Луженский Денис. Сны чужие

   Целый водопад снега и ледяных глыб обрушился на карниз всего в нескольких шагах от него, смял росшее у тропы хлипкое кривое деревце, с грохотом пронесся дальше, в бездонную черноту пропасти. Антри вжался в скалу, пытаясь слиться с ней, стать ее продолжением. Ливень мелких осколков пробарабанил по капюшону. Сердце застыло в груди, чтобы спустя чудовищно долгое мгновение отчаянно забиться, заметаться в клетке костей, закричать раненой птицей: "Все! Больше не могу! Не хочу!… Назад! Верни меня назад! Верни в безопасность! Верни в тепло! Верни в уют! Верни!…" Позади плевком на раскаленные угли испуганно зашипел спир и этот звук вернул Антри чувство реальности. До боли стиснув зубы, он заставил себя сделать шаг вперед, потом другой, третий…

* * *

   Буран разбушевался не на шутку. Не было никакой возможности удержаться на проклятой тропе, двигаясь вперед, и Антри ждал. Ждал пока ветер хоть немного утихнет и позволит ему снова идти. Он давно уже понял - вся предыдущая часть пути сравнима была с легкой прогулкой. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Каждое усилие превращалось в пытку. Каждый стан стоил года прожитой жизни. Двадцать станов - как двадцать лет…
   Передохнуть. Выждать, пока не иссякнет буря. Втиснуться в какую-нибудь щель и подождать… Вот только если стихия будет яриться до утра, рассвет застанет разве что его остывший, заиндевевший труп, вмерзший спиной в обледенелую скалу. Или спир совсем уснет на ходу и свалится с карниза - тогда смерть придет еще быстрее…
   "Я должен дойти! Я еще жив! Я не могу сдаться теперь, когда до цели осталось всего несколько станов!…"
   Одеревеневшие пальцы не желали разгибаться. Он зацепился ими за очередной выступ и подтянул окоченевшее почти до полного онемения тело. За спиной жалобно, едва слышно свистнул Молния, дернул на себя веревку… Вяло так дернул, слабо…
   "Не дойти…"
   Страх отрезвил, кажется даже согрел немного. Совсем чуть-чуть согрел, но ему хватило еще на десяток шагов…
   А потом он упал. Рухнул на колени, выпуская из объятий скалу, наклонился вперед, запустил руки под полы заиндевевшей куртки и застыл, не в силах заставить себя двигаться…
   И не сразу понял, что несмолкающий свирепый вой в ушах захлебнулся и быстро идет на убыль. Буран все-таки выдохся и отступил, оставив в покое измученного, почти замерзшего кальира и его спира…

* * *

   Голос в голове:
   "…Двигайся мягче. Еще мягче. Еще… Да не деревеней ты, право же! Двигайся естественней… Двигайся… Двигайся…"
   Голос в голове:
   "На сам Кьед-Шут лезть не придется. Нужно только добраться до небольшого горного озера… двумя десятками станов ниже перевала… Нужно только добраться… Нужно… Добраться… Нужно…"
   Голос в голове:
   "Как видно что-то тебя сильно тяготит, георт, раз ты сам с собой разговариваешь."
   "Тяготит. В горы еду, к одному акихару из нолк-ланов… Тяготит… В горы… Еду…"
   Голос в голове:
   "Будь осторожен, Рыжий. Может это и прозвучит глупо, но хотелось бы увидеть твою лохматую голову в условленном месте через тридцать дней."
   "Мне бы тоже… хотелось увидеть тебя… Увидеть… Хотелось…"
   Голос в голове:
   "Какой же ты, в сущности, дурак, Рыжий!"

* * *

   Шевелятся губы, с отчетливым треском разламывая спаявшую их ледяную скорлупу…
   Шевелятся губы…
   Еще шевелятся?… Странно…
   - В-ве… ве… ве… рно… Ду… дур… рак…

* * *

   Голос в голове:
   "…Двигайся мягче… Двигайся естественней… Двигайся… Двигайся… Дви… гай… ся…"
   Голос…
   - Мальчик! Мальчик! Очнись же, во имя Седобородого и Вечной Силы! Эй, Мару, Гаркок, быстрее сюда! Помогите мне его поднять! А ты, Кьет, беги вперед, скажи, пусть готовят теплую воду, одеяла… что там еще… пусть все готовят! Да беги же ты быстрее, болван, чего рот раззявил! Видишь - живой он еще! Живой!…
   Живой… Живой… Жи…

Глава третья

   Дверь обиженно скрипнула, получив изрядный и ничем не заслуженный пинок, отворилась со стоном плохо смазанных петель, жалобно звякнула врезанным в ручку литым медным кольцом.
   Она вошла в облаке пара и искрящихся снежинок, огляделась по сторонам.
   - Недурно, - бросила сидящему при входе крупному детинушке, покосившемуся на новоприбывшего гостя с привычным хмурым подозрением. Мол: "Кто таков? Не влак ли лесной? Не бесчинствовать ли явился на ночь глядя? Не пора ли брать ворога за шиворот и швырять за порог, туда, откуда явился - в снег и пургу?"
   Вирэль скинула капюшон, тряхнула головой, сбрасывая с лица капельки влаги, смахнула с выбившихся на лоб прядей примерзшие к ним крохотные льдинки и усмехнулась, увидев как изменилось выражение лица "детинушки", который только теперь признал в "госте" гостью.
   - Недурно тут, говорю, - заявила она ему ломким с мороза голосом. - Тепло, светло, весело. Может еще и жрать дадут, а, малой?
   "Малой", бывший примерно раза в полтора старше Вирэль и раза в два крупнее ее, нахмурился, забурчал что-то недовольное и маловразумительное, но она уже шла в дальний угол трапезной, не обращая никакого внимания на ворчание за спиной.
   Маленький шустрый кальир, хозяин постоялого двора, заметил ее издалека, подскочил, усадил за чистый стол, услужливо склонил рыжую голову.
   - Чего пожелаешь, герут?
   - Еда приличная есть, почтенный? Коли есть, давай сюда чего получше. И запить, коли есть чем.
   - Обижаешь старого Хорка, герут! - нисколько не обиделся трактирщик. - Кухня у меня лучшая в округе, а бьяни уж такой славный, что из самого Реска-Рэх приезжают, чтобы попробовать!
   - Не болтай зря, почтенный, лучше тащи все сюда. Я сотню станов без отдыха по метели да по морозу отмахала; мне есть хочется, а не языком трепать.
   Трактирщик умчался в исходящие ароматами и звоном посуды глубины своих владений, а Вирэль позволила себе скинуть меховую куртку, в которой уже становилось жарко, и немного расслабиться… И почти сразу же почувствовала на себе чужой пристальный взгляд.
   Расслабленность точно ветром унесло. Стороннее внимание, словно невидимое глазу, но вполне осязаемое кожей прикосновение, коснулось ее лица. Вирэль ясно ощущала как взгляд неизвестного наблюдателя переместился ниже, ощупал ее всю целиком, а затем снова вернулся к лицу и уже не отпускал, приклеился липким щупальцем болотного слизня. Она, стараясь не подавать виду, что ее что-то тревожит, потянулась, зевнула сладко, ленивым взглядом обвела залу, не задерживаясь ни на ком из посетителей дольше положенного. Наблюдатель обнаружился сразу - щуплый низкорослый фэйюр со всклокоченными грязными волосами и некрасивым изможденным лицом. Он буквально пожирал глазами Вирэль, не пытаясь, а может просто не умея скрывать своего любопытства. На роль соглядатая он настолько не годился, что Вирэль немного успокоилась. Из женщин в трапезной она заметила только дородную полнотелую матрону в возрасте (наверное супругу или работницу хозяина), так что, скорее всего, у щуплого барска к ней был чисто мужской интерес, так сказать практического свойства. Хотя… было что-то эдакое в глазах щуплого, что-то неприятное, настораживающее.
   "Подойти и отбить ему любопытство, чтоб не глазел, - с раздражением подумала Вирэль. - Ишь, смотрит… Сапог жеваный!"
   - Доброго угощения, герут, - трактирщик возник рядом вместе со слугой, нагруженным блюдами, мисками и кувшинами. Пока кушанья спешно перекочевывали с рук слуги на стол, Вирэль успела забыть о назойливом наблюдателе, тем более, что тот вскоре исчез.
   Впрочем, вспомнить о нем пришлось более чем скоро - раньше, чем в желудке успела появиться приятная тяжесть. Взгляд снова прилип к ней, а следом за ним и другой, не менее внимательный, но более осторожный. Впрочем, не настолько осторожный, чтобы Вирэль не смогла проследить его источник. Им оказался высокий угрюмый парень, севший совсем рядом с дверью, что сразу же не понравилось ей. Глаза у парня были какие-то странные, белесые, как у дохлой рыбы (больные что ли?). Парень был вооружен и не особенно старался скрыть это - рукоять длинного меча торчала буквально напоказ. Вообще он очень смахивал на обычного вольпа-ватажника… А еще чем-то показался Вирэль знакомым. Вроде бы где-то она его уже видела прежде, вот только вспомнить бы еще где?
   Аппетит не пропал (излишней впечатлительностью Дикая Вэр никогда не страдала), но к еде она больше не притронулась. Если вдруг придется драться, лучше уж делать это "налегке". Хотя с кем именно может случиться потасовка Вирэль пока понять не могла. На шпионов "пятнистых" ни один из соглядатаев похож не был, скорее уж и впрямь на обычных бандитов…
   "Может, встречались раньше на какой-нибудь дружеской пирушке? - гадала Вирэль, исподтишка изучая обоих барсков. - Тогда почему они просто не подойдут и не предложат отметить встречу чашей хмельного? Нет, тут что-то не так… Хотя, вроде бы, пока не стоит зря трепыхаться. Ну сидят, ну следят - за ножи-то покамест не хватаются. Вот коли остановить попытаются, когда за дверь пойду, тогда и трепыхаться начнем. А этого длинного я точно уже видела. Где?…"
   И тут она вспомнила, потому что входная дверь распахнулась настежь и в трапезную вместе с метелью ввалилась целая компания пестро одетых фэйюров, во главе с самим Весельчаком Арвеном!
   Так вот, стало быть, чьи глаза наблюдают за ней с самого ее появления в этой тавернишке. А ведь она и впрямь уже видела их в компании с Арвеном. Это же всего года полтора назад было, как же она могла позабыть?…
   Топот ног по доскам стола… Хмель прошлогоднего бьяни в голове… Хмель сумасшедшей пляски, бьющий в голову не слабее выпитого… Бесшабашное веселье двух разбойных ватаг после совместной "утряски" хорошо охранявшегося богатого торгового обоза… Два десятка глоток, очумело орущих на разные голоса "в час морозный, в час вечерний", и два вожака, отчаянно и вдохновенно пытающихся переплясать друг друга под эти нестройные, совсем не музыкальные рулады… Арвен Весельчак, Арвен-красавчик, Арвен - удачливый шаваш одной из самых легендарных ватаг лесов Большого Приречья, безжалостный убийца и лучший плясун из всех, с кем приходилось когда-либо встречаться Дикой Вэр. Арвен-неотразимый… Она тогда чуть было не стала новой строчкой в списке его многочисленных "побед". Если бы не вмешалась Зарта…
   Это было так недавно… и это было слишком давно. Это было в другое время, в другом мире и в другой жизни. Глядя на приближающегося Весельчака, Вирэль жалела, что не поспешила уйти раньше, избежав нежелательной, совсем ей сейчас не нужной встречи.
   Шаваш Веселых, не спрашивая приглашения, уселся прямо напротив нее, небрежно склонился вперед, подпер подбородок крепким, затянутым в мягкую кожаную перчатку кулаком и принялся молча изучать лицо девушки, будто сомневался в том, что она именно та, за кого он ее принимает.
   - Светлый день, Арвен, - сказала Вирэль, растягивая губы в сомнительное подобие улыбки.
   Ответная улыбка получилась намного искреннее. Она у Арвена всегда получалась искренней, его неизменная улыбка. Даже когда он при этом перерезал чье-нибудь горло.
   - О чем ты, Вэр? - улыбнулся он. - Вечер уж на дворе, не день. Но, веришь ли, славный вечер.
   - Не ожидала увидеть тебя здесь.
   - Да и я тебя, признаться, не ждал. А знаешь, жизнь тем и хороша, что Великая Хозяйка дарит нам иногда радость неожиданных сюрпризов.
   - Похоже, ты рад меня видеть.
   - Думаю, что и ты мне рада, Вэр, - Арвен лукаво ей подмигнул. - Небось, решила уж, что это "пятнистые" заявились по твою симпатичную головку, а? Только не говори мне, будто не заметила пристального интереса к себе со стороны Скри - его только слепой бы не заметил.
   - Так того кудлатого заморыша зовут Скри? - как можно равнодушнее спросила Вирэль. - Ты прав - я заметила его, уже собиралась подойти и выбить паршивцу глаз, чтобы не глазел слишком много. А заодно и тому дылде в дальнем углу. Он тоже из твоих?
   - Нок, - Арвен ухмыльнулся с таким удовольствием, будто получил из уст собеседницы роскошную похвалу. - Мой, мой. Узнаю Дикую Вэр - остра на язычок, осторожна, готова ко всему… Так что же, совсем не испугалась? Ни на миг?
   - О чем это ты, Арв? Кого это я должна бояться?
   - Ну, как же, милая! Ты нынче немалым спросом пользуешься! Кто только с тобой встречи не ищет, от "пятнистых" до всяких наемников!
   - Брось трепаться, Арв, - фыркнула Вирэль. Она снова попыталась изобразить улыбку и вдруг поймала себя на том, что испытывает по отношению к давнему приятелю неожиданно острое и неприятное чувство, какое бывает, когда обнаруживаешь слишком близко от своей руки ядовитого земляного червя. Что-то сродни гадливости и иррациональному животному страху.
   - Брось трепаться, - повторила она. - Кому я могла досадить так сильно, что он решил заплатить за мою голову больше обычного? Байки все это, Арв, просто глупые байки досужих болтунов.
   - Кому могла досадить? - Арвен то ли и впрямь удивился, то ли просто сделал вид, что удивлен. - А как насчет одного джартада? Как там его… Ох, дай мне крепкой памяти, Великая Хозяйка! Зар-Шами, Вэр, так его, кажется, зовут, а? Сэй-гор он.
   - Не помню такого, - пожала плечами девушка. - Всегда старалась избегать сэй-горов, в особенности - джартадов.
   - Ой, Вэр, Вэр, - Арвен коротко хохотнул и невпопад кивнул, будто бы своим мыслям. - Так я и думал, что ты не захочешь ничего рассказывать старому другу, милая. А была бы искренней со мной, может и по-иному бы все повернулось… Хочешь скажу в чем твоя беда, Дикая?
   Вирэль молчала, отвернувшись в сторону. Разговор этот, и без того не слишком приятный с самого начала, перестал ей нравиться окончательно. Кажется, она все же недооценила опасность этой "случайной" встречи.
   - Беда твоя в том, что много ты о себе мнила всегда, - с неподдельным участием произнес Арвен, еще ниже склоняясь над столом и понижая голос почти до шепота. - Чересчур много, милая. На друзей своих свысока смотреть привыкла, да и не ценишь дружбу-то настоящую. Потому и Ножей своих сгубила понапрасну. Потому и полезла туда, куда лезть не следовало, да обидела того, кто обид не прощает. Потом еще и в живых его оставила - совсем уж скверная оплошка. Но главное - не с той ты компанией дорожку свою увязала, Вэр. Вот уж от кого подальше держаться стоило, так ведь не смекнула. Глупости в головке этой симпатичной много - вот где вторая твоя беда.
   - Что тебе нужно, Арвен? - резко оборвала его Вирэль, лихорадочно прикидывая: сколько прыжков понадобится ей, чтобы достигнуть входной двери и сколько метательных ножей успеет попасть ей в спину прежде чем она успеет это сделать.
   - Ты что, служишь теперь у хорла, или в "пятнистые" нанялся вместе со всей ватагой? Какое тебе, ронтова кровь, дело до моих компаний?
   Арвен откинулся назад и снова улыбнулся. В его улыбке она прочла неприкрытую насмешку и угрозу.
   - Есть, в общем-то одно дело. За тобой и твоими новыми дружками сейчас гоняется половина вольных ловчих Арка, "пятнистые", ребята Большого Ди… да все, почитай, гоняются! - он многозначительно подмигнул ей. - Ты стала желанной добычей, милая. Очень желанной.
   "Из-под стола не ударить, - прикинула Вирэль. - Может, попробовать опрокинуться назад, а потом вскочить, перехватить половчее Клык и… Так ведь и с места двинуться не дадут, не втроем нынче, как тогда, под Вала-Сорд. И Олька рядом нет, никак мне одной тут не совладать."
   Она вспомнила, как вязали ее жители Калех после того как она заставила переодетого фарсахара проглотить его же собственный кинжал. Ей тогда не удалось в одиночку справиться с десятком решительно настроенных крестьян, что уж теперь думать о возможности одолеть десяток хорошо вооруженных головорезов Арвена, не сводивших глаз со своего шаваша и девушки.
   "Нет, не выйдет. Добро еще, если сразу прикончат, а то ведь сами сперва позабавятся, а уж потом к толстомясому ублюдку отвезут. Нет, нельзя сейчас драться, но и к Зар-Шами в лапы нельзя - лучше уж смерть!"
   - Хочешь меня сэй-гору свезти, Весельчак? - недобро прищурилась она. - А если я не хочу? Если возражать стану?
   - Можешь попытаться, милая, - бросил Арвен спокойно, чувствуя свое превосходство. - Вот толькот не думай, что пожалею по прежней дружбе. Начнешь дергаться - получишь стрелу в ногу. Дорогу тебе это навряд ли скрасит.
   - Ну, может, хоть до глотки твоей напоследок дотянуться успею, Весельчак! Мне ведь все одно не жить! Думаешь, твой сэй-гор любоваться на меня собирается? Что мне терять? Парой дней раньше, парой позже…
   - То-то, что парой. Такие как ты, Вэр, всегда надеются на удачу. А вдруг тебе и впрямь повезет - один-то раз тебя из-под палаческого ножа уже вытащили, коль слухи не врут. Не врут ведь, а?
   - Может и не врут…
   - А раз так, веди себя тихо. Мои ребята просто возьмут у тебя твои железки, чтобы тебе самой же было спокойнее.
   Руки возникли сзади, сняли с перевязи акрам, грубо, но умело прошлись по всему телу, извлекли из-за голенища сапога кинжал, и не исчезли - крепко взялись за локти, сковывая движения.
   - Все, милая, - улыбнулся ей Арвен, - отбегалась.
   - Хватит, - огрызнулась она, - не радуйся слишком много - жалеть после горше будет. Поймал, так вези к своему джартаду, нечего языком трепать.
   - Не торопись так, милая. Под нож всегда успеешь.
   Она не смогла удержаться - вздрогнула при слове "нож" и невольно посмотрела на Арвена: видел ли? Видел… Видел, мразь! Вон как глазки заблестели! Не может нарадоваться, что свою же… свою!…
   - Да и ручки твои связать надо бы, - продолжал изгиляться вожак Веселых. - Железо у тебя забрали, но что-то я тебе по старой памяти не очень доверяю, извини уж.
   Вирэль рывком подняли на ноги, начали быстро и умело скручивать запястья веревкой. Она не сопротивлялась, только выплевывала в лицо Арвену слово за словом. Понимала, что лишь напрасно сотрясает воздух, что проиграла, что врага сейчас может унизить разве только ее "гордое" молчание, что… Она очень хорошо понимала все это, но никак не могла заставить себя остановиться:
   - А ведь мы с тобой за одним столом сиживали, ели и пили с одних блюд, плясали на пару! Помнишь, как плясали, погань ты болотная?! Предатель, род твой в Яму! Своих чужакам, выползням с Пустошей продаешь!
   - Своих? - Арвен внезапно прекратил улыбаться, порывисто вскочил и приблизил свое лицо почти вплотную к ее лицу. - Ты перестала быть своей , Вэр. Перестала в тот самый миг, как связала свою дорогу с дорогой этих двух недомерков-изгоев. Ты больше не принадлежишь нам , Дикая, а им никогда не принадлежала и принадлежать не будешь. Ты изменилась, Вэр, ох, измени-илась. Нынче я с тобой за один стол не сяду. Что же до танцев…
   В глазах Арвена вдруг зажглись огоньки какого-то странного, сумасшедшего веселья. Он отступил от нее и снова улыбнулся - широко, радостно.
   - Развяжите ее, ребята. Повременим чуток с веревками.
   Ватажники повиновались молча, зная, что вожаку сейчас лучше не перечить - вожак веселиться собрался.
   Вирэль встряхнула освобожденными от пут запястьями, недоуменно посмотрела в глаза Арвена, собралась было поинтересоваться что тот задумал… А потом вдруг поняла. Поняла раньше, чем он успел спросить у нее:
   - Танцы - то дело особое. Попляшем, Дикая? В последний раз?
   - Издеваешься, Весельчак!
   - Просто хочу закончить наш давний спор. Мы ведь тогда так и не решили кто из нас лучший. Жаль будет, коли и вовсе не решим.
   - Когда я сдохну, лучшим все равно станешь ты!
   - Единственным, милая. Единственным, а не лучшим… Будем считать, что это честная сделка - я получаю удовольствие, ты - еще немного свободы. Ровно столько, сколько сумеешь ритм удержать. Согласна?
   Не отвечая Арвену, Вирэль повернулась и пошла через трапезный зал постоялого двора туда, где подручные Весельчака уже споро расчищали место для будущего состязания. Несколько музыкантов, кормящихся при таверне, тревожно покосились на подошедшего к ним верзилу с рыбьими глазами по имени Нок. Он, согнувшись почти вдвое, сказал им что-то и те дружно закивали, видимо соглашаясь принять участие в развлечении. В центр образовавшегося круга вытащили два широких стола, составили их вместе, образовав нечто вроде импровизированного помоста шагов пяти шириной.
   "Поглумиться собрался, Весельчак? - думала Вирэль, подходя к столам. - Мало тебе моей жизни, тебе еще и мой позор подавай? Ладно, поглядим еще…"
   Она легко вскочила на "помост", прошлась кругом, топнула пару раз для пробы. Прыгнувший следом за ней Арвен с насмешливой ухмылкой скопировал ее движения. На удар его каблука тяжелая, добротно сбитая столешница отозвалась гулким вибрирующим звуком и девушка невольно пожалела, что нет на ней ее прежних сапог, на особливый заказ подбитых стальными пластинами, так славно и звонко цокавшими при ходьбе. Сняли их с нее еще в Кервале, перед тем как тащить на казнь. Так любимые сапожки и остались навсегда где-то в разоренной "пятнистыми" деревне.
   - Готова, Вэр? - Арвен остановился напротив нее, развел руки в стороны. - Зрители ждут, Дикая. Нужно порадовать.
   Вирэль посмотрела влево, вправо… Не считая застывшего в дальнем конце зала хозяина, десяток завсегдатаев, да десяток Веселых - вот и все зрители. На лицах и тех, и других застыло почти одинаковое любопытство, предвкушение редкого в этом захолустье зрелища. Разница между первыми и вторыми была лишь в том, что завсегдатаи стояли подальше, изредка настороженно косясь на придвинувшихся вплотную к "сцене" вольпов, и в отличие от последних не держа рук на оружии в постоянной боеготовности. Она на мгновение прикипела взглядом к одному из ватажников, плотному угрюмого вида кальиру, который держал в руках ее акрам, потом повернулась лицом к Арвену.
   - Готова.
   Весельчак только того и ждал - вскинул руки над головой, звучно хлопнул, и на хлопок этот тут же отозвались тонким гудением струны фазеста. Вирэль узнала мелодию по первым же аккордам и не удивилась выбору Арвена; было бы странно, если бы музыканты заиграли что-то другое…
 
   В час морозный, в час вечерний, в этот хмурый зимний час
   В маленькой лесной таверне, приютившей нынче нас,
   Чой-то, братцы, нам не спится - нынче спать нам недосуг -
   Станем, братцы веселиться! Встанем, братцы! Встанем в круг!
   Ну-ка, парни, в круг, в круг! В круг вытаскивай подруг!
   Пусть попляшут, спляшут нам, дадут волю каблукам!
 
   Они начали одновременно, на середине первого куплета - топнули в гулкие столешницы раз, другой, третий, и пошли выстукивать уже без остановки: пятка, носок, пятка, носок, пятка… Заныл протяжно гувин, вступил вибрирующим перестуком тугой тимбар. Музыка нарастала, становилась громче, быстрее, а вместе с ней ускоряли свои движения и танцоры.
   Вирэль плясала вдохновенно, в полную силу, не щадя себя. Иначе она просто не умела, иначе не стоила бы эта последняя пляска подаренных ей мгновений свободы, иначе… по-другому она сейчас попросту не могла испортить Арвену удовольствие…
 
   Грянем об пол сапогами, вышибем из досок гром!
   Нам в печи подвоет пламя, свиснет ветер за окном,
   Балка скрипом отзовется, прошуршит по крыше снег,
   И таверна вдруг взорвется дружным и веселым: - Эх!…
   Эх, это не по мне - нянчить горе в тишине!
   Выйду, выйду в круг сам! Дам волю каблукам!
 
   Они были прекрасны, эти двое, кружащиеся в буйстве пляски. Странной казалась сама мысль о том, что кроме танца их сейчас сближала лишь ненависть друг к другу, настолько каждый из них казался зеркальным отражением партнера. Сквозь приоткрытые рты вырывалось неслышимое за музыкой и бешеным стокатто каблуков напряженное дыхание, лихорадочно блестящие глаза отрывались от лица партнера лишь на время очередного разворота. Добрых два десятка взглядов неотрывно следили за каждым движением танцоров, восторженно ловили каждое замысловатое па, не позволяя себе оторваться ни на мгновение. "Дам волю каблукам!" - Беззвучно шевелились два десятка губ, завороженных давно знакомым, сотню раз слышанным ритмом. Два десятка ушей ловили синхронный стук… Пятка, носок, пятка, носок, пятка… Они не слышали как, в очередной раз сблизившись в танце с почти никому не знакомой здесь девушкой, сойдясь с ней почти вплотную, шепнул что-то знакомый всем и каждому вожак Веселых. Расслышала только она, разобрала сквозь плотный оглушающий фон музыки прерывистый шепот:
   - Не останавливайся!…
   И уже на следующем кругу:
   - Пока двигаешься… свободна!…
 
   Пляски шумное веселье разольется меж столов…
   Гей, плесните, братцы, зелья - я пьянеть давно готов!
   Чой-то, братцы, мне не спится - видно думы не дают
   Мне напиться, мне забыться и в хмелю найти приют!
   Эх, бом! Бом! Бом! Пляшут кружка с кувшином!
   Ой, там! Там! Там! Дам волю каблукам!
 
   "Ой, там! Там! Там!" - издеваются тимбары над потугами танцоров поспеть за их бешеным ритмом… Но танцоры все же поспевают - выбивают ногами синхронную частую дробь, вливают свое сбивающееся горячее дыхание в низкий стон гувинов, сплавляются с музыкой, целиком вкручиваются в водоворот сумасшедшей, никогда ранее не виданной здесь пляски.
 
   Не сидите хмуро, братцы, лучше плачьте от души!
   Те, кому уже не драться, тоже б крикнули: - Пляши!
   Может, завтра тоже в поле нам уснуть велит Судьба…
   Так поплачем нынче вволю, да попляшем допьяна!
   Эй, бей, не жалей, сердце радостью согрей!
   Каблуков топот пусть - в щепы пол и в Яму грусть!
 
   Она решилась. Ей нужно было решаться именно сейчас, пока пляска еще не успела ее измотать, пока хватало еще сил в отбивающих ритм ногах, пока еще хмель усталости не затуманил взгляд и не поселил в пальцах предательскую дрожь. Она решилась…