Кулагин Олег. Звезды в кармане

   Где же Димыч со своим фонариком?!
   А черный силуэт – совсем рядом. Нависает на фоне звезд. Он кажется огромным. Ближе… Еще ближе…
   – Дима! – отчаянно заорал я.
   Спустя мгновенье, откуда-то сверху желтоватый луч озарил зловещую фигуру.
   – Чего орешь, балбес? – при ближайшем рассмотрении «фигура» удивительно похожа на Ваську. И даже голос его:
   – Лёха, ты ж нам всю конспирацию поломаешь!
   – В гробу видал твою конспирацию, – буркнул я, отряхиваясь.
   Глупо вышло. Зато все опасения и страхи бесследно улетучились.
   Сверху спрыгнул Капустин. Он поводил туда-сюда лучом фонарика и окружающая обстановка прояснилась. Мы стояли на дне большого котлована. Вероятно, еще на заре перестройки, здесь собирались закладывать фундамент большого здания. Тут и там, из зарослей бурьяна торчали бетонные обломки. Ничего таинственного в этой обыденной картине. Ни малейших намеков на загадочных васькиных благодетелей.
   – Ну и где? – язвительно поинтересовался Дима, направляя луч света прямо в физиономию Лубенчикова.
   – Появятся, – отворачиваясь, пробормотал Васька. Он заметно нервничал. То и дело поглядывал на люминесцентный циферблат часов.
   Ага.
   Зря мы с Димычем волновались. Таки передумали они, не снизошли до второй встречи с нашим великим бизнесменом.
   Еще полчасика ждём и домой! С чистой совестью!
   Прогуливаясь вдоль котлована, я споткнулся о кусок арматуры, подобрал его и, от нечего делать, принялся сбивать крапивные верхушки. Вспомнил недавнее воодушевление Лубенчикова и хихикнул. Новая эпоха для всего человечества откладывается. И слава богу!
   На радостях я особенно сильно замахнулся арматуриной и… металлическая поверхность гулко отозвалась на удар.
   «Ого!»– я выронил железяку, остолбенело разглядывая темную массу, возвышавшуюся передо мной на фоне звездного неба. Я был готов поклясться чем угодно: еще секунду назад здесь ничего не было – только крапива и куски бетона!
   – Дима! – позвал я слабым голосом. Капустин подоспел с фонариком, осветил это и судорожно кашлянул. У меня в горле тоже вдруг пересохло, а сердце заколотилось так, словно просилось наружу.
   – Васька!
   – Вижу, – отозвался где-то рядом Лубенчиков, – Ну, наконец!
   Васькин голос тоже дрожал от волнения. Не каждый день, точнее не каждую ночь обнаруживаешь такое…
   Это загадка – почему самые удивительные явления в разговорной речи получают самые обыденные названия? Например, объект, висевший посреди котлована в метре над землей, именовался по-кухонному банально.
   – Йо-маё, Васёк, – забормотал Дима, – Это ж типичная «летающая тарелка»!
   Лубенчиков хмыкнул:
   – Типичная?
   И правда, можно подумать, что Дима всю жизнь только и делал, что занимался классифификацией инопланетных летающих аппаратов.

Глава 3

   Вчера у Васьки был удивительный день. Множество разных событий сложились в единственно счастливую мозаику.
   Часов до девяти вечера мы вместе отмечали наше возвращение «с курортов» в родной город. Вернее, отмечать-то мы начали еще позавчера, сразу по прибытии на Южный Вокзал. А вчера последовало естественное продолжение.
   Помню, хоть и в некотором тумане (под столом уже успела выстроиться батарея пустых бутылок) – около девяти Васька встал из за стола. Тоном, не терпящим возражений, заявил, что немедленно покидает наше общество. Его ждет дама!
   Мы с Капустиным, естественно, чуть изумились: куда к даме-то, после всего выпитого?
   – Лучше тащи её сюда! – предложил Димыч.
   Васька резонно заметил – его неправильно поймут, если он станет таскать дам по улицам. Что они, чемоданы, что ли? К тому же у него свидание, а на свидание обычно являются в одиночку, а не втроем.
   Сохраняя строгую гвардейскую осанку, хотя и с заплетающимися ногами, он покинул нас. Дальнейшие события можно восстановить только с его слов.
 
   Прошлым вечером Лубенчиков действительно отправился на свидание. И лишь перелезая чей-то забор, протрезвел и сообразил – свидание-то назначено аж на будущую субботу!
   Поболтавшись какое-то время на заборе он вспомнил и другие подробности. Например, что некие малосимпатичные молодые люди обещали провести с ним воспитательную работу. Если еще хоть раз увидят его в их районе…
   В этот момент, несколько до боли (до физической боли!) знакомых силуэтов возникли на горизонте.
   Дальше висеть на заборе было не только обременительно, но и неосторожно. Поэтому Васька перекувыркнулся в чей-то огород. К несчастью, его уже заметили. Послышались взволнованные возгласы и топот ног.
   Эти юноши явно мечтали побеседовать с Лубенчиковым в тесной и неформальной обстановке. Но сегодня его не тянуло на откровенность. Васька бросился бежать. Он нёсся во всю мочь, прыгая через свекольные грядки под истеричный лай бдительных псов. Весь его хмель, как ветром сдуло.
   Миновав огороды, Лубенчиков выскочил в проулок и кинулся вдоль заросшего бурьяном оврага. Погоня не отставала. Ночь была безлунная. Васька, словно заяц сиганул в бурьян и затаился. Несколько фигур промчалось мимо.
   Чуть отдышавшись и убедившись, след его потерян, Васька успокоился. Пересек овраг и двинулся вдоль бетонного забора, насвистывая что-то веселенькое.
   Минут пятнадцать до автобусной остановки и бурный вечер благополучно завершится.
   Однако, развлечения только начинались.
   Внезапно, яркий свет заставил Ваську зажмуриться.
   Он истинктивно нырнул в крапиву. Первая мысль: «Таки выследили, гады!»
   Но свет по прежнему бил в глаза, даже через закрытые веки, и тогда Васька понял, что ослепительный луч исходит откуда-то сверху. С неба?! В ту же секунду он услыхал Голос.
   Вовсе не грозно-басовитый, как можно было ожидать.
   – Привет, – ласково-вкрадчиво прозвенело где-то у самого его уха. От неожиданности Лубенчиков не нашел ничего лучшего, как отозваться:
   – Привет… – и, закрываясь ладонью от яркого света, оглянулся – никакой женской особы поблизости. «Чертовщина…» Словно в ответ на его мысли послышался негромкий смех:
   – Не туда смотришь. Мы здесь, наверху.
   Луч, падавший на Ваську, притух до легкого свечения. И Лубенчиков наконец-то разглядел. Нечто круглое и темное зависло в небесах. На какой высоте – понять трудно. Поэтому и о размерах объекта судить было невозможно. Ваське показалось, что это – едва ли больше пивной цистерны.
   Он заколебался – не броситься ли наутек? Особого страха Васька не испытывал, но хрен его знает, чего ждать от болтающейся в воздухе штуковины. Словно уловив его сомнения, вновь зазвучал Голос. Точнее, Голосок:
   – Не бойся, у нас нет враждебных намерений.
   – А я и не боюсь, – горделиво заявил Лубенчиков, выпрямляясь во весь рост, – Давайте, спускайтесь. Потолкуем.
   Его аж в жар бросило от собственной смелости.
   Объект начал быстро снижаться.
   Штуковина оказалась куда крупнее, чем померещилось Лубенчикову вначале. «Мама родная!»– до него дошло, наконец.
   Васька потихоньку стал пятиться к оврагу. Сейчас эта хреновина как сядет, как повалит наружу толпа зеленых гуманоидов – мало не покажется! Это вам не разборки с местными пацанами. Скрутят, затащат в «тарелку» и сделают ему вскрытие – в порядке дружеского обмена информацией!
   Объект прекратил снижение и опять завис. Нежный Голосок виновато зашептал:
   – Извини, кажется, мы тебя напугали. Мы хотели, чтобы ты получше смог разглядеть корабль. Хочешь подняться на борт?
   – Зачем? Мне и здесь хорошо, – нервно хихикнул Лубенчиков и сделал еще один шаг в сторону оврага.
   – Если бы мы хотели причинить тебе вред, мы бы давно это сделали, – грустно уточнил Голосок.
   – Правда, что ли? – почесал затылок Лубенчиков, – А чем докажете?
   Голубое пламя ударило в землю у самых его ног. Ваську обдало жаром, а среди травы осталось круглое дымящееся пятно. На пару мгновений он оцепенел, опасаясь даже повернуть голову и только краем глаза косясь в сторону объекта. Продолжения не последовало.
   – Теперь веришь? – кротко его спросили.
   – Ага, – натужно улыбнулся Васька.
   И впрямь, сейчас его убежденности позавидовал бы сам святой Тертуллиан. Перед такими аргументами не устоишь.
   – Ну и какого… вам от меня надо? – дружелюбно спросил Лубенчиков, слегка переведя дух.
   – Тебе нравится наш корабль? – вкрадчиво зазвучал Голосок.
   – Конечно, – торопливо согласился Васька, – Очень даже симпатичная «тарелочка». Фасон – бесподобный…
   – Это новейший звездолет, – назидательно оборвали васькины излияния, – С противометеоритной защитой и антилазерным покрытием. Если бы ты поднялся на борт и осмотрел всё изнутри, ты бы сам убедился, что корабль в превосходном состоянии.
   – Лучше не надо, – Васька попытался сохранить на лице вымученную улыбку, – Я вам верю…
   – Никакого насилия, – мягко его успокоили, – Это противоречит нашим принципам.
   – Я это уже понял, – вздыхая, кивнул Лубенчиков.
   – Взаимная выгода – главное условие наших отношений, – проворковал Голосок.
   – Согласен.
   – Мы хотим сделать тебе предложение…
   «От которого ты не сможешь отказаться,»– криво усмехнулся Васька, вспоминая Марлона Брандо в самой знаменитой его роли.
   – …Наш первоклассный звездолет.
   – Чего-чего? – еще не осознавая, переспросил Лубенчиков.
   Голосок терпеливо повторил:
   – Мы предлагаем тебе приобрести наш корабль. За умеренную цену, конечно.
   Васька онемел с отвисшей челюстью. Вот это оборот! Он даже присел на траву.
   – Вы это всерьез? – выдавил он, снова обретая дар речи. И тут же осекся: «Дурацкий вопрос!» Впрочем, ответа не последовало.
   Лубенчиков потер лоб. А что же они будут делать, без своей «тарелки»? На чем добираться? На попутках, что ли?
   Вслух он спрашивать не стал – еще передумают, чего доброго.
   Уклончиво начал:
   – Много я вам предложить не смогу…
   – Назови свою цену.
   Васька замялся: «Может они спутали меня с кем? С каким-нибудь Абрамовичем или… с Биллом Гейтсом?» Дурацкая ситуация. Ведь эта хреновина не меньше, чем на миллиард «зеленых» тянет! Если не больше. Любое правительство душу продаст за такую «тарелочку».
   – Сами понимаете… – набрался наглости Васька, – Вещь-то – не новая… Небось, сотню другую световых лет уже намотала… Вон уже и трещина на покрытии, – бессовестно соврал Лубенчиков.
   – Назови цену, – равнодушно повторил Голосок.
   Васька наморщил лоб, вспоминая за сколько Рузян загнал Силиону старый «жигуленок». Прикинул совокупные финансовые возможности нашей троицы. Наконец, ожидая что ему рассмеются в лицо, выпалил:
   – Две тысячи долларов!
   – Согласны, – прозвенел Голосок.
   Еще не веря удаче, Лубенчиков ошалело замотал головой: может ему послышалось? Может они не знают, что такое доллары?
   – Послушайте, когда я говорил «доллары» я имел в виду «баксы»… Тьфу, ты… Ну это такие, зеленые…
   – Не надо объяснять. Мы согласны с ценой.
   – Да-а? – широко открыл глаза Васька. Если бы он и так не сидел на траве, пожалуй бы свалился. Голова кругом шла от такого небывалого, неслыханного везения.
   – Только у меня с собой сейчас нет… – почти со страхом добавил он. «Вдруг всё обломается?!» Он пошарил по карманам и извлек замусоленную зеленую купюру: как раз сегодня, из-за ветхости её отказались принять менялы на рынке.
   – Вот… Всё, что есть. Остальное завтра.
   Белый луч коснулся его ладони и сотка растаяла. Взамен возникла небольшая голубоватая коробочка.
   – Это подарок. Мы объясним, как пользоваться…
 
   – …Завтра, когда стемнеет. Если опасаешься, приводи с собой друзей. Только не больше двух. И никто, кроме них, не должен знать о сделке!
   «Ага, спасибо за совет, – ухмыльнулся Васька, – Если бы не напомнили, я бы в жизни не допёр!»
   Вслух он этого не озвучил. Только помахал рукой на прощанье.
 
   Все случившееся походило на волшебный сон. Слишком походило.
   Думаю, несмотря на магическую коробочку, несмотря на канувшую в никуда сотку баксов, Васька не был уверен, что фантастическая сделка состоится. Конечно, он тыщу раз мог повторять, как нам повезло, и рассказывать байки про добрых гуманоидов, решивших облагодетельствовать человечество. Только думаю, по-настоящему он поверил лишь коснувшись холодного, внеземного металла…
   Тут уж ситуация достигла привычных очертаний. Не витавшая в небесах птица-удача, а вполне материальная собственность сама просилась в руки. И новые аспекты контакта с инопланетным разумом обрели вдруг серьезность и значимость.
   – Я и не догадывался, что она такая большая, – сожалеюще вздохнул Васька, обходя «тарелку» кругом. В диаметре эта штуковина была никак не меньше двенадцати метров.
   – Где держать такую махину? Это ведь не «жигуленок», в гараж не спрячешь, – Лубенчиков почесал затылок, – И на приусадебном участке не поместится…
   Темная поверхность инопланетного корабля вдруг начала поблескивать откуда-то изнутри. Голубовато-золотистое свечение, возникнув у вершины «тарелки», побежало сверху вниз, сияющими обручами охватывая её «тело» и рассыпаясь тысячами искр у земли.
   На всякий случай мы отступили подальше.
   – Это что, фейерверк в честь нашего прибытия? – усмехнулся Дима.
   Для полноты впечатления, из круглого отверстия, возникшего на нижней поверхности «тарелки», ударил калейдоскопически переливавшийся разноцветный луч.
   Женский голосок мягко проворковал:
   – Добро пожаловать на борт!
 
   Отступать глупо.
   Васька шумно выдохнул и с напускной небрежностью, двинулся к светлому отверстию. Дескать: «Видали мы мы ваши подержанные тарелки – сплошной летающий утиль!»
   Однако, в последний момент Дима сломал весь ритуал и проскользнул вперед.
   Пора было перехватывать инициативу из васькиных рук. Контакт с инопланетным разумом – это вам не пустяк! Чего доброго, отмочит Лубенчиков какую-нибудь выходку и потом вся Галактика будет говорить о землянах, как о расе идиотов.
   Неведомая сила плавно приподняла Капустина над землей – и он исчез в разноцветном мареве отверстия. Вежливо, но твердо отстранив Ваську, следом отправился я.
   Что-то теплое окутало тело, белая дымка заволокла глаза…
 
   Первое, о чем я подумал, вновь ощутив под ногами твердую поверхность – изнутри «тарелка» намного больше, чем казалась снаружи!
   А я-то воображал, что надо будет сгибаться, перемещаясь по внутренностям инопланетного звездолета. В большинстве фильмов и книжек гуманоиды выглядели тощими, лупоглазыми карликами. Да и правда, разве это размеры для космического корабля – каких-то жалких двенадцать метров?
   То, что мы увидели здесь, потрясало в первые секунды.
   Обширный круглый зал. До матово светившегося потолка никак не меньше пяти метров. Даже если допустить, что этот зал мог уместиться внутри «диска» – что само по себе, невероятно – ничего больше внутрь просто не смогло бы втиснуться!
   Едва я успел это осознать, белая стена просела, изогнулась и из образовавшейся арки донесся призывный нежный голосок:
   – Сюда!
   «Ничему не удивляться!»– твердо решили мы с Димой и с подозрением завертели головами по сторонам – где же Васька? Словно в ответ на наши мысли, рядом возникло льдисто мерцавшее туманное облако. Туман рассеялся – и это был всего лишь Лубенчиков.
   Пока со стороны инопланетников – никаких подвохов.
   – Идем! – деловито взмахнул рукой Капустин и первый двинулся в сторону арки.
   Васька явно не ждал такой прыти от рассудительного Димы.
   – Налево, – проворковал женский голосок. Коридор уперся в глухую стену. Но она гостепреимно расступилась, изогнулась сводчатым проемом. Мы вошли в совершенно пустую комнату.
   – Пожалуйста, присаживайтесь, – ласково зазвенело где-то у самого уха.
   Я в недоумении почесал затылок: тоже мне гостепреимство! Куда садиться? На пол, что ли?
   Озвучить недоумение я не успел. Откуда-то из пола фантастическими цветками выросли три комфортабельных на вид кресла.
   Мы сели – кресла немедленно приняли форму тела, создавая ощущение максимального удобства. Я с любопытством провел рукой по подлокотнику: пружинистый и теплый – как живой!
   – Итак, вы готовы заключить сделку? – деловито поинтересовался Голосок.
   – Без базара, – кивнул Васька и тут же поправился, краснея под испепеляющим взглядом Капустина, – Я хотел сказать, мы готовы!
   Он кивнул Димычу и тот неторопливо, с достоинством, извлек из внутреннего кармана куртки суммарный капитал акционеров: ровно тысяча девятьсот долларов в купюрах разнообразного номинала.
   – Всё, как договаривались…
   – Вы готовы приобрести наш звездолет? – зачем-то еще раз уточнил Голосок.
   – Да ясное дело! – хмыкнул Васька, переглядываясь с нами.
   Что-то у этих гуманоидов с соображалкой туго!
   – Мы готовы. Готовы!
   Какого бы еще хрена мы сюда тащились?
   – Начинаю сканирование мозга! – радостно объявил Голосок и мягкие кресла нежно окутали нас, намертво фиксируя тела. Гибкие щупальца, выросшие откуда-то из потолка ласково потянулись к нашим лицам.
   – Ого, – выдавил из себя бледнеющий Васька, – Кажется влипли…
   – Да уж, – тоскливо вздохнул я, проваливаясь куда-то мерцающую тьму. И напоследок успел разобрать укоризненый комментарий Димы:
   – Братья по разуму, мать их…!
 
   …Около минуты я разглядывал матово светившийся потолок, пытаясь вспомнить – где это я, собственно, нахожусь? Во всем теле была приятная истома, как после долгого крепкого сна. Кресло, в котором я полулежал, было таким удобным, что вставать не хотелось. Хотелось закрыть глаза и подремать еще полчасика…
   Я зевнул и чуть повернул голову. Рядом сонно моргал Димыч. Я повернул голову в другую сторону и…
   Никого! Ни кресла, ни Васьки! Я вскочил. Сонливость, как рукой сняло. Вспомнилось всё, хотя легче от этого не стало, скорее наоборот.
   – Дима…
   – Вижу.
   Он выразительно насупился и приложил палец к губам. Мягко ступая, мы направились к выходу из комнаты. У порога замерли, вслушиваясь.
   Абсолютное безмолвие. Ни истошных Васькиных воплей, ни плотоядного завывания неведомых монстров… Хотя, какие там крики. Пока мы были в «отключке», бедного Лубенчикова раз двадцать могли расчленить на составляющие…
   Почти с умилением я представил бесхитростную Васькину физиономию. Бедный друг, как часто мы бывали несправедливы к тебе. Как часто называли тебя балбесом… Конечно, иногда ты тоже был хорош… Но, в любом случае, можно выражаться и мягче…
   – Как вы себя чувствуете? – проворковало где-то над самым ухом.
   Мы оба вздрогнули от такой заботы. Похоже, сейчас возьмутся за нас. Вот это называется влипнуть по-настоящему!
   – А где третий? – хрипло спросил Дима.
   – На борту, – честно признался Голосок.
   – И что с ним?
   – С ним всё в порядке, – радостно нас успокоили.
   Ага, так мы вам и поверили…
   Вслух я сказал, как можно более твердо:
   – Не слишком-то вежливо вы обращаетесь с гостями.
   – С братьями по разуму, между прочим, – вставил Капустин.
   – Была выполнена стандартная процедура, – недоумённо отозвался Голосок, – Пожалуйста, уточните вопрос.
   Мы переглянулись:
   – Это как понимать?
   – Вы добровольно и без принуждения решили приобрести новейший звездолет класса «Эн», согласно третьего имперского каталога. Сканирование мозга обязательная процедура в таких случаях. Чтобы подтвердить, что приобретаемый корабль не будет использоваться для нелегальных деяний, подпадающих под две тысячи сто семьдесят пятую, две тысячи сто семьдесят шестую, две тысячи сто семьдесят восьмую…
   – Нельзя ли покороче?
   – …две тысячи сто восьмидесятую статью кодекса Ухуала Величайшего.
   – Кого-кого?
   – Седьмого протектора Торговой Гильдии.
   – А что за… деяния?
   – Пиратство, бандитизм, ритуальные преступления… – с готовностью начал перечислять Голосок.
   – Мужеложество и клептомания, – буркнул Капустин, не слишком любезно перебивая невидимую собеседницу, – Ну и как? Мы выдержали тест?
   В ответе явственно звучали торжественные нотки:
   – Уже около двадцати минут вы являетесь юридическими владельцами звездолета класса «Эн», согласно третьего имперского…
   – Короче! – оборвал Дима, – Где Васька? Только не надо сканировать… я хочу сказать, не надо пудрить мозги!
   – Сканирование завершено, – недоуменно пробормотал Голосок, – Василий Викторович Лубенчиков находится в центральной рубке.
   – Это где?
   – Я укажу дорогу.
   Мы с Димой переглянулись – все складывается не так уж и плохо!
   – И кстати, – спохватился я, – С кем это мы разговаривали?
   – Звездолет класса «Эн» согласно третьего имперского каталога, – с гордостью объявил Голосок.
   – Надо же, – покачал я головой, – Ну, а звать-то тебя как?
   – Предыдущие хозяева называли меня Лншрр-Дашрыйнлн, – чуть застенчиво (так мне показалось) сообщил Голосок.
   – Знаешь… – я неловко замялся, – Давай мы будем звать тебя… э-э-э… просто, Лена. Не возражаешь?
   – Нет. Просто-Лена готова выполнять команды.
   – Вот и замечательно! – нетерпеливо воскликнул Капустин, – И хватит терять время на пустяки! Пора навестить Лубенчикова, пока он не успел угробить это чудо инопланетной техники!
 
   В центральной рубке не было и намека на такие знакомые по сотням фантастических фильмов пульты, экраны, переключатели. Вместо стен и потолка – прозрачная полусфера, за которой льдисто сияли россыпи звезд. Посредине – единственное удобное кресло.
   В кресле сидел Васька, застывший в непривычной для него позе мыслителя. Вот только выражение лица у Лубенчикова было совсем не роденовское. Подняв на нас глаза, он мрачно забормотал:
   – Оклемались? Присаживайтесь, отдыхайте…
   Мы нахмурились: чего это с другом? Он ведь радоваться должен, до потолка прыгать! Сделка-то выгорела, всё прошло как по маслу! Неужели сканирование мозга так на него повлияло?
   Дима озадаченно прикусил губу, подошел и ободряюще хлопнул Лубенчикова по плечу:
   – Ты чё такой смурной, Васёк?
   Тот не отреагировал. Продолжал смотреть неподвижным взглядом в пол.
   – Жалеешь, что отдали за это чудо две штуки «зеленых»? – Капустин кивнул, – Да. У меня тоже такое чувство. Вполне могли обойтись и двумя штуками «деревянных».
   – Ага, – согласился я, – Эти братья по разуму ни хрена не смыслят в коммерции!
   Васька Лубенчиков издал длинный стон раненого зверя и хрипло неразборчиво заматерился, раскачиваясь в кресле.
   Мы оцепенели:
   – Василий, ты чего?..
   Лубенчиков затих, как-то странно посмотрел на нас. И вдруг, ни с того, ни с сего затрясся в судорожном истерическом хохоте. Тут уж мои нервы не выдержали и я заорал, глядя куда-то в россыпи созвездий:
   – Что ж вы сотворили, гады! Из нормального человека сделали идиота!
   – Неправда, – неожиданно отозвался Васька.
   – Чего? – удивленно переспросили мы с Капустиным.
   – Никто из меня идиота не делал.
   – Конечно, Васёк, – сказал я без особой уверенности, – Это я так… к примеру.
   – Ага, – поддержал Димыч, – С тобой всё нормально… Только надо отдохнуть.
   Лубенчиков дёрнул головой и повторил без всякого выражения:
   – Никто из меня не делал… – он зыркнул на нас тяжелым взглядом, – Никто! Я сам по себе – идиот!
   – Ну, Васёк, зачем так самокритично…
   – И вы, кстати, тоже.
   – Чего?
   – Идиоты!
   – Угу, – кивнул Дима и ангельским тоном добавил, – Сейчас мы с тобой поедем домой… всё будет хорошо!
   В моей голове вертелись какие-то лихорадочно-отчаянные мысли. Но единственное, что приходило на ум – медицинский совет, который давал в подобных случаях знакомый санитар психбольницы:
   «Если станет буянить – вырубить чем тяжелым по голове!»
   – Домой? – со странной интонацией повторил Васька и опять расхохотался.
   Дима побледнел, а я невольно зашарил взглядом по комнате: разумеется ничего тяжелого под рукой не было. Да и не слишком приятно бить по голове лучшего друга.
   Переглянувшись, мы вымученно изобразили на лицах улыбки. И тихонько, чтоб не спугнуть, двинулись вперёд. Только бы вытащить Ваську из этой проклятой посудины! Авось на свежем воздухе ему полегчает.
   Уловив что-то в наших взглядах, Лубенчиков перестал смеяться. Теперь он следил за нами с нескрываемым подозрением. И когда Дима был уже готов схватить Ваську за плечо, Лубенчиков вдруг скомандовал:
   – Кресло – назад!
   Кресло стремительно откатилось на несколько метров. Наши благостные улыбки растаяли:
   – Васёк, выйдем наружу… Прогуляемся.
   – Ни в коем случае, – твердо заявил Лубенчиков, – Там слишком холодно и темно.
   «Пожалуй, без помощи профессионалов не обойтись»– подумал я с тоской.
   Васька смерил нас внимательным взглядом и улыбнулся. Примирительной и слегка грустной улыбкой:
   – Вы что? Думаете – у меня крыша поехала? – Лубенчиков посмотрел куда-то в потолок и гаркнул:
   – Эй ты, как там тебя, дай нам полный обзор!
   В ту же секунду пол под ногами растаял и мы с Капустиным испытали легкий приступ головокружения. Под ногами была бездна. Черная пустота, усыпанная холодными огоньками звёзд.
   – Теперь поняли? – мрачно спросил Васька, паривший в кресле среди этой пустоты.
   – А где же Земля? – лишь через несколько секунд выдавил из себя Дима.
   – Далеко… – криво усмехнулся Лубенчиков, – Слишком далеко. И что хуже всего – эта посудина не знает дороги назад.