Луженский Денис. Сны чужие

   Глядя на прямую фигуру Отшельника, прямо-таки излучающую уверенность и силу, Раска подумал: "Нет, этот не уйдет незамеченным. Он заставит слагать о своей смерти витары, и я сам, если буду тогда еще жив, спою их у его погребального костра."
   - Пойдем, - нолк-лан повернулся и двинулся по густо посыпанной белым речным песком дорожке к единственному каменному строению в крепости - трехуровневому форту, казавшемуся продолжением скалы, вплотную к которой он был построен. В подвалах таких массивных фортов обычно устраивались склады арда, а на верхнем этаже располагались покои кош-кевора и учащих кеворов высшей ступени. Нижние этажи занимали десять избранных учеников, исполняющих роль охраны при главе арда. Все считали это скорее данью традициям, чем насущной необходимостью, ибо кош-кевор был последним из обитателей крепости, кому требовалась дополнительная охрана… Правда, однажды кош-кевора арда Холмов, прятавшегося где-то в непроходимых лесах северной части Долины, не спасло ни его мастерство, ни охранный десяток, которым тот попросту пренебрег. После того случая старый обычай начали соблюдать строже.
   Вот и сейчас, едва лишь они вошли в темный и тесный холл первого этажа, как на Раску немедленно уставились две пары хмурых глаз - сторожа не дремали, бдительно оберегая покой дома и запасы под ним.
   На верхней площадке, перед всходом, дежурили еще двое.
   - Эвир, - обратился Отшельник к одному из них, - проследи, чтобы нас никто не беспокоил.
   - Будет исполнено, георт, - склонил голову Эвир, кальир лет тридцати, мускулистый и гибкий как все его собратья по арду, независимо от их происхождения. Раска мельком взглянул на другого стража и невольно вздрогнул - тот был точной копией Эвира. Даже одинаковая одежда на них сидела одинаково аккуратно и блеск в глазах был одинаково настороженным. Только оружие у близнецов оказалось разным - над покатыми плечами Эвира торчали длинные рукояти парных шисс, а его брат (в том, что второй страж был его братом Раска не усомнился ни на мгновение) многозначительно поглаживал лезвие короткой секиры.
   Заметив, как Раска с откровенным любопытством рассматривает своеобразную парочку его охранников, кош-кевор неопределенно фыркнул и распахнул дверь своих покоев, сопроводив свое действие приглашающим жестом. Гость коротко поклонился и, несколько сконфуженный, переступил порог святая святых каменного форта - покоев Отшельника.
   Комната, в которой он очутился, целиком и полностью соответствовала прозвищу своего хозяина. Здесь не было ничего лишнего - ложе в углу, представляющее из себя, судя по "пышности" постели, простую циновку, прикрытую единственным тонким одеялом. Небольшой камин, выпирающий из глухой несущей стены, украшали разложенные в художественном беспорядке метательные ножи и лезвия самых разнообразных форм и размеров. Значительная часть этого арсенала торчала в основательно изрубленном деревянном манекене, подпирающем дальний угол комнаты. Рядом с манекеном возвышался на железной треноге керамический таз для умывания. Холодный каменный пол покрывала огромная мохнатая шкура урда. Последней деталью интерьера был массивный сундук, в котором Отшельник, очевидно, хранил свои личные вещи.
   Без лишних церемоний кош-кевор запер дверь, прошел в центр комнаты и опустился прямо на шкуру, поджав под себя голенастые ноги.
   - Садись, - коротко бросил Отшельник, указывая место перед собой. Раска послушно уселся напротив хозяина, внутренне готовясь к долгой и непростой беседе.
   - Говори, - так же коротко приказал нолк-лан, едва лишь гость закончил устраиваться на довольно-таки жесткой для сидения, несмотря на толстый мех, поверхности.
   - Кош-кевор Каменного арда, достойный Неврут передает приветствия кош-кевору Речного арда, достойному Отшельнику, - произнес Раска следуя традиции. Отшельник кивнул, соглашаясь со словами посланника, принимая их и отвечая равнозначной…
   …Все это Раска додумывал сам, ибо на самом деле нолк-лан не ответил ему ничего. Немногословность главы Речного арда давно уже стала легендарной. А еще Отшельник любил переходить к делу, минуя долгие обмены любезностями - что также было известно всем. Раска вспомнил об этом, едва лишь заглянул в черные бусины глаз нолк-лана; тогда он проглотил заготовленные заранее вступительные фразы, вдохнул побольше воздуха и начал рассказывать:
   - Три дня назад я с двумя моими товарищами сидел в дозоре у Белой горы. Там, как должно быть известно достойному георту, проходит одна из секретных троп, ведущих к лагерю моего арда.
   Легкий кивок дал Раске понять: дескать, "да, достойный георт знает это не хуже тебя самого".
   - Примерно в полдень из леса на тропу выехал всадник. Он был один…

* * *

   - Он один, - шепнул Митран едва шевельнув губами.
   Раска расслышал.
   - Один, но вооружен хорошо, - прошелестел по опавшей листве легкий ветерок голосом Грю.
   И снова Раска расслышал все, до последнего слога. Когда с раннего детства приучаешься ловить с закрытыми глазами шустрых каменных жуков, то начинаешь различать в ровном шуме идущего дождя стук, который издает ударившаяся о лист отдельная капля. Он и приближение всадника услышал раньше остальных, и то, что всадник этот путешествует в одиночестве тоже понял намного раньше, чем тот выехал из кустов на открытое место.
   Видел он тоже неплохо, поэтому быстро оценил суть замечания Грю. В воздухе уже чувствовалось близкое дыхание Отца Холода и незнакомец кутался в плащ, просторный капюшон которого не позволял пока разглядеть его лицо, однако никакая одежда не могла скрыть от опытного взгляда перекрестья ножен за сгорбившейся спиной. Всадник, бесспорно, не был простым крестьянином или отбившимся от каравана купцом. Он был воином.
   Что, впрочем, никак не увеличивало его шансы дожить хотя бы до конца этого дня.
   Раска скосился на Митрана и увидел, как тот, прищурившись, повел глазами в сторону совершенно незаметной стороннему взгляду тайной тропы. Всадник, похоже, направлялся именно туда, а значит… Значит - лежать ему в холодной земле вместе с подобными ему неудачниками. Такова главная Заповедь арда - никогда и ни при каких обстоятельствах не позволять чужим приблизиться к своему лагерю.
   Раска спокойно достал из широкой тульи короткий толстый бельт с тяжелым стальным наконечником, одним резким движением взвел спусковой механизм ворба и вложил бельт в желоб. Он не испытывал сомнений. В вынужденном убийстве нет ничего личного - просто Долг, который нужно исполнить любым способом.
   Всадник был уже недалеко - всего в какой-нибудь полусотне шагов от того места, где прятался Раска, а к затаившемуся в нагромождении валунов Грю даже ближе.
   Он не увидел, а скорее почувствовал, как качнул головой Митран, поудобнее пристраивая к щеке ложе своего оружия, потом услышал его тонкий, почти на грани слышимости, свист и мгновенно приподнялся над укрытием, выцеливая мягко покачивающегося в седле незнакомца.
   Выстрелили они все втроем, одновременно…

* * *

   - …И промахнулись, - сказал Раска.
   Он замолчал ненадолго, чтобы Отшельник мог получше оценить значение его слов.
   Они промахнулись…
   Они, дети арда, еще восьмилетними мальцами бившие без промаха с крепостной стены в центр выставленной в бойницу форта деревянной чашки…
    Они промахнулись!
   Промахнулись все трое, стреляя почти в упор, с расстояния менее чем в полсотни шагов!
   Отшельник оценил его слова правильно. Его глаза не отразили ничего, но он подался чуть вперед и произнес единственное слово. Очень много значащее слово…
   - Продолжай, - потребовал Отшельник.
   - Тогда мы достали наши мечи, - сказал Раска, - и вышли ему навстречу…

* * *

   Незнакомец и не думал убегать - спешенный, он стоял, наполовину закрывшись телом своего спира, и просто выжидал. Ну, что ж… Пока Раска перезаряжал самострел, Митран и Грю выскочили из укрытия, обнажая мечи. Слаженно, как на тренировочном плацу, они двинулись к пришельцу, обходя его с двух сторон, замыкая в клещи перекрестной атаки. Стрела - оружие полезное, но шальное, неверное. Мечом промахнуться намного труднее, особенно если отточенная сталь давно уже стала продолжением твоих рук.
   Незваный гость повел себя необычно - он выступил из-за своего живого, тревожно шипящего укрытия, но пока не спешил хвататься за оружие. Только теперь незнакомец откинул плащ и Раска смог рассмотреть его лицо.
   "Барск, - отметил про себя он, - барск в полном боевом облачении - по нынешним временам большая редкость для здешних мест. Любопытно, как ему удалось пробраться мимо сэй-горской заставы в излучине Тарка, да еще верхами?"
   - Я вам не враг, - громко сказал чужак. В голосе его не было страха - это Раска отметил сразу.
   - Я не хочу драться с вами. Мне просто нужно пройти. Укажите дорогу или дайте проводника. Я должен поговорить с кош-кевором.
   - У тебя есть Знак? - не удивился Митран. - Ты знаешь Слово?
   Из городов в арды редко приходили посторонние. Очень редко, но все же приходили - особо верные, отмеченные личной признательностью кош-кеворов, хотя и не принадлежащие к братству эндра-ши. Обычно о таких гостях дозорных предупреждали заранее и их неизменно сопровождал проводник из арда, но в крайнем случае гость предъявлял охране особый Знак, вырезанный из белой кости речного карага и говорил особое Слово, дающее ему право на проход.
   - У меня нет никакого знака, - спокойно заявил незнакомец, - и нужных слов я тоже не знаю. Но мне необходимо попасть к вашему Наставнику Наставников, и я попаду к нему так или иначе.
   "Безумец," - подумал Раска, а через мгновение его товарищи бросились на чужака одновременно с двух сторон, пластая холодный воздух взмахами клинков… И едва не порубили друг друга… Молодой северянин выскользнул из смертельных клещей их атаки, просочился сквозь сплошную паутину ударов, как вода сквозь неплотно сжатые пальцы. Когда он оказался на линии выстрела, Раска выпустил оба бельта, один за другим… и опять не сумел попасть: "мишень" двигалась слишком стремительно и непредсказуемо. На новую перезарядку времени уже не оставалось, незнакомец подошел на расстояние всего десятка шагов и пришлось бросить самострел, чтобы освободить руки для меча.
   Бой затих так же внезапно, как и начался. Пришелец медленно пятился к краю большой каменной осыпи, прикрываясь своими парными шиссами, которые так и не пустил еще в ход по-настоящему, ограничиваясь лишь защитой. Они втроем подступали, пытаясь прижать противника к скале. Уже было ясно, что боец им повстречался незаурядный и эндра-ши осторожничали, медлили с новой атакой.
   - Я не хочу с вами драться, - повторил чужак.
   В тот же миг они снова атаковали. Умело, слаженно… бессмысленно. Незнакомец уходил от ударов, утекал, ускользал… Шиссы в его руках отвечали клинкам дозорных скупо и невероятно быстро, блокируя и отводя особо опасные выпады. В какой-то момент чужак оказался совсем близко и Раска пересекся с ним взглядом. В этом взгляде были сосредоточенность и угрюмая досада… и усталость, бесконечная усталость… и тоска… вот только обреченности в нем не было даже тени. И когда этот странный барск буквально прошел сквозь их атакующую тройку, не заполучив и крохотной царапины, Раска почувствовал страх. Он вдруг понял, что ни поодиночке, ни скопом они не одолеют проклятого чужака, которого, кажется, хранит сам Хабар-Калаз. А если тот возьмется, наконец, за дело всерьез… Когда он возьмется за дело всерьез…
   - Я должен пройти, - буркнул северянин, используя вновь возникшую паузу в бою, - я не хочу… убивать.
   - Ты не пройдешь, - Митран произнес это спокойным, уверенным тоном. На миг Раске даже показалось: все его страхи - ерунда, они все-таки победят, они почти уже победили… Потом он посмотрел на лицо Митрана, увидел плотно сжатые губы товарища, разглядел мелкие бисеринки влаги на носу и все понял.
   - Ты не пройдешь, пока мы живы.
   Теперь понял и чужак.
   - Хорошо, - черты его лица исказила мгновенная судорога и они снова затвердели в спокойствии.
   "Тогда я пройду по вашим трупам," - обычно отвечали на подобные слова герои легенд и витар. Раска вспомнил это и ему стало холодно, несмотря на то, что тело все еще было разгорячено схваткой. Герои, говорившие так, потом весьма убедительно доказывали правоту своих слов. И что с того, если северянин не произнес пафосной и зловещей фразы - она ясно читалась на его лице.
   И все-таки он попытался еще раз:
   - Мне не нужны ваши жизни. Мне нужен только проводник.
   - Вот он проведет, - Раска не сразу понял, что Митран указывает на него. - Конечно, если останется в живых.
   - Я не… - начал было Раска.
   - Замолкни, - беззлобно, но твердо оборвал его Митран. - Я старший, мне решать. Если этот… победит, отведешь его в ард. Пусть сам кош-кевор решает что с ним делать.
   Они снова двинулись по кругу, обходя чужака. Тот застыл в боевой позе, характерной для традиционных воинских школ нолк-ланов… потом внезапно поклонился - быстро, но уважительно. И сам шагнул им навстречу…

* * *

   - Вы проиграли, - Отшельник не спрашивал, он и так уже все понял.
   И Раска не стал рассказывать ему подробностей схватки троих дозорных эндра-ши и пришлого барска, тем паче, что и не было их, подробностей. Почти ничего не запомнил он из той короткой и страшной схватки, ибо попросту почти ничего не понял. Не понял куда делся чужак после удара Митрана, и как тот ушел от излюбленного (колющий в живот с полуоборота) выпада Грю, и почему он сам не смог даже коснуться острием меча вражьей груди, хотя был просто уверен, что уж на этот раз клинок найдет свою цель… И почему вдруг упал Грю он тоже не понял… Вернее понял, но не поверил… Поначалу не поверил, а уже потом, после…
   - Я должен был умереть там, вместе с Митраном, - глухо выдавил он из себя.
   Отшельник долго молчал, прежде чем ответить, а когда заговорил, Раска с изумлением почувствовал в голосе старого нолк-лана необычную мягкость.
   - Ты никогда не задумывался, мальчик, почему иногда гибнут более сильные и опытные, а те, что послабее и помоложе остаются жить?
   Раска непонимающе посмотрел на кош-кевора, не зная что ответить, но тот, похоже, и не ждал ответа на свой вопрос.
   - Неужели ты думаешь, - продолжил он, - что умереть с мечом в руке - это самое трудное испытание для воина? Нет, мальчик. Это - самое последнее испытание, но вовсе не самое трудное. Самое трудное - продолжать жить после того, как падут друзья. Не каждый способен выдержать такое. Если ты выдержишь, значит Митран погиб не напрасно.
   "Не напрасно… - эхом отозвалось в голове, - вот странно, я совсем не могу вспомнить его лицо. Только ту жуткую рану поперек груди… Но он хоть умер достойно и быстро, а вот Грю…"

* * *

   - Этот еще жив, - чужак, склонившийся над лежащим неподвижно Грю, выпрямился и бросил хмурый взгляд в сторону Раски. - Что смотришь? Помоги перевязать, пока парень кровью не изошел.
   Раска затравленно скосился вправо. Меч, только что выбитый из его руки проклятым северянином, блестел неподалеку, на краю осыпи.
   "Не допрыгнуть, - с тоской подумал он. - Может, назад, в кусты? Там ворб… Как же, даст он мне его зарядить! Еще, пожалуй, и голову боком повернет, чтоб целиться было удобнее!…"
   - Да не стой же ты как дерево! - взорвался чужак. - Хочешь, чтобы твой приятель умер?!
   - А ты не хочешь?! - не выдержал Раска.
   - Нет, - ответил тот, помедлив.
   - Зачем тогда рубил?! - прорвалось наружу отчаянье бессмысленным детским вопросом.
   Северянин пристально посмотрел на него и отвернулся. Молча.
   Раске стало стыдно. Конечно, перед ним был враг (как еще назвать того, кто только что на твоих глазах убивал твоих же товарищей?), но враг достойный. А с достойным врагом и вести себя следует достойно… Даже если ты намерен при первой же подвернувшейся возможности перерезать ему глотку.

* * *

   - Ты отвел его в крепость, - это снова был не вопрос, но Раска все равно утвердительно кивнул и сказал:
   - Митран был старшим. Я выполнял приказ, который он мне дал перед тем, как…
   Роковое слово застряло в горле, никак не желая облекаться в корявую чешую звуков. Умер… Как просто это подумать и как тяжело произнести вслух. А представить себе и понять смысл произнесенного - еще труднее. Даже теперь, по прошествии нескольких дней.
   - Еще нужно было успеть довезти Грю, - пробормотал угрюмо Раска, - кровь никак не останавливалась. Он получил очень скверную рану. Мы привязали его к спиру чужака вместе с телом Митрана. Хорошо еще, что он был все время в забытьи - не так мучился от тряски.
   Он говорил, а внутри медленно закипала странная злость на самого себя. Почему он, собственно, оправдывается? Отшельник - кош-кевор, но не его арда. Да и перед самим Неврутом Раска не оправдывался, а тот не упрекал его за принятое решение. Правда, не спешил и хвалить… Но уж перед Отшельником-то он точно не должен…
   - Не оправдывайся, - сказал Отшельник, словно подслушав мысли юноши (а может и впрямь подслушал их, старый… нет, лучше уж не думать лишнего, от беды подальше!) - Ты поступил так, как поступил. Лучше заканчивай свой рассказ.

* * *

   Полнотелый и широкоплечий барск с примесью южной крови, всегда спокойный и невозмутимый, стороннему взгляду обманчиво представляющийся медлительным и неповоротливым, в бою становившийся подобным Хэду, стремительному, всесокрушающему воздушному щупальцу Неба - таков был Неврут, кош-кевор Каменного арда. Его арда.
   Раска смотрел на Наставника Наставников и не уставал поражаться. Тот Неврут, которого он знал кош-кевором с самого своего появления в арде сопливым пятилетним мальчишкой, кажется умел сохранить лицо в любой ситуации. Гость для него всегда оставался гостем (раз уж сумел добраться до моих владений, пусть и трижды незваным, пользуйся, гостюшка, расположением хозяина; не все из мирских законов забыты в Темных ардах). Враг всегда оставался врагом (гость ты, конечно, гость, незнакомец, но на руках твоих кровь моих воинов; о том помнить буду постоянно, да и ты не забывай). Друг - другом (ну, об этом ныне и речи не шло, понятное дело)…
   Сейчас перед Раской был незнакомый Неврут. Непривычный Неврут. Обескураженный и колеблющийся Неврут, с угрюмым видом взирающий на неведомо откуда возникшую проблему и не знающий - не знающий ! - с какой стороны ее вообще следует решать.
   А проблема стояла перед ним и смотрела ему прямо в глаза. С любопытством смотрела, с неприкрытым интересом и даже, кажется, с вызовом, нимало не смущаясь хмурого взгляда кош-кевора. Двое учеников-телохранителей только что были выставлены за дверь и в комнате остались только трое, считая усталого, растерянного Раску, пытающегося понять, оказал ли ему Наставник Наставников честь своим доверием или уже приговорил к смерти за тяжелый проступок, потому и позволил напоследок услышать предназначенное не его ушам.
   - Я - Эки-Ра, - повторила проблема, не опуская взгляда, - законный хальгир Северного Арка, Вершина Родовой Пирамиды аркских хорлов, единственный сын Грид-одра и его наследник.
   И после короткой паузы добавил:
   - Властью, принадлежащей мне по праву Начального Рода, Единым Законом и древним Договором я требую от тебя помощи, кош-кевор Неврут. От тебя и от всех Темных ардов Северного Арка.

* * *

   - Так и сказал: "от всех ардов"?
   - Так и сказал.
   "Впору было расхохотаться тогда, в тот самый миг, когда безумный чужак произнес эти слова, - подумал Раска. - Впору было расхохотаться или просто вытащить меч и бить наотмашь, невзирая на долг гостеприимства… Но почему-то тогда мне не захотелось смеяться. И Неврут не засмеялся, а уж тем паче не стал хвататься за клинок. Обернулся ко мне, сказал: "Запоминай. В Речной ард пойдешь с подробным рассказом." Почему?"
   - Почему? - переспросил недоуменно Отшельник и Раска с невольным испугом посмотрел на нолк-лана. И впрямь мысли читает?… А может, он просто, сам того не заметив, произнес свой последний вопрос вслух?
   - Почему… - кош-кевор издал тихий клекочущий звук, который с равным успехом можно было истолковать и как смех, и как проявление гнева. - Ты хочешь узнать, мальчик - почему, по какому праву ваш необычный гость посмел требовать помощи у Ардов, независимых от кого бы то ни было издревле и по самой сути своей?
   Раска молча кивнул.
   - Ответ прост, мальчик. Он имеет такое право . Уже не одно и не два поколения хозяев Вирт-Хорл имеют это Право… Вот только не знаю, много ли найдется среди нас тех, кто захочет вспомнить о древнем Договоре. Слишком уж давно был он заключен, тот Договор.
   И после долгой, долгой паузы:
   - Сам я - не захочу. Раньше… быть может. Сейчас - нет. Так и передай достойному Невруту с моими пожеланиями всех благ ему и всему его арду.
   Раска набрал в легкие побольше воздуху, а потом сказал Отшельнику то, что, как надеялся он до сих пор, говорить ему не придется:
   - Кош-кевор полагал, что ты так и ответишь, георт. Поэтому он велел тебе передать следующее: чужак, назвавшийся хальгиром - ученик Кьес-Ко, акихара Ко-Кьеви. Кош-кевор не объяснил мне смысла этих слов, но сказал, что ты поймешь его сам.
   На секунду ему показалось, что в ничего не выражающих глазах-бусинах мелькнуло что-то… какое-то чувство… Нет. Показалось. Не могло такого быть…
   Но было! Раска мог бы отдать палец… да что там палец - всю руку мог бы подставить под удар меча! Было там что-то, даже если и быть вовсе не могло! Не зря же сказал старый нолк-лан после долгой и тяжелой паузы:
   - Подумаю. Утром отвечу.
   И уже когда его провожал в общую трапезную один из братьев-телохранителей, Раска вдруг пришел к выводу: может и будет Отшельник думать над словами Неврута до самого утра, может и будет мучительно колебаться в принятии решения, а только назавтра они все равно отправятся в путь вместе.
   Почему-то эта неожиданная уверенность в собственной правоте его даже не сильно удивила.

Глава вторая

   Голос в голове, то ровно-спокойный, то раздраженно-недовольный:
   "…Двигайся мягче. Еще мягче. Еще… Да не деревеней ты, право же! И не старайся расслабиться до состояния мокрой тряпки, двигайся естественней… Естественней, но мягче. И не отводи правую ногу так далеко в сторону, это не придаст тебе устойчивости, только помешает… Теперь руби! Шаг вперед! Наискось влево! Полуоборот! Обратный хват! Вправо!… Скверно! Лучше, чем раньше, но все равно скверно! Просто не представляю, как ты умудрился тогда управиться с тем нолк-ланом… Ладно, давай повторим еще раз…"
   Антри быстро переставил ноги, меняя позицию, резко наклонился вперед и полоснул воображаемого противника клинком примерно на уровне живота. Воображаемый противник захрипел и повалился навзничь, прямо в холодную грязную слякоть под ногами.
   Голос за спиной, то холодно-равнодушный, то насмешливо-издевательский:
   - Отличный удар, Ант. Еще годик, другой, и ты сможешь помериться силами со мной. Только не зазнавайся, хорошо?
   Приходится сжимать челюсти, сдерживая бешеное желание вступить в перепалку с ненавистным голосом… Ненавистным… Ненавистным ли? Любимым ли? Как говаривал отец, повторяя слова какого-то древнего мудреца: "Ненависть и любовь - две грани одного клинка. Они всегда порознь и всегда неразлучны. Отточенные, острые, как плавник озерного донника, они способны разрубить любую преграду, но если слишком долго не вкладывать их в ножны, неминуемо обернутся против самого хозяина."
   - Эки упражняется с мечами почитай от самого рождения, лет семнадцать, а ты хочешь постичь все его ухватки за семнадцать дней.
   - Я к оружию тоже не первый год привычен, - не удержался на сей раз Антри, - и пусть до мастерства Эки-Ра мне еще далеко, но уж верно поболе будет, чем у наглой бандитки, обиравшей на лесных дорогах безоружных крестьян.
   Вирэль, как ни странно, не обиделась, только хмыкнула неопределенно и проговорила с ленцой:
   - У меня тоже был недурной учитель. Да и учил он меня куда как подольше. Хотя, ты же, вроде, в крепости прежде жил?
   - Меч меня еще отец держать научил, а в "гарнизонных детях" я проходил три года, без малого. И не двор, чай, подметал эти годы…
   - Пф-ф-ф!… Три года! Вот уж невидаль! А я своих крестьян лет пять обирала. Да с "ловчей стражей" рубилась, да с наемной охраной торговцев, да с парнями из других ватаг, да и… хм… со своими тоже приходилось. Думаешь, легко выжить девке среди молодых, здоровых самцов, шалеющих от долгого воздержания? Не одну руку пришлось покалечить, прежде чем научились руки те на безопасном расстоянии держать.
   - Ты в свои лета, небось, немало повидала, - угрюмо признал Антри, - а только и я кое-что видел, чего тебе видеть не пожелал бы, будь ты хоть врагом мне…
   - Видел? - голос девушки изменился внезапно и столь разительно, что Антри сразу замолчал, давясь невысказанными словами.
   - Что же ты видел, "гарнизонный мальчик"? Смерть? Предательство? Меня тоже предавали, и не раз, а случалось - те предавали, кого я больше родных братьев почитала. А уж смертей повидала всяко поболе твоего. Помнишь, может, как за одной мы вместе в гости к "пятнистым" ходили? Я ее еще сестрой звала… В мои лета девки обыкновенные у печи возятся, штаны штопают, да с детишками нянчатся. По нынешним временам, коли жениха себе не присмотрела - стало быть, либо дура, либо уродка. Вот любопытственно мне иной раз бывает, за кого же меня-то принимают парни вроде тебя?