Холбрук Синди. Притворщица

   — Я не собираюсь жениться на богатой наследнице, — нахмурился Терренс.
   — Да, — согласилась Изабель. — Не собираешься, потому что опять-таки не хочешь! А женщина? Ведь если ее родные решат, что она должна выйти замуж из-за денег, она выходит за человека, которого не любит, которого не хочет. И что ей делать дальше? Вот и начинает она обманывать мужа и крутить романы на стороне. Заниматься махинациями, говоря вашим языком.
   — О боже! — сделал большие глаза Терренс. — Вылитая тетушка Тео! Ты повторяешь слово в слово нотации моей тетушки Тео!
   — Кого?
   — Да есть у меня в родне такая моралистка. Старая дева. Затворница. Ничего толком не знает про мужчин, но убеждена, что все они — подлецы и обманщики. — Он хитро прищурился. — Ну а ты-то сама почему не замужем? Ты что, избегаешь мужчин?
   — Да нет, — покачала головой Изабель, — по правде сказать, наверное, я не замужем именно потому, что не отношусь к тем женщинам, о которых ты говорил. Не умею обстряпывать свои дела. Просто живу как живу, как умею. Мама умерла, когда я была еще маленькой, и на меня легло воспитание Джоша. Отец всегда был погружен в свои научные занятия, и до нас с Джошем у него просто не доходили руки. Так что кому-то нужно было следить за тем, чтобы в доме было чисто, чтобы на столе была еда, чтобы Джош был под присмотром, а счета — оплачены. И так это тянулось и тянулось… И дотянулось до того, что мне уже двадцать лет, и что?.. И ничего!.. И никого!..
   — Обидно?
   — Нет, пожалуй. Ведь я никогда и не задумывалась надо всем этим. Нет, конечно, и у меня бывают всякие глупые мечты — как у любой женщины, наверное, — она засмеялась. — И в этих мечтах за мной является прекрасный рыцарь на белом коне. Он увозит меня в свой высокий замок, и мы живем с ним много лет в любви и полном согласии.
   Она с улыбкой посмотрела на Терренса, и тот улыбнулся в ответ:
   — Трогательно.
   — И в этих мечтах никогда не употребляется местоимение «я», — призналась она. — Только «мы» и «наше».
   Изабель подтянула колени к груди и положила на них подбородок. Ожидающе посмотрела на него.
   — Наивно, правда? Во всяком случае, твой взгляд на мир куда ближе к действительности. Я полагаю, что понятия «свобода» и «мы» — несовместимы.
   Наступило долгое молчание. Терренс сидел, сосредоточенно уставясь в одну точку.
   — Эй! — окликнула его Изабель. — Терренс!
   Он тряхнул головой и вскочил на ноги.
   — Ну что, пора ложиться спать!
   — Спать? — Изабель не могла представить себе, как они устроятся на ночь в этой комнате с одной кроватью.
   — Да, — негромко повторил он. — Спать.
   Сердце гулко забилось в груди Изабель.
   — Д-да… хорошо.
   Он ободряюще посмотрел на ее напряженное лицо.
   — О господи, да успокойся ты, ничего тебе не угрожает. Сейчас я уйду, ты приготовишься ко сну и ляжешь в постель. А потом я вернусь в номер и устроюсь на полу. Одно одеяло для меня пожертвуешь?
   Он подошел к кровати и переложил на стул одно из одеял. Подумал и прибавил туда же одну подушку.
   — И это, ладно? Ты не возражаешь?
   — Но как же ты… на полу? — спросила Изабель.
   — Мне все равно, я могу спать где угодно, — беззаботно ответил Терри. — Ну, все, я пошел. Полчаса тебе, я думаю, хватит? Устраивайся. И поживей. Нам обоим сегодня не мешает выспаться хорошенько!
   И он вышел из комнаты, громко хлопнув за собою дверью.
   Изабель проводила его задумчивым взглядом. Похоже, она чем-то задела Терренса, расстроила, рассердила. Но чем? И насколько сильно? Странно. Ведь под конец она полностью принимала правоту Терренса, а он почему-то этого не оценил. Нет, все-таки они странные, эти мужчины!
   — Полчаса… полчаса… — пробормотала она себе поднос.
   Полчаса! Да, пожалуй, сейчас неподходящее время, чтобы размышлять о странностях мужской натуры!
   Изабель вскочила и стала лихорадочно готовиться ко сну. Она умылась, переоделась в ночную сорочку и юркнула под одеяло. Скорости ее можно было только позавидовать: она уже лежала в постели, а от отведенного ей времени оставалась еще добрая половина.
   Девушка потянулась было, чтобы задуть свечу, но остановилась. Не стоит. Иначе Терренс ничего не увидит, когда вернется. Она еще раз убедилась в том, что одеяло подоткнуто так, что из-под него ровным счетом ничто не торчит и не высовывается. Затем закрыла глаза и принялась считать. Трудно сказать, до какого числа добралась Изабель в своем счете, но то, что ее упражнение в математике длилось не менее часа, — это точно.
   Но вот наконец дверь тихонько заскрипела.
   — Изабель, — послышался негромкий голос Терренса.
   Отвечать ей не хотелось. Пусть лучше думает, что она уже спит. Она поглубже зарылась под одеяло.
   — Изабель! Ты не спишь?
   Она почувствовала, что он склонился над нею. Слышала его дыхание. Изабель затаилась, ожидая худшего. Жуткие мысли понеслись у нее в голове. Вот сейчас он откинет одеяло, и… Но додумать она не успела.
   — Ну ладно, — раздался голос Терренса. — Тогда я гашу свечу.
   Укрытая с головой, Изабель могла только предположить, что в комнате стало темно. Затем послышались шорохи, возня, сопение, и вдруг кровать вздрогнула от сильного толчка.
   — Проклятие! — вновь послышался голос Терренса, за которым последовало новое шуршание и новая возня.
   Изабель напряженно прислушивалась, пытаясь представить, что же происходит сейчас там, внизу, на ковре.
   Она осторожно высунула голову из-под одеяла и открыла глаза. Ее окружала кромешная тьма, и там, в этой тьме, скрывался мужчина. Впервые в жизни Изабель оказалась в такой компании: запертая комната, тьма и мужчина.
   «Что лучше, — подумала она, — не спать и быть настороже? Или, напротив, постараться уснуть? Да, но если я усну, то могу упустить момент, когда он решит наброситься на меня. А если не буду спать? — возразила она сама себе. — Разве я справлюсь с ним?»
   Ну что, что он там притих? Что делает? Что замышляет? А может, ничего не замышляет. Просто лежит себе на холодном, жестком полу и пытается заснуть. Бедняжка… А она бессовестно разлеглась здесь как барыня — одна в огромной кровати, где еще столько свободного места! Вполне хватило бы, чтобы приютить и обогреть этого несчастного человека. «Вы — бессердечная дрянь, мисс Изабель Клинтон!» — сказала она самой себе едва слышно. И тут же испуганно прикусила губу. Боже мой, откуда у нее взялись подобные мысли? Разделить постель с мужчиной? Ну уж нет!
   Нет?
   Однажды зародившись в ее мозгу, мысль о спящем рядом мужчине уже не покидала головы Изабель, а фантазия принялась услужливо подбрасывать в топку разгорающегося желания все новые и новые детали. Сильные руки с упругими, перекатывающимися мускулами. Широкие плечи. Грудь, покрытая темным пушком. Горячие губы. Запах его одеколона. Тепло, струящееся от большого сильного тела…
   Изабель испуганно вздрогнула, зажмурила покрепче глаза и поспешно принялась считать в уме овец, чтобы отогнать, отвести подальше от себя это наваждение, этот соблазн.
   И тут, неожиданно для нее самой, ее губы негромко, но явственно шепнули:
   — Мы.
   Мы… Это значит — она и мужчина, лежащий на полу в двух шагах от нее.
   Мы… Это значит — мужчина и женщина.
   Мы… Это значит — каждый за двоих и двое в одном.
   Мы…
   Теплая волна стала подниматься из самых заветных глубин существа Изабель, и она впервые в жизни ощутила в себе пробуждающуюся женщину.
   Открытие этих новых, дремавших в ней доныне сил ошеломило Изабель. Мощь этих сил — напугала ее.
   Плотнее сжав ресницы, она с удвоенной энергий принялась считать овец.
 
   В то самое время, когда Изабель, укрывшись с головой, считала овец, на окраинной темной улице Лондона появилась тонкая юношеская фигура. Поспешно выйдя из наемного кеба, молодой человек торопливо направился к глухому, мощенному булыжниками переулку. Когда он переходил улицу, в тусклом свете фонаря матово блеснули его белокурые волосы, озаренные лихорадочным огнем, как у всех влюбленных, глаза.
   Он достиг заветной двери, задраэт голову вверх, разыскал глазами вожделенное окошко, заметил тусклый свет, пробивающийся сквозь давно не мытое стекло, и улыбнулся. Затем нетерпеливо постучал.
   — Молли! — позвал юноша громким шепотом. — Молли, открой!
   Ответа не последовало. Молодой человек повторил попытку, стуча посильнее и восклицая уже во весь голос:
   — Молли, дорогая, это я! Открой! Я же знаю, что ты не спишь!
   Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась Молли в накинутом на плечи красном засаленном халате. При виде позднего гостя ее зеленые глаза по-кошачьи сверкнули.
   — Джош, птичка моя! Что ты здесь делаешь?
   Юноша с улыбкой протянул Молли красиво перевязанный пакет, зажатый в руке.
   — Посмотри, что я тебе принес!
   Молли поспешно развязала ленточку и засунула в пакет свой любопытный нос.
   — Да это же шоколад!
   Он горделиво улыбнулся.
   — Да, твой любимый.
   Молли прижала к груди пакет и отступила в темноту дома. Джош проворно последовал за ней, ловко миновал в потемках все преграждавшие путь предметы и вошел вслед за хозяйкой в крошечную гостиную.
   Вошел и застыл, удивленный, увидев сидящую на стуле незнакомку — молодую симпатичную девушку. Справившись с замешательством, он поклонился и негромко сказал:
   — Прошу простить меня, мадам, за мое позднее и неожиданное вторжение.
   Девушка подняла свое густо накрашенное личико и кокетливо захихикала:
   — Мадам? Черт побери, это мне нравится!
   — Дейзи! — окинула ее предостерегающим взглядом хозяйка. — Быстренько поднимай якоря и покинь бухту!
   — Но… — недовольно протянула та.
   — Никаких «но», — отрезала Молли. — Слушайся меня, и все будет как надо.
   — Молли, а нельзя…
   — Это же Джош Клинтон!
   — Джош Клинтон! — ахнула Дейзи. — Так это… это он…
   Она отступила немного и внимательно осмотрела Джоша с головы до ног.
   — Ничего не скажешь… Хорошенький, прямо как ангелочек!
   — Дейзи! — повысила свой голос Молли. — Поднимай паруса, я сказала. Джоша не было в городе целый месяц.
   — Не понимаешь, что ли? Тут все горит, а она стоит себе и пялится!
   Дейзи покраснела так, что естественный румянец пробился даже сквозь толстый слой искусственного.
   — Все, все… Извините… Оставляю вас наедине…
   — Давай, давай пошевеливайся, девочка! — нетерпеливо сказала Молли. — Тебе здесь делать нечего. Будет и тебе прекрасный принц. Или лорд. Только сначала я научу тебя хорошим манерам.
   — Ладно, Молли, — кивнула девушка и слегка повеселела. Затем взглянула на Джоша и с сожалением вздохнула. — Рада была познакомиться с вами, Джош!
   Не сказав больше ни слова, Дейзи неслышно выскользнула за дверь.
   Молли повернула в замке ключ и повернулась к Джошу:
   — Почему ты вернулся в Лондон? Ведь ты сейчас должен быть во Франции! На этой, как ее? Ихсхурсии!
   Джош радостно улыбнулся и широко раскинул в стороны руки.
   — Я не мог больше быть без тебя ни минуты, моя милая. Ну, иди же ко мне, иди поскорее, крошка моя!
   Молли вскинула к груди руки с зажатым в них пакетом и отступила от него.
   — Веди себя приличнее, Джош.
   — К чертям приличия! Я слишком сильно соскучился!
   Улыбался он по-мальчишески широко, белозубо.
   Джош решил больше не тратить времени на разговоры, притянул к себе Молли, безжалостно сминая прижатый к ее груди пакет.
   Он жадно впился губами в губы Молли.
   — М-м, м-мальчик м-мой, — промычала она. — Не н-надо! Ты н-не должен целовать м-меня!
   — Это еще почему? — прижался губами к ее уху Джош.
   — Я обещала оставить тебя, — простонала Молли.
   Джош страстно целовал ее шею, пропуская слова Молли мимо ушей.
   — А-а-а-а! К черту! — Молли с трудом высвободила зажатый между ними пакет и отбросила его в сторону. — Я свободная женщина и могу распоряжаться собой как хочу. Этого не сможет отрицать никто, даже твоя сестра, верно?
   Она страстно обняла Джоша и поцеловала — пылко, горячо.
   — Моя сестра? — переспросил Джош. Как ни странно, его мозг сумел уловить слова, сказанные Молли. А вот она его не услышала.
   — М-м-м-ммм, — низко мычала Молли, пытаясь развязать узел шейного платка Джоша. — Мальчик мой, как я соскучилась по тебе! Как же я соску-у-училась!
   — Да-да, — слегка отстранился от любовницы Джош. — Только что же там насчет Изабель?
   — Изабель… — непонимающе повторила Молли, продолжая бороться с замысловатым узлом. — Слушай, почему на них всегда такие сложные узлы?
   Джош машинально распустил узел одним небрежным движением, но мысли его уже сосредоточились на словах Молли.
   — Что с моей сестрой?
   — Спасибо. — Молли добралась до пуговиц на рубашке Джоша. С ними она легко справлялась без посторонней помощи. — Она очень умненькая, твоя сестра. Все на лету схватывает!
   Молли покончила с пуговицами и нежно поцеловала Джоша в обнажившуюся грудь.
   — Поначалу, правда, твоя сестренка хотела надуть меня, но зато как только ей представился удобный случай, она его не упустила. — Молли прикоснулась губами к уху Джоша. — Ты должен гордиться ею.
   — Гордиться? — переспросил Джош, изнывая от страсти. — Что?.. Эй, погоди, Молли! Ну-ка, расскажи все сначала и поподробнее!
   — Сейчас. — Она крепче обняла Джоша и прижалась к его губам своими — горячими, нетерпеливыми.
   — Молли, почему я должен гордиться своей сестрой? — пробормотал Джош, чувствуя, что готов сдаться в любое мгновение под напором своей ненаглядной.
   — Твоя сестричка заарканила маркиза Хавершэма, — пояснила Молли, а сама заарканила плечо Джоша свободной рукой.
   — Что-о?
   Джош вырвался из ее объятий и нахмурился.
   — Что ты сказала?
   Молли стала надвигаться на него — молча и неудержимо, словно океанское судно на рыбацкую лодочку.
   — Перестань! — завопил Джош. — Что это значит — заарканила маркиза Хавершэма?
   — Заарканила — значит приручила. Заставила его клевать со своей ладони, — пояснила Молли, умильно глядя на него маслеными глазками. — Милый, ты ведь по прежнему хочешь свою Молли, да, лапочка?
   — Да постой ты! — остановил ее Джош, вытянув вперед руки и сдерживая ими распаленную подругу. — Оставайся на месте, пока не расскажешь все подробно.
   — Да что тут долго рассусоливать? — удивилась Молли. — Твоя сестра заполучила маркиза в покровители, вот и все.
   — Ты что-то напутала! Как только подобное могло тебе прийти в голову?
   Молли не обиделась, только слегка смутилась и улыбнулась.
   — А, ты, наверное, думаешь, что все было сделано слишком грубо? Не беспокойся! Твоя сестричка все очень тонко обстряпала — комар носа не подточит! Ну, с моей помощью, конечно. Маркиз выложил мне за Изабель четыреста пятьдесят фунтов, вот так!
   — Четыреста пятьдесят… За Изабель… — недоуменно прошептал Джош.
   — Точно. Все по правилам. Мужчина всегда должен заплатить за любовницу, а как же? Иначе он ее и уважать не будет!
   — Я… Я не верю тебе! — затряс головой Джош. — Не верю!
   Молли молча двинулась вперед. Джош пригрозил ей пальцем.
   — Стой, где стоишь! — прикрикнул он. — И ты… Ты взяла за мою сестру четыреста пятьдесят фунтов?
   Молли задумалась.
   — Джош, ты, наверное, бесишься потому, что я с тобой не поделилась, да? Но прости, у меня уже нет тех денег. Я вложила их. В собственное дело. — Она гордо вскинула подбородок. — Это твоя Изабель натолкнула меня на эту идею! Знаешь, я ведь бросила театр. Я теперь сводня.
   — С-сводня?
   Молли важно кивнула.
   — Да. Я решила, что если с Изабель мне все так ловко удалось обделать, так почему бы не попробовать удачи с другими девушками? — Она пожевала губами. — Конечно, Изабель — это особый случай. Мне с ней и возиться-то почти не пришлось. Познакомила я ее с маркизом, а дальше она, считай, сама все обтяпала. Я таких деловых еще и не встречала. А уж взялась она за него — любо-дорого посмотреть. Мигом добилась, чтобы маркиз устроил ей премьеру. Да так при этом поставила себя, что он с нее пылинки сдувает!
   — На сцену? Изабель? — Он облегченно рассмеялся. — Нет, это точно какая-то другая девушка, не моя сестра!
   — Твоя, твоя, — успокоила его Молли. — Только, должна я тебе заметить, актриса-то она никудышная. В последний раз из-за нее вообще все девки наши передрались. Бедный Тони их потом целую неделю успокаивал!
   — А они ни в какую и играть отказываются! Ну, он тогда прибавил им жалованья чуток, они и поутихли.
   — Да черт с ними! — помрачнел Джош. — Я насчет Изабель волнуюсь.
   — И напрасно, мой птенчик, — оптимистично заметила Молли. — У нее все в порядке. Ходят слухи, что маркиз даже повез ее знакомить со своей бабушкой-герцогиней.
   — С герцогиней? — потерянно повторил Джош, опускаясь на стул. — А, ну да, конечно. С герцогиней. С какой еще герцогиней?
   — Герцогиня — бабушка маркиза, — медленно, словно для слабоумного, разъяснила Молли. — Чуешь? Твоя сестричка всего месяц как под крылышком маркиза, а он уже везет ее знакомить со своей бабкой! Так что дело у них на мази. Не удивлюсь даже, если она попробует женить его на себе! Но только зря! Так высоко этой пташке не взлететь. Да и герцогиня нипочем не позволит внуку жениться на плохонькой актрисе. Будет случай, ты ее предупреди, свою сестру-то!
   — Нет, он женится на ней! — заорал Джош, срываясь с места. — Если он хоть пальцем дотронулся до Изабель, я его заставлю на ней жениться!
   — Это ты-то? Заставишь? — покачала головой Молли. — Ну что ж, попробуй. Только крылышки не опали.
   — Или нет, — лихорадочно продолжал Джош, не слушая Молли и сжимая кулаки. — Лучше я его убью. Он обесчестил мою сестру, и я его убью. Проткну насквозь. — Он сделал быстрый выпад воображаемой шпагой.
   — А зачем? — изумленно спросила Молли. — Зачем тебе резать курицу, которая несет золотые яйца? Ну, убьешь ты его, положим, и что? Денег-то не станет! А гак, с помощью сестры, ты и университет закончишь. Ей самой этого так хочется, так хочется!
   — Университет? — замер Джош.
   — Ну да, — прищелкнула языком Молли. — Она прямо помешана на этой идее. Так и сказала — хочу, мол, поставить Джоша на ноги, и чтобы, значит, университет… Хотя, ты знаешь, котеночек мой, она так ловко натянула нос этому маркизу, как ни в одном университете тебя не научат! Так что теперь ты можешь выбирать любой университет, какой тебе только по вкусу!
   Лицо Джоша исказилось в болезненной гримасе.
   — Так она… Она сделала это ради меня?.. Не-ет, я убью его! Разорву на куски этого проклятого ублюдка! — Он протиснулся мимо Молли. — Сварю живьем в масле! Четвертую!
   Последние слова он выкрикивал уже возле двери.
   — Постой, Джош! — крикнула Молли, но его уже и след простыл. — Сумасшедший! — покачала она головой. — Хорошо еще, что у него сестра нормальная!
 
   Терренс неохотно разлепил глаза и негромко застонал. Шея затекла и противно ныла. Как, впрочем, и все остальные части тела. Он спал не раздеваясь, сняв на ночь только рубашку.
   Вчера вечером, когда он вернулся в гостиничный номер, Изабель притаилась под одеялом, словно мышка, и боялась даже вздохнуть, и Терренс решил поскорее улечься на своем жестком ложе, чтобы не беспокоить ее.
   Разбудил его какой-то странный звук, и этот звук опять повторился. Терренс широко раскрыл глаза. Это был скрежет вставляемого в замок ключа. Он огляделся. Солнце вовсю светило в окна. Похоже, дело уже идет к полудню. Проклятие! Они проспали! В это время они с Изабель давно уже должны были быть в пути!
   Снова послышался металлический звук, и Терренс наконец понял, что происходит. Ну конечно, это горничная! Пришла убираться! О, дьявольщина! Не хватало только, чтобы его застали спящим на полу словно собака! Терренс быстро подхватил одеяло и подушку и, не раздумывая, нырнул в постель. Обнял по-хозяйски лежащую рядом с ним девушку и перевел дыхание. Успел!
   Дверь негромко скрипнула и отворилась.
   — Доброе утро, — недовольным тоном только что разбуженного человека буркнул он вошедшей в комнату горничной.
   Та застыла на пороге, вытаращила глаза и выронила со страшным шумом щетки, которые держала в руке.
   — О боже! — испуганно воскликнула она. — Простите, милорд! Я не думала… Но… Я не хотела, простите!
   — Все в порядке, — успокоил ее Терренс, — вы здесь ни при чем. Я сам сказал Бентвуду, что мы уедем рано утром.
   Изабель пошевелилась и что-то пробормотала сквозь сон.
   — Видите, — улыбнулся Терренс, — Изабель все еще спит, а мне так не хотелось будить ее. К тому же она так вчера устала!
   Молоденькая черноволосая горничная понимающе усмехнулась:
   — Да, могу себе представить, милорд!
   — Озорница! — подмигнул ей Терренс.
   Улыбка слетела с его лица, когда он увидел за спиной горничной супружескую пару, появившуюся в коридоре. Поравнявшись с открытой дверью, они замедлили шаги и заглянули в комнату. Терренс вымученно улыбнулся:
   — Доброе утро, лорд Келлер! Доброе утро, миледи!
   Леди Келлер жеманно поморщилась, а ее супруг заинтересованно повел длинным носом. В этот момент Изабель пошевелилась. Она вздохнула, повернулась и переложила голову с подушки на грудь Терренса, прильнув к ней словно ребенок к материнской груди. Он криво улыбнулся зрителям, борясь с разгорающимся желанием.
   — Это все Изабель. До сих пор спит, как видите.
   — Но она так вчера устала, — хихикнула горничная. — Чертовски устала!
   — Вижу, — сказал лорд Келлер, пожирая глазами белокурые локоны Изабель, разметавшиеся на груди Терренса.
   — Вот я никогда так не уставала, — поджала губы леди Келлер.
   Не размыкая глаз, Изабель подняла руку и обвила шею Терренса. Терренс напряженно сглотнул, сочувственно посмотрел на леди Келлер.
   — Никогда? — переспросил он, переводя взгляд на ее мужа, и добавил — уже ему, не ей: — Мне очень жаль нас, приятель!
   — Кларенс! — обиженно сказала леди Келлер. — Как ты можешь позволять ему так разговаривать со мной?
   — Элси, — уклончиво ответил ей муж, — нам пора.
   — Да-да, идите, — сказал Терренс, прислушиваясь к ровному дыханию Изабель. — Идите, а то еще разбудите ее.
   — Разбудим? — с надеждой переспросил Кларенс и намеренно повысил голос: — О, с нашей стороны было бы крайне невежливо — разбудить ее!
   — Говори тише, — одернула его Элси. — Пойдем.
   Взгляд Кларенса исполнился грусти, он сразу как-то сник.
   — Как прикажешь, дорогая!
   Элси схватила мужа за руку и потащила прочь. Они скрылись из виду, но в коридоре долго еще слышался удаляющийся злобный шепот:
   — Мерзавец! Я видела, какими глазами ты смотрел на эту шлюху! Никогда еще в жизни не встречала таких…
   — Ну, сейчас она ему задаст! — хихикнула смешливая горничная.
   — Надо думать, — согласился Терренс. — Этой темы леди Келлер теперь надолго хватит!
   — Ну, ладно, — сказала горничная, глядя на все еще спящую Изабель. — Я, пожалуй, пойду. Вернусь, когда она проснется!
   — Хорошо, — кивнул Терренс и добавил, сделав серьезное лицо: — Она всегда так сердится, если ее разбудят!
   Горничная окинула взглядом лежащую в постели парочку и снова хихикнула:
   — Тогда не буду мешать!
   Затем собрала рассыпанные по полу щетки и вышла. Терренс улыбнулся ей вслед и перевел взгляд на бело курую головку, уютно устроившуюся у него на груди.
   — Изабель?
   Ее пальцы легко скользнули по шее Терренса и спустились на грудь. Он затаил дыхание.
   — Изабель?
   — М-м-мм?
   — Нам давно пора, любимая, — прошептал он. И не смог удержаться от того, чтобы не погладить девушку по голове. Его пальцы утонули в мягком шелке ее белокурых локонов. Шелк. Золотистый шелк. Золотистый? Золотой!
   — Нет, — качнула она головой, — я хочу спать.
   Свернулась калачиком и повторила, слегка касаясь губами груди Терренса:
   — Я сплю.
   Терренс хотел бы оставаться с ней рядом в постели хоть до скончания веков, но он настойчиво сказал:
   — Пора ехать.
   — Не хочу, — капризно буркнула она. — Хочу остаться.
   — И чтобы я… Чтобы я тоже остался? — спросил Терренс, затаив дыхание.
   — М-м-ммм? — Она закинула ногу на его бедро. — М-м-м, да.
   — Правда? — осторожно коснулся ее волос Терренс.
   Она в ответ только томно вздохнула.
   — Изабель. — Он медленно повернул к себе ее лицо.
   Глаза у нее были закрыты. Густые ресницы бросали на них голубую тень. Пухлые губы приоткрыты и так близки, что при каждом вздохе грудь Терренса обдавало теплом.
   Затем Изабель издала звук, похожий на мурлыканье, и, не открывая глаз, прижалась губами к губам Терренса. Он был поражен. Затем поцеловал ее — нежно, но сильнее, чем прежде, и легко скользнул ладонями по изумительным, мягким округлостям прижавшегося к нему женского тела. Она потянулась.
   — Изабель! — Губы Терренса пробежали по ее шее.
   — Что? — лениво спросила она. Терренс крепко прижал ее к своему напрягшемуся, словно тетива лука, телу.
   — Что? — повторила она, поворачиваясь на бок.
   Терренс повернулся вслед за нею, но Изабель вдруг свернулась клубком и резко отпихнула его ногами.
   Удар был сильным и неожиданным — таким, что Терренс со страшным грохотом скатился с кровати на пол и тихо взвыл, прижимая руки к животу.
   — У-уфф! — простонал он, с трудом переводя дыхание.