Луженский Денис. Сны чужие

 
- Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф…
 

   Да - вы были книжными детьми, мечтающими о битвах и честной борьбе "один на один". Вы вместе слушали рассказы старших и завидовали им черной завистью. И считали, что дни подвигов давно прошли…

 
- И пытались постичь, мы, не знавшие войн,
За воинственный клич принимавшие вой,
Тайну слова приказ, назначенье границ,
Смысл атаки и лязг боевых колесниц…
 

   А что вы, собственно, знали о борьбе? Что знали о льющейся крови кроме того, что это непременно должна быть кровь врагов? Могли ли хоть просто догадываться о том, что это значит - потерять друга… родных… самого себя?… Потерять в бойне, истинного смысла которой не в силах понять до сих пор…

 
- А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов.
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам не давали остыть,
И прекраснейших дам обещали любить,
И друзей успокоив, и близких любя,
Мы на роли героев вводили себя…
 

Глава третья

   - Слушай, Кьес, а как это… ну… когда атакует урд-лава сэй-горов?…
   Кьес-Ко отвечает, не поворачивая головы. Это признак зрелости и внутреннего равновесия - говорить не поворачиваясь к собеседнику, когда идешь или едешь верхом. Зато если уж ты беседуешь сидя или стоя, то старайся смотреть другу прямо в глаза, открыто и честно, как равный равному. А говоря со старшим, приспускай до половины веки или смотри собеседнику в грудь, демонстрируя уважение к его старшинству…
   - Атака двух сотен сэй-горов на урдах - это страшно, Эки. Лохматые разбегаются медленно, но уж когда наберут ход, удар получается небывалый. Обороняющихся бросает назад на полсотни шагов, а передние шеренги расшибает о щиты задних… Правда, и останавливаются они так же медленно, да и править урдом на полном ходу очень непросто. Зато при верховом ударе один урд стоит троих спиров.
   - Ты ведь видел это сам, да?
   - Семнадцать лет назад я был в Шри-хад, когда сэй-горы последний раз проверяли на прочность наши границы. Нас там было двенадцать сотен против пятнадцати.
   - И что?
   - Наш меот-кортэг, Ригор, выставил на флангах две руки лучших в Приграничье стрелков. Когда сэй-горы хорошенько разогнались, их авангард просто выкосили стрелами. Первые ряды смешались, задние увязли в них, как кулак в песке, и остановились. Урды мощны и толстошкуры, но ноги у них вполне уязвимы для аркских луков. Когда лава встала, мы ударили по ней сами. Один спир в ближнем бою стоит трех урдов, а один барск спирхэд - пятерых сэй-горов.
   - Скажи… А как это… Когда дерешься по-настоящему? Когда твоя жизнь - против другой жизни?
   - Трудно объяснить… Если дерешься со сверстниками за отцовский подарок, кости никому не ломаешь и крови льется не больше, чем может вытечь из разбитого носа. И ошибаться можно; худшее, к чему приведет ошибка - это лишняя ссадина. Если же ставка в драке - жизнь, тут уж ошибаться нельзя. Ошибешься - умрешь. А в остальном… Все остальное - дело мастерства. Настоящий бой обычно быстрее и проще учебного.
   - А ты… убил кого-нибудь в той стычке у Шри-хад?
   - Хм… - произносит Кьес-Ко и больше не добавляет ничего, а Эки вдруг спохватывается, что вопрос вышел глупый и надолго замолкает, переживая смущение.

* * *

   Эки-Ра ехал в Вирт-Хорл, сопровождаемый наставником и двумя десятками отборных спирхэдов. Через два дня ему исполнялось двадцать лет. Он готовился вступить в возраст Разума.
   По аркским традициям любой фэйюр в первые десять лет своей жизни переживает время Пробуждения. Личность просыпается в новорожденном теле, открывает глаза, рассматривает окружающий мир, учится ходить, говорить, жить. Следующие десять лет - годы Движения - юношей мужского пола обучают ремеслам, наукам, воинскому искусству. Это годы, когда молодому организму требуется двигаться, чтобы познавать, и познавать, чтобы двигаться правильно. За возрастом Движения следует время развития Разума, после пятидесятилетнего рубежа переходящее в годы становления Мастерства, а разменявшие последнюю четверть столетия считаются достигшими возраста Мудрости. Именно этот возраст - своеобразный порог для Избранных Дара. Их время будто бы начинает отсчет заново, последовательно проходя все этапы первой половины жизни - от Движения, до Мудрости. Мудрости Мудрых достигали единицы. О каждом из двухсотлетних старцев рассказывались легенды и даже поговаривали, будто перешагнувших этот рубеж ожидает дорога в Вечность…
   У Эки-Ра не было Дара. Ну, не то чтобы совсем не было, но имеющихся крупиц никак не могло хватить чтобы стать одним из Избранных. Впрочем, в роду правителей Северного Арка сильных издаров и не знали отродясь. Ходили, правда, слухи, будто Бьер-Рик, старший брат Грид-одра, отца Эки, проявляет некоторый талант, но… Каких только слухов не ходило про своенравного Бьер-Рика, последние пять лет безвылазно сидящего в родовой крепости Нага-Рух.

* * *

   - Кьес, а каким был Сард-одр? Ты ведь знал его.
   Вопрос этот нолк-лан слышал от юного хальгира в последний раз четыре года назад. Они тогда так же, как и теперь, проезжали мимо построенного дедом Эки гигантского акведука, снабжающего Арк-Хорл и Вирт-Хорл чистейшей водой прямо из высокогорной реки.
   - Сард-одр был сильным хорлом, - говорит Кьес-Ко. - Он был похож на этот акведук, свое детище - прочный камень снаружи, а внутри живой бурный поток.
   - Знаю, он был великим воином, - заявляет серьезно Эки. В его голосе слышится гордость. Еще бы -речь ведь идет о его деде, Сард-одре, твердом как камень и бурном как поток…
   "Власть не испортила его с годами, - вспоминает Кьес-Ко, - не сделала его своим рабом. Странное дело - он действительно не любил власть, но умел использовать ее и сохранять у других веру в правильность своих поступков. Сард и впрямь был очень сильным и очень жестким в своих решениях… иногда до жестокости. Его сын, отец Эки, многое унаследовал из этих черт, но не сохранил и половины той твердости, что имел Сард-одр. Сэй-горы боялись старика, как степного пожара. Он правил Долиной почти семьдесят лет. За все это время "погонщики урдов" приходили с немирьем дважды и дважды уходили битые, без славы и добычи.
   А еще он выстроил незримую стену между собой и своей женой. Она так и не простила ему до конца своих дней резни в Перт-Сар, где великий хорл задавил в зародыше так и не начавшийся бунт гордых западных акихаров. Сард-одр был сильным правителем, но плохим дипломатом. Договору с тамошней знатью он предпочел демонстрацию силы. И восемь знатных барсков в одну темную ночь стали жертвами "ночных вольпов", убийц с аркских дорог. Среди убитых оказались двое родственников матери Грид-одра. Она не смогла точно узнать, был ли муж прямым виновником их смерти, но подозрение навсегда отравило им совместную жизнь… Жаль, что в семейном отношении сын оказался так же похож на отца, как и во всем остальном."
   Кьес-Ко хорошо помнит все это, ибо уже тогда, почти полсотни лет назад, он, молодой виша-рукх, учил воинов хорла искусству боя. Именно он готовил тогда отряд "ночных вольпов" и был одним из немногих посвященных в тайну Перт-Сарской резни. Зная, и помня о тех событиях, он никогда бы не стал рассказывать про них Эки… По крайней мере, не сейчас.

* * *

   Отец Холод в Долине окончательно сдавал свои права на владение Матери Жизни. Он еще ворчал и постоянно ссорился с ней, не желая мириться с издревле установленным Законом, но поделать ничего не мог. Камадиль-весна, дочь Матери и Отца, вошла в Арк радостной светлой волной. Пока Великие Родители выясняли свои непростые отношения, править над Виар-Та-Мирра приходилось ей. Их ссоры огорчали чувствительное нежное сердце Камадиль и она плакала, заливая землю прохладными дождями. Погода менялась едва ли не каждый день. То светила Мирра, то небо вдруг затягивали угрюмые тучи и стена ливня прибивала к едва отмерзшей земле все, что было едва тоньше молодого деревца-энбаль. Иногда с неба еще сыпался снег, а по ночам Отец тайком пробирался в Долину и затягивал лужи во дворах тонким слоем узорчатого льда.
   Несколько дней назад Седобородый вдруг разбушевался не на шутку и в Долину из-за Гор Надежд ворвался буйный Хэд, верный слуга Отца. Воин-ветер валил деревья, срывал и уносил недостаточно прочно сработанные крыши домов, даже умудрился поднять верхушку Надвратной башни в Лилап-Рха и швырнуть ее за пределы замковой стены. Потоки воды непрерывно поливали Долинное Гнездо двое суток кряду, а потом Хэд выдохся и ушел, небо очистилось от туч и установилась прекрасная теплая погода.
   Эки-Ра радовался теплу как ребенок. Он жмурился от удовольствия, подставляя лицо и грудь встречному ветру и еще не слишком горячим лучам Мирры. Жизнь казалось прекрасной. Правда, грядущая встреча с отцом несколько затеняла горизонты его мечтаний. Они никогда не были с ним достаточно близки, а смерть матери, вместо того чтобы послужить соединению, еще больше отдалила их друг от друга. Отец ведь даже не пришел тогда попрощаться с сыном, наутро после похорон, совсем еще затемно выехал с отрядом приближенных в столицу и уже с дороги прислал вестника.
   "Хорл велел передать, что занят и не сможет проводить тебя лично, юный хальгир. Он желает тебе и почтенному георту Кьес-Ко ровного пути. Рука его лучших спирхэдов проводит вас до стен Лилап-Рха."
   Эки выслушал вестника и приказал собираться к отъезду. Он угрюмо молчал на протяжении всего пути от Вела-Сорд, где жила мама, до Долинного Гнезда Ко-Кьеви, пока спирхэды не оставили их. Все это время, стоило ему лишь посмотреть на вооруженных, нарядно одетых всадников в зеленом, он сразу же вспоминал отца и во рту непонятно откуда появлялась странная горечь.

* * *

   - Очнись, Эки. Ты что, научился спать с открытыми глазами?
   - Прости, Кьес… Ты что-то говорил мне?
   - Говорил. Я заметил, что до Арк-Хорл полдня пути, а время уже позднее. Придется устроить еще одну ночевку.
   - Прямо здесь?
   - Можно и здесь… Я, однако, предпочел бы сделать это там.
   Длинный тонкий палец нолк-лана протягивается в быстро сгущающуюся вечернюю мглу. Там, на практически лишенном растительности выпуклом лбу холма, темнеют башни небольшой крепости. Эки со стыдом узнает форпост, о котором, конечно же, должен был помнить не хуже нолк-лана, ибо эти места были для него родными.
   - Эрош-хад, - бормочет он, - мы уже у Верхнего Кольца. Значит, ты прав, Кьес - отсюда до Арк-Хорл ровно полдня пути.
   Нолк-лан молчит, никак не комментируя запоздалую вспышку прозрения воспитанника. Задумчивость паренька можно понять - его любовь к отцу очень сильна, но если любовь такой силы держать в темнице отчуждения слишком долго, она вполне может превратиться в ненависть.
   - Поспешим, - Кьес-Ко похлопывает узкими пятками по чешуйчатым бокам спира и тот радостно ускоряет бег, уже предвкушая сытный обед и спокойную ночь под навесом. Маленький отряд с грохотом переправляется по деревянному настилу плоского мостика, перекинутого над ленивой и мелкой речушкой, быстро взбирается на холм и останавливается перед воротами заставы.

* * *

   Давно, еще в те времена, от которых до теперешних дней дошли лишь передаваемые из уст в уста легенды, высадились на берегах этой земли уцелевшие после Нашествия Бездны барски и кальиры. Пятьсот кораблей, как гласит древнее предание, отчалили от Старой Земли. Сколько из них добралось до берега - о том знает лишь поглотившая остальные Великая Вода. Выжившие перевалили через отвесные скалы Гор Надежд и спустились в Долину. Вел их могучий и славный хорл - Вирт-одр. Вместе с ним на Новую Землю привели свои роды два его сына и названный брат Сар-Кальир. На левом берегу быстротечного Илка, над тем местом, где сейчас поднимаются в небо высокие стены Вирт-Хорл, они держали совет, и утром Сар с большинством кальирских родов ушел на юг, а Вирт остался там, у подножия Гор Надежд. Его родовичи потеснили с левого берега реки молодую рощицу и заложили основу первого города в Долине. Город назвали Арк, что на древнем наречии барсков значило "светлый, новый". Позже, когда это же название закрепилось за всей северной частью Долины, стали добавлять к имени города "хорл", ибо как еще называть столицу нового государства, как не "новый город хорла"?
   А Сар, между тем, все дальше и дальше уходил на юг - все искал естественную границу, которая могла бы бесспорно отделить его владения от владений брата. И границу он ту нашел - полноводная могучая река перерезала просторы Долины на две неравные части. Южный кусок был меньше северного, но Сар жадности остерегся, мудро рассудив, что спокойствие и надежность границ дороже. Он переправился на левый берег и, углубившись еще немного на юго-восток, основал там, на берегу Сар-озера, свой город, которому в память о матери дал имя Бракаль. При следующей встрече братья закрепили территории своих владений на глянцево-серой глади Законного Камня, а широкую реку, разделяющую земли Арка и Бракаля, назвали Отагон - Рубежный.
   Быстро и неуклонно расползались по Долине барски и кальиры. Младшие главы Родов спешили взять себе свою часть земель, построить в облюбованном месте укрепленный городок и позволить простым родовичам обживать просторы новой родины. Торопились - уже Холод заглядывал нетерпеливо в окаймленное горами неровное блюдо равнин и холмов, грозил со дня на день обрушиться на переселенцев снегом да морозами, а нужно было еще заготовить к зиме припасов, утеплить едва срубленные дома, построить для животных просторные сухие сараи. Отец Холод сжалился над своими непутевыми детьми, повременил с пришествием, дал десяток лишних деньков сверх положенного срока; зато потом уж навалился от души, обрушился колючими снежными буранами, в два дня сковал стремительный Илк прочным слоем льда, завалил дома снегом по скаты крыш. Времена тяжелые настали. Холод во всей красе показал тогда суровый свой нрав. Прихода Матери дождались не все. Зато выжили лучшие и, едва лишь земля очистилась от снега, взялись за дело с полною силой. Пока Мирра в достатке одаривала Арк теплом, переселенцы вспахали поля, засеяли их добрым семенем, вывели на луга живность, укрепили и пустили в высоту городские стены.
   Год летел за годом. Уже отмеряли дороги просторы Долины от западного ее края до восточного и от подножий северных гор к отрогам южных. Уже везли по притокам Отогона руду, добытую в шахтах, брошенных кем-то, кто жил тут еще до фэйюров. Уже заключили крепкий мир с Горными Соседями - нолк-ланами. Уже столкнулись на востоке, у Большой Бреши, со вздорными сэй-горами и пережили их первое большое нашествие, бурная разрушительная волна которого докатилась едва ли не до стен Арк-Хорл. Выгнал, выдавил со своих земель, шаг за шагом, врагов-соседей славный Вирт. Названый брат на своем берегу крепко сидел, долго в драку не лез, но и к себе неприятеля не пускал. В решительный момент помог - ударил во фланг отступающему войску сэй-горов, рассеял его, заставил бежать из Долины без оглядки. Вирт на благодарности Сару не поскупился, но обиду затаил: брат-то лишь тогда вмешался, когда война уже к победе шла. Решил он впредь набеги беспокойных соседей упреждать и не пускать их столь глубоко в свои владения. За каких-нибудь два года выросло вдоль южных и восточных границ Северного Арка Нижнее Кольцо - двадцать восемь крепких деревянных застав-крепостиц с постоянными гарнизонами, загуляли по границе патрули из хорошо обученных воинов-нермов. Так начиналось.
   Срединное Кольцо ставил уже младший сын Вирта, Пир-одр. Четырнадцать крепостей прочно перекрыли все главные дороги страны в двух третях пути от восточной границы к Арк-Хорл. Ставили те заставы из камня, прочно, на столетия. Не забыли и о Кольце Нижнем - подновили старые стены, подправили ветхие башни. Пир о безопасности границ заботился всерьез, с подозрением глядел на вырастающую за Отогоном Стену и уже начинал строить новое Кольцо, да не успел… Верхнее Кольцо взялся заканчивать только его внук, Ирти-одр, да и то лишь после того, как двухсоттысячная армия сэй-горов прошла сквозь Нижнее Кольцо, оставив за собой шестнадцать сожженных дотла крепостиц, и едва не взломала каменные стены Срединного. Ирти, собрав большое войско, с немалым трудом выдворил захватчиков обратно в Брешь. Там, у Сар-озера, поставил он могучую каменную Бараш-Рух (Замок-крепость), заставы по обоим старым Кольцам перестроил и укрепил, а заодно и Верхнее возвел - восемь небольших, но сильно укрепленных фортов, расположенных на расстоянии полудня верхового пути от столицы.
   За все последующие столетия враг ни разу не осаждал стен этих застав. Верхнее Кольцо регулярно подновлялось поколениями аркских хорлов, его гарнизоны больше за порядком в окрестных лесах следили, да оберегали дороги от разбойных ватаг. Надежные каменные форты со временем облюбовали многочисленные торговцы, постепенно превратившие их в своего рода перевалочные дворы для заключения торговых сделок в стороне от бурного столичного рынка. При заставах скоро выросли настоящие поселения, жившие исключительно доходами с торговли. Сюда со всех концов Долины свозили посуду, домашнюю утварь, обувь, одежду, лес, доски, руду, самоцветные камни, книги, оружие, живность, зерно, фрукты… всего разнообразия товаров перечислить едва ли хватило бы и целого дня. А ведь при всем этом добре постоянно находились хозяева, да слуги-носильщики, да писари, да погонщики, да охранные десятки, да дети всех возрастов обоего пола, да мелкая ручная живность… И все это гудело, пыхтело, сопело, рычало, визжало, плакало, скулило, смеялось и бранилось, производя постоянный плотный и разнообразный шум, который лишь с наступлением темноты сначала втягивался под крыши постоялых дворов, а после и вовсе затихал до утра.

* * *

   - Я же сказал: только утром. Посмотрите вверх, уважаемые - в Небесном Городе давно уже все по домам сидят, поразожгли камины и бьяни из чаш тянут, а вы тут шумите, неприятности кличете на свои головы…
   Стражник у ворот попался сколь словоохотливый, столь и непреклонный. Он наотрез отказался пускать два десятка вооруженных путников за крепостные стены. Смотрел на них из маленького узкого окошка в надвратной башне, расположившегося прямо под высоко подвешенным масляным фонарем, и с добродушной ленцой объяснял, почему не собирается трогать опущенные на закате запоры.
   - Так я о том тебе и говорю, - пытался урезонить упрямого стража Кьер-Ард - старшина спир-хэдов, немолодой уже барск-северянин, поседевший на службе у правителя, - пора бы нам уж самим к огню, да к чашам, а ты тут засел в своей башне…
   - Да не могу ж я, ронтова кровь! - возмутился стражник. - До утра через ворота никого и никуда! Ни внутрь войти, ни наружу выйти, уж кому как ни тебе, почтенный, правила знать! Видно же, что не понаслышке службу ведаешь!
   - Думаю, нам придется, все-таки, войти сейчас, воин, - Кьес-Ко надоело ждать, он заставил своего спира шагнуть вперед и вступить в круг света, отбрасываемый фонарем. - Эки-Ра, наследник Родовой Пирамиды Арк-Хорл, следует по этой дороге, дабы принять участие в торжествах по случаю вступления его в возраст Разума. Ты собираешься продержать хальгира за стенами до утра?
   - Ух… - слышно было как стражник неуверенно мнется на месте. - Ну, коли такое дело, то… Но пусть только… хм… достойный георт Эки-Ра сперва… хм… выйдет вперед… Не обижайтесь уж, почтенные. Положено так…
   - Все верно, - Эки спокойно подогнал спира к свету, чтобы бдительный страж мог получше его рассмотреть. - И я ценю твою добрую службу, воин.
   Стражник, разглядев Эки, спешно позвал напарника и скоро подъемный механизм ворот натужно заскрипел, распахивая массивные створки. Спустившись вниз, бдительный служака склонил голову перед хальгиром.
   - Что ж вы сразу-то не назвались, достойные георты? Уж я бы…
   - Не ищи себе оправданий, воин, ты хорошо делаешь свое дело. Я расскажу об этом коменданту.
   Барск средних лет в старой, но исправно начищенной кольчуге поежился.
   - Коли хочешь мне милость оказать, не говори ему ничего. Тарт - добрый воин, но сгоряча может не оценить, что я держал вас за воротами.
   - Правому бояться нечего, - нагнувшись в седле, Эки добродушно хлопнул солдата по плечу, - а ты прав, воин… Но, так и быть, твой командир ничего не узнает.
   - Да будут счастливы дни твоего рода, георт, - еще ниже склонился стражник.
   Форт Эрош-хад не слишком впечатлял своими размерами, особенно когда приходилось смотреть на него изнутри. Несколько узких пыльных улочек ручейками втекали в нагромождение домов, которым приходилось подниматься вверх на два-три этажа, почти до уровня крепостных стен, чтобы хоть как-то увеличить занимаемую полезную площадь. Тьма быстро сгущалась. Тусклые масляные фонари горели лишь на башнях, да еще у дверей постоялых домов, но во многих окнах пока не торопились гасить свет и отходить ко сну, поэтому ориентироваться в крепости можно было без особого труда. Дом коменданта нашли быстро, благо располагался он в центре форта, отличался постройкой и выставленным у дверей караулом - двумя рослыми мечниками в казенных доспехах. Подъехав к крыльцу, маленький отряд по сигналу Эки начал дружно спешиваться.
   - Куда торопитесь, уважаемые? - решительно заступил дорогу Эки один из стражей. - Почтенный Тарт принимает сейчас важных гостей. Приказал не беспокоить его по пустякам.
   - Я не пустяк, - в голосе хальгира прозвучало заметное раздражение. - Я - Эки-Ра, хальгир Арк-Хорл.
   - Хальгир? - воин недоверчиво рассматривал юношу.
   - Да, хальгир, - вмешался неожиданно Кьер-Ард. Он вдруг задрал голову к залитым светом верхним окнам дома и звучно крикнул: - Эй, Тарт, старый рубака, выгляни наружу!
   Караульные у дверей, уже собравшиеся было броситься на наглого чужака, с изумлением застыли на месте, когда из окна прямо над ними высунулась всклокоченная голова их коменданта и низкий гулкий бас прорычал весело:
   - Кто это тут развлекается на пару с ночью?! Уж не почтенный ли Кьер-Ард из Фрат-Дари?!
   - Слышал, у тебя сегодня славные гости, Тарт! - спир-хэд радостно осклабился и приветственно взмахнул рукой. - Так я привез в твой дом еще гостей, да таких, что вспоминать тебе потом о них, как о лучшем моем тебе подарке!
   - Вот как? - удивился комендант. Всклокоченная голова высунулась из окна еще больше и два прищуренных блестящих глаза несколько мгновений вглядывались в окутанные полумраком фигуры у крыльца, потом с высоты послышался чуть приглушенный вскрик: "Великая Тши-Хат, какая честь!", после чего голова исчезла, чтобы очень скоро возникнуть в дверном проеме, плотно сидящей на широких массивных плечах. Комендант вообще оказался настоящим великаном, правда несколько располневшим с возрастом.
   - Это честь для меня, достойный георт, - склонился он в поклоне. Стражники поспешно сделали то же самое. - Если позволишь, я был бы счастлив предложить тебе разделить вечернюю трапезу со мной и моими гостями.
   - Буду рад, - Эки повернул голову к своему наставнику. - Это Кьес-Ко, акихар Ко-Кьеви, давний друг моего рода. Я хотел бы видеть его рядом с собой, если позволит почтенный хозяин.
   Каким бы знатным ни был гость, он, тем не менее, остается лишь гостем и обязан подчиняться общепризнанным законам гостеприимства. Тарт, между тем, с уважением кивнул нолк-лану.
   - Почту за честь. Проходите в дом, достойные георты. И не беспокойтесь, о ваших воинах позаботятся мои ребята.
   Эки приложил к груди руку в знак признательности и первым переступил порог дома коменданта. Кьес-Ко молча последовал за ним.

* * *

   Стол в просторной гостевой зале оказался заставлен блюдами с самыми разнообразными кушаньями. Тарт, будучи комендантом форта, где вовсю процветала торговля, был вовсе не беден и угощал своих гостей не хуже, чем это могли бы сделать в самом Вирт-Хорл. Гости, впрочем, тоже собрались у него сегодня необычные. Эки с удивлением узнал в сидящих у стола фэйюрах двух известных доброй половине Арка Избранных Дара. С одним из них он был более чем хорошо знаком лично - Лак-Ри, маленькому толстяку южанину, не раз случалось заглядывать в Лилап-Рха. При виде Эки он проворно поднялся на ноги и с улыбкой отвесил учтивый поклон.
   - Приветствую славного сына славного отца, - весело промурлыкал Лак-Ри. - Рад видеть, что непогода не помешала тебе вовремя поспеть к началу собственного торжества. Я и достойный Мар-Ратш как раз направлялись туда, дабы своим присутствием выказать уважение будущему наследнику родовой Пирамиды Арк-Хорл.
   "Мар-Ратш, - вспомнил Эки, - да, именно так и зовут его - Мар-Ратш. Видел его пару раз, когда приезжал к отцу."
   Второй издар был, как и его спутник, из барсков, но определенно не с юга родом, скорее уж - с отрогов восточных гор. Только там и увидишь эти благородные серебристые прядки в волосах еще молодых фэйюров. Среднего роста, слегка худощавый, но явно не изможденный медитациями и опытами, а просто порода дает себя знать: на северо-востоке Долины эдакая суховатость да жилистость - почти родовые признаки.
   Как видно, некие дела занесли этого фэйюра на южную дорогу, ведущую прямиком из Клеокла, объединив компанией с Лак-Ри. Он приветствовал хальгира и его наставника сдержанно, но со всем уважением.
   - Прошу присоединиться к нашей трапезе, - приглашающе повел рукой Тарт.