Страница:
Подобное видение неизменно вело к вооруженному противостоянию. Когда те, чьи интересы пострадали в ходе реформ, обладают достаточной властью, чтобы физически подавить любые возражения, сами реформы требуют подкрепления силой. В XX веке Ганди выдвинул творческий метод непротивления, с помощью которого можно изменить основу социальной власти. Однако это один из краткосрочных методов. Для проведения серьезных социальных реформ требуется готовность реформаторов к применению физического насилия. Только так можно преодолеть сопротивление тех, кто уже у власти. То есть глубокие преобразования неизбежно сопровождаются военным противостоянием, насилием и ложью.
Я думаю, христиане не только из брезгливости к исламу подчеркивали, что основной проблемой пророческой деятельности Мухаммада был ее военизированный характер. Каждая благая деятельность обладает своими недостатками, каждая порция истины сопровождается соблазном приукрасить ее. Величие любой традиции можно измерить тем, с каким успехом она преодолевает свои недостатки. Ведь определенные погрешности встречаются в любой глобальной традиции. Так и в христианстве были свои недочеты. В свою очередь для ислама испытанием стал вопрос войны. При угрозе войны человек должен найти в себе силы, чтобы доказать свою преданность и даже пожертвовать своей жизнью. Военные действия всегда влекут за собой акты индивидуальной несправедливости (поскольку человек рассматривается просто как часть общей массы). Но, если абстрагироваться отданного факта, война является наивысшим выражением своих прав и возможностью отстоять свои позиции в фатальном поиске истины. Подобная тенденция была серьезным искушением для всех монотеистических сообществ. Пророческая миссия Мухаммада была ориентирована на создание универсального религиозного сообщества. В то же время его община оказалась подвержена духу исключительности, который преследует любое универсальное сообщество и который отражается в апелляции к военным методам. Возникшие в результате проблемы стали основной темой в исламской истории.
Глава III Раннее мусульманское государство, 625–692 гг
Мухаммад создает арабское государство между Византийской и Сасанидской империями
Взятие Мекки
Возникновение новой региональной культуры
Я думаю, христиане не только из брезгливости к исламу подчеркивали, что основной проблемой пророческой деятельности Мухаммада был ее военизированный характер. Каждая благая деятельность обладает своими недостатками, каждая порция истины сопровождается соблазном приукрасить ее. Величие любой традиции можно измерить тем, с каким успехом она преодолевает свои недостатки. Ведь определенные погрешности встречаются в любой глобальной традиции. Так и в христианстве были свои недочеты. В свою очередь для ислама испытанием стал вопрос войны. При угрозе войны человек должен найти в себе силы, чтобы доказать свою преданность и даже пожертвовать своей жизнью. Военные действия всегда влекут за собой акты индивидуальной несправедливости (поскольку человек рассматривается просто как часть общей массы). Но, если абстрагироваться отданного факта, война является наивысшим выражением своих прав и возможностью отстоять свои позиции в фатальном поиске истины. Подобная тенденция была серьезным искушением для всех монотеистических сообществ. Пророческая миссия Мухаммада была ориентирована на создание универсального религиозного сообщества. В то же время его община оказалась подвержена духу исключительности, который преследует любое универсальное сообщество и который отражается в апелляции к военным методам. Возникшие в результате проблемы стали основной темой в исламской истории.
Глава III Раннее мусульманское государство, 625–692 гг
На основе полученного пророчества Мухаммад создал новое политическое образование. Но почти сразу же это образование обрело ощутимые на международном уровне масштабы. Вскоре государство в пределах Аравии уже соперничало не только с курайшитами, но и с Византией, и с империей Сасанидов. Превратившись в результате подобных состязаний в общеарабское государство, в течение двух последующих поколений оно расширило свои границы за счет соседних земель в ходе крупных сражений между арабами-мусуль-манами и двумя империями. Эти империи арабы вытеснили, создав свою империю и организовав на арабомусульманский лад жизнь целого региона между Нилом и Амударьей и западной части Средиземноморья. Кампании, в результате которых сформировалась арабская империя, стали грандиозными свершениями.
Но решительный бой нужен был и самим арабам на каждом этапе создания империи. Только так то, что начиналось как добровольное товарищество в Хиджазе, созданное вокруг харизматичной личности, могло трансформироваться в масштабное и прочное государство, управляющее сложной аграрной цивилизацией. По каждому вопросу принимались принципиально важные решения, определявшие характер исламского государства на дальнейшие годы. В конечном счете этот характер, в свою очередь, определил влияние ислама на завоеванное им общество. Именно внутреннее развитие государства обусловило столь великую значимость его внешних завоеваний.
Но решительный бой нужен был и самим арабам на каждом этапе создания империи. Только так то, что начиналось как добровольное товарищество в Хиджазе, созданное вокруг харизматичной личности, могло трансформироваться в масштабное и прочное государство, управляющее сложной аграрной цивилизацией. По каждому вопросу принимались принципиально важные решения, определявшие характер исламского государства на дальнейшие годы. В конечном счете этот характер, в свою очередь, определил влияние ислама на завоеванное им общество. Именно внутреннее развитие государства обусловило столь великую значимость его внешних завоеваний.
Мухаммад создает арабское государство между Византийской и Сасанидской империями
Пока Мухаммад создавал новый общественный строй в Медине, он активно расширял сферу своего влияния за пределы избранного им оазиса. Действительно, именно эта воинственность сделала возможным и как минимум в некоторой степени определила характер общества Медины. Как явствует из хронологии событий, в годы жизни Мухаммада с момента его воцарения в Медине судьбоносные
события последовали одно за другим. То, что долго готовилось в Мекке, внезапно и стремительно вылилось в кардинальные перемены сначала в Медине, а затем в Мекке и во всей бедуинской Аравии.
Курайшитов, естественно, встревожило то положение, какого Мухаммаду удалось достичь в Медине после битвы при Бадре. Было очевидно, что Мухаммад может испортить им торговые сношения с Сирией (и, следовательно, с Йеменом), дискредитировать их перед бедуинами, от чьего уважения зависела вся их система, и сделать их положение в неплодородной Мекке невыносимым. На следующий год они организовали масштабную кампанию против Медины. Для похода они собрали все имевшиеся в Мекке ресурсы. Добравшись до мединского оазиса, они принялись срезать уже заколосившиеся злаковые, тем самым вынудив мединцев покинуть свои укрепления и выйти на битву в открытое поле. Мухаммад занял выгодную позицию на холме Ухуд в северной части оазиса. (Несмотря на это, некоторые сомневающиеся все же предпочли пересидеть сражение в безопасном месте.) Согласно мусульманской легенде, то, что обещало увенчаться победой, обернулось поражением, поскольку кое-кто из людей Мухаммада, выставленных для защиты с тыла, вопреки его приказаниям покинул свои позиции, увлекшись трофеями. Начальник мекканской конницы Халид ибн аль-Валид заметил слабое место и воспользовался им. Самого Мухаммада ранили, но он не дрогнул, и его воины сплотились вокруг него.
Курайшиты слишком радовались своей победе. Их женщины, следовавшие за войском и подбадривавшие своих мужчин, как часто случалось в больших походах, тоже праздновали победу. Разойдясь не на шутку, Хинд, жена полководца Абу-Суфьяна, вырвала печень из тела погибшего Хамзы, дяди Мухаммада и одного из первых мусульман, и откусила ее кусок; дело в том, что Хамза, один из героев битвы при Бадре, убил там ее отца.
Хронология событий в годы жизни Мухаммада
Однако, учитывая то, что часть армии мусульман еще не была разбита и в Медине еще не все воины вступили в военные действия, курайшиты недостаточно были уверены в своих силах, чтобы напасть на укрепления мединцев. Они ретировались, несколько восстановив утраченную репутацию, но не покорив Мухаммада[77]. Пророк воспользовался их отходом, чтобы выслать из города второй иудейский клан – надир, – членов которого подозревал во враждебных замыслах. За пределами Медины Мухаммад заручился поддержкой или хотя бы нейтралитетом всех племенных объединений, желавших выиграть от дружбы с Мединой, и продолжил военные действия.
Два года спустя, когда стало очевидно, что Мухаммад не слабеет, а, напротив, крепнет, курайшиты предприняли еще более решительные усилия. Они собрали всех своих оставшихся бедуинских союзников, объединив их войска с отрядами мекканцев. Таким образом, они признали, что Мекка была неспособна справиться с Мухаммадом своими силами. Кампания должна была стать решающей; иначе курайшиты продемонстрируют свою потенциальную слабость, и авторитет их будет утрачен безвозвратно. На сей раз многочисленные войска коалиции прибыли позже, после сбора урожая, и мединцев уже нельзя было выманить из-за стен застроенной части оазиса. Чтобы нейтрализовать мекканскую и бедуинскую конницу (у земледельцев Медины лошадей было мало), Мухаммад приказал выкопать ров вдоль самых уязвимых участков. Примерно месяц благодаря этому рву атаки курайшитов успешно отбивали, а боевые действия ограничивались перестрелками. Затем кое-кого из бедуинов удалось убедить отречься от курайшитов, и вся компания распалась. С этого момента курайшиты были вынуждены занять оборону и ждать следующих шагов Мухаммада.
Единственный иудейский клан в Медине, который все еще сопротивлялся исламу и руководящей роли Мухаммада (курайза), сохранял нейтралитет во время осады рва, но заключил договор и с курайшитами. Высланные еврейские кланы прежде весьма активно содействовали бедуинской коалиции, поддерживавшей курайшитов. Когда последние ушли, Мухаммад напал на курайзитов, не разрешил им уехать, подобно надиритам, и потребовал безоговорочной сдачи. У арабов (как у многих древних народов) существовал обычай: при взятии в плен вражеских воинов женщин и детей уводили в рабство, а взрослых мужчин убивали или держали как заложников ради выкупа, поскольку в качестве рабов они были ненадежны. Теперь же Мухаммад не разрешал брать выкуп, а настоял, чтобы всех боеспособных мужчин – около шести сотен – убили.
Мухаммаду удалось выстроить в Медине новый нравственный уклад и защитить его от агрессии курайшитов. Но и тогда он не стал самодостаточным. В обществе, где бедуины задавали тон во всем, один-единственный оазис не мог надолго сохранить совершенно противоположные нормы. В частности, Мекку можно было теперь нейтрализовать; однако, пока мекканский общественный строй зиждился на язычестве, любая другая система здесь была обречена. Если Мухаммад хотел создать для своих мусульман абсолютно надежную моральную обстановку, ему предстояло исламизировать саму мекканскую систему. Сознательно или нет, но все, что он предпринял дальше, вело именно к такому результату – и даже более.
Первая публичная проповедь Мухаммада имела место в разгар войны между Сасанидами и римлянами – войны, в ходе которой первые занимали все больше сирийской территории. Для византийцев эта оккупация явилась катастрофой: армии опустошали земли, а лучших людей вывозили на старые территории Сасанидов, например многих жителей Иерусалима. В осаду был взят даже Константинополь. Оккупация и разорение, разумеется, ставили под вопрос дальнейшую торговлю курайшитов, а также их нейтралитет. То, что прежде было сильной, но далекой империей, теперь приблизилось как в Йемене, так и в Сирии. Мы не можем знать, что было на уме у Мухаммада, но если все его дальнейшие походы оканчивались столь же успешно, как кампания против курайшитов, он определенно включал в свою систему не только людей из мекканской системы, но и арабов на северном и южном концах главного торгового пути Мекки – вызволяя их из-под влияния Абиссинии, Сасанидов или Византии и размещая в торговых городах Хиджаза. Если бы это мероприятие увенчалось успехом, на территории от Сирии до Йемена возникло бы государство, способное противостоять и Византии, и Сасанидам, даже если бы последние по-прежнему господствовали в большей части Сирии.
В Медине, пользуясь хорошими отношениями с существовавшими тогда альянсами разных мединских кланов и некоторых соседних бедуинских племен, Мухаммад систематически налаживал связи с бедуинами, стремясь сравняться во влиянии с курайшитами. Бедуины согласились если не принять исламскую веру полностью, то как минимум сотрудничать с мусульманами и признать Мухаммада как лидера. Частично этого удалось добиться непосредственным обращением людей в ислам. Кроме того, когда случались антимусульманские выступления,
Мухаммад высылал карательные отряды (численностью от дюжины до нескольких сотен воинов). Но активнее всего он применял искусство дипломатии. Мухаммад играл на различиях во взглядах разных группировок в одном и том же клане и предлагал более непосредственные выгоды, чем те, что можно было получить от дружбы и, возможно, посредничества нейтральной Медины, а позже – от участия в набегах мусульман. Так система спокойных взаимоотношений между кланами, которую Мухаммад создал в Медине, распространилась и на значительные территории за пределами оазиса.
Неудача при Ухуде не навредила этой политике. Постепенно стало ясно, что Мухаммад стремится обратить в свою веру всех арабов, а не только тех, кто был связан с курайшитами, или по крайней мере связать их со своим обществом узами, которые обеспечили бы мир и безопасность всем арабам и не противоречили бы новым исламским идеалам. И в первую очередь это касалось арабов на севере – в направлении Сирии. Через год после Ухуда поход мусульман в сирийскую пустыню подчеркнул интерес Пророка к сирийским арабам. Привлечь их на свою сторону означало для него прежде всего расстроить торговлю между Меккой и Сирией. Но и не только это. Племена, жившие в том направлении, привыкли к той или иной степени византийского влияния, а многие так или иначе приняли христианство и его обычаи. Поскольку Сирия перешла под администрацию Сасанидов, казалось, что соперничество между Сасанидами и Византией окончилось в пользу первых. Однако Мухаммад был убежден, что победа Сасанидов не окончательная. В Коране их последующее поражение было предсказано в самую минуту их триумфа. (На самом деле, в 622 г. Ираклий вторгся в империю Сасанидов через горы Армении; к 625-му – году битвы при Ухуде – он был готов предпринять полноценный бросок в сердце империи, где к 628 году добился абсолютного успеха. Он заставил Сасанидов восстановить прежние границы.) Между тем систематические усилия Мухаммада в отношении Сирии говорят о том, что он надеялся в конечном счете вытеснить не только курайшитов в центральном Хиджазе, но и (предложив Сасанидам более выгодные условия) Византию с ее христианством среди северных арабов.
После поражения Мекки у рва Мухаммад в Медине, не встретив открытого противостояния, возглавил мусульманское общество, где еще оставались некоторые евреи, находившиеся в более или менее автономной зависимости от разных группировок мусульман. Племена, жившие за пределами Медины, по большей части были языческими, и от них все чаще требовали принять ислам, если те хотели вступить в союз с Мухаммадом. Однако (особенно в направлении Сирии) многие были христианами или соблюдали христианские обычаи, а в оазисах большинство составляли иудеи. От этих религий мало кто отказывался добровольно. Многих жителей оазиса, продемонстрировавших безнадежную враждебность, в результате военного вмешательства, заставили подчиниться – начиная с года, шедшего после битвы у рва, – и передавать отныне часть своего урожая Медине. И, напротив, некоторым ориентированным на христианство племенам бедуинов, желавшим сотрудничать с Мухаммадом, был предоставлен статус равных союзников. И все же в подобных совместных предприятиях Мухаммада всегда признавали главным.
Мухаммад в битве при Барде. Средневековая персидская миниатюра
Соответственно, в его общину вошли и мусульмане, и немусульмане, в разной степени интегрированные. Она уже давно не была просто группой людей новой веры или даже локальным добровольным объединением. Она превращалась в сложное и многочисленное общество разнородных элементов, лучше организованное, чем мекканская система (как в религиозном, так и в политическом отношении). Политическая структура, выстраиваемая для нее Мухаммадом, теперь явно напоминала государство, подобное государствам народов, окружавших Аравию, с набиравшим власть правительством, которое уже нельзя было безнаказанно игнорировать. Мухаммад отправлял повсюду посланников, распространявших Коран и принципы ислама, собиравших закят и предположительно выступавших арбитрами в спорах, дабы блюсти мир и предотвращать вражду. Мусульмане Медины стремились создать в Хиджазе и за его пределами справедливый и богоугодный образ жизни. Они, разумеется, очень рассчитывали на желание большинства принять эту систему из-за ее непосредственных преимуществ – установления мира между ними и обретения силы в борьбе с внешним врагом. Но исламский идеал общества должен был воплотиться независимо от того, будут ли те или иные племена активно сотрудничать с мусульманами.
события последовали одно за другим. То, что долго готовилось в Мекке, внезапно и стремительно вылилось в кардинальные перемены сначала в Медине, а затем в Мекке и во всей бедуинской Аравии.
Курайшитов, естественно, встревожило то положение, какого Мухаммаду удалось достичь в Медине после битвы при Бадре. Было очевидно, что Мухаммад может испортить им торговые сношения с Сирией (и, следовательно, с Йеменом), дискредитировать их перед бедуинами, от чьего уважения зависела вся их система, и сделать их положение в неплодородной Мекке невыносимым. На следующий год они организовали масштабную кампанию против Медины. Для похода они собрали все имевшиеся в Мекке ресурсы. Добравшись до мединского оазиса, они принялись срезать уже заколосившиеся злаковые, тем самым вынудив мединцев покинуть свои укрепления и выйти на битву в открытое поле. Мухаммад занял выгодную позицию на холме Ухуд в северной части оазиса. (Несмотря на это, некоторые сомневающиеся все же предпочли пересидеть сражение в безопасном месте.) Согласно мусульманской легенде, то, что обещало увенчаться победой, обернулось поражением, поскольку кое-кто из людей Мухаммада, выставленных для защиты с тыла, вопреки его приказаниям покинул свои позиции, увлекшись трофеями. Начальник мекканской конницы Халид ибн аль-Валид заметил слабое место и воспользовался им. Самого Мухаммада ранили, но он не дрогнул, и его воины сплотились вокруг него.
Курайшиты слишком радовались своей победе. Их женщины, следовавшие за войском и подбадривавшие своих мужчин, как часто случалось в больших походах, тоже праздновали победу. Разойдясь не на шутку, Хинд, жена полководца Абу-Суфьяна, вырвала печень из тела погибшего Хамзы, дяди Мухаммада и одного из первых мусульман, и откусила ее кусок; дело в том, что Хамза, один из героев битвы при Бадре, убил там ее отца.
Хронология событий в годы жизни Мухаммада
Два года спустя, когда стало очевидно, что Мухаммад не слабеет, а, напротив, крепнет, курайшиты предприняли еще более решительные усилия. Они собрали всех своих оставшихся бедуинских союзников, объединив их войска с отрядами мекканцев. Таким образом, они признали, что Мекка была неспособна справиться с Мухаммадом своими силами. Кампания должна была стать решающей; иначе курайшиты продемонстрируют свою потенциальную слабость, и авторитет их будет утрачен безвозвратно. На сей раз многочисленные войска коалиции прибыли позже, после сбора урожая, и мединцев уже нельзя было выманить из-за стен застроенной части оазиса. Чтобы нейтрализовать мекканскую и бедуинскую конницу (у земледельцев Медины лошадей было мало), Мухаммад приказал выкопать ров вдоль самых уязвимых участков. Примерно месяц благодаря этому рву атаки курайшитов успешно отбивали, а боевые действия ограничивались перестрелками. Затем кое-кого из бедуинов удалось убедить отречься от курайшитов, и вся компания распалась. С этого момента курайшиты были вынуждены занять оборону и ждать следующих шагов Мухаммада.
Единственный иудейский клан в Медине, который все еще сопротивлялся исламу и руководящей роли Мухаммада (курайза), сохранял нейтралитет во время осады рва, но заключил договор и с курайшитами. Высланные еврейские кланы прежде весьма активно содействовали бедуинской коалиции, поддерживавшей курайшитов. Когда последние ушли, Мухаммад напал на курайзитов, не разрешил им уехать, подобно надиритам, и потребовал безоговорочной сдачи. У арабов (как у многих древних народов) существовал обычай: при взятии в плен вражеских воинов женщин и детей уводили в рабство, а взрослых мужчин убивали или держали как заложников ради выкупа, поскольку в качестве рабов они были ненадежны. Теперь же Мухаммад не разрешал брать выкуп, а настоял, чтобы всех боеспособных мужчин – около шести сотен – убили.
Мухаммаду удалось выстроить в Медине новый нравственный уклад и защитить его от агрессии курайшитов. Но и тогда он не стал самодостаточным. В обществе, где бедуины задавали тон во всем, один-единственный оазис не мог надолго сохранить совершенно противоположные нормы. В частности, Мекку можно было теперь нейтрализовать; однако, пока мекканский общественный строй зиждился на язычестве, любая другая система здесь была обречена. Если Мухаммад хотел создать для своих мусульман абсолютно надежную моральную обстановку, ему предстояло исламизировать саму мекканскую систему. Сознательно или нет, но все, что он предпринял дальше, вело именно к такому результату – и даже более.
Первая публичная проповедь Мухаммада имела место в разгар войны между Сасанидами и римлянами – войны, в ходе которой первые занимали все больше сирийской территории. Для византийцев эта оккупация явилась катастрофой: армии опустошали земли, а лучших людей вывозили на старые территории Сасанидов, например многих жителей Иерусалима. В осаду был взят даже Константинополь. Оккупация и разорение, разумеется, ставили под вопрос дальнейшую торговлю курайшитов, а также их нейтралитет. То, что прежде было сильной, но далекой империей, теперь приблизилось как в Йемене, так и в Сирии. Мы не можем знать, что было на уме у Мухаммада, но если все его дальнейшие походы оканчивались столь же успешно, как кампания против курайшитов, он определенно включал в свою систему не только людей из мекканской системы, но и арабов на северном и южном концах главного торгового пути Мекки – вызволяя их из-под влияния Абиссинии, Сасанидов или Византии и размещая в торговых городах Хиджаза. Если бы это мероприятие увенчалось успехом, на территории от Сирии до Йемена возникло бы государство, способное противостоять и Византии, и Сасанидам, даже если бы последние по-прежнему господствовали в большей части Сирии.
В Медине, пользуясь хорошими отношениями с существовавшими тогда альянсами разных мединских кланов и некоторых соседних бедуинских племен, Мухаммад систематически налаживал связи с бедуинами, стремясь сравняться во влиянии с курайшитами. Бедуины согласились если не принять исламскую веру полностью, то как минимум сотрудничать с мусульманами и признать Мухаммада как лидера. Частично этого удалось добиться непосредственным обращением людей в ислам. Кроме того, когда случались антимусульманские выступления,
Мухаммад высылал карательные отряды (численностью от дюжины до нескольких сотен воинов). Но активнее всего он применял искусство дипломатии. Мухаммад играл на различиях во взглядах разных группировок в одном и том же клане и предлагал более непосредственные выгоды, чем те, что можно было получить от дружбы и, возможно, посредничества нейтральной Медины, а позже – от участия в набегах мусульман. Так система спокойных взаимоотношений между кланами, которую Мухаммад создал в Медине, распространилась и на значительные территории за пределами оазиса.
Неудача при Ухуде не навредила этой политике. Постепенно стало ясно, что Мухаммад стремится обратить в свою веру всех арабов, а не только тех, кто был связан с курайшитами, или по крайней мере связать их со своим обществом узами, которые обеспечили бы мир и безопасность всем арабам и не противоречили бы новым исламским идеалам. И в первую очередь это касалось арабов на севере – в направлении Сирии. Через год после Ухуда поход мусульман в сирийскую пустыню подчеркнул интерес Пророка к сирийским арабам. Привлечь их на свою сторону означало для него прежде всего расстроить торговлю между Меккой и Сирией. Но и не только это. Племена, жившие в том направлении, привыкли к той или иной степени византийского влияния, а многие так или иначе приняли христианство и его обычаи. Поскольку Сирия перешла под администрацию Сасанидов, казалось, что соперничество между Сасанидами и Византией окончилось в пользу первых. Однако Мухаммад был убежден, что победа Сасанидов не окончательная. В Коране их последующее поражение было предсказано в самую минуту их триумфа. (На самом деле, в 622 г. Ираклий вторгся в империю Сасанидов через горы Армении; к 625-му – году битвы при Ухуде – он был готов предпринять полноценный бросок в сердце империи, где к 628 году добился абсолютного успеха. Он заставил Сасанидов восстановить прежние границы.) Между тем систематические усилия Мухаммада в отношении Сирии говорят о том, что он надеялся в конечном счете вытеснить не только курайшитов в центральном Хиджазе, но и (предложив Сасанидам более выгодные условия) Византию с ее христианством среди северных арабов.
После поражения Мекки у рва Мухаммад в Медине, не встретив открытого противостояния, возглавил мусульманское общество, где еще оставались некоторые евреи, находившиеся в более или менее автономной зависимости от разных группировок мусульман. Племена, жившие за пределами Медины, по большей части были языческими, и от них все чаще требовали принять ислам, если те хотели вступить в союз с Мухаммадом. Однако (особенно в направлении Сирии) многие были христианами или соблюдали христианские обычаи, а в оазисах большинство составляли иудеи. От этих религий мало кто отказывался добровольно. Многих жителей оазиса, продемонстрировавших безнадежную враждебность, в результате военного вмешательства, заставили подчиниться – начиная с года, шедшего после битвы у рва, – и передавать отныне часть своего урожая Медине. И, напротив, некоторым ориентированным на христианство племенам бедуинов, желавшим сотрудничать с Мухаммадом, был предоставлен статус равных союзников. И все же в подобных совместных предприятиях Мухаммада всегда признавали главным.
Соответственно, в его общину вошли и мусульмане, и немусульмане, в разной степени интегрированные. Она уже давно не была просто группой людей новой веры или даже локальным добровольным объединением. Она превращалась в сложное и многочисленное общество разнородных элементов, лучше организованное, чем мекканская система (как в религиозном, так и в политическом отношении). Политическая структура, выстраиваемая для нее Мухаммадом, теперь явно напоминала государство, подобное государствам народов, окружавших Аравию, с набиравшим власть правительством, которое уже нельзя было безнаказанно игнорировать. Мухаммад отправлял повсюду посланников, распространявших Коран и принципы ислама, собиравших закят и предположительно выступавших арбитрами в спорах, дабы блюсти мир и предотвращать вражду. Мусульмане Медины стремились создать в Хиджазе и за его пределами справедливый и богоугодный образ жизни. Они, разумеется, очень рассчитывали на желание большинства принять эту систему из-за ее непосредственных преимуществ – установления мира между ними и обретения силы в борьбе с внешним врагом. Но исламский идеал общества должен был воплотиться независимо от того, будут ли те или иные племена активно сотрудничать с мусульманами.
Взятие Мекки
Такая система, однако, не могла ни выжить, ни полностью оформиться, не включив в себя Мекку и не используя торговый путь между Сирией и Йеменом, то есть не вытеснив полностью мекканскую систему. В 628 году, к концу шестого года пребывания в Медине, собрав войско из тысячи или более людей, Мухаммад отправился в Мекку с официальной целью принять участие в ежегодном хадже. После напряженных переговоров в Худайбийе под Меккой он подписал договор с курайшитами: мусульмане обязались удалиться в этом же году (чтобы убедить своих людей подчиниться этому условию, понадобилось все личное обаяние Мухаммада), а на следующий уже курайшиты обязались покинуть город, чтобы позволить мусульманам свободно и спокойно совершать хадж. Мусульмане контролировали даже храмы Мекки – по крайней мере, на какое-то время. Договор, на первый взгляд, был весьма выгоден курайшитам: Мухаммад соглашался на десятилетнее перемирие, в течение которого не собирался препятствовать их торговле. Но курайшитам надлежало позволить своим бедуинским союзникам перейти на сторону Мухаммада, что некоторые из последних тут же и сделали. Учитывая уже имевшийся у Пророка высокий авторитет, его племенная система в Хиджазе, по сути, обеспечивала себе автоматическое признание со стороны курайшитов; прежнюю мекканскую систему обрекали на крах. И все же в ходе переговоров Мухаммад продемонстрировал дружелюбие и даже щедрость по отношению к Мекке. Он заверил курайшитов, что те будут занимать высокое положение в его системе, если вольются в нее.
В год, следующий за переговорами в Худайбийе, Мухаммад окончательно подчинил себе многие крупнейшие оазисы Хиджаза. Паломничество совершалось без помех. Когда Византия вновь захватила Сирию (629 г.), он выслал большую армию (3000 человек) в Муту, на южную границу Сирии, показав свою мощь.
Затем в 630 г., на восьмом году правления Мухаммада в Медине, он истолковал стычку между теми бедуинами, кто поддерживал курайшитов, и сторонниками мусульман как нарушение договора со стороны курайшитов. Собрав всех своих друзей-бедуинов, он выступил в Мекку с огромной армией – около десяти тысяч воинов. После смерти многих ведущих людей в Бадре Абу-Суфьян (из клана Омейя) стал самым видным лидером среди курайшитов. С момента нарушения перемирия он явно пытался достичь какой-то договоренности путем личных переговоров. Теперь он пришел в лагерь Мухаммада, неохотно принял ислам и, вернувшись в Мекку, объявил, что Мухаммад дарует всеобщую амнистию, если ему позволят войти в город как хозяину. Курайшиты согласились. Воины Пророка почти не встретили сопротивления. Ему без боя подчинились почти все его прежние враги; нескольких выслали, главным образом за его публичные оскорбления в стихах.
Теперь мусульмане в полной мере заняли в Аравии положение, принадлежавшее курайшитам. Последние тут же присоединились к Мухаммаду в походе против тех бедуинов, которые еще оказывали сопротивление, и были столь щедро вознаграждены им из трофеев, что вызвали недовольство старых соратников Пророка. Большинству бедуинов очень скоро пришлось сдаться, но теперь поражение означало принятие ислама. Идолы, священные камни и храмы разных божеств в Мекке и на всех подчиненных ей территориях, были разрушены. Вскоре Таиф, конкурент и партнер Мекки в торговле, сначала успешно сопротивлявшийся осаде, оказался в изоляции и тоже был вынужден сдаться.
Следующий год после взятия Мекки известен как время дипломатических переговоров. Представители племен со всего Хиджаза и Нажда приезжали, чтобы прийти к взаимопониманию с новой властью. В некоторых случаях это были представители племен, готовых принять ислам. Зачастую лишь одна фракция в племени искала союза с мусульманами, чтобы те поддержали ее в борьбе с конкурентами. Были делегации почти из всех частей Аравии, даже из таких далеких от Хиджаза областей, как Бахрейн и Оман. Мухаммаду покорилась важная часть Йемена, где вследствие войн ощущалось ослабление власти Сасанидов, в частности христианский город Наджран. Как представителям монотеистической веры, жителям Наджрана при условии признания политического господства Мухаммада было позволено не отказываться от служения собственному пророку – Иисусу
Однако племена к северо-западу по направлению к Сирии все еще не были готовы подчиниться. После поражения Сасанидов они возобновили сношения с Византией. Мухаммада, по-видимому, они волновали больше, чем любые другие племена, и отныне все его военные кампании были направлены против них. С момента ухода Сасанидов тем, кто подчинился Мухаммаду, предлагались очень привлекательные условия, в то время как на упрямцев после подавления налагалась большая дань. Через год после взятия Мекки Мухаммад возглавил армию численностью около 30 тыс. человек в своем самом крупном походе против Гассанидов, главных защитников интересов Византии на границах Сирии, но результаты оказались сомнительными.
Во время следующего хаджа в Мекку арабам, не отказавшимся от язычества, впредь запрещено было там появляться. Затем в 632 г. Мухаммад совершил хадж лично, установив нормы паломничества в исламе, которым в дальнейшем надлежало следовать. В исламской системе – равно как в мекканской – паломничеству отводилась одна из ведущих ролей; но по мере исламизации его культ становился более сфокусированным. Он носил межплеменной характер уже не потому, что объединял в себе особенности, свойственные каждому племени, но и потому, что выходил далеко за рамки любого племени – даже курайшитов. Несмотря на то что в некоторых второстепенных местностях по-прежнему соблюдались прежние обычаи, возник один важнейший, заключавшийся в главном визите в Каабу, дом Аллаха, основанный Авраамом и Исмаилом. Мусульмане целовали Черный камень (в углу Каабы) уже не как воплощение некоего божества, а в качестве символической демонстрации верности Богу, пославшему Авраама и Мухаммада руководить человечеством.
Несколько месяцев спустя, в разгар сборов для другого похода в сторону Сирии, Мухаммад заболел и умер на руках Айши. Похоронили его там, где он скончался.
В год, следующий за переговорами в Худайбийе, Мухаммад окончательно подчинил себе многие крупнейшие оазисы Хиджаза. Паломничество совершалось без помех. Когда Византия вновь захватила Сирию (629 г.), он выслал большую армию (3000 человек) в Муту, на южную границу Сирии, показав свою мощь.
Затем в 630 г., на восьмом году правления Мухаммада в Медине, он истолковал стычку между теми бедуинами, кто поддерживал курайшитов, и сторонниками мусульман как нарушение договора со стороны курайшитов. Собрав всех своих друзей-бедуинов, он выступил в Мекку с огромной армией – около десяти тысяч воинов. После смерти многих ведущих людей в Бадре Абу-Суфьян (из клана Омейя) стал самым видным лидером среди курайшитов. С момента нарушения перемирия он явно пытался достичь какой-то договоренности путем личных переговоров. Теперь он пришел в лагерь Мухаммада, неохотно принял ислам и, вернувшись в Мекку, объявил, что Мухаммад дарует всеобщую амнистию, если ему позволят войти в город как хозяину. Курайшиты согласились. Воины Пророка почти не встретили сопротивления. Ему без боя подчинились почти все его прежние враги; нескольких выслали, главным образом за его публичные оскорбления в стихах.
Теперь мусульмане в полной мере заняли в Аравии положение, принадлежавшее курайшитам. Последние тут же присоединились к Мухаммаду в походе против тех бедуинов, которые еще оказывали сопротивление, и были столь щедро вознаграждены им из трофеев, что вызвали недовольство старых соратников Пророка. Большинству бедуинов очень скоро пришлось сдаться, но теперь поражение означало принятие ислама. Идолы, священные камни и храмы разных божеств в Мекке и на всех подчиненных ей территориях, были разрушены. Вскоре Таиф, конкурент и партнер Мекки в торговле, сначала успешно сопротивлявшийся осаде, оказался в изоляции и тоже был вынужден сдаться.
Следующий год после взятия Мекки известен как время дипломатических переговоров. Представители племен со всего Хиджаза и Нажда приезжали, чтобы прийти к взаимопониманию с новой властью. В некоторых случаях это были представители племен, готовых принять ислам. Зачастую лишь одна фракция в племени искала союза с мусульманами, чтобы те поддержали ее в борьбе с конкурентами. Были делегации почти из всех частей Аравии, даже из таких далеких от Хиджаза областей, как Бахрейн и Оман. Мухаммаду покорилась важная часть Йемена, где вследствие войн ощущалось ослабление власти Сасанидов, в частности христианский город Наджран. Как представителям монотеистической веры, жителям Наджрана при условии признания политического господства Мухаммада было позволено не отказываться от служения собственному пророку – Иисусу
Однако племена к северо-западу по направлению к Сирии все еще не были готовы подчиниться. После поражения Сасанидов они возобновили сношения с Византией. Мухаммада, по-видимому, они волновали больше, чем любые другие племена, и отныне все его военные кампании были направлены против них. С момента ухода Сасанидов тем, кто подчинился Мухаммаду, предлагались очень привлекательные условия, в то время как на упрямцев после подавления налагалась большая дань. Через год после взятия Мекки Мухаммад возглавил армию численностью около 30 тыс. человек в своем самом крупном походе против Гассанидов, главных защитников интересов Византии на границах Сирии, но результаты оказались сомнительными.
Во время следующего хаджа в Мекку арабам, не отказавшимся от язычества, впредь запрещено было там появляться. Затем в 632 г. Мухаммад совершил хадж лично, установив нормы паломничества в исламе, которым в дальнейшем надлежало следовать. В исламской системе – равно как в мекканской – паломничеству отводилась одна из ведущих ролей; но по мере исламизации его культ становился более сфокусированным. Он носил межплеменной характер уже не потому, что объединял в себе особенности, свойственные каждому племени, но и потому, что выходил далеко за рамки любого племени – даже курайшитов. Несмотря на то что в некоторых второстепенных местностях по-прежнему соблюдались прежние обычаи, возник один важнейший, заключавшийся в главном визите в Каабу, дом Аллаха, основанный Авраамом и Исмаилом. Мусульмане целовали Черный камень (в углу Каабы) уже не как воплощение некоего божества, а в качестве символической демонстрации верности Богу, пославшему Авраама и Мухаммада руководить человечеством.
Несколько месяцев спустя, в разгар сборов для другого похода в сторону Сирии, Мухаммад заболел и умер на руках Айши. Похоронили его там, где он скончался.
Возникновение новой региональной культуры
Последовавший за этим период естественным образом оказался чрезвычайно важен для формирования исламской цивилизации. Но нам здесь интересны элементы, из которых формировалась эта цивилизация, сама по себе возникшая позже, а не общая культура того времени. В течение всего периода создания, да и некоторое время после Мухаммада основное направление религиозной, художественной, научной и торговой сфер жизнедеятельности в регионе между Нилом и Амударьей по-прежнему демонстрировало черты, унаследованные из прежних культурных традиций. В свете событий в исламской культуре нам особенно важны лишь некоторые явления, имевшие место в этот период. Сюда входят события, одинаково выдающиеся в плане своего культурного контекста и в плане роли в развитии ислама: так, определенные достижения на доисламских территориях империй Рима и Сасанидов, где развивалась исламская цивилизация, имели решающее значение и для нее. Но иногда, хотя мы намеренно отметаем то, что казалось важным в то время, нам приходится рассматривать события, казавшиеся малозначительными в контексте общей культуры эпохи. Например, на культуру доисламской Аравии, получившую столько внимания при исламе, почти никто не обращал внимания в пору ее существования. Действительно, ни грекам, ни арамейцам, ни персам того времени не пришло бы в голову заинтересоваться развитием высокохудожественной, но небогатой и однообразной традицией бедуинской поэзии.
Мухаммад и его последователи входят в Мекку. Средневековая персидская миниатюра
Даже возникновение ислама и распространение влияния арабов, в результате чего в общей культурной среде возникли новые традиции, задавшие ей направление дальнейшего развития, имели лишь ограниченное влияние и могли казаться преходящими и поверхностными. С точки зрения более старых цивилизаций, мусульманская община, составлявшая меньшинство, несмотря на свое влияние, не представляла тогда высшие или самые значимые культурные слои. Она стала предметом нашего изучения только в ретроспективе.
Главный интерес к этой миноритарной группе состоит в следующем. Она сознательно и намеренно ввела новую традицию, противопоставив ее великим традициям древней цивилизации. Постепенно некоторые из ее членов стали задумываться о вытеснении прежних обществ на земле новым, основанным на их новых идеалах. В долгосрочной перспективе мы имеем нечто близкое к полномасштабному социальному эксперименту – какие в истории, пожалуй, можно пересчитать по пальцам. Конечно, он начал обретать очертания только к концу рассматриваемого периода; как раз в этот момент перед нами и возникает собственно исламская цивилизация. Однако в зародышевом состоянии он присутствовал уже в период, когда первых мусульман было еще очень мало.
Даже возникновение ислама и распространение влияния арабов, в результате чего в общей культурной среде возникли новые традиции, задавшие ей направление дальнейшего развития, имели лишь ограниченное влияние и могли казаться преходящими и поверхностными. С точки зрения более старых цивилизаций, мусульманская община, составлявшая меньшинство, несмотря на свое влияние, не представляла тогда высшие или самые значимые культурные слои. Она стала предметом нашего изучения только в ретроспективе.
Главный интерес к этой миноритарной группе состоит в следующем. Она сознательно и намеренно ввела новую традицию, противопоставив ее великим традициям древней цивилизации. Постепенно некоторые из ее членов стали задумываться о вытеснении прежних обществ на земле новым, основанным на их новых идеалах. В долгосрочной перспективе мы имеем нечто близкое к полномасштабному социальному эксперименту – какие в истории, пожалуй, можно пересчитать по пальцам. Конечно, он начал обретать очертания только к концу рассматриваемого периода; как раз в этот момент перед нами и возникает собственно исламская цивилизация. Однако в зародышевом состоянии он присутствовал уже в период, когда первых мусульман было еще очень мало.