Керр Катарина. Заклятье клинка

   – О, боги! – воскликнула она. – Я приехала в лагерь, полный сумасшедших?
   – Прости, – произнес Родри, – я отведу тебя прямо к твоему отцу. Но Джилл! О, Джилл! Я готов опуститься на землю и целовать твои ноги.
   – Моего лорда Командующего ранило в голову? Что все это значит?
   – Я все объясню тебе после того, как ты увидишься с Куллином. Серебряный Клинок, я нанял тебя.
   Чтобы дать Куллину спокойно отдыхать, Родри поместил его в свою палатку, оказав ему такую честь, как человеку, спасшему ему жизнь. Когда Джилл вошла в палатку, Куллин спал на одеялах Родри. На его груди была повязка, на левой руке – шина, волосы слиплись от спекшейся крови. Джилл опустилась возле него на колени и заплакала, слезы ручьем текли по ее щекам. Когда она провела рукой по его волосам, он вздохнул во сне и повернул голову в ее сторону.
   – Джилл! – позвал Невин, наклонясь под крышей палатки. – Я услышал, что ты здесь.
   – Конечно, это я. А вы думали, что я не буду знать, когда папа в такой опасности?
   Невин едва заметно улыбнулся и опустился рядом с Джилл на колени. Ей захотелось рассказать ему о своем видении, но она побоялась.
   – Скажи мне правду, он умрет? – спросила Джилл.
   Невин так долго ничего не говорил, что ее сердце начало бешено колотиться.
   – Я сомневаюсь в этом, – сказал он наконец, – он был почти на пороге смерти, когда я обрабатывал раны, но это был шок. Сейчас он прошел. Твой отец – очень волевой человек. Но у него на боку очень глубокая рана. Если она загноится…
   Он не закончил фразы. Джилл опустилась на пятки и почувствовала себя такой окаменелой, будто у нее совсем не было тела.
   – Он не проснется еще некоторое время, – сказал Невин. – Родри хочет поговорить с тобой. Я думаю, тебе лучше услышать все от него. Я останусь с Куллином до тех пор, пока ты не вернешься.
   Джилл наклонилась и вышла из палатки. Все как-то странно смотрели на нее – с почтением, как будто она была богиней Эпоной, пришедшей, как в старых добрых сказках, навестить их. И ни один человек не произносил ни слова. Когда Амур провожал ее к Родри, люди следовали за ними молча, Перед палаткой Слигина стояла знать и все так пристально смотрели на нее, что ей захотелось убежать отсюда. Родри поклонился ей.
   – Я не сомневаюсь в том, что ты можешь владеть мечом, который у тебя есть, – произнес он, ты думала о том, что когда-нибудь он понадобится тебе в сражении?
   – Много раз, господин, но папа всегда говорил мне «нет».
   – В этот раз он не запретит тебе, – пробормотал Эдар.
   – Послушайте, господа! – сказала Джилл. – Вас так много вокруг, что все это значит?
   – Ничего. – Родри замолчал, прикусив нижнюю губу. – Мне надо сказать тебе что-то очень странное.
   – Послушай-ка, – вышел вперед Слигин, – что хорошего в том, что девушка умеет сражаться? Я бы ни за что не обратился к беспомощной женщине, в каком бы безнадежном состоянии мы не оказались. Это вопрос чести, так ведь?
   Джилл оглянулась вокруг и увидела в стороне слуг, стоявших наготове с обедом для знати.
   – Господин Слигин – очень уважаемый человек, – сказала Джилл, – не будет ли он так любезен принести мне одно из этих яблок?
   Недоуменно пожав плечами, Слигин выполнил ее просьбу.
   – Теперь вы встаньте позади меня, господин, – продолжала Джилл, – и когда я сосчитаю до трех, подбросьте вверх яблоко.
   Джилл вытащила свой меч и держала его, опустив острие вниз. На счет «три» она повернулась кругом, меч взметнулся вверх и когда яблоко начало падать, безо всякой подготовки просто ударила по нему. Две почти одинаковых половинки упали к ногам Слигина.
   – Черт побери, – прошипел Слигин, у меня самого вряд ли так хорошо получится. Здорово!
   – Спасибо, господин, – сказала Джилл, – но не очень меня хвалите. Мой отец может разбить яблоко сразу на четыре части.
   Родри рассмеялся. Его глаза были наполнены каким-то безумным восторгом.
   – А почему вы хотите, чтобы я поехала с вами? – спросила Джилл.
   – Из-за Двуумера, Серебряный Клинок, – ответил Родри.
   – Лослейн сделал предсказание о Корбине, и Адерин согласен, что оно сбудется. Дело в том, что Корбин не умрет в бою. Он погибнет от удара мечом, но его убийцей будет не мужчина.
   – Ого! Говорят, что любое предсказание как лезвие меча, – Джилл подняла вверх ладонь, иллюстрируя свои слова, – оно острое с обеих сторон.
   Одобрительные возгласы отовсюду были приятны для Джилл. Слигин приказал всем расходиться. Направляясь назад к своим лагерным кострам, люди смеялись и шутили. Джилл вложила в ножны меч и повернулась к Родри. Он держал в руке серебряную монету, как задаток ее заработка.
   – Принимая от меня деньги, – сказал он, – ты берешь на себя обязательство умереть, защищая меня, если понадобится. Ты правда согласна на это, Джилл? Я не буду льстить тебе и уговаривать.
   – Именно поэтому я и возьму ее. – Джилл протянула руку. – Но если я убью Корбина, вы дадите мне одну из тех лошадей, западных охотников, которых я видела в вашем табуне.
   Смеясь, Родри бросил монету на ее ладонь.
   – Ты действительно серебряный клинок, это факт.
   Кладя монету в карман, Джилл взглянула в лицо Родри и их взгляды встретились. Вдруг она поняла, что знает его самой сердцевиной своей души. Когда-то она уже видела эту безумную неистовую улыбку, на этом лице и много раз. Казалось, что он тоже узнал ее, потому что улыбка вдруг исчезла, и Родри пристально и глубоко взглянул ей в глаза, как будто пытался узнать какой-то секрет, таившийся там. Он резко отвернулся и подозвал слугу.
   – Принеси мед, – сказал он, – так мы можем выпить за моего мстителя?
   – Вашего что? – воскликнул Слигин.
   – Ну, ради каждого бога и его коня, – произнес Родри, безумная улыбка снова вернулась на его лицо, вы думаете я могу просить девушку спасти мою жизнь? Я встану между Джилл и Корбином. Он, конечно, убьет меня. А потом она сможет подавить мятеж, убив Корбина.
   Ругаясь и крича на все лады, знать пыталась переубедить Родри, но он твердо стоял на своем. Его глаза сверкали, как глаза полоумного. Джилл схватила за руку его слугу.
   – Беги скорее и приведи Невина, – сказала она, – он в палатке твоего лорда.
   Невин про себя проклинал Родри, пока шел вслед за слугой. Хотя он был расстроен, что Джилл поедет на войну, но также знал, что не сможет остановить ее. Кроме того он надеялся, что у Родри хватит здравого смысла для того, чтобы помочь ей остаться в живых. Джилл стояла в стороне от спорящей толпы, не принимая ничью сторону, когда Невин подошел к ней. Ее глаза умоляли о помощи.
   – Что здесь твориться? Глупые дураки! – воскликнул Невин. – Подумайте своими мозгами, которые вам были даны при рождении!
   – Мозги здесь ни при чем, – тряхнул головой Родри, – это вопрос чести. Я могу попросить женщину убить изменника, которого я никогда не смогу убить сам. Но я буду жить в позоре, если я попрошу ее спасти мне жизнь. Я скорее умру.
   – Мне кажется, лорд Командующий, что вы решаете вопрос чести не лучшим образом.
   – Кто я сейчас? Я Мэйлвейд по крови и рождению, и честь моего клана известна каждому лорду в Дэвери. И я буду проклят, если запятнаю это имя.
   Родри, подбоченясь, посмотрел пристально на Невина, тот прорычал в полном расстройстве:
   – Ты вынуждаешь меня напомнить одну старую поговорку. Когда лорд Мэйлвейд начинает бахвалиться совей честью, мало будет трех богов, чтобы заставить его замолчать.
   – Тогда, может быть, тебе лучше назвать их?
   Невин взял его за рубаху на груди и приблизил к себе:
   – Послушай-ка меня, Родри Мэйлвейд! – он немного встряхнул Родри. – Здесь больше риска, чем требуется для твоей проклятой чести. Ты забыл о Двуумере? – Родри побледнел. – Я вижу, что забыл, – продолжал Невин. – Твоя судьба – судьба Элдифа. Ты был отмечен пророчеством с самого твоего рождения, маленький болван. Как ты думаешь, почему я все время кручусь вокруг вашего двора? Я не терял тебя из виду всю твою жизнь. И сейчас у меня появилась возможность освободить тебя от этого.
   – О, ради богов, – прошептал, дрожа, Родри.
   – Подумай! – воскликнул Невин, – что будет большим позором: позволить Джилл сделать то, что предначертано ей Судьбой, или превратить в руины Элдиф, потому что ты слишком упрям, осуществляя свою Судьбу?
   Родри поворачивал голову из стороны в сторону, как будто призывая на помощь лордов, испуганно стоявших вокруг них. Когда Невин отпустил его, он поспешно отступил назад.
   – Так или иначе, но ты поклянешься мне честью Мэйлвейдов, что ты будешь сражаться за то, чтобы сохранить свою жизнь, – произнес спокойно Невин, – или я приму меры здесь и сейчас.
   – Тогда я поклянусь тебе в этом.
   – Честью Мэйлвейдов?
   – Честью Мэйлвейдов.
   – Хорошо. А теперь можете обедать, господин. Пойдем со мной, Джилл.
   Невин пошел прочь. Джилл поспешила вслед за ним, боясь ослушаться.
   – Слишком много для Родри, – сказал Невин, – я рад, что ты догадалась послать за мной.
   – Я подумала, что вы знаете, что надо говорить. Я никогда не подозревала, что у Родри такая великолепная Судьба. А что, это действительно пророчество привело меня сюда как раз в этот момент?
   – Да, а ты еще сомневаешься в этом? – Джилл остановилась с открытым ртом.
   – Я знаю, что все эти странные вещи должны страшить тебя, дитя, – сказал Невин, – но Адерин и я сейчас здесь именно из-за этого. Пойдем присмотрим за твоим отцом. Мне надо осмотреть его.
   Джилл побежала бегом, и Невин знал, что она испугалась, Ему хотелось утешить ее, но предстояла еще очень важная работа впереди.
   Между тем сумерки перешли в ночь. Небесные потоки, которые влияли на прилив энергии в воздушном пространстве, опустились вниз после смены господства Огня на господство Воды – смены, которая означала приход ночи. Невин разыскал Адерина и вместе с ним они покинули лагерь. Примерно в полумиле от него был лес, в котором они могли уединиться.
   – Ты думаешь, наш враг в самом деле попытается выследить нас? – спросил Адерин. – В конце концов, он почувствовал твою силу сегодня.
   – Но он никогда не видел меня. Он улетел сразу же, как только я прогнал его. Ну, не знаю наверняка, конечно, но я намерен быть начеку.
   – Это, конечно, лучше всего, – произнес Адерин в глубокой задумчивости. – Так, ты был прав. В этом замешана черная магия.
   – Я не знаю, насколько это серьезно. Я догадываюсь, основываясь на том, что этот парень дошел до последней точки. Но сегодня он выдал себя.
   – А почему он пытался убить серебряного клинка? Я думаю, наш Куллин попал в круг его интересов.
   – Я тоже, – Невин колебался, когда соглашался, – я могу только предположить, что это из-за того, что Куллин – лучшая охрана для Родри. Послушай, это было видно с самого начала, что убийство Родри – настоящая цель этого мятежа. Восставшие лорды могут думать, что они, уничтожив его, снизят свои проклятые налоги. Но на самом деле они всего лишь инструменты в руках этого черного мастера. Я вполне допускаю, что Лослейн тоже служит только инструментом. Ты обучал парня. Он в самом деле может предсказать смерть Корбина? У него есть такая сила?
   – Нет.
   – Ну, тогда откуда он взял это предсказание? Держу пари, кто-то подсказал его ему. И второй вопрос. У Лослейна была возможность узнать о том, что Родри – решающая фигура в Судьбе Элдифа? Я думаю, что наш настоящий враг давно и очень тонко использует Лослейна как палку для того, чтобы размешать грязь в вонючем болоте.
   – А зачем черному мастеру убивать Родри?
   – Я не знаю, – Невин позволил себе улыбнуться, – у него есть преимущество перед нами. Он черный мастер, который размышляет всегда о Судьбе и о будущем, а не человек, как мы, верные свету. Я бы предпочел ждать дальнейших указаний о судьбе Родри. Я готов держать пари, что наш враг размышляет и молится о том, что известно только ему, и у него есть очень веская причина для того, чтобы хотеть убрать Родри с пути. Но что бы это ни было, это предвещает горе для Элдифа.
   Адерин медленно кивнул. В темноте нельзя было рассмотреть его лица, но весь его вид говорил о его большом горе. Они прошли через лес и нашли полянку на опушке. Невин лег на землю, вошел в транс и перенесся в тело света. Он медленно полетел вверх, облетая деревья, минуя красные отблески аур растений до тех пор, пока чистая золотистая аура Адерина ясно не обозначилась далеко внизу. Этот далекий от земли эфир был мрачным местом. Голубой свет изменялся и кружился. Временами он, казалось, разрастался и клубился, как густой морской туман, затем вдруг снова редел, открывая серебряное мерцание звезд. В конце концов через какое-то время Невин увидел то, на что он надеялся. Далеко на востоке появился рой лесных жителей, кружа вокруг центральной точки, как будто они были бдительными сторожевыми, следящими за посетителями в своем пространстве. Неожиданно они исчезли – безо всякого предупреждения, или потому, что были изгнаны кем-то, кто знал, как разогнать их. Невин подозвал знакомых лесных жителей, затем отправил их отвлекать возможного врага, но предостерег их, чтобы они держались от него на расстоянии. А потом сам последовал за ними. Хитрость сработала: он подлетел достаточно близко, прежде чем враг обнаружил его приближение. А это был действительно враг. Ни у кого кроме черного мастера Двуумера не было такой яркой и претенциозной ауры. Фигура была обернута в черную мантию с капюшоном, подпоясанную полосой темноты, на концах этого пояса свисали две тяжелые головы. Фигура отступила на несколько шагов, затем нерешительно полетела снова. Невин смог разглядеть лицо внутри капюшона: два глаза, которые смотрели сердито, раскрывая подобие душевной жизни, и рот, который был в постоянном движении, произнося беззвучные слова. Где бы ни было тело, рот говорил машинально, передавая информацию для слушателей.
   – Ты ученик? – послал мысль в его сознание Невин, – твой учитель такой трус, что боится посмотреть мне в лицо?
   Фигура полетела прочь от него, но когда Невин двинулся вслед, она остановилась. По ужасу в глазах ученика Невин смог понять, что хозяин приказал ему стоять и смотреть в лицо врага.
   – Кто ты? – послал в ответ дрожащую мысль ученик.
   Невин подумал и решил, что правда может быть лучшим оружием, чтобы прогнать этих мерзавцев прочь.
   – Скажи своему учителю, что в этом пространстве я известен как хозяин, но в физическом плане я вообще никто.
   Невин увидел, что рот заработал, затем ученик послал мысль, полную ужаса. Призрак бросился в одну сторону, потом метнулся назад, затем начал разрушаться. Черная мантия рассеялась и растворилась, когда капюшон упал с призрака. Он разрушился, и превратился в простого воздушного двойника молодого человека. Серебряная нить, которая связывала его с его телом, оторвалась и просто повисла. Хозяин убил своего ученика. Невин не смог следовать за ним к их логову.
   – Эх ты, бедный маленький дурачок, – подумал Невин, – теперь ты видишь, какому учителю ты доверился? У тебя еще остался один последний шанс. Я умоляю, выйди на Свет и отрекись от Темноты прямо сейчас, уйди с черной тропы.
   От мысли, которая была послана в сильном гневе, ученик бросился прочь, устремившись вниз, спотыкаясь, опрокидываясь, но потом поднимаясь все выше и выше в волнах голубого света. Невин позволил ему уйти. Ему очень хотелось спасти эту душу, но довольно скоро лорды Судьбы схватили ее и потянули, хоть он упирался и визжал, в Зал Совета. Как они будут судить его – это больше не интересовало Невина. Он последовал назад по серебряной нити к своему телу, влился в него, хлопнул об землю трижды рукой, оканчивая работу. Когда Невин сел, Адерин придвинулся к нему, внимательно слушая, что он расскажет.
   – Я думаю, что наш враг – кто-то, кто хорошо тебя знает, – сказал Адерин.
   – Кажется, так. Хорошо, что его ученик мертв. Он не захотел погрузить себя еще глубже в черную грязь.
   – Правду говоришь. Если этот мастер испугался тебя, я сомневаюсь, что этой ночью он покажет здесь свой нос.
   – Он не сможет. Потеря ученика – тяжелый удар. Держу пари, он устал и получил сейчас хорошую встряску.
   Адерин пожал плечами. Как большинство мастеров Двуумера в королевстве, он мало общался с мастерами черной магии. Но Невин постоянно охранял души в королевстве, наблюдая за непонятными событиями. О существовании некоторых таких загадочных вещей он знал и был настороже. Он поднялся и начал отряхивать со своей одежды листья и грязь.
   – Пора возвращаться в лагерь, – сказал он, – я хочу установить защиту над аурой Родри.
   Всего в нескольких милях от них Лослейн лежал в своей палатке и старался заснуть. Он крутился, проклиная про себя людей, шумевших снаружи. И даже считал себя опьяневшим от меда. Он так устал, что тело казалось ему мешком с камнями. Как только он начинал засыпать, какая-нибудь мысль или образ снова будили его. В конце концов он сдался и попытался вызвать темноту. Он представил себе образ темноты и приказал ему шириться и распространяться.
   – Надо дать людям хотя бы один день отдохнуть, – сказал Слигин. – Вчерашнее сражение было очень тяжелым.
   – Ты прав, – сказал Родри, – но я не могу успокоиться, зная, что Корбин совсем рядом и все еще жив, когда у нас теперь есть Джилл.
   – Завтра увидим, чем все это закончится, – вмешался Передир. – Корбин не сможет настолько продвинуться, на сколько сможем мы. Его потери больше наших.
   Этим холодным серым утром лорды собрались после завтрака на военный совет. Адерин сообщил о том, что пришедшие в уныние войска Корбина расположились лагерем около пяти миль к северу, так что до них легко добраться. Но Родри знал, что Слигин был прав.
   После окончания Совета Родри предстояла неприятная работа: составить письмо и отправить его вместе с телом лорда Даумира в его крепости. Люди из его отряда были похоронены вместе с остальными на поле боя. Люди из отряда Даумира ожидали его. Он увидел их, когда передавал письмо слуге Даумира, который будет сопровождать его тело. Их капитан Маер опустился перед ним на колени.
   – Смилуйтесь, лорд Командующий, – сказал он, – по закону мы можем поехать домой вместе с нашим лордом. Позвольте нам остаться. Мы хотим отомстить, господин.
   Родри колебался, раздумывая. Эти люди вернутся к девятилетнему сыну Даумира, над которым будет назначена опека согласно обычаю.
   – Пожалуйста, господин, – произнес Маер. – Мастер Двуумера убил нашего лорда, мы хотим покончить с Корбином. Я знаю, что вы подумали о сыне нашего лорда. Разве он не захотел бы отомстить за своего отца?
   – Вы правы. Тогда разрешаю. Поедете вместе со мной и моими людьми, и доберетесь прямо до Корбина, – люди Маера горячо благодарили его.
   Убедившись в том, что тело Даумира было отправлено в сопровождении скромной охраны, состоящей из двух раненных, Родри отправился в свою палатку, чтобы посмотреть, что с Куллином. По дороге он встретил Невина. Тот нес полную охапку трав и медицинских приспособлений.
   – Я собирался сделать Куллину перевязку, – сказал Невин, – я подожду, пока вы с ним поговорите. Не надо только говорить ему, что Джилл здесь. Он еще очень слаб, чтобы узнать об этом.
   – Ну ладно. Ради богов, я действительно не подумал о том, что он не в состоянии думать обо всем этом.
   – Неужели? Сколько времени понадобилось его светлости, чтобы додуматься до этого?
   – Но тогда, что мне ответить Куллину, если он спросит о ней перед сражением и обнаружит, что она здесь?
   – Он позаботится об этом сам. Я готов поклясться в том, что человек так же упрям, как и терпелив. Когда он проснулся сегодня утром, то был так счастлив, как только может быть счастлив человек. И если бы увидел ее сегодня утром, то сразу же приказал ей вернуться в Канобэйн, где она была бы в безопасности.
   – Ну, он так и должен сделать, кроме того, Куллин еще очень любит свою дочь.
   – Да, он любит. – Невин выглядел необычайно встревоженным. – Это правда, что он ее любит.
   Родри проводил Невина до палатки в надежде на то, что Джилл сможет позавтракать, выйдя хотя бы на несколько минут, пока Невин будет в палатке. Они направились к продовольственному обозу, где Родри приказал ее накормить, а затем отошел от лагеря на открытую поляну на освещенном солнцем лугу. Он никогда не желал ни одну женщину так сильно, как сейчас Джилл. И сейчас, и раньше она улыбалась ему так, что давала надежду.
   – Ты знаешь, Джилл, – сказал наконец Родри, – ты на самом деле сокол, а мое сердце похоже на маленькую птичку, схваченную твоими когтями.
   – Господин, вы едва знаете меня.
   – А сколько времени надо соколу, чтобы полететь вниз и схватить добычу? – Джилл уставилась на него, не веря своим ушам. Родри улыбнулся и придвинулся немного ближе.
   – Ну, ты наверное знаешь, какая ты красивая, – продолжал он, – держу пари, что все мужчины, с которыми ты встречалась на своей длинной дороге, вздыхали, глядя на тебя.
   – Если это и на самом деле было так, то они не отваживались сказать мне об этом, Кроме того, если даже и был мужчина, вздыхающий обо мне и которому я ответила тем же, то у вас тоже было несколько девушек, которые были неравнодушны к вам. Дочка мыловара, например.
   – О, черт! Как ты узнала о ней?
   – Твоя мать рассказала мне, когда я была в Канобэйне.
   – Будь она проклята! Что, почему…
   – И еще она сказала мне, что я красивая, и я подумала про себя, что она знает очень хорошо вашу светлость. Я могу быть серебряным клинком, господин, но я зарабатываю себе на жизнь только одним способом.
   Родри покраснел.
   – О, боже, ты должна презирать меня.
   – Нет, не должна. Но я не хочу иметь одного из твоих бастардов.
   Родри лег на живот и стал рассматривать траву, которая вдруг так сильно заинтересовала его.
   – Когда мы поехали на войну, Невин приказал мне ночевать с Адерином, и я следую его приказу.
   – Ты сможешь сама выбирать, как поступить. Но не сыпь мне соль на рану, хорошо? – Родри слышал, как она встала и пошла прочь. Долго лежал он в траве и думал. Наконец он почувствовал, что готов расплакаться, Из-за внезапно нахлынувших чувств к девушке, которую едва знал.
   Невин шел назад к обозу после того, как осмотрел раненных. Он услышал, как Джилл окликнула его. Он ждал, когда она подойдет и обратил внимание на то, что все смотрели на нее, когда она проходила мимо. Некоторые вставали и кланялись ей, другие произносили ее имя, как молитву. Они смотрели на нее, как на пророческий талисман – понял он наконец. Ему также стало ясно, что если он постарается удержать ее от поединка, это вызовет среди них негодование, не исключая и Родри. Даже если Дженантар и Калондериэл научатся владеть мечом, с горечью подумал Невин. Но он знал также, что ни один из них не имеет шанса победить Корбина. Да к тому же меч в руках эльфа разрушит на куски предсказание Лослейна; посылать за эльфами, которые умели владеть мечом, уже не было времени.
   – Ты хотела поговорить со мной, детка? – спросил Невин у Джилл, когда она подошла к нему. – Твоему отцу хуже?
   – Нет. Или вернее – нет никаких изменений к худшему. Я хотела поговорить с тобой о личном деле.
   Они миновали обоз и вышли в поле, где не было людей. Джилл долго шла молча, но наконец заговорила.
   – Ты помнишь, как я узнала, что папа был ранен? Ну, когда я увидела весь этот проклятый бой в видении. И оно пришло ко мне ниоткуда?
   У Невина перехватило дыхание от удивления. Он предполагал, что у нее просто интуитивное предчувствие опасности.
   – Со мной и дальше может такое случиться? – продолжала Джилл дрожащим голосом, – я не хочу. Я не хочу пророчества. Это приходит ко мне всю мою проклятую жизнь. Но я никогда не просила об этом. Все это хорошо для такого человека как ты, но я не хочу этого.
   – Никто не может заставить тебя изучать Двуумер. – Невин раскрывал очень горькую правду, но это его клятва заставила говорить об этом. – У тебя, конечно, врожденный талант. Но если ты не будешь развивать его, он просто пропадет. Точно так же, как твои ноги не промокнут, если ты не будешь ходить.
   Джилл улыбнулась с нескрываемым недоверием, но потом опять стала серьезной.
   – А как же с лесными жителями? – спросила она, – я тоже перестану видеть их?
   – Конечно. Видишь ли, многие дети могут видеть лесных жителей, но они теряют эту способность к годам десяти. Это странно, что ты можешь видеть их без всякой тренировки.
   – Я не хочу расставаться с ними. Они были моими единственными друзьями, когда мы без конца ездили по дорогам, – ее голос погрустнел при воспоминании об одиночестве. В этот момент она казалась больше девочкой, чем женщиной, которая пыталась уцепиться за свое уходящее детство.
   – Знаешь, Джилл, это – твой выбор. Никто не сможет сделать его вместо тебя: ни я, ни твой отец.
   Она кивнула, потерла траву носком своего сапога, потом вдруг быстро повернулась и побежала в лагерь. Видя, что она уходит, Невин проклинал и себя, и свою Судьбу. Он отчетливо представил себе, что она была всего лишь юной девушкой, ошарашенной этим неожиданным вторжением Двуумера в свою жизнь. Хотя его клятва запрещала ему спорить и осуждать, он мог стать ей другом. А со временем она увидит, что пророчество само по себе – это совершенно естественное явление. Он почувствовал, что неимоверно устал. Он возвращался в лагерь и размышлял о том, что если даже он и вернет свой долг, то снова будет обязан ей за то, что приведет ее к пророчеству и ее настоящей Судьбе. И ради нее даже больше, чем ради себя, он хотел сделать так, чтобы она видела, что действительно имеет шанс не найти своего счастья, если не использует таланты, данные ей при рождении. Подойдя к лагерю, Невин увидел, что Джилл сидит рядом с Дженантаром. Если она ищет поддержки у этих двух эльфов, подумал Невин, тогда не стоит терять надежду. Внутренне ликуя, он отправился искать Адерина.