Кейт Уилхелм. Шагающая смерть

и очень многие из высокопоставленных особ новоамериканского правительства
проявили к этому живейший интерес. Но на позициях Нью-Уэми геников встречали
не с таким энтузиазмом.
- Дорогая моя, ваша идея тащить их сюда, через позиции врага была не
самая блестящая, - покачал своей лысой головой генерал Дмитрий Крюгер.
Остальные безразлично смотрели на нее. Стенной экран в глубине помещения
транслировал вид на центр Джефферсона. Большая часть столицы была уже
охвачена пожарами - силы Империи обстреливали город с дальних подступов.
Здание "Сони" зияло черными провалами на своем зеркально-голубоватом боку,
Франклин-Парк лишился многих своих деревьев. Кате вспомнились весело
сновавшие ипомеи, и ей вдруг захотелось расплакаться.
- Но ведь и на самом деле, - поддержал его и генерал Грир. - Они могли
доставить больше хлопот, чем того стоят.
- Но ведь они хотят сражаться! - воскликнула она. Хорошо, ладно, геники
эти - существа необученные. Но разве это означало, что их нельзя было
чему-нибудь научить? Черт возьми, какие лее они все тупоголовые. А еще
люди...
- Так что же вы предлагаете? - продолжал Грир. - Насколько эффективно
они могут быть использованы против "Шагающих" противника?
- Я не о том! - выпалила Катя, презрев субординацию. Она не забыла, что
именно от генерала Грира исходил этот пресловутый приказ начать отход, когда
ее подразделение совершало маневр у Порт-Джефферсона, но все же попыталась
сдержаться и не дать своему возмущению выхода. - Между прочим, это и их мир
тоже! И они, вне сомнения, имеют право внести свою лепту в его освобождение!
Помочь борьбе, которая означает свободу и для них!
Мортон звучно откашлялся и все повернулись к нему. Хотя он уже давно
перестал быть военным, тем не менее, сохранил интерес к тому, что
происходило в армии. Как и Синклер, он отказался от своего поста в Гвардии
Гегемонии, после того, как избиратели его округа отдали за него голоса как
за депутата Конгресса, но в отличие от генерала он не согласился на новую
должность в армии конфедератов. Насколько Катя могла судить о его
компетентности в военных вопросах, он был и оставался дилетантом, так что
шаг этот был вполне оправдан.
- Все это может и так, - высказался Мор-тон, - но найдутся и такие, кто
скажет, что, коль скоро у них нет никаких гражданских прав, у них не может
быть и соответствующих обязательств перед Конфедерацией... таких, как борьба
за свободу, суть которой они и не понимают толком, и никогда и не
рассчитывали обрести ее.
- Да как вы можете быть настолько нетерпимыми, как можете вы так
лицемерить... - не выдержав, взорвалась Катя.
Синклер предостерегающе поднял руку.
- Тише, тише, Катя. Никто здесь не считает, что геникам не должно быть
предоставлено право сказать свое слово.
- Мы не собираемся ни лицемерить, ни проявлять нетерпимость, -
грубовато возразил ей Мортон. - Мы просто реалисты, люди практические и изо
всех сил стараемся найти приемлемый выход в эти сложные времена.
- Совершенно верно, - добавил Крюгер. - В этом вопросе много очень
сложных моментов...
- Вы имеете в виду Радугу? - Ей за последние несколько месяцев очень
много приходилось слышать о Радуге и о ее ожесточенной междоусобной борьбе с
Партией Эмансипации и Свободы, да и не только с ней. - Черт возьми, генерал!
Это же люди!
- Опять вы за свое, друг мой, - сказал Крюгер, - вам не так-то легко
будет найти себе единомышленников. Во всяком случае, прошу вас все же не
забывать, что никто и не планировал делать из них блестящих интеллектуалов,
гм, скажем так, да и нет у них киберпротезов. Насколько полезными они могут
оказаться для нашего дела?
Ответом Кати был лишь ее хмурый взгляд. Крюгер вел себя с ней
высокомерно, а Мортон, тот вообще считал ее за пустое место.
- Мне бы хотелось кое-что сказать вам, полковник, - обратился к ней
Синклер, вставая. - Как я понимаю, вы уже закончили? - осведомился он у
Мортона.
- Конечно, конечно, генерал, - с готовностью согласился тот. -
Благодарю вас, полковник, что вы пришли к нам.
Они распрощались, и через несколько минут, когда они оказались наедине
в кабинете Синклера, тот с серьезным лицом обратился к ней.
- Катя, я должен сказать тебе, что это был не лучший способ убедить
всех в своей правоте.
Катя восприняла эти слова, как будто ее ударили. Если мнение Крюгера,
Грира и остальных ее не волновало, то Синклера она уважала.
- Я могу понять способ мышления новоамериканцев, - продолжал он. - В
конце концов, я и сам новоамериканец. В нас сидит тот самый эгалитаристский
дух наших предков с Земли, из Северной Америки. Наиболее ярко он выражается
в нашем неумении испытывать трепет перед теми, кто рангом выше нас. Но, черт
возьми, полковник, никогда, слышите, никогда не смейте называть "фанатиком"
ни генерала, ни председателя Конгресса!
- Прошу... прошу простить меня, сэр, - ответила Катя. - Я понимаю, что
перегнула палку. Понимаю.
- Ваше извинение не убеждает. - Синклер не отходил от официального
тона. Катя получала сегодня взбучку, какой она не помнила с тех пор, как
пребывала в новобранцах. Генерал не повышал голоса, и тон его, хоть и
официальный, не лишен был все же присущего ему всегда добродушия, но он в
совершенно конкретных выражениях довел до ее сознания, что существуют
четкие, определенные уставом нормы взаимоотношения между военнослужащими
разных званий и должностей и их следует неукоснительно придерживаться.
- Я не могу иметь в своем подчинении офицеров, - сказал он ей
напоследок, - которые не в состоянии удержать свой рот закрытым, если это
требуется, и которые готовы бездумно следовать лишь холодному и трезвому
расчету.
И, когда Катя уже решила, что Синклер вот-вот объявит ей о разжаловании
в лейтенанты, он вдруг усмехнулся:
- Ну так что, полковник Алессандро, у вас есть какие-нибудь идеи насчет
того, как мы могли бы использовать ваших рекрутов?
- Гм... сэр...
- Нотации закончились. Твое искупление будет состоять в том, что ты,
Катя, придумаешь что-нибудь для использования этих людей. - Она непонимающе
заморгала, и он даже рассмеялся. - Ты ведь именно этого хотела, ведь так?
Она хотела именно этого и немало передумала по пути сюда и раньше,
когда их маленькая группа двигалась в направлении позиций Нью-Уэми. Но пока
еще не полностью оправившаяся от головомойки, которую ей здесь задал
Синклер, она постепенно начала излагать ему свои идеи на этот счет.

ГЛАВА 14

Мы считаем, что огромные расстояния между системами служат не только
для разграничения миров человеческой диаспоры между собой, равно и делают их
независимыми от Земли, и что никакое правительство не в состоянии
адекватными средствами ликвидировать этот огромный разрыв во времени,
пространстве и в культуре.
Мы считаем, что различия этих антагонистических, хотя и человеческих
культур, делают невозможным подлинное осмысление нужд, настоятельных
потребностей, устремлений, целей и мечтаний каждого из этих, в корне
отличных миров, любым, претендующим на обладание верховной властью
правительством...
Далее, мы считаем, человеческая культура, экономика и устремления
слишком разнятся друг с другом, чтобы быть подвергнутыми какому-либо
управлению, контролю за ними или иному виду ограничений, а должны
развиваться свободно, и каждая вольна процветать либо вытирать, исповедуя
свои собственные ценности.
Декларация Разума
Тревис Эвелл Синклер,
2542 год Всеобщей эры.

Новоамериканская рейдовая группа покинула Дайкокукичи через двадцать
земных часов после того, как база полностью перешла под их контроль. Дэв не
располагал временем, чтобы задерживаться здесь. А теперь, за несколько часов
до входа в систему, он присоединился к системе контроля "Орла", следя за
синеватыми завихрениями и потоками, которые всегда сопровождают корабль в
межпространственном переходе или, как его еще называли, "Божественном
океане", остававшимися позади, и ощущая, как сотрясается его аналог.
- Дэв? - в круговерть его нелегких, мрачных мыслей неожиданно вторгся
голос Лары Андерс. - Мы на подходе - вот-вот начнется обратный отсчет. Что
скажешь?
Помолчав, Дэв озабоченно пожал плечами и тут же этот жест передался его
управляемому аналогу.
- Мы продолжаем действовать как планировалось, Лара. И никаких
импровизаций, как на Афине. Мы просто сейчас войдем туда, будто имеем полное
право на это, будто нас там только и ждут.
- Ну что же - думаю, мне остается лишь согласиться. - Дэв почувствовал
обеспокоенность в ее голосе. - Но, по-моему, наша колонна чуток растянулась.
Знаешь, я все же чувствую себя спокойнее, если у меня за спиной вся эскадра.
- В таком случае у нас была бы возможность погибнуть на несколько минут
раньше. Как раз то, что мы летим именно так, и дает нам хоть какой-то шанс.
Вместо ураганного огня мы вполне можем рассчитывать на то, что узколобая
бюрократия империалов подыграет нам. А если так, то шансы наши, в общем,
довольно велики.
- Пойми правильно - меня очень беспокоит выход.
И меня тоже, - про себя добавил он. Такие мысли не для передачи.
Тридцатью тремя днями раньше, "Орел" покинул Дайкокукичи, оставив там
весь флот Конфедерации. Команда Дэва не стала уничтожать космоверфь, хотя,
откровенно говоря, Дэву пришлось превозмочь себя, чтобы принять именно это
решение, а приказ, поступивший от Синклера, в принципе, не возбранял
разнести эту базу в клочья, Но после некоторого размышления Дэв пришел к
мысли, что, если база Дайкокукичи перестанет существовать, то империалы,
разумеется, не пойдут на ее восстановление, а просто-напросто бросят,
всецело положившись на свои многочисленные базы внутри Солнечной системы. А
вот туда Дэву и его людям добраться будет исключительно трудно. Если же
восставшие оставят большую часть сооружений целыми и невредимыми, это даст
им возможность угоститься на этой базе еще разок и, может быть, уже довольно
скоро.
Впрочем, они и так, слава Богу, утащили с собой все корабли, способные
хоть как-то передвигаться в пространстве самостоятельно. Кроме того, группа
прихватила внушительные трофеи в виде оружия и боеприпасов - ракет,
снарядов, нанорассеивателей, словом, всего, что удалось там обнаружить. А те
корабли, которые находились лишь в стадии нановыращивания, в их числе один
мощнейший крейсер, были разрушены при помощи взрывателей замедленного
действия и нанорассеивателей, превративших их в течение каких-то нескольких
часов в металлические остовы, рассыпающиеся при малейшем прикосновении.
Сами же наночаны - гигантские сооружения для выращивания кораблей -
также были подвергнуты обработке особыми наносредствами, способными
внедряться в программы субмикроскопических машин и контрольных модулей,
составлявших основу технологического нанопроцесса и нарушать их. И когда
империалы задумают запустить их снова, в наночанах, даже если таковые будут
установлены взамен уничтоженных, будут вызревать не конструкционные узлы
будущих кораблей, а металлический хлам - после всего этого весь
технологический цикл Верфей должен быть подвергнут тщательнейшей очистке до
нулевой стадии, после чего перепрограммирован заново, а на это потребуется
не менее года.
Рабочие и технический персонал базы, а также разоруженные космические
пехотинцы были высажены на планете, где имелся один небольшой шахтерский
поселок под названием Атлас, расположенный примерно в тысяче километров к
западу, оставшийся еще с доимперских времен и заброшенный с тех пор, как
рудник перестал приносить прибыль. И когда люди Дэва вовсю занимались
уничтожением в зародыше кораблей, которые должны были пополнить космический
флот Империи, несколько аэрокосмолетов, прибывших на борту "Мирака" и
"Виндемиатрикса", переправили всех пленников на Атлас и, убедившись в том,
что там у них хватит продовольствия, воды и воздуха, чтобы дождаться
каравана судов Гегемонии, который должен был прибыть им на выручку - здесь
имелся передатчик, через который им было дозволено послать сигнал бедствия -
вернулись на Дайкокукичи.
А персонал Карлсона было решено не трогать.
Дэв планировал прибрать к рукам и это предприятие, поэтому и загрузил
некоторое количество "Шагающих" на борт "Мирака" и "Виндемиатрикса", но
Карлсон никому не угрожал, а если бы они осмелились отправиться на орбиту на
борту аэрокосмолета группы Дэва, корабли конфедератов легко могли бы
уничтожить их еще на подходе к станции.
Эту предполагаемую угрозу, в буквальном смысле нависшую над ними,
персонал рудников Карлсона, состоящий из гайджинов, и империалы, по всей
вероятности, собирались просто переждать, и Дэв отдал приказ о том, чтобы их
не трогали. Он не стал уничтожать их базу, потому что военной необходимости
в подобной акции не было, кроме того, приходилось считаться и с возможными
потерями.
Весь японский персонал орбитальной верфи был отправлен на Атлас после
соответствующего допроса. Что же касалось гайджинов, то им предоставили
право выбора - либо они отправляются вместе со своим японским начальством на
Атлас, либо присоединяются к восставшим. Рэнди Ллойд, майор, бывший
начальник службы охраны Верфей Дайкокукичи вместе с еще тридцатью двумя
добровольцами приняли предложение Дэва.
Дэв был разочарован тем, что добровольцев было так мало, но Рэнди
объяснил ему, что сама идея восставших была неизвестна и персоналу базы, и
вообще большинству населения Гегемонии. Правительственные источники никак не
информировали население о том, что существует какая-то Конфедерация, что же
до большинства служащих охраны, то для них конфедераты были не больше, чем
кучкой недовольных режимом мятежников, политических агитаторов и
террористов... при условии, если они вообще слышали о них.
Впрочем беда незнания распространялась и на самих империалов. Что же,
тем хуже для них - люди, которые свято верят в то, что сражаются со сбродом,
как правило, недооценивают противника.
Именно на это и рассчитывали восставшие, а то, что благодаря Ллойду,
благодаря предательству Ллойда в их руки попали и коды ИИ, и протоколы
секретных совещаний, и иная информация строго конфиденциального характера,
должно заставить кое-кого призадуматься, с кем они имеют дело.
Обратный путь из Афины на 26 Драконис, казалось, вообще не кончится,
день за днем они тащились к пункту назначения. Дэв почти постоянно сидел,
присоединившись к ИИ "Орла", а если не вел диалог с ИИ, то подключался к
ВИР-имитаторам, оглушал себя бесконечными ВИР-драмами, прогонами
бесчисленных вариантов тех гипотетических ситуаций, с которыми они в
принципе могли столкнуться сразу же после выхода из "Божественного океана"
на границах системы 26 Драконис, тем более, что Дэву была известна
численность сил противника, сделавшего привал на Дайкокукичи по пути к Новой
Америке.
В конце концов, из множества других выделились два сценария наиболее
вероятного развития событий: либо империалы, действуя достаточно решительно
и без промедлений в первые часы после высадки все же сумели овладеть
Джефферсоном, что повлекло за собой падение правительства конфедератов, либо
бои затянутся вплоть до прибытия туда "Орла". Шансы конфедератов на то, что
им удалось бы завоевать космическое преимущество и помешать приземлению сил
империалов были настолько ничтожными, что ИИ "Орла" даже не выдал подобный
вариант в качестве рабочей гипотезы. Нужно было исходить из того, что
империалы все же приземлились на Новой Америке. Другое дело, хватит ли у них
сил прорвать оборону сил Конфедерации и вообще подавить сопротивление на
всей территории планеты в течение, скажем, недели после высадки.
Из этих двух сценариев, ИИ "Орла", как чуть более вероятный сценарий -
один из шестидесяти одного процента - отдал предпочтение тому, который
предсказывал затяжной характер войны. Организация вторжения в такой мир как
Новая Америка и управление войсками на огромной территории планеты
представляло собой комплексную проблему и в аспекте стратегическом, да и в
тыловом. До сих пор японский адмирал, на которого было возложено руководство
операцией, либо продолжал быть баловнем судьбы, либо сами оборонявшиеся
оказались весьма неповоротливыми.
Примерно через неделю после высадки войска империалов обретут контроль
над главными городами Новой Америки и ее космопортами, включая, разумеется,
и сам Джефферсон, но все же достаточно крупные силы конфедератов и местного
ополчения останутся в боеспособном состоянии и непременно продолжат борьбу,
даже если они окажутся перед перспективой превращения в мелкие партизанские
отряды, рассеянные по окраинным регионам Новой Америки.
И действительно, такой мир, как Новая Америка, как нельзя лучше
подходил для партизанской войны. Климатические условия и окружающая среда
были пригодны для проживания людей, города, фермерские хозяйства и селения
стояли прямо под открытым небом, а не под всякого рода уязвимыми и
неудобными куполообразными покрытиями, как это было, например, на Эриду.
Сильно пересеченная местность, местами гористая, большей частью поросшая
густыми лесами послужит для восставших прекрасной защитой, как от
неприятельских уорстрайдеров, так и от космической разведки. И хотя победа
империалов все же была более чем вероятна, хоть и не очень скорая,
новоамериканские борцы за независимость могли на протяжении многих лет
продолжать борьбу, пока у лих достанет сил и веры в победу начатого дела.
Именно вопрос о вере в победу и занимал Дэва более чем что-либо
остальное, когда "Орел" несся сквозь голубоватое мерцание "Божественного
океана" к 26 Драконис. Ему вспомнились политические разногласия,
существовавшие в Конгрессе Конфедерации. Не отступит ли это мятежное
правительство, когда ему придется столкнуться со всесокрушающей
военно-космической махиной Империи и ее сухопутными силами? Заявить во
всеуслышанье о своей полной независимости на расстоянии сорока восьми
световых лет от главных сил Императорского стратегического флота - дело
одно, а вот повторить то же заявление, когда этот флот висит у тебя на
орбите, когда пехотинцы ломятся в двери "Сони"-билдинг - совершенно другое.
И, коль вопрос будет выставлен на всеобщее голосование, наиболее боязливые
члены Конгресса тут же готовы будут уступить, проголосовав за принятие
условий империалов, и может случиться так, что когда они прилетят на Новую
Америку, новое правительство будет распущено, армия демобилизована, а все
заверения, содержащиеся в Декларации Разума Синклера, отойдут в область
воспоминаний.
К своему удивлению, Дэв только сейчас осознал, как не хочет он такого
исхода. До сих пор он испытывал двойственное чувство, оценивая шансы
конфедератов на победу, даже если война затянется, но на примере Рэнди
Ллойда и его решения перейти на их сторону он смог уяснить одну очень важную
для себя вещь.
Ведь несмотря на семьдесят восемь известных уже миров, пригодных для
обитания, несмотря на бесчисленное множество других за пределами Шикидзу,
которые еще только ждут своего открытия, учитывая технологии, позволяющие
создавать поселения и орбитальные колонии, совершенно независимые от миров,
подобных Земле, тем не менее космоса хватит на всех с избытком, для любой
группы, культуры и фракции, претендующей на обладание своей собственной
концепцией образа жизни и идеалами.
Должно хватить. Но и Нихон, и Земная Гегемония только и мечтают взять
под свой контроль любой уголок, куда бы ни добрались представители
человеческой диаспоры, так же, как Нага-родитель контролирует свои маленькие
фрагменты, свои маленькие "я". И для того, чтобы продолжать осуществлять
этот контроль, они должны поддерживать существующий ортодоксальный порядок
вещей. Все эти секты и фракции, такие как "Ученики", "Рандиты", "Зеленые",
"Универсалисты", - все они должны быть прижаты к ногтю, распущены, лишены
возможности публично распространять свои идеи о личной свободе, о правах
каждого индивидуума, об оппозиции правительству; японское понимание
управления государством и вообще управления в самом широком смысле этого
слова всегда апеллировало к содан, к групповому принципу выработки решения,
при которой достигался такой консенсус, что ни один индивидуум не нес
единоличной ответственности за принятое решение. Консенсус и ортодоксальный
порядок вещей были краеугольными камнями Имперского миропорядка,
индивидуальность же - злейшим ее врагом. С точки зрения правительства, для
самого его существования везде в пределах Империи всякий намек на
индивидуальность должен быть подавлен, поскольку именно это предотвращало
распад великой Гегемонии миров и культур на бесчисленные мелкие, вечно друг
с другом враждующие удельные княжества.
Дэв предполагал, что подобные прецеденты уже имели место в истории
человечества - распад Советской империи в последние годы двадцатого
столетия, крушение Китая полвека спустя - именно эти события и служили
наглядными примерами такой дезинтеграции. Тот факт, что империи эти, как и
сама Гегемония, первоначально создавались для того, чтобы обеспечить своим
гражданам мир и спокойствие, очень скоро забылся из-за мнимых правительством
беззаконий по отношению к своим же гражданам, которым они когда-то обещали
ту желанную безопасность, во имя которой и надлежало сохранять в
неприкосновенности пресловутый ортодоксальный ход вещей и пестовать
конформизм мышления.
Синклеру пришлось очень много говорить об индивидуальных свободах. Дэв
помнил это. В его персональной памяти хранилась загруженная туда уже
довольно давно Декларация Разума Синклера, и на протяжении последних
нескольких месяцев он так часто прослушивал ее, что теперь знал почти
наизусть - слова эти словно стали частью его самого.
Очень многое из этого документа, объяснявшего, почему миры Приграничья
должны отделиться от Империи и Гегемонии, было посвящено одной-единственной
теме. Ни одно правительство, утверждалось там, не сумеет объединить
враждующие друг с другом, разные по своим взглядам, абсолютно не совместимые
друг с другом культуры, не превратив их в некое серое, аморфное
единообразие... и никакому правительству не должно быть позволено даже
пытаться это сделать. Стоил ли этот принцип того, чтобы сражаться за него с
оружием в руках, несмотря на неравные силы?
Сегодня Дэв уже не сомневался в том, что стоил. И решение Рэнди Ллойда
оказать помощь силам Конфедерации на базе Дайкокукичи открыло ему глаза на
то, какая высокая цена была назначена в этой борьбе. Ясли что-то и спасет
Шикидзу от превращения в тоскливое единообразие всех миров, находящихся в ее
владении, говорил однажды Синклер, и позже Дэв это услышал еще раз от Кати,
так это именно мешанина, чудесным образом сочетающихся друг с другом
человеческих культур на любой из планет, где бы мы ни жили. Ведь именно она
и способна вдохнуть жизнь в неживое!
И Дэв был уверен сейчас в правоте Синклера. Но силы были неравны,
чудовищно неравны...
Хорошо. Раз он ввязался в это, то дьявол с ними, с этими чудовищными
силами. У Конфедерации вообще не останется никаких сил, если он, да и
остальные молодые придурки, которые тоже ввязались в драку, не присоединят
свой цефлинк к общей борьбе за Дело. Придет время, и сама Империя сподобится
понять, что ни одно правительство, каким бы могущественным оно ни было и
насколько далеко оно ни протянуло бы свои щупальца, не сможет сколь угодно
долго противостоять активному сопротивлению его граждан. Шикидзу слишком
долго занимала слишком обширную территорию, чтобы правительство, каким бы
сильным и умным оно ни было, оказалось бы в состоянии осуществлять на таком
пространстве достаточно эффективный контроль. И когда миры осознают это и
потребуют своей независимости, Империи придется всерьез призадуматься и, в
конце концов, пойти хотя бы на частичные уступки.
А пока новоамериканская рейдовая группа предприняла этот важный шаг для
обеспечения потребностей Конфедерации в наступательной космической технике.
Жаль только, размышлял Дэв, что не было способа бросить эти новехонькие
кораблики против империалов где-нибудь вблизи от 26 Драконис. Вот это сбило
бы спесь с империалов!
Но с другой стороны, это было бы просто самоубийством. Хотя Дэв и
проиграл массу тактических вариантов, он был уверен, что новый космический
флот Конфедерации пока не может послужить серьезным противником эскадре
"Цветок сакуры". Черт возьми, да если взять хотя бы "Дракона", корабль этот
вполне может потягаться с крейсерским кораблем, да еще с двадцатью
фрегатами, корветами, патрульными суденышками и кучей остальных катерков и
лодочек... А уж если говорить о том, что большинство из личного состава Дэва
были необстрелянными новобранцами... Об этом вообще лучше было не думать.
Хотя они и имели опыт управления кораблями, но в боях им участвовать не
приходилось. Кроме того, их было маловато на такую прорву кораблей,
захваченных на Дайкокукичи; многим офицерам на небольших кораблях и так
придется непрерывно стоять на вахте с самого начала пути и до пункта
назначения.
Но, коль он не мог сразиться с эскадрой империалов в открытом бою,