Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   Сколько их было на нашей памяти, этих гениальных детей, юных дарований! Где они? Куда сгинули?.. Айна сдаваться не желала. Будучи уже вполне признанной эстрадной певицей, она пошла учиться в Гнесинское музыкальное училище. Постоянно работала, много ездила, не отказывалась, если позволяло время, ни от одного выступления, каким бы трудным оно ни было. И упорство ее было вознаграждено. Ее заметили в кино, сняли в одном, другом эпизоде, а потом вдруг однажды на экране появилась поющая актриса, как когда-то, в тридцатые-сороковые, родившие звезды мировой величины. Слава оказалась хоть и громкой, но вполне посильной для девичьих плеч Айны.
   Впрочем, скорее всего, к этой поре никакой уже девицей она не была. Обаяние простушки сочеталось в ее характере с железной волей отлично знающей себе цену женщины. Немало находилось мужчин, которые были готовы потерять голову, соблазненные кажущейся простотой и доступностью этой обаятельной, глазастой латышской полукровки, умело коверкающей великий и могучий русский язык. В узком кругу самых доверенных подруг Айну называли "мультяшкой" - за невеликий рост, неуемную бойкость, необузданный темперамент и... еще за то, вероятно, что свои естественные женские потребности она умела полностью удовлетворять как в мультфильме: самый длинный сюжет - пятнадцать минут, полторы части. Но что самое потрясающее ни один ее партнер не смог бы предъявить ей никаких претензий сексуального плана...
   Вот такая она была, эта гениальная, поразительная, фантастическая зараза! Именно зараза. Тот, кто с ней хоть раз имел дело, мог в некоторых ситуациях почувствовать себя, ну, скажем так, недостаточно мужчиной. Но она оставалась женщиной всегда. В любых условиях. И еще - она не была жадной волчицей. Ей сами несли добычу. А она - принимала и делала это истинно по-царски. Во всяком случае, даритель, а по-нынешнему - спонсор, когда она соглашалась с его предложением, мог считать себя как минимум королем.
   Турецкий заметил, что Полина, рассказывая самые интимные вещи о своей ближайшей подруге, как бы не испытывала к ней ни зависти, ни обиды. Так читают вслух старинные романы о старинных же страстях.
   Объяснение этому нашлось неожиданно в ее же реплике.
   - Понимаешь, какая штука? - неожиданно созналась она. - Я всю свою жизнь играла подружек невесты, выдавала замуж, кричала "горько", завидовала счастью, плакала в подушку и тому подобное, а сама так невестою и не стала. Чего теперь жалеть? Такая выпала роль - подружка...
   Словом, понял для себя Александр Борисович, жила девушка постоянным отсветом чужой радости. Обидно.
   - Значит, все это, - в сотый, наверное, раз обвел рукой округу Турецкий, - королевские жесты спонсоров?
   - Вот именно.
   - А их имена хранятся в секрете? Под семью замками?
   - Айна их не афишировала никогда, хотя и не коллекционировала. И потом, ты все-таки не путай спонсоров и любовников. Ну вот поставь себя на это место. И меня. Спонсор из тебя, прямо скажу, никакой. Тот балбес из "колокольчика" на трех машинах сразу катается. Зато как мужик ты мне понравился, именно потому, что не балбес. Видишь теперь разницу?
   - Интересно. В этом смысле я до сих пор как-то не очень чтобы...
   - Вот-вот. Ну что тебя еще интересует? Чьих рук дело этот ипподром? Честно, не знаю, хотя Айну не раз пытала. Говорила, что ей помогали с этой студией нефтяники. Она ж в Сибири была своим человеком. Чуть ли не на каждой буровой выступала, оттого и ребята из оркестра уходили, не все такой темп выдерживали. Зато - денежки. Ну и... генералы.
   - Это какие же?
   - Самые простые. Айна говорила, что близко знакома как минимум с двумя десятками подлинных нефтяных генералов. Но наверняка были там и маршалы. Такие вот дела, дружок... Чего-то я сегодня устала. Спать хочется. А ты как? Хочешь до, после или вместо?
   Наивная простота ее восхищала.
   - Вообще говоря, я хочу все вместе и чтоб не на бегу, а долго. Но будучи человеком в некотором роде интеллигентным, полагаю, что от усталой женщины толку никакого. Поэтому ты можешь подремать, а я пока посижу-подумаю, какой еще задать вопрос. Тебя укрыть чем-нибудь?
   - А тут вообще-то все есть, внизу. - Она поднялась и попросила помочь ей поднять крайнюю диванную подушку.
   Естественно, что готовый на любой подвиг кавалер не стал мелочиться с какой-то подушкой. Александр Борисович нагнулся и поднял всю верхнюю часть дивана. Тяжелая, надо сказать, штука! Полина наклонилась, чтобы вынуть снизу белье, и так замерла.
   - Эт-то еще что такое? - сказала растерянно.
   Турецкий подставил коленку и изогнулся, чтобы посмотреть, что ее удивило. Под пледом и сложенными простынями лежал большой черный кейс, в миру называемый "дипломатом". В голове следователя вихрем пронесся целый десяток предположений - от самого примитивного, про случайно забытые кем-то вещи, до смертельно опасного: бомба с часовым взрывателем. А что же тогда делали здесь славные сыщики, производившие обыск? Куда они-то смотрели? Последний вопрос решил дело.
   - Доставай давай, не бойся, - сказал Полине.
   Та, не скрывая опаски, достала кейс - тяжеловатый на вес. Турецкий опустил крышку дивана, забрал у женщины "дипломат", поставил на столик, внимательно прислушался, проверил запертые наборные замки и вынул из кармана отвертку - снова пригодилась.
   Вот те и на! Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, чем набит тяжелый чемоданчик. Пакеты с белым порошком, аккуратно уложенные рядами, никак не могли быть упаковками с негашеной, скажем, известью, продаваемой в магазинах "Природа". И на клопомор это также не было похоже. Аккуратно надрезав край Полиниными маникюрными ножницами, пришедшимися очень кстати, Турецкий послюнил мизинец, макнул в белый сахаристый порошок и дотронулся до кончика языка. Все правильно, хоть и не великий специалист, но наркоты в этом проклятом кейсе, в переводе на базарную ценность, могло вполне хватить и на три таких ипподрома.
   Саша протер носовым платком пакет, который держал в руках, уложил его на свое место, закрыл крышку, щелкнув замками, протер и их и задумался, уперев подбородок в сжатые кулаки. А думать было о чем. Ибо эта новая ситуация была чрезвычайно опасной.
   Турецкий исходил из следующего. Если они абсолютно спокойно проникли в запертую и опечатанную квартиру, то нельзя исключить, что ту же самую операцию могли проделать и те, у кого имелся такой же, как у Полины, сигнализатор.
   Во время обыска здесь этого кейса, разумеется, быть не могло. Хотя, с другой стороны, следы наркоты обнаружить все же удалось. Следы. Об этом стоило подумать раньше.
   Далее. Испуг Полины, обнаружившей кейс, был достаточно естествен. Но нельзя забывать, что девушка - способная актриса. Она могла просто не знать, могла и "забыть". А здесь, в этой квартире, судя по ее начинке диваны, диванчики и прочая "лежачая" мебель, - должно быть, гужевалось немало народу. Принести и унести наркоту особого труда, видимо, не составляло. Даже если сама хозяйка и не догадывалась о втором предназначении собственной квартиры. Отсюда напрашивался и другой вывод: кейс принесли уже после проведения обыска, полагая, что в ближайшее время сюда с повторным обыском не сунутся.
   - Это чего? - почему-то шепотом спросила Полина, несмело показывая на чемоданчик.
   Почему он у нее страх-то вызывает? Переигрывает? Не может ведь быть до такой степени наивной!
   - Если я не ошибаюсь, кокаин. Наркотик такой. Тут его килограммов на пять. Очень дорогое удовольствие, почти на миллион долларов, в зависимости от очистки. Но я в этих делах разбираюсь слабо. Специалисты оценят... А ты разве ни о чем подобном не слышала? - удивился Турецкий.
   - Откуда! - в испуге расширила она глаза. - Я однажды попробовала... В компании угостили. Так потом была вся сама не своя! Нет, эта зараза не для меня... Я стараюсь по другой части, - улыбнулась она.
   "Старайся..." - подумал Александр Борисович. Но если кейс доставлен сюда уже после, значит, в любую минуту за ним могут и явиться. Причем тем же самым путем. "А вдруг?!" - обожгла его мысль.
   - У кого еще были сигнализаторы вроде твоего?
   - Откуда я знаю, - пожала плечами Полина. - У Айки... Может, еще кому дала. Из своих...
   - Но войти сюда с таким сигнализатором может каждый?
   - Ишь ты какой хитрый! Кто и зайдет, а кому - от ворот поворот. Есть там маленький секрет. Да ты не беспокойся, пока я тут, никто не войдет. А ты что - уже испугался?
   - Мне-то за себя чего бояться! Эти ж тебя пасут. Ты им зачем-то нужна. Зачем? Может, вот из-за этого кейса?
   - Почем я знаю? Ну так что теперь, отдых отменяется?
   - Давай только честно: тебе обязательно надо сегодня вернуться в ту забегаловку?
   - Ну вот, все испортил, - вздохнула она. - Я так хотела забыть. Конечно, надо, - сказала вдруг зло.
   - Жаль. Но, в конце концов, если ты сможешь попозже... И мы еще не закончили. У тебя осталось время?
   - Ну спрашивай, - она стала раздражаться, потянулась за стаканом.
   - Вот я слышал, - не обращая внимания на ее настроение, продолжал Турецкий, - что в последнее время среди близких знакомых Айны оказался и Михаил Нечаев, один из первых заместителей нашего премьера правительства. Это так?
   - И не просто близкий! Как я понимаю, Айка с ним связывала даже некоторые свои планы. Не знаю, какой он мужик, но, видно, устраивал ее, а она ко всяким вялым и импотентам относилась отрицательно. Я, впрочем, тоже! - с большим значением произнесла Полина.
   - Да-а? - улыбнулся он. - Буду иметь это в виду.
   - Так чего ж ты тогда тянешь! - буквально взвилась она. - Видишь, девка совсем с ума сходит! Чего ждешь?!
   - Знаешь, как хорошее вино делается? - вкрадчиво спросил "важняк", обнимая ее и прижимая к дивану.
   - Ну? - насторожилась она.
   - Выдержкой. Долгой выдержкой. Бочку поглаживают, ласкают пальцами, щелкают вот так, - он легонько шлепнул ее по кончику носа, - чтоб нужную волну создать.
   - Это я-то бочка?! - Она дернулась, будто захотела вырваться, но тут же опала и сдалась, ухватившись тем не менее обеими руками за его шею. Ну, давай же... скорее... кому нужна твоя дурацкая выдержка!
   Все дальнейшее происходило в бурном и стремительном темпе. Никакой дегустацией, если б мог быть здесь применим красивый термин из области виноделия, тут и близко не пахло. В годы Сашиной юности и соответственно советской власти однажды, будучи с веселой компанией сверстников на Кавказе, попал он в ситуацию, когда им обломилась чуть ли не бочка молодого грузинского вина - "маджарки". Вина было много, а времени оставалось уже мало, поэтому его не пили, а заглатывали, и не напились они все тогда, а попросту ужрались. О таких случаях один уже забытый и никому не нужный литератор, бывало, говаривал: "За неимением времени приходится напиваться быстро и основательно..." Сейчас оказался именно тот самый случай...
   Видимо, бывают такие ситуации, крайне нервные и связанные с опасностью, когда люди вдруг как бы срываются с тормозов, сжигая каждый миг своей жизни, будто он последний, и ничего не оставляя себе на потом. Вот и сейчас после мощной, опаляющей вспышки сразу навалилась немота. Все вокруг словно оглохло. Голова Полины покоилась на Сашиной груди. И вдруг в этой неподвижной тишине раздались короткие слабые гудки, какие бывают, если человек забыл положить на аппарат телефонную трубку.
   Турецкий ничего еще не понял, но насторожился. Полина быстро вскинула голову и обернулась в сторону звуков. Казалось, что они шли откуда-то со стороны дверей.
   Женщины в подобных положениях чаще бывают опытнее мужчин. Турецкий, всегда хваставшийся быстротой своей реакции, еще натягивал брюки, а Полина уже стояла - одетая и настороженная.
   - Ну вот и звоночек, - сказала тихо и показала пальцем на шкаф, из которого они выходили, то есть на тайную дверь.
   - Что это значит?
   - Значит то, что я предусмотрительно поставила ее на блокиратор. Там есть такой тайный рычажок: перевел, и - оп! Хрен откроешь. Как знала... Ну, кавалер, чего дальше делать будем? Оружие у тебя хоть имеется? Даму защищать!
   - Оружием никого не защитишь. Да они наверняка и второй выход тоже перекроют, тот, что опечатан. Задачка, однако. Будем думать.
   - Так делай это скорее! - сердито отозвалась Полина. - Надо же было вляпаться!
   - Телефон тут есть?
   - Вон, у стойки, на телевизорной каталке.
   Турецкий собрался уже поднять трубку, когда телефон зазвонил сам.
   - Не бери! - крикнула Полина и подбежала к Турецкому. Она нагнулась к аппарату и переключила какую-то клавишу. - Подождем.
   Наконец телефон замолчал, Полина что-то снова нажала, и раздался густой низкий голос:
   - Слушайте вы... - далее последовала грубая матерная фраза. - Если вы тут. Открывайте, мы заберем свой товар, а вы можете продолжать... если ты... - речь, так сказать, шла о Полине, - не боишься Лехиного гнева... - И снова: трах-тарарах... и так далее.
   Полина стала меньше ростом. Турецкий обнял ее и почувствовал, что она трясется от страха в буквальном смысле.
   - Сроку вам... даю пять минут. Счетчик включил. - И короткие гудки. Вот так, они и телефон знают, и про блокиратор, и вообще про все, что им потребно. С товаром тоже все теперь понятно: хозяин прислал за своим.
   - А кто такой Леха?
   - Да есть такой... - неохотно ответила Полина. - Тебе незачем.
   - Если ты хочешь, чтоб я тебя защитил, я должен знать все. Решай, видимо, они уверены, что мы тут. Это, наверное, те мальчики, что нас сопровождали? Долго же они чухались! Но все-таки сумели вычислить. Молодцы, можно сказать. Ну ладно, ты давай себе думай, а мне пора действовать, - и Турецкий решительно снял трубку и набрал номер Грязнова.
   Тот не отзывался. Александр Борисович посмотрел на часы и присвистнул: мама родная, первый же час! Но продолжал трезвонить.
   Наконец сонный Грязнов поднял трубку. И голос Турецкого узнал сразу. Задал вопрос:
   - Ты откуда?
   - Знаешь такое место, похожее на большой вокзал? Зеркала там, диванчики, а?
   - Господи! Чего это тебя туда занесло? Каким образом?
   - Это все после, Слава. Тут у нас намечается штурм, поскольку я обнаружил кейс с товаром на семь нулей, не меньше, понимаешь меня?
   - Ни себе хрена! - воскликнул окончательно проснувшийся Грязнов. Завтра же всем клизму устрою: куда смотрели?!
   - Они, может, и правильно смотрели, но это мы потом обсудим, если, как говорится, живы будем. А пока у меня есть сомнения. Давай выручай, старик. Вообще-то хотелось бы, чтоб поменьше шума, я тут не один. Со свидетельницей, так сказать. Ты меня понимаешь? Вообще тут лишний шум не нужен. Соображай быстро!
   - Да-а... - Турецкий воочию увидел, как Грязнов в изумлении скребет пятерней свою лысеющую, бывшую рыжую башку. - Вы... в смысле ты сколько можешь там продержаться?
   - Могу потянуть с переговорами, хотя они пока, полагаю, только догадываются, а полной уверенности у них нет, что мы тут забаррикадировались. Не знаю, на что способна дверь, но ты же ее видел. Как, если рвануть? И потом, я еще не знаю, чем они богаты: пиролентой или пластитом. Вот из этого и исходи.
   - Заводи базар, - после короткой паузы решительно заявил Грязнов, тяни, можешь пообещать, что ради собственной безопасности выкинешь товар из окна. А я сейчас туда патруль подошлю, пугану маленько. Тут ни МУР, ни ОМОН не нужны, от них действительно будет много шума. Лучше-ка я Денискиных ребяток подкину туда. Словом, жди, желаю удачи...
   Трое братков, находившихся на лестничной площадке перед металлической дверью, в задумчивости курили. Старший из них, квадратно стриженный, которого видел Турецкий в "Колоколах", вообще говоря, не был уверен, что удравшие от них следак со шмарой уединились тут. Но именно здесь находился "дипломат" с товаром, оставленный, как велел Кистень, в самом безопасном месте. После налета уголовки на "Юнону" хранить у них что-либо было уже опасно. И когда закладывали, тоже все было нормально: сигнализация четко сработала. А теперь ничего не получалось. Вообще-то выход всегда был: отправить машину за спецом, тот в минуту пооткрывает все замки с той стороны. Но это ж надо еще посылать! А потом объясняться с Лехой Кистенем, почему упустили следака да куда он бабу задевал... Леха, говорят, давно положил на нее глаз, а вот чего было не было, никто вроде не знает. Или помалкивают. Но как же товар-то забрать?..
   Он и позвонил-то по телефону больше для проверки, может, там, за дверью, лопухнутся, если они на самом деле там, поднимут трубку. Но никто не ответил, а автоответчику он, Афоня, наговорил, выместив, по сути, злобу на неудачный вечер. Он уже и не ждал ответа. Надежда теперь была на оставленного у прокуратуры братка, который продолжал наблюдение за "жигуленком" следака. И прослушка молчала, разгадал их игру этот гад. "Ах, извините! Ах, простите!" А сам, падла, шарил в сумочке. И эта курва молчала! Ну ладно, с ней будет разговор особый...
   Наудачу, даже ни на что особенно не надеясь, Афоня снова набрал номер этой квартиры, и телефон неожиданно ответил. Афоня растерялся.
   - Ну чего тебе надо? Чего ты не успокоишься? - Голос явно принадлежал следаку. Афоня будто задохнулся от радости: все-таки вычислил! Не ушли! Ну все, теперь им кранты обоим.
   - Я тебя узнал, следак, - с торжеством в голосе сказал Афоня. - Как ты ни... - он не смог сдержаться, и мат у него получился веселым. - Ну а теперь слушай. Если сейчас откроешь дверь и отдашь товар...
   - Не понимаю, какой товар? - перебил Афоню Турецкий. - Никакого товара я рядом не вижу.
   - Тем лучше, значит, я его сам возьму.
   - Это еще надо подумать, - протянул Турецкий. - А что за товар-то? Много?
   - Тебе без разницы.
   - А тебе он зачем?
   - Слушай, ты... я с тобой не собираюсь базарить. Открывай дверь!
   - Ага. Сейчас. Я открою, а ты меня на мушку? На хрен надо!
   - Мы ведь и сами откроем!
   - Попробуйте. А я пока ваш товар поищу. Это чего же, наркота, поди? Ну да, конечно, вы ж другого и не знаете. Давай начинай, а найду твой товар и в сортир его спущу. Как такой вариант?
   - Ты что, твою..! Совсем, что ли..! Я ж тебя за это!.. - Красивая получилась речь у перепуганного "квадратненького".
   - А что, я тебя хорошо понимаю, - продолжал "базар" Турецкий. - За потерю такого количества товара с тебя ж твой хозяин шкуру спустит, а уж про яйца я и не говорю - ой, чего он с ними делать станет! Подумать страшно!
   В ответ раздалась бесконечная матерщина. Но Турецкий разрешил себе теперь немного успокоиться: не мог штурмовать дверь этот раздолбай, ничего у него с собой нет, кроме горла и пушки. А если б мог, то не орал бы, а базарил с наглым достоинством.
   - Ну, это уже становится скучно, - вклинился Александр. - Ты лучше скажи, где товар держишь. Я погляжу, на сколько он потянет, и, может, договоримся.
   - Это как? - осекся Афоня.
   - А так, посмотрю, что у тебя за товар, если подходящий, делим пополам, и ты отваливаешь. Или двадцать пять процентов и бабу - мне, а остальное - тебе, пойдет?
   От такой наглости бандит даже потерял дар речи. А потом разразился такой длиннющей матерной тирадой, что Турецкий опустил трубку - слушать подобное надо вообще не иметь нервов.
   Он пару раз подносил трубку к уху, но тут же отстранял ее. Наконец, ему надоело.
   - Слышь, мудила грешный!.. Да заткнись ты! Чего орешь? Сейчас патруль услышит - и хана тебе. Так где твой товар?
   Устал Афоня, только и смог сказать в конце:
   - Все, следак, ты - покойник. А из бабы твоей я сам буду фарш делать.
   - Тебя зовут-то как? А, все равно, один хрен, как ни назови, мозгов не прибавится. Так вот, сам теперь послушай. Помнишь Чуму? Он тоже вот вроде тебя грозил всеми карами. И где он нынче, сказать? А там же, где и ты скоро будешь. Только перед этим за потерянный товар из тебя уже сегодня петуха сделают.
   Очередная матерная тирада уже не занимала Турецкого. Продолжать не было желания, но и трубку бросать он тоже не хотел. А глухие удары в дверь были не опасны: с таким же успехом можно было штурмовать лбом кремлевскую стену.
   - Все, следак, я сказал, - прохрипел бандит, будто его душил кашель.
   В это время за окнами раздался слишком резкий в ночи, быстро приближающийся визг милицейской сирены.
   - А вот и мое слово, - спокойно заметил Турецкий. - Опоздал ты, башка квадратная. Но я тебя запомнил, а теперь удирай и занимайся своим делом: кошельки у шлюх отбирай, шмаровоз поганый!
   Хотел еще добавить, но тот уже отключился и, вероятно, рвал когти. Александр Борисович подумал, что сделал правильно, не сообщив, что уже обнаружил кейс. Этим он оставил у бандитов хотя бы малую надежду, что менты среди ночи возиться не станут и перенесут шмон на утро. Значит, окончательно надежда еще не потеряна. А этот "квадратный", как окрестил его для себя Турецкий, наверняка далеко не уйдет, понимая, что ему грозит от хозяина. И на этом можно будет поиграть.
   - Ну вот, видишь, - обернулся он к Полине, - первый тайм, как сказано, мы с тобой отыграли. Команды ушли на перерыв. Да перестань ты, наконец, трястись! Они тебя что, на хорошем крючке держат?
   Полина закрыла лицо ладонями и лишь пожала плечами: мол, понимай как хочешь. Любопытная ситуация.
   - Ладно, разберемся. А пока давай-ка приберем маленько, а то подъедут ребята, поглядят и сразу поймут, чем мы тут с тобой занимались. А им еще рано, они молодые.
   Полина слабо улыбнулась:
   - Конечно, боюсь. Меня защитить некому. И дружков в МУРе я не имею.
   Это уже было что-то новое!
   - Кто тебе сказал?
   - Да он же все - Афоня этот, - она кивнула в сторону двери. - Толя Афонин, зовут его так.
   - И как он тебе сказал? Повтори, только точно.
   - Он велел, чтобы я тебе говорила, что Айку кокнули, так он сказал, за то, что не тому дала. На нее положил глаз какой-то там у них, а она его вроде как отшила.
   - Ну-у, смотри-ка! А ты молчала! Такая информация дорогого стоит, словно обрадовался Турецкий. - Это выходит, твои бандиты так за нас решили? Любопытно. А тогда Нечаев тут при чем?
   - Во-первых, никакие они не мои, - рассердилась Полина, - а во-вторых, он как раз и есть тот, кому она дала. Без разрешения! Будьте вы все прокляты!
   - Надо было так и сказать, - примирительно улыбнулся "важняк". - Я бы сразу успокоился, и мы бы с тобой не потеряли зря столько драгоценного времени... Ну-ну-ну! Спокойно, девушка. Ты уж совсем разучилась шутки различать. Но что ж мне теперь с тобой делать-то? Отпускать - нельзя. Домой к себе везти - жена не поймет. Ладно, придумаем.
   - Да уж, взвалил ты на себя ношу. Не надорвешься? - Кажется, к ней стало возвращаться спокойствие. Или шутливый тон Турецкого так подействовал. Во всяком случае, порядок они навели идеальный и, самое главное, быстро. Даже изощренный взгляд Грязнова не нашел бы теперь здесь ничего предосудительного. Что, кстати, было бы подозрительно уже само по себе. Но Турецкий решил оставить друга в недоумении.
   НОЧЬ ПОЛНА НЕОЖИДАННОСТЕЙ
   Служба приучила Вячеслава Ивановича ничему не удивляться. Но он удивился, увидев серьезно-сосредоточенные рожицы друга и его весьма, надо прямо сказать, импозантной партнерши по размышлениям.
   Все оказалось гораздо проще, чем он предполагал. Свистнув в Денискину "Глорию", где в эту ночь представлял все охранно-розыскное частное ведомство длинный Коля Щербак, Грязнов поднял в ружье тех, кто оказался в зоне досягаемости, то есть, как обычно, Севу Голованова и Володю Демидова. Эта троица, впрочем, была и самой надежной, сработавшейся. Пока шел общий сбор, дежурный по столичному ГУВД по просьбе Грязнова кинул на Неглинную парочку патрульных машин, завернул их с маршрутов с указанием проверить по такому-то адресу, но внутрь дома не соваться. Что и было исполнено. Одна "мигалка" въехала во двор, а вторая повизгивала на улице, возле арки.
   Грязнов обо всем уже договорился с ребятами, и решили никакой перестрелки не устраивать, жильцов в доме не пугать. Демидыч мгновенно и аккуратно вскрыл дверь подъезда, принадлежащего "Юноне", врубили свет на всех лестничных площадках и, громко переговариваясь, прихватив для массовки пару милиционеров из патруля, стали подниматься на шестой этаж. Чердаки и пустые квартиры решили полностью игнорировать: если бандиты остались в доме, то они сейчас должны затаиться и носа не казать.
   Наконец условный стук в железную дверь, и она почти бесшумно отворилась. На площадке, исключительно для страховки, остался Щербак, остальные прошли в ярко освещенную квартиру.
   Пока патрульные, разинув рты, рассматривали невиданное великолепие, а от них иного и не требовалось, Грязнов увидел и, естественно, оценил предусмотрительность Турецкого. Только один раз хмыкнул и шепнул ему на ухо, что у девушки чулок закручен - торопиться надо грамотно. Турецкий глянул и расплылся: вот же глаз!
   Они быстро осмотрели находку и обсудили возможные варианты. Конечно, никакой наркоты здесь оставлять не следовало, но сыграть на ней было просто необходимо. Наиболее интересным показалось предложение Голованова, в общем, неплохого специалиста по наркоте. Отослав девушку приготовить спасителям по легкому коктейлю, а патрульным сунув по бутылке все равно бесхозной теперь "смирноффки", для вящего настроения и чтоб не отвлекались от лицезрения, сами негромко проработали головановский вариант. Особой уверенности в нем, правда, не было, поскольку условия задачи представлялись довольно-таки размытыми, но все равно попробовать стоило. Исходили из того, что бандиты убежать не успели, а может, и не захотели - товар оставался здесь. И второе: менты могли ничего не обнаружить в спешке-то. Вот поэтому Слава с самого начала организовал такую массовку - шумную и немного безалаберную, как все в милиции. С точки зрения, естественно, обывателя.