Страница:
– Ты прав. – Ловиан осторожно свернула пергамент и положила его в карман платья. Мне надо успокоиться. Потом я отправлю ответ Риису. Я напишу, что его вмешательство не требуется.
Продолжалась осада крепости Браслина, превратившаяся для осаждающих в рутину – одновременно напряженную и утомительную. Так как Корбин в любой момент мог предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали оружие наготове. Пока делать было нечего, кроме как чистить оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с бесцельным патрулированием для того чтобы поупражнять лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры к другой.
Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком маленьком лагере было невозможно избежать встречи с ним. Иногда она приходила получать паек и встречалась с ним среди телег обоза. Или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При встречах он говорил очень мало и не предпринимал никаких попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с ума от этого бесконечного ожидания сражения. Этой ночью она призналась Адерину, что просто боится.
– Папа говорит, что каждый перед сражением испытывает необъяснимый страх, – сказала она. – Я надеюсь, что смогу успокоиться. По крайней мере, если одену эту проклятую кольчугу. Я тренировалась с Амуром сегодня и она казалась мне уже намного легче.
– Ну и хорошо. Так и должно быть.
Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала вниз по ее спине.
– Лослейн – ключ ко всему, – продолжал Адерин. – На Корбина так долго оказывалось влияние, что без Лослейна его нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет вылазку. Я уже говорил с Калондериэлом и Дженантаром о том, чтобы они помогли мне убить Лослейна. Ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?
– С удовольствием пойду, но как мы поймаем его?
– Когда он полетит. Держу пари, что смогу выманить его, я его очень хорошо знаю. – Адерин медленно поднялся, – правда на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к нам.
После того как Адерин ушел, Джилл сидела возле лагерного костра и размышляла о том, какое сильное воздействие должен оказать на своего врага Адерин, чтобы выманить его. Она еще думала об этом, когда из полумрака появился Родри, шагая так тихо, как могут ходить только эльфы, и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало бешено колотиться.
– Скажи мне, – произнес Родри, – ты уверена в том, что Невин был прав, когда говорил, будто моя Судьба – это Судьба Элдифа?
– Да, уверена, Родри. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка будет защищать тебя?
– А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Я не могу вынести мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды высмеяли в своих песнях мое имя, чем на то, чтобы ты получила хотя бы небольшую царапину в сражении.
– Ваша светлость пили мед?
– О, не будь со мной так надменна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, и что ты тоже любишь меня.
Джилл поднялась и подбросила веток в костер, а затем стала наблюдать как лесные жители подпрыгивали над длинными языками пламени вдоль сухого края коры. Так прошло много времени. Затем она услышала, что Родри поднялся и стоял позади нее.
– Джилл, – сказал он, – все, что я хочу – это услышать, что ты любишь меня. Скажи это хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме вреда. Наверное ты поступаешь правильно в том, что проявляешь ко мне холодность.
Джилл ничего не отвечала.
– Пожалуйста! – продолжал Родри. – Все, что я хочу – это услышать от тебя, что ты меня любишь. Произнеси это хотя бы однажды, и я буду счастлив.
Родри обнял ее, стоя сзади и крепко прижал к себе. Простое человеческое участие и тепло его прикосновения опьянило Джилл.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя всем моим сердцем.
Он крепко обнял ее, а затем отпустил. Она, не мигая смотрела на огонь, пока он уходил. Ей казалось, что если она будет видеть, как он уходит, то заплачет.
– У нас есть еще одна последняя надежда, – сказал Новек. – Риис так сильно ненавидит своего брата, что только из-за этого может вмешаться, дабы насолить ему.
– Да, в самом деле, он на это способен, – согласился с ним Корбин. Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на него. Они находились в осаде уже восемь дней – восемь тяжелых дней в жаркую, сухую осеннюю погоду. Восемь дней жизни за каменными стенами – мучение для человека, привыкшего ездить верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свои муки, сказав правду, но ему надо было еще составить план побега и убежать. Если ему это удастся.
– Мне надо, конечно, поработать над сознанием гвербрета, – лицемерно соврал он. – Но теперешняя ситуация не нравится ему. У него есть советчик, убеждающий его не вмешиваться.
– О, боже мой! – произнес Новек, – нам надо подумать о настроении в армии. Не мог бы ты сделать что-нибудь побыстрее?
– Двуумеру не приказывают, когда ему действовать.
– Неужели? Ты, надменный, нищий, подонок! Ты действовал довольно быстро, когда втянул нас в эту беду.
Лослейн уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, кружа ауру лорда. Глаза Новека остекленели.
– Мне не нравится, когда меня проклинают, – сказал Лослейн.
– Конечно, – прошептал Новек. – Извини.
Лослейн повернул ауру еще раз, а затем отпустил его.
– Кроме того, – продолжал Лослейн, – я уверяю тебя, что о вопросе морального состояния я думаю, очень много думаю. Не сомневаюсь в том, что могу поддерживать в людях уверенность в нашей окончательной победе.
Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему сейчас хотелось вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла.
Он сбежит; он сложит в мешок свою одежду, несколько монет и улетит – одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда – где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не разыщет его.
– Я полечу за тобой, мальчик, – произнес Адерин, – хоть на край земли.
Лослейн взвизгнул и обернулся кругом. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется оставшийся в пустом камине запах дыма.
– Раньше или позже, – продолжал голос Адерина, – я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже мы все равно встретимся с тобой.
Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать – Адерин не даст ему сделать это. Он был уверен в этом где-то в самой глубине своего сердца.
– Тогда я должен победить его, – тихо произнес Лослейн.
Если Адерин умрет, Лослейн сможет сделать больше, чем просто отнести донесение гвербрету. Он сможет послать огонь на палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, привести армию Родри в панику и вынудить обратиться в бегство. Если только Адерин будет мертв. Если.
Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. Или, по меньшей мере, он намочит Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды, называя их величественными именами и увидел тучи, которые сгущались в небе. Волна за волной буря приближалась по его приказу, и ветер начал крепчать.
Но неожиданно ветер стих и тучи стали рассеиваться. Лослейн ругался, боролся и проклинал духов, пока, наконец, не увидел одного из королей стихии, шагающего по небу. Король был огромным и отдаленно напоминал эльфа. Он имел вид серебряного света, находящегося внутри столба золотого света, напоминающего паутину. Король взмахнул рукой и духи улетели так далеко, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.
Лослейн бросился на подоконник и заплакал, зная, что это Адерин вызвал короля. Когда-то однажды он вместе с Адерином стоял перед ним, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником и они не удостаивали его даже своим презрением. Прошло около часа, прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии уйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. Спускаясь по лестнице, он увидел Адерина, идущего наверх. Лослейн стоял, как вкопанный, пока его отец подходил ближе и ближе. Его рука сжимала перила лестницы.
Адерин слегка улыбнулся ему презрительной улыбкой, давая понять Лослейну, что может нарушить его запреты в любой момент, когда он этого захочет. Затем видение исчезло. Лослейн поспешил к шуму и компании в большой зал. Во время обеда он обдумывал план убийства.
Поздно вечером Джилл и оба эльфа спорили, играя в кости возле лагерного костра. Адерин подошел к ним. Он держал в руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении.
– Время, – тихо произнес Адерин. – Кому из вас дать эти стрелы?
– Мне, – сказал Дженантар.
– Право отомстить принадлежит тебе, – сказал Калондериэл, – все правильно. Я дам тебе стальные стрелы, если понадобится.
Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах были серебряные наконечники.
– Джилл, – сказал Адерин. – Когда Дженантар подобьет птицу, и она упадет на землю, ты можешь покончить с ней. Используя свой серебряный клинок, и только его.
– Хорошо, – ответила Джилл, – а что, правда говорится в старинных преданиях о том, что только серебро может ранить мастера Двуумера?
– Сталь тоже может ранить мастера Двуумера точно так же, как и любого другого человека. Стальная стрела ранит и ястреба тоже. Но если его убьет серебро, то в момент смерти его тело приобретет человеческую форму.
Они шли вместе с Адерином около одной мили по дороге, освещенной первой четвертью луны. Они прошли мимо двух ферм, крепко закрытых от армии Родри, и вышли на луг, окруженный дубами.
– Спрячьтесь под деревьями, – сказал Адерин. – Я должен идти. Будьте готовы. Он в любую минуту может напасть на меня. Адерин вскарабкался на самое низкое дерево и сел на ветку, затем снял свою одежду. Джилл смутно различала его очертания среди листьев. Ей показалось, что она видела неясный мерцающий образ филина рядом с Адерином, затем неожиданно свечение голубого света обволокло их – и Адерина и филина. Старый мастер Двуумера исчез. На его месте был серебряный филин, расправивший свои крылья для полета. Издав тихий крик, филин подпрыгнул и уверенно полетел в темноту. Джилл затаила дыхание.
– Мы всегда от этого в ужасе, – заметил Калондериэл. – Сколько бы раз не смотрели на это.
Дженантар вставил в лук первую серебряную стрелу и натянул тетиву. Луна медленно поднималась все выше. Джилл всматривалась в звездное небо над крепостью, но Калондериэл увидел его первым.
– Смотри, – прошипел он. Дженантар поднял лук и выстрелил. Прошло добрых две минуты, прежде чем Джилл увидела темный силуэт, двигающийся на фоне звездного неба. Это был филин. Неожиданно она увидела другую птицу, которая падала вниз прямо на филина, едва не схватив его когтями. Филин и сокол летели в сторону леса, состязаясь в скорости. Филин прилетел первым. Бормоча что-то неясное, Джилл стояла в напряжении, с нетерпением ожидая, когда снова сможет увидеть филина. Они подлетали все ближе и ближе, и ястреб постепенно нагонял филина. Дженантар выругался и выстрелил, но стрела не долетела до цели. Ястреб упал вниз и схватил филина. Птицы сцепились в воздухе. Они боролись друг с другом как настоящие хищные птицы: высоко в небе сближались и, сцепившись и царапаясь, падали вниз, затем, кружась, поднимались снова вверх. Джилл снова услышала пронзительные крики филина. Время от времени одно большое перо падало вниз, отблескивая серебром в лунном свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался выстрелить, потому что боялся ранить филина. Оба участника этого необычного сражения выбились из сил и стремглав бросились вниз, но под самой землей возобновили борьбу. Они пронзительно кричали и царапали друг друга, взмахивая огромными крыльями. Филин устал раньше и двигался медленнее.
– Адерин, – прокричала Джилл, – опускайся вниз. Совсем спускайся!
Не обращая никакого внимания на ее крик, ястреб камнем бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и ниже, и в этот раз филину удалось нанести клювом небольшую рану ястребу. Джилл подскочила, готовая бежать, и ждала с клинком наготове, затем побежала через луг и подпрыгнула вверх, бросаясь с клинком на ястреба. Она упала в траву на колени, нанеся удар, ястреб пронзительно вскрикнул в агонии. Джилл почувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел – и как раз вовремя, потому что мог разбиться об землю. Джилл поднялась, шатаясь. В воздухе послышался звук пущенной Дженантаром стрелы. Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании голубого света. В один ужасный момент Джилл увидела, как то, что было ястребом, вдруг стало обретать человеческие очертания: оперение и плоть, перемежающиеся одно с другим. Филин издал длинный печальный крик и сел в траву. Он исчез полностью. На его месте сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на всем теле, которые наносил филину ястреб своими длинными когтями. Джилл побежала к нему.
– Нам надо остановить кровь, – прокричала она.
Адерин отрицательно покачал головой и поднялся, шатаясь и опираясь о плечо Джилл. Она немного приподняла его и вместе с эльфами они перенесли обессилившего Адерина в то место, где лежал труп Лослейна. Он лежал на спине, его лицо было поцарапано, ребро порезано серебряным клинком, грудь его пронзила серебряная стрела. Адерин поднял к небесам руки.
– С этим покончено, – произнес он. – Дадим ему теперь уйти в Залы Света, там его осудят. Это конец.
Воздух содрогнулся от трех громких ударов, прокатившихся по лугу, похожих на гром среди ясного неба. От этого звука кровь похолодела в жилах Джилл, она громко вскрикнула. Адерин опустил руки и смотрел на труп. Даже при тусклом свете луны Джилл увидела, что Адерину стоило больших усилий держать себя под контролем. Дженантар обнял старика за плечи, что-то тихо шепча ему на языке эльфов и повел его к деревьям на краю луга.
– Может отнесем этот кусок мяса в лагерь? – Калондериэл лениво пнул голову Лослейна, – наш Командующий очень обрадуется.
Когда они наклонились, чтобы поднять тело, Джилл услышала, что Адерин монотонно на высокой ноте причитал по покойнику. Без остановки он продолжал в нарастающем ритме и это звучало так жалобно, что Джилл была рада, что они удалились настолько, что его не стало слышно. Она очень удивилась тому, что Адерин так оплакивал своего врага. Но потом вспомнила, что в старинных преданиях говорилось о том, что совместное занятие Двуумером сильно связывало людей. Когда они вошли в лагерь, шатаясь от тяжести своей ноши, один из караульных узнал Лослейна и прокричал его имя. Прибежали все остальные, смеясь и хлопая друг друга по спине. Знать и чернь – все вместе столпились вокруг, когда они бросили тело к ногам Родри.
– Так что, ублюдок истекает кровью, как любой другой человек, да? – крикнул Родри, – послушайте, люди, что вы теперь думаете о его проклятом предсказании?
Армия ответила свистом и непристойностями. Родри поднял руки, призывая к тишине.
– Вернуть Советника его лорду будет для меня большой честью, так ведь? – сказал он, ухмыляясь. – Я представляю, что подумает эта подлая ласка, когда увидит вот это!
Ликуя, люди приветствовали его. Джилл посмотрела вверх, на молчаливую крепость, и подумала о том, что Корбин и его люди могут услышать шум в их лагере. По холодному прикосновению Двуумера она знала, что завтра состоится сражение. Единственное, что оставалось Корбину и Новеку сделать, чтобы спасти свою честь – предпринять вылазку и умереть.
Поздно ночью Невин попытался связаться с Адерином. Он ощутил мысли своего старого ученика – раненого, наполненного страданием и пораженного горем – так осязаемо, что слезы навернулись ему на глаза. Он перестал связываться с Адерином и оставил его наедине с его горем. Позже у них будет время поговорить и обсудить детали. Сейчас Невин узнал важную вещь – Лослейн мертв. Он отошел от жаровни к окну и открыл ставни. Далеко внизу лежал окутанный темнотой и тишиной небольшой городок крепости Гвербин. Где-то лениво брехала собака, вспыхнул во дворе фонарь… Спящие в домах люди не должны знать, какая опасность угрожала им и их лордам. Последнюю неделю он связывался с другими мастерами Двуумера королевства, живущими в разных его концах. Некоторые из них шли по пути черной магии, но сейчас все они были настороже. Вскоре Невин получит известие о его исчезнувшем враге. Он надеялся на это, потому что был намерен принимать против него меры в ближайшее время.
– Завтра увидим конец этой небольшой пьесы, – заметил он, обращаясь к звездному небу. – О, дорогие боги, сохраните мою Джилл!
Лагерь готовился к сражению. Обоз переместили дальше на луг. Освещенная яркими солнечными лучами, армия Родри была готова к бою: все сидели верхом на конях и ждали у стен крепости Браслин. Родри расположил своих людей достаточно далеко от стен – так, чтобы Корбин мог вывести из крепости все свои основные силы до начала сражения. Джилл сидела верхом на золотом охотнике между Слигином и Родри. Сразу позади них был отряд из людей, отобранных для охраны Джилл.
– Запомни порядок, – сказал Родри, – ты отступишь назад и пропустишь остальных для того, чтобы окружить Корбина. А потом – он твой.
Джилл улыбнулась ему. Сейчас, когда подошло время действовать, ее страх рассеялся, оставив небольшой холодок под ложечкой. Ее конь Восход нетерпеливо перебирал ногами, готовый к выступлению. Вдруг над крепостью прозвучал сигнал серебряного горна. Джилл надела поверх шапки капюшон кольчуги, затем сверху еще шлем, приготовила щит и встала в колонну Родри. Когда звук горна долетел до них снова, она извлекла из ножен меч. Раздался скрип открывающихся ворот крепости Браслин. Основная колонна армии Родри во главе с Передиром, двинулась вперед, затем остановилась на мгновение и стремглав бросилась в атаку, когда из ворот начали показываться всадники неприятеля, выстраиваясь в неровную линию для того, чтобы отражать атаку. Когда над полем начали раздаваться боевые кличи, рой дротиков поднялся в воздух.
Занять позицию! – прокричал Родри своему отряду. Люди окружили Джилл, держась от нее на расстоянии нескольких ярдов, освободив ей место для того, чтобы развернуться, когда начнется поединок. Она поднялась в стременах, окинув взглядом поле, где пыль носилась густыми тучами. Люди Корбина и Новека ехали верхом попарно ряд за рядом, мужественно сражаясь, разгоняя толпу и прокладывая путь. Джилл увидела столпившихся вокруг Новека всадников. Передир сражался в центре этого скопища людей. Вокруг был ужасный шум, она никогда не думала, что сражение бывает таким пронзительно кричащим и оглушающим.
– Туда! – прокричал Слигин, – в сторону ворот!
На его зеленом щите было серебряное окаймление. Корбин выехал из ворот на черной лошади в сопровождении небольшого отряда. Родри дал своему отряду команду «галопом вперед». Неожиданно он разразился холодным дьявольским хохотом, казалось идущим прямо из времен Рассвета. Отряд галопом несся вперед и вклинился прямо в центр сражающейся толпы. Джилл ощутила себя листком подхваченным потоком, когда они заходили флангом, крича и отражая мечами удары, то столкнулись лицом к лицу с людьми Корбина. Впереди Джилл, подобно дьяволу, хохотал Родри и она увидела, как в солнечном свете блеснул его поднятый вверх окровавленный меч. Сквозь перемещающуюся путаницу людей и лошадей она могла только смотреть на него, с трудом отбивающегося от двух всадников из армии Корбина, в то время как Слигин пытался пробраться через толпу ему на помощь. Все вокруг работали мечами и ругались, лошади поднимались на дыбы, когда они предприняли попытку продвинуться вперед. Вдруг смех Родри перешел в неистовую ярость, Джилл инстинктивно поняла, что он в смертельной опасности. Она рискнула подняться на стременах и увидела, что люди Корбина разорвали кольцо, окружавшее Родри, и расчищали проход своему господину. Корбин собирался предпринять последнюю попытку, чтобы убить Родри, и только Джилл могла остановить его.
В это мгновение Джилл словно обезумела. Кроваво-красный туман вспыхнул, окрасив все вокруг. Смех вырвался из ее уст, она не могла больше ни о чем думать. Джилл направила свою лошадь прямо к Родри. Она наносила мечом удары и продолжала хохотать. Человек на гнедом коне повернулся к ней лицом, Джилл нанесла удар и увидела, что удачно: он упал рядом с ней. Восход беспрекословно подчинился ей, и Джилл нанесла удар по всаднику в том месте, где он не был защищен щитом, когда он попытался развернуться в седле. Пока он собирался нанести ответный удар, Джилл размахнулась и рубанула мечом по его левой щеке. С криком он упал прямо под копыта своей лошади.
Когда гнедая лошадь споткнулась и упала, Восход брыкнул без команды и Джилл перелетела через него, упав слева от Родри. Далеко впереди в толпе промелькнул украшенный серебром щит Корбина. Отразив удар со стороны, Джилл мельком увидала лицо Корбина – потное и оскаленное, когда он замахивался мечом на Слигина. Слигин выронил меч и уцепился за седло, так что следующим ударом Корбин мог легко попасть в него. Джилл ударила лошадь Слигина, заставив ее попятиться назад, и как раз вовремя. Один из людей Слигина схватил его коня за поводья и побежал, увозя своего господина.
– Корбин! – прокричала Джилл. – Твоя Судьба пришла к тебе!
Он услышал ее – она знала это по тому, как он вскинул голову и повернулся в ее сторону. Несмотря на то, что Джилл была вся покрыта пылью и потом, он, должно быть, понял, что перед ним была девушка. Мгновение он оставался неподвижным. Заливаясь смехом, Джилл отражала удары, сыпавшиеся со всех сторон, и двигалась прямо на него. Вдруг он развернул своего коня и поскакал от нее, расталкивая своих людей. Один из них развернулся прямо перед Джилл, прикрывая его отступление.
– Трус! – прокричала Джилл, а затем засмеялась. Замахиваясь мечом, нанося тяжелые удары, едва успевая отбиваться, она преследовала всадника, только что развернувшегося перед ней. Он обогнал ее, развернул коня и помчался галопом, спасаясь бегством так же, как и его лорд. Восход перепрыгнул через убитую лошадь и они выбрались из толпы. В облаке пыли битва кружила по кругу. Здесь и там возникали стычки вокруг какого-нибудь лорда, по всему лугу были видны сражающиеся пары. Те, кто был ранен, скакали куда придется. Черная лошадь быстрой рысью уносила Корбина.
– Ублюдок, – прошептала Джилл. – Восход, догоним его?
Западный охотник бросился вперед так, как будто тоже видел их жертву. Перепрыгивая через трупы, объезжая сражающихся, они мчались через поле, рискуя жизнью на ухабах. Из-за шума сражения Корбин не слышал, как они приближались. Когда Восход сделал последний рывок, какой-то злой рок, или что-то другое заставило Корбина оглянуться. Он ударил своего коня лезвием меча плашмя и черной стрелой понесся дальше.
– Стой! – крикнула Джилл. – Трус!
Восход вытянулся, как стрела, и постарался удержать темп, но он вспотел и был весь в серой пене: вороной ускакал далеко вперед. Заплакав от злости, Джилл отпустила поводья. Корбин собирался сбежать – и все потому, что он был проклятым трусом. Вдруг вороной взвился на дыбы и тяжело рухнул на землю со стрелой, вонзившейся в горло. Корбин едва успел вовремя отскочить, затем поднялся, шатаясь и ища свой меч. В приступе неистового хохота Джилл соскочила с коня и побежала к нему. Ей показалось, что она увидела Калондериэла, скачущего ей на помощь. Корбин занял боевую позицию, держа наготове меч и щит. Под пылью и потом его лицо было мертвенно бледным. С криком Джилл сделала обманный выпад. Корбин отбил ее удар мечом.
– Ну как, я умею драться или нет? – сказала Джилл. – Ты должен умереть, Корбин. Ну как, теперь тебе нравится пророческое предсказание?
Джилл легко и быстро отразила удар, нанесенный Корбином, и отпрыгнула в сторону. Кровь просочилась через кольчугу на его левой руке. Джилл увернулась и отразила его ответный удар. Собрав все силы, Корбин бросил левой раненой рукой щит ей в голову. Джилл присела и легко увернулась в сторону. Она нападала, уворачиваясь от ударов, маневрировала снова – и так до тех пор, пока Корбин не оказался между ней и своей мертвой лошадью. Вскрикнув, Корбин споткнулся и Джилл нанесла ему легкий удар по лицу. Кровь потекла по его щекам.
– За Родри! – Джилл сделала еще выпад, произнося это имя. Она изо всей силы нанесла удар по груди Корбина, разрубив его кольчугу. Меч вошел глубоко, немного ниже ребер. Когда она отдернула меч, Корбин упал на колени, на его губах появилась кровавая пена. Затем он согнулся и умер у ее ног.
– Хорошо сыграно, – крикнул Калондериэл.
Все еще охваченная приступом неистовства, Джилл обернулась в его сторону. Он же осторожно наблюдал за ней, его бархатные кошачьи глаза расширились от страха и он держался на расстоянии от Джилл.
Продолжалась осада крепости Браслина, превратившаяся для осаждающих в рутину – одновременно напряженную и утомительную. Так как Корбин в любой момент мог предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали оружие наготове. Пока делать было нечего, кроме как чистить оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с бесцельным патрулированием для того чтобы поупражнять лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры к другой.
Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком маленьком лагере было невозможно избежать встречи с ним. Иногда она приходила получать паек и встречалась с ним среди телег обоза. Или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При встречах он говорил очень мало и не предпринимал никаких попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с ума от этого бесконечного ожидания сражения. Этой ночью она призналась Адерину, что просто боится.
– Папа говорит, что каждый перед сражением испытывает необъяснимый страх, – сказала она. – Я надеюсь, что смогу успокоиться. По крайней мере, если одену эту проклятую кольчугу. Я тренировалась с Амуром сегодня и она казалась мне уже намного легче.
– Ну и хорошо. Так и должно быть.
Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала вниз по ее спине.
– Лослейн – ключ ко всему, – продолжал Адерин. – На Корбина так долго оказывалось влияние, что без Лослейна его нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет вылазку. Я уже говорил с Калондериэлом и Дженантаром о том, чтобы они помогли мне убить Лослейна. Ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?
– С удовольствием пойду, но как мы поймаем его?
– Когда он полетит. Держу пари, что смогу выманить его, я его очень хорошо знаю. – Адерин медленно поднялся, – правда на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к нам.
После того как Адерин ушел, Джилл сидела возле лагерного костра и размышляла о том, какое сильное воздействие должен оказать на своего врага Адерин, чтобы выманить его. Она еще думала об этом, когда из полумрака появился Родри, шагая так тихо, как могут ходить только эльфы, и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало бешено колотиться.
– Скажи мне, – произнес Родри, – ты уверена в том, что Невин был прав, когда говорил, будто моя Судьба – это Судьба Элдифа?
– Да, уверена, Родри. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка будет защищать тебя?
– А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Я не могу вынести мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды высмеяли в своих песнях мое имя, чем на то, чтобы ты получила хотя бы небольшую царапину в сражении.
– Ваша светлость пили мед?
– О, не будь со мной так надменна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, и что ты тоже любишь меня.
Джилл поднялась и подбросила веток в костер, а затем стала наблюдать как лесные жители подпрыгивали над длинными языками пламени вдоль сухого края коры. Так прошло много времени. Затем она услышала, что Родри поднялся и стоял позади нее.
– Джилл, – сказал он, – все, что я хочу – это услышать, что ты любишь меня. Скажи это хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме вреда. Наверное ты поступаешь правильно в том, что проявляешь ко мне холодность.
Джилл ничего не отвечала.
– Пожалуйста! – продолжал Родри. – Все, что я хочу – это услышать от тебя, что ты меня любишь. Произнеси это хотя бы однажды, и я буду счастлив.
Родри обнял ее, стоя сзади и крепко прижал к себе. Простое человеческое участие и тепло его прикосновения опьянило Джилл.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя всем моим сердцем.
Он крепко обнял ее, а затем отпустил. Она, не мигая смотрела на огонь, пока он уходил. Ей казалось, что если она будет видеть, как он уходит, то заплачет.
– У нас есть еще одна последняя надежда, – сказал Новек. – Риис так сильно ненавидит своего брата, что только из-за этого может вмешаться, дабы насолить ему.
– Да, в самом деле, он на это способен, – согласился с ним Корбин. Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на него. Они находились в осаде уже восемь дней – восемь тяжелых дней в жаркую, сухую осеннюю погоду. Восемь дней жизни за каменными стенами – мучение для человека, привыкшего ездить верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свои муки, сказав правду, но ему надо было еще составить план побега и убежать. Если ему это удастся.
– Мне надо, конечно, поработать над сознанием гвербрета, – лицемерно соврал он. – Но теперешняя ситуация не нравится ему. У него есть советчик, убеждающий его не вмешиваться.
– О, боже мой! – произнес Новек, – нам надо подумать о настроении в армии. Не мог бы ты сделать что-нибудь побыстрее?
– Двуумеру не приказывают, когда ему действовать.
– Неужели? Ты, надменный, нищий, подонок! Ты действовал довольно быстро, когда втянул нас в эту беду.
Лослейн уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, кружа ауру лорда. Глаза Новека остекленели.
– Мне не нравится, когда меня проклинают, – сказал Лослейн.
– Конечно, – прошептал Новек. – Извини.
Лослейн повернул ауру еще раз, а затем отпустил его.
– Кроме того, – продолжал Лослейн, – я уверяю тебя, что о вопросе морального состояния я думаю, очень много думаю. Не сомневаюсь в том, что могу поддерживать в людях уверенность в нашей окончательной победе.
Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему сейчас хотелось вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла.
Он сбежит; он сложит в мешок свою одежду, несколько монет и улетит – одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда – где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не разыщет его.
– Я полечу за тобой, мальчик, – произнес Адерин, – хоть на край земли.
Лослейн взвизгнул и обернулся кругом. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется оставшийся в пустом камине запах дыма.
– Раньше или позже, – продолжал голос Адерина, – я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже мы все равно встретимся с тобой.
Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать – Адерин не даст ему сделать это. Он был уверен в этом где-то в самой глубине своего сердца.
– Тогда я должен победить его, – тихо произнес Лослейн.
Если Адерин умрет, Лослейн сможет сделать больше, чем просто отнести донесение гвербрету. Он сможет послать огонь на палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, привести армию Родри в панику и вынудить обратиться в бегство. Если только Адерин будет мертв. Если.
Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. Или, по меньшей мере, он намочит Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды, называя их величественными именами и увидел тучи, которые сгущались в небе. Волна за волной буря приближалась по его приказу, и ветер начал крепчать.
Но неожиданно ветер стих и тучи стали рассеиваться. Лослейн ругался, боролся и проклинал духов, пока, наконец, не увидел одного из королей стихии, шагающего по небу. Король был огромным и отдаленно напоминал эльфа. Он имел вид серебряного света, находящегося внутри столба золотого света, напоминающего паутину. Король взмахнул рукой и духи улетели так далеко, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.
Лослейн бросился на подоконник и заплакал, зная, что это Адерин вызвал короля. Когда-то однажды он вместе с Адерином стоял перед ним, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником и они не удостаивали его даже своим презрением. Прошло около часа, прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии уйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. Спускаясь по лестнице, он увидел Адерина, идущего наверх. Лослейн стоял, как вкопанный, пока его отец подходил ближе и ближе. Его рука сжимала перила лестницы.
Адерин слегка улыбнулся ему презрительной улыбкой, давая понять Лослейну, что может нарушить его запреты в любой момент, когда он этого захочет. Затем видение исчезло. Лослейн поспешил к шуму и компании в большой зал. Во время обеда он обдумывал план убийства.
Поздно вечером Джилл и оба эльфа спорили, играя в кости возле лагерного костра. Адерин подошел к ним. Он держал в руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении.
– Время, – тихо произнес Адерин. – Кому из вас дать эти стрелы?
– Мне, – сказал Дженантар.
– Право отомстить принадлежит тебе, – сказал Калондериэл, – все правильно. Я дам тебе стальные стрелы, если понадобится.
Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах были серебряные наконечники.
– Джилл, – сказал Адерин. – Когда Дженантар подобьет птицу, и она упадет на землю, ты можешь покончить с ней. Используя свой серебряный клинок, и только его.
– Хорошо, – ответила Джилл, – а что, правда говорится в старинных преданиях о том, что только серебро может ранить мастера Двуумера?
– Сталь тоже может ранить мастера Двуумера точно так же, как и любого другого человека. Стальная стрела ранит и ястреба тоже. Но если его убьет серебро, то в момент смерти его тело приобретет человеческую форму.
Они шли вместе с Адерином около одной мили по дороге, освещенной первой четвертью луны. Они прошли мимо двух ферм, крепко закрытых от армии Родри, и вышли на луг, окруженный дубами.
– Спрячьтесь под деревьями, – сказал Адерин. – Я должен идти. Будьте готовы. Он в любую минуту может напасть на меня. Адерин вскарабкался на самое низкое дерево и сел на ветку, затем снял свою одежду. Джилл смутно различала его очертания среди листьев. Ей показалось, что она видела неясный мерцающий образ филина рядом с Адерином, затем неожиданно свечение голубого света обволокло их – и Адерина и филина. Старый мастер Двуумера исчез. На его месте был серебряный филин, расправивший свои крылья для полета. Издав тихий крик, филин подпрыгнул и уверенно полетел в темноту. Джилл затаила дыхание.
– Мы всегда от этого в ужасе, – заметил Калондериэл. – Сколько бы раз не смотрели на это.
Дженантар вставил в лук первую серебряную стрелу и натянул тетиву. Луна медленно поднималась все выше. Джилл всматривалась в звездное небо над крепостью, но Калондериэл увидел его первым.
– Смотри, – прошипел он. Дженантар поднял лук и выстрелил. Прошло добрых две минуты, прежде чем Джилл увидела темный силуэт, двигающийся на фоне звездного неба. Это был филин. Неожиданно она увидела другую птицу, которая падала вниз прямо на филина, едва не схватив его когтями. Филин и сокол летели в сторону леса, состязаясь в скорости. Филин прилетел первым. Бормоча что-то неясное, Джилл стояла в напряжении, с нетерпением ожидая, когда снова сможет увидеть филина. Они подлетали все ближе и ближе, и ястреб постепенно нагонял филина. Дженантар выругался и выстрелил, но стрела не долетела до цели. Ястреб упал вниз и схватил филина. Птицы сцепились в воздухе. Они боролись друг с другом как настоящие хищные птицы: высоко в небе сближались и, сцепившись и царапаясь, падали вниз, затем, кружась, поднимались снова вверх. Джилл снова услышала пронзительные крики филина. Время от времени одно большое перо падало вниз, отблескивая серебром в лунном свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался выстрелить, потому что боялся ранить филина. Оба участника этого необычного сражения выбились из сил и стремглав бросились вниз, но под самой землей возобновили борьбу. Они пронзительно кричали и царапали друг друга, взмахивая огромными крыльями. Филин устал раньше и двигался медленнее.
– Адерин, – прокричала Джилл, – опускайся вниз. Совсем спускайся!
Не обращая никакого внимания на ее крик, ястреб камнем бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и ниже, и в этот раз филину удалось нанести клювом небольшую рану ястребу. Джилл подскочила, готовая бежать, и ждала с клинком наготове, затем побежала через луг и подпрыгнула вверх, бросаясь с клинком на ястреба. Она упала в траву на колени, нанеся удар, ястреб пронзительно вскрикнул в агонии. Джилл почувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел – и как раз вовремя, потому что мог разбиться об землю. Джилл поднялась, шатаясь. В воздухе послышался звук пущенной Дженантаром стрелы. Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании голубого света. В один ужасный момент Джилл увидела, как то, что было ястребом, вдруг стало обретать человеческие очертания: оперение и плоть, перемежающиеся одно с другим. Филин издал длинный печальный крик и сел в траву. Он исчез полностью. На его месте сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на всем теле, которые наносил филину ястреб своими длинными когтями. Джилл побежала к нему.
– Нам надо остановить кровь, – прокричала она.
Адерин отрицательно покачал головой и поднялся, шатаясь и опираясь о плечо Джилл. Она немного приподняла его и вместе с эльфами они перенесли обессилившего Адерина в то место, где лежал труп Лослейна. Он лежал на спине, его лицо было поцарапано, ребро порезано серебряным клинком, грудь его пронзила серебряная стрела. Адерин поднял к небесам руки.
– С этим покончено, – произнес он. – Дадим ему теперь уйти в Залы Света, там его осудят. Это конец.
Воздух содрогнулся от трех громких ударов, прокатившихся по лугу, похожих на гром среди ясного неба. От этого звука кровь похолодела в жилах Джилл, она громко вскрикнула. Адерин опустил руки и смотрел на труп. Даже при тусклом свете луны Джилл увидела, что Адерину стоило больших усилий держать себя под контролем. Дженантар обнял старика за плечи, что-то тихо шепча ему на языке эльфов и повел его к деревьям на краю луга.
– Может отнесем этот кусок мяса в лагерь? – Калондериэл лениво пнул голову Лослейна, – наш Командующий очень обрадуется.
Когда они наклонились, чтобы поднять тело, Джилл услышала, что Адерин монотонно на высокой ноте причитал по покойнику. Без остановки он продолжал в нарастающем ритме и это звучало так жалобно, что Джилл была рада, что они удалились настолько, что его не стало слышно. Она очень удивилась тому, что Адерин так оплакивал своего врага. Но потом вспомнила, что в старинных преданиях говорилось о том, что совместное занятие Двуумером сильно связывало людей. Когда они вошли в лагерь, шатаясь от тяжести своей ноши, один из караульных узнал Лослейна и прокричал его имя. Прибежали все остальные, смеясь и хлопая друг друга по спине. Знать и чернь – все вместе столпились вокруг, когда они бросили тело к ногам Родри.
– Так что, ублюдок истекает кровью, как любой другой человек, да? – крикнул Родри, – послушайте, люди, что вы теперь думаете о его проклятом предсказании?
Армия ответила свистом и непристойностями. Родри поднял руки, призывая к тишине.
– Вернуть Советника его лорду будет для меня большой честью, так ведь? – сказал он, ухмыляясь. – Я представляю, что подумает эта подлая ласка, когда увидит вот это!
Ликуя, люди приветствовали его. Джилл посмотрела вверх, на молчаливую крепость, и подумала о том, что Корбин и его люди могут услышать шум в их лагере. По холодному прикосновению Двуумера она знала, что завтра состоится сражение. Единственное, что оставалось Корбину и Новеку сделать, чтобы спасти свою честь – предпринять вылазку и умереть.
Поздно ночью Невин попытался связаться с Адерином. Он ощутил мысли своего старого ученика – раненого, наполненного страданием и пораженного горем – так осязаемо, что слезы навернулись ему на глаза. Он перестал связываться с Адерином и оставил его наедине с его горем. Позже у них будет время поговорить и обсудить детали. Сейчас Невин узнал важную вещь – Лослейн мертв. Он отошел от жаровни к окну и открыл ставни. Далеко внизу лежал окутанный темнотой и тишиной небольшой городок крепости Гвербин. Где-то лениво брехала собака, вспыхнул во дворе фонарь… Спящие в домах люди не должны знать, какая опасность угрожала им и их лордам. Последнюю неделю он связывался с другими мастерами Двуумера королевства, живущими в разных его концах. Некоторые из них шли по пути черной магии, но сейчас все они были настороже. Вскоре Невин получит известие о его исчезнувшем враге. Он надеялся на это, потому что был намерен принимать против него меры в ближайшее время.
– Завтра увидим конец этой небольшой пьесы, – заметил он, обращаясь к звездному небу. – О, дорогие боги, сохраните мою Джилл!
Лагерь готовился к сражению. Обоз переместили дальше на луг. Освещенная яркими солнечными лучами, армия Родри была готова к бою: все сидели верхом на конях и ждали у стен крепости Браслин. Родри расположил своих людей достаточно далеко от стен – так, чтобы Корбин мог вывести из крепости все свои основные силы до начала сражения. Джилл сидела верхом на золотом охотнике между Слигином и Родри. Сразу позади них был отряд из людей, отобранных для охраны Джилл.
– Запомни порядок, – сказал Родри, – ты отступишь назад и пропустишь остальных для того, чтобы окружить Корбина. А потом – он твой.
Джилл улыбнулась ему. Сейчас, когда подошло время действовать, ее страх рассеялся, оставив небольшой холодок под ложечкой. Ее конь Восход нетерпеливо перебирал ногами, готовый к выступлению. Вдруг над крепостью прозвучал сигнал серебряного горна. Джилл надела поверх шапки капюшон кольчуги, затем сверху еще шлем, приготовила щит и встала в колонну Родри. Когда звук горна долетел до них снова, она извлекла из ножен меч. Раздался скрип открывающихся ворот крепости Браслин. Основная колонна армии Родри во главе с Передиром, двинулась вперед, затем остановилась на мгновение и стремглав бросилась в атаку, когда из ворот начали показываться всадники неприятеля, выстраиваясь в неровную линию для того, чтобы отражать атаку. Когда над полем начали раздаваться боевые кличи, рой дротиков поднялся в воздух.
Занять позицию! – прокричал Родри своему отряду. Люди окружили Джилл, держась от нее на расстоянии нескольких ярдов, освободив ей место для того, чтобы развернуться, когда начнется поединок. Она поднялась в стременах, окинув взглядом поле, где пыль носилась густыми тучами. Люди Корбина и Новека ехали верхом попарно ряд за рядом, мужественно сражаясь, разгоняя толпу и прокладывая путь. Джилл увидела столпившихся вокруг Новека всадников. Передир сражался в центре этого скопища людей. Вокруг был ужасный шум, она никогда не думала, что сражение бывает таким пронзительно кричащим и оглушающим.
– Туда! – прокричал Слигин, – в сторону ворот!
На его зеленом щите было серебряное окаймление. Корбин выехал из ворот на черной лошади в сопровождении небольшого отряда. Родри дал своему отряду команду «галопом вперед». Неожиданно он разразился холодным дьявольским хохотом, казалось идущим прямо из времен Рассвета. Отряд галопом несся вперед и вклинился прямо в центр сражающейся толпы. Джилл ощутила себя листком подхваченным потоком, когда они заходили флангом, крича и отражая мечами удары, то столкнулись лицом к лицу с людьми Корбина. Впереди Джилл, подобно дьяволу, хохотал Родри и она увидела, как в солнечном свете блеснул его поднятый вверх окровавленный меч. Сквозь перемещающуюся путаницу людей и лошадей она могла только смотреть на него, с трудом отбивающегося от двух всадников из армии Корбина, в то время как Слигин пытался пробраться через толпу ему на помощь. Все вокруг работали мечами и ругались, лошади поднимались на дыбы, когда они предприняли попытку продвинуться вперед. Вдруг смех Родри перешел в неистовую ярость, Джилл инстинктивно поняла, что он в смертельной опасности. Она рискнула подняться на стременах и увидела, что люди Корбина разорвали кольцо, окружавшее Родри, и расчищали проход своему господину. Корбин собирался предпринять последнюю попытку, чтобы убить Родри, и только Джилл могла остановить его.
В это мгновение Джилл словно обезумела. Кроваво-красный туман вспыхнул, окрасив все вокруг. Смех вырвался из ее уст, она не могла больше ни о чем думать. Джилл направила свою лошадь прямо к Родри. Она наносила мечом удары и продолжала хохотать. Человек на гнедом коне повернулся к ней лицом, Джилл нанесла удар и увидела, что удачно: он упал рядом с ней. Восход беспрекословно подчинился ей, и Джилл нанесла удар по всаднику в том месте, где он не был защищен щитом, когда он попытался развернуться в седле. Пока он собирался нанести ответный удар, Джилл размахнулась и рубанула мечом по его левой щеке. С криком он упал прямо под копыта своей лошади.
Когда гнедая лошадь споткнулась и упала, Восход брыкнул без команды и Джилл перелетела через него, упав слева от Родри. Далеко впереди в толпе промелькнул украшенный серебром щит Корбина. Отразив удар со стороны, Джилл мельком увидала лицо Корбина – потное и оскаленное, когда он замахивался мечом на Слигина. Слигин выронил меч и уцепился за седло, так что следующим ударом Корбин мог легко попасть в него. Джилл ударила лошадь Слигина, заставив ее попятиться назад, и как раз вовремя. Один из людей Слигина схватил его коня за поводья и побежал, увозя своего господина.
– Корбин! – прокричала Джилл. – Твоя Судьба пришла к тебе!
Он услышал ее – она знала это по тому, как он вскинул голову и повернулся в ее сторону. Несмотря на то, что Джилл была вся покрыта пылью и потом, он, должно быть, понял, что перед ним была девушка. Мгновение он оставался неподвижным. Заливаясь смехом, Джилл отражала удары, сыпавшиеся со всех сторон, и двигалась прямо на него. Вдруг он развернул своего коня и поскакал от нее, расталкивая своих людей. Один из них развернулся прямо перед Джилл, прикрывая его отступление.
– Трус! – прокричала Джилл, а затем засмеялась. Замахиваясь мечом, нанося тяжелые удары, едва успевая отбиваться, она преследовала всадника, только что развернувшегося перед ней. Он обогнал ее, развернул коня и помчался галопом, спасаясь бегством так же, как и его лорд. Восход перепрыгнул через убитую лошадь и они выбрались из толпы. В облаке пыли битва кружила по кругу. Здесь и там возникали стычки вокруг какого-нибудь лорда, по всему лугу были видны сражающиеся пары. Те, кто был ранен, скакали куда придется. Черная лошадь быстрой рысью уносила Корбина.
– Ублюдок, – прошептала Джилл. – Восход, догоним его?
Западный охотник бросился вперед так, как будто тоже видел их жертву. Перепрыгивая через трупы, объезжая сражающихся, они мчались через поле, рискуя жизнью на ухабах. Из-за шума сражения Корбин не слышал, как они приближались. Когда Восход сделал последний рывок, какой-то злой рок, или что-то другое заставило Корбина оглянуться. Он ударил своего коня лезвием меча плашмя и черной стрелой понесся дальше.
– Стой! – крикнула Джилл. – Трус!
Восход вытянулся, как стрела, и постарался удержать темп, но он вспотел и был весь в серой пене: вороной ускакал далеко вперед. Заплакав от злости, Джилл отпустила поводья. Корбин собирался сбежать – и все потому, что он был проклятым трусом. Вдруг вороной взвился на дыбы и тяжело рухнул на землю со стрелой, вонзившейся в горло. Корбин едва успел вовремя отскочить, затем поднялся, шатаясь и ища свой меч. В приступе неистового хохота Джилл соскочила с коня и побежала к нему. Ей показалось, что она увидела Калондериэла, скачущего ей на помощь. Корбин занял боевую позицию, держа наготове меч и щит. Под пылью и потом его лицо было мертвенно бледным. С криком Джилл сделала обманный выпад. Корбин отбил ее удар мечом.
– Ну как, я умею драться или нет? – сказала Джилл. – Ты должен умереть, Корбин. Ну как, теперь тебе нравится пророческое предсказание?
Джилл легко и быстро отразила удар, нанесенный Корбином, и отпрыгнула в сторону. Кровь просочилась через кольчугу на его левой руке. Джилл увернулась и отразила его ответный удар. Собрав все силы, Корбин бросил левой раненой рукой щит ей в голову. Джилл присела и легко увернулась в сторону. Она нападала, уворачиваясь от ударов, маневрировала снова – и так до тех пор, пока Корбин не оказался между ней и своей мертвой лошадью. Вскрикнув, Корбин споткнулся и Джилл нанесла ему легкий удар по лицу. Кровь потекла по его щекам.
– За Родри! – Джилл сделала еще выпад, произнося это имя. Она изо всей силы нанесла удар по груди Корбина, разрубив его кольчугу. Меч вошел глубоко, немного ниже ребер. Когда она отдернула меч, Корбин упал на колени, на его губах появилась кровавая пена. Затем он согнулся и умер у ее ног.
– Хорошо сыграно, – крикнул Калондериэл.
Все еще охваченная приступом неистовства, Джилл обернулась в его сторону. Он же осторожно наблюдал за ней, его бархатные кошачьи глаза расширились от страха и он держался на расстоянии от Джилл.