Луженский Денис. Сны чужие

   Не дождавшись ответа, Кивир разрезал стягивающую лодыжки брата веревку, воткнул в дерево небольшой кинжал и ушел вместе с ожидавшими его воинами. Антри еще долго лежал без движения, потом встал, перепилил плохо отточенным лезвием путы на руках и ушел… Прочь от крепости.
   Следующие пятьдесят дней он прожил, как в тумане. Долина, потрясенная свалившимися на нее бедами, билась в горячке разгорающегося мятежа и он корчился от боли вместе с ней. Многое довелось ему пережить, когда рука Тши-Хат привела его в охваченный восстанием Липлаш. Там он примкнул к отряду бывших солдат городского гарнизона. Вместе с ними Антри штурмовал занятую сторонниками Бьер-Рика Желтую Башню, где в беспорядочной и кровавой стычке зарубил первого своего настоящего противника. Искаженное от отчаяния лицо убитого он видел во сне всего один раз - в ночь после штурма, когда спало боевое опьянение и он заснул возле костра, среди мрачно веселящихся победителей. Совесть за содеянное его не грызла. В тот день, когда лицо брата навеки стало для него лицом предателя , он поклялся себе, что ни один из предавших Грид-одра не будет спать мирно, пока он жив и способен держать в руках меч…
   Затем были две тысячи тяжело вооруженных сэй-горов, врывающиеся в разбитые тараном городские ворота… И резня на улицах… И бешеные глаза спир-хэда в серо-голубом, пускающего стрелу, кажется, прямо ему в глаза… И раненый стражник-барск на плечах, которого непременно нужно было дотащить до леса живым… И этот же стражник, лежащий под деревом… мертвый… А потом еще станы лесных чащоб, в обход кишащих вражескими разъездами дорог… Хищники, более милые чем родной брат, но не ставшие от этого менее опасными… Деревенька, где добрые жители накормили, одели и дали возможность спокойно поспать, впервые за многие дни… И другое селение - безжизненное, залитое кровью, заваленное телами убитых…
   Он привык идти по ночам, поэтому и вышел к этой деревне рано утром. Когда частокол ограды выплыл из-за очередного поворота над селением уже висела неестественная мертвая тишина окончившейся бойни. Он одним прыжком перемахнул через высокий тын и какое-то время просто метался от дома к дому, надеясь отыскать хотя бы одного задержавшегося за злодейством убийцу…

* * *

   - Знаешь, когда я уже уходил оттуда, услышал чей-то слабый стон, - Антри нервно ковырнул сырой песок большим пальцем ноги и проследил, как набежавшая пенная струя сравнивает образовавшуюся ямку с гладью берега.
   - Это стонал старик. Его прикололи копьем к стене собственного дома, но он был еще жив и смог спросить меня… Он спросил: не пришел ли я, чтобы помочь его роду? Он никак не хотел поверить в то, что все его близкие уже мертвы. Просил меня, чтобы я присмотрел за ними. "Дом напротив, - шептал он, - там дочь… Внуки…"
   Лицо кальира исказила болезненная судорога. Он зло сощурился и метнул на молчащего Олега бешеный взгляд.
   - Во мне тогда проснулась злость на него… Я ведь был в том доме! И дочь его видел! И внуков! "Глупый старик! - захотелось мне крикнуть ему. - Я - не помощь! Я не спасу твой род! И никто уже не спасет!" Не смог ничего сказать. Стоял перед ним и молчал. Ждал… И он тоже ничего больше не сказал… Просто умер…
   Антри издал короткое хриплое рычание и резко взмахнул рукой, с плеском срубая клинком бурун на воде. Потом вдруг прыгнул в реку и начал наотмашь бить мечом по волнам, выкрикивая слова в такт безумным ударам:
   - Я бросился!… Вон!… Из деревни!… Я был!… Сама!… Смерть!… И когда!… Я нашел!… Их!… Там!… Там!…
   Он остановился резко, обессиленный, задыхающийся, с глазами полными бешенства и отчаяния…
   - Они смывали кровь с сапогов и переодевались в эти свои пятнистые тряпки. Их было только трое. Верно, отстали от отряда… У меня было два топора, я бросил оба, а на третьего с мечом кинулся… Как дрался - не помню. Кажется, в ногу он меня ранил сперва, потом попало в голову… Потом…
   - Ты убил его.
   - Вот как, - Олегу показалось, что в голосе Антри промелькнуло облегчение. - А я-то думал, мне это лишь пригрезилось. Что ж, тем лучше…
   - И ты не жалеешь? Ни о чем?
   - Жалею, что не могу убить их еще раз! - устало и зло огрызнулся Рыжий. - А того более, что не могу отправить вслед за ними всех их проклятых дружков!
   "А может он прав? - встрепенулось внутри странное, недоброе чувство. - Ты ведь и сам раньше не смог бы решить иначе. Раньше ты готов был подписаться под любым смертным приговором убийце и насильнику. Что же изменилось? Почему теперь ты сомневаешься?"
   "Потому, что сам изменился, - угрюмо огрызнулся он, отвечая самому себе. - Потому, что раньше я знал об убийствах и насилии лишь понаслышке. Потому, что смертные приговоры мерзавцам не нужно было приводить в исполнение самому. Потому, что раньше жил в чистом придуманном мире, в стороне от реальности и грязи… Да! В стороне! И даже мои личные, большие драмы были смешны и незначительны, в сравнении с драмами миллионов, миллиардов других !…"
   "Разве может быть разное предательство ? Разная ненависть ? Разная ложь ?"
   "Не знаю… Кто я такой, чтобы решать?…"
   "Как это просто! Как удобно! Ты раньше готов был рвать подлость голыми руками, но стоило встретиться с ней лицом к лицу, так просто поджал хвост и забился в темную безопасную дыру, прикрываясь моралью и совестью! И кто же ты после этого?!"
   - Трус… - пробормотал Олег потерянно. - Трус я - вот и все.
   - Что ты сказал? - переспросил удивленно Антри и Олег вдруг понял, что произнес последние слова вслух и… по-русски.
   - Ничего, - мотнул он головой. - Пойдем-ка лучше спать.
   Ему предстояло принять непростое решение, и Олег не хотел делать это на усталую голову.

Глава вторая

   Ночь тянулась бесконечно. Олег не спал, ворочался на жестком моховом ложе, обдумывая предстоящий утром разговор. В том, что разговор этот будет сомнений не возникало. После давешних признаний Антри он уже едва ли мог и дальше играть в молчанку. И Рыжий, наверное, имел право получить ответную откровенность… Или не имел? Прислушавшись к своим чувствам, Олег понял: просто отмалчиваться он теперь не сможет. Но что рассказать о себе кальиру?
   Самым разумным казалось придумать более или менее правдоподобную историю собственной жизни. Ясное дело, история эта должна быть достаточно простой и ясной, но не настолько простой, чтобы вызывать ненужные подозрения. Жил, мол, там-то и там-то, отец был тем-то и тем-то, мать… скажем, вообще умерла при родах, сиротой стал в десять лет…
   На душе стало вдруг очень гадко, муторно. Будто сам себя застал за каким-то постыдным, грязным занятием. Каким бы ни вышел у него этот "пирог", он все равно станет вонять прогорклой кашей. Кормить такой дрянью единственного товарища по несчастью - просто мерзко. Особенно после вчерашнего рассказа Антри.
   "А что же еще мне делать? - пытался рассуждать хладнокровно Олег. - Сказать ему кто я есть на самом деле? Он не поверит. Назваться Эки-Ра? Еще за меч схватится - с его-то отношением к моему… тьфу, пропасть!… к отцу Эки. Хоть он и обмолвился, вроде бы, что не верит в эту историю с отцеубийством. Но даже если объяснение пройдет гладко… что потом? Истинный хальгир обязан биться с узурпатором "трона", всего себя на "алтарь отечества" положить, но вернуть свое доброе имя. А если я не хочу биться?! Если не готов к борьбе?! Сумею ли я поднять на другого меч, даже если придется защищать свою жизнь?! И в самом деле…"
   Течение его мыслей неожиданно свернуло в совсем иное русло. С того момента, как он попал в эту пещеру, его руки почти не касались шисс Эки-Ра. Оба меча - сломанный и целый - лежали сейчас в щели под камнями у дальней стены пещеры, замаскированные обломками базальта. Он спрятал их там еще до того, как Антри окончательно пришел в себя, опасаясь вспышки любопытства у кальира. Но и до знакомства с Рыжим он как-то полуосознанно избегал верного оружия Эки. Потому, что сразу вспоминалось: "Мёртв! Мёртв!"…и вспышка нестерпимой боли в разрубленном плече.
   Но сейчас Олег решился. Он встал и, стараясь даже дышать через раз, проскользнул к тайнику. Камни, прикрывающие щель, убрал быстро и тихо, потом осторожно просунул под скалу пальцы, нащупал ткань и вытянул наружу длинный сверток. Разворачивал его уже снаружи, достаточно далеко от пещеры, на одном из прибрежных валунов. Сталь призрачно блеснула под белым светом Нивирэт, большей из лун Виар-Та-Мирра. Несколько секунд Олег просто смотрел на меч, почему-то испытывая страх, будто одно лишь прикосновение к клинку могло что-то необратимо изменить…
   "Проклятье! Чего я боюсь?! Это всего лишь кусок острого железа!"
   Он дважды резко вдохнул и выдохнул, а потом уверенно опустил руку на эфес, сжал его и выпрямился…
   Память барска хранила навыки обращения с метательными лезвиями, она помогала глазам высмотреть в высокой траве норки нарлов, носу - почувствовать за сотню шагов приближение козлоподобного арака, а ушам - различить в далеком речном шуме плеск играющей рыбы. Пальцы мощно и точно бросали булыжники и отточенным движением впивались в тонкую трещину на отвесной стене… Помнили ли они, как обращаться с благородным оружием Горных Соседей?
   Такое уже было раньше, когда он впервые взял в руки сломанный клинок. Тогда воспоминания сами собой вспыхнули в голове… и спустя мгновение угасли. То, что раньше было подобно дуновению легкого ветерка, теперь обрушилось на него яростным ураганом… смяло… подхватило… понесло…
   Он вдохнул ветер чужой памяти полной грудью и перестал быть собой…

* * *

   Бледно-желтая Скэвир только еще поднимается из-за гор, но уже заставляет тени двоиться. На речном песке перед тобой вытянулись два темных силуэта. Стоило сделать шаг в сторону и силуэты послушно метнулись следом, чтобы мгновенно раствориться в мерцающей черной ряби воды. Закрыв глаза, ты кружится на берегу, бесшумно переставляя ноги в странном завораживающем танце. Шисса в твоей руке нежно поет, плывя сквозь холодный ночной воздух…
   "-…Чувства воина - как пальцы рук, - в голосе Кьес-Ко слышатся поучительные нотки, чуть сдобренные раздражением, - они помогают ему либо победить, либо быстро умереть. Воин, которого не слушаются руки - проигрывает бой. Воин, которого не слушаются чувства - умирает, не начав боя.
   - Я понял, Кьес.
   - Тогда продолжим…"
   …Ты движешься, словно в полузабытьи. Ты почти расслаблен. Ничто не сковывает твоих движений. Мышцы сокращаются в едином ритме, посылая тело в стремительные танцевальные па атак и блокировок…
   "-…Да что с тобой, Эки? Ты сегодня двигаешься так, будто тебя с головой опустили под воду.
   - Прости, Кьес. Я сам не знаю, что происходит. Какое-то странное чувство внутри…"
   …Река с глухим плеском расступается, принимая тебя в свои объятия. Вода почти не мешает движениям, даже когда ты заходишь в нее по колено… по пояс… Она встречает бритвенно заточенную сталь равнодушным журчанием. Река не чувствует боли…
   "…Нолк-лан отступает на шаг назад и резко колет его в грудь, потом рубит слева, парирует, снова бьет… Тело живет самостоятельной жизнью, легко перемещаясь по хорошо утоптанной площадке тренировочного круга, отбивая удары, отступая, срываясь в стремительных, почти инстинктивных атаках…
   - Р-руби!… - выкрикивает Кьес-Ко, - О-отбе-эй!… Хор-рошо-о!…"
   …Ночь обволакивает тебя, обнимает, сливается с тобой. Ты слышишь сейчас каждый шорох, каждый всплеск. Твое сознание парит над пляжем, над водой, над верхушками деревьев. Каждый звук, каждое движение, даже самое легкое и незаметное, оценивается как возможная опасность. Ты взвешиваешь пространство вокруг себя, прогоняешь его сквозь ноздри, уши, кожу… Нет, все спокойно… Лишь призраки скользят к тебе по влажному песку, прикрываясь незримыми щитами и занося для ударов незримые копья и мечи… Живых противников нет и ты бьешься с призраками…
   "…Перепрыгиваешь через бьющееся в агонии тело, пробиваешь неровный строй солдат, разворачиваешься на месте, безжалостно рубя в разные стороны, каким-то сверхъестественным чутьем находя не прикрытые доспехами и щитами участки плоти. "Пятнистые" отшатываются к краям площадки, думая больше о спасении собственных жизней, чем о сопротивлении. Один из них остается бездыханными лежать у твоих ног, другой с разрывающим уши воем исчезает в пропасти. Остальные растекаются в стороны как вода, пытаясь окружить, отрезать от разрушенного моста, прижать к скале…"
   …Это уже было, было! Ты уже дрался с ними! Они уже умирали от твоих рук… по-настоящему умирали! И ты умирал вместе с ними, сраженный одним из них…
   "…- Мертв! - торжествующе рычит коренастый. - Мертв!
   Разум еще не успевает осознать поражение. Отчаяние лишь возникает на пороге чувств. И это мгновение перед смертью сознания, когда сами собой опускаются руки, не в силах мешать неотвратимому, тело использует как последний шанс… Вместо шеи клинок врага натыкается на безнадежно сломанную Вспышку, а острие Шрама тяжело скользит вверх - к приоткрывшемуся в момент торжества животу коренастого… Удар противника слишком силен - рука не в силах сдержать его полностью. Левое плечо взрывается жгучей болью. А перед тускнеющим взором тает удивленное лицо Коренастого… Лицо мертвеца…"

* * *

   В голове будто повернули переключатель. Олег вдруг понял, что стоит на речном берегу, мокрый с ног до головы. Меч все еще был в его руке, но наваждение кончилось. Сколько оно продолжалось он сказать не мог. В голове царило странное спокойствие вперемешку с полным сумбуром. Все, что его тело вытворяло на этом берегу, он помнил смутно. Попроси его сейчас повторить тот "танец", он не решился бы даже пробовать, хотя и мог воспроизвести мысленно каждое из своих "па". Для него эти "па" были сейчас не более чем частями мозаики, разрозненными, не сложенными в единое целое. Пируэты… Выпады… Скользящие, плавные движения рук и ног… Шелест песка под ногами… Плеск воды… Мелькающие перед глазами видения… Схватка с призраками… Кажется, он погрузился в какой-то сон наяву и в этом сне заново переживал события недавнего прошлого. Все это происходило будто и не с ним. Будто кто-то вселился в него, воспользовался его телом для собственных нужд… а потом снова ушел… Недалеко ушел. Сердцем чуял - недалеко.
   - Эки, - прошептал он вслух, - может, ты не исчез тогда насовсем? Может, во мне живет что-то большее, нежели твоя память?
   Ничто не отозвалось на призыв. Ничто не всколыхнулось внутри. Ощущение близкого присутствия немного отодвинулось, но не исчезло окончательно, осталось. Олег понял, что отныне ему придется мириться с существованием этого Другого и ждать от него… Чего? Помощи? Неприятностей? Он не знал.
   Небо на востоке уже начинало светлеть. Видимо он провел у реки немало времени. О том же говорили и мышцы, сладко ноющие после долгих нагрузок. Тело постепенно остывало, становилось холодно. Пожалуй, стоило вернуться обратно в пещеру и хоть немного отдохнуть, пока не проснулся кальир. Олег аккуратно завернул меч в тряпицу, повернулся и… застыл на месте, не сделав и шага…
   Антри стоял в тени деревьев, метрах в двадцати от берега. Как Олег его не заметил раньше - просто уму непостижимо. Неужели он был настолько погружен в себя, что не заметил крадущегося в ночи кальира? А тот, поняв что его заметили, уже сам шел навстречу. В глазах его разгоралось нечто вроде радостного возбуждения. Олег невольно спросил себя: давно ли Рыжий стоял под теми деревьями? Что-то подсказывало ему, что давно. Достаточно давно, чтобы увидеть и понять многое.

* * *

   - Я знаю, кто ты на самом деле!
   Черт возьми! Он вот так прямо и сказал, рубанул словами наотмашь! Стоило полночи не спать, заранее мучиться угрызениями совести и проигрывать раз за разом в голове дурацкую ложь, чтобы услышать короткое и сокрушительное: "Я знаю, кто ты на самом деле!" И Олег не нашел ничего умнее, как тупо спросить:
   - Кто?
   - Помнишь, я рассказывал тебе о Хольек-Каборр и о том, что видел на том празднике хорла? - Антри пристально вглядывался в лицо Олега. Тот встретился с ним взглядом и невольно опустил глаза.
   - Помню, - буркнул он, ожидая продолжения. Оно последовало незамедлительно.
   - Я видел на том празднике не только хорла, - твердо заявил Антри, - но и его сына. Я видел его издалека, но узнал бы его лицо из тысяч других. Ты - Эки-Ра!
   - Нет, - Олег упрямо не желал признавать себя побежденным, - ты ошибся. Бывают похожие лица…
   - Бывают, - согласился Рыжий неожиданно легко. - Я только хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что лицо, которое я сейчас вижу перед собой - не лицо хальгира Северного Арка.
   Сама постановка вопроса смутила Олега. Он готов был твердо сказать в глаза кальиру "я - не хальгир", но в результате снова не выдержал и опустил взгляд.
   - Я - не хальгир.
   Прозвучало не просто фальшиво, а сверхфальшиво… сверхпаршиво, чтоб ему ни дна, ни покрышки, этому чертову Антри! И надо же было позволить ему выследить себя, подстеречь на берегу в самый разгар безумной пляски с призраками из прошлого!
   - Ложь!
   Он посмотрел на Рыжего. Рыжий щурился и в этом прищуре было торжество победителя.
   - Ты лжешь, хвала Тши-Хат! Я не ошибся! Сомневался до той минуты, как увидел тебя здесь! Ты - настоящий воин! И ты на самом деле Эки-Ра! Сын Грид-одра! Хальгир!
   - Замолчи! - взорвался Олег, - какой я тебе хальгир?! Какой Эки-Ра?! Ты что, поглупел от скуки?!
   Антри и впрямь замолчал, но глаз не опустил. И был в этих глазах блеск, которого прежде там Олег ни разу не видел. Рыжий буквально пожирал его своим взглядом. И соврать этому взгляду было уже невозможно.
   - Я… не убивал Грид-одра.
   - Конечно, не убивал! Сын Грид-одра не смог бы поднять руку на своего отца. Я не верил этой лжи ни единого мига. И я надеяться не смел, что встречусь с тобой… георт.
   Антри склонился перед ним, точно верный рыцарь из дешевой исторической пьески. Олег молча смотрел на парня, ощущая самую настоящую беспомощность. Почти ничего из тех слов, что ему хотелось бы произнести сейчас по-русски, он не мог перевести на язык барсков, а местный ругательный жаргон в памяти хальгира оказался крайне скуден - Эки-Ра, даром что воспитывался воинами, по части ругательств был сущим "интеллигентом".
   - Пошел ты… - буркнул Олег на "великом могучем", и добавил со вздохом ставшее уже привычным: - Ронтова кровь!
   Рыжий не шелохнулся.
   - Встань, - попросил Олег почти жалобно. - Да встань же, дурной!
   Кальир поднялся. Глаза его чуть ли не молнии метали. "Теперь мы им покажем! - казалось, говорили они. - Всем покажем!"
   "Кому покажем? - вздохнул мысленно Олег, - И что?"
   "Я - не Эки-Ра, - ему хотелось выговорить эти слова медленно и четко. - Я - не хальгир. Это его лицо, его тело, быть может, но я - не он."
   - Я… - начал Олег и вдруг запнулся, не в силах произнести нужные слова. Кто-то, кто до поры скрывался внутри него, проглотил едва начатую фразу, расправил плечи, невесело усмехнулся…
   - Ты ведь все равно не поймешь, - вздохнул он. - А если и поймешь, то не поверишь. Я и сам хотел бы во все это не верить…
   - О чем ты, георт?
   - Не называй меня "геортом", хорошо?
   - Почему, георт? - Антри удивился настолько искренне, что Олегу вдруг сразу расхотелось ругаться. Что толку пинать блаженного?
   - Потому, что мы - друзья. И к тому же… когда мы уйдем отсюда, я не хочу, чтобы первый встречный начал искать во мне причины подобного обращения.
   - Так мы уходим?!
   - Утром, - Олег вздохнул. - Соберем пожитки и уйдем искать справедливости в несправедливом мире. Как ты хотел… Так ты понял, о чем я тебя просил?
   - Понял, ге… Понял!
   - И не вздумай называть меня "Эки-Ра". Для всех я должен оставаться просто "Ольком".
   - Понял!
   - Ладно, понятливый, - Олег добродушно хлопнул кальира по плечу, - хватит на эту ночь похождений. Пойдем досыпать.
   Он со странным смешанным чувством посмотрел в спину двинувшемуся первым Антри. Тому, похоже, хотелось бежать обратно к пещере вприпрыжку и лишь врожденная гордость, да воинская выучка не позволяли эмоциям Рыжего брать верх над разумом. Кальир шел спокойно и уверенно, бдительно поглядывая по сторонам, будто со скал уже готовы были посыпаться вниз враги хальгира.
   "Ну вот, Дон Кихот, - возникла в голове грустная мысль, - теперь у тебя есть верный Санчо Панса. Где же твои ветряные мельницы?"

* * *

   Решение было принято. Рубикон, как любят выражаться герои авантюрных романов, перейден. Один тяжкий груз с плеч упал, другой навалился, и неизвестно еще какой из них легче было на этих плечах держать. А в общем-то Олег действительно почувствовал облегчение. Да изрядный мандраж, который, правда, не помешал ему заснуть, едва лишь голова коснулась свернутой в валик куртки, и проспать часов пять без сновидений и головной боли.
   Проснувшись, он еще раз прокрутил мысленно события прошедшей ночи и постарался убедить себя в правильности собственных поступков.
   "Рано или поздно все равно нужно что-то решать. Как ни крути, я едва ли способен всю жизнь провести в горной глуши, прячась от самого себя. А ведь век у барсков не так уж короток. Когда одиночество и воспоминания о прошлой жизни заедят окончательно, все равно придется выкарабкиваться из этого ущелья. Так лучше уж раньше, но с надежным товарищем, чем позже и в одиночку."
   О том, что Антри может оказаться не тем, за кого себя выдает, Олег старался не думать. Ему казалось, что он успел уже неплохо изучить Рыжего. Если нельзя доверять этому кальиру, то кому тогда, черт побери, вообще можно доверять?!
   Выйти они решили сразу после завтрака. Остатки пойманного накануне нарла благополучно улеглись в желудках вместе с парой крупных рыбин, которых так ловко умел насаживать на самодельную острогу Антри. Сборы вышли недолгими. Лишних вещей у них не имелось, а те, что были, почти не отягощали своим весом спины. Олег устроил Шрам в заплечных ножнах, а Вспышку положил за пазуху. От мысли выбросить сломанный меч он, после недолгих раздумий, отказался. Из шкуры арага Антри ловко соорудил некое подобие ранца. Туда он положил немного подвяленного мяса. Фляги для воды у них не было, но Олега это обстоятельство не слишком смущало - все-таки не в пустыне топать придется, чтобы умереть от жажды. Было у них и немного серебра - еще из запасов хальгира. Несмотря на изрядно потрепанную одежду, на любом постоялом дворе их не посмели бы назвать нищими бродягами.
   Не прошло и получаса, как двое друзей, простившись с приютившей их пещерой, зашагали вдоль берега, против течения реки. В той стороне находился уже знакомый Олегу выход из ущелья.

* * *

   К дороге вышли только под вечер. Деревню, опустошенную карателями, не сговариваясь, обошли стороной. Никто бы, наверное, не счел предосудительным, если бы они решили заглянуть туда и поискать в домах что-нибудь нужное для дальнего пути (те же фляги, к примеру), но снова оказаться в памятном обоим царстве смерти ни Олег, ни Антри не захотели.
   - Пойдем по дороге? - предложил Олег.
   - Большой риск, георт… - возразил Рыжий и осекся, поймав выразительный взгляд спутника, виновато опустил голову: - Прости. У меня язык сам собой поворачивается.
   - Главное, чтобы он не подвел тебя, когда рядом будут посторонние уши, - проворчал Олег. - Будь внимательнее к своим словам, Ант. Постарайся не думать обо мне как о хальгире.
   - Не могу, - честно признался кальир. - Я теперь не могу думать о тебе иначе… Но я буду внимательнее к словам.
   - А на дороге сейчас не должно быть слишком опасно, - вернулся к прерванной теме Олег. - Ночь уже скоро, да и места здесь довольно пустынные… стали теперь. Если же мы услышим что-нибудь подозрительное, то сможем быстро укрыться в лесу.
   Антри пришлось согласиться с разумностью таких доводов. Продираться в темноте сквозь почти нехоженые заросли ему тоже не хотелось, а усталость еще не валила с ног, да и двигаться ночью сейчас было безопаснее.
   Шли поначалу очень осторожно. На малейший шум реагировали как пугливые торгалы. Дважды ныряли в густой кустарник, разросшийся на обочине и оба раза тревога оказывалась ложной. Потом привыкли, а сгустившаяся темнота и вовсе прибавила уверенности. Дорога действительно была пустынна. Ни повозок, ни странников, ни воинских разъездов. Погода стояла - блеск: на небе ни облачка, ветерок - и тот совсем пропал. Путники немного расслабились, заговорили, сперва негромко, полушепотом, но скоро и вовсе в голос.
   - Эта дорога должна быть оживленнее, - поделился своими соображениями кальир. - Она, верно, связывает несколько больших деревень с ближайшей крепостью. Здесь глубокая колея. Раньше мы бы уже встретили не одну повозку - сейчас ведь собирают урожай, самое торговое время.
   - Война…
   - Какая там война! - от негодования Антри даже не заметил, что перебил хальгира. - Обученные, вооруженные бандиты сражаются с крестьянами. В этой войне на одного убитого мерзавца приходится десяток замученных женщин и стариков!
   - А что, они хороши в схватке? - осторожно поинтересовался Олег.
   - Раз я еще жив, значит не очень хороши, - в усмешка кальира была горечь. - Обучены как простые солдаты или наемники… Хотя, среди солдат тоже ведь разные попадаются. Мне, должно быть, просто повезло тогда. Крестьянам же хватает и этих. Особенно когда на них наваливаются внезапно под утро.
   - Когда-то и простые крестьяне знали, за какой конец берется меч, - неожиданно для самого себя заявил Олег.