Керр Катарина. Заклятье клинка

   Не вспоминая больше о своем разговоре с Невином, Джилл с интересом наблюдала за тем, как Дженантар и Калондериэл играли в игру, напоминающую игру в кости. Монетами служили маленькие деревянные пирамидки, раскрашенные в яркие цвета с каждой стороны. Они трясли их в руках, а затем разбрасывали с ладоней. Порядок, в котором появлялись цвета и количество пирамидок каждого цвета определяли, кто выиграл раунд. Наконец Дженантар сложил пирамидки в кожаный мешочек.
   – Мы невежливы с Джилл, – заметил он.
   – Ха! – воскликнул Калондериэл, – ты просто проиграл, и знаешь об этом. Но правда, Джилл, поговорим лучше с тобой. Как сегодня чувствует себя твой отец?
   – Настолько хорошо, насколько может чувствовать себя человек в его состоянии. Невин сказал, что ему сейчас значительно лучше, чем он рассчитывал.
   – Ну, это приятное известие, – сказал Дженантар, – мне только хочется, чтобы я побыстрее научился стрелять дальше, чем я это делал раньше.
   Джилл кивнула расстроенно, думая о том, как она сможет обмануть своего раненого отца. Ей очень хотелось участвовать в этом сражении. Ничего большего за всю жизнь ей не хотелось.
   – А вон идет наш лорд Командующий, – заметил Калондериэл, – готов поспорить, что не с нами он хочет поговорить.
   Джилл посмотрела на Родри, направлявшегося прямо к ним, – точно, это ей была предназначена одна из его наиболее нежных улыбок. Иногда Джилл ненавидела его за то, что он был таким красивым. При его приближении Джилл и Дженантар поднялись, а Калондериэл продолжал, нагло развалившись, полулежать на траве.
   – Когда Командующий разговаривает с тобой, – взорвался Родри, – ты должен встать.
   – Прямо сейчас? – сказал Калондериэл, – с чего ты взял, что я должен выполнять твои приказы?
   – Ты будешь делать то, что я приказываю, или покинешь армию.
   Намеренно медленно Калондериэл поднялся и стоял, подбоченясь.
   – Слушай, парень, – произнес он, – оставь свою элдифскую спесь для других. Я пришел сюда с Адерином с Запада только потому, что он попросил меня об этом.
   – Мне нет дела до твоих свинячьих объяснений. Ты сейчас здесь и должен выполнять мои приказы. Или уходи.
   Дженантар нервно вздохнул и выругался. Калондериэл не обратил на это внимание. Родри и эльф напряженно и пристально, не мигая, смотрели друг на друга. Джилл старалась придумать что-нибудь подходящее. Но она вдруг почувствовала, что для Родри было нужно уважение Калондериэла не просто из-за армейской дисциплины, а по каким-то другим, более важным причинам. Она узнала об этом бессловесным путем, исходящим от пророчества.
   – Если у тебя есть ко мне претензии, – сказал Калондериэл, – давай выясним их между собой, и сейчас же.
   – Он не знает, как мужчины дерутся на дуэли в наших землях, – сказал, шагнув вперед, Дженантар.
   – Я не знаю? – воскликнул Родри, криво усмехнувшись. – Мой дядя приглашал жителей западных земель ко двору, и я не видел ваш народ раньше.
   Вокруг них собралась толпа. Они сдернули свои рубахи и стали лицом друг к другу: Калондериэл со своим ножом, а Родри с ножом Дженантара. Так как лезвие его клинка было слишком коротким, у Джилл сердце сильно заколотилось. Она видела бледные синяки вверху и внизу на спине Родри и знала, что они пройдут нескоро. Было слишком поздно бежать за Невином. Кроме того она снова услышала предостережение: позволь ему сделать это. Калондериэл начал ходить по кругу, Родри двигался вслед за ним. Оба, согнувшись, кружились в мертвой тишине. Родри сделал выпад, Калондериэл отскочил и замахнулся. Родри увернулся как раз вовремя. И снова они кружили медленно до тех пор, пока Калондериэл не атаковал. Родри отступил назад, затем отскочил в сторону. Калондериэл вскрикнул от боли. Левая рука Родри промелькнула так быстро, что Джилл едва успела заметить движение, и схватила за запястье руку лорда, в которой был клинок. Он поднял ее вверх и нож в его правой руке сначала блеснул на солнце, а затем стал темным от крови. Калондериэл отскочил назад. На его теле была видна узкая красная рана, из которой текла кровь вдоль его ребер.
   – Ты будешь исполнять мои приказы? – прорычал Родри.
   – Буду, – Калондериэл опустил свой нож, – лорд Командующий.
   Родри вытер нож о штанину и отдал его Дженантару. Взял с земли свою рубаху и пошел прочь под приветственные возгласы своих людей. Джилл смотрела как он уходил и думала о том, что все равно ей нравится Калондериэл и что ей больше бы понравилось, если бы он победил, и что ей было очень грустно видеть его побежденным. Джилл испытала странное чувство вины, когда посмотрела на эльфа и увидела, что он перевязывает рану своей рубашкой, пытаясь остановить кровь. Дженантар сидел расстроенный и тоже наблюдал за Калондериэлом.
   – Наш молодой лорд такой же проворный, как круглое ухо, – заметил Калондериэл, – очень быстрый.
   – Да, – согласился Дженантар, – ну, теперь ты, может быть, попридержишь свой язык. Адерин ведь предупреждал нас, что он не хочет хлопот, или ты забыл об этом?
   – Нет, не забыл, – ответил Калондериэл, – но я не хочу, чтобы меня вел в бой человек, который не умеет сражаться лучше меня.
   – Ну, ты видел, что тебе нечего об этом беспокоиться, – Дженантар повернулся к Джилл, – наш Калло здесь сам себе командир. Я думаю, что если тебе придется командовать сотнями лучников, ты поймешь, что это тяжело – приказывать другим людям.
   – Только круглоухим, – вставил Калондериэл, – или я должен мириться все время с этим вонючим высокомерием? – Дженантар засмеялся.
   – Командир или нет, – сказала Джилл, – тебе лучше показать Адерину свою рану.
   – О, это только царапина.
   – Он, правда, не такой уж плохой человек для круглоухих. Кроме того еще и филин летает, разведывая наших врагов. Старик волнуется из-за того, что повстанцы так близко.
   Река крови льется по лагерю Короуна; густая кровь течет медленно вокруг палаток, обтекает людей и плещется около лошадиных ног. Лослейн знал, что это всего лишь неконтролируемое видение. Ему потребовалось немало времени на то, чтобы оно исчезло. И даже когда реки не стало, кровавые пятна остались на всем, чего она коснулась. Он зажал руки между коленями, чтобы унять их дрожь, и старался слушать то, о чем говорили на военном Совете. Лорды спорили о чем-то, но их слова казались ему порывами ветра, долетавшими из ниоткуда.
   Наконец он встал и ушел, не сказав никому ни слова. Пока Лослейн шел по лагерю, он спиной чувствовал людскую ненависть, направленную в него, как удары клинка. В его палатке была прохлада и полная тишина. Армия была слишком удручена и измотана, чтобы производить много шума. Лослейн лег на одеяла и дышал глубоко и медленно до тех пор, пока его руки не перестали трястись. Он намерен был вызвать темноту. Он знал, что где-то в темноте была скрыта сила, которая сможет помочь ему – он понял это из своих видений, показавших ему, что все отошло в сторону. Он закрыл глаза и заставил себя расслабиться, затем медленно представил себе темноту и вызвал ее. Видение оставалось только картинкой, энергия не потекла, темнота не пришла. Он пытался снова и снова, но не смог вызвать даже черной точки, которая была началом настоящей темноты. Теперь он знал, что был покинут. Его странный союзник, приходивший к нему непрошенно, ушел. Совсем ушел. Он открыл глаза и почувствовал, что весь вспотел и дрожит. На мгновение он так растерялся, как это бывает с ребенком, уснувшим на материнских руках, а проснувшимся в чужой кровати. Что он наделал, позволив впутать себя в этот пустячный мятеж? Вместо того, чтобы бежать на восток изо всех сил, чтобы его не мог догнать Адерин. Вдруг он вспомнил о своем убийстве. Вспомнил эльфа, которого он убил с помощью магического камня. Адерин был всего лишь в нескольких милях отсюда. И он потребует возмездия. Только теперь он понял, как глубоко он был околдован. Он бросился лицом вниз и зарыдал, уткнувшись в одеяла. Постепенно он пришел в сознание из-за шума, доносившегося снаружи. Сначала он проник в сознание, а лишь потом привлек его внимание. Люди кричали снаружи и бегали вперед и назад, лошади ржали, проносясь мимо. Это, должно быть, атака. Лослейн вскочил на ноги, как только Корбин ввалился в палатку.
   – Вот ты где? – прокричал Корбин. – Помоги мне, черт побери! Нечего прятаться здесь в засаде, словно бешеная собака.
   – Попридержи свой язык, когда говоришь со мной! Что случилось?
   – Кенис и Кинван пытаются увести своих людей. Они хотят предать восстание.
   С проклятием Лослейн побежал вслед за Корбином. Он был напуган, думая, что у него ничего не получится сейчас, когда темнота предала его.
   Невин сел на землю в тени от повозки. Он закрыл глаза и расслабил плечи. Слуги, наверное, думали, что старик дремлет, потому что говорили шепотом, когда проходили мимо него. Даже если бы они кричали, все равно это не нарушило бы его натренированного внимания. Он не спал – он медитировал. Он вызвал образ шестиконечной звезды. Красный и голубой треугольники переплелись в его сознании. Он использовал ее для того же, для чего неумелые знатоки Двуумера используют магический кристалл. В центре звезды появлялись и исчезали образы – умственные отражения астральной плоскости, которые охватывали небесный путь, а небесный в свою очередь, охватывал физический. Там небесные, мысленные, формы и образы жили сами по себе и они держали в памяти каждое событие, даже если оно происходило в плоскости, расположенной ниже. Невин обыскал этот обширный дом, ища следы черного мастера, который стал теперь его непосредственным и навязчивым врагом. Так как последнее сражение произошло совсем недавно, Невину было легко вызвать его образы – перепутанной, колышущейся, частично перекрывающейся тьмы видений. В конце концов он разобрал их и нашел образ Куллина, сражавшегося с окружившим его отрядом. Невин задержал это видение в своем сознании, затем использовал его как основу, собрав вокруг нее другие образы, так же, как пыль в воздухе собирается вокруг капли дождя. Наконец он увидел то, что хотел. В центре звезды появилась мерцающая темнота далеко в пространстве над полем боя. Когда Невин попытался переместить ее ближе, она исчезла. Темный мастер умел хорошо скрывать свои следы. Невин прервал медитацию с чувством, похожим на раздражение. Он не надеялся выяснить много, но рассчитывал на этот путь. Он встал и потянулся, размышляя о том, какой маневр предпринять в следующий раз. Он увидел, что Адерин бежит изо всех сил, возвращаясь в лагерь и направляется к палатке для знати. Наверное, у Адерина были важные новости, поэтому Невин поспешил вслед за ним. Перед палаткой сидели Родри, Слигин и Передир. Увидев подбежавшего к ним взволнованного мастера Двуумера, Родри встал, приветствуя его.
   – Господа, – произнес Адерин, едва переводя дух, – Корбин собрал лагерь и отправился на север. Я нашел его в десяти милях отсюда.
   – Ах, черт бы его побрал! Что он делает? Бежит в свою крепость?
   – Похоже. И с ним только около сотни крепких всадников. Я видел только два герба: зеленый с коричневым Короуна и красные щиты с черной стрелой.
   – Люди Новека, – вставил Слигин, – о, так его сторонники изменили ему. Это хорошие новости.
   – Тогда он точно бежит в свою крепость, – заметил Родри, – нам пора поймать его. Будь я проклят, если пойду на мировую с ним сейчас и мы не возьмем крепость Браслин. Послушайте, если мы оставим обоз, то сможем догнать его на следующий день.
   – Я бы согласился на это, – сказал Передир, – но Лослейн будет знать, что мы предпримем и у Корбина будет время, чтобы занять выгодную позицию и тогда нам придется сражаться на уставших лошадях.
   Родри был с ним согласен.
   – Ну ладно, – сказал он, – тогда мы выйдем сегодня за ним вслед и постараемся завтра захватить его.
   Затем он увидел, что Невин стоит рядом и слушает.
   – Так, сэр! Когда мы выедем, то вы с Адерином поедете вместе со мной во главе колонны.
   – Адерин может ехать где захочет, – ответил Невин. – А я должен сопровождать раненных в Форт Гвербин.
   – Что? – рассердился Родри, почувствовав себя покинутым.
   – Послушай, парень. Я не говорил тебе раньше, но за спиной у тебя еще худший враг, чем Лослейн. Я намерен предпринять контр-наступление. Адерин будет иметь дело с Лослейном. Он сам взял это дело на себя.
   Невин ушел до того, как Родри успел ему что-нибудь сказать. Он не знал, как приказать старику вернуться. Родри провел в страшном беспокойстве тот час, в течение которого армия поела, собралась и приготовилась к движению. Освободив своего слугу для других дел, он сам оседлал своего коня и его мерина и послал за Джилл. Он увидел ее на телеге, где она примеряла кольчугу с убитого. Джил никогда раньше не носила кольчугу.
   – Боже мой! – воскликнул Родри, – как ты собираешься драться, если ты не привыкла к такой тяжести.
   – Я очень быстро к ней привыкну, господин, – ответила Джилл.
   – Дай бог. Но я волнуюсь. Ради черного волосатого осла лорда Ада, я хочу, чтобы ты не ездила с нами.
   – Это ваша Судьба, и поэтому я убью Корбина, это точно. Даже если я умру вместе с ним. – Джилл сказала это так спокойно, что ему захотелось плакать от стыда за то, что его Судьба подвергает ее опасности. Он оставил ее подбирать себе кольчугу и шлем, а сам поехал к табуну. Среди лошадей у него был особенно прекрасный западный охотник по кличке Восход. Он был бледно-золотистого цвета. Он не брал эту лошадь в сражения только потому, что она была слишком ценной. Но он решил, что Джилл получит ее. Родри оседлал Восхода собственным боевым седлом и повел его к Джилл. Он увидел ее в кольчуге с капюшоном, откинутым на плечи. Ее золотистые волосы сверкали в солнечном свете. У него снова защемило сердце. Она была так прекрасна. И кроме того он знал, что его Судьба обрекла ее.
   – Вы правы насчет тяжести, – сказала Джилл, – ей-богу, я никогда не думала, что кольчуга такая тяжелая. Она весит хороших два стоуна, это точно.
   Он подал Джилл поводья.
   – Послушай, серебряный клинок, вот лошадь, которую я обещал тебе.
   – Ох, черт побери! Ваша светлость слишком щедры.
   – Нет. Если я вынужден просить девушку защищать меня. У нее должна быть самая лучшая лошадь во всей армии.
   Джилл нежно провела рукой по его щеке.
   – Родри, – сказала она, – если ты не будешь чувствовать позора от этого, я буду презирать тебя, но если ты не разрешишь мне сражаться за тебя, тогда ты дурак.
   Он повернул к ней лицо и поцеловал ее пальцы.
   – Тогда я сделаю так, как прикажешь, моя госпожа, – ответил он.
   Он ушел. Джилл осталась одна и стояла молча. Он желал ее и боялся за ее жизнь.
   Наконец армия была готова к походу. Во главе колонны Родри повел своих людей и союзников на север. Они шли по дороге, которая пролегала по полям и рощам, извиваясь между фермами и разветвлялась, когда проходила по деревням, отчего Родри был раздражен, потому что ему казалось, что это замедляет его продвижение. Его единственным утешением было то, что Корбин передвигался медленнее, потому что с ним были раненные. Вечером он увидел в стороне от дороги два трупа – кого-то из людей Короуна, умерших от ран. Родри остановил армию сделав привал. Слигин подъехал к нему.
   – Бедняги, – заметил он.
   – Да. Я думаю, мы будем находить их еще больше. Корбин в безнадежном положении.
   – Он получил по заслугам, так ведь? И мы едем, чтобы убить его.
   Родри, несмотря на то, что спешил, приказал своим людям завернуть тела в одеяла и положить в одну из повозок. Этой же ночью, когда армия разбила лагерь для ночлега, их похоронили как следует.
   Сразу после заката в крепость Канобэйн прибыл гонец. Ловиан и всадники из крепостной охраны с нетерпением ждали новостей и вокруг писаря, читавшего донесение, сразу собралась толпа. Услышав о смерти Даумира, Ловиан громко вскрикнула.
   – Мне очень жаль, – заметила она, обращаясь к столпившимся домочадцам, – он был хорошим и преданным человеком, – она замолчала, задумавшись, – завтра выедем им навстречу. Если Корбин бежит, как лиса, в свою нору, значит он не будет искать меня здесь. Мужчины проводят меня и остальных женщин в Форт Гвербин, а потом поедут за армией.
   Крепостная гвардия приветствовала ее. Капитан повернулся к ней с насмешливо поднятыми бровями.
   – Я хочу быть ближе к военным действиям, – пояснила Ловиан, – если сторонники Корбина изменят ему, то они все будут рассчитывать на сепаративный мир. Мне надо быть в крепости Гвербин, чтобы принять их. Что, если Родри придет на ум оказаться там, и они обратятся прямо к нему?
   – Он может конечно. И я забыл о Риисе.
   – А я не могу забывать ни на одну минуту, ни на один день.
   Армия выехала в погоню за Корбином. Невин лег на одеяла и проспал до полудня. Встал он только уже тогда, когда надо было смотреть за раненными во время обеда. Вечером, как только стемнело, он вышел из лагеря и направился в рощу. Он сказал Родри о том, что не поедет с армией и сделал так потому, что у него не было необходимости быть физически близко к Родри, в то время как мастеру черной магии это было необходимо. Невин был уверен, что он находился сейчас далеко отсюда.
   Уединившись в лесу, Невин вошел в транс и поднялся на эфирный уровень. Он помчался на север, обгоняя на лету птиц, пока не увидел внизу перепутанную массу аур – это означало, что армия Родри была под ним на земле. Как часовой он парил над ними, кружа летал в одну сторону, затем – в другую, не заметив, как пролетело время. К полночи, когда астральный поток сменился от Воды к Земле и эфир пришел в волнение и начал пениться, Невин боролся с ним, чтобы удержаться на своем месте, как пловец борется со стихией в штормовом море.
   Сейчас, если черный мастер был достаточно рисковым, для него было самое подходящее время – для того, чтобы атаковать. Невин держался ближе к Земле, там где волны были меньше, и старался удержаться на своем посту. Время от времени он поднимался вверх, борясь со стихией, чтобы иметь дальний обзор, а затем снова вынужден был опускаться вниз. Волны нарастали медленно и плавно. А затем так же постепенно и волны, и пена исчезли. Только когда горизонт стал наконец ясным, Невин заметил, что кто-то движется ему навстречу. Но это был Адерин, парящий в простой голубой ауре – очень похожей на его собственную.
   – Как идут дела? – подумал Адерин.
   – Неважно. Никаких признаков нашего врага, – подумал в ответ Невин.
   – Я тоже ничего не заметил. Я рискнул приблизиться в этом состоянии к лагерю Корбина. Лослейн не вызвал меня. Горе Адерина всколыхнулось, как волна, почти реальная здесь, в эфире.
   – Думай о нем как об умершем, мой друг, – Невин вложил так много нежной симпатии в свою мысль, как только мог, – похорони его, и забудь.
   – Мне ничего больше не остается, – внезапно Адерин повернулся и последовал за серебряной нитью, ведущей далеко вниз от его тела.
   Невин оставался на страже всю эту ночь – до тех пор, пока эфирный поток не начал вращаться почти перед самым рассветом. Черный мастер не мог действовать в потоке эфира или Воздуха, поэтому Невин вернулся в свое тело. Он долго размышлял, придя назад в лагерь. Может быть, черный мастер просто выжидал, когда Невин уйдет со своего поста – возможно, но маловероятно.
   Невин задержал свою мысль на черном мастере, думая о каждом злодеянии, которое он может совершить, но ни одно пророческое предупреждение не пришло к нему, не было даже самого слабого намека на боль. Из этого он сделал вывод о том, что черного мастера здесь не было.
   – Мне надо было сделать это прошлой ночью и избавить себя от скуки, – произнес вслух Невин. – Но я не предполагал, что он так легко уступит, – и он неожиданно рассмеялся.
   Он считал свою энергию само собой разумеющейся до такой степени, что забыл, что она могла вызывать у окружающих ужас, приводя к тому, что они сторонились его.
   Предыдущей ночью армия Родри расположилась лагерем на общинном пастбище в полумиле от деревни. Родри разбудил всех до рассвета и приказал незамедлительно приготовиться к отъезду. Но им пришлось задержаться на целый час, чтобы накормить лошадей. Джилл думала, что Корбин уже в пути: он мог не щадить лошадей, потому что направлялся в свою крепость. Как только Джилл закончила завтракать, к ней подошел Адерин и попросил отойти с ним в сторону. Невдалеке, на берегу пруда, была рощица ив и они направились туда, чтобы поговорить наедине. Адерин, вздохнув, сел на ствол упавшего дерева. Он выглядел очень утомленным: когда яркий свет попал на его лицо, то осветил морщинки вокруг глаз.
   – Я думаю, что ты не обидишься на меня, Джилл, – сказал Адерин. – Но ты действительно думаешь, что можешь одолеть Корбина? Если эта схватка безнадежна, то Невин никогда не простит мне твоей смерти.
   – Я верю. Но если мы будем драться один на один, я надеюсь на победу. Тем более, что Родри рассказал мне, что он старый, неповоротливый и толстопузый. Если я смогу заставить его двигаться, он быстро устанет.
   – Старый? Я думаю, ему тридцать восемь.
   – Ну, не обижайся на меня, но для воина он уже старый.
   – Я согласен с тобой.
   Вдруг в роще потемнело. Адерин вскочил на ноги и выругался, когда увидел среди чистого неба клубы серых густых дождевых туч. С шумом падающих листьев ветер пронесся по роще. Вдали загромыхал гром.
   – Это – дело Лослейна? – спросила Джилл.
   – А чье же еще? Я займусь этим, а ты беги, дитя. Лошади!
   В полумраке от туч, несущихся издалека с холодными каплями дождя, Джилл бегом бросилась назад в лагерь. Здесь была суматоха: люди ругались, капитаны и лорды бегали, отдавая приказы, стреноженные лошади прыгали. Когда Джилл добежала до табуна, сверкнула первая молния, уйдя в землю совсем близко от нее. Лошади заржали и пытались вырваться из своих пут. Молнии сыпались одна за одной. Джилл схватила недоуздок на ближней лошади и развязала его, выпустив лошадь на свободу – и как раз вовремя. Ругаясь, остальные воины бросились к табуну и начали делать то же самое, что делала Джилл. Родри схватил лошадь рядом с Джилл и освободил ее с привязи.
   – Приготовься бежать, – прокричал он Джилл, – если все разбегутся – спасайся, не удерживай их.
   Дождь продолжался, капли падали вниз с порывами ветра. Все промокли насквозь за две минуты. Лошади прыгали и вставали на дыбы, пока люди освобождали их, без конца приговаривая и успокаивая. Но сверкание молний внезапно прекратилось, как будто бог Тарн забрал у Лослейна свое оружие назад. Через несколько минут и дождь прекратился. Джилл посмотрела вверх и увидела, что тучи рассеиваются, кружась в беспокойных порывах ветра. На мгновение показалось, что они сгущаются снова и даже будут преследовать людей, но полоса голубого неба над ними упорно оставалась ясной.
   – О, боги! – прошептал Родри. – Двуумер.
   Последние тучи исчезли. Они вдруг растворились и ушли полностью. Джилл судорожно задрожала. Хоть Адерину и удалось все-таки рассеять грозу, она все же замедлила продвижение армии. Промокшие запасы продуктов надо было перепаковать, мокрые одеяла – отжать, кольчуги – протереть насухо, взволнованных людей – успокоить. Они выехали на целый час позже, чем могли бы – на час, который увеличивал расстояние между ними на целых три мили.
   – Мы оставляем телеги позади, – сказал рассерженно Родри. – Джилл поедет рядом со мной. Мы все выезжаем ловить этого ублюдка.
   Сердце Джилл колотилось от страха, когда она въехала в колонну. Непривычная кольчуга тянула ее вниз своим весом. Она не могла быстро двигаться, надев ее. А скорость была ее лучшим оружием в любом сражении. Кроме того ее плечи жгло как огнем. Но когда Родри улыбнулся ей своей неистовой улыбкой, она, кивнув, улыбнулась ему в ответ. Ей хотелось скрыть от него свой испуг. Армия ехала, меняя поочередно шаг и рысь. Это означало, что они смогут ехать пять миль в час против трех, которые мог сделать Корбин. Во время езды Джилл то и дело смотрела вверх и через несколько миль увидела в небе ястреба, кружащего высоко над ними. Ее желудок сжался. Ястреб, покружив над ними, отправился на север. Колонна ехала молча. Они ехали мимо ферм, покинутых воюющими лордами, через поля и рощи. Джилл уже казалось, что легче умереть в бою, чем постоянно испытывать этот страх, который не покидал ее. Однако Корбину удалось опередить их. Проезжая по сжатому полю, они увидели брошенный обоз, десяток раненых лошадей и четырнадцать раненых бойцов, оставленных лордом на произвол Судьбы. Корбин бросал все, что могло задержать его продвижение и бежал в крепость Браслин.
   – Дерьмо. Куча дерьма, – прорычал Родри. – Нам не догнать его.
   Родри долго сидел в седле в полном отчаянии, затем со вздохом поднял голову.
   – Бросил безо всякой помощи, да? Давайте посмотрим, чем мы можем помочь этим беднягам. Хозяйственный обоз и лекари скоро догонят нас.
   Джилл спешилась. Она подумала, что еще никогда не встречала такого благородного лорда, как он. Вместе они прошли по импровизированному лагерю, где раненые лорды лежали на мокрых одеялах, дрожа от холода, прямо на земле. Буря, вызванная Лослейном, застигла и их тоже. Один человек встал и оперся на телегу. Его голова была обернута окровавленной повязкой, на его правую руку была наложена шина. Когда он увидел Родри, два ручейка слез потекли по его лицу.
   – Как тебя зовут, парень, – спросил Родри. – Давно вы здесь?