Страница:
Умар ибн аль-Хаттаб был довольно импульсивным, даже порой агрессивным, но отличался беззаветной преданностью своему делу. Считается, что он хотел убить Мухаммада во имя мекканского божества, когда узнал, что его сестра стала мусульманкой. В гневе он ворвался к сестре и увидел, что она читает Коран. Услышав отрывок из Корана, Умар был настолько поражен, что сам обратился в ислам. Затем он заставил курайшитов позволить ему прилюдно совершать исламский обряд в Каабе, что было запрещено. С тех пор все мусульмане могут совершать там богослужение. Его честность и прямолинейность никогда не подвергались сомнению. При случае Умар осмеливался упрекнуть самого Мухаммада. Говорят, он был настолько строг, что в его присутствии даже Мухаммад не дозволял некоторые развлечения. После смерти Абу-Бакра Умар возглавил мусульман, и при его правлении они пережили период великих завоеваний.
Со временем ислам перерос из личного культа в религию, разделившую город. Мухаммад был уверен, что вся Мекка должна присоединиться к его культу и под страхом божественной кары отказаться от других. Это требование породило двойственную ситуацию. В принципе Мухаммад был просто одним из верующих. Из общей массы его выделяло лишь то, что именно ему явилось Откровение. И его миссия заключалась в том, чтобы оповестить остальных, и не более. Новая группа, объединенная общей приверженностью и следовавшая за Мухаммадом, обладала эмоциональной и нравственной силой. И она вполне могла конкурировать с ослабшим племенным сообществом. Толкования посланий Мухаммадом пользовались особым авторитетом, поскольку он сам был пророком и мог оказывать влияние на сообщество. Хотя Мухаммад и его последователи всегда подчеркивали разницу между непосредственно Откровением Господа и решениями самого пророка. Спустя годы самые искренние и преданные последователи Мухаммада начали делать свои выводы из посланий и формировать новую религиозную схему поведения для определенных ситуаций. Как бы то ни было, Мухаммад проявил себя как человек, обладающий личным мнением. И когда ислам столкнулся со стандартами, принятыми в мекканском обществе, Мухаммад взял на себя руководство общиной правоверных.
Спустя несколько лет проповеди в Мекке, откровения Корана стали повторять учения прежних пророков (обычно библейских) и описывать опыт их народов. Как и в раннем монотеизме, божественный вызов принял историческую форму. Коран стал затрагивать общечеловеческие и даже социальные темы. И, несмотря на намеки в первой части суры II (Коран отказался от идеи избранного народа), в Коране не было такой явной исторической последовательности, как, например, в еврейской Библии. Однако чувство общей человеческой судьбы ощущается здесь очень сильно. В этих исторических рассказах пророк выступает как лидер правоверных, выступивших против своих врагов. При этом история Моисея стала излюбленной. Эти истории, конечно, отражали и те условия, в которых оказался сам Мухаммад. В результате очевидным событиям придавался божественный оттенок. Между тем тот факт, что курайшиты приняли новый культ Аллаха, означал не только исполнение моральных велений Создателя, но и признание Мухаммада в качестве политического лидера. По своей природе пророчество, обращение свыше к индивидуальному сознанию, неизбежно связано с отношениями между определенной группой и ее лидером.
Племенные формы существования в Мекке не позволяли создавать ни муниципальные, ни монархические институты. Следовательно, когда Мухаммад возвестил о поклонении единому Богу, которого почитали соседние империи, его некому было посадить в тюрьму как саботажника или иноверца. Более того, борьба между реформаторами и их оппонентами приняла форму личных маневров и семейных и клановых противостояний. Мусульмане представляли меньшинство в этой борьбе, что было их недостатком. Конечно, такая вражда не обходилась без личных преследований. Наименее защищенные от последователей Мухаммада, в частности рабы, не принадлежащие никакому клану, подвергались преследованиям врагов ислама и жестоким пыткам. Даже сам Мухаммад иногда получал невыносимые для араба оскорбления. Одним из самых неистовых борцов был дядя Мухаммада. В Коране он назван Абу-Ляхаб («огненный человек», обреченный на ад). Хотя в целом клан хашим, находившийся под руководством другого дяди Мухаммада – Абу-Талиба, был довольно лоялен к Пророку, однако большинство его членов не приняли новый культ. Враги Мухаммада опасались мести его семьи, поэтому не наносили ему личных оскорблений. Аналогичная ситуация складывалась с более благополучными последователями пророка. Им не угрожали увечьями или личными оскорблениями, хотя они, несомненно, несли финансовые потери, которые не возмещались бедуинским кодексом чести.
Мухаммад устанавливает «Черный камень» в Каабу после ремонта. Средневековая персидская миниатюра
Спустя два года после того как миссия мусульман была оглашена публично, некоторые правоверные (около восьмидесяти) начали переселение через Красное море в христианскую Абиссинию, где они надеялись получить (и получили) поддержку монотеистов. Некоторые приняли христианство и остались в Абиссинии. Но большинство вернулись в Мекку или (позднее) в Медину, где к тому времени обосновался Мухаммад. Главным поводом к переселению было спасение от преследования. Однако между тем мусульмане надеялись осуществить более глобальный план, чем тот, которому следовал Мухаммад[71]. Этот проект был первым шагом Мухаммада на политической арене. Заметим, что, став пророком, он столкнулся с определенными дилеммами. В любом случае, эта миграция наглядно иллюстрирует, насколько быстро последователи Мухаммада сформировали автономную группу, следующую своим путем.
Видимо, спустя три года после оглашения миссии, различные курайшитские кланы начали убеждать хашимитов прекратить покровительствовать Мухаммаду. Они объявили хашимитам бойкот и порвали экономические связи с ними. В течение двух или трех лет клан хашим находился в изоляции, пока разногласия между самими курайшитами не выросли настолько, что бойкот уже не имел силы. Однако вскоре, примерно в 619 году, умирает вождь клана и основной защитник Мухаммада – Абу-Талиб. С тех пор положение Мухаммада в племени становится очень нестабильным. Почти в то же время он теряет свою жену Хадиджу, которая всегда была для него надежной опорой. Мухаммад начинает предпринимать решительные действия, чтобы обрести серьезную поддержку своему делу.
Визит в соседний город Таиф не принес никаких результатов, там Мухаммада оскорбили и прогнали. Вернувшись в Мекку, он с трудом нашел в себе силы, чтобы добиться защиты в других семьях, кроме хашима (теперь враг Мухаммада – Абу-Аяхаб – был лидером клана) и остаться в городе. Мухаммад был крайне подавлен. Однако он был вознагражден духовно, несколько джиннов (духов), услышав, как он читает Коран, обратились в ислам. Затем Мухаммаду было видение, что он побывал на Небесах или, по другой версии, в Иерусалиме – городе пророков. (Вскоре мусульманская традиция стала определять это видение как мирадж, который занял центральное место в сказании о Мухаммаде.) Мухаммад настаивал на реальности этих явлений, чем шокировал некоторых своих последователей и отчасти спровоцировал их отход от него.
Вероятнее всего, первое время Мухаммад считал, что его миссия подобна миссии других пророков, и он должен направить на путь истинный только свой народ, курайшитов (однако во все времена любой желающий мог прислушаться к проповедям и войти в общину). И все же ясно, что большинство арабов, даже будучи язычниками и многобо-жниками, нуждались в правильном слове. В итоге Мухаммад начал проповедовать для всех желающих на больших ярмарках в окрестностях Мекки. В 620 году, спустя год после смерти Хадиджи, пророк встречается (в Акабе во время паломничества) с горсткой правоверных из Ясриба (позже названного Мединой) – плодородного оазиса, располагавшегося в двухстах милях к северу от Мекки. На следующий год эта группа вернулась и привела с собой новых членов. Они провозгласили себя мусульманами и дали обязательство во всем следовать за Мухаммадом и повиноваться ему. К 622 году число последователей выросло в шесть раз. Они обещали Мухаммаду и его мекканским приверженцам всестороннюю поддержку, если они согласятся перебраться в Медину. В том же году Мухаммад велит своим последователям, которых насчитывалось почти семьдесят человек, по очереди переселиться в Медину. И позже отправляется туда сам. (Это переселение, или миграция, названа хиджра.)
В последний год давление на мусульман обрело новые формы. Когда мекканцы осознали, что предполагает новое учение, они попытались сделать все возможное, чтобы не отпустить Мухаммада. Со временем мусульмане будут говорить, что даже существовал заговор убить пророка. Мухаммад и его преемник – будущий Абу-Бакр – бежали из города под покровом ночи и укрылись в пещере, где и переждали, пока прекратятся поиски (поскольку оказались вдали от своих покровителей в Мекке, но еще не добрались до спасительной Медины). Затем втайне они тронулись в свой путь. И уже у входа в Медину их встретили местные последователи и приняли Мухаммада как своего лидера.
Умма добивается автономии
Новая политика Мухаммада
Со временем ислам перерос из личного культа в религию, разделившую город. Мухаммад был уверен, что вся Мекка должна присоединиться к его культу и под страхом божественной кары отказаться от других. Это требование породило двойственную ситуацию. В принципе Мухаммад был просто одним из верующих. Из общей массы его выделяло лишь то, что именно ему явилось Откровение. И его миссия заключалась в том, чтобы оповестить остальных, и не более. Новая группа, объединенная общей приверженностью и следовавшая за Мухаммадом, обладала эмоциональной и нравственной силой. И она вполне могла конкурировать с ослабшим племенным сообществом. Толкования посланий Мухаммадом пользовались особым авторитетом, поскольку он сам был пророком и мог оказывать влияние на сообщество. Хотя Мухаммад и его последователи всегда подчеркивали разницу между непосредственно Откровением Господа и решениями самого пророка. Спустя годы самые искренние и преданные последователи Мухаммада начали делать свои выводы из посланий и формировать новую религиозную схему поведения для определенных ситуаций. Как бы то ни было, Мухаммад проявил себя как человек, обладающий личным мнением. И когда ислам столкнулся со стандартами, принятыми в мекканском обществе, Мухаммад взял на себя руководство общиной правоверных.
Спустя несколько лет проповеди в Мекке, откровения Корана стали повторять учения прежних пророков (обычно библейских) и описывать опыт их народов. Как и в раннем монотеизме, божественный вызов принял историческую форму. Коран стал затрагивать общечеловеческие и даже социальные темы. И, несмотря на намеки в первой части суры II (Коран отказался от идеи избранного народа), в Коране не было такой явной исторической последовательности, как, например, в еврейской Библии. Однако чувство общей человеческой судьбы ощущается здесь очень сильно. В этих исторических рассказах пророк выступает как лидер правоверных, выступивших против своих врагов. При этом история Моисея стала излюбленной. Эти истории, конечно, отражали и те условия, в которых оказался сам Мухаммад. В результате очевидным событиям придавался божественный оттенок. Между тем тот факт, что курайшиты приняли новый культ Аллаха, означал не только исполнение моральных велений Создателя, но и признание Мухаммада в качестве политического лидера. По своей природе пророчество, обращение свыше к индивидуальному сознанию, неизбежно связано с отношениями между определенной группой и ее лидером.
Племенные формы существования в Мекке не позволяли создавать ни муниципальные, ни монархические институты. Следовательно, когда Мухаммад возвестил о поклонении единому Богу, которого почитали соседние империи, его некому было посадить в тюрьму как саботажника или иноверца. Более того, борьба между реформаторами и их оппонентами приняла форму личных маневров и семейных и клановых противостояний. Мусульмане представляли меньшинство в этой борьбе, что было их недостатком. Конечно, такая вражда не обходилась без личных преследований. Наименее защищенные от последователей Мухаммада, в частности рабы, не принадлежащие никакому клану, подвергались преследованиям врагов ислама и жестоким пыткам. Даже сам Мухаммад иногда получал невыносимые для араба оскорбления. Одним из самых неистовых борцов был дядя Мухаммада. В Коране он назван Абу-Ляхаб («огненный человек», обреченный на ад). Хотя в целом клан хашим, находившийся под руководством другого дяди Мухаммада – Абу-Талиба, был довольно лоялен к Пророку, однако большинство его членов не приняли новый культ. Враги Мухаммада опасались мести его семьи, поэтому не наносили ему личных оскорблений. Аналогичная ситуация складывалась с более благополучными последователями пророка. Им не угрожали увечьями или личными оскорблениями, хотя они, несомненно, несли финансовые потери, которые не возмещались бедуинским кодексом чести.
Спустя два года после того как миссия мусульман была оглашена публично, некоторые правоверные (около восьмидесяти) начали переселение через Красное море в христианскую Абиссинию, где они надеялись получить (и получили) поддержку монотеистов. Некоторые приняли христианство и остались в Абиссинии. Но большинство вернулись в Мекку или (позднее) в Медину, где к тому времени обосновался Мухаммад. Главным поводом к переселению было спасение от преследования. Однако между тем мусульмане надеялись осуществить более глобальный план, чем тот, которому следовал Мухаммад[71]. Этот проект был первым шагом Мухаммада на политической арене. Заметим, что, став пророком, он столкнулся с определенными дилеммами. В любом случае, эта миграция наглядно иллюстрирует, насколько быстро последователи Мухаммада сформировали автономную группу, следующую своим путем.
Видимо, спустя три года после оглашения миссии, различные курайшитские кланы начали убеждать хашимитов прекратить покровительствовать Мухаммаду. Они объявили хашимитам бойкот и порвали экономические связи с ними. В течение двух или трех лет клан хашим находился в изоляции, пока разногласия между самими курайшитами не выросли настолько, что бойкот уже не имел силы. Однако вскоре, примерно в 619 году, умирает вождь клана и основной защитник Мухаммада – Абу-Талиб. С тех пор положение Мухаммада в племени становится очень нестабильным. Почти в то же время он теряет свою жену Хадиджу, которая всегда была для него надежной опорой. Мухаммад начинает предпринимать решительные действия, чтобы обрести серьезную поддержку своему делу.
Визит в соседний город Таиф не принес никаких результатов, там Мухаммада оскорбили и прогнали. Вернувшись в Мекку, он с трудом нашел в себе силы, чтобы добиться защиты в других семьях, кроме хашима (теперь враг Мухаммада – Абу-Аяхаб – был лидером клана) и остаться в городе. Мухаммад был крайне подавлен. Однако он был вознагражден духовно, несколько джиннов (духов), услышав, как он читает Коран, обратились в ислам. Затем Мухаммаду было видение, что он побывал на Небесах или, по другой версии, в Иерусалиме – городе пророков. (Вскоре мусульманская традиция стала определять это видение как мирадж, который занял центральное место в сказании о Мухаммаде.) Мухаммад настаивал на реальности этих явлений, чем шокировал некоторых своих последователей и отчасти спровоцировал их отход от него.
Вероятнее всего, первое время Мухаммад считал, что его миссия подобна миссии других пророков, и он должен направить на путь истинный только свой народ, курайшитов (однако во все времена любой желающий мог прислушаться к проповедям и войти в общину). И все же ясно, что большинство арабов, даже будучи язычниками и многобо-жниками, нуждались в правильном слове. В итоге Мухаммад начал проповедовать для всех желающих на больших ярмарках в окрестностях Мекки. В 620 году, спустя год после смерти Хадиджи, пророк встречается (в Акабе во время паломничества) с горсткой правоверных из Ясриба (позже названного Мединой) – плодородного оазиса, располагавшегося в двухстах милях к северу от Мекки. На следующий год эта группа вернулась и привела с собой новых членов. Они провозгласили себя мусульманами и дали обязательство во всем следовать за Мухаммадом и повиноваться ему. К 622 году число последователей выросло в шесть раз. Они обещали Мухаммаду и его мекканским приверженцам всестороннюю поддержку, если они согласятся перебраться в Медину. В том же году Мухаммад велит своим последователям, которых насчитывалось почти семьдесят человек, по очереди переселиться в Медину. И позже отправляется туда сам. (Это переселение, или миграция, названа хиджра.)
В последний год давление на мусульман обрело новые формы. Когда мекканцы осознали, что предполагает новое учение, они попытались сделать все возможное, чтобы не отпустить Мухаммада. Со временем мусульмане будут говорить, что даже существовал заговор убить пророка. Мухаммад и его преемник – будущий Абу-Бакр – бежали из города под покровом ночи и укрылись в пещере, где и переждали, пока прекратятся поиски (поскольку оказались вдали от своих покровителей в Мекке, но еще не добрались до спасительной Медины). Затем втайне они тронулись в свой путь. И уже у входа в Медину их встретили местные последователи и приняли Мухаммада как своего лидера.
Умма добивается автономии
Для мединцев подобный шаг стал решением насущных проблем. Медина издавна развивалась как сельскохозяйственный оазис (основной культурой являлись финиковые пальмы), восстановленный иудейскими арабскими племенами. Не считая религии, эти племена следовали тем же культурным традициям, что и остальные арабы. Хотя стоит заметить, что основатели этого племени пришли с севера и изначально принадлежали арамейским народам Сирии. Принятие еврейской религии позволило установить иудейский правовой порядок. Однако в последующие поколения вновь прибывающие кланы отказывались принимать иудаизм и оставались язычниками. При этом бедуинский «кодекс чести» порождал распри среди осевших семей. Во времена Мухаммада кланы разделились на две группы – аус и хазрадж. В итоге ситуация зашла в тупик, ни один человек не чувствовал себя в безопасности за пределами территории своего клана. Все, даже язычники, оказывавшиеся в иудейских племенах, постепенно проникались уважением к монотеистической религии. В послании Мухаммада они увидели возможность адаптировать монотеистический культ. Более того, они получали новый тип нравственных санкций и беспристрастного лидера, способного разрешить междоусобный спор. Так увеличилась аудитория, которая прислушалась к Откровению. И даже язычники, не проявившие интереса к новой вере, с радостью приняли нового лидера, способного восстановить мир[72].
Для Мухаммада переселение в Медину было не просто бегством от недоброжелателей из Мекки. Это была возможность создать новый порядок социальной жизни, который требовала быстро развивающаяся религия. Культ Аллаха как Творца в первую очередь подразумевал личную нравственную чистоту. Но личная чистота обязывала к определенному социальному поведению: благородство по отношению к слабым и отрицание превосходства сильных. Более того, признанный факт, что нравственная жизнь человека зависит не от позволения, а от ожиданий, возложенных на него. Следовательно, менять нужно не только личность, но и все общество. Коран ясно дает понять, что новая жизнь доступна всем, а не только высоконравственным героям. Восхвалялась добродетель как тех, кто призывал к ней, так и тех, кто следовал этим советам. Новая жизнь должна воплощаться во всем обществе в целом.
Однако одной проповеди было недостаточно. Со временем стало ясно, что в обществе, основанном на противоположных принципах, мусульмане выглядели странными чудаками. Как бы то ни было, Коран требовал создания справедливого государственного устройства. В качестве контекста выступали естественная необходимость и личная чистота. Вполне очевидно, что любой язычник, не принимавший поначалу этот вызов, со временем не мог остаться равнодушным. Как бы ни складывались личные обстоятельства, язычники курайшиты не могли лояльно относиться к принципам, противоречащим их социальному порядку. Более того, новое движение предлагало альтернативу существующим нравственным нормам и социальному авторитету. Пока мусульмане представляли в Мекке меньшинство, они находились в тупике.
Мухаммад и его сподвижники представляли в Мекке нечто вроде новой клановой организации (видимо, на этом уровне аналогом может служить пример, когда Кусайя объединил курайшитов). Каждый человек сохранял приверженность исключительно к своему клану. Однако (этим отличается пример с Кусайей) в новом сообществе понятие лояльности было переосмыслено. Симпатия основывалась не на родственных связях, а на принятии веры, которую проповедовал Мухаммад. Для определения новой группы Мухаммад использовал слово умма. Изначально это понятие включало в себя весь народ, которому был послан пророк (то есть мекканцев), но со временем оно трансформировалось. Сейчас умма означает только тех людей, которые прислушались к Пророку и сформировали с ним новое сообщество. Во время переговоров с мединскими мусульманами Мухаммад явно установил превосходство над их религиозной общиной, которая даже в сравнении с мекканскими последователями была незначительной. Конечно, среди немусульман Мухаммад не высказывал подобных притязаний. Но политическая автономность мусульман позволила им сформировать определенный уровень социальных ожиданий. Более того, Мухаммад выступал в качестве хакима – беспристрастного судьи. Его полномочия распространялись даже на тех мединцев, которые не приняли ислам. Таким образом, Мухаммад приобрел авторитет за пределами уммы еще задолго до того, как вся Медина влилась в исламскую общину.
Жизнь в новой умме отмечена установлением новых нравственных норм, которые исходили непосредственно из личных отношений человека с Богом. При этом поддерживались интересы всей группы (поскольку нравственные стандарты должны выдерживать «здоровую конкуренцию»), которая обретала черты корпоративной жизни. Новые нормы противоречили как бедуинской кочевой скотоводческой морали, так и понятиям оседлых бедуинов-язычников. Прежде всего, стоит выделить групповое и индивидуальное понятие гордости и чести: гордость за происхождение, богатство или доблесть, которая при столкновении с чужими интересами порождала безжалостную месть. Страстная и отчасти беспечная (хотя порой завораживающая) погоня за эгоцентричными интересами обычно заканчивалась тривиально. Даже те, которые хотели найти свой путь в жизни, незаметно для себя втягивались в модель, продиктованную обществом, которое призывало к мести как самому практичному средству справедливости, восхваляло радости дурманящих напитков и секса, позволявших забыться и убить время.
Подобную беспечность людей ислам расценивал как откровенную неблагодарность (куфр) Создателю. Такому образу жизни религия противопоставляла смирение, великодушие и осмысленное следование велениям Бога, дабы достичь чистой жизни. Яростной мстительности ислам противопоставлял сдержанность и милосердие. Самые разумные из бедуинов признавали и старались применять на практике некоторые из этих добродетелей, хотя и смирение, и сдержанность забывались в плотских утехах. В любом случае этому не уделялось особое внимание. Ислам должен был укрепить в общественной жизни благочестивые добродетели, предоставить разумную альтернативу междоусобной вражде и искоренить все порочные убеждения.
Итог этих противоречий сведен к определенным терминам. Прежняя беспечность, куфр, т. е. «неблагодарность» или «отказ», должна смениться преданностью Богу, исламом. Неконтролируемая ярость, джахилиййа, заменяется доверием и верностью Богу, иман. (Позднее куфр станет теологическим термином, означающим все несовместимое с исламом, а джахилиййа превратится в исторический термин и будет означать эпоху до появления ислама.)[73] Новый нравственный уклад так же, как и прежний, не просто отражал личные идеалы, это были эффективные критерии социальной ответственности.
Отделившись от кланов Мекки, мусульманская умма сформировала собственный политический союз, который на первый взгляд повторял черты племенного образования. В Медине Мухаммад был неоспоримым лидером мусульман, как мекканских мухаджиритов (араб, «эмигранты»), так и мединских ансаритов (араб, «помощники»). Более того, он являлся беспристрастным судьей для всех социальных групп Медины. Эта позиция закреплялась документом (который иногда называют «мединской конституцией»), где были изложены взаимные права и обязанности кланов, в итоге вся Медина представляла собой клановый союз. Но все же в первую очередь полномочия Мухаммада распространялись на мусульман, в частности на эмигрантов из Мекки. Прибыв в Медину, мухаджириты испытывали недостаток средств. Они были гостями у мединских ансаритов, и многие из них стали побратимами. Очень скоро Мухаммад стал отправлять мухаджиритов на перехват караванов курайшитов.
Мухаммад повергает идолов. Средневековая персидская миниатюра
Набеги были естественным явлением, когда плохо обеспеченные арабские племена старались поправить свое положение за счет более удачливых соседей. Покидая Мекку, мухаджириты разорвали все связи со своими кланами и утратили право на их защиту. Отныне они представляли свой собственный клан или племя. Следовательно, они спокойно могли (при возможности) грабить караваны кланов, с которыми у них уже не было никаких соглашений. Мухаммад, в свою очередь, постарался найти оправдание этим мерам в рамках новой нравственной ориентации. Он подчеркивал, что курайшиты не только отказались принять ислам, но и активно выступали против божественного порядка, преследуя мусульман и препятствуя соблюдению норм ислама. Здесь была не личная неприязнь мухаджиритов, а общественная причина. Мухаджириты считали, что получают право бороться с курайшитами до тех пор, пока последние не прекратят чинить препятствия тем, кто желает быть мусульманином.
В частности, существовало два особенных мотива, которые отличали эти набеги от обычных арабских рейдов. Во-первых, это было практическое средство приобрести экономическую независимость в Медине. Без базового капитала весь социальный уклад нового сообщества оставался бы искусственным. (Возможно, благодаря этим грабежам мединцы выплескивали накопившуюся агрессию, к которой они привыкли при старом укладе, однако Мухаммад вряд ли посчитал бы эту причину достойной.) Во-вторых, рейды были нацелены на то, чтобы в ожидании акта Божьего правосудия смирить гордость курайшитов. Иногда эти действия трактуются как часть данного правосудия, т. е. борьба предписана Кораном. Возможно, на самом деле Мухаммад хотел подорвать торговлю курайшитов и затем доказать им, что с принятием ислама у них будет больше возможностей, чем в настоящей жизни.
Первые набеги закончились неудачей. Лишь одна маленькая вылазка (в Нахле, близ Мекки) увенчалась успехом: во время священного месяца был ограблен караван, в результате погиб один человек, а всю добычу грабители унесли с собой. До сих пор остается загадкой, взял ли Мухаммад на себя ответственность за разбой в священный мирный месяц. Это событие обернулось скандалом в Медине. Его удалось уладить, убедив народ, что сражение в мирный месяц осуждается Кораном, но наказание врагов ислама оправдывает нарушение закона. В итоге Мухаммаду предложили забрать всю добычу. Это событие усугубило вражду между мусульманами и курайшитами. Отныне в силу того что арабские язычники глубоко чтили месяц перемирия, между исламом и языческой арабской культурой, и в частности мекканской системой, легла непреодолимая пропасть. Ислам доказал свое превосходство над старыми обычаями. Фактически исламское сообщество не нуждалось в связях с языческой системой, исключение составляли лишь случаи, переосмысленные в исламских реалиях. В дальнейшие годы этот принцип последовательно реализовывался. Какие бы грехи человек ни совершал, даже если это были преступления против ислама, становясь мусульманином, он сразу от них очищался. И поскольку мусульманин расставался с языческим прошлым, он не только не нес наказания за прежние грехи, но и оставлял в прошлом и материальные блага. Точнее, ему доставалось его личное имущество, но он отказывался от поддержки родственников язычников. Таким образом, исламская умма провозглашала себя полностью независимой.
Несмотря на сомнения своих последователей, Мухаммад признал безусловный успех в Нахле. Он был убежден, что эти события являются естественным продолжением его миссии. Если бы он пошел на компромисс, то его умма утратила бы свой статус и опустилась бы на уровень очередного племенного объединения, живущего по языческим моральным нормам. Видимо, Мухаммад приложил весь свой талант, чтобы не отклониться от намеченной цели. В то же время в данной ситуации наглядно проявилась проблема миссии Мухаммада. Пророк получает свыше и передает людям истину, которая воплощается в работе и в судьбе человеческого сообщества. При этом сообщество ограничено определенными обстоятельствами. Отсюда можно извлечь практическую пользу. Однако разбойничье нападение в Нахе не только подчеркнуло разрыв с суеверными языческими обычаями, оно оказалось несовместимым и с новой моралью. Этот акт не просто подтвердил неуважение мусульман к ранее объявленному месяцу перемирия. 1Это было откровенное предательство, одобренное самим Мухаммадом. Таким образом, у последователей ислама появился повод объявить о формировании собственной независимой нравственной политики[74].
Для Мухаммада переселение в Медину было не просто бегством от недоброжелателей из Мекки. Это была возможность создать новый порядок социальной жизни, который требовала быстро развивающаяся религия. Культ Аллаха как Творца в первую очередь подразумевал личную нравственную чистоту. Но личная чистота обязывала к определенному социальному поведению: благородство по отношению к слабым и отрицание превосходства сильных. Более того, признанный факт, что нравственная жизнь человека зависит не от позволения, а от ожиданий, возложенных на него. Следовательно, менять нужно не только личность, но и все общество. Коран ясно дает понять, что новая жизнь доступна всем, а не только высоконравственным героям. Восхвалялась добродетель как тех, кто призывал к ней, так и тех, кто следовал этим советам. Новая жизнь должна воплощаться во всем обществе в целом.
Однако одной проповеди было недостаточно. Со временем стало ясно, что в обществе, основанном на противоположных принципах, мусульмане выглядели странными чудаками. Как бы то ни было, Коран требовал создания справедливого государственного устройства. В качестве контекста выступали естественная необходимость и личная чистота. Вполне очевидно, что любой язычник, не принимавший поначалу этот вызов, со временем не мог остаться равнодушным. Как бы ни складывались личные обстоятельства, язычники курайшиты не могли лояльно относиться к принципам, противоречащим их социальному порядку. Более того, новое движение предлагало альтернативу существующим нравственным нормам и социальному авторитету. Пока мусульмане представляли в Мекке меньшинство, они находились в тупике.
Мухаммад и его сподвижники представляли в Мекке нечто вроде новой клановой организации (видимо, на этом уровне аналогом может служить пример, когда Кусайя объединил курайшитов). Каждый человек сохранял приверженность исключительно к своему клану. Однако (этим отличается пример с Кусайей) в новом сообществе понятие лояльности было переосмыслено. Симпатия основывалась не на родственных связях, а на принятии веры, которую проповедовал Мухаммад. Для определения новой группы Мухаммад использовал слово умма. Изначально это понятие включало в себя весь народ, которому был послан пророк (то есть мекканцев), но со временем оно трансформировалось. Сейчас умма означает только тех людей, которые прислушались к Пророку и сформировали с ним новое сообщество. Во время переговоров с мединскими мусульманами Мухаммад явно установил превосходство над их религиозной общиной, которая даже в сравнении с мекканскими последователями была незначительной. Конечно, среди немусульман Мухаммад не высказывал подобных притязаний. Но политическая автономность мусульман позволила им сформировать определенный уровень социальных ожиданий. Более того, Мухаммад выступал в качестве хакима – беспристрастного судьи. Его полномочия распространялись даже на тех мединцев, которые не приняли ислам. Таким образом, Мухаммад приобрел авторитет за пределами уммы еще задолго до того, как вся Медина влилась в исламскую общину.
Жизнь в новой умме отмечена установлением новых нравственных норм, которые исходили непосредственно из личных отношений человека с Богом. При этом поддерживались интересы всей группы (поскольку нравственные стандарты должны выдерживать «здоровую конкуренцию»), которая обретала черты корпоративной жизни. Новые нормы противоречили как бедуинской кочевой скотоводческой морали, так и понятиям оседлых бедуинов-язычников. Прежде всего, стоит выделить групповое и индивидуальное понятие гордости и чести: гордость за происхождение, богатство или доблесть, которая при столкновении с чужими интересами порождала безжалостную месть. Страстная и отчасти беспечная (хотя порой завораживающая) погоня за эгоцентричными интересами обычно заканчивалась тривиально. Даже те, которые хотели найти свой путь в жизни, незаметно для себя втягивались в модель, продиктованную обществом, которое призывало к мести как самому практичному средству справедливости, восхваляло радости дурманящих напитков и секса, позволявших забыться и убить время.
Подобную беспечность людей ислам расценивал как откровенную неблагодарность (куфр) Создателю. Такому образу жизни религия противопоставляла смирение, великодушие и осмысленное следование велениям Бога, дабы достичь чистой жизни. Яростной мстительности ислам противопоставлял сдержанность и милосердие. Самые разумные из бедуинов признавали и старались применять на практике некоторые из этих добродетелей, хотя и смирение, и сдержанность забывались в плотских утехах. В любом случае этому не уделялось особое внимание. Ислам должен был укрепить в общественной жизни благочестивые добродетели, предоставить разумную альтернативу междоусобной вражде и искоренить все порочные убеждения.
Итог этих противоречий сведен к определенным терминам. Прежняя беспечность, куфр, т. е. «неблагодарность» или «отказ», должна смениться преданностью Богу, исламом. Неконтролируемая ярость, джахилиййа, заменяется доверием и верностью Богу, иман. (Позднее куфр станет теологическим термином, означающим все несовместимое с исламом, а джахилиййа превратится в исторический термин и будет означать эпоху до появления ислама.)[73] Новый нравственный уклад так же, как и прежний, не просто отражал личные идеалы, это были эффективные критерии социальной ответственности.
Отделившись от кланов Мекки, мусульманская умма сформировала собственный политический союз, который на первый взгляд повторял черты племенного образования. В Медине Мухаммад был неоспоримым лидером мусульман, как мекканских мухаджиритов (араб, «эмигранты»), так и мединских ансаритов (араб, «помощники»). Более того, он являлся беспристрастным судьей для всех социальных групп Медины. Эта позиция закреплялась документом (который иногда называют «мединской конституцией»), где были изложены взаимные права и обязанности кланов, в итоге вся Медина представляла собой клановый союз. Но все же в первую очередь полномочия Мухаммада распространялись на мусульман, в частности на эмигрантов из Мекки. Прибыв в Медину, мухаджириты испытывали недостаток средств. Они были гостями у мединских ансаритов, и многие из них стали побратимами. Очень скоро Мухаммад стал отправлять мухаджиритов на перехват караванов курайшитов.
Набеги были естественным явлением, когда плохо обеспеченные арабские племена старались поправить свое положение за счет более удачливых соседей. Покидая Мекку, мухаджириты разорвали все связи со своими кланами и утратили право на их защиту. Отныне они представляли свой собственный клан или племя. Следовательно, они спокойно могли (при возможности) грабить караваны кланов, с которыми у них уже не было никаких соглашений. Мухаммад, в свою очередь, постарался найти оправдание этим мерам в рамках новой нравственной ориентации. Он подчеркивал, что курайшиты не только отказались принять ислам, но и активно выступали против божественного порядка, преследуя мусульман и препятствуя соблюдению норм ислама. Здесь была не личная неприязнь мухаджиритов, а общественная причина. Мухаджириты считали, что получают право бороться с курайшитами до тех пор, пока последние не прекратят чинить препятствия тем, кто желает быть мусульманином.
В частности, существовало два особенных мотива, которые отличали эти набеги от обычных арабских рейдов. Во-первых, это было практическое средство приобрести экономическую независимость в Медине. Без базового капитала весь социальный уклад нового сообщества оставался бы искусственным. (Возможно, благодаря этим грабежам мединцы выплескивали накопившуюся агрессию, к которой они привыкли при старом укладе, однако Мухаммад вряд ли посчитал бы эту причину достойной.) Во-вторых, рейды были нацелены на то, чтобы в ожидании акта Божьего правосудия смирить гордость курайшитов. Иногда эти действия трактуются как часть данного правосудия, т. е. борьба предписана Кораном. Возможно, на самом деле Мухаммад хотел подорвать торговлю курайшитов и затем доказать им, что с принятием ислама у них будет больше возможностей, чем в настоящей жизни.
Первые набеги закончились неудачей. Лишь одна маленькая вылазка (в Нахле, близ Мекки) увенчалась успехом: во время священного месяца был ограблен караван, в результате погиб один человек, а всю добычу грабители унесли с собой. До сих пор остается загадкой, взял ли Мухаммад на себя ответственность за разбой в священный мирный месяц. Это событие обернулось скандалом в Медине. Его удалось уладить, убедив народ, что сражение в мирный месяц осуждается Кораном, но наказание врагов ислама оправдывает нарушение закона. В итоге Мухаммаду предложили забрать всю добычу. Это событие усугубило вражду между мусульманами и курайшитами. Отныне в силу того что арабские язычники глубоко чтили месяц перемирия, между исламом и языческой арабской культурой, и в частности мекканской системой, легла непреодолимая пропасть. Ислам доказал свое превосходство над старыми обычаями. Фактически исламское сообщество не нуждалось в связях с языческой системой, исключение составляли лишь случаи, переосмысленные в исламских реалиях. В дальнейшие годы этот принцип последовательно реализовывался. Какие бы грехи человек ни совершал, даже если это были преступления против ислама, становясь мусульманином, он сразу от них очищался. И поскольку мусульманин расставался с языческим прошлым, он не только не нес наказания за прежние грехи, но и оставлял в прошлом и материальные блага. Точнее, ему доставалось его личное имущество, но он отказывался от поддержки родственников язычников. Таким образом, исламская умма провозглашала себя полностью независимой.
Несмотря на сомнения своих последователей, Мухаммад признал безусловный успех в Нахле. Он был убежден, что эти события являются естественным продолжением его миссии. Если бы он пошел на компромисс, то его умма утратила бы свой статус и опустилась бы на уровень очередного племенного объединения, живущего по языческим моральным нормам. Видимо, Мухаммад приложил весь свой талант, чтобы не отклониться от намеченной цели. В то же время в данной ситуации наглядно проявилась проблема миссии Мухаммада. Пророк получает свыше и передает людям истину, которая воплощается в работе и в судьбе человеческого сообщества. При этом сообщество ограничено определенными обстоятельствами. Отсюда можно извлечь практическую пользу. Однако разбойничье нападение в Нахе не только подчеркнуло разрыв с суеверными языческими обычаями, оно оказалось несовместимым и с новой моралью. Этот акт не просто подтвердил неуважение мусульман к ранее объявленному месяцу перемирия. 1Это было откровенное предательство, одобренное самим Мухаммадом. Таким образом, у последователей ислама появился повод объявить о формировании собственной независимой нравственной политики[74].
Новая политика Мухаммада
Успех в Нахле воодушевил мусульман на организацию новых рейдов. В этих набегах участвовали и мусульмане-ансариты из Медины. Казалось, караван из Сирии должен был стать легкой добычей. Но 315 мусульман столкнулись в долине Бадр лицом к лицу с выступившим из Мекки войском, которое было в два раза больше и жаждало возмездия. В этом бою Мухаммад проявил себя как блестящий полководец, а мусульмане доказали свою преданность и одержали победу. Лидеры курайшитов и многие мекканцы, выступавшие против ислама, были убиты или захвачены в плен. Мухаммад провозгласил, что его малочисленное войско обязано своей победой над таким могущественным врагом божественному провидению. Казалось, эта победа несла на себе печать независимости мусульманской общины, доказала ее способность к выживанию и стала серьезной угрозой для курайшитов. В последующие годы битва в долине Бард стала рассматриваться как первое сражение во имя ислама, а ее участники – пользоваться особым уважением. Позже и другие язычники, привлеченные успехом, стали мусульманами. Но именно мусульмане, сражавшиеся в долине Бард, приняли эту веру, когда она еще была слаба, и в трудные годы помогли ей окрепнуть.
С тех пор остальные арабы, особенно кочевые племена, считают мусульман потенциальными преемниками авторитета и политического статуса курайш. Мухаммаду пришлось силой отстаивать свою позицию перед недружелюбно настроенными бедуинскими племенами. Таким образом, он получал не только добычу, но и дополнительное преимущество перед курайшитами. В результате в течение года был захвачен целый курайшитский караван. С этой поры основной деятельностью общины являлись вооруженные нападения, так расширялось влияние ислама (а позже и обращение в него). Но, несмотря на военные успехи, они не захватили Мекку.
После победы в Бадре Мухаммад изгнал из Медины иудейский клан кайнука. Отчасти это было признанием поражения и ответной реакцией на него. Основная аудитория Мухаммада состояла из родовых кланов, и уважение в Медине он впервые приобрел среди них. Однако он рассчитывал, что монотеисты христиане и иудеи окажут ему поддержку в борьбе с язычниками. Но христиане не могли принять монотеизм, лишенный Воплощения, а большинство евреев не желали соглашаться с универсализмом, из-за которого избранный народ терял свое уникальное предназначение. Более того, Мухаммад слишком непоследовательно толковал христианские апокрифические и иудейские талмудические истории. Иногда он искажал содержание, дабы завоевать уважение тех, кто уже был знаком со священными книгами. Это отталкивало христиан и иудеев от Мухаммада, и они не поддержали его даже в борьбе с языческими соседями.
С тех пор остальные арабы, особенно кочевые племена, считают мусульман потенциальными преемниками авторитета и политического статуса курайш. Мухаммаду пришлось силой отстаивать свою позицию перед недружелюбно настроенными бедуинскими племенами. Таким образом, он получал не только добычу, но и дополнительное преимущество перед курайшитами. В результате в течение года был захвачен целый курайшитский караван. С этой поры основной деятельностью общины являлись вооруженные нападения, так расширялось влияние ислама (а позже и обращение в него). Но, несмотря на военные успехи, они не захватили Мекку.
После победы в Бадре Мухаммад изгнал из Медины иудейский клан кайнука. Отчасти это было признанием поражения и ответной реакцией на него. Основная аудитория Мухаммада состояла из родовых кланов, и уважение в Медине он впервые приобрел среди них. Однако он рассчитывал, что монотеисты христиане и иудеи окажут ему поддержку в борьбе с язычниками. Но христиане не могли принять монотеизм, лишенный Воплощения, а большинство евреев не желали соглашаться с универсализмом, из-за которого избранный народ терял свое уникальное предназначение. Более того, Мухаммад слишком непоследовательно толковал христианские апокрифические и иудейские талмудические истории. Иногда он искажал содержание, дабы завоевать уважение тех, кто уже был знаком со священными книгами. Это отталкивало христиан и иудеев от Мухаммада, и они не поддержали его даже в борьбе с языческими соседями.