Страница:
отсутствует дата. Некоторые ученые думали, что она обрезана переплетчиком,
но более тщательное исследование показывает: даты не было с самого начала,
вероятно, ее умышленно обрезали еще в типографии. Об этом свидетельствует
специальная надпись давнего владельца. На фолджеровском экземпляре стоит
дата - 1601. И, наконец, на титульном листе экземпляра Британской библиотеки
(в дальнейшем я буду называть его лондонским) - совершенно другое и очень
странное заглавие и другая дата - 1611. Сравнительно недавно обнаружен
четвертый экземпляр, в котором вообще нет начальных (включая титул) и
заключительных страниц; он хранится в Национальной библиотеке Уэльса.
Никаких других экземпляров никто никогда не видел. Еще одно странное
обстоятельство: отсутствие достоверных упоминаний об этой книге в литературе
эпохи, дневниках, письмах, документах современников, несмотря на участие в
ней целой плеяды самых известных поэтов. Книга, в нарушение правил, не была
зарегистрирована в Регистре Компании печатников и книгоиздателей. Формат
книги - ин-кварто. На титульном листе хантингтонского и фолджеровского
экземпляров заглавие: "Жертва Любви {Точнее было бы перевести слово martyr
как "мученик(ца)", но тогда пришлось бы определенно указать род, чего нет в
оригинале, в то время как слово "жертва" может относиться и к мужчине, и к
женщине. Поэтому подавляющее большинство российских комментаторов поэмы о
Голубе и Феникс (в том числе и А.А.Аникст) поступали совершенно правильно,
переводя название честеровского сборника как "Жертва Любви".}, или Жалоба
Розалинды, аллегорически затеняющая правду о любви и жестокой судьбе Феникс
и Голубя. Поэма редкостно и разнообразно украшена; теперь впервые переведена
с итальянского подлинника почтенного Торквато Челиано Робертом Честером. С
подлинной легендой о славном короле Артуре, последнем из девяти
знаменитостей. Первое произведение нового британского поэта. Взято из
различных достоверных документов. Ко всему этому добавлены некоторые новые
произведения нескольких современных писателей, чьи имена подписаны под их
работами, посвященными первой теме, а именно Феникс и Голубю. Отпечатано для
Э.Б. (Эдуард Блаунт. - И.Г.) 1601" {6}. Здесь же эпиграф из Марциала:
"Известная книга не может сменить своего господина" - "Mutare dominum non
potest liber notus" {Возможно, в этой фразе есть и более интригующий намек.
Если учесть, что Мута - имя нимфы, которую за ее болтливость Юпитер наказал
немотой, то строку можно понять следующим образом: книга не должна
разболтать (разгласить) своего "господина" (автора или главного героя).}.
Отметим, что Роберт Честер - имя доселе и после того не известное в
английской поэзии, а итальянского писателя или поэта Торквато Челиано
никогда не существовало.
Заглавие на титульном листе лондонского экземпляра звучит совсем
по-другому. "Ануалы Великой Британии, или Самый превосходный Памятник, в
котором можно узреть все древности этого Королевства, к удовлетворению
университетов или других мест, возбужденных длительным соперничеством.
Превосходно обрисованные в подобающей поэме. Лондон. Отпечатано для Мэтью
Лаунза 1611" {7}. К этому заглавию мы еще вернемся, пока же обратим внимание
на первое - ключевое и очень странное - слово "Ануалы" ("Anuals"),
отпечатанное крупным шрифтом. Поскольку такого слова в английском языке нет,
исследователям книги приходится предполагать, что перед ними - опечатка в
одной букве (наборщик-де перевернул вверх ногами вторую букву n, чего никто
не заметил!), и они эту "опечатку" нередко исправляют, заменяя странное
слово привычным "Анналы" Обратим внимание также на другое имя издателя и на
другую дату Ибо, несмотря на такое удивительное различие в титульных листах,
все три экземпляра сборника отпечатаны, как заметили исследователи, с одного
и того же набора (так же, как и четвертый - уэльский, лишенный титульного
листа)
Поэма Роберта Честера (ибо мы уже знаем, что итальянец Торквато Челиано
- вымысел, и вообще никто еще не смог найти ни малейшего следа какого-то
итальянского оригинала в этом бесспорно британском произведении) в книге
помещена первой и занимает ее подавляющую часть - 168 страниц из 195. Поэме
предшествуют три авторских обращения на страницах без пагинации Первое -
прозаическое - к сэру Джону Солсбэри (в прошлом веке установили, что это был
джентльмен из графства Денбишир). "Благородный сэр, следуя указаниям мудрых
друзей, закончив мою давно ожидавшуюся работу, зная, что этот мир полон
зависти и каждый считает своего ребенка прекраснейшим, будь он даже похож на
эфиопа, я осмелился представить миру детище своего ума под Вашей протекцией,
полагаясь, что если Глупости, подобно вору, удастся тайком проникнуть в
какую-то часть этих поэм. Ваше уважаемое имя закроет эти изъяны, а известный
всем характер Ваших достоинств заставит молчать врагов добродетели" Далее
Честер повторяет и развивает эту же мысль: "В мир я отпускаю свое дитя под
сенью Вашего имени, которое закроет рты толпе и, как я надеюсь, побудит
просвещенных и доброжелательных укачать это дитя на своей груди. Итак, с
пожеланием Вам блаженства небесного и земного я заканчиваю. Ваш всецело
Роберт Честер".
Следующее обращение - поэтическое - к самой Феникс:
"Феникс, прекраснейшая из прекрасных птиц,
К тебе я обращаю все мои труды.
В моих глазах ты драгоценнейшая из всех,
Источник и покровитель всех высоких чувств.
Прими мою скромную хвалу твоей любви
И преклонение перед твоим Голубем.
Другой поэт, более искушенный и ученый,
Чьи строфы проникают и очаровывают умы,
Сможет достойно воспеть твои совершенства и красоту,
Повторяя твое знаменитое и прославленное имя.
А я, последний и скромнейший изо всех,
Доволен тем уже, что петь могу о Феникс".
Заключительное, третье обращение Честера - "К доброжелательному
читателю", которого он предупреждает, что тому предстоит читать не о
кровавых войнах, не о гибели Трои или победах Цезаря, не о похищении Елены
или насилии над Лукрецией - "О прекрасном, причудливом образе я пою". И
заканчивает: "Я не могу взывать со своими восхвалениями к небесам, ибо в
случае неудачи буду опозорен".
Сама поэма Честера представляет собой смесь материалов различной
степени обработки - от высоко поэтических строк, в которых чувствуется рука
мастера, до рыхлых аллегорий с цветистыми и многословными отступлениями и
зарифмованными компиляциями, не имеющими видимой связи с основным сюжетом,
но для чего-то необходимыми автору.
В поэме внешне можно различить три основные части - "Госпожа Природа
перед богами", "Диалог между Госпожой Природой и Феникс", "Диалог между
Голубем и Феникс" - и заключение.
Первая треть поэмы имеет подзаголовок: "Жалоба Розалинды, метафорически
обращенная через Госпожу Природу к Собранию богов (в Высокой Звездной
Палате) о сохранении и продолжении прекраснейшей на земле Феникс". Имя
Розалинды (известное нам по шекспировской пьесе "Как вам это понравится",
где она не только является главной героиней, но и произносит авторский
эпилог) упоминается только в этом подзаголовке и колонтитуле и только со
словом "жалоба" и может быть отнесено или к Госпоже Природе, или к самой
Феникс.
"Однажды боги все собрались на совет,
И высочайший был Парламент возглашен,
Небесный Синод начал вершить свой суд,
Внимая жалобам на беды и невзгоды...".
Перед этим "Парламентом богов" выступает плачущая Госпожа Природа. Она
бледна, носовой платок, которым она вытирает слезы, струящиеся по ее щекам,
насквозь промок (интересные подробности для описания сцены на Олимпе!). Она
преклоняет колена перед Юпитером, восседающим на золотом троне, и
рассказывает ему об изумительной женщине Феникс, которую Природа воспитала и
ввела в мир и которой теперь угрожает опасность остаться без потомства - и
тогда пресечется род Фениксов. Описание внешности Феникс занимает целых пять
страниц - прекрасны ее лицо, руки, шея, голова, украшенная "локонами,
взятыми Природой у самого Аполлона". Ее лоб скрывает глубокие мысли и
великолепные замыслы, ее губы - "ворота, через которые мир обретает чудную
музыку, красноречие и поэзию". Просительница показывает богам портрет
прекрасной Феникс, они восторгаются им и просят Юпитера помочь Госпоже
Природе и ее воспитаннице.
Грозный повелитель мира уступает их просьбам. Он приказывает Госпоже
Природе взять колесницу Аполлона и доставить Феникс на некий остров Пафос,
подлинный рай на земле. Там на высоком холме с плоской вершиной,
возвышающемся над прекрасной долиной, они встретят "истинного Рыцаря Чести,
чье сердце устремлено к бескорыстному служению, который поддерживает
Прометеев огонь". Юпитер дает Госпоже Природе чудодейственный бальзам, его
необходимо приложить к больной голове и больным ногам этого Рыцаря -
"Это приведет его в постель к твоей Феникс,
Когда он встретит ее на высоком холме,
И пусть из их праха восстанет новый Феникс...".
Боги приветствуют решение Юпитера, а Венера сочиняет для Феникс молитву
о спасении души серебристого Голубя, ныне страдающего за свои грехи.
Удивительно, что языческая богиня Венера, обращаясь к Юпитеру, называет его
Иеговой, упоминает она и Христа. Судя по многим текстам в книге, Честер
превосходно разбирался в разнице между языческой религией греков и римлян и
христианством, и такое смешение явно носит преднамеренный характер, тем
более что эта молитва сопровождается специальным обращением автора "К
легковерным читателям", которым он рекомендует постараться понять его
замысел, хотя это и не просто.
Итак, Госпожа Природа встречает Феникс, чья красота сочетается с
"истинным красноречием и поэзией". Здесь и дальше у Честера героиня
постоянно ассоциируется с поэзией, с ее божественным покровителем Аполлоном.
Феникс жалуется, что ее жизнь исполнена страданий, что она уже не прежняя
Феникс. Она опасается Зависти, преследующей ее, не дающей возможности
отдаться своему чувству, она боится, что время любви для нее прошло:
"Моя жизнь загублена,
И на горах Аравии я умру
И никогда не встречусь с бедным Голубем".
Госпожа Природа убеждает Феникс, что не все потеряно, что любовь и
материнство еще возможны для нее, несмотря на усталость от жизни, на
"омертвевшую кровь". Природа обещает найти и жестоко наказать Зависть и
совершить еще более великие дела. Феникс говорит о другой трудности, о
"тусклой догорающей свече", которой она посвятила свою жизнь; ее красота и
добродетель находятся в плену у "фальшивой любви". Природа сообщает, что
Юпитер поручил ей доставить Феникс на благословенный остров Пафос, и Феникс
выражает надежду, что это может оживить ее, ибо там находится гнездо Голубя.
Колесница Аполлона возносит их к небесам, и они проносятся над
планетой, над странами и городами, долинами, реками, высокими горами. Вот
они уже над Британией, и Природа перечисляет названия городов и чем они
прославлены. Вот и знаменитые университетские города - Оксфорд и Кембридж,
вот - Лейстер, Темза, Виндзор... Особо отмечена Шотландия, Эдинбург с его
достопримечательностями. Попутно Госпожа Природа рассказывает о девяти
знаменитых женщинах, чьи образы запечатлены в камне в эдинбургском Девичьем
замке. Упоминание Виндзорского замка, по преданию воздвигнутого легендарным
королем Артуром, служит поводом для появления заголовка: "Теперь следует
история рождения, жизни и смерти благородного Артура, короля Британии" - эта
зарифмованная "история" занимает целых 44 страницы, хотя и не имеет видимой
связи с основным сюжетом. После этой многословной, изобилующей речами и
посланиями "истории" Честер объявляет: "Теперь вернемся к нашему рассказу",
и Госпожа Природа, как ни в чем не бывало, продолжает объяснять Феникс, что
они пролетают над Лондоном. Наконец они достигают своей цели.
Здесь Честер счел уместным вставить еще одно огромное отступление -
целый каталог цветов, трав, деревьев, рыб, драгоценных камней, животных,
змей, червей, птиц, занявший 43 страницы. Установлено, что Честер
использовал (пересказал в стихотворной форме) известные тогда сочинения о
растительном и животном мире. Всем этим отступлениям отведено в общей
сложности более половины честеровской поэмы, и носят они явно преднамеренный
характер - ни к Голубю, ни к Феникс они отношения не имеют, а "постороннего"
читателя способны скорее отпугнуть, чем привлечь. Но похоже, что для этого
они и нужны нашему автору... Другие, не столь циклопические отклонения -
короткие исторические фрагменты, лирические стихотворения и песни -
разбросаны по всей честеровской поэме. А сразу после нее (но до произведений
других поэтов) нас ждет большое собрание стихотворений, написанных явно
другой, более искусной рукой и представленных как "созданные Голубем для
прекрасной Феникс". Об этих великолепных стихотворениях, многие из которых
чрезвычайно близки шекспировским сонетам и являются подлинными шедеврами, -
разговор впереди.
Заметно, что образы Голубя и Феникс не сразу обрели у Честера
окончательный характер. Сначала Природа говорит о героине как о
"великолепном Фениксе исключительной красоты" - и сразу же после того - как
о "молочно-белой Голубке". Голубь называет свою любимую то Фениксом, то
Розой, Солнцем, Голубкой, "моей Королевой". Похоже, что Честер в процессе
создания (или переработки, что более вероятно) поэмы "подгонял" образы
героев под традиционные, но делал это не очень внимательно. Но возможно, что
эти и другие "несовпадения" не случайны.
В последней трети поэмы аллегория принимает неожиданный оборот. Госпожа
Природа и Феникс прибывают на остров Пафос, подобие рая, "святой уголок",
куда не смеют показываться силы зла, "крокодилы и шипящие змеи". Однако
вместо любимого, который должен вдохнуть новую жизнь в Феникс, помочь ей
обрести потомство, перед прибывшими на остров дамами предстает несчастное
больное существо, скорбящая душа, "совершенная картина загнанного оленя,
изнемогающего от горя", - образ, знакомый по шекспировской комедии "Как вам
это понравится". Это и есть Рыцарь Чести и Великодушия, он же Голубь, к
которому Феникс прибыла по велению самого Юпитера. Из их слов, однако, не
следует, что эта встреча является для них первой. Феникс замечает, что его
состояние хуже, нежели было раньше, а Голубь просит у нее прощения за свои
"нечистые подозрения" - неясно, когда они высказывались и в чем заключались.
Не совсем ясно также, какое отношение имеет Голубь к той "фальшивой любви",
"догорающей свече", которой Феникс посвятила себя. Похоже все-таки, что
больной Голубь на "острове Пафос" и есть эта самая "догорающая свеча", хотя
образы у Честера, как мы уже заметили, не отличаются четкими контурами.
Выполнив свою миссию, Госпожа Природа покидает остров Пафос, оставляя
Голубя и Феникс вдвоем. Голубь преклоняет колена и просит Феникс поверить в
его верность и преданность. Он говорит о своем печальном состоянии
(действительно, у него, как замечает Феникс, такой вид, "будто его имя уже
занесено в бледную Книгу Смерти"). Голубь в отчаянии:
"Хоть я и хожу еще по земле,
Но уже не живу, погребенный в могиле горя".
Феникс утешает его, она пытается стереть слезы с его лица, но он
уклоняется: он "нечист", он недостоин прикосновения ее прекрасной руки.
Однако она настаивает, что должна остаться с ним:
"Впредь не ты один, а мы вдвоем
Этот нелегкий труд будем свершать.
. . . . . . . . . . . .. . . . . .
Для тебя я оставила Аравию.
Те огни потеряли свою силу {*},
И я пришла к тебе сюда,
Чтобы на вершине горы мы возвели
Свой собственный пылающий алтарь..."
{* Буквально: "those fires have no working substance".}
Речь идет о совместном служении богу Аполлону - покровителю поэзии и
других искусств. И они решают возвести горящий алтарь - жертвенник,
посвященный их божественному покровителю.
Но сначала Феникс задает Голубю несколько непростых вопросов: в чем
разница между подлинной и фальшивой любовью, где граница между добром и
злом, что есть знание; где искусство Апеллеса {Знаменитый древнегреческий
живописец.} и где благородная хитрость? К сожалению, Голубь успевает
ответить лишь на первый вопрос: они отправляются собирать хворост для
священного огня. Горение (burning) символизирует в поэме сначала служение
Аполлону, но потом {Довольно неожиданно.} - смерть, желанную для обоих
героев. Жертвенный огонь, посвященный Аполлону, поглотит их, чтобы "из их
пепла восстало к жизни одно имя". Голубь говорит:
"У меня на душе теперь светло: мысль о неизбежном роке
Вытеснила печаль из моего сердца..."
Они обращаются к Аполлону с просьбой принять эту добровольную жертву,
послать искру, от которой возгорится пламя, призванное поглотить их. Тут
Феникс замечает, что кто-то подсматривает за ними, но Голубь успокаивает ее:
это некто Пеликан, их друг.
"Пусть он будет свидетелем нашей трагедии
И потом поведает об увиденном".
Трагедии! Голубь собирается первым вступить в разгоревшееся пламя,
когда Феникс задерживает его:
"Стой, Голубь, стой, уступи мне это право,
Ибо из моего праха новый Феникс восстанет.
Твоя же хрупкая жизнь - должна быть сохранена..."
Она убеждает его остаться жить, чтобы "продолжать учить и просвещать
этот грубый и лживый мир", но Голубь настаивает на своем праве умереть, быть
"ее партнером, участником этой светлой трагедии". И тогда они взывают к
пламени, зажженному Аполлоном:
"Феникс
О святое, чистое, совершенное пламя,
Прими же в себя нас обоих,
И из нашего праха пусть восстанет одно имя. Голубь
О священный благоухающий Огонь, поглощающий
Ветви, под которыми все девять муз слагали свои песни.
Прими мое бренное тело как жертву,
И из твоего пламени поднимется одно имя".
Этот повторяющийся образ - некое загадочное имя, остающееся после обоих
героев, возникающее, подобно Фениксу, из их пепла, явно несет важную
смысловую нагрузку. Мы встречаем его и дальше, в стихотворениях других
участников сборника; так, в поэме, с которой начался наш поиск и под которой
стоит имя Шекспира, образ уточняется - "двойное имя"; у Марстона он обретает
и другие, весьма многозначительные атрибуты, отсутствующие в легенде о
чудесной птице.
Голубь все-таки первым вступает в пламя, сгорая в нем, и рассказом
Феникс о том, как стоически, даже с улыбкой, принял ее друг свое последнее
испытание, заканчивается поэма Честера:
"Посмотрите на насмешливое выражение его лица -
Раскинув свои крылья повсюду, он продолжает смеяться!
Учись, испорченный мир, учись слушать и видеть
Дружбу незапятнанную и подлинную".
И вот она уже спешит за ним:
"Я лечу к тебе, милый Голубь, и своими крыльями
Я обниму твой драгоценный пепел.
И я надеюсь, что это восстающее Создание
Будет владеть всем, сотворенным нами обоими.
Но мне пора. О, приобщи меня к своей славе!"
Обратим внимание на "Создание" (Creature), которое будет владеть всем,
что сотворено обоими героями, - это, несомненно, тот же загадочный образ -
"Имя, поднимающееся из их пепла", но есть и некоторое уточнение: речь идет о
творческом наследии. Завеса тайны приоткрывается... Внимательному читателю
могут показаться странными слова Феникс о том, что у ее мертвого (или
умирающего) друга было насмешливое - или даже веселое (mirthfull) -
выражение лица. Однако это не опечатка и не небрежность автора, ибо рядом с
этим прилагательным мы видим глагол joyes - веселится. Он смеялся и на
пороге Вечности...
Под последней строкой монолога Феникс напечатано: "Конец. Р.Ч. (Роберт
Честер. - И.Г.)"; несмотря на это, далее на трех страницах появляются еще
два стихотворения, не разделенные на строфы - строки рифмуются попарно.
Первое озаглавлено "Пеликан" и содержит его свидетельство как о смерти
Голубя, так и самой Феникс:
"О, что за душераздирающий Спектакль,
Подлинное Чудо Мира я видел..."
Они снабжены отдельной подписью Честера и явно добавлены позже.
Пеликан говорит о мужестве, с которым Голубь встретил смерть, потом
рассказывает, как Феникс ("удочеренное дитя Природы") храбро последовала за
своим другом, и оба сгорели в пламени Аполлона.
"О, если редчайшие из земных существ
Сгорают вместе, что может подняться из огня
И предстать перед глазами изумленных смертных,
Как не еще более совершенное Создание?"
Это возникшее из пепла Голубя и Феникс "Создание" получило от них все
дары благородных умов, устремленных к добру, любви, красоте. И вклад Феникс
нельзя отделить от того, что дал "Созданию" Голубь, - эти двое благодаря
Природе стали одним. Что касается Природы, то ясно: речь идет о Госпоже
Природе, доставившей свою воспитанницу на этот остров, где служат Аполлону.
Гораздо труднее постигнуть удивительнейшее и совершеннейшее "Создание", на
которое Честер несколько раз намекал и раньше и к которому он обращает свой
восторженный взор в последнем стихотворении, так и озаглавленном:
"Заключение".
"Заключение" начинается с извинения в слабости авторского таланта для
того, чтобы говорить о столь важных событиях, о столь редкостном предмете;
но ведь случается, что "самую тяжелую и ценную ношу доверяют тащить
скромному ослу...". После этого извинения Честер сообщает, что другой
царственный Феникс поднялся из пламени, и это блестящее создание будет долго
удивлять мир. Честер выражает надежду, что "благородные умы" одобрят его
старания и опять подписывается: "Конец. Р. Ч.".
Дальше на 34 страницах читатель может ознакомиться с большим собранием
стихотворений ("кантос"), представленных как "созданные Пафосским Голубем
для прекрасной Феникс" {8}. Такой подзаголовок, сам характер этих
поэтических произведений, а также то обстоятельство, что Честер специально
пометил их как чужие, цитируемые им, не позволяют рассматривать их в
качестве простого продолжения честеровской поэмы. "Песни Голубя" по своей
яркой поэтической образности, виртуозной поэтической технике превосходят не
только произведение неизвестного в истории литературы Честера, но и таких
выдающихся поэтов, участников сборника, как Чапмен, Джонсон, Марстон. Это
целый каскад мастерских акростихов, удивительно близких по своим темам и
образности шекспировским сонетам.
Первая группа акростихов названа "алфавитными" - она состоит из 24
стихотворений (на семи страницах). Это семистишия с рифмой "ab abb cc", в
которых первое слово каждой строки начинается с одной и той же буквы;
стихотворения расположены в порядке английского алфавита - от "А" до "Z".
Вторая - и значительно большая по объему - группа акростихов создавалась по
другому принципу: начальные слова каждой строки, читаемые сверху вниз,
образуют предложение, являющееся в свою очередь первой, ключевой строкой -
или даже несколькими строками стихотворения. Здесь, в зависимости от
количества слов в ключевом предложении, мы встречаемся со всем разнообразием
строфики - от шестистиший до четырнадцатистрочных стихотворений (сонет) - и
рифмовки. Адекватный перевод этих акростихов на другой язык невозможен,
поэтому для читателей, владеющих английским, мы приводим некоторые из них в
первозданном виде.
"Песни Голубя" - труднейшие, филигранные акростихи - давно привлекли к
себе восхищенное (а подчас и озадаченное) внимание западных специалистов по
английской поэзии. Поражает обилие шекспировских сравнений, метафор,
отдельных слов и целых фраз, как будто сошедших на эти страницы из поэм и
сонетов Уильяма Шекспира. Как и в сонетах Шекспира, здесь доминирует тема
нежной любви - дружбы, определяющей, наряду с творчеством, смысл жизни
поэта. Высшее счастье - любить и знать, что ты любим.
Прекрасная Феникс - "восхитительная комета", "ее красота цветет подобно
розе". Любовь поэта к ней исполнена безмерной преданности, искренности,
чистоты. Но их объединяет не страсть: их союз основан на духовном родстве,
на радости "совместного служения Аполлону", чей огонь они бескорыстно
поддерживают, веря в свое высокое предназначение.
"Я сам и все мое всегда твое" - эту фразу образуют первые слова строк
одного акростиха. Несравненная Феникс - Муза поэта, вселяющая в него "дух
древнего Гомера". Их творческий союз неразделим: "Мои строки являются и
твоими", "Я буду исполнять мои сонеты на твоей арфе", "Обратись ко мне, и я
отвечу песней, с которой никто не сравняется..."
Но безоблачная радость и счастье - не удел нашего Голубя. Многие строки
исполнены горечи и боли, несправедливой судьбой он обречен на страдание; с
ним, как можно понять из другого акростиха, произошло какое-то несчастье, он
тяжко болен. Неоднократно он просит у нее прощения за свое состояние,
взывает к ее сочувствию, помощи:
"Если у тебя есть сострадание, прояви его,
но более тщательное исследование показывает: даты не было с самого начала,
вероятно, ее умышленно обрезали еще в типографии. Об этом свидетельствует
специальная надпись давнего владельца. На фолджеровском экземпляре стоит
дата - 1601. И, наконец, на титульном листе экземпляра Британской библиотеки
(в дальнейшем я буду называть его лондонским) - совершенно другое и очень
странное заглавие и другая дата - 1611. Сравнительно недавно обнаружен
четвертый экземпляр, в котором вообще нет начальных (включая титул) и
заключительных страниц; он хранится в Национальной библиотеке Уэльса.
Никаких других экземпляров никто никогда не видел. Еще одно странное
обстоятельство: отсутствие достоверных упоминаний об этой книге в литературе
эпохи, дневниках, письмах, документах современников, несмотря на участие в
ней целой плеяды самых известных поэтов. Книга, в нарушение правил, не была
зарегистрирована в Регистре Компании печатников и книгоиздателей. Формат
книги - ин-кварто. На титульном листе хантингтонского и фолджеровского
экземпляров заглавие: "Жертва Любви {Точнее было бы перевести слово martyr
как "мученик(ца)", но тогда пришлось бы определенно указать род, чего нет в
оригинале, в то время как слово "жертва" может относиться и к мужчине, и к
женщине. Поэтому подавляющее большинство российских комментаторов поэмы о
Голубе и Феникс (в том числе и А.А.Аникст) поступали совершенно правильно,
переводя название честеровского сборника как "Жертва Любви".}, или Жалоба
Розалинды, аллегорически затеняющая правду о любви и жестокой судьбе Феникс
и Голубя. Поэма редкостно и разнообразно украшена; теперь впервые переведена
с итальянского подлинника почтенного Торквато Челиано Робертом Честером. С
подлинной легендой о славном короле Артуре, последнем из девяти
знаменитостей. Первое произведение нового британского поэта. Взято из
различных достоверных документов. Ко всему этому добавлены некоторые новые
произведения нескольких современных писателей, чьи имена подписаны под их
работами, посвященными первой теме, а именно Феникс и Голубю. Отпечатано для
Э.Б. (Эдуард Блаунт. - И.Г.) 1601" {6}. Здесь же эпиграф из Марциала:
"Известная книга не может сменить своего господина" - "Mutare dominum non
potest liber notus" {Возможно, в этой фразе есть и более интригующий намек.
Если учесть, что Мута - имя нимфы, которую за ее болтливость Юпитер наказал
немотой, то строку можно понять следующим образом: книга не должна
разболтать (разгласить) своего "господина" (автора или главного героя).}.
Отметим, что Роберт Честер - имя доселе и после того не известное в
английской поэзии, а итальянского писателя или поэта Торквато Челиано
никогда не существовало.
Заглавие на титульном листе лондонского экземпляра звучит совсем
по-другому. "Ануалы Великой Британии, или Самый превосходный Памятник, в
котором можно узреть все древности этого Королевства, к удовлетворению
университетов или других мест, возбужденных длительным соперничеством.
Превосходно обрисованные в подобающей поэме. Лондон. Отпечатано для Мэтью
Лаунза 1611" {7}. К этому заглавию мы еще вернемся, пока же обратим внимание
на первое - ключевое и очень странное - слово "Ануалы" ("Anuals"),
отпечатанное крупным шрифтом. Поскольку такого слова в английском языке нет,
исследователям книги приходится предполагать, что перед ними - опечатка в
одной букве (наборщик-де перевернул вверх ногами вторую букву n, чего никто
не заметил!), и они эту "опечатку" нередко исправляют, заменяя странное
слово привычным "Анналы" Обратим внимание также на другое имя издателя и на
другую дату Ибо, несмотря на такое удивительное различие в титульных листах,
все три экземпляра сборника отпечатаны, как заметили исследователи, с одного
и того же набора (так же, как и четвертый - уэльский, лишенный титульного
листа)
Поэма Роберта Честера (ибо мы уже знаем, что итальянец Торквато Челиано
- вымысел, и вообще никто еще не смог найти ни малейшего следа какого-то
итальянского оригинала в этом бесспорно британском произведении) в книге
помещена первой и занимает ее подавляющую часть - 168 страниц из 195. Поэме
предшествуют три авторских обращения на страницах без пагинации Первое -
прозаическое - к сэру Джону Солсбэри (в прошлом веке установили, что это был
джентльмен из графства Денбишир). "Благородный сэр, следуя указаниям мудрых
друзей, закончив мою давно ожидавшуюся работу, зная, что этот мир полон
зависти и каждый считает своего ребенка прекраснейшим, будь он даже похож на
эфиопа, я осмелился представить миру детище своего ума под Вашей протекцией,
полагаясь, что если Глупости, подобно вору, удастся тайком проникнуть в
какую-то часть этих поэм. Ваше уважаемое имя закроет эти изъяны, а известный
всем характер Ваших достоинств заставит молчать врагов добродетели" Далее
Честер повторяет и развивает эту же мысль: "В мир я отпускаю свое дитя под
сенью Вашего имени, которое закроет рты толпе и, как я надеюсь, побудит
просвещенных и доброжелательных укачать это дитя на своей груди. Итак, с
пожеланием Вам блаженства небесного и земного я заканчиваю. Ваш всецело
Роберт Честер".
Следующее обращение - поэтическое - к самой Феникс:
"Феникс, прекраснейшая из прекрасных птиц,
К тебе я обращаю все мои труды.
В моих глазах ты драгоценнейшая из всех,
Источник и покровитель всех высоких чувств.
Прими мою скромную хвалу твоей любви
И преклонение перед твоим Голубем.
Другой поэт, более искушенный и ученый,
Чьи строфы проникают и очаровывают умы,
Сможет достойно воспеть твои совершенства и красоту,
Повторяя твое знаменитое и прославленное имя.
А я, последний и скромнейший изо всех,
Доволен тем уже, что петь могу о Феникс".
Заключительное, третье обращение Честера - "К доброжелательному
читателю", которого он предупреждает, что тому предстоит читать не о
кровавых войнах, не о гибели Трои или победах Цезаря, не о похищении Елены
или насилии над Лукрецией - "О прекрасном, причудливом образе я пою". И
заканчивает: "Я не могу взывать со своими восхвалениями к небесам, ибо в
случае неудачи буду опозорен".
Сама поэма Честера представляет собой смесь материалов различной
степени обработки - от высоко поэтических строк, в которых чувствуется рука
мастера, до рыхлых аллегорий с цветистыми и многословными отступлениями и
зарифмованными компиляциями, не имеющими видимой связи с основным сюжетом,
но для чего-то необходимыми автору.
В поэме внешне можно различить три основные части - "Госпожа Природа
перед богами", "Диалог между Госпожой Природой и Феникс", "Диалог между
Голубем и Феникс" - и заключение.
Первая треть поэмы имеет подзаголовок: "Жалоба Розалинды, метафорически
обращенная через Госпожу Природу к Собранию богов (в Высокой Звездной
Палате) о сохранении и продолжении прекраснейшей на земле Феникс". Имя
Розалинды (известное нам по шекспировской пьесе "Как вам это понравится",
где она не только является главной героиней, но и произносит авторский
эпилог) упоминается только в этом подзаголовке и колонтитуле и только со
словом "жалоба" и может быть отнесено или к Госпоже Природе, или к самой
Феникс.
"Однажды боги все собрались на совет,
И высочайший был Парламент возглашен,
Небесный Синод начал вершить свой суд,
Внимая жалобам на беды и невзгоды...".
Перед этим "Парламентом богов" выступает плачущая Госпожа Природа. Она
бледна, носовой платок, которым она вытирает слезы, струящиеся по ее щекам,
насквозь промок (интересные подробности для описания сцены на Олимпе!). Она
преклоняет колена перед Юпитером, восседающим на золотом троне, и
рассказывает ему об изумительной женщине Феникс, которую Природа воспитала и
ввела в мир и которой теперь угрожает опасность остаться без потомства - и
тогда пресечется род Фениксов. Описание внешности Феникс занимает целых пять
страниц - прекрасны ее лицо, руки, шея, голова, украшенная "локонами,
взятыми Природой у самого Аполлона". Ее лоб скрывает глубокие мысли и
великолепные замыслы, ее губы - "ворота, через которые мир обретает чудную
музыку, красноречие и поэзию". Просительница показывает богам портрет
прекрасной Феникс, они восторгаются им и просят Юпитера помочь Госпоже
Природе и ее воспитаннице.
Грозный повелитель мира уступает их просьбам. Он приказывает Госпоже
Природе взять колесницу Аполлона и доставить Феникс на некий остров Пафос,
подлинный рай на земле. Там на высоком холме с плоской вершиной,
возвышающемся над прекрасной долиной, они встретят "истинного Рыцаря Чести,
чье сердце устремлено к бескорыстному служению, который поддерживает
Прометеев огонь". Юпитер дает Госпоже Природе чудодейственный бальзам, его
необходимо приложить к больной голове и больным ногам этого Рыцаря -
"Это приведет его в постель к твоей Феникс,
Когда он встретит ее на высоком холме,
И пусть из их праха восстанет новый Феникс...".
Боги приветствуют решение Юпитера, а Венера сочиняет для Феникс молитву
о спасении души серебристого Голубя, ныне страдающего за свои грехи.
Удивительно, что языческая богиня Венера, обращаясь к Юпитеру, называет его
Иеговой, упоминает она и Христа. Судя по многим текстам в книге, Честер
превосходно разбирался в разнице между языческой религией греков и римлян и
христианством, и такое смешение явно носит преднамеренный характер, тем
более что эта молитва сопровождается специальным обращением автора "К
легковерным читателям", которым он рекомендует постараться понять его
замысел, хотя это и не просто.
Итак, Госпожа Природа встречает Феникс, чья красота сочетается с
"истинным красноречием и поэзией". Здесь и дальше у Честера героиня
постоянно ассоциируется с поэзией, с ее божественным покровителем Аполлоном.
Феникс жалуется, что ее жизнь исполнена страданий, что она уже не прежняя
Феникс. Она опасается Зависти, преследующей ее, не дающей возможности
отдаться своему чувству, она боится, что время любви для нее прошло:
"Моя жизнь загублена,
И на горах Аравии я умру
И никогда не встречусь с бедным Голубем".
Госпожа Природа убеждает Феникс, что не все потеряно, что любовь и
материнство еще возможны для нее, несмотря на усталость от жизни, на
"омертвевшую кровь". Природа обещает найти и жестоко наказать Зависть и
совершить еще более великие дела. Феникс говорит о другой трудности, о
"тусклой догорающей свече", которой она посвятила свою жизнь; ее красота и
добродетель находятся в плену у "фальшивой любви". Природа сообщает, что
Юпитер поручил ей доставить Феникс на благословенный остров Пафос, и Феникс
выражает надежду, что это может оживить ее, ибо там находится гнездо Голубя.
Колесница Аполлона возносит их к небесам, и они проносятся над
планетой, над странами и городами, долинами, реками, высокими горами. Вот
они уже над Британией, и Природа перечисляет названия городов и чем они
прославлены. Вот и знаменитые университетские города - Оксфорд и Кембридж,
вот - Лейстер, Темза, Виндзор... Особо отмечена Шотландия, Эдинбург с его
достопримечательностями. Попутно Госпожа Природа рассказывает о девяти
знаменитых женщинах, чьи образы запечатлены в камне в эдинбургском Девичьем
замке. Упоминание Виндзорского замка, по преданию воздвигнутого легендарным
королем Артуром, служит поводом для появления заголовка: "Теперь следует
история рождения, жизни и смерти благородного Артура, короля Британии" - эта
зарифмованная "история" занимает целых 44 страницы, хотя и не имеет видимой
связи с основным сюжетом. После этой многословной, изобилующей речами и
посланиями "истории" Честер объявляет: "Теперь вернемся к нашему рассказу",
и Госпожа Природа, как ни в чем не бывало, продолжает объяснять Феникс, что
они пролетают над Лондоном. Наконец они достигают своей цели.
Здесь Честер счел уместным вставить еще одно огромное отступление -
целый каталог цветов, трав, деревьев, рыб, драгоценных камней, животных,
змей, червей, птиц, занявший 43 страницы. Установлено, что Честер
использовал (пересказал в стихотворной форме) известные тогда сочинения о
растительном и животном мире. Всем этим отступлениям отведено в общей
сложности более половины честеровской поэмы, и носят они явно преднамеренный
характер - ни к Голубю, ни к Феникс они отношения не имеют, а "постороннего"
читателя способны скорее отпугнуть, чем привлечь. Но похоже, что для этого
они и нужны нашему автору... Другие, не столь циклопические отклонения -
короткие исторические фрагменты, лирические стихотворения и песни -
разбросаны по всей честеровской поэме. А сразу после нее (но до произведений
других поэтов) нас ждет большое собрание стихотворений, написанных явно
другой, более искусной рукой и представленных как "созданные Голубем для
прекрасной Феникс". Об этих великолепных стихотворениях, многие из которых
чрезвычайно близки шекспировским сонетам и являются подлинными шедеврами, -
разговор впереди.
Заметно, что образы Голубя и Феникс не сразу обрели у Честера
окончательный характер. Сначала Природа говорит о героине как о
"великолепном Фениксе исключительной красоты" - и сразу же после того - как
о "молочно-белой Голубке". Голубь называет свою любимую то Фениксом, то
Розой, Солнцем, Голубкой, "моей Королевой". Похоже, что Честер в процессе
создания (или переработки, что более вероятно) поэмы "подгонял" образы
героев под традиционные, но делал это не очень внимательно. Но возможно, что
эти и другие "несовпадения" не случайны.
В последней трети поэмы аллегория принимает неожиданный оборот. Госпожа
Природа и Феникс прибывают на остров Пафос, подобие рая, "святой уголок",
куда не смеют показываться силы зла, "крокодилы и шипящие змеи". Однако
вместо любимого, который должен вдохнуть новую жизнь в Феникс, помочь ей
обрести потомство, перед прибывшими на остров дамами предстает несчастное
больное существо, скорбящая душа, "совершенная картина загнанного оленя,
изнемогающего от горя", - образ, знакомый по шекспировской комедии "Как вам
это понравится". Это и есть Рыцарь Чести и Великодушия, он же Голубь, к
которому Феникс прибыла по велению самого Юпитера. Из их слов, однако, не
следует, что эта встреча является для них первой. Феникс замечает, что его
состояние хуже, нежели было раньше, а Голубь просит у нее прощения за свои
"нечистые подозрения" - неясно, когда они высказывались и в чем заключались.
Не совсем ясно также, какое отношение имеет Голубь к той "фальшивой любви",
"догорающей свече", которой Феникс посвятила себя. Похоже все-таки, что
больной Голубь на "острове Пафос" и есть эта самая "догорающая свеча", хотя
образы у Честера, как мы уже заметили, не отличаются четкими контурами.
Выполнив свою миссию, Госпожа Природа покидает остров Пафос, оставляя
Голубя и Феникс вдвоем. Голубь преклоняет колена и просит Феникс поверить в
его верность и преданность. Он говорит о своем печальном состоянии
(действительно, у него, как замечает Феникс, такой вид, "будто его имя уже
занесено в бледную Книгу Смерти"). Голубь в отчаянии:
"Хоть я и хожу еще по земле,
Но уже не живу, погребенный в могиле горя".
Феникс утешает его, она пытается стереть слезы с его лица, но он
уклоняется: он "нечист", он недостоин прикосновения ее прекрасной руки.
Однако она настаивает, что должна остаться с ним:
"Впредь не ты один, а мы вдвоем
Этот нелегкий труд будем свершать.
. . . . . . . . . . . .. . . . . .
Для тебя я оставила Аравию.
Те огни потеряли свою силу {*},
И я пришла к тебе сюда,
Чтобы на вершине горы мы возвели
Свой собственный пылающий алтарь..."
{* Буквально: "those fires have no working substance".}
Речь идет о совместном служении богу Аполлону - покровителю поэзии и
других искусств. И они решают возвести горящий алтарь - жертвенник,
посвященный их божественному покровителю.
Но сначала Феникс задает Голубю несколько непростых вопросов: в чем
разница между подлинной и фальшивой любовью, где граница между добром и
злом, что есть знание; где искусство Апеллеса {Знаменитый древнегреческий
живописец.} и где благородная хитрость? К сожалению, Голубь успевает
ответить лишь на первый вопрос: они отправляются собирать хворост для
священного огня. Горение (burning) символизирует в поэме сначала служение
Аполлону, но потом {Довольно неожиданно.} - смерть, желанную для обоих
героев. Жертвенный огонь, посвященный Аполлону, поглотит их, чтобы "из их
пепла восстало к жизни одно имя". Голубь говорит:
"У меня на душе теперь светло: мысль о неизбежном роке
Вытеснила печаль из моего сердца..."
Они обращаются к Аполлону с просьбой принять эту добровольную жертву,
послать искру, от которой возгорится пламя, призванное поглотить их. Тут
Феникс замечает, что кто-то подсматривает за ними, но Голубь успокаивает ее:
это некто Пеликан, их друг.
"Пусть он будет свидетелем нашей трагедии
И потом поведает об увиденном".
Трагедии! Голубь собирается первым вступить в разгоревшееся пламя,
когда Феникс задерживает его:
"Стой, Голубь, стой, уступи мне это право,
Ибо из моего праха новый Феникс восстанет.
Твоя же хрупкая жизнь - должна быть сохранена..."
Она убеждает его остаться жить, чтобы "продолжать учить и просвещать
этот грубый и лживый мир", но Голубь настаивает на своем праве умереть, быть
"ее партнером, участником этой светлой трагедии". И тогда они взывают к
пламени, зажженному Аполлоном:
"Феникс
О святое, чистое, совершенное пламя,
Прими же в себя нас обоих,
И из нашего праха пусть восстанет одно имя. Голубь
О священный благоухающий Огонь, поглощающий
Ветви, под которыми все девять муз слагали свои песни.
Прими мое бренное тело как жертву,
И из твоего пламени поднимется одно имя".
Этот повторяющийся образ - некое загадочное имя, остающееся после обоих
героев, возникающее, подобно Фениксу, из их пепла, явно несет важную
смысловую нагрузку. Мы встречаем его и дальше, в стихотворениях других
участников сборника; так, в поэме, с которой начался наш поиск и под которой
стоит имя Шекспира, образ уточняется - "двойное имя"; у Марстона он обретает
и другие, весьма многозначительные атрибуты, отсутствующие в легенде о
чудесной птице.
Голубь все-таки первым вступает в пламя, сгорая в нем, и рассказом
Феникс о том, как стоически, даже с улыбкой, принял ее друг свое последнее
испытание, заканчивается поэма Честера:
"Посмотрите на насмешливое выражение его лица -
Раскинув свои крылья повсюду, он продолжает смеяться!
Учись, испорченный мир, учись слушать и видеть
Дружбу незапятнанную и подлинную".
И вот она уже спешит за ним:
"Я лечу к тебе, милый Голубь, и своими крыльями
Я обниму твой драгоценный пепел.
И я надеюсь, что это восстающее Создание
Будет владеть всем, сотворенным нами обоими.
Но мне пора. О, приобщи меня к своей славе!"
Обратим внимание на "Создание" (Creature), которое будет владеть всем,
что сотворено обоими героями, - это, несомненно, тот же загадочный образ -
"Имя, поднимающееся из их пепла", но есть и некоторое уточнение: речь идет о
творческом наследии. Завеса тайны приоткрывается... Внимательному читателю
могут показаться странными слова Феникс о том, что у ее мертвого (или
умирающего) друга было насмешливое - или даже веселое (mirthfull) -
выражение лица. Однако это не опечатка и не небрежность автора, ибо рядом с
этим прилагательным мы видим глагол joyes - веселится. Он смеялся и на
пороге Вечности...
Под последней строкой монолога Феникс напечатано: "Конец. Р.Ч. (Роберт
Честер. - И.Г.)"; несмотря на это, далее на трех страницах появляются еще
два стихотворения, не разделенные на строфы - строки рифмуются попарно.
Первое озаглавлено "Пеликан" и содержит его свидетельство как о смерти
Голубя, так и самой Феникс:
"О, что за душераздирающий Спектакль,
Подлинное Чудо Мира я видел..."
Они снабжены отдельной подписью Честера и явно добавлены позже.
Пеликан говорит о мужестве, с которым Голубь встретил смерть, потом
рассказывает, как Феникс ("удочеренное дитя Природы") храбро последовала за
своим другом, и оба сгорели в пламени Аполлона.
"О, если редчайшие из земных существ
Сгорают вместе, что может подняться из огня
И предстать перед глазами изумленных смертных,
Как не еще более совершенное Создание?"
Это возникшее из пепла Голубя и Феникс "Создание" получило от них все
дары благородных умов, устремленных к добру, любви, красоте. И вклад Феникс
нельзя отделить от того, что дал "Созданию" Голубь, - эти двое благодаря
Природе стали одним. Что касается Природы, то ясно: речь идет о Госпоже
Природе, доставившей свою воспитанницу на этот остров, где служат Аполлону.
Гораздо труднее постигнуть удивительнейшее и совершеннейшее "Создание", на
которое Честер несколько раз намекал и раньше и к которому он обращает свой
восторженный взор в последнем стихотворении, так и озаглавленном:
"Заключение".
"Заключение" начинается с извинения в слабости авторского таланта для
того, чтобы говорить о столь важных событиях, о столь редкостном предмете;
но ведь случается, что "самую тяжелую и ценную ношу доверяют тащить
скромному ослу...". После этого извинения Честер сообщает, что другой
царственный Феникс поднялся из пламени, и это блестящее создание будет долго
удивлять мир. Честер выражает надежду, что "благородные умы" одобрят его
старания и опять подписывается: "Конец. Р. Ч.".
Дальше на 34 страницах читатель может ознакомиться с большим собранием
стихотворений ("кантос"), представленных как "созданные Пафосским Голубем
для прекрасной Феникс" {8}. Такой подзаголовок, сам характер этих
поэтических произведений, а также то обстоятельство, что Честер специально
пометил их как чужие, цитируемые им, не позволяют рассматривать их в
качестве простого продолжения честеровской поэмы. "Песни Голубя" по своей
яркой поэтической образности, виртуозной поэтической технике превосходят не
только произведение неизвестного в истории литературы Честера, но и таких
выдающихся поэтов, участников сборника, как Чапмен, Джонсон, Марстон. Это
целый каскад мастерских акростихов, удивительно близких по своим темам и
образности шекспировским сонетам.
Первая группа акростихов названа "алфавитными" - она состоит из 24
стихотворений (на семи страницах). Это семистишия с рифмой "ab abb cc", в
которых первое слово каждой строки начинается с одной и той же буквы;
стихотворения расположены в порядке английского алфавита - от "А" до "Z".
Вторая - и значительно большая по объему - группа акростихов создавалась по
другому принципу: начальные слова каждой строки, читаемые сверху вниз,
образуют предложение, являющееся в свою очередь первой, ключевой строкой -
или даже несколькими строками стихотворения. Здесь, в зависимости от
количества слов в ключевом предложении, мы встречаемся со всем разнообразием
строфики - от шестистиший до четырнадцатистрочных стихотворений (сонет) - и
рифмовки. Адекватный перевод этих акростихов на другой язык невозможен,
поэтому для читателей, владеющих английским, мы приводим некоторые из них в
первозданном виде.
"Песни Голубя" - труднейшие, филигранные акростихи - давно привлекли к
себе восхищенное (а подчас и озадаченное) внимание западных специалистов по
английской поэзии. Поражает обилие шекспировских сравнений, метафор,
отдельных слов и целых фраз, как будто сошедших на эти страницы из поэм и
сонетов Уильяма Шекспира. Как и в сонетах Шекспира, здесь доминирует тема
нежной любви - дружбы, определяющей, наряду с творчеством, смысл жизни
поэта. Высшее счастье - любить и знать, что ты любим.
Прекрасная Феникс - "восхитительная комета", "ее красота цветет подобно
розе". Любовь поэта к ней исполнена безмерной преданности, искренности,
чистоты. Но их объединяет не страсть: их союз основан на духовном родстве,
на радости "совместного служения Аполлону", чей огонь они бескорыстно
поддерживают, веря в свое высокое предназначение.
"Я сам и все мое всегда твое" - эту фразу образуют первые слова строк
одного акростиха. Несравненная Феникс - Муза поэта, вселяющая в него "дух
древнего Гомера". Их творческий союз неразделим: "Мои строки являются и
твоими", "Я буду исполнять мои сонеты на твоей арфе", "Обратись ко мне, и я
отвечу песней, с которой никто не сравняется..."
Но безоблачная радость и счастье - не удел нашего Голубя. Многие строки
исполнены горечи и боли, несправедливой судьбой он обречен на страдание; с
ним, как можно понять из другого акростиха, произошло какое-то несчастье, он
тяжко болен. Неоднократно он просит у нее прощения за свое состояние,
взывает к ее сочувствию, помощи:
"Если у тебя есть сострадание, прояви его,