Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   - Знаете, Александр Борисович, вы иногда умеете так повернуть проблему, что вам трудно отказать.
   - Это мне приятно слышать, но дело в том, что проблема, о которой вы говорите, опять усложняется. Еще недавно я был полон доверия к вашим словам. А вот теперь подозреваю, что вам придется, во имя сохранения наших добрых, так сказать, отношений, придумать толковую версию касательно покойного Копперфилда, как заметил один веселый опер из уголовки. Вы же осторожный человек, как могли допустить, чтоб вас постоянно компрометировал какой-то грубый молдавский бомж? Да ладно бы просто знакомство, а ведь он выполнял ваши поручения! Куда это годится? Жил, понимаете, без прописки, по телефону хамил и угрожал законопослушным гражданам, пьянствовал и одновременно кололся, что уже полный, извините, нонсенс! И при этом пользовался полным вашим доверием, если судить по нашей первой беседе в "мерседесе". Он у вас, кстати, бронированный?
   - А к чему этот вопрос? - сухо осведомился Рафалович.
   - Так ведь жизнь у вас, вижу, такая. Беспокойная. Можно и не дожить до глубокой старости...
   - Это что же, угроза?
   - Помилуй Бог, Ефим Юльевич! - искренне воскликнул Турецкий. - Я подумал, что мне не доставит никакого удовольствия сообщить нашему общему московскому знакомому о том, что встречи с вами ничего не дали и не помогли следствию, а, напротив, выявили ряд обстоятельств, которые нуждаются в отдельном и капитальном расследовании.
   - Ну, знаете, Александр Борисович! - расхохотался Рафалович, но смех его был заметно принужденным, не от души. - Вы действительно умеете загнуть! В покер не играете?
   - Не люблю карты. Да и блефовать нет смысла.
   - Ну хорошо, будем считать, что вы меня убедили. Я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы узнать и сообщить вам еще до того, как вы уедете ночным экспрессом.
   - Нет, все-таки ваша настойчивость достойна лучшего применения!
   - Ах, Александр Борисович, - вздохнул Рафалович, - просто вы еще не все знаете. А вы позвоните в Москву. Значит, до вечера, меня вы застанете по этому телефону сразу после пяти.
   - Я вам обязательно позвоню, Ефим Юльевич. Хочу напоследок дать одну маленькую подсказку. Насколько я разбираюсь в географии, Приднестровье и Молдавия - это по сути одна страна, где царит пока межнациональная напряженка. Как и когда познакомились наши, покойные ныне, герои, не знаю и гадать не хочу. Но если соседи опознают Копера среди гостей Новикова, боюсь, мне будет трудно поверить в этот трюк под названием "Случайное знакомство". Всего доброго!
   Прямой номер Грязнова не отвечал. Саша перезвонил в приемную. "Вячеслав Иванович на происшествии", - был ответ секретаря. Не отзывался и прямой Меркулова. Наконец трубку подняла Клавдия, Костина секретарша.
   - Что там у вас происходит, Клава?
   - Ой, Александр Борисович, лучше не спрашивайте! Тут с утра прямо такое! Константин Дмитриевич у самого, там экстренное оперативное совещание. Он велел, как вернется, сразу вас найти. Давайте ваш телефон, и я соединю. Только никуда не уходите!
   - Да в чем дело-то? - уже раздраженно перебил Турецкий Клавдину болтовню.
   - Ну я не могу. Константин Дмитриевич придет и сразу...
   Турецкий посмотрел на трафаретку на своем телефонном аппарате и продиктовал номер. Положил трубку.
   Клавдия не может говорить, а Рафалович знает! Каково! И Костя еще удивляется: Генеральная прокуратура еще ничего не знает, а какая-то "молодежка" уже сообщает публике об убийстве крупного государственного чиновника, причем с готовыми выводами.
   Александр Борисович вышел в приемную, оставив дверь открытой, и попросил пожилую секретаршу, как только будет звонок, тут же позвать его к телефону - должен звонить зам генпрокурора.
   - А кто у Семена Макаровича?
   - Один. Говорит по телефону.
   - Я зайду.
   Увидев Турецкого, Маркашин махнул рукой - заходи, садись. И после нескольких ничего не значащих реплик положил трубку.
   - Ну, какие дела?
   - Чего в Москве случилось, не знаешь?
   - А что там? - забеспокоился прокурор.
   - Мне сказали, Костя освободится, тут же позвонит. Не знаю, зачем я ему нужен. По тому телефону, - Александр Борисович показал большим пальцем себе за спину. - А по делу - следующее. Мой информатор напирает на внутренние разборки группировок. Возможно, частично и это может иметь место. Главное же - после убийства Михайлова подчищают концы. Ты уверен в Щербине? Сможет довести дело до логического завершения?
   - Уверен. Сможет, - твердо ответил Маркашин. - А у тебя сомнения на его счет?
   - Не в сомнениях дело. Хватит ли силы?
   - Хватит. Молодой еще.
   - Ладно, проверим. Я ему предложил сделать одно дельце, поглядим, не забыл ли. Если случится так, что мне придется срочно отбыть обратно, скажи ему: пусть не отступает от своей программы. Акционирование и приватизация вот где собака зарыта. Он, кстати, тоже так считает. Но боюсь, есть соблазн уйти в воровские разборки. А подталкивать будут именно в этом направлении.
   - Но ты говорил об информаторе?
   - Семен Макарович, пойми правильно, пока вопрос закрытый. Дальнейшее покажет.
   В дверь сунула голову секретарша:
   - Москва на проводе, Александр Борисович, как вы просили.
   - Если желаешь, можно переключить на мой аппарат, - показал рукой Маркашин.
   - Не сложно? Давайте, - Турецкий понял, что прокурору очень хочется поприсутствовать при разговоре, а идти вслед за москвичом в кабинет заместителя, где временно обосновался Турецкий, ему было неудобно.
   - Поднимайте трубку, - секретарша снова заглянула в кабинет.
   Маркашин взял и с ходу представился:
   - Слушаю, Маркашин. Добрый день, Константин Дмитриевич. Да, у меня. Благодарю. Передаю. На, - он протянул трубку Александру Борисовичу.
   Турецкий невольно хмыкнул по поводу этой "хитрости".
   - Слушаю вас, Константин Дмитриевич, - сказал официальным тоном. Нет, газет не видел, радио не слушал, телевизор не смотрел. Собирался вам звонить, чтобы получить дальнейшие указания. Клавдия передавала?.. Что?! Допрыгался... Да нет, это я себе. Костя, что я должен делать? Прямо сегодня? Скажи, у Казанского что, с кадрами напряженка? Я не острю, мне за державу опять обидно... Понял. Славка уже "пашет"? Теперь ясно, почему он не отвечает. Еще указания будут? Есть, гражданин начальник. Передаю трубку. На, - тем же жестом отдал ее Маркашину. - Принимай руководящие цеу.
   Маркашин тоже слушал, время от времени вставляя "да" и "да-да, разумеется".
   - Ну, что теперь скажешь? - спросил он озадаченно, кладя трубку на аппарат.
   - Как говаривал когда-то один знатный журналюга, с коим судьба пару раз столкнула меня на этом поприще, здесь дым из одной трубы. Что поделаешь, Семен Макарович, отзывают. Только стал я приспосабливаться к провинциальным нравам, как на тебе! Приказ верховного главнокомандующего! А ты небось и рад, что избавляешься?
   - А то! Ездиют тут, понимаешь, уму-разуму учат, а у самих-то! - но ерническо-шутливый тон никак не соответствовал сумрачному выражению лица прокурора. - Значит, времени у тебя в обрез. Что собираешься успеть?
   - Совсем немного. С тобой поговорить по душам. Получить от тебя всю необходимую информацию, которая войдет в справку для генерального. То, что мы с тобой уже обговаривали. К вечеру все должно быть готово. За меня не бойся, я умею излагать только нужное. Со Щербиной мне, в общем, ясно, но клизмочку ему вставить стоило бы. Посмотрим. Надо бы поехать к Пименову. Поработаем с ним до вечера. Что еще? Билет купить, вещи забрать. Наконец, пожрать чего-нибудь. Но это уже вряд ли успею. Значит, купить батон и кусок колбасы в поезд. Кажется, все.
   - Так. Предлагается совместить первое с последним. Идем обедать, там и поговорим. А после я тебе дам свою машину.
   Проходя мимо секретарши, сказал:
   - Зинаида Павловна, пусть Бронислав, как поест, съездит на Московский вокзал и возьмет Александру Борисовичу билет. Вы предпочитаете в спальном? - повернулся к Турецкому. Помнит, у какого вагона встречал.
   - Я бы и от купейного не отказался, - возразил Турецкий.
   - Пусть Бронислав возьмет в нашей кассе в двухместное купе. Теперь есть такие. Бывшие служебки, - объяснил Александру. - А как вернется, поступает до вечера в распоряжение Александра Борисовича. Мы придем через час.
   СЮРПРИЗЫ БОЛЬШОЙ КВАРТИРЫ
   Так называемый комендант здания, представившийся Иваном Ивановичем, был мужичком мелким, неказистым, но свои права и законы знал. И до появления Грязнова с соответствующим разрешением, за подписью и печатью, грудью стоял, вскрытие не дозволял. А теперь мог бы и уходить, да любопытство не отпускало. Понятыми пригласили двух служащих с нижнего этажа.
   Имея набор ключей, старший наряда милиции из охранки быстро вскрыл дверь, которая, оказывается, и заперта была всего лишь на один замок остальные открыты. А система запоров между тем была впечатляющей, что отметили все присутствующие. Одна из понятых, молодая женщина, у которой глаза разгорелись при виде открывшегося за дверью сказочного великолепия, поинтересовалась, почему нет служебной собаки?
   - Была, да сплыла, - ответил один из милиционеров. - Ничего не взяла, преступник хитрей оказался.
   - Трофимчук! - прикрикнул на него опер с погонами капитана.
   - Слушаюсь, - лениво ответил тот и замолчал.
   А в квартире было на что поглазеть. Дверей, да, в общем, и стен, как таковых, в этом огромном зале не наблюдалось. Были какие-то перегородки, похожие на ширмы разных размеров. Потолок подпирали облицованные неизвестным блестящим материалом колонны, повсюду зеркальный паркет, ковры, диваны разных форм, низкие стеклянные столы, прозрачные горки, светильники на высоких подставках. Все это имело вид чего-то слишком выдуманного, фантастического, словно в фильме о далеком будущем. Даже предметы обстановки казались немного нереальными. А когда кто-то включил свет, все заиграло, засверкало, заискрилось - сверху на людей обрушился водопад сияния и звук. Видимо, заработало какое-то хитрое устройство, связанное с цветомузыкой. При этом серый сумрачный денек, отсеченный от помещения полуприкрытыми плотными шторами, вдруг растворился в солнечном блеске, льющемся со всех сторон.
   - М-да, - только и смог крякнуть Грязнов. - Попрошу не топтать. Эксперты, приступайте, - и, обернувшись к Пустовойту, предложил: - Виктор Иванович, вы тут старший, командуйте...
   Находка следовала за находкой. За шторой, возле третьего по фасаду здания окна, стоял аккуратно прислоненный к подоконнику отечественный карабин СКС с навинченным глушителем и лазерным прицелом.
   Иосиф Ильич, помогавший своему коллеге из оперативно-следственной бригады Георгию Семеновичу, нашел на ковре и пинцетом уложил в очередной пакет три гильзы.
   - Стреляли отсюда, - показал он на сдвигающуюся форточку в нижней части оконной рамы, - и из "симонова". А те, что на площадке, бросили для отвода глаз.
   - Чтобы мы время теряли, - отозвался второй эксперт, опыляющий пол, подоконник и все оконные причиндалы в поисках отпечатков.
   Грязнов, аккуратно ступая и стараясь ничего не задевать, между тем медленно обходил обширное помещение. В противоположном конце этого "вокзала", как он сразу окрестил для себя квартиру певички, укрытая разнообразными ширмами, на невысоком пьедестале возвышалась сверкающая раковина диковинной ванны с множеством золоченых кранов. Прямо целый бассейн, а не средство для мытья. И снова диваны, образующие уютные, интимные, так сказать, закуточки. Столики; длинная, будто в каком-нибудь "Метрополе", стойка бара с высокими сиденьями, зеркальной стенкой, заполненной разнообразными бутылками; невысокий, но, похоже, достаточно вместительный холодильник. На стенах были развешаны чудные картины: изломанные линии, яркие краски - модерняга, одним словом. Не понимал эту живопись Грязнов, считал, что художники просто дурью маются. И эти ничего не говорящие ему, какие-то безумные цветовые пятна лишний раз подчеркивали вычурность и нереальность протекавшей среди сверкающих стен и колонн жизни. Подойдя к очередному диванному закутку, Вячеслав Иванович замер и поднял руку, как бы призывая коллег к вниманию.
   - Виктор Иванович! - крикнул он. - Осторожненько подойдите сюда! Ребята, кто там посвободнее, слетайте-ка вниз и позовите из моего "мерседеса" Бориса Львовича, медика. Пусть поднимется со всем хозяйством.
   Быстро подошедшему Пустовойту молча показал на закругленный диван, на котором, прикрытая непонятного происхождения тряпкой, лежала женщина. Из-под материи были видны лишь ее узкие голые ступни с крашеными ногтями, а с другой стороны с дивана свешивались длинные золотистые волосы. Виктор Иванович осторожно двумя пальцами поднял ткань на лице, заглянул и опустил ее на место.
   Громко топая разношенными ботинками, чертыхаясь вслух, пришел наконец Градус с чемоданчиком. Оглядел пейзаж вокруг, изобразил на лице все понимающую и одновременно презрительную мину и, ловко сняв с лежащей женщины материю, кивнул и громко вздохнул:
   - И чего им, дурам, не живется! Ладно, вы себе идите, а я поколдую, сказал, обернувшись. - Если вы спросите причину, скажу: от удушения. - Он опустился, кряхтя, на колени, поднял руку лежавшей на спине женщины и снова кивнул: - Да, от такого не мучаются.
   Грязнов поймал себя на том, что не может оторвать от лежащей навзничь обнаженной женщины глаз - так она была хороша. Услышав сдавленный, словно от сдерживаемого кашля, звук рядом, дернулся и отвел глаза. Посмотрел на Пустовойта, тот напряженно молчал и вытирал ладонью лоб.
   - Знакома? - спросил Вячеслав Иванович.
   - А разве вы ее не знаете? - искренне удивился следователь. - Это ж сама Айна.
   - Кто такая? - не понял Грязнов.
   Пустовойт взглянул на него как на ненормального.
   - Вы чего, Вячеслав Иванович, совсем телевизор не смотрите, афиши не видите? Газеты, наконец, не читаете?
   - Рад, что у вас есть на это время, - разозлился Грязнов. - Не морочьте мне голову. Что за Айна? Собачья какая-то кличка!
   - Айна Дайкуте! Знаменитая! Это ж ее квартира, вы разве не поняли? Кажется, Пустовойт готов был обидеться на начальника МУРа.
   - Откуда я знаю, кто она такая, - понижая голос, ответил Вячеслав Иванович. - Вижу - красивая баба... Поет, говорите?.. Пела? - поправился тут же.
   - Она и в кино в последнее время много снималась. Такая слава! За что ж ее-то?
   - А вот этим вопросом вы и займетесь, уважаемый... После того, как мы узнаем, как и почему.
   - Придется обыск проводить, - вздохнул Пустовойт.
   - Да, этого теперь никак не избежать. Осмотром не обойтись.
   Оставив следователя распоряжаться дальнейшими действиями, Грязнов отправился разыскивать противоположный выход из квартиры. Но никакой второй двери в квартире не было. На том месте, где, согласно планировке, она должна была находиться, вдоль всей стены тянулся платяной шкаф, снаружи отделанный зеркалами и золотистыми панелями. В замках некоторых дверец торчали ключи. Они, к счастью, все были стандартными. Грязнов, вытащив один, начал открывать все шкафы подряд. Точнее, его секции, поскольку шкаф представлял собой единое целое и делался, как видно, на заказ. И специально для данного помещения.
   К последней секции ключ не подходил, а дверца была заперта. Пришлось кликнуть эксперта, следом подошли и оперативник с понятыми. Последние вообще уже ошалели от увиденного. Словно в кино побывали и приняли личное участие в детективной истории.
   - Вскрывайте, - показал Грязнов.
   Специалисту - пара пустяков. Несмотря на то что ключ от двери торчал изнутри. Значит, тот, кто запер за собой дверцу шкафа, должен был сидеть в шкафу? Но здесь висели лишь длинные, до самого пола, вспыхивающие серебром и золотом, яркие, словно радуга, концертные платья певицы. Шелк, парча, меха; легкие, как пух, и тяжелые, будто боярская шуба...
   Все присутствующие замерли в немом восхищении. Однако Георгия Семеновича волновала совсем другая проблема. Он снова опустился на колени. И через короткое время, совершив необходимые действия, удовлетворенно произнес:
   - Все правильно. Уходили здесь. Надо раздвинуть платья. Считаю, что ваш выход, уважаемый Иосиф Ильич, находится именно тут. Давайте смотреть.
   Платья пришлось снять вместе с вешалками и положить на ближний диван. После чего открылась вся плоскость задней стенки шкафа. Исследовав ее, эксперт быстро обнаружил и ее запорный механизм. Нажав двумя руками на фигурный плинтус возле потолочной панели, Георгий Семенович слегка отступил, и все увидели, как задняя стенка шкафа почти неслышно покатилась в сторону, открыв железную дверь, снабженную мощными рычагами. Сигнал на открытие исходил из металлического ящика внизу у стены. Эксперт снова поколдовал, что-то нажал, и тяжелая дверь поехала наружу, в какой-то миг слышно скребнув по полу.
   - Вот! - тут же поднял палец Иосиф Ильич. - Можете взглянуть, коллега. Это то самое место. Но дальше чисто. Они шли в ботах.
   - Почему вы считаете, что были они, а не он? - спросил Грязнов.
   - Потому что коллега сумел-таки найти следы ног. Они двух размеров: примерно сорок третий и тридцать девятый. У одного человека настолько разными ноги быть не могут. Или вы считаете иначе?
   Грязнов оценил юмор.
   - Но тогда это могли быть мужчина и юноша. Или мужчина и женщина?
   - На сегодняшний день в мире может быть все что угодно, - философски изрек Иосиф Ильич.
   - Но как закрывается эта система, мы себе представляем. А вот открывается ли она с той стороны, наша дверь? - спросил Грязнов.
   - Все возможно, надо разобраться. Механизм здесь необычный. Видимо, делал опытный умелец. Какой-то сигнал... Что-нибудь типа автомобильного, например. Тут, знаете ли, электроника. Но мы разберемся, если нам не будут мешать, - недовольно заявил Георгий Семенович.
   - Все мне с вами, господа, понятно, - сказал Грязнов, отходя от экспертов. - Действуйте. Иосиф Ильич, вы потом посвятите меня, ладно? - и отошел. Ответ ему был не нужен.
   Сейчас его интересовал только такой вопрос: как вошли сюда убийцы? Если они владели сигналом - это одно. Если им открыла входную дверь хозяйка - значит, они ей были знакомы. Либо сказали такое, что заставило ее это сделать. Причем зашли, похоже, на минутку, дверь только на одном запоре. Но быстро разделались с хозяйкой и заняли удобную позицию у окна.
   Грязнов кинул на шейку ложа карабина свой носовой платок, взял карабин и посмотрел сквозь прицел на место трагедии: все было как на ладони. Вот же идиотская ситуация - все понятно и при этом абсолютно ничего неясно...
   Эту фразу, вспомнилось вдруг, кажется вчера произнес по телефону Сашка Турецкий. Грязнов еще посмеялся этому парадоксу. А в связи с чем он вдруг вспомнился? Чего звонил-то?.. Минуту! - приказал себе Грязнов. Главное, не торопиться. В среду Саня прислал фотороботы киллеров и портрет жертвы, а вчера было дополнение: возможно, что киллерами окажутся мужчина и женщина. Работают в высшей степени профессионально.
   - Фотороботы! - воскликнул Грязнов.
   - Вы о чем, Вячеслав Иванович? - предупредительно спросил опер.
   - Где тут мои хлопцы? - огляделся он. - На этом "вокзале" не грех и заблудиться.
   - Подполковник Яковлев пошел вниз.
   - Спасибо, работайте. Я вам тут пока больше не нужен. Оформляйте все как положено и отпускайте народ. Труповозку, скажите Пустовойту, я сейчас вызову. А насчет смерти хозяйки - как да отчего - распространяться не нужно. Вон их сколько, глаз и языков.
   - Вячеслав Иванович! - К нему быстро шел следователь. - Вы уезжать собрались? А мы тут наконец ключи обнаружили. В кармане халата. Он валялся за спинкой дивана. Как думаете, почему она была голой?
   - Спросите Градуса. Может, убийца трахнул ее, перед тем как задушить.
   - Нет, эксперт утверждает, что насилия не было.
   - Значит, она на звонок из ванной выходила. Вон из того бассейна.
   - Но там же воды нет!
   - Могла, выходя, открыть сток. Да мало ли что она здесь могла делать! Вы лучше подумайте, какая связь между убийствами Нечаева и вашей актрисули. Найдете ответ - честь вам и слава. Почему она так запросто, даже не прикрыв наготы, отворила дверь?
   - Я об этом тоже думаю.
   - Вот и хорошо. Пойду погляжу, может, кто-то из соседей видел все-таки этих убийц. Виктор Иванович, гоните отсюда лишних - наряд чего тут делает? Пусть едут другие объекты охранять. Комендант этот - за версту видно, махровый бездельник и сплетник. Гоните, не стесняйтесь. А я пока введу в курс дела свое драгоценное начальство. Оно, поди, уже давно рвет и мечет. Ну, пока. Если станут мешать, звоните, я вас на Меркулова выведу: враз успокоятся...
   - Я вам не успел еще сказать. - Пустовойт взял Грязнова за локоть и пошел, провожая, к двери. - Дело в том, что, как мне удалось выяснить, в Центробанке время Нечаеву было отведено на десять утра. С трудом, но я все-таки пробился к Дубровскому - самому, понимаете? Мол, чрезвычайные обстоятельства и так далее. Он сказал, что в порядке исключения... у них подобного рода встречи без необходимости не афишируются. Ну, словом, сказал он, что в десять. Я еще уточнил: может, в девять? Нет, именно по его получается. Но если он все-таки приехал в Центробанк, почему вышел не на тротуар? Почему во двор не заехал? Ведь правительственные машины у обочины не паркуются. Значит, приехал не в банк, а вовсе с другой целью, не так ли?
   - Молодец, Виктор Иванович. Не теряйте нити. А я попробую помочь вам определить убийц. Если получится...
   Во дворе Грязнов встретил Яковлева и Саватеева. Те вышли из дальнего подъезда и курили, стоя возле арки.
   - Есть что-нибудь? - спросил Грязнов, подходя.
   - Именно кое-что, - отозвался Николай. - Но вам может понравиться.
   - Валяй!
   - Дом этот весь, понимаете ли, выселяют. И немногих жильцов, как и мелкие "конторы", вроде вон той, - Саватеев показал на свой подъезд, - что всякие бланки печатает, штампы делает и прочую канцелярскую мутату, отправляют отсюда подальше. "Конторам" куда деваться, а жильцы сопротивляются, как я понял, выжимают условия для себя получше. Вот и бабка из коммуналки, где остальных уже развезли по всяким Митино, все протестует, не соглашается. Уедет, конечно, но пока держится и только собачку свою выгуливает.
   - Ясно, что-то видела, так? - перебил Грязнов.
   - Точно! Как угадали? - просиял Саватеев.
   - А ты побольше деталей. Тут и дурак разберется. Короче, кого она у тебя видела?
   - Она с восьми гуляла с собачкой. Шавка такая маленькая, вроде пуделя. И выводит ее по утрам на час с небольшим. Вон там, за бачками, что-то вроде площадки, кустарник мелкий. Смотрит бабка оттуда: из арки во двор парень с девкой выходят и - во второй подъезд. Тот, где серьезная фирма, - он скопировал охранника, - обживается. Ну, туда и раньше мужики с бабами заглядывали. Свои дела. Я спрашиваю ее: почему этих-то запомнила? А она отвечает, что вовсе и не запоминала. Но когда уже домой возвращалась - это у нее, по всему выходило, уже после девяти часов, - то увидела, что та же самая парочка выходит почему-то из ее подъезда. Вот и все. Я Владимиру Михайловичу рассказал, а он мне про ваше путешествие по чердаку - в ответ.
   - Вот что, друзья мои, - задумчиво сказал после недлинной паузы Грязнов. - Появляется у меня крепнущее убеждение, что придется нам с вами, как говорит наш Градус, брать этих "евпатиев" за жопу. Но сперва, Коля-Николай, мотай-ка ты в нашу контору и возьми у меня в кабинете копии фотороботов, что пришли по факсу из Питера от Турецкого. И волоки бегом сюда. Это - раз. Тебе, Володя, тоже задание: старушку оберегать от дуновения ветерка, а попутно вызови сюда своего тезку Кондратьева и пусть захватит с собой пяток "пантер". Видно, нам без нашего зверя никак не обойтись. И все давайте проведем в темпе. - Грязнов взглянул на часы. Мать честная! Уже обед прошел, а у нас, хлопцы, ни в одном глазу! Ладно, успеем, как дело на сегодня закончим. По коням!
   Отправив своих сотрудников выполнять поручение, сам, чтоб не спугнуть, но и не потерять из виду новый объект внимания, отправился во второй подъезд, охраняемый "славными рязанскими витязями". Осетин Амир уже давно пришел в себя и с независимым видом стоял, привалившись к дверной притолоке подъезда, не обращая никакого внимания на подходящего к нему Грязнова. Ишь какой гордый!
   - Пригласи-ка сюда Синицкого, - миролюбиво и снисходительно предложил Грязнов.
   Гуцаев окинул его равнодушным взглядом и напряг скулы. Но послушался. Помнил, значит, про нокаут. Но не торопился и выполнять указание постороннего лица. И правильно делал, потому что Грязнову и самому некуда было спешить.
   Синицкий уже не изображал почтения: ему, видно, порядком надоел настырный начальник МУРа.
   - Какие еще дела? - спросил, словно отмахнулся от назойливой мухи.
   - Извини, Иван Порфирьевич, чуть не забыл. А ведь я собирался твоему начальству позвонить. Не о нем, нет, - Грязнов слабо махнул ладонью на Гуцаева. - Хочу выяснить для себя кое-что про ваше общество.
   - На какой предмет? - поднял брови старший.
   - Могу сказать, - лениво процедил Грязнов. - На тот предмет, стоит ли с вами связываться, к делу привлекать... нашему или все оставить, как есть. Так что ты, будь любезен, продиктуй мне свой официальный адрес. И телефоны, какие есть. Позвоню, уточню, а там, стало быть, и решу.
   - Не совсем понял, Вячеслав Иванович, - сменил тональность Синицкий, вы лично чем-то недовольны? Но ведь я ж вам все, что мог...