Луженский Денис. Сны чужие

   - Жаль, я не успел тогда… - Законник говорил спокойно, разве что немного устало. Впервые он смотрел ей прямо в глаза и она видела в них боль. Боль не от ран - другую, застарелую…
   - Будь я таким, как теперь, я бы успел… Как вот сейчас…
   Он будто бы смотрел на нее и сквозь нее, видя сейчас то, о чем мечтал долгие годы, и чего увидеть не мог.
   - Бру? Это твои глаза… Милая моя девочка… Если бы я сам, своими руками… я бы поверил, что ты вернулась… Уходи, девочка, прошу тебя… Беги…
   - Я тебя не оставлю, - у Вирэль предательски защипало в глазах, лицо Карзафа плыло перед ее взором.
   - Ты так выросла девочка… Все эти годы… Прости меня… я тогда… не успел…
   - Ты успел сегодня! Сегодня ты все успел! Ты все сделал…
   - Доченька моя…
   - Отец!…
   В этот самый миг Вирэль забыла обо всем. О погребальном костре, на котором сгорели когда-то девочка по имени Бру и ее мать, о своем собственном прошлом, которое занимало в ее памяти явно больше пятнадцати лет, о извечной, выпестованной с детства ненависти к родителям, которых не знала…
   - Не покидай меня, отец!…
   Карзаф Но-Фариз, вечно мрачный Законник из Реска-Рэх улыбнулся ей непривычно ласково и, как показалось, немного виновато. Потом из его глаз навсегда ушла давняя боль и он перестал дышать.
   Она все еще сидела над ним, обнимая холодеющее тело, вздрагивая от сдерживаемых рыданий и только всхлипывая тоненько, по-детски, когда заскрипел рядом снег под ногами, обутыми в расписанные серыми и голубыми пятнами сапоги. Она не подняла головы. Ей было все равно. Солдат замер над девушкой - то ли упивался видом поверженного врага, то ли просто колебался в принятии решения. Потом он наклонился вперед, медленно замахнулся и опустил ей на голову обух боевого топора.

Часть четвертая: Один сон…

 
Гладят пальцы блеск меча,
Тьма клубится у плеча,
Мрак струится из глазниц
Сотней призрачных десниц.
В каждой длани по ножу…
Все! Я больше не дрожу!
Не дрожу, и не храбрюсь,
Не кричу, и не смеюсь.
Молча бьюсь… А за спиной
Страх тяжелою волной…
Страх-соратник, страх-храбрец,
Страх - испытанный боец.
Тело в камень обернет,
Душу холодом скует…
Вражья доблесть - жалкий прах,
Ибо мой союзник - СТРАХ!
 
 
Словно братская рука
Руку жмет эфес клинка,
Меч врастает в жилы, в кость,
Сталь и плоть… Попробуй, брось!
Слишком долго не дремал
В ножнах блещущий металл.
Свыклась с тяжестью ладонь.
Плоть и сталь… Попробуй, тронь!
И плывет передо мной
Боль багряной пеленой…
Боль-подруга, боль-сестра,
Боль - как лезвие остра.
Криком горло обдерет,
Небо пурпуром зальет…
Кровь врага - всего лишь соль,
Ибо мой союзник - БОЛЬ!
 
 
Горькой патокой в ночи
Чей-то стон… "Иди. Молчи.
Не смотри - не для тебя.
Жить дешевле, не любя.
Жить спокойнее, дружа
Только с холодом ножа.
Помнишь, было?…" "Было… Да.
Жизнь - непрочная слюда.
Счастье - битое стекло…"
"Помнишь, было?…" "Нет… Ушло."
И мрачнее тьмы самой
Ночь встает вокруг стеной…
Ночь-защитник, ночь-слуга,
Ночь - туман в глазах врага.
Мир обнимет синей мглой,
Все заполонит собой…
Сон врага - кошмар ночной,
Ибо НОЧЬ - союзник мой!
 
 
В ножны лег мой острый Страх.
Боль - кольчугой на плечах.
Завернувшись в плащ, как в Ночь,
Я иду от стонов прочь.
Сквозь метель и ветра вой,
ТАМ чужой и ЗДЕСЬ чужой,
Я иду - Ночь, Боль и Страх,
Я - Погибший в двух мирах…
 

Глава первая

   Огромное коромысло с протяжным стоном и скрипом метнулось ввысь, будто однорукий великан вымахнул в небо жилистой деревянной лапой. Обтесанный каменный шар взмыл по пологой дуге над озером. Расчёт камнемёта дружно прекратил деловитую суету, провожая взглядами ядро. До вырастающей, кажется, прямо из воды городской стены было неблизко, но на миг показалось: тяжёлый снаряд неминуемо достигнет её, дабы испытать на прочность массивную старую кладку…
   - Не достанет, - с досадой буркнул стоявший неподалеку барск средних лет, судя по серебристым "копьям" нашивок - сотник, командовавший расчётом.
   И верно - не долетев до вражеского берега добрых пять десятков шагов, ядро с шумом проломило тонкую ледяную корку, подняв высокий столб воды. От далекой стены донеслись радостные крики, в некоторых явственно звучала насмешка. Среди солдат, собравшихся на этом берегу, прокатился слитный вздох разочарования.
   - А ну, к вороту! - зарычал на них сотник. - Выше на две ладони! Тяни живее! Клянусь, до ночи эти камешки начнут падать на головы ублюдкам, хоть бы даже мне пришлось заставить вас кидать их руками!
   Харт поймал на себе косой взгляд старшины и причина горячности барска стала ему ясна. Понятное дело - сотник узнал сарбаха и решил продемонстрировать высокому начальству бурную деятельность.
   - Как зовется это чудовище? - поинтересовался он у офицера, разглядывая огромный камнемет. - Готов спорить, у него есть имя.
   - "Маленький Любовник", георт, - осклабился сотник.
   - "Любовник"? - Харт озадаченно приподнял бровь.
   - "Любовник", - подтвердил старшина, ухмыляясь ещё шире. - Любую крепость вылюбит, как смазливую девку. Ребята шутят: "нашему малышу стену сломать легче, чем солдату - девичью честь порушить"!
   Сравнение позабавило. Харт уже собрался было ехать дальше, но напоследок всё же поинтересовался:
   - Отчего же твой "Любовник" "маленький"?
   - Так "Большой" нынче под Усаргой трудится, георт.
   - Трудился. Усаргу взяли четвертого дня.
   - Выходит не соврали нам? - фэйюр хмыкнул. - А то про Верлор, вон, тоже говорили, мол, взяли, а потом оказалось - три дня еще под стенами резня шла. Мы с тех пор не особо слухам-то доверяем, георт. Ну, уж коли и впрямь Усарга наша, тогда суток через семь "Большого" сюда подвезут, никак не раньше. Да еще пока поставят, да пока пристреляют…
   - Ясно, - подытожил Харт. - Десять дней.
   - А то и двенадцать.
   Сотник притворно вздохнул; видно было, что его мало расстраивают грядущие проблемы старшего брата любимого "малыша". Славу сотнику делить не хотелось.

* * *

   К столице Бракаля подтягивалось все больше сил. Армия южного хорла, отступавшая от самой Усарги, не смогла остановить Бьер-одра в прибрежных районах города. Впрочем, сопротивление было ожесточенным. Особенно яростно дрались кальиры за небольшой форт, прикрывавший подходы к Северному мосту. Закрепиться им не удалось - после отчаянной рубки, продолжавшейся добрых полдня, бракальцы отошли в Озерный город… те, что еще могли отойти.
   Преследовать их, конечно, попытались, но сходу, на плечах отходящих, прорваться за высокие и прочные стены главной цитадели юга Долины не получилось - самые горячие устлали своими телами Большой мост, остальные откатились обратно в ворота форта.
   Это произошло почти трое суток тому назад. Сейчас армия северян зализывала раны, пополняясь постоянно прибывающими подкреплениями. Едва лишь затихло сражение за Мост, к берегу подвезли "Маленького Любовника" и несколько камнеметов поменьше размерами. Всего за два дня их собрали, установили и начали пристрелку. Пока что не очень успешно - расстояние почти в пять сотен шагов было предельным для тяжелых и грозных машин, но подкатить их ближе не представлялось возможным, и без того берег, с которого вел Большой мост и где поставили камнеметы, находился ближе всего к стенам Озерного Города.
   Одно утешало: бракальским боевым машинам достать суетящихся на другом берегу врагов было еще труднее. Солдаты Арка больше опасались чужих издаров, которые, несомненно, в осажденной столице имелись. К схватке с ними уже готовились маги Бьер-одра.
   Харт ехал через прибрежные кварталы Малого города, разыскивая ставку хорла. Жители большей частью успели укрыться на острове в Озерном городе и сейчас здесь вовсю хозяйничали солдаты. Половина улиц превратилась в огромный военный лагерь, другая половина - в плацдарм, опорный пункт готовящейся к длительной осаде армии вторжения. Берег день ото дня обрастал укреплениями. В самое ближайшее время должны были подвезти более мощные и дальнобойные камнемёты, вроде упомянутого давешним сотником "Большого Любовника". К их прибытию расчищали площадки и возводили защитные бастионы.
   Жизнь кипела в захваченных кварталах, за эти дни успев войти в привычное русло военного быта. Дымились костры походных кухонь. Исходили трепещущим жаром трубы каббер, домов и торговых лавок, брошеных хозяевами и превратившихся во временные солдатские казармы. Из кузниц и мастерских доносился непрерывный шум и звон - там работа не прекращалась ни на миг. На ярмарочной площади установили большой белый шатер, вплотную примыкающий к приземистому двухэтажному зданию, не иначе - местной гильдийной палате. Похоже, здесь расположился полевой госпиталь. Догадку подтвердили два фэйюра, показавшиеся из-за полога шатра. У обоих лбы перетягивали широкие белые ленты с символическим изображением Ловеры - покровительницы целителей. На длинных белых накидках издаров заметно выделялись алые и бурые пятна, особенно густо покрывавшие рукава.
   "Забавно. - мелькнула мысль. - Здесь тоже лекари предпочитают белый цвет. Интересно, почему? Ведь не потому же, что на белом особенно хорошо заметна кровь?"
   - Светлый день, достойные.
   Лекари дружно повернули головы. У них были усталые, изможденные лица и несколько вялые, нервные движения давно не спавших фэйюров. Недовольство в их глазах быстро сменилось озабоченностью, когда пришло узнавание. Они почтительно склонили головы.
   - Светлый день, георт.
   Его узнавали теперь всегда. Не герой, не знаменитый полководец - он незаметно для себя приобрел известность, сравнимую с известностью самого хорла. Сарбаху кланялись, сарбаху оказывали все приличествующие знаки внимания… сарбаху эта известность казалась камнем на плечах, она давила и мешала свободно дышать. Серому не льстила слава правой руки хорла, он предпочел бы оставаться его тенью. Увы, это отныне исключалось. А сам Бьер-Рик лишь посмеивался, замечая недовольство своего "стотысячника". Его оно забавляло. Впрочем, иногда Харту казалось, что неприятная ему известность - своего рода месть хорла, наказание за неудачу. Ту, прошлую…
   Он спросил у издаров, верно ли едет. В ответ услышал: да, великий хорл со своей свитой действительно занял один из домов в самом центре Малого города, недалеко отсюда и именно в том направлении, куда едет георт.
   - Вам бы отдохнуть, достойные, - бросил Харт, уже собравшийся двигаться дальше.
   Целители переглянулись, и один из них выдавил с явной неохотой:
   - Много работы, георт. Сейчас позволить себе сон - значит позволить умереть двум-трём раненым.
   В этот самый миг из шатра донесся чей-то громкий тревожный голос и оба мага, поспешно поклонившись, вновь исчезли за белым пологом.
   - Странное занятие, - заметил подъехавший ближе Зарх. - Благое дело - исцелять раны воина, но я видел, как они, зачастую, возвращают к жизни не бойцов, а калек. Какой в этом смысл?
   - Некоторые мудрецы утверждают, что смысл есть во всем. - Харт отвел задумчивый взгляд от входа в шатер. - просто этот смысл нередко от нас ускользает.
   Зарх усмехнулся.
   - Так утверждают не мудрецы, а умники. Я знаю одно: мы с этими двоими слишком отличны, нам никогда не понять друг друга.
   - Но это не значит, что они не заслуживают уважения.
   Эндра-ши почувствовал в голосе кош-кевора дуновение ледяного ветерка и благоразумно замолчал. Иногда на Серого что-то находило и он раздражался по, казалось бы, совершенно невинным поводам. На памяти Зарха никто еще не лишался при этом головы, Серый даже не поднимал тона, но немногочисленные его приближенные и ученики всерьез опасались подобных вспышек. В гневе Харт не пылал, не терял голову, напротив - концентрировался, превращал свой рассудок в лед и действовал предельно расчетливо и жестко. Его спокойная, отполированная до стального блеска ярость была куда страшнее лютого звериного бешенства.
   В полном молчании сарбах и сопровождавшая его небольшая группа бойцов Арда Теней пересекли площадь и обогнули здание гильдийной палаты. С заднего крыльца импровизированного госпиталя выносили трупы. Их укладывали прямо на утоптанный снег и двое немолодых кальиров ловко пеленали мертвых в плотную материю. Не меньше пятнадцати белых "коконов" лежало на заднем дворе, ожидая повозок и погребального огня. Определенно, северной армии досталось изрядно, раз уж спустя почти трое суток, несмотря на усилия лекарей, продолжали умирать тяжелораненые воины.

* * *

   - Хорл занят, - неуверенно заявил гвардеец, стоявший на страже при входе в дом. Двое его товарищей пытались сделать вид, что их не существует в этом месте и этом времени.
   - Я не могу войти? - негромко уточнил Харт, разглядывая преградившего ему путь солдата. Солдат был еще молод и явно из новичков - прежде его в охране Бьер-Рика он не видел.
   - Хорл приказал никого не впускать к нему, - гвардеец, кажется, был в отчаянии.
   - Он приказывал не впускать меня ?
   - Н-нет… нет, георт, он приказал не впускать никого.
   - Я похож на никого ?
   За спиной отчетливо фыркнул Зарх.
   - Э-э-э… - гвардеец оторопело моргнул.
   - Вот видишь, - подвел итог его колебаниям Харт. - Значит, я вхожу.
   Он обошел вконец растерянного солдата и, быстро поднявшись по всходу, толкнул створки дверей. Бьер-Рик выбрал для своей ставки дом большой и достаточно богатый, чтобы предположить, что владел им прежде не простой торговец. Просторная прихожая освещалась десятком ярких масляных ламп, свет которых отражался от зеркал в полированных, покрытых изящной резьбой рамах. На узких каменных полках стояли вазы из флаваркской керамики и нермского цветного стекла, под ногами похрустывали пестрые циновки работы столичных мастеров.
   Харт шел нарочито громко , все же появляться перед хорлом совсем уж неожиданно не стоило. И голос, донесшийся из глубины дома, дал ему понять, что его маленькая предосторожность оказалась нелишней.
   - Кровь ронтов, либо Мелеар-Рах вдруг решил сдать свою столицу без боя, либо наконец-то прибыл мой верный сарбах! Как бы там ни было, стой где стоишь!
   Короткая пауза, во время которой Серый едва успел замедлить шаг, и небольшая поправка с ноткой сожаления в голосе:
   - Хотя, сарбах может и войти… чего уж…
   Похоже, это была спальня хозяина дома - темное дерево стен переливалось затейливой резьбой, жарко пылал небольшой камин, облицованный полированным черным базальтом, а посреди комнаты ворохом лежали пушистые шкуры, из которых выглядывала симпатичная женская головка. В головке этой Харт без большого удивления узнал Бьорналь, время от времени появлявшуюся в ставке хорла с "особо важными" посланиями от командующей Западной армией. Сам Бьер-Рик уже был на ногах - совершенно голый и слегка растрепанный. Увидев Серого, он хмыкнул и, подхватив с пола теплый меховой плащ, обернул его вокруг пояса соорудив что-то вроде экзотической юбки.
   - Идем, - кивнул хорл и направился к другой двери, повидимому ведущей в заднюю комнату. Проем закрывал полог из плотной бархатистой ткани. Откинув его, Бьер-Рик исчез внутри. Харт прошел следом, провожаемый крайне недовольным взглядом двух бледных изумрудов девичьих глаз.
   За пологом действительно обнаружилась небольшая комнатка с единственным круглым окном в потолке, через которое в помещение лился неяркий свет пасмурного дня. Пол здесь устилал толстый ковер, посреди которого, в окружении подушек и валиков для сидения, стоял обеденный столик темного дерева. Взгляд поневоле притянул запеченный окорок урда, уютно устроившийся на большом серебряном блюде среди чаш, кувшинов и ваз. В воздухе витала изумительная смесь запахов жареного мяса и душистого бьяни.
   Харт тут же вспомнил, что не ел с прошлого вечера. Способность подолгу обходиться без еды и питья вовсе не означала, что есть и пить ему никогда не хотелось. Присаживаясь за стол, он заметил, что край драгоценного блюда жестоко искалечен вбитым в него кинжалом, лезвие которого глубоко ушло в массивную столешницу. Так-так… Хорл недавно изволил сильно гневаться? Любопытно, из-за чего?
   Бьер-Рик, между тем, наклонился и взял со стола наполовину полную рубиновой жидкостью стеклянную чашу. Он отпил глоток и выразительно сощурился, демонстрируя удовольствие.
   - Попробуй, оно того стоит. Вообще-то нолк-ланы мало смыслят в хмельном, их жиденькие настои, хотя временами и неплохо бодрят, остаются при том сущей дрянью. Но это…
   Хорл снова пригубил и, смакуя, покатал во рту рубиновую жидкость. Вдохнул аромат.
   - "Эхо Мардкьега" - приятное исключение из правила. Между прочим, двадцать цирхов серебром за меру. Лично Тервал-Рах прислал мне два бочонка с заверениями своего почтения. Два бочонка "Эха"! Это же по нынешним временам целое состояние! Ну, как тут не поверить в искреннее уважение наместника… Кстати, помнишь его?
   Харт, чуть помедлив, уверенно кивнул.
   - Акихар Гард-Гьердский. Такой полноватый и кривоногий.
   - Верно, он самый. У него большая доля в медных и серебряных рудниках Северного нагорья, ремесленные союзы Гард-Гьерда скуплены им на корню. Торгует, подлец, по всему Арку и не горюет. Думается, он ныне один из богатейших фэйюров Долины, к тому же еще родовит и горд до самозабвения. А еще у него дочка есть. Двадцать лет ей, как раз на выданье. Папа дочурку холит и лелеет, но замуж отдаст… коли случай хороший представится.
   - Говорят, девица недурна собой.
   - Недурна, - Бьер-Рик выплюнул слово одобрения почти с отвращением, словно кусок протухшего мяса. - И то верно, что недурна. Не в папочку лицом уродилась - сущий цветок. К тому же Тервал-Рах готов подкрепить союз дочери с достойным фэйюром полумиллионом золотых цирхов. Можешь себе представить, Харт? Да на такие деньги я мог бы еще год воевать, не беспокоясь о расходах!
   Серый молча слушал, не задавая глупых вопросов. Хорл говорил с насмешливой иронией, но было заметно, что он с трудом сдерживает злость.
   - Представь себе, как забавно - этот мешок с золотом присылает дней пять назад целый обоз оружия. Мечи, щиты, наконечники для стрел, "пластинчатки"… все - высшего качества ковки, новенькое, только из кузниц. И все это - не за звонкие цирхи, даже не в долг, а так, безвозмездно, с пожеланиями наискорейшей победы и "заверениями почтения". А лично для меня - два бочонка зелья, цена которому мало не треть этих возов. И еще - вот эту железку.
   Хорл кивнул на пробивший блюдо и стол кинжал.
   - Это "бронзовая сталь" из Ворхейда. Ей вовсе цены нет. Что скажешь?
   - Щедрость Тервал-Раха на удивление велика.
   - Велика… - Хорл скривился. - Ты хоть имеешь представление, чего нам стоит эта война? Лучше не пытайся подсчитать, даже тебе дурно станет, хоть над тобой блеск золота и не властен. Благо я сам все подсчитывал не далее как вчера. Очень примерно подсчитывал, наспех, но и того довольно, чтобы итог подвести: до того как снег сойдет, Долина должна быть в моих руках, иначе не хватит ни цирхов, ни зерна. К весне я расплачусь с сэй-горами и отправлю их обратно за Большую Брешь. Если не расплачусь весной, значит не расплачусь уже никогда.
   - А как же гарантии Древних? - рискнул напомнить Харт. Тема эта в последнее время стала весьма скользкой, особенно при нынешнем душевном состоянии хорла. Однако взрыва не последовало - Бьер-Рик лишь залпом допил драгоценный напиток и швырнул опустевшую чашу на ковер.
   - С тех пор, как Геверх снова пропал, прошло уже Тши-Хат знает сколько дней, а от него нет никаких известий. Чем больше проходит времени, тем больше я понимаю, что рассчитывать следует только на себя. Этому чужаку и его хозяевам нужны лишь башни, построенные в срок, до наших забот им дела мало. Может, они и помогут, случись что-то непредвиденное, но я уж лучше стану надеяться на твой клинок, чем на их "гарантии".
   Харт снова кивнул и все-таки решил уделить толику внимания еде. Одним легким движением выдернув пробивший блюдо кинжал, он с интересом осмотрел отливающее прозрачной зеленью лезвие. На прямом широком клинке, остром как лист болотной травы, нельзя было найти ни малейшей зазубринки. Эфес - явная "новоделка" - из обычной стали с серебряной насечкой и украшенной мелкими драгоценными камнями гардой. Драгоценности на вкус Харта были здесь излишни, но общее впечатление не слишком портили.
   - Дельная штучка. Вижу такую всего лишь второй раз в жизни.
   - Это очень старая вещь. Их иногда находят в горах вблизи Ворхейда. О том, откуда они там взялись, рассказывают столько баек, что до истины уже вряд ли докопаешься. Я думаю, кого-то из прежних нолк-ланов творение. Таких вещиц от силы десятка два-три по всей Долине наберется. Если эту железку продать настоящему знатоку, можно целую фарраду кормить досыта дней десять. Ты, между прочим, ешь, не стесняйся.
   Бесценное лезвие вошло в окорок, как в мягкое масло и без труда отделило изрядный ломоть. Обернув сочный кус лепешкой, Харт обмакнул все это в чашку с каким-то пряным соусом и, не выказывая ни малейших признаков смущения, аппетитно откусил от получившегося произведения. Бьер-Рик наблюдал за его манипуляциями с циничной ухмылкой. Похоже, он ожидал от эндра-ши по меньшей мере благоговения перед уникальным оружием, и почти кощунственная с этой точки зрения невозмутимость Серого пришлась ему явно по душе.
   - Между прочим, Тервал-Рах - не единственный, кто на мой счет планы строит. Эти родовитые недоноски все не оставляют надежду подобрать ко мне ключик. Пока я сидел в Нерме, никого из них не волновала моя судьба, но стоило мне занять место брата, они засуетились вокруг меня как везеги подле добычи. Знаешь, почему я не стал дожидаться тебя в Вел-Вьерк? Да просто меня уже стало мутить от их кружения и шепота: "Великий род должен продолжаться… Хорлу следует подумать о собственных наследниках… Главное - не разбавлять его жидкой кровью…" Вот я и не стану! Клянусь Бездной, моему Роду не нужна жидкая кровь!
   Бьер-Рик резко обернулся и недвусмысленно задержал взгляд на пологе, закрывающем выход в спальню.
   - В Яму всех акихаров и советчиков, - произнес он так тихо, что можно было подумать: хорл говорит сейчас сам с собой. - За меня с самого моего рождения решали, как мне жить. Больше этого не будет. Уж коли Роду нужно продолжаться, я сам выберу чья кровь вольется в него.
   - Однако же, брать в жены женщин из именитых родов давно уже стало обычаем хорлов Долины, - с нарочитой небрежностью бросил Харт.
   Бьер-Рик вскинулся, его взгляд полыхнул гневом… а потом на лице отразилось понимание, он криво усмехнулся, фыркнул и неожиданно расхохотался в голос. Отсмеявшись, выдавил:
   - Ох… Ты прав, ронтова кровь! Это одна из тех проклятых прадедовских традиций, которые я всегда мечтал нарушить! И я ее нарушу, клянусь Арком!
   - Акихары тебе не простят. Они готовы вытерпеть многое, но не унижение. Быть может, они даже решатся мстить.
   - Тогда ты убьешь их, - подытожил хорл так спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном. - Ты и твои эндра-ши. Я рассчитываю на ваши мечи.
   - Ты имеешь на это право, - Серый кивнул, сохраняя невозмутимость.
   - Расскажешь мне о своей поездке? Ты был в Усарге? Что там?
   - Бойня. Последний штурм вышел особенно кровавым. Потери большие и у Козра-Зура, и у бракальцев. Впрочем, у вторых будут еще больше, сэй-горов до крайности разозлила эта "победа". Я видел, как они добивали раненых южан и вешали пленных.
   Лицо хорла казалось равнодушным, но скулы заметно напряглись.
   - И не вмешался?
   Харт хотел пожать плечами… но не стал.
   - Мне некогда было заниматься спасением этих несчастных. Я выехал из Усарги в тот же день. К тому же Козра-Зур не из тех, кто терпит, когда чужие вмешиваются в те порядки, что заведены в его частях.
   - Да, это верно, - скривился Бьер-Рик. - Я и сам стараюсь лишний раз не сцепляться с ним. Он вспыльчив, как сухая трава. Старик хорошо делает свое дело, но мягкосердечие - не его достоинство. Мне приходится не замечать излишней крови… по крайней мере до поры.
   Харт часто задумывался о том, почему Бьер-Рик все-таки доверяет ему. Ведь не мог не понимать этот фэйюр, для которого окружающие всегда были лишь инструментами в достижении поставленной цели, что истинная цена такому доверию - клок рассветного тумана: растаял, и нет его. И эндра-ши, по логике вещей, никак должен был вызывать у хорла особого расположения к себе. Ведь Серый никогда не выказывал ему явной преданности, не обещал быть верным по гроб жизни и даже, кажется, ничем не намекал на это. Они и знали-то друг друга не так уж много - менее четырех лет прошло с того дня, как впервые встретились лицом к лицу новоявленный кош-кевор Арда Теней и будущий Бьер-одр… Как же так вышло, что Харт оказался настолько близок к Бьер-Рику? Конечно, их союз выгоден им обоим, но выгода - это одно, а дружба, пусть и такая странная… Может, дело в особой схожести их натуры?
   - Хорошо, давай о главном. Что с теми солдатами, которых ты отбирал еще перед первыми снегопадами? Как идет обучение? Я хотел бы знать, на что могу реально рассчитывать когда крайняя необходимость станет мне ножом поперек глотки.
   - Это, конечно, не эндра-ши. - покачал головой Харт, - да и вряд ли они когда-нибудь сравняются с воинами Ардов. Возраст слишком велик, их тела и разум уже потеряли гибкость. Однако же, они все равно будут лучше тех, кто служит тебе сейчас.