Холбрук Синди. Притворщица

   — Ну да, вы же думали, что покупаете меня как актрису или как… как…
   — Проститутку, — помог он закончить фразу.
   — Что же теперь делать? — Изабель беспомощно пожала плечами. — Вам нужно забрать назад свои деньги, которые вы дали Молли, потому что я ни то, ни… другое.
   Мужчина неожиданно рассмеялся.
   — Вы что, взаправду думаете, что она их вернет?
   Изабель через силу улыбнулась.
   — А вдруг? Если вы объясните ей, что получилось недоразумение…
   — Да бросьте! Вы же и сами прекрасно знаете, что она не отдаст. Ни за что не отдаст. Молли с самого начала отлично все понимала. И все рассчитала. И потом, между мной и Молли не было никаких недоразумений. Они только с вами начались.
   — Но это же не по моей вине! — запротестовала Изабель.
   — Постойте-ка! Но вы же должны были меня остановить! — Он сделал шаг и вновь оказался вплотную к Изабель. — Почему вы меня не остановили?
   — Каким образом? — спросила Изабель. — Я же не понимала, за что вы даете Молли деньги.
   Мужчина некоторое время мерил комнату шагами. Три шага вперед — три назад. Остановился. Посмотрел на Изабель, и ей очень не понравилось выражение его глаз. Затем незнакомец заговорил:
   — Но я заплатил ей, а? Заплатил или нет?
   — Да, — осторожно ответила Изабель, чувствуя растущую внутри тревогу.
   — И она сказала, что теперь оставит Джоша, так?
   — Так.
   — Это как раз то, чего вы от нее добивались, правильно?
   — Н-ну… — протянула Изабель.
   — Правильно?
   Она посмотрела ему в глаза.
   — Да. Правильно.
   По лицу мужчины расплылась довольная улыбка.
   — Так значит, я заплатил Молли все-таки за вас, так?
   — Нет! — быстро ответила Изабель. — Не так!
   — Так, — настойчиво повторил джентльмен и, торжествуя, воскликнул: — И вы это знаете!
   Все надежды рухнули. Изабель посмотрела на незнакомца с нескрываемым отвращением.
   — Допустим, что слова можно истолковать и так. Но все равно — это лишь слова. Пустые слова, сотрясение воздуха.
   Мужчина насмешливо вскинул бровь.
   — В таком случае верните мне мои четыреста пятьдесят франков, и дело с концом.
   Изабель напряженно улыбнулась.
   — У нас с Молли разговор шел только о двухстах.
   — И они у вас есть?
   Девушка потупилась и принялась внимательно изучать пол у себя под ногами.
   — Нет, — подняла она голову. — Но я их обязательно найду… Только дайте мне немного времени.
   Джентльмен отрицательно покачал головой.
   — У меня нет времени. Актриса нужна мне сейчас. Прямо сейчас.
   — Говорю же вам, — сжала кулачки Изабель, — я не актриса!
   Незнакомец нахмурился, но вскоре лицо его прояснилось.
   — Тогда вы станете актрисой, — бодро заявил он. — Я потратил на вас последние деньги и, клянусь небом, вы справитесь со своей ролью не хуже актрисы!
   Мужчина прищурился и еще раз оглядел ее.
   — Вообще-то я и не хотел обращаться к проститутке. Так что это даже неплохо, что вы не из их рода-племени.
   — Какой вы ми-илый! — издевательски протянула Изабель и резко закончила: — Ну не актриса я, не акт-ри-са! Сколько можно повторять?
   Мужчина ободряюще улыбнулся.
   — Вот и станете ею.
   — Нет!
   — Да это совсем легко, — вкрадчивым тоном заверил он.
   От звука низкого мужского голоса по спине Изабель пробежал холодок.
   — Но я не собираюсь становиться в-вашей акт-три-сой!
   — Тогда верните деньги, — ответил он.
   — У меня их нет, вы же знаете! — запротестовала Изабель.
   — Знаю, — спокойно согласился мужчина, но глаза его при этом странно блеснули. — Конечно, знаю. Поэтому у вас нет выбора — вы будете делать то, что я скажу.
   Он неожиданно нахмурился.
   — Вы не замужем?
   — Нет, — коротко бросила в ответ Изабель и отвернулась.
   — Обручены?
   — Нет.
   — И дружка у вас нет? — продолжал допытываться незнакомец.
   Изабель посмотрела на него, лихорадочно соображая, что лучше ответить.
   — Да, да! — воскликнула она. — У меня есть дружок! И при этом такой ревнивый!
   — Как его зовут? Ну быстро, как его имя? Этот допрос начал ей надоедать.
   — Его имя?.. Ах да, его имя… Н-ну, его зо-о-вут…
   — Нет у вас никого, — с облегчением сказал незнакомец, и у Изабель появилось нестерпимое желание вцепиться ему в лицо ногтями. — А раз так, то ничто не мешает вам стать послушной девочкой, не правда ли?
   Изабель с ненавистью посмотрела на пожирающего ее глазами мужчину. Задержала дыхание, чтобы немного успокоиться, повернулась на каблуках и неторопливо направилась к двери.
   — Молли, вернитесь! — громко крикнула она. — Прошу вас, немедленно вернитесь!

2

   Изабель нервно мерила шагами маленькую гостиную. Этим увлекательным делом она занималась с семи утра. Завершив очередной круг, Изабель притормаживала возле двери, высовывала голову в холл и прислушивалась.
   Тишина. Нет, наверное, он уже не появится. Расставаясь вчера, он пообещал, что придет утром. Скоро уже пробьет десять, но его нет. А может быть, и не было никакого рыжеволосого мужчины? И вообще — ничего не было? Только ночной кошмар, отразивший мир в своих кривых зеркалах!
   Или, скажем, так: мужчина все-таки был, но не придет, потому что забыл о вчерашнем разговоре. И договоре. Забыл о том, что в конце концов сумел добиться от Изабель согласия стать игрушкой в его руках.
   — Нет, это невозможно, — негромко бормотала она себе под нос. — Это смешно. Нелепо. Глупо. Неприлично. Безумно, наконец.
   Слово — шаг. Еще слово — еще шаг.
   Ну, попадись ей только Молли Флэнниган — уж она задаст жару этой старой курице! Вчера Изабель обошла весь театр, но так и не смогла разыскать Молли. Похоже, что у рыжеволосой потаскушки выросли крылья, на которых та упорхнула, унося в размалеванном клюве четыреста пятьдесят фунтов.
   — Дьявольщина! Нет, это невозможно.
   Изабель завершила очередной круг на потертом ковре гостиной и в этот момент услышала негромкий стук во входную дверь. Сердце ее забилось часто-часто. Изабель подхватила юбки и поспешила в холл.
   — Я открою, Рут! — крикнула она на ходу. Затем остановилась, сделала глубокий вдох и распахнула дверь.
   На пороге стоял оживший персонаж ее ночного кошмара. Стоял и ухмылялся, черт его раздери! Волосы слегка растрепаны, серые глаза блестят, одет в тот же костюм, что и вчера вечером. А за спиной виднеется большая, сияющая черным лаком карета.
   — Доброе утро, Изабель!
   — Ничего себе — утро! — недовольно буркнула она. — Почти десять!
   — Для меня еще утро, — противным сладким голосом сказал оживший кошмар.
   — К вашему сведению, меня зовут мисс Клинтон, — вскинула голову Изабель, стараясь сохранить достоинство.
   Посетитель слегка склонил голову.
   — А я — Терренс Вэнс, маркиз Хавершэм.
   Изабель оторопела.
   — Что?
   — Да, моя дорогая, — серьезно сказал он и легонько коснулся ее подбородка. — К великой актрисе Изабель явился всего-навсего какой-то маркиз.
   У Изабель пересохло во рту. Вчера она не удосужилась даже поинтересоваться именем нанявшего ее мужчины. И вот тебе раз! — он оказался «всего-навсего» маркизом!
   — Милорд, я… я не думала…
   — Тс-с-с, — перебил ее маркиз. — Для вас я не милорд, моя милая! Умоляю — никаких церемоний! Ведь мы теперь близкие друзья. Очень близкие! Так что прошу и называть меня соответственно — Терренс, Терри, дорогой, милый — как угодно!
   Однако ни одно ласковое имя не рождалось в мозгу Изабель. Что же касается других, прямо противоположных, то здесь ее фантазия била ключом.
   — Не вижу причин называть вас иначе, чем милорд, — упрямо сказала она. — И вовсе не уверена, что мы с вами друзья. Тем более — близкие, как вы утверждаете. Вам понадобилась для ваших целей актриса. Актриса, а не проститутка — вы это сами говорили.
   — Ну да, зачем мне проститутка? — Терренс удивленно поднял густые брови. — Мне нужна любовница.
   — Что-о? — воскликнула Изабель. Любовница! Час от часу не легче! — Но любовница и есть проститутка!
   — Э, нет, — покачал он головой. — Проститутка — это на ночь, на две, а любовница — о, это совсем другое дело. Любовницами становятся надолго. И, между прочим, любовников связывает не только постель, но и близкая дружба, о чем я вам и говорил с самого начала. И вообще, быть любовницей — очень почтенное занятие для женщины.
   — Почтенное? — хмыкнула Изабель. — У меня на этот счет другое мнение!
   Недолго думая, она ухватилась за ручку двери и попыталась захлопнуть ее. Ей удалось оставить непрошеного гостя по ту сторону порога, но тот немедленно принялся барабанить в дверь своими кулачищами. Изабель закрыла руками уши от невыносимого грохота. Подумать только, какой нахал! И какой обманщик! Сам говорил, что нужна актриса, а теперь выясняется, что любовница! Есть разница, не так ли?
   Грохот стал невыносимым. Еще пара минут, и от двери останутся одни щепки.
   — Прекратите! — закричала Изабель. Кулаки в ответ забарабанили еще сильнее, и дверь угрожающе затрещала. — Дикарь!
   Она вздохнула, повернула в замке ключ и проворно отскочила в сторону. Это спасло Изабель если не жизнь, то хорошенькое личико уж во всяком случае. Дверь распахнулась, и прямо перед лицом Изабель в воздухе просвистел кулак, а затем через порог влетел и сам хозяин кулака. Влетел и захлопнул за собой жалобно скрипнувшую створку.
   — Тысяча извинений, — сказал Терренс. Изабель презрительно смотрела на него и молчала. — А впрочем, милые бранятся — только тешатся!
   — Я вам не милая, — отрезала Изабель. — И никогда не буду — ни милой, ни любовницей, ни…
   — Погодите! — перебил ее Терренс, с опаской наблюдая за тем, как Изабель вновь начинает приближаться к двери. — Погодите! Если я говорю о том, что вы будете моей любовницей, это не значит, что вы будете ею на самом деле. Вовсе нет! Вы будете играть роль моей любовницы — для этого мне и нужна актриса. И я вовсе не настаиваю, чтобы мы с вами немедленно улеглись в постель — во всяком случае, если вы этого не хотите.
   — И никогда не захочу! — поспешила заверить его Изабель.
   — Поживем — увидим! — любезностью на любезность ответил Терренс.
   Изабель решительно двинулась к двери, и Терренс поспешил успокоить ее.
   — Изабель, это только игра! Игра! Все понарошку! Ну, вы же здравомыслящая девушка, и…
   — Да, так мне казалось до встречи с вами, — согласилась Изабель. — И вот что я вам скажу, милорд. Мне не справиться с этой ролью. Я не актриса. Что касается денег, то мне… мне очень жаль, конечно, но…
   — Э, нет, — сказал он. — Да вы не волнуйтесь, я уверен, что мы сумеем притереться друг к другу и все пойдет как по маслу. Я больше не буду поддразнивать вас, и в глазах всего света вы будете моей любовницей. Кстати, — ухмыльнулся Терренс, — вы еще не видели, что я тут для вас приволок!
   Только теперь Изабель заметила вместительный сундук, стоявший возле двери.
   — Что там?
   — Ваш новый наряд, — торжественно сообщил Терренс, втаскивая сундук в дом. — Я из-за него прошлой ночью глаз не сомкнул, чтоб вы знали!
   — О, как это любезно с вашей стороны, — с наигранной благодарностью ответила Изабель.
   — Для моей Изабель — хоть луну с неба! — в тон ей ответил он. — Однако пора приступать к делу. Через час придет режиссер.
   — Режиссер? — изумилась Изабель.
   — Ну да. — Терренс с явным усилием оторвал сундук от пола и потащил его через холл. Изабель в растерянности проследовала вслед за ним. — Режиссер. Должен же кто-то хоть немного научить вас актерскому ремеслу. Двигаться. Говорить. Петь, наконец. Куда можно пройти?
   — В гостиную, — ответила Изабель, — там будет лучше всего. Только ведите себя потише — я не хочу, чтобы Рут знала, что вы здесь.
   — А кто такая эта Рут? — пропыхтел Терренс, волоча сундук в указанном направлении.
   — Наша экономка, — негромко ответила Изабель. Терренс достиг наконец гостиной.
   — И она ничего не знает?
   — Я еще не говорила с нею. — Девушка проворно прикрыла за собой дверь гостиной.
   — Вам видней. — Он поставил сундук посреди гостиной и с облегчением выпрямился. Затем осмотрелся и передернул плечами. — Бр-р-р! Вот тоска-то! Удивительно унылая комната!
   Изабель покраснела. Ей вдруг стало нестерпимо стыдно за старую мебель, за убогий потертый ковер на полу…
   — Мы… Мы весьма небогаты…
   — Да я вовсе не это имел в виду. — Терренс обернулся и серьезно посмотрел в глаза Изабель. — Просто в этой комнате все либо черное, либо коричневое. Ужасно уныло!
   Изабель обвела пристальным взглядом знакомую комнату. А ведь он прав! Мебель — старая, тяжелая, покрыта темным облупившимся лаком. Потертый ковер на полу — коричневым. Даже занавески на окнах, и те — плотные, мрачные.
   — Мой отец был профессором истории. Ему нравились темные цвета.
   — И что, весь дом такой?
   — М-м… Да. Все в этом же духе.
   Изабель присела на низкий диванчик. Что ж, допустим, комната и впрямь выглядит мрачновато, но это совсем не значит, что она стала бы лучше, будучи разукрашенной в золотистое с розовым. В глазах Изабель, по крайней мере.
   — В доме все осталось так, как было при отце.
   — Ценю постоянство в людях, — негромко заметил Терренс и опять слегка передернулся. — Ну ладно, двинемся дальше, пока ваша экономка нас не застукала. А уж если застукает — шороху наведет, верно?
   — Наведет, — многообещающе усмехнулась Изабель. — Не извольте сомневаться!
   — А вы что, побаиваетесь ее? — Терренс подошел к окну и раздвинул занавески. В комнату хлынул яркий солнечный свет.
   — Она воспитывала нас с Джошем с младенчества, — пояснила Изабель.
   — А, семейная реликвия! — Терренс вернулся к сундуку. — Она для вас словно родная, да? Член семьи. Знакомое дело! У меня тоже была няня. Несносная старуха! Мне всегда казалось, что от нее попахивает серой!
   Изабель не удержалась от колкости:
   — Но ей, как я вижу, мало что удалось сделать!
   — Не скажите, — рассмеялся Терренс. — В детстве я всегда был пай-мальчиком!
   — Подумать только! Никогда бы не поверила! — иронично отозвалась Изабель.
   Терренс отпер замок сундука и поднял крышку. Затем стал вываливать его содержимое прямо на пол. От этого изобилия шуршащего красного, золотистого, изумрудного и голубого шелка у Изабель зарябило в глазах. Даже темная гостиная, казалось, преобразилась и повеселела.
   — Боже милосердный! — воскликнула она. Терренс выхватил из пестрой кучи бело-вишневое полосатое платье и окинул Изабель пристальным взглядом.
   — Вот это должно неплохо смотреться на вас.
   — Вы т-так полагаете? — Она обмахнула рукой мигом покрасневшее лицо.
   Терренс еще раз внимательно присмотрелся к Изабель.
   — Вы примерно одного роста с Люси, и это здорово. Почти ничего не придется переделывать! — Он кинул полосатое платье на колени Изабель.
   — Люси? — Она с отвращением скинула на пол вишнево-белый шелк. — Так это что, платье с чужого плеча?
   — Разумеется. Я, кажется, еще в театре говорил, что деньги у меня появятся только через пару месяцев. А все, что у меня оставалось, я заплатил Молли.
   — Вы что, всерьез хотите, чтобы я напялила на себя чужое платье?
   — А почему бы и нет? — удивился Терренс. — Ведь Люси все это барахло не понадобится еще долгое время.
   — Да вы и сами знаете, она сломала руку и не сможет пока играть. Хотя мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем она согласилась поделиться своими сокровищами!
   — Люси! — Последний кусочек мозаики встал на свое место в мозгу Изабель. — Так это ее вы искали в театре вчера вечером!
   — Ну да, — подтвердил Терренс, стоя на коленях и перебирая пестрые наряды. — Я-то думал, что она по старой памяти согласится сыграть мою любовницу. И что же? Прихожу в театр и узнаю, что она сломала руку. И все начинает сыпаться…
   — По старой памяти? — переспросила Изабель. — О Боже! Так Люси — ваша любовница?
   Терренс немного помолчал, подумал.
   — Нет, она не была моей любовницей. Иначе мне не зачем было бы приезжать вчера в театр. И мои денежки были бы целы, — он сокрушенно вздохнул. — А Люси… Мы познакомились с нею несколько месяцев тому назад.
   — Разумеется, мы с ней только друзья и ничего такого… эдакого… Ну, скажем, почти ничего… Вы… Вы — развратник, сударь! — возмущенно выдохнула Изабель.
   Она вскочила с места и ногой отпихнула подальше от себя валяющееся на полу полосатое шелковое платье.
   — Вы — распущенный тип, милорд! Сначала вы принуждаете меня стать вашей актрисой, теперь заставляете меня рядиться в платья вашей бывшей любовницы!
   Терренс медленно поднялся с колен. Серые глаза его стали холодными, колючими.
   — Я ни к чему вас не принуждаю. — Он пристально посмотрел в лицо Изабель. — Разве не так? Ну скажите, к чему я вас принуждаю? Верните мне мои деньги, и через минуту здесь и духа моего не останется!
   Изабель покраснела.
   — Я… Мне нечем заплатить вам.
   — Понятное дело, что нечем. — Он сделал шаг по направлению к девушке. — А если смотреть глубже, то вам не очень-то и хотелось бы заставить Молли вернуть мои деньги, ведь так? Вы же хотели дать ей денег, чтобы она отстала от Джоша?
   Изабель промолчала. Ей нечего было сказать в свое оправдание.
   — Ну так верно я говорю или нет? — повторил Терренс.
   — Верно, — огрызнулась Изабель. — Верно.
   — Интересно было бы узнать, что думает сам Джош обо всем этом. Он хоть в курсе, что заботливая сестричка заплатила его любовнице за то, чтобы та оставила его в покое?
   Щеки Изабель запылали еще сильней.
   — Я… Я не знаю. Джоша не будет в Лондоне до будущего месяца.
   — Ясненько, — ледяным тоном протянул Терренс. — Значит, вы все это проделали за спиной у братца? Обманщица!
   — Я не обманщица!
   — Да ну? Отделаться от любовницы брата в то время, когда его нет в городе, — это что, разве не обман?
   Изабель гордо вздернула подбородок:
   — Я сделала это для его же блага!
   — Для его блага? — криво усмехнулся Терренс. — Вы сделали это во имя того, что сами считаете благом. Посчитает ли это благом сам Джош — сомневаюсь. Вы присвоили себе право распоряжаться судьбой своего брата, да еще втихомолку, у него за спиной! Не смейте впредь и заикаться о морали, мадам! Еще большой вопрос — кто из нас двоих более безнравственен!
   — Что? — Изабель была потрясена неожиданным сравнением. — Уверяю вас, я и близко не подойду к тому, что вы называете своей «моралью»!
   — И слава богу! — огрызнулся Терренс. — А теперь садитесь на место и начнем работать.
   Изабель с недовольным видом подчинилась, вернулась на свой диванчик, уселась на него и спросила:
   — А что, собственно, мне предстоит сделать? В чем заключается моя роль?
   — У меня есть бабушка, — вздохнул Терренс, — несгибаемая мор-р-ралистка. Точь-в-точь как вы. — Он вновь опустился на колени возле сундука. — Вы вот пытаетесь устроить жизнь своего несчастного братца, а она с невероятным упорством пытается устроить мою судьбу. Я понятно объясняю?
   Терренс принялся разбирать платья, раскладывая их прямо на ковре. Затем вытащил из необъятных глубин сундука боа из крашенных в красный цвет перьев. Больше всего это боа походило на большую дохлую змею.
   — А ну-ка, прикиньте! — Он швырнул Изабель это пурпурное чудовище.
   Она легко поймала боа в воздухе и тут же чихнула. От перьев исходил приторный запах дешевых сладких духов. Тяжелый запах. Убийственный. Изабель передернуло.
   — Вокруг шейки, вокруг шейки, — руководил ее действиями Терренс.
   Изабель брезгливо поморщилась и осторожно пристроила надушенную змею на краешек плеча.
   — И как же бабушка собирается устроить вашу жизнь?
   — Через женитьбу, моя милая, как же еще? — произнес он, не отрываясь от бездонного сундука.
   На сей раз у него в руках оказался корсет — вульгарное сооружение из красно-золотого шелка, перехваченного аляповатыми, покрашенными золотой облупившейся краской шнурками и обрамленное кружевными оборками не первой свежести. Увидев корсет, Изабель только прищелкнула языком. Терренс оторвался от сундука и вопросительно посмотрел на нее.
   — Вот уж это я никогда не надену! — решительно заявила Изабель. — Никогда и ни за что!
   Глаза Терренса лукаво блеснули.
   — Ну что вы, дорогая! Подойдите поближе, не бойтесь! Я думаю, вы будете просто неотразимы в этом… хм-м…
   — Нет, — убито прошептала Изабель. Не хватало еще обсуждать такую интимную и… двусмысленную деталь костюма с этим психанутым джентльменом, который затеял какую-то дурацкую игру и запросто называет ее своей дорогой и милой! — Нет уж, увольте!
   — Нет так нет! — неожиданно легко отступил он и небрежно бросил корсет на пол. — Тогда для начала займемся вашими волосами. Откуда у вас на голове взялся этот прилизанный пучок? Вчера его не было. А мне нужно, чтобы было как вчера. Волосы должны лежать свободно и быть слегка растрепанными. Вчера же это было?
   — Вчера я просто не успела причесаться, — призналась Изабель.
   Это было правдой. Она ринулась на поиски Молли под влиянием минутного порыва. Ах, как был прав покойный отец, учивший ее семь раз отмерить, прежде чем один раз отрезать! И какой бездарной ученицей оказалась его дочь!
   — А сегодня утром у меня было время причесаться, — закончила она.
   — Вы их не причесали, — сказал он с отвращением. — Вы просто взяли и все испортили. Сделайте, как было вчера.
   Изабель растерянно подняла руки и стала нащупывать шпильки, которыми были заколоты волосы. Пальцы дрожали и плохо ее слушались. Боже, как это ужасно, как неприлично — распускать волосы перед едва знакомым человеком.
   Ей почему-то подумалось о публичном доме. При всей скудости своих познаний о проститутках Изабель знала, что они начинают свой… «сеанс» с очередным клиентом с того, что распускают перед ним волосы. А затем медленно снимают с себя жалкие платья, распускают шнурки на корсетах — да-да, точно на таких, как вот этот, что лежит у нее под ногами… Или это входит в привилегию их клиента — снимать и расшнуровывать?
   Здесь познаний Изабель стало явно недостаточно. И уж совсем белым пятном для нее было то, чем проститутка занимается с мужчиной дальше, когда все уже снято и сброшено, и свеча золотит своим светом мягкие изгибы обнаженного женского тела. Они задувают свечу и… Изабель попыталась представить обнаженного мужчину, не смогла, смутилась и покраснела. В довершение всего ей никак не удавалось нащупать в волосах последнюю шпильку.
   — А что за… что за идея у вашей бабушки насчет свадьбы? Я что-то не совсем понимаю, — переключилась она на более реальные вещи.
   — Позвольте-ка мне помочь! — Терренс подошел к Изабель и запустил пальцы в ее локоны. — А идея у бабушки удивительно проста. Она хочет женить меня на девушке, которая отвечает ее идеалу моей жены.
   От прикосновения его пальцев к волосам Изабель вдруг стало зябко. «Что это с вами происходит, мисс Клинтон?» — успела она мысленно спросить себя. А вот ответить не успела — все кончилось. Терренс наконец нащупал шпильку, легко выдернул ее и небрежным щелчком отправил в свободный полет.
   — Итак, — продолжал он. — Ничего не сказав мне, за моей спиной — точь-в-точь как вы за спиной своего Джоша, — моя драгоценная бабушка находит для меня свой идеал и вступает в переговоры с папашей этого совершенства. Полагаю, что именно в эту минуту они заканчивают обсуждать наш брачный контракт. По своей великой милости бабушка изволила прислать мне письмо, в котором она выносит приговор моей свободе и восторженно расписывает достоинства моей будущей жены. По ее словам, мисс Эрроурут — хорошенькая, умненькая, воспитанная и кроткая особа. А уж поскольку бабушке угодно считать, что время моей женитьбы приспело, то она, не откладывая дела в долгий ящик, с воодушевлением берется за устройство моей личной жизни. Сам же я, как вы понимаете, не хочу идти камнем на дно и намерен еще побарахтаться. В конце концов, надежда умирает последней, так, кажется, говорят?
   Изабель почувствовала, как рассыпаются по плечам освобожденные от шпилек волосы. Терренс подхватил ее локоны, пропуская тяжелые пряди между пальцами. По телу Изабель вновь пробежал холодок.
   — Но… Но она же не может заставить вас жениться! — заметила она.
   — Моя замечательная бабушка никого никогда и ни к чему не принуждает, — мрачно сказал Терренс, опускаясь на диванчик рядом с Изабель. — Она просто все устраивает.
   Он еще раз прикоснулся к волосам Изабель, и жест его не был фамильярным или нахальным — нет, он был теплым и дружеским. Во всяком случае, Изабель истолковала его именно так.
   Терренс помолчал и добавил с отчаянием:
   — Знаете, все зовут мою бабушку «генералом».
   — Понимаю, — сочувственно прошептала Изабель. — А теперь скажите, какова моя роль во всем этом?
   — Ваша? — Грусть исчезла с лица Терренса. Его серые глаза оживленно заблестели. — Ваша роль, моя дорогая, — главная во всем моем спектакле. С вашей помощью я намерен устроить в Лондоне скандал. Да что там скандал — скандалище! — Он улыбнулся. — Кстати, устроить такой скандал не так-то и сложно. Зато каков должен быть эффект! Мою любовную связь с актриской — а именно эту роль вы и сыграете — не сможет переварить ни ангелоподобная мисс Эрроурут с ее широкими взглядами, ни моя драгоценная бабушка-генерал. И вот — счастливый миг: бабушка ставит на мне крест — о, как часто она обещала сделать это! — и наконец-то оставляет меня в покое. Отныне я обречен на одиночество, к которому так стремился!