотная, как симпатичная куколка. Было легко поверить в то, что она сломается от одного неверного движения. Он был готов пойти на все лишь бы быть в уверенности, что ей ничего не угрожает. Чего бы это ни стоило. В конце концов, она кивнула и позволила Селюсии накинуть на себя голубой плащ. Том попытался проделать то же самое со светловолосой женщиной, но та забрала плащ из его рук и оделась сама. Мэт не мог припомнить ни одного раза, когда она позволила помочь ей с плащом.
На кривой улочке не было ни души. Худая рыжая собака настороженно посмотрела на них и потрусила прочь за ближайший угол. Мэт почти также быстро двинулся в обратном направлении, объясняя по пути. И если бы ожидал шока или смятения, то был бы разочарован.
«Это может быть Раваши или Чимал», – задумчиво сказала маленькая женщина, словно целая шончанская армия, охотящаяся за ней, не больше, чем сущая безделица. – «Мои самые близкие по возрасту сестры. Аурана, полагаю, слишком мала – ей только восемь, по-вашему четырнадцать. Чимал тихоня и не открывает своих амбиций, но Раваши всегда полагала, что именно она должна была быть названа потому, что старше. Она могла послать кого-нибудь распространять слухи, стоило мне только исчезнуть на время. Это умно с ее стороны. Если это она». – Также равнодушно, словно рассуждала о возможности дождя.
«Этот заговор был бы с легкостью раскрыт, если бы Верховная Леди была во дворце Таразин, где и должна быть», – сказала Селюсия, и равнодушие исчезло с лица Туон.
О, ее лицо стало таким холодным, как у палача. Она яростно повернулась к своей горничной, пальцы мелькали так быстро, что казалось, высекают искры из воздуха. Селюсия побледнела, упала на колени, склонив голову и сжавшись. Ее пальцы быстро промелькнули в кратком ответе, и руки Туон опустились, она стояла, тяжело дыша, и смотрела вниз на покрытую шарфом голову Селюсии. Спустя мгновение, она наклонилась и подняла ту на ноги. Встав совсем близко, она что-то очень быстро показала на языке жестов. Селюсия молча ответила, Туон вновь повторила те же жесты, и они робко улыбнулись друг другу. Слезы заблестели в их глазах. Слезы!
«Вы расскажете мне, что здесь вообще происходит?» – поинтересовался Мэт. Обе женщины повернулись к нему с изучающим взглядом.
«Какие у тебя планы, Игрушка?», – наконец спросила Туон.
«Не Эбу Дар, если ты об этом думаешь, Драгоценная. Если одна армия готова тебя убить, тогда, наверное, они все имеют одинаковые приказы, а между этим местом и Эбу Дар слишком много солдат. Но – не волнуйся! Я найду, как доставить тебя назад в сохранности!».
«Так ты всегда…» – Её взгляд метнулся ему за спину, и он, оглянувшись через плечо, увидел семь или восемь мужчин за дальним поворотом улицы. У каждого в руке был меч. Завидев их, они ускорили шаг.
«Беги, Туон!» – прокричал Мэт, поворачиваясь лицом к нападавшим. – «Том, уведи ее отсюда!» В каждой руке появился нож, скользнувший из рукавов, и он метнул их почти одновременно. Левое лезвие вошло в глаз бледному мужчине, правое – в горло тощему парню. Они упали, словно их кости внезапно размякли, но еще до того, как их мечи прогрохотали по мостовой, он уже достал вторую пару ножей из голенищ сапог и кинулся навстречу остальным.
Такая быстрая потеря двоих и тот факт, что Мэт бежал навстречу, а не удирал, удивило нападавших. Его стремительное приближение и то, что они были зажаты в узкой улочке, перекрывая друг другу обзор, лишило их большей части преимущества, которое мечи давали перед ножами. Но не всего, к сожалению. Его лезвия могли отразить удар, но он ничего не мог поделать, когда кто-то отступал для атаки. За короткий промежуток времени, он насобирал чудесную коллекцию ран, на ребрах, на левом бедре, с правой стороны челюсти, порез, который стоил бы ему распоротого горла, если бы он вовремя не отпрянул в сторону. Но попытайся он убежать, его бы попросту закололи в спину. Быть живым и истекающим кровью все-таки лучше, чем мертвым.
Руки двигались так быстро, как никогда, короткие движения, почти нежные. Небрежность убила бы его. Нож скользнул в сердце толстяка и выскользнул прежде, чем тот стал заваливаться. Он ранил в руку мужчину, сложенного как кузнец, который бросил меч и неловко вытащил поясной нож левой рукой. Мэт не обратил на него внимания; парень зашатался от потери крови еще до того, как лезвие покинуло ножны. Мужчина с квадратным лицом замер, когда Мэт сбоку прошел лезвием по его шее. Он протянул руку, чтобы зажать рану, но успел пройти лишь два шага прежде, чем упасть. Одни умирали, другие занимали их место, но Мэт все еще двигался быстрее, танцуя так, что падающее тело прикрывало его от следующего меча в то время, как он приближался к третьему. Для него мир состоял из его двух ножей и нападавших, жаждущих добраться до него, но перекрывавших друг другу путь. Его ножи искали и находили самые уязвимые места. Некоторые из тех давних воспоминаний пришли от людей, которые вовсе не были безобидными овечками.
И потом, чудо из чудес, обильно кровоточа, но кровь была слишком горяча, чтобы он почувствовал всю боль полностью, он оказался лицом к лицу с последним, которого раньше не замечал. Это была молодая и стройная девушка в поношенном платье, которую можно было бы даже назвать симпатичной, если бы она умылась, и не кривилась в злобной гримасе. Кинжал, который она перекидывала из руки в руку, был обоюдоострым и длиной в две его ладони.
«Ты же не надеешься закончить в одиночку то, что оказалось не под силу всем остальным вместе взятым», – сказал он ей. – «Беги. Я дам тебе уйти».
С криком дикой кошки, она метнулась к Мэту, один за другим нанося удары. Все, что он мог сделать, – неловко отходить назад, стараясь отогнать ее от себя. Сапог попал в лужу крови, он зашатался и понял, что скоро умрет.
Внезапно, рядом оказалась Туон, схватив запястье молодой женщины – но не то, в котором был нож, что за невезенье! – и развернула руку так, что девушке пришлось согнуться. А потом уже не имело значения, какой рукой она держала нож, потому что правая рука Туон пронеслась, жесткая как лезвие, и ударила ее в горло так сильно, что он услышал хруст сломанного хряща. Задыхаясь, девушка схватилась за шею и осела на колени, а затем и вовсе упала, с хрипом пытаясь вдохнуть воздух.
«Я приказал тебе бежать»,– сказал Мэт, неуверенный, кому из двоих он обращается.
«Ты почти дал ей убить себя, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Почему?»
«Я пообещал себе, что больше не убью ни одну женщину», – сказал он устало. Кровь начала холодеть, и о Свет, стало больно! – «Похоже, я испортил плащ», – прошептал он, дотрагиваясь до одного из кровоточащих порезов. От этого движения он вздрогнул. И когда он успел заработать рану в левую руку?
Ее взгляд, казалось, проникал в мозг, и она кивнула, будто пришла к какому-то выводу.
Том и Селюсия стояли чуть поодаль, рядом с более чем полудюжиной тел, распростертых на мостовой, наглядной причиной того, почему Туон все еще была здесь. У Тома в каждой руке было по ножу, а Селюсия осматривала его раны сквозь прорехи плаща. Странно, но, несмотря на потемневшие от крови порезы на кафтане, он, казалось, был ранен не так сильно, как Мэт. Мэту стало интересно, принимала ли во всем этом участие Туон, но на ней не было ни пятнышка. У Селюсии на левой руке был кровоточащий порез, который, казалось, ее вовсе не беспокоил.
«Я – старый человек», – внезапно сказал Том, – «и иногда мое воображение рисует мне картины, которых не может быть, но, к счастью, я их быстро забываю».
Селюсия приостановила осмотр и взглянула на него с прохладцей. Она, может, и была служанкой леди, но вид крови ее совсем не смущал. – «И что ты сейчас пытаешься забыть?»
«Не могу припомнить», – ответил Том. Селюсия кивнула и вернулась к осмотру его ран.
Мэт потряс головой. Иногда он не был уверен, сохранил ли Том разум. Что касается этого, то Селюсия решила не забивать себе этим голову ни сейчас, ни впредь.
«Эта не доживет до расспросов», – проговорила Туон, растягивая слова, и хмуро посмотрела на женщину, корчащуюся с хрипом в ее ногах, – «вряд ли она сможет говорить, даже если постарается». – Мягко нагнувшись, она подобрала кинжал девушки и вонзила его глубоко под грудную кость. Хриплое дыхание прекратилось, остекленевшие глаза уставились на узкую полоску неба. – «Милосердие, которого она не заслуживала, но я не вижу необходимости в ненужном страдании. Я выиграла, Игрушка».
«Ты выиграла? О чем ты говоришь?»
«Ты назвал меня по имени раньше, чем я назвала твое».
Мэт слабо присвистнул сквозь зубы. Стоило ему подумать, будто он ее понимает, она вновь показывала, что он не знает и половины. Если бы кто-то выглянул из окна и увидел драку, то это, могло бы, привести к ненужным вопросам от магистрата города, или даже от самого лорда Натина. Но ни в одном из окон не было ни души. Люди стараются по возможности избегать неприятностей. По своему опыту он знал, что во время схватки сюда могли забрести носильщики или уличные торговцы. Но с уверенностью можно было сказать, что, увидев происходящее, они тут же развернулись бы и со всех ног убрались подальше. Мог ли кто-либо отправиться за стражей лорда Натина, это другой вопрос. Хотя в принципе он не боялся ни лорда Натина, ни его магистрата. Двое мужчин, сопровождающие двух дам, не решатся нападать на дюжину вооруженных людей. Скорее всего, эти парни и несчастная девушка были хорошо известны страже.
Прихрамывая, Мэт пошел искать свои ножи. Он остановился, вынимая лезвие из глаза бледного мужчины. До этого, он не всматривался в лицо этого человека. Все произошло слишком быстро, чтобы все внимательно разглядеть. Аккуратно вытерев нож о плащ мужчины, он убрал его в рукав, и выпрямился. – «Наши планы изменились, Том. Мы покидаем Мадерин и цирк как можно быстрее. Люка будет настолько рад избавиться от нас, что даст нам столько лошадей, сколько нужно».
«Об этом надо доложить, Игрушка», – сурово проговорила Туон. – «Не сделать этого такое же преступление, как и их нападение».
«Ты знаешь этого парня?» – поинтересовался Том.
Мэт кивнул. – «Его зовут Вейн, и я не думаю, что в этом городе хоть кто-то поверит, что уважаемый купец напал на нас на улице. Люка даст нам лошадей, лишь бы от нас избавиться». Очень странно. Человек не проиграл ему ни монеты, и даже и не ставил против него. Так почему? В самом деле, очень странно. И это уже достаточная причина, чтобы быстро покинуть это место.
Глава 12
Фактория
Полуденное солнце Амадиции грело голову Перрина, скачущего на Ходоке по направлению к крышам Алмизара под высокими, рваными, белыми облаками в ста милях к юго-западу от Амадора. В нетерпении он гнал гнедого рысью. Насколько хватало глаз, по обеим сторонам дороги был виден один и тот же пейзаж: фермы, каменные здания под соломенными крышами с сизым дымом, идущим из дымоходов, и цыплята, копошащиеся возле сараев. Овцы с жирными курдюками и пятнистые коровы паслись на огороженных каменными стенами пастбищах. Мужчины и мальчишки пахали поля, или сеяли на тех, что уже вспаханы. Похоже сегодня был день стирки: позади домов повсюду виднелись большие бадьи, поставленные на огонь. Женщины с девочками развешивали на длинных верёвках белье для просушки. Нетронутой природы было немного, только редкие заросли, большей частью тщательно прореженные в поисках дров.