531—579 гг.
   Во времена правления Ануширвана сасанидская власть и культурное величие достигают наивысшего расцвета. Царь подчиняет себе знать. Зороастрийцы искореняют еретиков
 
   550 г.
   Разрушение Марибской дамбы в Йемене символизирует упадок южного арабского сельскохозяйственного уклада. Преобладание языческой веры бедуинов на Аравийском полуострове
 
   603—628 гг.
   Последняя великая война между Римской и Сасанидской империями. В ходе этой войны войска обеих сторон крайне истощены, вновь устанавливается статус-кво. Возвращение Животворящего Креста в Иерусалим (629 г.) символизирует триумф христианства над зороастрийской империей, а также над иудеями и еретиками
 
   622—632 гг.
   Мухаммад, араб из Мекки, создает религиозное сообщество в Медине. Это течение распространяется по всему Аравийскому полуострову и конкурирует с сасанидской и римской властью, порой даже вытесняет ее
   В аридных зонах существуют три типа земли. Первый тип: дождевой воды достаточно для орошения пастбищ для выпаса скота, однако оседлое земледелие здесь невозможно. Второй тип: в отдельных точках выпадает достаточно осадков для посева земледельческих культур, однако в случае, если не будет дождя, урожай находится в постоянной опасности. И третий тип: это территории, где доступна не только дождевая вода, но и другие источники, например из геологических слоев. На этих землях вода скапливается на больших площадях, и для полива полей можно использовать скважины. Последний вид земли называется оазисом, этих территорий бывает достаточно, чтобы снабжать водой одну-две деревни. Аналогичная ситуация складывается, если в районе протекают реки, которые пополняются дождевой водой. В этом смысле всю долину нижнего Нила можно назвать одним большим оазисом.
   В отличие от хорошо увлажненных земель, куда входят все три высококультурных региона Ойкумены, в засушливых областях процветание землевладельцев почти невозможно. Доход культурных областей зависел от хорошо орошаемых земель. Но эти земли, в свою очередь, не только требовали крупных вложений, но и составляли довольно маленький процент от всех территорий. Получается, что между плодородными районами и вокруг них были земли, пригодные только для выпаса скота. При этом протяженность данных территорий была настолько велика, что скотоводы и их семьи практически подстраивали свой социальный и культурный уклад под кочевой образ жизни. Однако их деятельность приносила очень маленький доход или не приносила вовсе. Более того, скотоводческие общины представляли собой источник социальной силы, которая в любой момент могла выплеснуться против оседлых землевладельцев. (Конечно, в то же время было множество примеров и способов сосуществования земледелия и скотоводства.) В любом случае на обширных территориях всегда находились определенные очаги активной жизнедеятельности, и они распределялись крайне неравномерно. Поэтому для поддержания населения требовалось довольно много общего пространства. Агрокультурные группы обычно разобщены, и в одной местности встречалось лишь несколько богатых сельскохозяйственных поселений.
   В отличие от сельского хозяйства, ограниченного многими факторами, коммерческая деятельность развивалась предельно свободно. Одной из причин является тот факт, что агрокультурный комплекс Ойкумены изначально основывался именно на торговле. Другой, более значимой, причиной является особое географическое положение региона. Горы и моря Афро-Евразии, Плодородного полумесяца и прилегающих земель представляют собой удачные пункты для дальней торговли, однако такое положение не позволяет сконцентрироваться на одном конкретном регионе. Так, например, торговые пути шли из порта в Персидском заливе (такого как Басра), через соседние центры (Средиземноморье или иранские земли) или напрямую в главные регионы Ойкумены. На карте торговых путей Афро-Еразийской аридной зоны можно заметить нечто существенно отличающееся от обычного понятия порта. Именно здесь торговцы получили уникальную возможность принять космополитические взгляды. Благодаря перевалочным пунктам они приумножали свое богатство независимо от местного или даже регионального уровня благосостояния. За тысячелетие с развитием коммерции в Афро-Евразийской Ойкумене дальняя торговля, охватившая все полушарие, увеличила не только свои объемы, но и ассортимент. Помимо усовершенствования технических средств, старые цивилизации получили доступ к особым ресурсам новых районов. Так, новой статьей торговли стали необычные специи Малайского архипелага. Со временем эти районы превратились из обычных торговых пунктов в настоящие коммерческие центры. Соответственно тысячелетие за тысячелетием международная торговля крепла и развивалась, вовлекая в экономические связи все больше стран. Расширялись потенциальные возможности купцов, особенно на перекрестье торговых путей между Нилом и Амударьей.
   Но все же основу экономики региона между Нилом и Амударьей по-прежнему составляла сельскохозяйственная деятельность. Соотношение доходов купцов и землевладельцев решалось в пользу последних. Однако при относительно низкой концентрации аграрного богатства и сравнительно высокой концентрации коммерческих возможностей вполне закономерно, что торговцы некоторых районов (независимо от того, вели они дальнюю торговлю или нет) получали большую долю доходов, чем купцы из областей с развитым сельским хозяйством. В любом случае купцы всего региона были сравнительно экономически независимыми от землевладельцев. Со временем у высокой культуры, опиравшейся на торговую сферу, появилась возможность стать не только самостоятельной, но и получить влияние в обществе в целом. Формы данного влияния (в отличие от коммерческого влияния), в свою очередь, являются последствием раннего развития сельского хозяйства и урбанизации в регионе (а также того, что регион всегда был открыт для военных операций и имперских чаяний). Имперская традиция всегда следовала тенденции космополитизма, однако не принимала никаких проявлений гражданского партикуляризма. Эти тенденции усилились в Исламский период. (Более подробно мы рассмотрим данное явление в Книге III.)
   Вне всяких сомнений, именно благодаря потенциальным возможностям торговли греческая культура заняла доминирующую позицию на определенном этапе развития Ойкумены. Можно с уверенностью утверждать, что благодаря особым условиям в регионе между Нилом и Амударьей зародился космополитизм. Именно он заложил основы новой коммерческой жизни. При этом сформировавшийся комплекс Ойкумены играл здесь не последнюю роль. В любом случае в некоторых вопросах, например в религии, торговые классы задавали тон для всего общества. Впоследствии после завершения эпохи осевого времени тема религии приняла новые обороты во всем регионе от Нила до Амударьи. В диаграмме можно проследить подъем конфессиональной религии.
   Шахиншах Хосров Ануширван на пиру. Средневековая персидская миниатюра

Конфессиональные религии

   Великие империи, возникшие после завершения эпохи осевого времени, обеспечили относительный мир. Во многом благодаря этой спокойной обстановке, развитию великих идей и частично из-за социальных брожений того времени началось движение великих исторических религий, которые принято называть «универсальными» или «конфессиональными». Призыв к человеческому сознанию перешел от интеллектуальной элиты в городские и даже (по крайней мере, внешне) сельские массы. Мысли великих персонажей, таких как Будда или Исайя, дали начало новым традициям и порой выступали в качестве источников вдохновения даже для необразованных классов. Новые фигуры и исторические лидеры вмешивались в ход истории, создавая независимые традиции. В любом случае в систему вплетались новые взгляды, которые придавали драматизм существующим мифам и культам и сопровождали деятельность известных организаций. Старые местные культы либо адаптировались под новое вероисповедание, либо исчезали.
   Таким образом, к началу христианской эры на протяжении всей аридной зоны Афро-Евразийской Ойкумены сформировались религиозные традиции, которые, в отличие от предыдущих, поддерживали не племенные или гражданские требования, а в первую очередь индивидуальные. Эти традиции поддерживали стремление («признание») индивидуума к исключительной и морально, и космологически состоявшейся вере (иногда такие верования формировались за счет принципов целого сообщества). Эта вера находила свое воплощение в своде священных писаний, она провозглашала универсальную ценность каждого человека и обещала дать ответ на все вопросы, касающиеся загробного мира. Стоит заметить, что различные вероисповедания жестко соперничали в рамках общих понятий. Особенно сильно конкурировали пророческие традиции, зародившиеся в регионе между Нилом и Амударьей, и традиции Северной Индии, которые в итоге приняла большая часть Ойкумены. Однако все они выполняли одну социальную роль.
   К IV–V векам н. э. эти религиозные союзы не просто доминировали в общественной жизни. Наиболее могущественные из них в определенной мере представляли политическую власть. Так официальная форма христианства получила исключительный статус в Римской империи. Зороастризм приобрел значимость в Сасанидской (Персидской) империи, хотя ему пришлось противостоять сильным соперникам. Вайшнавизм и шиваизм (которые хорошо сосуществуют в современном индуизме) боролись за расположение царского двора в Индии и в юго-восточных землях. Буддизм конкурировал с неодаосизмом за власть в Китае. При дворе могли господствовать и те религиозные союзы, у которых было немного последователей (например джайнизм). Такие малочисленные союзы, как раввинистический иудаизм (в то время имевший вид прозелитизма) и манихейство, даже контролировали целые царства. Происхождение последнего союза наглядно иллюстрирует общее настроение. Этот тип вероисповедания возник в III веке в Ираке.
   Он ознаменовал не столько победу над язычниками (приверженцами старых типов религии), сколько утверждение истины, которую попирали другие конфессиональные религиозные союзы. Наравне с господствующими религиозными формированиями существовали группы меньшинств, которые при первой возможности были готовы бросить вызов главенствующим религиям. Особенно широко были распространены различные формы буддизма и христианства. В совокупности все эти, казалось бы, разные религиозные союзы преследовали одну цель: они ликвидировали (или трансформировали) старые племенные или гражданские культы и заменили их собственными ритуалами, отвечающими общественным требованиям. Эти вероисповедания утверждают, что каждый ответственный житель Ойкумены признает в своей жизни универсальные религиозные требования как высшую власть. В западных частях этого региона религиозные союзы выдвигали идею, что нужно не просто поддерживать определенные вероисповедания, но и насильственно внедрять на правительственном уровне.
   Ирано-семитские религиозные традиции, преобладавшие в западной части Ойкумены, происходили из двух семей. Так называемые «авраамические» религиозные общины, куда относят различные формы иудаизма и христианства, ведут свое начало от еврейских пророческих традиций. Эти сообщества принимают акт веры Авраама за исходную точку или за классическую модель. Среди магов и маздейцев господствущим направлением был зороастризм. Зороастрийцы почитали Бога-творца Ахура Мазда, а Зороастр был их пророком[45]. Авраамические традиции создавались преимущественно на семитских языках и были широко распространены на территории Плодородного полумесяца. Несмотря на то что в осевое время эти две пророческие традиции возникли на разных основах, со временем они начали объединяться. И уже в постосевое время эти традиции было практически невозможно отличить друг от друга. Они не просто оказывали взаимное влияние, но и сводились к общему знаменателю. Некоторые группы даже нельзя точно отнести к той или иной семье. Единственный критерий, особенно важный для ирано-семитских конфессиональных религий, может частично разделить авраамические и зороастрийские традиции – это уровень их народности[46].
 
   Культурные и религиозные направления от Нила до Амударьи

Роль принципа народности в ирано-семитском монотеизме

   В некоторых религиозных традициях понятие так называемой «народности» выделяется особенно ярко и касается естественных нравственных норм и возможностей простого человека в сравнении с привилегированным классом. Другими словами, затрагиваются вопросы о том, что знатоки религии считают допустимым для простого человека, а что нет. Практически все конфессиональные религиозные традиции можно назвать народными, поскольку все они стараются приспособить свои доктрины и нравственные стандарты для обычного человека. Однако стоит заметить, что в ирано-семитских религиозных сообществах не только подчеркивались народные черты, но и осуждались иные ценности. Я полагаю, что этот акцент частично отвечал желанию справедливости, которое возникло в тот момент, когда торговые классы стали дистанцироваться от аристократичных семей землевладельцев. Купцы, занятые повседневными заботами, несомненно, ощущали себя простыми людьми, в отличие от поместных и придворных аристократов, обладавших достаточным количеством средств и времени, чтобы задавать культурный тон, которым восхищались другие классы. Ради утверждения собственного достоинства торговые классы должны были отказаться от аристократичной культуры, которая манила их и в то же время насмехалась над ними.
   Это, конечно, не означает, что торговые классы обязательно должны следовать народной ориентации. Однако данный популизм был необходим купцам, не принадлежавшим к высшим сословиям, чтобы автономно сформировать собственные стандарты. У тех, чьи новаторские меры отвечали нравственным потребностям простых людей, было больше шансов, что в коммерческом контексте они найдут соответствующий отклик. В этом диалоге, сформировавшем традиции, толкование заинтересованных лиц оказалось не только привлекательным, но и вполне отвечающим всеобщим материалистическим интересам. Следовательно, в то время как любая нравственная точка зрения может быть услышана только в определенных обстоятельствах, данное толкование было услышано всеми и стало олицетворять всеобщие ожидания.
   В любом случае народность присутствовала в каждой традиции, преобладавшей в зоне семитского Плодородного полумесяца, где были сконцентрированы важнейшие торговые пути. Культурная автономия рынка в данном регионе была сильнее, чем в зоне Иранского нагорья. Соответственно, как показывает диаграмма культурных и религиозных направлений, в авраамических традициях, существовавших в семитских семьях, народность проявлялась довольно ярко. Но тем не менее не стоит забывать, что народные черты могли присутствовать как в авраамических, так и в маздейских религиозных традициях.
   Общее рассмотрение авраамических и маздейских традиций можно завершить обзором их исторической роли в сообществе. Все пророки подчеркивали, что простое действие может быть воплощением религиозной деятельности. В отличие от традиций индийского происхождения, которые основывались на личном самосовершенствовании, ирано-семитские традиции (как народные, так и нет) уделяли особое внимание проблеме межличностных отношений и установлению справедливости. Этот аспект отражен в главной доктрине Последнего суда, в соответствии с которой каждый человек либо будет вознагражден, попав в рай, либо наказан, отправившись в ад. Все будет зависеть от того, насколько праведным он был при жизни. В индийской традиции, наоборот, добро и зло уравновешиваются в ходе бесчисленных реинкарнаций. В свою очередь, в ирано-семитской традиции человеку отводится лишь одна жизнь, за этот период он совершает свой нравственный выбор, который впоследствии станет решающим. Нравственный выбор человека безоговорочно и навечно определяет его судьбу после смерти.
   На социальном уровне подобное мировоззрение оказало положительное влияние на историческую оценку событий. Все происходящее было необратимо и как на личностном, так и на общественном уровне, определяло всю дальнейшую историю. О замкнутом круге перерождений, в который попадали как боги, так и люди, не могло быть и речи. Существование мира и ход истории определялись единственным Богом, который являлся воплощением собственной воли и справедливости. Он был выше как законов природы, так и их исключений. Ход событий не является волей случая, а Его велением. Бог – главное действующее лицо во вселенском спектакле, Он определяет и его начало, и конец. Причем концом станет триумф Господа. В маздейской традиции Бог в определенной мере ограничен в действиях своим антиподом, создателем зла. В авраамической традиции подобный антипод, дьявол, обладает меньшими возможностями. Однако в обеих традициях данные антигерои никогда не приобретали вселенский статус и не удостаивались всеобщего поклонения. Следовательно, эти религии можно назвать «монотеистическими», поскольку в них почитается единый всемогущий бог. Стоит отметить, что существуют побочные течения, направленные на почитание различных ангелов и святых, но все они (в своей основе) подчиняются единому изначальному культу.
   Одна жизнь, в ходе которой совершается выбор; один всемогущий Господь, и одно праведное общество. Для утверждения нравственной сути природы необходимы все эти три аспекта. С установлением справедливости возвысятся и те люди, которые следовали праведным путем. Может показаться, что племенное и прародительское наследие доосевого времени трансформировалось в монотеистические традиции, которые обязывают нести социальную и историческую ответственность.
   Так, иудеи считали себя избранным народом и несли в себе мудрость Господа. Каждый, кто не разделяет эту мудрость и отстраняется от общества, идущего праведным путем, непосредственно предает завет с Богом. Народ, верующий в Ахура Мазду, помогает Ему очистить этот мир от зла. Все, кто остаются в стороне, также считаются предателями. Культы старых богов природы трансформировались и даже были ликвидированы новым этическим и историческим Богом. Разница состояла в том, что в новых культах использовались неосязаемые символы Всевышнего, например огонь. А старые традиции создавали плотские образы, в которых воплощались божества видимого мира. В новых культах истинным символом и воплощением божественного присутствия является само общество. Монотеизм определяется поклонением одному Богу, эта религия начала играть ведущую роль в мировой истории, когда ее последователи сформировали единый народ.
   Однако стоит учитывать, что данной монотеистической схеме можно придать разную степень народности. Начнем с того, что идеал справедливости интерпретируется в гармонии с аристократическим социальным порядком. Например, при официальном зороастризме в Сасанидской империи сельское хозяйство было самым почетным занятием. Однако высшим социальным классом являлись только поместные землевладельцы, которые финансово зависели от земли и могли обеспечить военную защиту. Хотя в принципе крестьяне являлись более уважаемым классом, чем торговцы или ремесленники. Но они не были знатью и не определяли нормы религии. Эти функции выполняли высшие наследственные аристократические классы священников. Именно священники вместе с поместными землевладельцами, которые обеспечивали военную силу, играли одну из важнейших ролей во вселенском спектакле.
   Однако Макс Вебер защищал точку зрения, что религия, отвечающая этическим требованиям к божественному, была связана скорее с торговым классом, нежели с земледельческим, для которого в первую очередь была важна смена сезонов[47]. Стремление пророков к законности, которое, возможно, изначально подкреплялось аграрными требованиями, можно растолковать с позиции ведения торговли и контрактов. С подобной точки зрения это явление скорее относилось к рыночной культуре, чем к поклонению божествам природы, у которых издревле люди просили плодородия и вселенского порядка. Монотеистический аспект маздакитстской традиции постоянно находился под угрозой из-за компромисса, который необходимо было искать с высшими социальными слоями. Сасанидская государственная религия никогда не сводилась к одному-единственному верованию. Это произошло при формировании народной ориентации у коммерческих элементов, что стало отличительной чертой в общей схеме ирано-семитской конфессиональной религии. Именно этот элемент наиболее резко выделялся на фоне аграрной культуры. Монотеистическое понятие этического Бога, зародившееся в городской культуре, в основном акцентировалось на межличностном морализме. При этом оно резко контрастировало с симпатическими ритуалами и даже магией, которые присутствовали в культах богов природы.
   Руины сасанидской крепости Гхалье-дохтар в Фарсе, Иран. Современное фото
 
   В иудаизме и родственных традициях, где торговцы занимали более высокие позиции нежели в маздакитстской традиции, новые социальные понятия бросали вызов установленному порядку. Эти понятия в первую очередь сводились к эгалитарному правосудию, к рыночной культуре, где каждый человек был равен перед законом. Стоит отметить, что данное равенство, учитывая изначально разные природные возможности людей, все равно сводилось к определенному виду социальной иерархии. Требование более радикального эгалитарного правосудия, которое является неотъемлемой частью социального равенства, исходило не только от торговцев. Необходимо заметить, что купцы сами впоследствии сформировали привилегированный класс. Некоторые авраамические традиции (и даже религиозные традиции Ойкумены, имеющие абсолютно разные основы) повлияли на чувство равенства и самоопределения более низких социальных слоев. За несколько веков традиции в рамках каждой ирано-семитской религии развивались и формировали все новые и новые понятия, в которых подчеркивались эгалитарное правосудие и его практическое применение. Однако в целом все религиозные лидеры нашли способы, как можно, используя вторичные модификации, приспособиться к существующему социальному порядку. Любая вина в то время расценивалась как неоправданная привилегия, а удача должна была сопровождаться благотворительностью и благородными поступками. В то же время социальная несправедливость представляла собой спорный вопрос, который необходимо было урегулировать или даже в конечном счете ликвидировать, чтобы установить космический порядок.

Народный характер

   Народный дух рынка эффективно воплотился в пророческой этике, направленной на личную нравственность. То есть акцент делается на справедливости и равенстве в межличностных отношениях. Причем даже в ущерб иным культурным ценностям, например творческим, или тем, которые поддерживают привилегированные классы. Средний человек должен быть честным, и его долгом является создание полезных, а не декоративных вещей. Правильный человек помогает другим и самому себе в повседневной жизни, а не старается усложнить ее. Аристократы имеют возможность помочь тем, кто обладает предпринимательской жилкой, талантом и особым вкусом. Они могут оценить исключительные достижения в сферах, требующих особого мастерства и таланта. Аристократам необходимо осознать свое отличие и научиться ценить других, в особенности просвещенное священничество. Что касается торговцев, то они не представляют грубое крестьянство, это сословие обладает своей высокой культурой. Тем не менее они не могут спокойно воспринимать свое относительно привилегированное положение и возможность щедро покровительствовать искусствам. Их культура должна представлять собой совершенное исполнение общих обязанностей.
   Следовательно, высокая культура рынка подчеркивала умеренность и добродетельность. Предметом восхищения были не отвага или политическая и творческая виртуозность, а «буржуазная добродетельность», бережливость, разумность и, несомненно, уважение закона и порядка. Все, что требовало особых навыков и талантов, изначально расценивалось как нечто неприемлемое для простого человека. Так воспринимались наука, необходимая для алхимии и астрологии, искусство, воплощенное в скульптуре и живописи, экстравагантность, выраженная в использовании шелков и золота. В сфере религии подобное отношение усиливалось духовным неодобрением всего, что могло быть связано со старым культом богов природы. В целом это мировоззрение отказывалось от пышных церемоний во имя нравственности, что, например, поощрялось в Талмуде. Единственным отличием, которое получало одобрение народного мировоззрения, могло быть аскетическое изящество, не требующее никакой роскоши, только личной самодисциплины.