Страница:
После долгих споров лорды предприняли свой следующий шаг в боевых действиях. Так как Невин и Адерин могли наблюдать за передвижениями армии Корбина они смогли без риска пополнить свой продуктовый обоз. А затем направились на восток, сделав обманный маневр – для того, чтобы Корбин подумал, что они пытались обойти его и захватить его крепость.
Он будет вынужден последовать за ними, позволяя им выбрать себе позицию для сражения. Тем временем они смогут послать гонцов за подкреплением, которое к этому времени подошло в крепость Канобэйн. Куллин не рассчитывал на многочисленное подкрепление, оно зависело от того, сколько подданных твердо поддерживали Ловиан.
После окончания военного совета Куллин увидел Джилл у ворот в крепость. Она держала наготове оседланных коней.
– Я просил лорда Родри об одолжении, – сказал Куллин. – И он одобрил это. Ты поедешь с донесением в крепость Канобэйн сразу же после того, как мы встретим продовольственный обоз.
– Папа, черт побери, я хочу…
– Что ты хочешь? Ехать с нами воевать? Когда-то я поклялся, что тебе не видать войны как своих ушей. И держу пари, что я сдержу свою клятву.
– А я сдержу свою клятву.
– Не распускай слюни, как рыгающий пьяница. Я не собираюсь подвергать риску твою жизнь. Ты – единственное существо, оставшееся у меня во всем мире. Ты знаешь, что может случиться с тобой? Ты поступаешь, как все новички в войне: думаешь, что смерть – только для других, но не для тебя. Я давал многим из таких самонадеянных юнцов последний глоток воды в их жизни и сидел над ними, пока они умирали. Не дай бог, чтобы мне пришлось делать то же самое для тебя.
Его натиск достиг цели. Джилл опустила голову и перебирала пальцами вожжи.
– Я знаю, что тебя беспокоит, – продолжал он. – Ты думаешь, что я не оценю твоего умения владеть мечом. Это не так. Ты достаточно хорошо им владеешь. Но когда ты на поле боя – это совсем другое. Это отличается от того, как представляют, развлекая друзей, смеющиеся лорды в своих залах.
– Ну хватит. – Джилл посмотрела на него с робкой улыбкой. – Папа, а ты правда думаешь, что я хорошо владею мечом?
– Да. – У Куллина сжалось сердце при виде ее детской улыбки. В такие минуты, как эта, Куллину всегда казалось, что, может быть, он слишком мало любил свою дочь. Он взял у нее поводья своего коня.
– Тебе надо еще очень многому научиться, – сказал он, и пошел, ведя за собой коня, догонять армию Родри. Он знал, какую боль причинил Джилл, но сдержался, чтобы не оглянуться. Когда армия, направившаяся на юг, встретила продовольственный обоз, купец Дрегис оставил их. Джилл подошла к нему, чтобы пожелать удачи. Он тряс ее руку сильно и долго.
– Спасибо тебе, девочка, – сказал он наконец, – и твоему отцу – тоже. И вот – еще добавка к благодарности. Я очень хорошо знаю, что вы спасли мне жизнь. – Дрегис подал ей мешочек, полный монет, а затем поскакал догонять свой караван. Вместо того, чтобы отдать кошелек отцу, Джилл положила его в карман. Когда эта работа закончится, и им нужны будут деньги, отец только пропьет половину из них, если она скажет ему, что они у них есть.
Джилл отстала от армии и оказалась в тылу. Неожиданно для себя она оказалась рядом с Невином. Он так вежливо встретил ее, что она не смогла просто пройти мимо, как сначала собиралась сделать. Все знакомые с Двуумером вокруг нее сами по себе представлялись ей страшными, поэтому ей инстинктивно казалось, что разбираться во всем этом еще страшнее. К своему большому удивлению, она обнаружила, что ей с Невином интересно. В песнях бардов мастера Двуумера всегда изображались мрачными и молчаливыми, с темными пронзающими насквозь глазами, и были отмечены страшными знаками и страшными действиями. Но вот перед ней был Невин с его искренними голубыми глазами и всегда улыбающийся, одетый, как фермер, в простую рубаху и коричневые штаны, а совсем не в длинную мантию с особыми знаками. Так как он видел всего в королевстве даже больше, чем она, они разговаривали об их различных путешествиях. К концу дня Джилл уже казалось, что он был ее дедушкой, но по воле судьбы они не могли встретиться раньше.
– Скажи мне вот о чем, дитя, – проговорил Невин, – твой отец выглядит вполне порядочным человеком. Ты сама это видишь, так же как и все вокруг. Ты знаешь, из-за чего ему пришлось взять серебряный клинок?
– Не знаю. И если бы я была тобой, никогда не спрашивала бы его об этом. Он взял меня с собой, потому что очень любил мою маму. Она умерла, когда я была еще маленькой. А иногда я вообще ничего не понимаю. Папа только приехал однажды и мы с ним уехали. Но я думала об этом. У папы было много денег от выкупа знатного лорда. И я помню, что он планировал: когда я вырасту, мы купим ферму или что-нибудь вроде этого – одним словом, обоснуемся и перестанем ездить. А потом он приехал, а мама уже умерла к этому времени. ОН был как сумасшедший в тот день, когда узнал об этом.
– Да. Так оно и должно было случиться. Бедный парень. Ей-богу, это была злая шутка, которую Судьба сыграла с ним и с тобой, и с твоей мамой тоже.
Невин говорил с теплотой и искренним сочувствием. Это удивило Джилл. Точно так же, как Невин, Джилл всегда думала о таких людях, как серебряный клинок или его ребенок. Но она считала, что они недостойны внимания человека, изучившего странные волшебства. Однако Невин был еще и травником и помогал бедным людям. Он делал, казалось бы, человеческие вещи, но тем не менее не было сомнения в том, что они были пророческими. И по какой-то причине, которую Джилл не могла выразить словами, она приходила в ужас, думая об этом. К концу дня армия встретила багажный обоз с продовольствием – едущую вразброд длинную вереницу деревянных телег, слуг, копьеносцев. Всего в трех милях от морского берега. Так как в обозе имелось и пиво, у людей в эту ночь были приятные минуты отдыха. Назавтра Куллин рано разбудил Джилл.
– Тебе надо приготовиться и выезжать, моя дорогая, – сказал он. – Лорд Родри хочет отправить отсюда донесение.
– Ладно, папа, но я еще хочу…
Куллин поднял руку для того, чтобы ее ударить – Джилл замолчала.
– Счастливой дороги, – сказал он. – Я увижусь с тобой, как только смогу.
Куллин ушел так быстро, что она знала, что до отъезда больше не увидит его. И это было к лучшему: Джилл ненавидела прощаться с ним перед сражением, потому что слова, которые они оба произнесут, могут оказаться их последним прощанием.
Армия медленно двигалась на восток. Все утро Невин и Адерин ехали вместе позади повозок и слуг. Родри предлагал и почетное место в голове колонны, но у них были опасения, касающиеся гвардейцев охраны. В тылу в любой момент они могли вывести своих коней из колонны и спешиться, потому что даже такие умелые мастера пророчества, как они, не могли полностью войти в состояние транса, сидя верхом на лошади. И что бы там не пели барды о мастерах Двуумера, их возможности все-таки, не были безграничными.
– Я очень благодарен тебе за то, что ты поехал с нами, – сказал Адерин, – правда, здесь немного работы и я мог бы сделать ее один.
– Ну, достаточно того, что последнее сражение вы проведете без меня. Я вовсе не для того так много лет провел, размышляя о Родри, как наседка, высиживающая одно яйцо, чтобы его убила кучка изменников. Как ты думаешь, Лослейн постарается сразу атаковать вас?
– Я не знаю, что и думать. Вот поэтому я и рад, что ты сейчас здесь. Невин повернулся в седле, чтобы взглянуть на Адерина. Он догадался о том, что Адерин боялся.
– Мы никогда не были противниками в сражении, – продолжал Адерин. – Кроме того я знаю, что он сильнее меня. И еще: я никогда в жизни не пытался убить человека, а он уже однажды сделал это. И, черт возьми, я не опасаюсь за свою жизнь. Только за свою работу, ведь она еще не закончена. Я не могу позволить себе тратить время на то, чтобы переродиться и снова вырасти. Тебе так же, как и мне, хорошо известно, что если на границе между человеком и эльфом не будет человека, знающего Двуумер, между ними начнется открытая война.
– Да, мне это известно. И я намерен сделать все возможное, чтобы убедить твою преемницу в том, что она должна изучать Двуумер.
– Это – Судьба нашей Джилл?
– Я не уверен, конечно, но все больше убеждаюсь в этом. Во-первых, она сама должна сделать вывод о том, что это – ее путь. И моя задача убедить ее в этом. А что потом? Ну, лорды Света подадут ей знаки, когда подойдет время.
– Совершенно верно. Но до этого еще далеко, а эльфам я нужен сейчас.
– Ну ладно, в самом худшем случае мне придется пойти на запад. Кроме меня в королевстве есть, кому сделать эту работу.
– Спасибо. Ты не представляешь себе, насколько стало легче у меня на сердце.
– Вот и прекрасно. Но ты все-таки не умрешь, мой друг. Если мы останемся на страже, мы сумеем сохранить твою жизнь – это точно.
Около полудня у одной из телег отвалилось колесо – самое обычное дело. Родри с раздражением объявил, что армия после обеда будет отдыхать пока не исправят поломку. Люди расположились на берегу одного из узеньких ручейков, которых так много в лугах Элдифа, расседлали коней, предоставив им свободу, и собрались вокруг костров, чтобы пообедать.
Невин и Адерин ели два раза в день, поэтому они использовали это время для более важных дел. Они поручили своих коней слуге и отправились вниз по ручью. Они шли до тех пор, пока шум и суета армии не остались далеко позади.
– Я хочу посмотреть, как обстоят дела, – сказал Невин.
– Признаюсь, я буду рад, если ты посмотришь на него, – сказал Адерин, едва усмехаясь. – Я за последнее время не летал так много, как сейчас, и у меня весь день болят руки.
Хотя Невин за последнее время видел много раз, как летал Адерин, было что-то такое в превращении, что заставляло содрогаться человеческое тело, даже если человек сам был мастером Двуумера. Невин вздрогнул.
– А что, тогда тебе не надо будет смотреть на него с высоты? – спросил Невин.
– Я просто боюсь встретить его там. Пока я не выясню, насколько он силен, каким-нибудь другим способом.
– Да, это, конечно, мудро. Хорошо, посмотрим, что я смогу найти для тебя.
Невин лег на траву лицом вверх и скрестил руки на груди. Адерин стоял поблизости, следя за тем, чтобы никого не было рядом, готовый задержать каждого, кто мог бы потревожить Невина. Тот к этому времени замедлил дыхание и закрыл глаза. Затем представил себе в уме свою ауру – простую человеческую форму, состоящую из голубого свечения и соединенную с его солнечным сплетением серебряной нитью. Он уточнял форму до тех пор, пока она не стала четкой, а затем представил себе, что смотрит ее глазами и перенес в нее свое сознание. Он услышал отчетливый щелчок, похожий на удар меча о щит, и почувствовал, что его тело покинуло оболочку. Он действительно смотрел настороженным взглядом на свое спящее тело, лежащее в десяти шагах от него. Рядом аура Адерина имела форму пульсирующего яйца мягкого золотого света, только его тело было видимым отдельно от нее.
Луговые земли, аура которых была зеленой с ржаво-красными пятнами, расстилались под мерцающим голубым светом воздушного пространства. Ручей был высокой завесой стихийных сил, которая вытянулась в пятидесяти шагах, как серебряный водопад в воздухе. Невин поднялся выше, серебряная нить тянулась позади него до тех пор, пока он не отдалился на сто ярдов от своего тела. Вверх по течению ручья была видна армия, сверкая сиянием перемешанных аур, которые пульсировали и толпились, и ходили вокруг как люди. Это была смесь всех цветов, но преобладающим был кроваво-красный цвет настоящих убийц. Для Невина это было неприятное зрелище, но ему надо было увидеть другое. Он поднялся выше, затем полетел, паря над окрестностями, в холодном голубом свете.
Когда он повернул на север, лесные жители появились, чтобы присоединиться к нему. Здесь, в обычном состоянии, в их настоящей стихии, у них не было тел вообще, были только мерцающие пучки лучей различного света. Временами они преломлялись, распадаясь на части, напоминающие мерцание ярких звезд. Иногда сжимались в маленькие комочки сознания. Пока ауру Невина поддерживало его сознание, лесные жители кружились вокруг него как морские чайки вокруг корабля. Они были тем надоедливее, чем большее чувство испытывал к Лослейну Невин. Если тот случайно оказался сейчас в воздухе, он мог бы увидеть эту светящуюся армию издалека, лесные жители могли выдать Невина. Он должен был связаться с их королями, которые повиновались ему как верховному лорду.
Немного погодя Невин увидел мерцающий купол величественного здания, образованного светом. На лугу, в стороне от его пути. Он замедлил свой полет и направился осмотреть его. Бледный серебряный купол покрывал почти целый акр и был отмечен четырьмя ярко-красными точками. В зените была видна пылающая пентаграмма, окрашенная в различные цвета. Она была вся яркая и претенциозно обрамлена оправой астральной печати. Под куполом, несомненно, находилась армия Корбина, и Невин понимал, как должен был бояться Адерин Лослейна, который потратил так много энергии для того, чтобы создать себе такую защиту. Невин проплывал сверху над пентаграммой, сияющей бледно-красным цветом. Когда он подлетел к ней, то подумал:
– Именем королей, позволь мне влететь. – Пентаграмма поднялась вверх, словно люк, закрывающий корабль, открыв проход в купол.
– Так много несущественного в действиях Лослейна, – раздраженно подумал Невин. Скорее всего, что он сумасшедший, – медленно и осторожно Невин проскользнул внутрь купола. Лослейн мог почувствовать его присутствие и приготовиться, чтобы встретить его. Но Невин не увидел ничего кроме кишащей красной массы – армии внизу. Он снизился и приблизился настолько, чтобы различить перекрывающие иногда друг друга ауры людей и лошадей, но было невозможно сосчитать их. Информации о том, что Армия Корбина по величине примерно такая же, как его армия, должно быть достаточно для Родри. Проплывая мимо, Невин увидел двух человек и решил подлететь поближе, чтобы рассмотреть их. Одна аура была кроваво-красного цвета с пятнами и она все время нервно крутилась внутри тела. Тонкая светящаяся нить связывала ее с другой, изворачивающейся пульсирующей массой света, которая, когда Невин смотрел на нее, превратилась из золотистой в зеленую. Невин легко вычислил, что красная аура принадлежала Корбину, который направлялся к Лослейну. Аура Лослейна изменилась снова, сделавшись пестро-коричневой и золотистой, а затем распухла и вдруг сжалась.
Видит бог, – подумал Невин, – что он далеко зашел. И это чудо, что он еще может заниматься этим ремеслом. Он наблюдал еще несколько минут, но не увидел черных линий в ауре Лослейна, которые говорили бы о том, что он применяет черную магию. Невин вылетел через проход в куполе и закрыл за собой дверь. Затем полетел назад так быстро, как только мог, следуя за серебряной нитью, которая вела к его телу. Он был уже на полпути, когда появились лесные жители испуганной толпой. Они летали вокруг него, сияя и увеличиваясь. Он замедлил свой полет и постарался понять, что они хотели рассказать ему. Так как у них не было слов, а только волны чувств, все, что ему удалось разобрать – это то, что они были чем-то напуганы, пока он находился в куполе.
Ему показалось, что они предупреждали его о чем-то. Невин поблагодарил их за предостережение и полетел дальше. Наконец он увидел чистую золотистого цвета ауру Адерина и свое собственное тело, которое выглядело как кусок мертвой материи. Медленно он скользил вниз вдоль серебряной нити. Все, что ему осталось сделать – это расслабиться и позволить своему сознанию заполнить плоть. Он проделал это и услышал резкий щелчок, а затем увидел Адерина, стоящего рядом с ним. Невин вобрал в себя свою ауру и трижды ударил по земле рукой в знак того, что операция была окончена. Затем он сел.
– Ты нашел его? – спросил Адерин.
– Да, нашел, – ответил Невин, поколебавших. Нелегко было сообщать такое известие.
– Ты оказался прав – Лослейн сумасшедший. Он совсем сошел с ума.
Адерин заплакал, всхлипывая вслух, как эльф. Невин тронул его за плечо попытался придумать что-нибудь, чтобы его успокоить. Но сказать было нечего: Лослейн, кроме всего прочего, был сыном Адерина.
Лослейн жадно пил пиво из деревянной чашки. Все это время лорд Корбин смотрел на него с преданностью хорошо обученной собаки.
Корбин имел приятную внешность: у него были голубые глаза и темные волосы. Но сейчас его глаза были опухшими и щеки пестрели тонкими красными прожилками. Лослейн ненавидел его, но использовал как инструмент, потому что у него были свои личные причины желать смерти Родри Мэйлвейда. Голос темноты убедил Лослейна в том, что если Родри умрет, падет граница между эльфами и они начнут убивать друг друга. Лослейн был в восторге от этого обещания, как восторгаются драгоценным камнем.
– Мы отправимся, как только люди пообедают, – сказал Корбин. – И будем идти за ним следом. Мы сможем догнать его, потому что он продвигается сейчас медленно. – У него с собой обоз. Лослейн хотел ответить, но неожиданно темнота налетела на него из ниоткуда и окутала его мозг. Такое случилось с ним впервые. Темнота пришла незванно и Лослейн пришел в ужас от этого.
– Не бойся, – послышался мягкий голос. – Я твой друг хочу предостеречь тебя. Кто-то шпионит за тобой. Кто-то нарушил твой астральный купол. Остерегайся. Будь начеку.
Голос и темнота так мгновенно исчезли, что Корбин даже ничего не заметил.
– Такой план устраивает тебя, советник? – спросил он.
– Да, устраивает. – Лослейн вскочил и сунул руки в карманы брюк, скрывая их дрожь. – Я знаю, что всегда могу положиться на тебя в военных делах.
Не произнося больше ни слова, он удалился, гордо подняв голову, оставив Корбина в недоумении. Он подошел к краю пространства, покрытого астральным куполом. Впервые за все время он спросил себя: кто это был? Чей голос говорил с ним в темноте?
В большом зале крепости Канобэйн собралось около ста восьмидесяти человек. Они сидели кучками и стояли вдоль стен, пили эль и разговаривали между собой. Отовсюду доносились смех и шутки. Пятьдесят из них были из отряда, охранявшего крепость, а остальные приехали с тремя лордами. Они сидели с Ловиан за столом для знати. Это был Эдар, Комер и Гурин. Ловиан ни на минуту не сомневалась в преданности Эдара, но была приятно удивлена, когда Комер и Гурин появились у ворот ее крепости. Слуги суетились кругом: убирали со стола после обеда и подавали мед. Эдар – светловолосый двадцатилетний юноша с крючковатым носом – произнес наконец вслух то, о чем думал каждый.
– Если Кениса нет здесь сейчас, то его не будет и на перекличке, это касается также Дромика и Кинвана.
– Да, это так, – сказала Ловиан, – у Кинвана самый маленький отряд. Пусть переходит на их сторону.
Лорды заулыбались и подняли в ее честь свои бокалы. Паж подбежал к столу, ведя за собой молодого серебряного клинка.
– Донесение, госпожа, – выпалил он, не подумав, – от лорда Родри.
Серебряный клинок опустился на одно колено и вытащил из-за рубашки донесение. Ловиан обратила внимание, когда брала донесение, на юное лицо серебряного клинка и удивилась тому, как он успел заработать этот проклятый клинок, будучи еще таким молодым.
– Карро, отведи парня к всадникам из отряда и дай ему чего-нибудь поесть, – приказал Ловиан. – А потом позови писаря.
Ловиан и сама могла бы прочитать послание, но это обидело бы Гротира. Он встряхнул скрученный пергамент и кашлянул несколько раз, чтобы прочистить горло. Этим временем лорды подошли поближе к столу, чтобы все услышать. Родри вкратце описал подробности сражения в разрушенной крепости, а затем изложил приказ: пополнению ехать на северо-запад для того, чтобы влиться в его армию. Он будет ждать в том месте, где небольшой приток реки Брог впадает в нее. А пока постарается кружить вокруг армии Корбина. Лорды начали подниматься, стуча отодвигаемыми стульями и лязгая мечами, чтобы выполнить приказание Родри. Писарь продолжал дальше шепотом:
– Личная записка в конце, ваша светлость, от Невина.
Ловиан нетерпеливо выхватила пергамент из его рук.
– Моя дорогая Ловва, – читала она. – Хотя ситуация серьезная, я все-таки не теряю надежды. Наш соперник, мастер Двуумера, до такой степени сошел с ума, что это чудо, что он вообще представляет какую-нибудь опасность. Держу пари, что нам с Адерином удастся сохранить Родри невредимым. Могу я просить тебя об одолжении? Серебряный клинок, который передаст тебе это донесение, не парень, как тебе сначала показалось, а девушка. Она очень дорога мне. Ты сможешь приютить ее у себя? Твой покорный слуга Невин.
– О боги! – громко рассмеялась Ловиан. – Карро, беги и приведи серебряного клинка ко мне. Скажи ей, чтобы она захватила с собой свой обед. Она доест здесь.
– Ей, ваша светлость? – переспросил удивленный паж.
– Да, да. Я, должно быть, уже совсем слепая, или как?
Когда Джилл поставила свою тарелку с едой на стол, Ловиан увидела, что это действительно была девушка, и очень хорошенькая к тому же. Она представилась как Гилиан – дочь Куллина из Кермора. А так как Ловиан немного разбиралась в военных делах, ей было знакомо имя этого серебряного клинка.
– Ну, разве это не интересно? – проговорила Ловиан, – ты давно знакома с Невином, дитя?
– Всего несколько дней, ваша светлость! Но, правда, я никогда в жизни еще не встречала человека, который понравился бы мне больше, чем он, хоть он и связан с Двуумером.
– Ты знаешь, я то же самое почувствовала, когда мы встретились с ним впервые. А теперь заканчивай свой обед. После того как мы проводим отряды, мы выкупаем тебя и найдем тебе комнату наверху в женской половине.
Они вышли во двор. Всадники были уже на конях и выстраивались в колонну. Копьеносцы впрягали в телеги своих лошадей. Каждый лорд был обязан предоставить верховному лорду свой полностью обеспеченный отряд на четыре дня – и ни на один день больше. Она была обеспокоена тем, что если Корбин будет продолжать войну дольше этого срока, ей придется платить лордам за службу во все последующие дни. Слигин, конечно, будет воевать на свои средства столько, сколько потребуется. В других она сомневалась, хоть они и собрались здесь, показывая свою поддержку.
– До тех пор, пока ваш отряд не соединится с армией Родри, – сказала Ловиан, – милорды, вашим командиром будет Эдар.
– Благодарю за честь, ваша светлость, – произнес с поклоном Эдар. – Как только мы найдем их, я сразу же пошлю с донесением гонца. Будем надеяться, это скоро произойдет.
– В самом деле. Пусть боги вам сопутствуют.
Ловиан и Джилл стояли у входа в башню и наблюдали за тем, как армия медленно выстраивалась в колонну для марша и выезжала из ворот крепости.
– Если ты ездила со своим отцом, – медленно произнесла Ловиан, – ты должна была видеть это много раз.
– Я видела, ваша светлость. И каждый раз я дрожала от страха, что вижу отца в последний раз.
Ловиан вдруг с болью представила себе как ужасно это – остаться на дороге одной, без семьи, если бы ее отец был убит. Она почувствовала жалость. Она взяла грязную руку Джилл в свои ладони и сжала ее.
– Ну хорошо, дитя, – сказала Ловиан, – ты сейчас в безопасном месте. Невин просит приютить тебя. Но я не смогу считать себя госпожой, если не позабочусь о сироте человека, который служил мне. Я возьму тебя в свою свиту, что бы не произошло.
Джилл почувствовала, что все ее тело дрожит мелкой дрожью.
– О, ваша светлость – самый щедрый лорд, которого я когда-нибудь встречала. Правда, – ответила Джилл. – Если вам когда-нибудь понадобится мой меч – я в вашем распоряжении.
Так могли благодарить только мужчины, и Ловиан рассмеялась. Но вдруг странный холод пробежал по ее спине и она замолчала, как будто приняла чье-то предостережение.
– Будем молить богов, чтобы дело никогда не дошло до этого, – сказала Ловиан, – но я тебе очень благодарна.
– Так Корбин клюнул на нашу приманку? – спросил Родри.
– Да, – ответил Невин. – Я нашел его армию восточнее, чем предполагал, – они кружат вокруг, следуя за нами.
– Великолепно. – Родри посмотрел вверх на солнце. Было около трех часов пополудни. – А что об отряде из Канобэйна?
– Он уже в пути. Адерин может сказать вашему гонцу точно, где их искать.
– Я сейчас же пошлю человека. Спасибо.
После того как гонца отправили, Родри повел армию дальше на восток, а затем решил разбить лагерь и ожидать подкрепление. Адерин сообщил, что подкрепление быстро продвигается и обоз следует за ним. Про себя Родри думал, что вся эта колдовская помощь, такая полезная, какой она была – бесценная вещь, которую надо иметь при себе. Она оказывает им неоценимые услуги. Когда, в конце концов, к вечеру приехал Эдар, он с изумлением рассказывал о той легкости, с которой гонец нашел армию пополнения.
– Я сначала подумал, что это какой-нибудь трюк Корбина, – рассказывал Эдар, но Комер узнал вашего человека.
– Ну, кое-что странное затевается, – сказал Родри, – пойдите что-нибудь поешьте и я расскажу вам об этом.
Когда лорды собрались вокруг лагерного костра и начали обедать, Родри было нелегко убедить остальных своих сторонников в том, что слухи о Двуумере были сущей правдой. При поддержке Слигина ему легче было это сделать, потому что все считали его серьезным человеком, имя которого никогда не связывалось с причудами или фантазиями. Долго они потом еще сидели в тишине. Лорды были напуганы точно так же, как и их люди. Родри удивлялся, что никто из них – он включал и себя в это число – не утешился, узнав, что мастер Двуумера был в их лагере. В конце концов он понял, что все они были только статистами в той пьесе, которую разыгрывали мастера Двуумера. Сейчас он был только крошечным камушком, брошенным еле заметным движением Адерином или Лослейном в их борьбе друг с другом. Ночью, после того, как лорды разошлись на ночлег по своим палаткам, Родри спустился вниз на берег ручья. При свете звезд и убивающей луны он очень хорошо смог увидеть те необычные способности, которые были у него с детства и которые он скрывал глубоко внутри себя. По лугу, окружающему спящий лагерь, часовые ходили вперед и назад. Ручей бежал, сверкая, покрываясь пеной в том месте, где вода бурлила у скал.
Он будет вынужден последовать за ними, позволяя им выбрать себе позицию для сражения. Тем временем они смогут послать гонцов за подкреплением, которое к этому времени подошло в крепость Канобэйн. Куллин не рассчитывал на многочисленное подкрепление, оно зависело от того, сколько подданных твердо поддерживали Ловиан.
После окончания военного совета Куллин увидел Джилл у ворот в крепость. Она держала наготове оседланных коней.
– Я просил лорда Родри об одолжении, – сказал Куллин. – И он одобрил это. Ты поедешь с донесением в крепость Канобэйн сразу же после того, как мы встретим продовольственный обоз.
– Папа, черт побери, я хочу…
– Что ты хочешь? Ехать с нами воевать? Когда-то я поклялся, что тебе не видать войны как своих ушей. И держу пари, что я сдержу свою клятву.
– А я сдержу свою клятву.
– Не распускай слюни, как рыгающий пьяница. Я не собираюсь подвергать риску твою жизнь. Ты – единственное существо, оставшееся у меня во всем мире. Ты знаешь, что может случиться с тобой? Ты поступаешь, как все новички в войне: думаешь, что смерть – только для других, но не для тебя. Я давал многим из таких самонадеянных юнцов последний глоток воды в их жизни и сидел над ними, пока они умирали. Не дай бог, чтобы мне пришлось делать то же самое для тебя.
Его натиск достиг цели. Джилл опустила голову и перебирала пальцами вожжи.
– Я знаю, что тебя беспокоит, – продолжал он. – Ты думаешь, что я не оценю твоего умения владеть мечом. Это не так. Ты достаточно хорошо им владеешь. Но когда ты на поле боя – это совсем другое. Это отличается от того, как представляют, развлекая друзей, смеющиеся лорды в своих залах.
– Ну хватит. – Джилл посмотрела на него с робкой улыбкой. – Папа, а ты правда думаешь, что я хорошо владею мечом?
– Да. – У Куллина сжалось сердце при виде ее детской улыбки. В такие минуты, как эта, Куллину всегда казалось, что, может быть, он слишком мало любил свою дочь. Он взял у нее поводья своего коня.
– Тебе надо еще очень многому научиться, – сказал он, и пошел, ведя за собой коня, догонять армию Родри. Он знал, какую боль причинил Джилл, но сдержался, чтобы не оглянуться. Когда армия, направившаяся на юг, встретила продовольственный обоз, купец Дрегис оставил их. Джилл подошла к нему, чтобы пожелать удачи. Он тряс ее руку сильно и долго.
– Спасибо тебе, девочка, – сказал он наконец, – и твоему отцу – тоже. И вот – еще добавка к благодарности. Я очень хорошо знаю, что вы спасли мне жизнь. – Дрегис подал ей мешочек, полный монет, а затем поскакал догонять свой караван. Вместо того, чтобы отдать кошелек отцу, Джилл положила его в карман. Когда эта работа закончится, и им нужны будут деньги, отец только пропьет половину из них, если она скажет ему, что они у них есть.
Джилл отстала от армии и оказалась в тылу. Неожиданно для себя она оказалась рядом с Невином. Он так вежливо встретил ее, что она не смогла просто пройти мимо, как сначала собиралась сделать. Все знакомые с Двуумером вокруг нее сами по себе представлялись ей страшными, поэтому ей инстинктивно казалось, что разбираться во всем этом еще страшнее. К своему большому удивлению, она обнаружила, что ей с Невином интересно. В песнях бардов мастера Двуумера всегда изображались мрачными и молчаливыми, с темными пронзающими насквозь глазами, и были отмечены страшными знаками и страшными действиями. Но вот перед ней был Невин с его искренними голубыми глазами и всегда улыбающийся, одетый, как фермер, в простую рубаху и коричневые штаны, а совсем не в длинную мантию с особыми знаками. Так как он видел всего в королевстве даже больше, чем она, они разговаривали об их различных путешествиях. К концу дня Джилл уже казалось, что он был ее дедушкой, но по воле судьбы они не могли встретиться раньше.
– Скажи мне вот о чем, дитя, – проговорил Невин, – твой отец выглядит вполне порядочным человеком. Ты сама это видишь, так же как и все вокруг. Ты знаешь, из-за чего ему пришлось взять серебряный клинок?
– Не знаю. И если бы я была тобой, никогда не спрашивала бы его об этом. Он взял меня с собой, потому что очень любил мою маму. Она умерла, когда я была еще маленькой. А иногда я вообще ничего не понимаю. Папа только приехал однажды и мы с ним уехали. Но я думала об этом. У папы было много денег от выкупа знатного лорда. И я помню, что он планировал: когда я вырасту, мы купим ферму или что-нибудь вроде этого – одним словом, обоснуемся и перестанем ездить. А потом он приехал, а мама уже умерла к этому времени. ОН был как сумасшедший в тот день, когда узнал об этом.
– Да. Так оно и должно было случиться. Бедный парень. Ей-богу, это была злая шутка, которую Судьба сыграла с ним и с тобой, и с твоей мамой тоже.
Невин говорил с теплотой и искренним сочувствием. Это удивило Джилл. Точно так же, как Невин, Джилл всегда думала о таких людях, как серебряный клинок или его ребенок. Но она считала, что они недостойны внимания человека, изучившего странные волшебства. Однако Невин был еще и травником и помогал бедным людям. Он делал, казалось бы, человеческие вещи, но тем не менее не было сомнения в том, что они были пророческими. И по какой-то причине, которую Джилл не могла выразить словами, она приходила в ужас, думая об этом. К концу дня армия встретила багажный обоз с продовольствием – едущую вразброд длинную вереницу деревянных телег, слуг, копьеносцев. Всего в трех милях от морского берега. Так как в обозе имелось и пиво, у людей в эту ночь были приятные минуты отдыха. Назавтра Куллин рано разбудил Джилл.
– Тебе надо приготовиться и выезжать, моя дорогая, – сказал он. – Лорд Родри хочет отправить отсюда донесение.
– Ладно, папа, но я еще хочу…
Куллин поднял руку для того, чтобы ее ударить – Джилл замолчала.
– Счастливой дороги, – сказал он. – Я увижусь с тобой, как только смогу.
Куллин ушел так быстро, что она знала, что до отъезда больше не увидит его. И это было к лучшему: Джилл ненавидела прощаться с ним перед сражением, потому что слова, которые они оба произнесут, могут оказаться их последним прощанием.
Армия медленно двигалась на восток. Все утро Невин и Адерин ехали вместе позади повозок и слуг. Родри предлагал и почетное место в голове колонны, но у них были опасения, касающиеся гвардейцев охраны. В тылу в любой момент они могли вывести своих коней из колонны и спешиться, потому что даже такие умелые мастера пророчества, как они, не могли полностью войти в состояние транса, сидя верхом на лошади. И что бы там не пели барды о мастерах Двуумера, их возможности все-таки, не были безграничными.
– Я очень благодарен тебе за то, что ты поехал с нами, – сказал Адерин, – правда, здесь немного работы и я мог бы сделать ее один.
– Ну, достаточно того, что последнее сражение вы проведете без меня. Я вовсе не для того так много лет провел, размышляя о Родри, как наседка, высиживающая одно яйцо, чтобы его убила кучка изменников. Как ты думаешь, Лослейн постарается сразу атаковать вас?
– Я не знаю, что и думать. Вот поэтому я и рад, что ты сейчас здесь. Невин повернулся в седле, чтобы взглянуть на Адерина. Он догадался о том, что Адерин боялся.
– Мы никогда не были противниками в сражении, – продолжал Адерин. – Кроме того я знаю, что он сильнее меня. И еще: я никогда в жизни не пытался убить человека, а он уже однажды сделал это. И, черт возьми, я не опасаюсь за свою жизнь. Только за свою работу, ведь она еще не закончена. Я не могу позволить себе тратить время на то, чтобы переродиться и снова вырасти. Тебе так же, как и мне, хорошо известно, что если на границе между человеком и эльфом не будет человека, знающего Двуумер, между ними начнется открытая война.
– Да, мне это известно. И я намерен сделать все возможное, чтобы убедить твою преемницу в том, что она должна изучать Двуумер.
– Это – Судьба нашей Джилл?
– Я не уверен, конечно, но все больше убеждаюсь в этом. Во-первых, она сама должна сделать вывод о том, что это – ее путь. И моя задача убедить ее в этом. А что потом? Ну, лорды Света подадут ей знаки, когда подойдет время.
– Совершенно верно. Но до этого еще далеко, а эльфам я нужен сейчас.
– Ну ладно, в самом худшем случае мне придется пойти на запад. Кроме меня в королевстве есть, кому сделать эту работу.
– Спасибо. Ты не представляешь себе, насколько стало легче у меня на сердце.
– Вот и прекрасно. Но ты все-таки не умрешь, мой друг. Если мы останемся на страже, мы сумеем сохранить твою жизнь – это точно.
Около полудня у одной из телег отвалилось колесо – самое обычное дело. Родри с раздражением объявил, что армия после обеда будет отдыхать пока не исправят поломку. Люди расположились на берегу одного из узеньких ручейков, которых так много в лугах Элдифа, расседлали коней, предоставив им свободу, и собрались вокруг костров, чтобы пообедать.
Невин и Адерин ели два раза в день, поэтому они использовали это время для более важных дел. Они поручили своих коней слуге и отправились вниз по ручью. Они шли до тех пор, пока шум и суета армии не остались далеко позади.
– Я хочу посмотреть, как обстоят дела, – сказал Невин.
– Признаюсь, я буду рад, если ты посмотришь на него, – сказал Адерин, едва усмехаясь. – Я за последнее время не летал так много, как сейчас, и у меня весь день болят руки.
Хотя Невин за последнее время видел много раз, как летал Адерин, было что-то такое в превращении, что заставляло содрогаться человеческое тело, даже если человек сам был мастером Двуумера. Невин вздрогнул.
– А что, тогда тебе не надо будет смотреть на него с высоты? – спросил Невин.
– Я просто боюсь встретить его там. Пока я не выясню, насколько он силен, каким-нибудь другим способом.
– Да, это, конечно, мудро. Хорошо, посмотрим, что я смогу найти для тебя.
Невин лег на траву лицом вверх и скрестил руки на груди. Адерин стоял поблизости, следя за тем, чтобы никого не было рядом, готовый задержать каждого, кто мог бы потревожить Невина. Тот к этому времени замедлил дыхание и закрыл глаза. Затем представил себе в уме свою ауру – простую человеческую форму, состоящую из голубого свечения и соединенную с его солнечным сплетением серебряной нитью. Он уточнял форму до тех пор, пока она не стала четкой, а затем представил себе, что смотрит ее глазами и перенес в нее свое сознание. Он услышал отчетливый щелчок, похожий на удар меча о щит, и почувствовал, что его тело покинуло оболочку. Он действительно смотрел настороженным взглядом на свое спящее тело, лежащее в десяти шагах от него. Рядом аура Адерина имела форму пульсирующего яйца мягкого золотого света, только его тело было видимым отдельно от нее.
Луговые земли, аура которых была зеленой с ржаво-красными пятнами, расстилались под мерцающим голубым светом воздушного пространства. Ручей был высокой завесой стихийных сил, которая вытянулась в пятидесяти шагах, как серебряный водопад в воздухе. Невин поднялся выше, серебряная нить тянулась позади него до тех пор, пока он не отдалился на сто ярдов от своего тела. Вверх по течению ручья была видна армия, сверкая сиянием перемешанных аур, которые пульсировали и толпились, и ходили вокруг как люди. Это была смесь всех цветов, но преобладающим был кроваво-красный цвет настоящих убийц. Для Невина это было неприятное зрелище, но ему надо было увидеть другое. Он поднялся выше, затем полетел, паря над окрестностями, в холодном голубом свете.
Когда он повернул на север, лесные жители появились, чтобы присоединиться к нему. Здесь, в обычном состоянии, в их настоящей стихии, у них не было тел вообще, были только мерцающие пучки лучей различного света. Временами они преломлялись, распадаясь на части, напоминающие мерцание ярких звезд. Иногда сжимались в маленькие комочки сознания. Пока ауру Невина поддерживало его сознание, лесные жители кружились вокруг него как морские чайки вокруг корабля. Они были тем надоедливее, чем большее чувство испытывал к Лослейну Невин. Если тот случайно оказался сейчас в воздухе, он мог бы увидеть эту светящуюся армию издалека, лесные жители могли выдать Невина. Он должен был связаться с их королями, которые повиновались ему как верховному лорду.
Немного погодя Невин увидел мерцающий купол величественного здания, образованного светом. На лугу, в стороне от его пути. Он замедлил свой полет и направился осмотреть его. Бледный серебряный купол покрывал почти целый акр и был отмечен четырьмя ярко-красными точками. В зените была видна пылающая пентаграмма, окрашенная в различные цвета. Она была вся яркая и претенциозно обрамлена оправой астральной печати. Под куполом, несомненно, находилась армия Корбина, и Невин понимал, как должен был бояться Адерин Лослейна, который потратил так много энергии для того, чтобы создать себе такую защиту. Невин проплывал сверху над пентаграммой, сияющей бледно-красным цветом. Когда он подлетел к ней, то подумал:
– Именем королей, позволь мне влететь. – Пентаграмма поднялась вверх, словно люк, закрывающий корабль, открыв проход в купол.
– Так много несущественного в действиях Лослейна, – раздраженно подумал Невин. Скорее всего, что он сумасшедший, – медленно и осторожно Невин проскользнул внутрь купола. Лослейн мог почувствовать его присутствие и приготовиться, чтобы встретить его. Но Невин не увидел ничего кроме кишащей красной массы – армии внизу. Он снизился и приблизился настолько, чтобы различить перекрывающие иногда друг друга ауры людей и лошадей, но было невозможно сосчитать их. Информации о том, что Армия Корбина по величине примерно такая же, как его армия, должно быть достаточно для Родри. Проплывая мимо, Невин увидел двух человек и решил подлететь поближе, чтобы рассмотреть их. Одна аура была кроваво-красного цвета с пятнами и она все время нервно крутилась внутри тела. Тонкая светящаяся нить связывала ее с другой, изворачивающейся пульсирующей массой света, которая, когда Невин смотрел на нее, превратилась из золотистой в зеленую. Невин легко вычислил, что красная аура принадлежала Корбину, который направлялся к Лослейну. Аура Лослейна изменилась снова, сделавшись пестро-коричневой и золотистой, а затем распухла и вдруг сжалась.
Видит бог, – подумал Невин, – что он далеко зашел. И это чудо, что он еще может заниматься этим ремеслом. Он наблюдал еще несколько минут, но не увидел черных линий в ауре Лослейна, которые говорили бы о том, что он применяет черную магию. Невин вылетел через проход в куполе и закрыл за собой дверь. Затем полетел назад так быстро, как только мог, следуя за серебряной нитью, которая вела к его телу. Он был уже на полпути, когда появились лесные жители испуганной толпой. Они летали вокруг него, сияя и увеличиваясь. Он замедлил свой полет и постарался понять, что они хотели рассказать ему. Так как у них не было слов, а только волны чувств, все, что ему удалось разобрать – это то, что они были чем-то напуганы, пока он находился в куполе.
Ему показалось, что они предупреждали его о чем-то. Невин поблагодарил их за предостережение и полетел дальше. Наконец он увидел чистую золотистого цвета ауру Адерина и свое собственное тело, которое выглядело как кусок мертвой материи. Медленно он скользил вниз вдоль серебряной нити. Все, что ему осталось сделать – это расслабиться и позволить своему сознанию заполнить плоть. Он проделал это и услышал резкий щелчок, а затем увидел Адерина, стоящего рядом с ним. Невин вобрал в себя свою ауру и трижды ударил по земле рукой в знак того, что операция была окончена. Затем он сел.
– Ты нашел его? – спросил Адерин.
– Да, нашел, – ответил Невин, поколебавших. Нелегко было сообщать такое известие.
– Ты оказался прав – Лослейн сумасшедший. Он совсем сошел с ума.
Адерин заплакал, всхлипывая вслух, как эльф. Невин тронул его за плечо попытался придумать что-нибудь, чтобы его успокоить. Но сказать было нечего: Лослейн, кроме всего прочего, был сыном Адерина.
Лослейн жадно пил пиво из деревянной чашки. Все это время лорд Корбин смотрел на него с преданностью хорошо обученной собаки.
Корбин имел приятную внешность: у него были голубые глаза и темные волосы. Но сейчас его глаза были опухшими и щеки пестрели тонкими красными прожилками. Лослейн ненавидел его, но использовал как инструмент, потому что у него были свои личные причины желать смерти Родри Мэйлвейда. Голос темноты убедил Лослейна в том, что если Родри умрет, падет граница между эльфами и они начнут убивать друг друга. Лослейн был в восторге от этого обещания, как восторгаются драгоценным камнем.
– Мы отправимся, как только люди пообедают, – сказал Корбин. – И будем идти за ним следом. Мы сможем догнать его, потому что он продвигается сейчас медленно. – У него с собой обоз. Лослейн хотел ответить, но неожиданно темнота налетела на него из ниоткуда и окутала его мозг. Такое случилось с ним впервые. Темнота пришла незванно и Лослейн пришел в ужас от этого.
– Не бойся, – послышался мягкий голос. – Я твой друг хочу предостеречь тебя. Кто-то шпионит за тобой. Кто-то нарушил твой астральный купол. Остерегайся. Будь начеку.
Голос и темнота так мгновенно исчезли, что Корбин даже ничего не заметил.
– Такой план устраивает тебя, советник? – спросил он.
– Да, устраивает. – Лослейн вскочил и сунул руки в карманы брюк, скрывая их дрожь. – Я знаю, что всегда могу положиться на тебя в военных делах.
Не произнося больше ни слова, он удалился, гордо подняв голову, оставив Корбина в недоумении. Он подошел к краю пространства, покрытого астральным куполом. Впервые за все время он спросил себя: кто это был? Чей голос говорил с ним в темноте?
В большом зале крепости Канобэйн собралось около ста восьмидесяти человек. Они сидели кучками и стояли вдоль стен, пили эль и разговаривали между собой. Отовсюду доносились смех и шутки. Пятьдесят из них были из отряда, охранявшего крепость, а остальные приехали с тремя лордами. Они сидели с Ловиан за столом для знати. Это был Эдар, Комер и Гурин. Ловиан ни на минуту не сомневалась в преданности Эдара, но была приятно удивлена, когда Комер и Гурин появились у ворот ее крепости. Слуги суетились кругом: убирали со стола после обеда и подавали мед. Эдар – светловолосый двадцатилетний юноша с крючковатым носом – произнес наконец вслух то, о чем думал каждый.
– Если Кениса нет здесь сейчас, то его не будет и на перекличке, это касается также Дромика и Кинвана.
– Да, это так, – сказала Ловиан, – у Кинвана самый маленький отряд. Пусть переходит на их сторону.
Лорды заулыбались и подняли в ее честь свои бокалы. Паж подбежал к столу, ведя за собой молодого серебряного клинка.
– Донесение, госпожа, – выпалил он, не подумав, – от лорда Родри.
Серебряный клинок опустился на одно колено и вытащил из-за рубашки донесение. Ловиан обратила внимание, когда брала донесение, на юное лицо серебряного клинка и удивилась тому, как он успел заработать этот проклятый клинок, будучи еще таким молодым.
– Карро, отведи парня к всадникам из отряда и дай ему чего-нибудь поесть, – приказал Ловиан. – А потом позови писаря.
Ловиан и сама могла бы прочитать послание, но это обидело бы Гротира. Он встряхнул скрученный пергамент и кашлянул несколько раз, чтобы прочистить горло. Этим временем лорды подошли поближе к столу, чтобы все услышать. Родри вкратце описал подробности сражения в разрушенной крепости, а затем изложил приказ: пополнению ехать на северо-запад для того, чтобы влиться в его армию. Он будет ждать в том месте, где небольшой приток реки Брог впадает в нее. А пока постарается кружить вокруг армии Корбина. Лорды начали подниматься, стуча отодвигаемыми стульями и лязгая мечами, чтобы выполнить приказание Родри. Писарь продолжал дальше шепотом:
– Личная записка в конце, ваша светлость, от Невина.
Ловиан нетерпеливо выхватила пергамент из его рук.
– Моя дорогая Ловва, – читала она. – Хотя ситуация серьезная, я все-таки не теряю надежды. Наш соперник, мастер Двуумера, до такой степени сошел с ума, что это чудо, что он вообще представляет какую-нибудь опасность. Держу пари, что нам с Адерином удастся сохранить Родри невредимым. Могу я просить тебя об одолжении? Серебряный клинок, который передаст тебе это донесение, не парень, как тебе сначала показалось, а девушка. Она очень дорога мне. Ты сможешь приютить ее у себя? Твой покорный слуга Невин.
– О боги! – громко рассмеялась Ловиан. – Карро, беги и приведи серебряного клинка ко мне. Скажи ей, чтобы она захватила с собой свой обед. Она доест здесь.
– Ей, ваша светлость? – переспросил удивленный паж.
– Да, да. Я, должно быть, уже совсем слепая, или как?
Когда Джилл поставила свою тарелку с едой на стол, Ловиан увидела, что это действительно была девушка, и очень хорошенькая к тому же. Она представилась как Гилиан – дочь Куллина из Кермора. А так как Ловиан немного разбиралась в военных делах, ей было знакомо имя этого серебряного клинка.
– Ну, разве это не интересно? – проговорила Ловиан, – ты давно знакома с Невином, дитя?
– Всего несколько дней, ваша светлость! Но, правда, я никогда в жизни еще не встречала человека, который понравился бы мне больше, чем он, хоть он и связан с Двуумером.
– Ты знаешь, я то же самое почувствовала, когда мы встретились с ним впервые. А теперь заканчивай свой обед. После того как мы проводим отряды, мы выкупаем тебя и найдем тебе комнату наверху в женской половине.
Они вышли во двор. Всадники были уже на конях и выстраивались в колонну. Копьеносцы впрягали в телеги своих лошадей. Каждый лорд был обязан предоставить верховному лорду свой полностью обеспеченный отряд на четыре дня – и ни на один день больше. Она была обеспокоена тем, что если Корбин будет продолжать войну дольше этого срока, ей придется платить лордам за службу во все последующие дни. Слигин, конечно, будет воевать на свои средства столько, сколько потребуется. В других она сомневалась, хоть они и собрались здесь, показывая свою поддержку.
– До тех пор, пока ваш отряд не соединится с армией Родри, – сказала Ловиан, – милорды, вашим командиром будет Эдар.
– Благодарю за честь, ваша светлость, – произнес с поклоном Эдар. – Как только мы найдем их, я сразу же пошлю с донесением гонца. Будем надеяться, это скоро произойдет.
– В самом деле. Пусть боги вам сопутствуют.
Ловиан и Джилл стояли у входа в башню и наблюдали за тем, как армия медленно выстраивалась в колонну для марша и выезжала из ворот крепости.
– Если ты ездила со своим отцом, – медленно произнесла Ловиан, – ты должна была видеть это много раз.
– Я видела, ваша светлость. И каждый раз я дрожала от страха, что вижу отца в последний раз.
Ловиан вдруг с болью представила себе как ужасно это – остаться на дороге одной, без семьи, если бы ее отец был убит. Она почувствовала жалость. Она взяла грязную руку Джилл в свои ладони и сжала ее.
– Ну хорошо, дитя, – сказала Ловиан, – ты сейчас в безопасном месте. Невин просит приютить тебя. Но я не смогу считать себя госпожой, если не позабочусь о сироте человека, который служил мне. Я возьму тебя в свою свиту, что бы не произошло.
Джилл почувствовала, что все ее тело дрожит мелкой дрожью.
– О, ваша светлость – самый щедрый лорд, которого я когда-нибудь встречала. Правда, – ответила Джилл. – Если вам когда-нибудь понадобится мой меч – я в вашем распоряжении.
Так могли благодарить только мужчины, и Ловиан рассмеялась. Но вдруг странный холод пробежал по ее спине и она замолчала, как будто приняла чье-то предостережение.
– Будем молить богов, чтобы дело никогда не дошло до этого, – сказала Ловиан, – но я тебе очень благодарна.
– Так Корбин клюнул на нашу приманку? – спросил Родри.
– Да, – ответил Невин. – Я нашел его армию восточнее, чем предполагал, – они кружат вокруг, следуя за нами.
– Великолепно. – Родри посмотрел вверх на солнце. Было около трех часов пополудни. – А что об отряде из Канобэйна?
– Он уже в пути. Адерин может сказать вашему гонцу точно, где их искать.
– Я сейчас же пошлю человека. Спасибо.
После того как гонца отправили, Родри повел армию дальше на восток, а затем решил разбить лагерь и ожидать подкрепление. Адерин сообщил, что подкрепление быстро продвигается и обоз следует за ним. Про себя Родри думал, что вся эта колдовская помощь, такая полезная, какой она была – бесценная вещь, которую надо иметь при себе. Она оказывает им неоценимые услуги. Когда, в конце концов, к вечеру приехал Эдар, он с изумлением рассказывал о той легкости, с которой гонец нашел армию пополнения.
– Я сначала подумал, что это какой-нибудь трюк Корбина, – рассказывал Эдар, но Комер узнал вашего человека.
– Ну, кое-что странное затевается, – сказал Родри, – пойдите что-нибудь поешьте и я расскажу вам об этом.
Когда лорды собрались вокруг лагерного костра и начали обедать, Родри было нелегко убедить остальных своих сторонников в том, что слухи о Двуумере были сущей правдой. При поддержке Слигина ему легче было это сделать, потому что все считали его серьезным человеком, имя которого никогда не связывалось с причудами или фантазиями. Долго они потом еще сидели в тишине. Лорды были напуганы точно так же, как и их люди. Родри удивлялся, что никто из них – он включал и себя в это число – не утешился, узнав, что мастер Двуумера был в их лагере. В конце концов он понял, что все они были только статистами в той пьесе, которую разыгрывали мастера Двуумера. Сейчас он был только крошечным камушком, брошенным еле заметным движением Адерином или Лослейном в их борьбе друг с другом. Ночью, после того, как лорды разошлись на ночлег по своим палаткам, Родри спустился вниз на берег ручья. При свете звезд и убивающей луны он очень хорошо смог увидеть те необычные способности, которые были у него с детства и которые он скрывал глубоко внутри себя. По лугу, окружающему спящий лагерь, часовые ходили вперед и назад. Ручей бежал, сверкая, покрываясь пеной в том месте, где вода бурлила у скал.