Модезитт Лиланд Экстон. Инженер магии

   – Давай, я останусь для всех вас просто торговкой. Годится?
   – Как тебе угодно, – отвечает Доррин, размышляя о том, каково быть женщиной в Кандаре. Ограничивает ли принадлежность к женскому полу права и возможности? Конечно, магистра Лортрен рассказывала о том, как Белые низвергли Западный Оплот как раз из-за господства в нем женщин, но зачем вообще одному полу господствовать над другим? Совершенно очевидно, что люди сражались из-за своих убеждений и верований, но зачем они это делали? Борьба никогда не меняла ничьих убеждений: победить или даже убить противника – не значит его переубедить.
   Юноша окидывает взглядом холмы, отделяющие их от Вивета, захолустного городишки, который они проехали несколько дней назад. Небо над головой ясное, однако Доррину кажется, будто на солнце наползло облачко. А подняв глаза, он видит черную кружащую птицу.
   Брид и Кадара тоже замечают ее – едущая впереди Кадара указывает рукой на небо. Доррин тянется к ним чувствами, чтобы услышать их разговор.
   – Этот стервятник не иначе как чародейский соглядатай, – произносит Брид, касаясь рукояти своего тяжелого клинка.
   – Просто замечательно, – ворчит Кадара. – Только этого нам и не хватало!
   – С чего ты взяла, будто он высматривает нас? Кому какое дело до мальчишки-целителя да пары бойцов?
   – Понятия не имею. Но все сводится к Доррину. Как всегда.
   Доррин наблюдает за медленным приближением птицы, описывающей широкие круги.
   Меривен нервно ржет.
   Отстегнув лук, Лидрал тянется к колчану.
   – Что ты собираешься делать?
   – Подстрелить стервятника.
   – Но...
   – Проклятые чародеи сообщают своим купцам о маршрутах и перемещениях вольных торговцев. При этом они не любят сознаваться в том, что используют птиц.
   С этими словами Лидрал останавливает повозку и накладывает стрелу.
   Чувства Доррина тянутся к небу и сталкиваются с белизной, окутывающей птицу.
   – Не-е-ет! – кричит юноша, но поздно: стрела уже сорвалась с тетивы.
   Кадара и Брид оборачиваются – их движения кажутся замедленными. У Лидрал отвисает челюсть. Крылья птицы застывают на взмахе.
   В небе видны похожие на солнца глаза, устремленные на путников.
   Белый туман, который Доррин не видит обычным зрением, но слишком хорошо ощущает, окутывает его, пронизывая насквозь, проникая в сознание, стремясь подавить волю.
   «Я – ЭТО Я... – мысленно твердит юноша. – Я... Я!»
   Неистовая белая буря разрывает мысли Доррина в клочья и разбрасывает в стороны, заставляя его провалиться в ничто.
   Доррин приходит в себя, услышав ржание Меривен.
   Он пытается заговорить, но язык не ворочается, голова раскалывается. Оказывается, он упал на шею кобылы и лежит, вцепившись в ее гриву. Чувствуя себя насекомым, чудом не прихлопнутым гигантской мухобойкой, юноша с опаской выпускает гриву, медленно выпрямляется и щурится на солнце. Уже за полдень. Он озирается в поисках своих спутников.
   Повозка и вьючная лошадь стоят локтях в ста вверх по дороге. На козлах лежит темная фигура. В нескольких сотнях локтей ниже по пыльной дороге стоит, держа в поводу двух лошадей, Брид. Кадара перевесилась через низкую придорожную ограду: ее рвет.
   Доррин машет Бриду. К тому времени, когда юноша подъезжает к повозке и спешивается, Лидрал еще неподвижна. Пробежав пальцами по лбу женщины, он убеждается в том, что она жива и скоро придет в себя. Отдав ей большую часть той немногой энергии, какая у него еще оставалась, Доррин достает флягу и смачивает ей губы.
   – Такого со мной еще не бывало, – бормочет она, с трудом поднимаясь.
   – Так ведь у тебя не бывало и спутников с Отшельничьего, – отзывается Доррин, протягивая ей флягу.
   – Надо ехать дальше, – говорит женщина, сделав большой глоток и вернув флягу. – Я не хочу, чтобы ночь застала меня в дороге, хотя с чародеями сейчас и мир.
   – Если это мир, мне не хотелось бы увидеть войну.
   Доррин пристраивает флягу на место и взбирается на лошадь.
   Лидрал возвращает на место лук и колчан, проверяет упряжь и садится на козлы.
   – Поехали.
   – Это твоих рук дело? – спрашивает Брид, подъезжая к Доррину.
   Кадара, все еще бледная, следует за ним.
   – Нет.
   – Тогда почему...
   – Не знаю. Это был Белый маг, и он нас видел. Возможно, ему захотелось показать, насколько он силен.
   Хлопнув себе по шее, Доррин убивает москита и утирает с руки кровь.
   – Предостережение? – размышляет вслух Брид. – Может, оно и так. Но почему нам?
   Все переглядываются.
   – Хватит лясы точить! – отрезает Лидрал. – Поехали!

XXVII

   – Что они собой представляли? – спрашивает Высший Маг. – Ты очень быстро вернулся.
   Джеслек пожимает плечами:
   – Юнцы с Отшельничьего, как и докладывали стражи. Однако все нуждается в проверке. В конце концов некоторые из пророчеств Книги сбылись.
   – А я думал, ты выше суеверий Предания.
   – Чтобы отвергнуть что-то, нужно сначала с этим познакомиться.
   – Ну-ну, отговорка как раз для тебя.
   – Так ты собираешься отказаться от амулета? – с нарочитой беспечностью спрашивает Джеслек. – Ты обещал, а я кое-что продемонстрировал...
   – Я припоминаю и кое-что насчет завершения работы.
   – Как тебе будет угодно. Просто такую работу не завершишь за одну ночь, да и в Книге не говорится, что это произойдет вдруг.
   – Приятно видеть, что ты культивируешь терпение, – улыбается Стирол. – А как насчет юнцов? Ты испепелишь их или погребешь под расплавленным камнем?
   – Нет. По мне, будет лучше, если они разнесут весть. Какую угрозу для меня могут представлять два бойца и юнец, едва заслуживающий имени целителя? Я предпочитаю поберечь силы для более важных дел.
   – Вроде подъема последней гряды между Кифриеном и Галлосом?
   – Это тоже. Несколько холмов я уже поднял, но сторона, обращенная к Галлосу остается слишком открытой.
   – Уверен, стражи твою заботу оценят.
   – И кроме того, нам придется подумать о блокаде Отшельничьего.
   – Ах, да. Следующий шаг в твоей повестке дня.
   – Припоминаю, ты и сам говорил, что нам нужно что-нибудь предпринять, – Джеслек вежливо улыбается.
   – А я и предпринял, правда, предложил нечто не столь прямолинейное. Хотя, признаю, в прямоте есть... своя правда.

XXVIII

   – Ну и стены, – говорит Брид, глядя на сооружение из массивных гранитных плит, вздымающееся на семьдесят локтей над речной долиной, где расположен город Джеллико. Гранит розовато-серый, так что стены светлее, чем затянувшие небо облака.
   – Зачем они вообще нужны?
   – Один из первых виконтов возвел их, чтобы отгородиться от Фэрхэвена, – суховато отвечает Лидрал.
   – Вот оно что!
   – Заметьте, стены совершенно гладкие.
   Мощеная дорога, расширяясь, переходит на дамбу, ведущую к мосту. Даже с моста видно, что массивные распахнутые ворота за ним окованы железом. Караул у ворот несет отряд из шести человек в серо-коричневом и один Белый страж.
   – Имя, род занятий, цель прибытия в Джеллико? – с равнодушной вежливостью осведомляется Белый страж.
   – Лидрал, занимаюсь торговлей. Мой склад здесь, в Джеллико, на Торговой улице близ главной площади. Возвращаюсь из деловой поездки.
   С парапета над воротами, положив свой арбалет на гранит, за разговором следит стрелок.
   – Это твои люди? – спрашивает страж.
   – Да. Охрана – моя. Целитель путешествует с нами для безопасности.
   Белый страж тыкает в несколько мешков, постукивает по кувшину, хмурится и, наконец, кивает. Щелкнув вожжами, Лидрал направляет повозку под арку и въезжает в город. По обе стороны видны двухэтажные дома с узкими фасадами, крутыми черепичными крышами и массивными, окованными железом дверями.
   – Ну вот и приехали, – говорит, наконец, купчиха, указывая на трехэтажное каменное строение с фасадом втрое шире, чем у большинства городских домов и заметно выше, чем примыкающие к нему со стороны площади дом бочара и обращенный к городским воротам дом серебряных дел мастера.
   На фасаде имеются три двери – двустворчатая, обитая железом и обычная дубовая, с деревянным, выкрашенным зеленой краской козырьком.
   Брид спешивается первым.
   – Открыть? – спрашивает он, указывая на обитую железом дверь.
   – Открой да открытой и оставь. Фрейдр в жизни не проветрит лабаз.
   Лидрал направляет повозку внутрь, где над глинобитным полом витает легкий аромат специй.
   – Разгружай, а если приберешь в конюшне, то можешь занять на ночь каморку конюха. Конюха-то у меня нет, Фрейдр не нанимает. Говорит, что коли лошадьми пользуюсь только я, то это мое дело.
   – А помыться у тебя можно? – спрашивает Доррин.
   – Ступай в умывальню и мойся сколько угодно, пока воду качаешь. Только потом прибраться за собой не забудь, – говорит Лидрал, завязывая последний ремень упряжи и ведя лошадь ко второму стойлу. – Вы трое можете воспользоваться тремя последними стойлами, в том конце. Правда, полагаю, что они нуждаются в некоторой чистке. Но это после того, как вы поможете мне с разгрузкой.
   – А Фрейдр... – начинает Кадара.
   – Это мой брат. Он и Мидала живут на третьем этаже, а мои комнаты – когда я бываю в Джеллико – на втором. Фрейдр управляет моим имуществом и ведет мои дела в Джеллико.
   – Что куда нести? – спрашивает Брид.
   – В пурпурных кувшинах порошок глазури. Их надо отнести наверх и поместить в ларь, помеченный таким же знаком, как и кувшины, – изображением горшочка.
   – А что такое цирановое масло? – интересуется Доррин.
   – О, с этим будь поосторожнее. Это очень редкое масло, а место для него на втором этаже. Там есть ларь, помеченный зеленым листом.
   – Интересно, насколько оно редкое? – размышляет вслух Кадара, вскидывая на спину увесистый мешок.
   – Настолько, что одна бутыль стоит полтора золотника. А в твоем мешке сладкая свекла. Положи ее вон в тот ларь.
   – Что еще? – спрашивает Брид, успевший отнести свой груз и вернуться.
   Доррин поднимается по лестнице медленно и осторожно, потому как лишних восемнадцати золотников у него нет. А перетащив наверх помимо масла еще множество ящиков и тюков со всякой всячиной, он начинает понимать, отчего у Лидрал такие широкие плечи.
   – Там умывальня, – указывает хозяйка на дверь в дальнем конце помещения. – Мне надо поговорить с Фрейдром, так что ужин у нас будет поздно. До той поры можешь прогуляться, целитель.
   – Только после того, как умоюсь и приведу себя в порядок. Щетку бы еще раздобыть...
   – Ох и привереда же ты, Доррин, – фыркает Кадара. – Попал в новый, незнакомый город, а думаешь только о щетке.
   – Не только. Еще и о том, как от меня пахнет.
   – В кладовой есть несколько щеток и скребниц. Бери любую, но лучше не самую новую, – говорит, задержавшись, Лидрал.
   – Спасибо. И от меня, и от Меривен.
   – Так значит, ты дал лошади имя?
   Доррин краснеет.
   Лидрал отступает за дверь, ведущую в жилые помещения.
   – Давай я помоюсь первой, – предлагает Кадара. – Стирать я не буду, а ты в это время сможешь почистить свою Меривен.
   – Хорошо.
   Пока Кадара моется, Доррин успевает расседлать и почистить лошадь. Потом он качает воду, а когда успевает накачать две полные бадьи, появляется Брид. Он обнажен по пояс, в руках полотенце и бритва для отросшей щетины. А с ним и Кадара, переодевшаяся в серые штаны и тунику и повязавшая голову прекрасно оттеняющим ее волосы и глаза ярко-зеленым шарфом.
   – Я, пожалуй, схожу на рынок, – говорит Кадара. Теперь, смыв с лица дорожную пыль, с загаром, почти скрывающим веснушки, она напоминает гравюру с изображением стража Западного Оплота – воительницы столь же грозной, сколь и прекрасной.
   – А на рынок-то зачем? – спрашивает Брид с другого конца умывальни.
   – Куплю кое-что.
   – Что?
   – Кое-что для женских надобностей.
   Доррин стирает сначала дорожные брюки, а потом и тунику, Брид, умывшись и побрившись, уходит.
   Выстирав всю грязную одежду, юноша развешивает ее сушиться в пустом стойле на веревке.
   – Тебе не стоило так утруждаться, целитель, – с Лидрал – молодой мужчина немногим старше Доррина. У него темная бородка и холодные голубые глаза. – Это мой брат Фрейдр.
   – Рад познакомиться. Меня зовут Доррин.
   – А где твои спутники?
   – Пошли на рыночную площадь. Я и сам хочу прогуляться, только вот закончу со стиркой.
   – Ладно, а потом ждем тебя на ужин. У меня уже нашлись покупатели на серран, так что поездку можно считать удачной. Приходи.
   Прихватив чистую одежду, Доррин тщательно моется, потом вытирает помещение и наконец одевается. Прихватив посох, он выходит на улицу.
   Направляясь к рыночной площади, юноша отмечает немногочисленность прохожих – их слишком мало, даже если принять во внимание пасмурную и ветреную погоду.
   Доррин минует несколько палаток оружейников, но торгуют они исключительно клинками Белых из белой бронзы. Железа нигде не видно – неужто город целиком во власти Белых магов?
   – Доррин! – Брид машет ему рукой.
   Помахав в ответ, юный целитель идет ему навстречу.
   – Ты Кадару не видел?
   – Да я только-только сюда пришел, – отвечает Доррин, остановившись и бросая взгляд на ближайший к нему прилавок.
   – Семена! Лучшие семена пряных трав по эту сторону Сутии! – расхваливает свой товар человек, чьи светлые волосы имеют нездоровый желтый оттенок, а серая одежда как-то странно отсвечивает белизной. Мешочки с семенами выставлены на маленькой одноколке, какую могла бы прикатить и собака.
   Заметив на кожаных кисетах пятна влаги, Доррин хмурится. Кожа вообще не лучшим образом сочетается с семенами, но если она была выдублена с помощью желудевых экстрактов или тому подобных веществ, а потом промокла, то ни горчак, ни звездочник уже не прорастут.
   Он протягивает руку к ближайшему мешочку, но не касается кожи, а тянется чувствами к семенам. Так и есть – по большей части они мертвы. Доррин качает головой, его левая рука плотнее обхватывает посох.
   – В чем дело? – спрашивает Брид.
   – Семена. Почти все семена мертвы.
   – Ты обманщик, приятель! – возмущается уличный торговец. – Лучше моих семян ни у кого не сыщешь!
   Вежливо кивнув, Доррин отступает и направляется к повозке с жаровней, распространяющей аппетитный запах поджаривающейся птицы.
   – А паренек-то в черном сказал, что семена у того малого мертвые, – бормочет немолодая женщина.
   Доррин хмурится – вся его одежда из коричневой ткани. Темно-коричневой, но все же вовсе не черной.
   – Это похоже на правду, – хмыкает в ответ седовласая особа в штопаной вязаной кофте. – Торгаш-то и сам какой-то скукоженный.
   Женщины отходят от лотка, оставив торговца без покупателей.
   – Обманщик! – орет тот, указывая на Доррина. – Вор! Вор!
   Почти в то же мгновение перед Доррином возникают два Белых стража.
   – В чем дело? – спрашивают они, направив на юношу белые клинки.
   – Это Черный шарлатан, – брызжет слюной торговец. – Хулит мои семена и отбивает покупатели. Это воровство!
   Зеваки благоразумно отступают подальше.
   – Ты Черный целитель? – рявкает страж с квадратной физиономией.
   – Вообще-то я странник...
   – Это одно и то же. Как насчет того, что говорит лоточник?
   – Насчет семян я говорил не всем, а своему другу, – отвечает Доррин, по-прежнему держа посох в левой руке. – Я не торговец и отбивать у него покупателей мне незачем.
   – Те женщины уже были готовы раскошелиться! Если бы не этот...
   – Что за женщины? – спрашивает другой страж, озирая быстро пустеющий участок рынка.
   Лоточник тоже оглядывается, потом разводит руками:
   – Он их напугал, и они ушли.
   – Хм, похоже на правду... – стражи опускают белые клинки, и воин с квадратной физиономией поворачивается к Доррину:
   – Вот что, парнишка, советую держать свои черные мысли при себе. Уяснил?
   – Да, почтеннейший, – Доррин вежливо кивает.
   – Так-то лучше, потому что мне здесь неприятности не нужны, – говорит страж и, повернувшись к Бриду, добавляет: – Это и к тебе относится. Будь поосторожнее со своей железной зубочисткой.
   – Слушаюсь, почтеннейший, – кивает и Брид. Стражи поворачиваются и уходят в глубь площади.
   – А ну давай, выкладывай денежки! – кричит Доррину торговец.
   – Это за что? За твои ложные обвинения? – спрашивает Брид, глядя на него в упор. – Целитель не мог бы солгать даже ради спасения своей жизни. А вот про тебя, приятель, такого не скажешь.
   – Черные ублюдки... смутьяны... – бормочет лоточник, ежась под взглядом здоровенного меченосца. – Все вы...
   Брид ухмыляется. Они направляются к лоткам на дальней стороне площади. Однако когда при их приближении торговцы начинают сворачивать лотки, улыбка Брида линяет.
   – Прости, – извиняется Доррин.
   – Да ладно... – Брид машет рукой в сторону улицы. – Раз они так, мы можем и вернуться.
   Уже направляясь к дому Лидрал, Доррин чувствует на спине взгляды Белых стражей.
   Открыв дверь конюшни, они видят Кадару, развешивающую выстиранную одежду.
   – Не больно-то долго вы гуляли, – замечает девушка.
   – У нас возникли кое-какие затруднения, – объясняет Брид.
   – Это у меня возникли кое-какие затруднения, – поправляет Доррин. – Местный лоточник продавал мертвые семена. Я высказался на сей счет вслух, и меня услышали. Дошло до властей, ну и... короче, многие торговцы решили, что пора закрываться.
   – Ох, Доррин... – Кадара гладит его по плечу.
   Дверь из жилых помещений открывается, и Лидрал объявляет:
   – Ну, коли все вернулись, можно и к столу.
   Ее влажные и чистые каштановые волосы слегка прикрывают уши. На Лидрал – темно-синяя туника с высоким воротом.
   Обстановку столовой составляют полированный, смазанный маслом и лишь слегка поцарапанный стол из красного дуба и шесть стульев с подлокотниками. Еще четыре стоят по углам. Во главе стола – Фрейдр, рядом худенькая светловолосая женщина.
   – Доррин, Брид, Кадара, мне хотелось бы познакомить вас с Мидалой, – любезным тоном произносит Лидрал. – Мидала – Кадара с Бридом меченосцы, а Доррин – целитель.
   Фрейдр улыбается и жестом указывает на стол. К обеду – мясо, политое бурым соусом, картофель и темная мягкая зелень.
   – Пожалуйста, садитесь.
   – А что это за зелень? – интересуется юноша.
   – Читлач. Он малость горьковат, и к нему надо привыкнуть, но с тяжелыми блюдами, вроде как мясо с картофелем, очень хорошо.
   – Как вас встретил Кандар? – спрашивает Мидала.
   – Можно сказать, гостеприимно, – отвечает Брид, накладывая мясо себе на тарелку. – Правда, здесь холоднее, чем я думал, да и размеры... – он ухмыляется. – Особенно высота гор с непривычки удивляет.
   – Ты еще не видел Закатных Отрогов, – Лидрал берет себе скромную порцию читлача.
   – Почему Отшельничий до сих пор отправляет молодых людей в путешествие по Кандару? – спрашивает Мидала.
   – Смысл тут в том, чтобы научить нас больше ценить гармонию и порядок, – решается ответить Доррин. – Причем в том понимании, какого добиваются от нас Мастера.
   – Похоже, целитель, ты от этих Мастеров вовсе не в восторге, – замечает Фрейдр, наливая себе питья из кувшина. – Это темное пиво. А в белом кувшине – сок.
   – Кажется, следовать и соответствовать всем правилам гармонии довольно трудно, особенно если ты молод, – говорит Доррин.
   – А я слышала, что это довольно трудно в любом возрасте, – замечает Лидрал.
   – Ну а что думаешь на сей счет ты? – Фрейдр поворачивается к Бриду.
   – Я боец, а бойцу необходим некоторый опыт.
   – И ты уверен, что никого из таких, как вы, не посылают сюда лазутчиками, выведывать да высматривать?
   – Сомневаюсь, чтобы Отшельничий имел нужду в лазутчиках, – вмешивается Доррин. – Маги воздуха способны увидеть что угодно, касаясь ветров.
   – Тут ты меня срезал, – смеется Фрейдр. Покраснев, Доррин прячется за кружку с соком.
   – Думаю, – замечает Кадара, – насчет магов воздуха – это никакой не секрет. Это известно еще со времен Креслина.
   Фрейдр кивает Кадаре с теплой улыбкой. Улыбается и Мидала.
   – Я так понимаю, торговля у вас семейная традиция? – нарушает воцарившееся на миг молчание Брид.
   – В последнее время этой традиции не так-то просто следовать, – отзывается Лидрал, подцепив с блюда ломтик мяса.
   – Почему так?
   – Политика, – поясняет Фрейдр. – Чтобы путешествовать по большим белым дорогам, необходима лицензия, а получить ее можно, лишь снискав расположение префекта, который смотрит в рот своему советнику, Белому магу. Раньше-то было достаточно уплатить налог...
   – Что-то вроде проверки лояльности? – уточняет Брид.
   – Вроде того. Похоже, в наше время всех и везде проверяют на лояльность, – говорит Фрейдр, глядя на Доррина. – Разве не так?
   Доррин избегает ответа, делая большой глоток, и тут ему на глаза попадается маленькая запыленная гитара, висящая на стене. Фрейдр замечает его взгляд.
   – Это наша семейная реликвия. Говорят, будто некогда на ней играл Креслин. Таково старое семейное предание, но кто в наши дни возьмется утверждать с уверенностью? Во всяком случае, – Фрейдр пожимает плечами и кивает в сторону гитары, – она знавала лучшие времена.
   – Можно поинтересоваться, – с вежливой улыбкой обращается к Фрейдру Кадара, – чем именно ты занимаешься во время разъездов Лидрал?
   – Занимаюсь складом, стараюсь продать то, что она привезла в Джеллико... Вот такими делами. Что проку от товаров, если они не продаются?
   – Фрейдр – замечательный торговый посредник! – с гордостью добавляет Мидала.
   – Могу себе представить, – говорит Кадара.
   Доррин жует, жалея, что не находится на конюшне, а то и на площади.
   – Скажи мне, – как ни в чем не бывало обращается Фрейдр к Бриду, – куда вы отправитесь из Джеллико?
   – К Закатным Отрогам, – отвечает Брид, наполняя темным пивом сначала кружку Кадары, а потом и свою. Поставив кувшин, он схлебывает пену, а потом делает большой глоток.
   – Через Пассеру и Фенард?
   – Это по чародейскому тракту? – уточняет Кадара.
   – В том направлении маги еще не довели тракт до конца. Вам придется ехать старой дорогой через Галлос.
   Брид и Кадара переглядываются, стараясь не смотреть на Доррина.
   – Я бы предпочел более северный маршрут, – высказывается наконец Брид.
   – Возможно, это самый правильный выбор, – Фрейдр наклоняется к Кадаре. – Не будешь ли любезна передать пиво?
   – Конечно, с удовольствием, – улыбается девушка. Доррин берет ломоть теплого хлеба и косится на листки читлача.
   – Это не так уж плохо, Доррин, – смеется Лидрал.
   – Попадались мне гнилые водоросли, которые пахли заманчивее, – бормочет юноша себе под нос.
   – А вы там, на Отшельничьем, едите водоросли? – любопытствует Мидала.
   – Бывает, – отвечает Доррин и ловит себя на том, что снова краснеет.
   – Ну что ж, – объявляет наконец Фрейдр, поднимаясь из-за стола. – Наши гости с дороги, они устали, и мы не станем их задерживать.
   Торопливо допив сок, Доррин встает вслед за остальными.
   Покинув столовую, вся троица следует в направлении склада и комнатушки конюха. Лидрал провожает компанию до дверей, ведущих из жилых помещений в конюшню. Ее теплые пальцы касаются плеча Доррина, на миг сжимают его, но тут же отдергиваются.
   – Не обращай на Фрейдра внимания, – говорит она. – Порой ему приходится нелегко.
   – Это потому, что он потомственный торговец, а торговать не любит? Или потому, что хотел бы попасть в Совет, да никак не может?
   – И потому и потому. Он любит управлять, а торговцам, особенно таким, как мы, путь к власти заказан.
   – Понятно. Я думаю, мы отправимся поутру.
   – Хорошо. Я тоже. Мы можем добраться до Клета вместе.
   – А с чего ты взяла, что мы туда поедем?
   – Так ведь у вас нет особого выбора, Доррин, – улыбается Лидрал. – Ехать на запад, в Галлос, твои друзья не хотят. Стало быть, у вас два пути: либо через холмы на юг к Хайдолару, либо на север к Райтелу, а потом на северо-запад до Клета. Если, конечно, вы не хотите вернуться в Тирхэвен. Или рвануть прямиком по бездорожью, – Лидрал отступает назад и, уже наполовину прикрыв дверь, заключает: – Так что мы вполне можем поехать вместе.
   – Ну... не знаю.
   – Ладно, до утра.
   Покачав головой, Доррин направляется к тому стойлу, где он оставил свой спальный мешок. Ночь рядом с Бридом и Кадарой не сулит ему покоя – слишком уж многое он улавливает и слишком часто вспоминает, как целовался когда-то с ней в саду.
   – У тебя обеспокоенный вид, – Кадара появляется из второго стойла, отряхивая с рук солому.
   – Лидрал собралась ехать с нами в Райтел. Завтра с утра.
   – Тебе это не нравится?
   – Лидрал знала, а я нет.
   – Прости, – тихонько произносит Кадара. – Мы думали, ты понимаешь. Фрейдр дал это понять довольно ясно, и после того случая на площади...
   Доррин ждет.
   – Мы решили, что оставаться в Кертисе или ехать прямиком туда, где орудуют Белые, было бы неразумно... А коли уж нам к Закатным Отрогам...
   – То следует двинуться к Спидлару северным маршрутом, – заканчивает за нее Доррин.
   – Да. Так оно и для тебя лучше. Но если хочешь, езжай другим путем.
   – Я? Клинком я не владею, и с Белым чародеем мне не сладить. Может, Кадара, у меня и нет особого выбора, но я не круглый дурак.
   Пройдя мимо нее, он заходит в стойло, садится на спальный мешок и начинает стягивать сапоги. Некоторое время девушка смотрит на него, но, не дождавшись ответного взгляда поворачивается и уходит.