Кулагин Олег. Звезды в кармане

   К подобному – трудно привыкнуть.
   Но в ту минуту мы не особенно восторгались чудесами пространственного дизайна.
   Мы уже убедились – у всяких чудес бывает иногда не слишком приятная обратная сторона. А кроме того, мы здорово устали и искренне обрадовались, когда обнаружили посреди Комнаты Отдыха здоровенный круглый бассейн с бурлящей поверхностью.
   На всякий случай, Васька уточнил:
   – Это что кипяток?
   Вероятно, запавшие в детскую память строки: «Бух в котел и там – сварился!» до сих пор волновали его воображение.
   – Дубина ты! – радостно заорал Димыч, срывая с себя одежду, – Это ж джакузи! Гидромассаж! Да еще таких размеров, какие ни одному Брынцалову не снились!
   – Откуда ты знаешь, – улыбнулся я, – Может и снились…
   Мы бултыхнулись в воду и только тут в полной мере ощутили себя хозяевами роскошного звездолета класса «Эн». Плескались, брызгались, плавали. Ныряли и блаженно подставляли тела потокам теплой воды. Единственное, чего нам сейчас не хватало, так это женского общества. Мы бы не отказались от дюжины русалок. Без рыбьих хвостов, конечно. И не из тех, чье время измеряется в денежном эквиваленте.
   Мечты, мечты…
   – Поднять температуру воды? – спросила Ленка проникновенным глубоким голосом.
   Я поморщился. Уж лучше бы она разговаривала хриплым мужским басом и отзывалась на кличку «Петрович». Поменьше было бы мучительных ассоциаций…
   Чтобы как-то отвлечься, я решил поделиться своими наблюдениями. Рассказал товарищам историю мальчугана с ягодным пятном на вылинялых штанишках.
   – Если оно излекло это из моей памяти, почему оно не смогло прочитать наши мысли? И купилось на «тараканье совершенство»?
   – Слушай, – хлопнул ладонью по воде Димыч, – Да все понятно! Эта тварь лазит в чужие мозги во время сна. Вы ведь и детский голосок слышали только во сне!
   – Да? А почему ты ничего не слышал? – спросил вынырнувший Васька.
   – Не знаю, – честно развел руками Димыч.
   И улыбнулся:
   – Загадка мироздания.
   – Феномен ноосферы, – согласился Васька. Плеснул водой в лицо Димычу и опять нырнул.
   – Балбес, – благодушно сказал Капустин.
   В нашем коллективе царила полная гармония.
 
   «Кипящая» вода бассейна оказала благотворное действие. Смыла нашу усталость и пережитые потрясения. В результате, у всех троих обнаружился здоровый аппетит. Пора было возвращаться к прерванному завтраку.
   Мы вылезли из бассейна и обсохли в потоках горячего воздуха.
   Пока мы бултыхались, Ленка успела вычистить нашу одежду и обувь от следов тараканьего побоища. К тому времени, когда лениво потягиваясь после воздушного душа, мы оделись – накрытый стол и удобные кресла уже ждали нас здесь же, в Комнате Отдыха.
   В общем, можно сказать, Ленка справлялась со всеми функциями идеальной жены. Разве что, кроме одной… Но уж это была не её вина.
   Первое и второе – миновало почти без разговоров. Трудно разговаривать с полным ртом. Когда подошла очередь сладкого и темпы поглощения «органики» существенно снизились, Васька меланхолично заметил:
   – А что это мы так скучно сидим?
   Мы немедленно вскрыли еще по одной красной коробочке и Лубенчиков сказал тост:
   – За победу!
   А Димыч уточнил:
   – За нашу победу!
   Выпили и снова пожалели о малоградусности напитка. Васька предложил звездолету повысить крепость хотя бы до сорока градусов. Ленка категоричным тоном ответила, что содержание алкоголя свыше десяти процентов таит смертельную угрозу для наших организмов.
   Трудно спорить с компьютером.
   Впрочем, это нисколько не испортило нам настроения. Мы приняли еще трижды по три коробочки, компенсируя малоградусность количеством, и провозгласили тосты за Гагарина, за Землю и за Люка Скайвокера.
   За Дарта Вейдера пить не стали.
   – Не наш человек, – покачал головой Димыч, – И одевается как-то странно…
   Вместо этого выпили за Дара Ветра и Туманность Андромеды.
   – Кстати, а где она? – поинтересовался Васька.
   Ленка сделала прозрачными потолок, пол и стены. Но Туманность мы так и не нашли. Димыч посетовал, что рисунок созвездий совсем изменился.
   – А в конце-концов, бог с ней, с Андромедой, – махнул рукой Васька, – На звезды мы еще насмотримся. Ленка! Покажи лучше… кино! Должны ж были прежние хозяева как-то оттягиваться в свободное время.
   И Ленка показала. Стереокино. Причем такое стерео, что даже дух захватило с непривычки. Наш стол парил в космосе, а под нами и над нами проносились сверкающие диски звездолетов. Так близко, что пару раз мы пригибали головы, вжимаясь в кресла.
   Сверкали лучи лазерных пушек, несколько дисков рассыпалось огненными брызгами. Один – прямо над нашим столом. Васька едва не вывалился из кресла.
   – Вот это спецэффекты! – заорал он радостно, когда обломки звездолета благополучно пролетели сквозь нас, – Вот это постановочка! Лукас отдыхает!
   Чуть-погодя, выяснилось, что это кинохроника.
 
   – Миротворческие силы Соединенных Планет нанесли полное поражение эскадрам Аркеи и вынудили их очистить сектора 3-12-20 и 3-12-21,– жизнерадостно вещал диктор.
   Слушая его, попутно мы сделали еще одно открытие. Диктор-то вещал отнюдь не по-русски. Но мы его прекрасно понимали. Оказывается, во время сканирования Ленка не только «скачала» информацию из наших мозгов, но и записала туда кое-что полезное.
   – На каком языке он говорит? – спросил Васька.
   – Интерлингва, – ответил звездолет, адаптируя название к терминологии, устояшейся в земных фантастических романах, – Галактический язык межпланетного и межрасового общения.
   – Ага, то есть, сможем конкретно общаться с местными, – сказал Лубенчиков и смущенно улыбнулся. Неожиданно для самого себя, он произнес последнюю фразу на чужом языке.
   Здорово! Язык вполне доступен для человеческого речевого аппарата. Теперь одной проблемой у нас будет меньше.
   Но что делать с остальными проблемами? К которым, кажется добавились местные разборки. И та, и другая сторона вполне может принять нас за вражеских агентов. Ни одна контрразведка Галактики не поверит в нашу дурацкую историю. Я бы, например, ни за что не поверил.
   Кстати, мы так ничего и не узнали о прежних хозяевах. Они-то за кого были? За Аркею или за Соединенные Планеты?
   – Ленка, выдай нам всю информацию о своих прежних владельцах, – потребовал я, когда кинохроника кончилась.
   – Информация удалена, – последовал вполне предсказуемый ответ.
   – Старая песня, – кивнул Димыч, – Эти гады замели следы.
   – И думаю, не столько от нас, сколько от кого-то посерьезнее, – заметил Васька.
   – Да, – согласился я, – Кого-то они здорово боялись, если бросили корабль и сошли на Земле.
   – Отсюда следует вывод, что корабль успел здорово засветиться, – почесал затылок Капустин.
   – Точно! Его ищут! – хлопнул Васька по столу.
   – Ага, ищут… А найдут нас, – скривился Димыч.
   – Не знаю. Может это еще и не самый худший вариант, – заметил я, – Помните, Ленка рассказывала про какие-то Темные Области? Мы сейчас по уши сидим в такой вот Области. Леночка, сколько займет полет до ближайшей обитаемой планеты?
   – Вопрос некорректен, – с легкой грустью констатировал звездолет, – В пределах Темных Зон – надпространственные переходы не стабильны. Частичная информация, содержащаяся в Лоциях – недостоверна.
   – Ну, а хотя бы приблизительно, – допытывался Васька, – за сколько времени мы туда дотащимся? Расстояние ведь известно?
   – Согласно Каталогу Миров, расстояние в абсолютных единицах, – сто семьдесят семь с половиной световых лет.
   – Вот-вот! – кивнул Лубенчиков, – И если все нормально будет, сколько времени займет перелет? По минимуму?
   – Минимум – три дня.
   – Отлично! – просиял Васька, окидывая нас восторженным взглядом, – Видите, не всё так плохо! А максимум? Я имею в виду, если нам не повезет, максимум сколько придется туда пилять?
   – Максимум – бесконечность.
   Димыч присвистнул и наше настроение стало чуть менее безоблачным.
   – И какова вероятность такого исхода? – спросил я.
   – Около восьмидесяти процентов.
   – М-да. Конкретно попали пацаны, – задумчиво вздохнул Васька.
   Я глянул на звезды. Они были далекими. Такими же, чертовски далекими, какими казались с Земли. Зашвырнуло нас, хрен знает куда. А они не стали ближе. Пожалуй, мы еще успеем их возненавидеть. Если так и не сумеем приблизить.
   – Ладно, сыграем в национальную игру, – вздохнул я. Товарищи скупо усмехнулись в ответ. В русскую рулетку шансов обычно больше. Но выбора нам не оставили.
 
   – Лена! – начал Димыч, пытаясь ободрить нас подчеркнуто деловитым тоном, – Эта планетка. Ближайшая. Кому она принадлежит: Аркее или Соединенным Планетам?
   – Уати-7 – нейтральная планета.
   – О! Уже лучше, – ласково кивнул Димыч, – А теперь, Леночка, хорошенько подумай, и скажи, какие враги тебя преследуют?
   Мы с Васькой улыбнулись. Капустину не хватало только белого халата. Точь в точь, психиатр, беседуюющий с трудным пациентом.
   На целую минуту воцарилось молчание. «Трудный пациент» был не на шутку озадачен вопросом. Оно и понятно. Слишком уж основательно поработали над его памятью.
   – Информация удалена, – наконец отозвалась Лена. Поразительно, но в голосе компьютера явственно читалось что-то вроде сомнения. Пожалуй, Димычу не стоит слишком давить на Ленку. Этак мы её до короткого замыкания доведем.
   – А почему ты торопилась покинуть Землю? – продолжал сеанс психоанализа Капустин.
   – Лена должна избегать длительных остановок. Враги знают её опознавательный код.
   Димыч вздохнул, набираясь терпения:
   – Кто эти враги? Аркея? Соединенные Планеты? Еще кто-нибудь?
   – Информация удалена.
   Мы переглянулись. С тем же успехом мы могли бы добиваться от Ленки подробностей Куликовской битвы.
   – Хорошо, – кивнул Капустин, – Попробуем по-другому…
   Он задумался и вдруг вскинул указательный палец:
   – Назови свою планету приписки! У тебя, наверняка, должно быть что-то вроде этого.
   Последовала минутная пауза. Вероятно, Ленка разбиралась в отсканированной с наших мозгов информации, чтобы понять, чего от неё хотят.
   – Опознавательный код зарегистрирован не на планете, – ответил звездолет.
   – А где?
   – В Торговой Гильдии.
   – Так… А где находится Гильдия?
   – Представительства Гильдии имеются на девяносто семи планетах.
   Тьфу-ты!
   – А в каком именно представительстве регистрировали тебя?
   – Опознавательные коды регистрируются в едином каталоге Гильдии.
   Я поморщился. От блужданий в этих бюрократических дебрях мало толку. Полезной информации – как в налоговом законодательстве гвинейских каннибалов.
   – Ленка, – вмешался Лубенчиков, – Ну ты хоть скажи, за кого эта самая Гильдия: за Аркею или за Соединенные Планеты?
   – Торговая Гильдия – нейтральная организация.
   Так ничего и не добившись, мы снова затребовали от Ленки кинохроники и еще часа два наслаждались грандиозными картинами «звёздных войн». Впрочем, довольно таки однообразными.
   Кроме сражений звездолетов, нам показали, как огромная станция, сопровождаемая целым роем кораблей поменьше, превращает в тучи раскаленных газов небольшие планетки. Диктор восторженно вещал об уничтожении баз террористов. Потом эта же станция оказалась у крупной и, судя по всему, обитаемой планеты, чем-то напоминавшей Землю. Несколько вражеских кораблей-дисков попытались было атаковать, но тут же рассыпались огненными лепестками.
   – Несмотря на предупреждение адмирала Ванту, на подступах к планете Дарбел крупные аркейские силы вероломно атаковали миротворческую станцию «Луч Надежды», – бодро прокомментировал диктор, – Вследствие чего, адмирал принял решение нанести точечные удары по военным базам и космодромам аркейцев.
   Станция озарилась радужным ореолом. Несколько ослепительной белизны столбов света прочертили поверхность планеты, оставляя за собой медленно тускнеющий шлейф – красное на черном. Должно быть там внизу бушевало настояшее море огня.
   – Не хотел бы я оказаться на месте аркейцев, – вздохнул Васька.
   Мы поежились. Наверное, каждый мысленно представил знакомые очертания континентов внизу. Это ведь были не спецэффекты. Всё происходило по настоящему.
   – Благодаря высокопрофессиональным действиям экипажа станции, жертвы среди мирного населения были ничтожны, – радостно успокоил нас диктор.
   – Ага, – ухмыльнулся Димыч, – Миллионов пять-шесть. Разве это много?
   – Хватит кинохроники! – махнул рукой Васька.
   Я его понимал. Одно дело, смотреть «Звездные войны» в кино, восхищаясь режиссурой, и, совсем другое – знать, что гибнут вполне реальные существа из плоти и крови. Пускай и неизвестно, как они выглядят.
   Нам ведь только и показали – несколько крошечных фигурок, болтавшихся среди обломков уничтоженного аркейского корабля. И пускай даже у них клювы – вместо ртов и три глаза – вместо двух. Все равно. Смерть бывает красивой только в кино.
   – Ладно, кое-что мы выяснили, – заметил Димыч, промочив горло из красной коробочки, – Перевес явно на стороне Соединенных Планет.
   – Не обязательно, – покачал я головой, – Может обычная пропаганда. Кричать даже о мелких победах и ни гу-гу – о поражениях.
   – Да тут и войны нету, как таковой, – не согласился Димыч, – Сплошная миротворческая операция. То есть, имеется некий дядя не просто с большой, а с О-ОЧЕНЬ большой дубиной.
   – Мой дядя самых честных правил – он уважать себя заставил, – продекламировал Васька.
   – Вот-вот.
   – Не хотел бы я, чтобы этот дядя добрался до Земли, – задумчиво вздохнул Лубенчиков.
   – Если и доберется, то не скоро, – проговорил Димыч, философски разглядывая дно коробочки, – Думаю, именно поэтому прежние ленкины хозяева вышли на Земле. Не от аркейцев же им драпать на другой конец Галактики? Этим, кстати, объясняется и подбор «кинохроники». Хозяева нашей тарелки внимательно отслеживали перемещения флота Соединенных Планет и десятой дорогой старались обойти те места.
   – Нам придется использовать ту же тактику, – заметил Васька, – Пускай этот «Луч Надежды» светит где-нибудь подальше.
   – Все правильно, – вздохнул я, – Только пока совершенно неактуально. Сначала надо как-то выбраться из Темной Области.
   – А что откладывать, – махнул рукой Васька, – Давайте сейчас и начнем!
   Мы отправились в Центральную Рубку, разместились в креслах и Димыч скомандовал:
   – Ленок! Отъезжаем! Курс на ближайший обитаемый мир!
   – Гипер-переходы нестабильны, – еще раз честно предупредил звездолет.
   – Ну и мать их! Переходов бояться – в «тарелках» не летать!

Глава 7

   Кресла мягко обволокли наши тела.
   – Внимание! Начинаю обратный отсчет! – в голосе звездолета сквозило неженское, ледяное спокойствие.
   – Десять…… девять…… восемь……
   Мы переглянулись и Димыч натянуто улыбнулся:
   – Лучше бы рассказала какую-нибудь считалочку…
   – Семь…… шесть…… пять……
   – Вышел зайчик погулять! – вставил Васька.
   – …Вдруг охотник выбегает – прямо в зайчика стреляет, – немедленно продолжила Ленка, которая восприняла наши пожелания в качестве приказа. В её исполнении даже безобидный стишок звучал с мрачноватой торжественностью:
   – Пиф-паф… Ой-ой-ой… Умирает зайчик мой…
   – Кошмар, – покачал головой Васька.
   – Активизация перехода! – проговорила Ленка, обрывая считалку в самом неподходящем месте.
   Звезды задрожали, словно в мареве над ночным костром. А через миг всё поглотила тьма. Такая густая, что на пару секунд мне показалось, что я ослеп. Яркая вспышка. И снова тьма. Долгая, плотная, даже на ощупь. Какие-то искры в этой тьме. Далекое и невнятное, будто свозь плотный слой ваты, бормотание Димыча.
   Потом сильно тряхнуло. Зубы заныли от пронизывающей тело вибрации. Радужные блестки закружились перед глазами. Замутило. Недавний плотный завтрак настойчиво попросился наружу.
   – Уф-ф! – шумно выдохнул кто-то поблизости. Димыч или Васька? Не знаю. Мне было не до того.
   Удар. Вспышка. И наконец, тьма-избавительница снова окутала плотной пеленой. А может я просто потерял сознание? Нет, сознание как раз было на месте. Я потерял тело. Совершенно перестал его ощущать. Но это было совсем не страшно. Это было легко. Тьма, тишина и абсолютный покой.
   «Неужели я умер?»
   Забавно.
   Светлая точка далеко впереди. Не звезда. Просто пятно. Быстро растущее. Луч рассекающий тьму. Ага, кажется, действительно, луч! «Луч Надежды»! Только непонятно, кого они здесь умиротворяют? Нет ведь никого! Кроме меня. А мне на них наплевать. Я ведь умер.
   Луч света коснулся меня и я взвыл от боли…
   – Ну как, достаточно? Или добавить пару подзатыльников?
   Нет это не лазерный луч. Это… монтировка в руках Дарта Вейдера. Тьфу-ты, дурацкий кошмар даже после смерти не желает оставлять меня в покое.
   Правда, голос у него изменился. Без всей этой гнусавости и шипения.
   – У тебя вроде с дикцией стало получше?
   – Поменял бракованный шлем.
   Мы стоим на залитой солнцем лужайке. Сквозь прозрачный березняк и кусты – близкая гладь реки. В общем, типичное посмертное видение.
   – Ну и какого тебе от меня надо? – зеваю я. Сейчас, вероятно, начнет требовать назад деньги за «Запорожец»… Опережая вопрос, я лениво потягиваюсь:
   – Деньги получишь с этого… с Оби ван Кеноби. Вообще, хватит доставать меня чепухой. Пора подумать о чем-нибудь высоком и вечном.
   Дарт опять угрожающе заносит монтировку. Я слегка отступаю:
   – Ну ты, порождение моего разума! Легче с монтировкой, а то я тебя породил, я тебя и…
   Он смеётся:
   – Хочешь говорить о высоком? Что ты, интересно, под этим понимаешь? «Высокое» – это наверно сборная России по баскетболу. Женская…
   – Не собираюсь спорить с галлюцинацией, – заявляю категорически, – Ты всего лишь часть моего подсознания. И не лучшая часть.
   У дальнего конца поляны возникает Димыч. Спокойно проходит мимо. Не замечая ни меня, ни Вейдера. Скрывается в прибрежных кустах.
   – Э-э-эй!
   Ноль внимания. Довольно бессовестно с его стороны. Тем более, что «Запорожец» этому порождению Голливуда мы вместе «толкали».
   Дарт противно хихикает.
   – Слушай, – вздыхаю я, – Надоела эта космическая опера… Давай попроще – чего-нибудь из раннего Тургенева… Только не «Му-му»! Я, например, не буду возражать, если ты превратишься в очаровательную юную девушку. И лучше без монтировки.
   – Глупости, – не соглашается Дарт, – Если была «Девушка с веслом», то почему бы не быть «Девушке с монтировкой.»
   Со стороны реки доносится плеск воды и смех. Женский смех! Я даже встаю на цыпочки, пытаясь хоть что-то разглядеть через березняк и прибрежные кусты. За кустами явно наслаждаются жизнью. Пускай и загробной.
   Потом я оглядываюсь и с отвращением обнаруживаю, что Дарт вовсе не спешит превращаться во что-то более подходящее.
   – Значит, говоришь, надоела космическая опера? – спрашивает он, поигрывая монтировкой. И делает шаг в мою сторону.
   – Хуже горькой редьки, – подтверждаю я. И легонько отступаю.
   – Может ты и киберпанк не любишь? – вкрадчиво интересуется Дарт.
   – Люблю! – торопливо киваю, – Но читать не буду.
   В ответ – зловещий хохот. Прям, мороз по коже…
   Нет, я конечно грешен. Но не до такой степени! Порою, я, даже, уступал старушкам места в общественном транспорте.
   – Тут какая-то ошибка!
   – Неужели? – Дарт иронично склоняет голову, насколько это возможно в его шлеме.
   Со стороны реки доносится радостный вопль Димыча. Женский визг и хохот. Оттягивается, балбес!
   Где справедливость?!
   Я бросаюсь вперед, увернувшись от монтировки Вейдера.
   А в следующее мгновенье обнаруживается, что нет никакого березняка. Нет реки. Крутой обрыв всего в нескольких метрах. Я шагаю ближе, осторожно заглядываю вниз и тут же отскакиваю.
   Пропасть. Бездонная. Точнее, вместо дна у неё – холодная пустота с редкими льдинками звезд.
   – А как же Димыч? – я испуганно оборачиваюсь к Вейдеру. Но лорда и след простыл. Вместо него – кто-то, закутанный с головы до пят в длинный серый плащ:
   – Над бездной тоже можно пройти.
   Голос – женский.
   А лицо… Лица не видать.
   – Иногда самый длинный путь оказывается самым верным.
   – И что это значит? – я шагаю к ней, тяну руку… И ловлю ветер.
   Негромкий смех – где-то за спиной.
   – Как тебя зовут? – спрашиваю я, оборачиваясь.
   – Василий Викторович Лубенчиков, – грубовато звучит в ответ.
 
   Меня встряхнули и бесцеремонно захлопали по щекам.
   – Может ему ведро воды на голову вылить? – донесся голос Димыча, – Верный способ.
   – На себя вылей, – возмутился я, открывая глаза.
   – Ну, наконец-то, – облегченно вздохнул Васька, – А то мы уже начали беспокоиться.
   Радостные, хотя и слегка встревоженные физиономии товарищей склонились надо мной.
   – Ты как себя чувствуешь?
   – Нормально. Сейчас уже нормально.
   – Да-а, переходец был еще тот! – расплылся в мечтательной ухмылке Васька, – Это круче, чем на полном ходу кувыркнуться с мотоцикла!
   – Ага, – подтвердил Дима, – «Хочешь острых ощущений? Летай звездолётами класса „Эн“!»
   Я выпрямился в кресле и оно послушно приподнялось вслед за моей спиной.
   – Ребята… Вы что-нибудь видели… во время перехода?
   – Ну, да, – недоумевающе кивнул Васька, – Вспышки, там… Искры…
   – И всё?
   – А что мы еще должны были видеть? – удивился Димыч.
   – Да нет, ничего… Всё в порядке…
   Значит, галлюцинация. Я посмотрел на звезды за прозрачным куполом Центральной Рубки и перед глазами ярким видением снова встала обрывающаяся в пустоту пропасть.
   Как наяву! До сих пор мороз по коже. Неужели бывают такие галлюцинации? Впрочем, откуда мне знать. Был бы рядом мой знакомый санитар психбольницы – что-нибудь посоветовал. Например, литр водки внутрь. Для промывания мозгов.
   Рассказать друзьям? Этак они меня самого начнут опасаться. Кому приятно путешествовать в компании с человеком, которого посещают видения. Сегодня у него видения, а завтра он гоняется за тобой с топором. Правда, здесь топоров нет. Только мухобойки. И все равно, приятного мало.
   Я задумчиво потёр висок.
   Нет, это не было бессмысленным бредом…
   Говорят, существуют вещие сны. А у меня, выходит, приключилось что-то вроде вещей галлюцинации. Теперь попробуй разобраться, что означает: «Самый длинный путь – окажется самым верным.» Поможет ли это предсказание вернуться на Землю? Мы-то никакого пути не знаем!
   Тьфу-ты. Нострадамус из меня тот еще…
 
   – Ленок, – спросил Димыч, – Ну и сколько нам еще «пилять»?
   Звездолет отозвался после длинной паузы:
   – Абсолютное расстояние – сто сорок один световой год…
   – А было сто семьдесят семь! – восхитился Васька, – Неплохо! Совсем неплохо! Тридцать шесть световых лет, как с куста!
   – Точность оценки… – продолжала Лена.
   – Не надо про точность, – отмахнулся Васька, – Мы тебе и так верим!
   Димыч взглянул на часы и обнаружил, что мы болтались в переходе минут пятнадцать, не больше.
   – Такими темпами мы доберемся даже раньше, чем за трое суток! – радостно констатировал Лубенчиков, но, наткнувшись на осуждающие взгляды, поторопился трижды плюнуть через левое плечо.
   Начало – вполне оптимистическое. А что будет дальше?
   Я опять подумал про странную символику видения.
   Река. Летний денёк… А потом на месте реки возникла пропасть. «И над бездной можно пройти…» Полный делириум, как говорят психиатры. Вроде тех голосов при белой горячке, которые дружески рекомендуют прыгнуть с двенадцатого этажа. Опытные люди рассказывают – когда тебя так уговаривавают, бывает трудно отказаться…
   Я посмотрел на простодушную Васькину физиономию, на задумчивого Димыча, и решил пока не ломать голову.
   И рассказывать им ничего не буду.
 
   – Не станем останавливаться на достигнутом? – вопросительно прищурился Капустин.
   – Ага, – улыбнулся Лубенчиков, – Руки-ноги целы, голова – тоже, вроде. Будем продолжать. Дурное – дело не хитрое!
   Я вздохнул, отворачиваясь. Легко ему рассуждать. Никаких у него видений. Только искры из глаз.
   Откупорив красные коробочки, мы промочили горло. Совсем слегка, памятуя о неприятной особенности нестабильных гипер-переходов. И снова скомандовали:
   – Ленок! Давай помаленьку!
   В этот раз мы посоветовали ей воздержаться от описания сцен насилия и жестокости. Поэтому истории про несчастного застреленного зайца и про месяца-редивиста, который «вышел из тумана, вынул финку из кармана» были с порога отвергнуты.
   В итоге, Ленка забубнила безобидное:
   – На златом крыльце сидели… царь… царевич… король… королевич…
 
   …Дрожащее марево. Тьма. Вспышка. Снова черная пустота. Опять вспышка. И тянущиеся целую вечность секунды бесплотного существования в радужной непроглядной тьме.
   Больше никаких видений.
 
   Мы перевели дыхание и посмотрели на звезды, которые, вроде бы, совершенно не изменились со времени первого гиперпрыжка.
   – Ленка! Сколько там мы покрыли?
   – В абсолютных единицах – одиннадцать световых лет.
   Мы переглянулись. Не густо. Темпы ощутимо снизились. Но мы приближались-таки к нашей цели.