Страница:
Весь день Родри преследовало тревожное предчувствие, и сейчас оно не покидало его. Что-то должно было произойти с ним. Что-то важное и неотвратимое – а для воина это означало одно – ему угрожала смерть. Но он не хотел умирать. Ему казалось несправедливым, что он умрет и его смерть будет означать, что Лослейн перепрыгнет через один из камней, брошенных Адерином, и уберет его с подмостков. Услышав сзади какой-то шорох, Родри быстро повернулся и схватился рукой за меч, но это был только Куллин, споткнувшийся в темноте.
– Я хотел посмотреть, кто это мог здесь быть, господин, – произнес Куллин, – наблюдать – это моя обязанность. Так ведь? Или что-нибудь не так?
– Нет. Я только что думал о карноике. Когда-нибудь играл в эту игру, серебряный клинок?
– И сейчас, и раньше, господин. Но принимать в ней участие не очень-то приятно.
– Ты так думаешь? Ну, тогда после этой войны мы сядем и сыграем, и ты сможешь научить меня тому, что ты знаешь.
Куллин едва заметно улыбнулся, сомневаясь в том, что они останутся в живых. Опять предчувствие отозвалось в Родри болью в желудке. Что-то неотвратимое должно было произойти – что-то такое, что вело его всю жизнь сюда, к этому моменту и к Куллину из Кермора.
– Я лучше вернусь на свой пост, – сказал Куллин.
– Да, так будет лучше. Послушай, Куллин, завтра, когда мы будем идти колонной, поедешь рядом со мной.
– Что? Ну, это слишком уж большая честь для человека, так опозорившего себя, как я.
– Черт побери, это не так! Разве кто-нибудь из знати предложил мне, что будет сражаться, прикрывая меня в бою? Ты будешь ехать рядом со мной, и есть вместе со мной тоже.
Той же ночью Невин почувствовал пророческое предупреждение – холодное, покалывающее низ спины, охватившее его внезапно и полностью разбудившее. Сначала он подумал о том, что Корбин мог совершить ночное нападение на их лагерь. Он скрестил руки на груди и вошел в транс, приказывая себе произвести небольшую разведку. Его аура высоко взлетела над лагерем, тускло мерцающим втянутыми вовнутрь аурами спящих людей. Выше над ним в темноте были видны в небесах голубой свет ночи, блеск звезд, серебряные шары чистой энергии. Ему далеко было видно, но ничто не двигалось в лугах и лесах до самого горизонта, кроме нескольких оленей.
Если опасность грозила не от Корбина, она могла исходить от Лослейна. Невин увидел далеко вверху над собой тонкую фигуру, как серебряное свечение. Из рассказов Адерина Невин знал, что Лослейн умел присваивать себе светящуюся ауру эльфов, состоящую из одного серебристого свечения, в отличие от формы с человеческими очертаниями. Улыбнувшись, Невин быстро взметнулся вверх, но светящийся образ улетел, бросившись прочь через клубящиеся потоки голубого света. Невин мог бы перехватить его, но он поставил перед собой более серьезную цель. Один из лесных жителей следовал за Лослейном на довольно большом расстоянии от него. В его ауре было особенно много темных линий и тусклого свечения. Невин соткал из податливого воздушного вещества серебристую паутину и полетел вдогонку за этим лесным жителем. Охваченное ужасом, существо улетело от него. Невин вызвал своих лесных жителей и послал их вслед за ним. Они окружили его, толкали и вытолкнули, наконец, из толпы в то место, где оно легко могло попасть в паутину. Распухая и сверкая, оно боролось с паутиной, но запуталось в ней, как рыба в рыбацкой сети. Невин крепко зажал рукой сеть и попытался вернуться в свое тело. Но ему никак не удавалось это сделать. Борьба была мучительной. Он чувствовал боль в каждой кости и каждой жиле, когда возвращался в свою плоть. Но, преодолевая боль, он все же крепко держал в сети свою добычу. Он принес наконец с собой захваченного лесного жителя.
Невин сел и обнаружил, что в его руках оказалась очень странная добыча. В физическом плане это был гном, совсем не похожий на лесных жителей: более деформированный и безобразный – со сжатыми плечами, короткими толстыми ногами, огромными руками и оскаленным бородавчатым лицом с узкими и длинными клыками.
– Кто-то изменил тебя, – сказал Невин гному, – кто-то сделал с тобой это страшное превращение.
Замерев от страха, гном обессилел в его руке. Невин приказал своим чувствам – глубокой жалости, симпатии, любви к этому созданию – полететь к гному, измененному против его воли.
– Ты в безопасности теперь, – сказал ему Невин. – Ты ни за что не должен возвращаться к своему хозяину. Твоим хозяином был Лослейн?
Испугавшись снова, гном посмотрел и покачал головой «нет».
– Вот как? – прошептал Невин, – это очень интересно. Пойдем со мной, младший брат. Я должен вызвать твоего короля сюда, в эту стихию. Я думаю, опасность миновала.
Посадив гнома на плечо, Невин вышел из спящего лагеря и направился в поисках места, где он мог сесть и поработать в одиночестве. Мысленно он начертил пентаграмму голубого света, затем перемещал образ до тех пор, пока он не оказался прямо перед ним. Это была пылающая звезда высотой около шести футов. Гном тоже видел ее и стоял, как вкопанный. Невин медленно произносил тайные имена короля Земной стихии.
Пространство внутри звезды превратилось в серебряный вихрь бледного света – такого, какого не было ни на земле, ни в море. Затем в этом вихре начало вырисовываться очертание фигуры. Скорее всего, это был эльф. Все вокруг нее светилось так, что трудно было различить контуры.
– Кто-то замучил этого младшего брата, – громко произнес Невин, – ты возьмешь его под свою защиту?
– Возьму. И спасибо, Хозяин Пятого из нас.
Когда фигура протянула бледные светящиеся руки, гном побежал им навстречу и бросился в объятия короля. Серебряный свет исчез, осталась только голубая звезда, которую Невин постепенно стер. Он встал и трижды топнул ногой об землю, заканчивая работу.
– Как сказал бы наш Куллин, – заметил Невин, обращаясь к ночному ветру, – куча дерьма.
Невин поспешил вернуться в лагерь. Он знал, что только мастер черной магии мог так изменить гнома. Этот черный мастер был, конечно, шокирован тем, что его маленький гонец не вернулся. Вопрос заключался в том, почему этот черный мастер выслеживал Лослейна?
Назавтра Родри позаботился о том, чтобы Куллин ехал рядом с ним, не обращая внимания на непристойные замечания Передира и Даумира относительно серебряного клинка. Они направились на северо-восток и, мили через две, проезжали уже мимо ферм, расположенных в Элдифе. Дороги и тропинки пролегали между огороженными полями, фермами и пастбищами, а затем тянулись в леса и открытые луга, переплетаясь между собой неправильным узором. С тех пор как был принят закон, по которому фермеры передавали по наследству все свои владения только старшему сыну, земли перекраивались на куски, которые трудно было сделать ровными. В полдень Родри остановил армию для отдыха на незанятой полосе земли между треугольными полями, на которых были посажены капуста и турнепс. Когда Родри и Куллин ели мясо с хлебом, прискакал Адерин, выглядевший обеспокоенным.
– Армия Корбина повернула на юг, лорд Командующий, – сообщил Адерин. – Они остановились всего в трех милях отсюда.
– Вот и хорошо, – произнес Родри, – мне уже надоела эта проклятая игра в догонялки.
Родри отдал Куллину кусок мяса и вскочил, мучительно сознавая, что все лорды смотрели на него в ожидании приказов.
– Мы оставим обоз под охраной копьеносцев, – проговорил Родри. – А остальным – готовить ружье и доспехи. Мы поедем им навстречу. Если эти ублюдки хотят рискнуть – что ж, давайте дадим им такой шанс.
Все приветствовали его ободряющими возгласами, принимая за храбрость такое решение Родри, в то время как это было всего-навсего простым желанием спастись от смерти. Возможно, один только Куллин догадывался о том, что происходило в душе Родри, потому что он смотрел на него без восторга и казалось, что его мысли в этот момент были далеко отсюда.
Благодаря подробной информации Адерина, Родри точно рассчитал, где выстроить армию. Корбин вел своих людей прямо по дорогам. В Дэвери не было принято сворачивать с пути, чтобы уклониться от сражения, если оно было неизбежным. Примерно в миле к северу дорога проходила по обширному пастбищу. Когда армия проходила с грохотом по дороге, испуганные фермеры отбегали в сторону и провожали ее пристальными взглядами. Когда армия вышла на пастбище, на нем не было ни одного животного. Крестьяне увели скот, зная из своего долгого опыта, что значит война на их угодьях.
Родри выстроил своих людей в одну линию, имеющую форму полумесяца. Он лично проехал вдоль линии и расставил отряды. Несмотря на то, что он был еще так молод, у него уже был военный опыт. Он участвовал в сражениях с четырнадцати лет и его отец и дяди постоянно обучали его военному искусству. Проходя по левому флангу, он увидел двух жителей западных земель. Они были одеты в кольчуги, поверх которых крест-накрест были видны короткие луки. У их лошадей не было уздечек.
– Так, – сказал Родри. – Вы сможете ездить в бою так же хорошо, как стоять и стрелять, да?
– Попробуем, – ответил с улыбкой Калондериэл. – Это охотничьи луки. Интересно посмотреть, можно ли ими пользоваться как военным оружием?
– Что? – сердито воскликнул Родри. – Если вы никогда раньше не участвовали в таких сражениях, для вас не будет позором, если вы и сейчас откажетесь.
– Будет. Позором, и дважды позором. Я хочу отомстить за моего убитого друга, – ответил Калондериэл. Дженантар, крепко стиснув зубы, коснулся рукой рукоятки своего меча в знак согласия.
– Тогда пусть боги вашего народа помогут вам, – произнес Родри. – Я восхищаюсь вашим мужеством.
Родри поскакал назад и занял свое место в центре шеренги. Слева от него стоял Куллин, справа – Каэнрис. Когда начнется атака, Корбин, как командующий, будет ехать во главе клина. Предводители сойдутся друг с другом, пока их люди на флангах начнут атаку. Готовые к бою шеренги стояли молча, каждый всадник думал о своем. Только иногда был слышен случайный топот лошадиных копыт или лязг металла. Родри был совершенно спокоен, хотя именно сейчас должна была решиться его судьба. Он думал о том, что первый раз видел такой прекрасный вечер: каждая травинка на лугу выглядела особенно зеленой, а солнечный свет – золотым. Кучка деревьев вдалеке напоминала зеленый бархат на фоне сапфирового неба. И было несказанно жаль покидать все это ради призрачного Иного Мира. Родри увидел катившееся им навстречу по дороге облако пыли. Он вытащил из футляра, висевшего за его правым стременем, метательное копье.
– Вот они едут, – крикнул Родри.
Вдоль всей шеренги в лучах солнечного света засверкали наконечники дротиков. В это мгновение щиты были поставлены, а мечи вынуты из ножен. Лошади гарцевали, предчувствуя приближение сражения, по настроению своих всадников. Облако пыли на дороге стало еще ближе, клубясь, словно дым от костра. Родри совсем забыл о том, что был уверен в приближении своей смерти. Он почувствовал, что улыбается; казалось, его лицо вот-вот разорвется от улыбки. Он подумал о том, что если умрет в бою, то его тело станет таким же легким, как воздух.
Когда между армиями оставалось около пятисот ярдов, маршевая колонна Корбина перестроилась в клин для атаки. Родри пришпорил своего коня, когда увидел вблизи голубые и красно-коричневые щиты отряда Корбина. Скоро он, Родри, и человек, восставший против его правления, сойдутся лицом к лицу в своем единоборстве. Армия Родри сделала несколько шагов навстречу противнику, но Родри жестом остановил ее. Наконец во вражеском клине прозвучал сигнал серебряного горна. С боевыми кличами армия Корбина устремились в атаку. Окруженные облаком пыли, они подходили все ближе и ближе, образуя полукруг. Родри поднялся в стременах и метнул в толпу неприятеля свое копье. Затем указал мечом своим людям направление движения. Целый рой дротиков, сверкая наконечниками, взметнулся вверх. Когда они достигли людей Корбина, те произвели ответный удар. Родри отбил один удар щитом и пустил своего коня в галоп, помчавшись прямо на всадника, возглавлявшего клин неприятеля. С боевыми кличами его люди бросились вперед, фланги клина сомкнулись, образовав клин смерти. На Родри нахлынула волна смеха, которым он никогда не мог управлять во время битвы. Он слышал собственный неистовый хохот, похожий на завывание сумасшедшего. Он приблизился к ведущему всаднику врагов. Отклонившись назад и размахнувшись, он нанес мечом удар по руке противника. А затем понял, что перед ним был не Корбин, а совсем другой человек. Он взмахнул мечом, отражая удар и рискнул оглянуться вокруг – Корбина нигде не было видно, а сам он оказался в ловушке. Люди Корбина окружили его и двигались к нему со всех сторон, сжимая круг. Родри неожиданно повернул своего коня и почувствовал спиной удар, скользнувший по кольчуге, в то время как он атаковал одного из всадников Корбина. Молодой парень упал на землю и Родри был уже почти за кольцом врагов, но кольцо опять сомкнулось, и путь для отступления был для него отрезан.
Когда он увидел, что попал в ловушку, как водяная дичь, его неистовый смех превратился в вой.
– Родри! – это был голос Куллина, который был всего на расстоянии вытянутой руки от него. Родри развернул своего коня. Куллин прорвался сквозь плотное кольцо и занял место рядом с ним. Их лошади стояли одна мордой к хвосту другой так, чтобы они могли защищать один другого.
– Защищайся, – прокричал ему Куллин, – иначе – смерть.
Поворачиваясь в седле, уклоняясь от ударов, отбивая их щитами и мечами, Родри выполнял приказ, сражаясь за свою жизнь. Он почувствовал удар, задевший его плечо, затем увернулся, отразив мечом другой удар. Другой меч блеснул у его лица. Он отразил и этот удар. В то мгновение, когда его меч скрестился с другим, кто-то нанес ему удар по спине. Он поднял свой щит как раз вовремя. Щит затрещал, расколовшись посредине шишки. Сквозь свой хохот и боевые кличи он услышал, как его люди призывали: «К Родри!», «К Родри!» Вдруг кто-то из толпы, окружившей его, попытался развернуть его коня, потянув за удила. Отряд Канобэйна пробивался к нему через толпу. У Родри не было времени, чтобы воспользоваться этим. С одной стороны он отражал удары мечом, потом поворачивался в седле и отражал щитом удары, сыпавшиеся на него с другой стороны. Щит затрещал от удара и развалился пополам. Родри издал стон, предвещающий смерть, продолжая отражать удары половиной своего щита. Вдруг лошадь справа от него пронзительно заржала, издав ужасный получеловеческий звук и встала на дыбы. Так кричат лошади только в агонии. Когда она опустилась и споткнулась, Каэнрис убил ее седока, подбежав сзади.
– Господин, – прокричал Куллин, – пробирайтесь за мной следом. – Каэнрис с Амуром прикрывали Родри сзади, дав ему возможность развернуть коня. Но вдруг Родри отказался ехать за кем-либо. Он пришпорил коня возле Куллина, увернулся от удара и произвел ответный удар справа от себя. Но этот удар отбил какой-то непрошеный защитник, меч которого задел ребро Родри. Он пошатнулся в седле. Родри замахнулся и сбил ошеломленного всадника с коня. Тот свалился под ноги лошадей своих товарищей в стороне от Родри. Он вместе со своими людьми начал выбираться из толпы под прикрытием отряда из Канобэйна. Было очень трудно протолкнуть лошадей вперед, постоянно наклоняясь, размахивая мечом, увертываясь и нанося удары по приблизившемуся врагу. Люди Корбина пытались нападать на Родри, отбиваясь от Куллина.
Серебряный клинок сражался молча и выглядел совершенно спокойным. Он отбивал удары и нападал сам с ужасающей легкостью. Как будто он был какой-то естественной силой – штормовым ветром, носящимся среди этой проклятой кричащей толпы. Они уже почти выбрались, когда кто-то толкнул ехавшего последним Каэнриса и с силой нанес удар по лошади Родри. Она с пронзительным ржанием встала на дыбы. Родри знал, что она уже не сможет опуститься. Он выдернул ногу из стремени и отбросил остатки своего щита. Перелетев через голову своего коня, он покатился по земле. Ему было совершенно ясно, что он обречен. Он получил удар копытом по спине и мгновение не мог дышать. Вокруг него везде раздавались крики и боевые кличи. Все, что он мог видеть – ноги лошадей. Корчась от боли, он поднялся на колени и пополз на четвереньках, уклоняясь от ударов по голове. Он слышал, как Куллин приказывал кому-то отступать, и только тогда он понял, что был под копытами коней собственной армии. Новый удар пришелся ему прямо в плечо. Неожиданно чьи-то руки подхватили его и помогли ему подняться. Родри повернулся, опершись о плечо Куллина. Как раз в этот момент рядом взбрыкнула лошадь и повалилась на землю рядом с ними. Куллин быстро оттащил Родри назад и подтолкнул ближе к своей лошади.
– Сможете взобраться? – прокричал Куллин. Задыхаясь от боли, Родри с большим трудом взобрался на коня. Прямо перед ним сражались всадники его армии, с трудом оттесняя врага. Лошадь прыгала и брыкалась, но Родри удалось усмирить ее, пришпорив ногами, свободными от стремян. Куллин сел верхом позади Родри. Он обхватил своей длинной рукой Родри за талию и натянул поводья. Перекрикивая шум, серебряный горн дал сигнал к отступлению. Первой мыслью Родри было, что его сторона покидает поле боя. Но затем он вспомнил, что он был командующим и не давал приказа отступать – значит, это должен быть сигнал Корбина. Враги вокруг них спасались бегством.
– Каэнрис! – прокричал Родри. – Дай сигнал стоять!
Куллин прижал рукой Родри к себе.
– Господин! – сказал Куллин. – Каэнрис убит.
В первое мгновение мозг Родри просто отказывался понимать, о чем ему сказал Куллин.
– Родри, – Куллин толкнул его, – давай сигнал!
Родри выхватил горн из-за своего ремня, но был не в состоянии поднять его. Куллин выхватил у него из руки горн и дал сигнал к отступлению. Родри вытер тыльной стороной своей латной рукавицы катившиеся по щекам слезы, и только тогда почувствовал, что корчится от боли.
– Если удар пришелся бы на два дюйма правее, то повредил бы позвоночник, – проговорил Невин, – а на два дюйма ниже – поранил бы почки. Наш полководец здесь только благодаря серебряному клинку.
Куллин кивнул в знак согласия. Родри лежал на задке телеги, служившей Невину операционным столом, голый по пояс. На спине его была видна красная рана клиновидной формы, вокруг которой образовалась опухоль величиной с яблоко.
– Удивительно, что ребра остались целы.
– Я тоже удивлен, – согласился Невин.
Родри повернул голову и посмотрел на обоих. На его плечах и руках было множество синяков и мелких ран. Там, где удары меча пробили его кольчугу, рубашку и задели кожу, порезы имели очертания размытых кругов и подтеков. В своих песнях барды пели, что воины рубили друг друга на куски, и это всегда удивляло Куллина. Достаточно было одного удара мечом, чтобы убить человека.
– Я не хочу, чтобы со мной нянчались, как со старухой, – рассердился Родри, – о других вы не так хлопочете, как обо мне.
– Ерунда, – ответил Невин, – об остальных заботятся три лекаря, пришедших с армией, и еще Адерин, который разбирается в травах не хуже меня. К тому же, вы пострадали больше всех, господин, вокруг вас было больше всего крови.
Невин порылся в своем мешке с травами и достал нужные. Он сложил траву в ступку и добавил немного воды из котелка, кипевшего рядом на треножнике на маленьком огне.
– Я сделаю припарку на шишку, – сказал Невин. – Если не спадет опухоль, ехать будет нельзя. А с тобой что, серебряный клинок? Тебе нужна моя помощь?
– Нет, спасибо. Это короуновские кобели совсем не умеют драться. Я бы не дал за них и двухкопеечной свиньи.
– Не скромничай, – произнес Родри, – не слушай его, Невин. Без него не быть бы мне живым, я это точно знаю.
Невин поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Куллина. Тому показалось, что его взгляд проник ему в самую душу и обжег все внутри раскаленным железом. Как будто он заставил его вспомнить какую-то старую вину или позор. Воспоминание поблекло тотчас же, как он не старался задержать его.
– Ты сделал сегодня очень важное дело, Куллин из Кермора, – тихо сказал Невин, – и увидишь, что Родри отплатит тебе свой долг.
– Мне не нужна его плата, – прорычал Куллин, – я знаю, что я – ничто, всего лишь серебряный клинок. Но я участвовал в этом сражении не из-за денег.
– Я совсем не это имел в виду.
Подняв голову, Куллин пошел прочь, думая о том, что не позволит старику оскорблять себя, независимо от того, мастер он Двуумера или нет.
Армия расположилась вокруг обоза. Куллин подошел к своему коню, чтобы погладить его. Лорд Слигин поспешил ему навстречу. Его кольчуга была забрызгана кровью других людей, слипшиеся от пота усы обвисли.
– Я видел, как ты вынес Родри из этой свалки, – проговорил Слигин, – спасибо тебе, серебряный клинок.
– Не надо об этом, господин, – ответил Куллин, – я пообещал, что буду охранять его.
– Ха! Многие знатные лорды забыли о своих клятвах, едва оказались посреди этой толпы. Ей-богу, ты достоин большего уважения, чем этот подлец Корбин. – Поначалу спокойный голос Слигина перешел в рев. – Нет, ты видел, что он придумал! Мерзавец! Так может сделать только подлый трус – устроить Родри такую ловушку! Ублюдок! Слава всем богам, что он вовремя раскусил его трюк.
– Это не совсем так, господин, – ответил Куллин, – я ожидал чего-нибудь вроде этого.
Слигин открыл рот от удивления.
– Лорд, использующий торговый караван для того, чтобы заманить в ловушку неприятеля – это лорд, потерявший свою честь, – продолжал Куллин, – поэтому, когда Родри окружили, я должен быть рядом с ним.
После обеда был созван военный совет. Лорд Передир лично пригласил Куллина принять в нем участие. Родри к тому времени, хоть и с трудом, но уже мог сидеть и сам передвигаться. Оба – Куллин и Родри – со все возрастающей яростью слушали, как остальные лорды описывали сражение. Ни один из них не был в кольце врага, ни одному не угрожала опасность. Наоборот, они мешали пробраться в кольцо, чтобы помочь Родри.
– Что меня больше всего взбесило, – сказал Родри, – это то, что я даже не видел Корбина на поле боя. Подлец! Трус!
– Это была не трусость, – прервал его Передир, – он не хотел быть человеком, лично убившим брата гвербрета и сына верховного лорда. Это для того случая, если дело закончится перемирием – тогда он сможет списать вашу смерть на случайность войны.
– Можно мне сказать, господа? – вмешался Куллин, – тогда нам остается одно – убить Корбина до того, пока у него появится возможность снова придумать что-нибудь.
– Очень даже правильно, – прорычал Слигин, – когда вы видите бешеную собаку, то не бежите за хозяином, вы отрубаете ей голову.
Они собрались вместе, чтобы составить план действий. Он заключался в следующем. В будущем сражении Родри будет находится в середине колонны, а Куллин и Слигин – в главе. Самые лучшие бойцы окружат его, чтобы оградить от врага, пока они будут продвигаться к полю боя и найдут Корбина.
– Готов поспорить, что он будет в тылу, – произнес Эдар, – я дам своим людям приказ сражаться до последнего, когда мы подойдем к армии Корбина. И больше никаких скачек вокруг. Пора им увидеть, с каким человеком они связались.
Слигин поднялся со зловещим смехом:
– Я скажу то же самое своему капитану, и призываю остальных поступить так же.
Когда лорды разъезжались, Родри попросил Куллина остаться и приказал слуге принести меда. Родри молча пил мед и пристально смотрел на огонь.
– Лорд Командующий! – сказал Куллин. – Это вовсе не позорно – иметь телохранителя, когда кто-то старается убить тебя.
– Не это меня беспокоит. – Родри замолчал, снова отпив меда. – Я думаю о Кенриде. Амур мне сказал, что Каенно приказал ему двигаться вперед, а сам отъехал в тыл. Он знал, что так будет.
– Да. Он желал вашей смерти и он сдержал свое слово.
– Но, черт побери! – Родри повернулся к нему, слезы заблестели в его глазах, – неужели ты не видишь, что это хуже всего? Раньше я никогда не ездил во главе отряда. Я всегда был лордом Родри, и никем больше, пока мой отец был капитаном. Я всегда ездил на все сражения и ни разу никого не убили из-за меня. Хотя меня могли убить в любой момент и кто угодно.
– Впервые встречаю такого знатного лорда, которого волновали бы подобные вещи.
– Да будь они все прокляты! Черт побери, почему мой дядя должен был убить себя? Мне не нужно его наследство.
– Думаю, вашему дяде в гробу до этого нет никакого дела.
– Ох, конечно! – Родри уныло уставился на свою чашку, – но будь я проклят, и дважды проклят, если позволю Риису получить все так или иначе.
– Мне не нужно спрашивать вас об этом, но ваш брат – плохой человек?
– Он не плохой, если речь идет о чем-нибудь другом – не обо мне. Он щедрый и храбрый, каким и должен быть знатный лорд. Только если дело не касается меня. Черт меня возьми, если я знаю, за что он так меня ненавидит.
– Я хотел посмотреть, кто это мог здесь быть, господин, – произнес Куллин, – наблюдать – это моя обязанность. Так ведь? Или что-нибудь не так?
– Нет. Я только что думал о карноике. Когда-нибудь играл в эту игру, серебряный клинок?
– И сейчас, и раньше, господин. Но принимать в ней участие не очень-то приятно.
– Ты так думаешь? Ну, тогда после этой войны мы сядем и сыграем, и ты сможешь научить меня тому, что ты знаешь.
Куллин едва заметно улыбнулся, сомневаясь в том, что они останутся в живых. Опять предчувствие отозвалось в Родри болью в желудке. Что-то неотвратимое должно было произойти – что-то такое, что вело его всю жизнь сюда, к этому моменту и к Куллину из Кермора.
– Я лучше вернусь на свой пост, – сказал Куллин.
– Да, так будет лучше. Послушай, Куллин, завтра, когда мы будем идти колонной, поедешь рядом со мной.
– Что? Ну, это слишком уж большая честь для человека, так опозорившего себя, как я.
– Черт побери, это не так! Разве кто-нибудь из знати предложил мне, что будет сражаться, прикрывая меня в бою? Ты будешь ехать рядом со мной, и есть вместе со мной тоже.
Той же ночью Невин почувствовал пророческое предупреждение – холодное, покалывающее низ спины, охватившее его внезапно и полностью разбудившее. Сначала он подумал о том, что Корбин мог совершить ночное нападение на их лагерь. Он скрестил руки на груди и вошел в транс, приказывая себе произвести небольшую разведку. Его аура высоко взлетела над лагерем, тускло мерцающим втянутыми вовнутрь аурами спящих людей. Выше над ним в темноте были видны в небесах голубой свет ночи, блеск звезд, серебряные шары чистой энергии. Ему далеко было видно, но ничто не двигалось в лугах и лесах до самого горизонта, кроме нескольких оленей.
Если опасность грозила не от Корбина, она могла исходить от Лослейна. Невин увидел далеко вверху над собой тонкую фигуру, как серебряное свечение. Из рассказов Адерина Невин знал, что Лослейн умел присваивать себе светящуюся ауру эльфов, состоящую из одного серебристого свечения, в отличие от формы с человеческими очертаниями. Улыбнувшись, Невин быстро взметнулся вверх, но светящийся образ улетел, бросившись прочь через клубящиеся потоки голубого света. Невин мог бы перехватить его, но он поставил перед собой более серьезную цель. Один из лесных жителей следовал за Лослейном на довольно большом расстоянии от него. В его ауре было особенно много темных линий и тусклого свечения. Невин соткал из податливого воздушного вещества серебристую паутину и полетел вдогонку за этим лесным жителем. Охваченное ужасом, существо улетело от него. Невин вызвал своих лесных жителей и послал их вслед за ним. Они окружили его, толкали и вытолкнули, наконец, из толпы в то место, где оно легко могло попасть в паутину. Распухая и сверкая, оно боролось с паутиной, но запуталось в ней, как рыба в рыбацкой сети. Невин крепко зажал рукой сеть и попытался вернуться в свое тело. Но ему никак не удавалось это сделать. Борьба была мучительной. Он чувствовал боль в каждой кости и каждой жиле, когда возвращался в свою плоть. Но, преодолевая боль, он все же крепко держал в сети свою добычу. Он принес наконец с собой захваченного лесного жителя.
Невин сел и обнаружил, что в его руках оказалась очень странная добыча. В физическом плане это был гном, совсем не похожий на лесных жителей: более деформированный и безобразный – со сжатыми плечами, короткими толстыми ногами, огромными руками и оскаленным бородавчатым лицом с узкими и длинными клыками.
– Кто-то изменил тебя, – сказал Невин гному, – кто-то сделал с тобой это страшное превращение.
Замерев от страха, гном обессилел в его руке. Невин приказал своим чувствам – глубокой жалости, симпатии, любви к этому созданию – полететь к гному, измененному против его воли.
– Ты в безопасности теперь, – сказал ему Невин. – Ты ни за что не должен возвращаться к своему хозяину. Твоим хозяином был Лослейн?
Испугавшись снова, гном посмотрел и покачал головой «нет».
– Вот как? – прошептал Невин, – это очень интересно. Пойдем со мной, младший брат. Я должен вызвать твоего короля сюда, в эту стихию. Я думаю, опасность миновала.
Посадив гнома на плечо, Невин вышел из спящего лагеря и направился в поисках места, где он мог сесть и поработать в одиночестве. Мысленно он начертил пентаграмму голубого света, затем перемещал образ до тех пор, пока он не оказался прямо перед ним. Это была пылающая звезда высотой около шести футов. Гном тоже видел ее и стоял, как вкопанный. Невин медленно произносил тайные имена короля Земной стихии.
Пространство внутри звезды превратилось в серебряный вихрь бледного света – такого, какого не было ни на земле, ни в море. Затем в этом вихре начало вырисовываться очертание фигуры. Скорее всего, это был эльф. Все вокруг нее светилось так, что трудно было различить контуры.
– Кто-то замучил этого младшего брата, – громко произнес Невин, – ты возьмешь его под свою защиту?
– Возьму. И спасибо, Хозяин Пятого из нас.
Когда фигура протянула бледные светящиеся руки, гном побежал им навстречу и бросился в объятия короля. Серебряный свет исчез, осталась только голубая звезда, которую Невин постепенно стер. Он встал и трижды топнул ногой об землю, заканчивая работу.
– Как сказал бы наш Куллин, – заметил Невин, обращаясь к ночному ветру, – куча дерьма.
Невин поспешил вернуться в лагерь. Он знал, что только мастер черной магии мог так изменить гнома. Этот черный мастер был, конечно, шокирован тем, что его маленький гонец не вернулся. Вопрос заключался в том, почему этот черный мастер выслеживал Лослейна?
Назавтра Родри позаботился о том, чтобы Куллин ехал рядом с ним, не обращая внимания на непристойные замечания Передира и Даумира относительно серебряного клинка. Они направились на северо-восток и, мили через две, проезжали уже мимо ферм, расположенных в Элдифе. Дороги и тропинки пролегали между огороженными полями, фермами и пастбищами, а затем тянулись в леса и открытые луга, переплетаясь между собой неправильным узором. С тех пор как был принят закон, по которому фермеры передавали по наследству все свои владения только старшему сыну, земли перекраивались на куски, которые трудно было сделать ровными. В полдень Родри остановил армию для отдыха на незанятой полосе земли между треугольными полями, на которых были посажены капуста и турнепс. Когда Родри и Куллин ели мясо с хлебом, прискакал Адерин, выглядевший обеспокоенным.
– Армия Корбина повернула на юг, лорд Командующий, – сообщил Адерин. – Они остановились всего в трех милях отсюда.
– Вот и хорошо, – произнес Родри, – мне уже надоела эта проклятая игра в догонялки.
Родри отдал Куллину кусок мяса и вскочил, мучительно сознавая, что все лорды смотрели на него в ожидании приказов.
– Мы оставим обоз под охраной копьеносцев, – проговорил Родри. – А остальным – готовить ружье и доспехи. Мы поедем им навстречу. Если эти ублюдки хотят рискнуть – что ж, давайте дадим им такой шанс.
Все приветствовали его ободряющими возгласами, принимая за храбрость такое решение Родри, в то время как это было всего-навсего простым желанием спастись от смерти. Возможно, один только Куллин догадывался о том, что происходило в душе Родри, потому что он смотрел на него без восторга и казалось, что его мысли в этот момент были далеко отсюда.
Благодаря подробной информации Адерина, Родри точно рассчитал, где выстроить армию. Корбин вел своих людей прямо по дорогам. В Дэвери не было принято сворачивать с пути, чтобы уклониться от сражения, если оно было неизбежным. Примерно в миле к северу дорога проходила по обширному пастбищу. Когда армия проходила с грохотом по дороге, испуганные фермеры отбегали в сторону и провожали ее пристальными взглядами. Когда армия вышла на пастбище, на нем не было ни одного животного. Крестьяне увели скот, зная из своего долгого опыта, что значит война на их угодьях.
Родри выстроил своих людей в одну линию, имеющую форму полумесяца. Он лично проехал вдоль линии и расставил отряды. Несмотря на то, что он был еще так молод, у него уже был военный опыт. Он участвовал в сражениях с четырнадцати лет и его отец и дяди постоянно обучали его военному искусству. Проходя по левому флангу, он увидел двух жителей западных земель. Они были одеты в кольчуги, поверх которых крест-накрест были видны короткие луки. У их лошадей не было уздечек.
– Так, – сказал Родри. – Вы сможете ездить в бою так же хорошо, как стоять и стрелять, да?
– Попробуем, – ответил с улыбкой Калондериэл. – Это охотничьи луки. Интересно посмотреть, можно ли ими пользоваться как военным оружием?
– Что? – сердито воскликнул Родри. – Если вы никогда раньше не участвовали в таких сражениях, для вас не будет позором, если вы и сейчас откажетесь.
– Будет. Позором, и дважды позором. Я хочу отомстить за моего убитого друга, – ответил Калондериэл. Дженантар, крепко стиснув зубы, коснулся рукой рукоятки своего меча в знак согласия.
– Тогда пусть боги вашего народа помогут вам, – произнес Родри. – Я восхищаюсь вашим мужеством.
Родри поскакал назад и занял свое место в центре шеренги. Слева от него стоял Куллин, справа – Каэнрис. Когда начнется атака, Корбин, как командующий, будет ехать во главе клина. Предводители сойдутся друг с другом, пока их люди на флангах начнут атаку. Готовые к бою шеренги стояли молча, каждый всадник думал о своем. Только иногда был слышен случайный топот лошадиных копыт или лязг металла. Родри был совершенно спокоен, хотя именно сейчас должна была решиться его судьба. Он думал о том, что первый раз видел такой прекрасный вечер: каждая травинка на лугу выглядела особенно зеленой, а солнечный свет – золотым. Кучка деревьев вдалеке напоминала зеленый бархат на фоне сапфирового неба. И было несказанно жаль покидать все это ради призрачного Иного Мира. Родри увидел катившееся им навстречу по дороге облако пыли. Он вытащил из футляра, висевшего за его правым стременем, метательное копье.
– Вот они едут, – крикнул Родри.
Вдоль всей шеренги в лучах солнечного света засверкали наконечники дротиков. В это мгновение щиты были поставлены, а мечи вынуты из ножен. Лошади гарцевали, предчувствуя приближение сражения, по настроению своих всадников. Облако пыли на дороге стало еще ближе, клубясь, словно дым от костра. Родри совсем забыл о том, что был уверен в приближении своей смерти. Он почувствовал, что улыбается; казалось, его лицо вот-вот разорвется от улыбки. Он подумал о том, что если умрет в бою, то его тело станет таким же легким, как воздух.
Когда между армиями оставалось около пятисот ярдов, маршевая колонна Корбина перестроилась в клин для атаки. Родри пришпорил своего коня, когда увидел вблизи голубые и красно-коричневые щиты отряда Корбина. Скоро он, Родри, и человек, восставший против его правления, сойдутся лицом к лицу в своем единоборстве. Армия Родри сделала несколько шагов навстречу противнику, но Родри жестом остановил ее. Наконец во вражеском клине прозвучал сигнал серебряного горна. С боевыми кличами армия Корбина устремились в атаку. Окруженные облаком пыли, они подходили все ближе и ближе, образуя полукруг. Родри поднялся в стременах и метнул в толпу неприятеля свое копье. Затем указал мечом своим людям направление движения. Целый рой дротиков, сверкая наконечниками, взметнулся вверх. Когда они достигли людей Корбина, те произвели ответный удар. Родри отбил один удар щитом и пустил своего коня в галоп, помчавшись прямо на всадника, возглавлявшего клин неприятеля. С боевыми кличами его люди бросились вперед, фланги клина сомкнулись, образовав клин смерти. На Родри нахлынула волна смеха, которым он никогда не мог управлять во время битвы. Он слышал собственный неистовый хохот, похожий на завывание сумасшедшего. Он приблизился к ведущему всаднику врагов. Отклонившись назад и размахнувшись, он нанес мечом удар по руке противника. А затем понял, что перед ним был не Корбин, а совсем другой человек. Он взмахнул мечом, отражая удар и рискнул оглянуться вокруг – Корбина нигде не было видно, а сам он оказался в ловушке. Люди Корбина окружили его и двигались к нему со всех сторон, сжимая круг. Родри неожиданно повернул своего коня и почувствовал спиной удар, скользнувший по кольчуге, в то время как он атаковал одного из всадников Корбина. Молодой парень упал на землю и Родри был уже почти за кольцом врагов, но кольцо опять сомкнулось, и путь для отступления был для него отрезан.
Когда он увидел, что попал в ловушку, как водяная дичь, его неистовый смех превратился в вой.
– Родри! – это был голос Куллина, который был всего на расстоянии вытянутой руки от него. Родри развернул своего коня. Куллин прорвался сквозь плотное кольцо и занял место рядом с ним. Их лошади стояли одна мордой к хвосту другой так, чтобы они могли защищать один другого.
– Защищайся, – прокричал ему Куллин, – иначе – смерть.
Поворачиваясь в седле, уклоняясь от ударов, отбивая их щитами и мечами, Родри выполнял приказ, сражаясь за свою жизнь. Он почувствовал удар, задевший его плечо, затем увернулся, отразив мечом другой удар. Другой меч блеснул у его лица. Он отразил и этот удар. В то мгновение, когда его меч скрестился с другим, кто-то нанес ему удар по спине. Он поднял свой щит как раз вовремя. Щит затрещал, расколовшись посредине шишки. Сквозь свой хохот и боевые кличи он услышал, как его люди призывали: «К Родри!», «К Родри!» Вдруг кто-то из толпы, окружившей его, попытался развернуть его коня, потянув за удила. Отряд Канобэйна пробивался к нему через толпу. У Родри не было времени, чтобы воспользоваться этим. С одной стороны он отражал удары мечом, потом поворачивался в седле и отражал щитом удары, сыпавшиеся на него с другой стороны. Щит затрещал от удара и развалился пополам. Родри издал стон, предвещающий смерть, продолжая отражать удары половиной своего щита. Вдруг лошадь справа от него пронзительно заржала, издав ужасный получеловеческий звук и встала на дыбы. Так кричат лошади только в агонии. Когда она опустилась и споткнулась, Каэнрис убил ее седока, подбежав сзади.
– Господин, – прокричал Куллин, – пробирайтесь за мной следом. – Каэнрис с Амуром прикрывали Родри сзади, дав ему возможность развернуть коня. Но вдруг Родри отказался ехать за кем-либо. Он пришпорил коня возле Куллина, увернулся от удара и произвел ответный удар справа от себя. Но этот удар отбил какой-то непрошеный защитник, меч которого задел ребро Родри. Он пошатнулся в седле. Родри замахнулся и сбил ошеломленного всадника с коня. Тот свалился под ноги лошадей своих товарищей в стороне от Родри. Он вместе со своими людьми начал выбираться из толпы под прикрытием отряда из Канобэйна. Было очень трудно протолкнуть лошадей вперед, постоянно наклоняясь, размахивая мечом, увертываясь и нанося удары по приблизившемуся врагу. Люди Корбина пытались нападать на Родри, отбиваясь от Куллина.
Серебряный клинок сражался молча и выглядел совершенно спокойным. Он отбивал удары и нападал сам с ужасающей легкостью. Как будто он был какой-то естественной силой – штормовым ветром, носящимся среди этой проклятой кричащей толпы. Они уже почти выбрались, когда кто-то толкнул ехавшего последним Каэнриса и с силой нанес удар по лошади Родри. Она с пронзительным ржанием встала на дыбы. Родри знал, что она уже не сможет опуститься. Он выдернул ногу из стремени и отбросил остатки своего щита. Перелетев через голову своего коня, он покатился по земле. Ему было совершенно ясно, что он обречен. Он получил удар копытом по спине и мгновение не мог дышать. Вокруг него везде раздавались крики и боевые кличи. Все, что он мог видеть – ноги лошадей. Корчась от боли, он поднялся на колени и пополз на четвереньках, уклоняясь от ударов по голове. Он слышал, как Куллин приказывал кому-то отступать, и только тогда он понял, что был под копытами коней собственной армии. Новый удар пришелся ему прямо в плечо. Неожиданно чьи-то руки подхватили его и помогли ему подняться. Родри повернулся, опершись о плечо Куллина. Как раз в этот момент рядом взбрыкнула лошадь и повалилась на землю рядом с ними. Куллин быстро оттащил Родри назад и подтолкнул ближе к своей лошади.
– Сможете взобраться? – прокричал Куллин. Задыхаясь от боли, Родри с большим трудом взобрался на коня. Прямо перед ним сражались всадники его армии, с трудом оттесняя врага. Лошадь прыгала и брыкалась, но Родри удалось усмирить ее, пришпорив ногами, свободными от стремян. Куллин сел верхом позади Родри. Он обхватил своей длинной рукой Родри за талию и натянул поводья. Перекрикивая шум, серебряный горн дал сигнал к отступлению. Первой мыслью Родри было, что его сторона покидает поле боя. Но затем он вспомнил, что он был командующим и не давал приказа отступать – значит, это должен быть сигнал Корбина. Враги вокруг них спасались бегством.
– Каэнрис! – прокричал Родри. – Дай сигнал стоять!
Куллин прижал рукой Родри к себе.
– Господин! – сказал Куллин. – Каэнрис убит.
В первое мгновение мозг Родри просто отказывался понимать, о чем ему сказал Куллин.
– Родри, – Куллин толкнул его, – давай сигнал!
Родри выхватил горн из-за своего ремня, но был не в состоянии поднять его. Куллин выхватил у него из руки горн и дал сигнал к отступлению. Родри вытер тыльной стороной своей латной рукавицы катившиеся по щекам слезы, и только тогда почувствовал, что корчится от боли.
– Если удар пришелся бы на два дюйма правее, то повредил бы позвоночник, – проговорил Невин, – а на два дюйма ниже – поранил бы почки. Наш полководец здесь только благодаря серебряному клинку.
Куллин кивнул в знак согласия. Родри лежал на задке телеги, служившей Невину операционным столом, голый по пояс. На спине его была видна красная рана клиновидной формы, вокруг которой образовалась опухоль величиной с яблоко.
– Удивительно, что ребра остались целы.
– Я тоже удивлен, – согласился Невин.
Родри повернул голову и посмотрел на обоих. На его плечах и руках было множество синяков и мелких ран. Там, где удары меча пробили его кольчугу, рубашку и задели кожу, порезы имели очертания размытых кругов и подтеков. В своих песнях барды пели, что воины рубили друг друга на куски, и это всегда удивляло Куллина. Достаточно было одного удара мечом, чтобы убить человека.
– Я не хочу, чтобы со мной нянчались, как со старухой, – рассердился Родри, – о других вы не так хлопочете, как обо мне.
– Ерунда, – ответил Невин, – об остальных заботятся три лекаря, пришедших с армией, и еще Адерин, который разбирается в травах не хуже меня. К тому же, вы пострадали больше всех, господин, вокруг вас было больше всего крови.
Невин порылся в своем мешке с травами и достал нужные. Он сложил траву в ступку и добавил немного воды из котелка, кипевшего рядом на треножнике на маленьком огне.
– Я сделаю припарку на шишку, – сказал Невин. – Если не спадет опухоль, ехать будет нельзя. А с тобой что, серебряный клинок? Тебе нужна моя помощь?
– Нет, спасибо. Это короуновские кобели совсем не умеют драться. Я бы не дал за них и двухкопеечной свиньи.
– Не скромничай, – произнес Родри, – не слушай его, Невин. Без него не быть бы мне живым, я это точно знаю.
Невин поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Куллина. Тому показалось, что его взгляд проник ему в самую душу и обжег все внутри раскаленным железом. Как будто он заставил его вспомнить какую-то старую вину или позор. Воспоминание поблекло тотчас же, как он не старался задержать его.
– Ты сделал сегодня очень важное дело, Куллин из Кермора, – тихо сказал Невин, – и увидишь, что Родри отплатит тебе свой долг.
– Мне не нужна его плата, – прорычал Куллин, – я знаю, что я – ничто, всего лишь серебряный клинок. Но я участвовал в этом сражении не из-за денег.
– Я совсем не это имел в виду.
Подняв голову, Куллин пошел прочь, думая о том, что не позволит старику оскорблять себя, независимо от того, мастер он Двуумера или нет.
Армия расположилась вокруг обоза. Куллин подошел к своему коню, чтобы погладить его. Лорд Слигин поспешил ему навстречу. Его кольчуга была забрызгана кровью других людей, слипшиеся от пота усы обвисли.
– Я видел, как ты вынес Родри из этой свалки, – проговорил Слигин, – спасибо тебе, серебряный клинок.
– Не надо об этом, господин, – ответил Куллин, – я пообещал, что буду охранять его.
– Ха! Многие знатные лорды забыли о своих клятвах, едва оказались посреди этой толпы. Ей-богу, ты достоин большего уважения, чем этот подлец Корбин. – Поначалу спокойный голос Слигина перешел в рев. – Нет, ты видел, что он придумал! Мерзавец! Так может сделать только подлый трус – устроить Родри такую ловушку! Ублюдок! Слава всем богам, что он вовремя раскусил его трюк.
– Это не совсем так, господин, – ответил Куллин, – я ожидал чего-нибудь вроде этого.
Слигин открыл рот от удивления.
– Лорд, использующий торговый караван для того, чтобы заманить в ловушку неприятеля – это лорд, потерявший свою честь, – продолжал Куллин, – поэтому, когда Родри окружили, я должен быть рядом с ним.
После обеда был созван военный совет. Лорд Передир лично пригласил Куллина принять в нем участие. Родри к тому времени, хоть и с трудом, но уже мог сидеть и сам передвигаться. Оба – Куллин и Родри – со все возрастающей яростью слушали, как остальные лорды описывали сражение. Ни один из них не был в кольце врага, ни одному не угрожала опасность. Наоборот, они мешали пробраться в кольцо, чтобы помочь Родри.
– Что меня больше всего взбесило, – сказал Родри, – это то, что я даже не видел Корбина на поле боя. Подлец! Трус!
– Это была не трусость, – прервал его Передир, – он не хотел быть человеком, лично убившим брата гвербрета и сына верховного лорда. Это для того случая, если дело закончится перемирием – тогда он сможет списать вашу смерть на случайность войны.
– Можно мне сказать, господа? – вмешался Куллин, – тогда нам остается одно – убить Корбина до того, пока у него появится возможность снова придумать что-нибудь.
– Очень даже правильно, – прорычал Слигин, – когда вы видите бешеную собаку, то не бежите за хозяином, вы отрубаете ей голову.
Они собрались вместе, чтобы составить план действий. Он заключался в следующем. В будущем сражении Родри будет находится в середине колонны, а Куллин и Слигин – в главе. Самые лучшие бойцы окружат его, чтобы оградить от врага, пока они будут продвигаться к полю боя и найдут Корбина.
– Готов поспорить, что он будет в тылу, – произнес Эдар, – я дам своим людям приказ сражаться до последнего, когда мы подойдем к армии Корбина. И больше никаких скачек вокруг. Пора им увидеть, с каким человеком они связались.
Слигин поднялся со зловещим смехом:
– Я скажу то же самое своему капитану, и призываю остальных поступить так же.
Когда лорды разъезжались, Родри попросил Куллина остаться и приказал слуге принести меда. Родри молча пил мед и пристально смотрел на огонь.
– Лорд Командующий! – сказал Куллин. – Это вовсе не позорно – иметь телохранителя, когда кто-то старается убить тебя.
– Не это меня беспокоит. – Родри замолчал, снова отпив меда. – Я думаю о Кенриде. Амур мне сказал, что Каенно приказал ему двигаться вперед, а сам отъехал в тыл. Он знал, что так будет.
– Да. Он желал вашей смерти и он сдержал свое слово.
– Но, черт побери! – Родри повернулся к нему, слезы заблестели в его глазах, – неужели ты не видишь, что это хуже всего? Раньше я никогда не ездил во главе отряда. Я всегда был лордом Родри, и никем больше, пока мой отец был капитаном. Я всегда ездил на все сражения и ни разу никого не убили из-за меня. Хотя меня могли убить в любой момент и кто угодно.
– Впервые встречаю такого знатного лорда, которого волновали бы подобные вещи.
– Да будь они все прокляты! Черт побери, почему мой дядя должен был убить себя? Мне не нужно его наследство.
– Думаю, вашему дяде в гробу до этого нет никакого дела.
– Ох, конечно! – Родри уныло уставился на свою чашку, – но будь я проклят, и дважды проклят, если позволю Риису получить все так или иначе.
– Мне не нужно спрашивать вас об этом, но ваш брат – плохой человек?
– Он не плохой, если речь идет о чем-нибудь другом – не обо мне. Он щедрый и храбрый, каким и должен быть знатный лорд. Только если дело не касается меня. Черт меня возьми, если я знаю, за что он так меня ненавидит.