Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   Турецкий сосредоточился и побуравил напряженным взглядом своего младшего коллегу. И добился успеха. Тот словно почувствовал на себе взгляд, как бы занервничал и, оглядевшись, увидел наконец Александра Борисовича. Тут же подхватив свою знакомую под руку, он подтащил ее к Турецкому и, поздоровавшись, представил:
   - Это, Александр Борисович, та самая Галочка из Дома кино. Ну, про которую я рассказывал. Она помогла найти Полину, - и, помрачнев, закончил: - А также потерять ее.
   - Но я же ничего не знала! - Галочка сделала такие большие глаза, что Турецкий понял: если б и знала, ничего бы не изменилось.
   - Ну а ты чего здесь? - спросил он у Юры.
   - Да вот, приехали, может, видел ее кто... - как-то не очень четко сформулировал свою задачу Смирнов. - Галя спрашивает, чтоб не вызвать ненужных эмоций. Все-таки ближайшая подруга... была. А сейчас ее нет. Удивляются некоторые. Но толком никто ничего не знает.
   - Ты полагаешь, что Скибу нужно искать здесь?
   - Ну... - даже смутился Юра. - Мне Виктор Иванович сказал вчера вечером, чтобы я походил, поспрашивал, на всякий случай. Я вам сейчас нужен?
   - Ты нам, Юра, - улыбнулся Турецкий, - всегда нужен... - Но заметив тревожный взгляд его партнерши, имевший совершенно определенно иные виды на Смирнова, Александр Борисович вспомнил себя в этом возрасте, вздохнул и добавил: - Впрочем, сегодня, полагаю, ты и без нас проведешь время с пользой. А вот завтра с утра будь на совещании. Привет! - Турецкий шутливо сделал им ручкой. - Кстати, если заметишь кого-нибудь из наших общих знакомых - понимаешь, о ком речь? - запиши сюда, - он постучал себя пальцем по лбу.
   - Я все понял, Александр Борисович, - повеселел приунывший было Юра. Галя мне очень подробно описала. Спасибо.
   "Интересно, за что? - хмыкнул про себя Турецкий. - За то, что я пустил козла в огород? А девка у него очень даже ничего... Стареем, начинаем завидовать молодежи..."
   Неспешно прогуливаясь в толпе, "важняк" почувствовал и на себе чей-то настойчивый взгляд. Как только что Юра, он огляделся, отыскал смотревшего на него. Это был среднего роста и средних лет человек в мягкой шляпе и модном плаще почти до пят. Лицо определенно незнакомое.
   Убедившись, что Турецкий увидел его, мужчина с невыразительным, словно размытым лицом - такие бывают у чекистов с очень сложными биографиями, вежливо приподнял шляпу и направился к нему. Совершенно машинально оба они вышли из толпы.
   - Александр Борисович, если не ошибаюсь? - глуховатым голосом спросил он.
   - Он самый, - кивнул Турецкий. - С кем, простите, имею..?
   - Лысов к вашим услугам, член Московской городской коллегии адвокатов.
   - А! Да-да, разумеется. Рад знакомству. Мне передавали вашу просьбу, но, понимаете ли, появились некоторые обстоятельства, о которых вам, вероятно, еще не сообщили и которые в свою очередь...
   - Вы, вероятно, имеете в виду сегодняшний налет на пионерский лагерь? - будто в шутку, но без улыбки сказал адвокат.
   - Вот именно, - облегченно вздохнул Турецкий, как бы благодаря собеседника за его инициативу. - Но вы сказали - налет?
   - А как иначе называется подобная ночная операция? Сопровождаемая стрельбой, обысками, арестами, избиениями? У вас имеется другой, более подходящий термин?
   - Ну а как же! Но зачем же вам, своему, можно сказать, единственному защитнику, они не все сообщили?
   - Вы ошибаетесь, Александр Борисович, я далеко не единственный. Советую вам нынче же вечером, если случится оказия, включить первую программу телевидения, сразу после программы "Время". Как я слышал, обещали показать репортаж из Государственной Думы, где именно этому вопросу будет уделено значительное внимание.
   - Ну слава тебе, Господи, - нарочито перекрестился Турецкий, наконец-то узнаю, какие фракции и соответственно депутаты поддерживают и защищают этих бандитов.
   - Я смотрю, вы настроены решительно? - сухо заметил Лысов.
   - Куда мне до нашего с вами президента! Вот вы бы его послушали!
   - И тем не менее я хотел бы услышать от вас совершенно твердо, когда я смогу приступить к своим профессиональным обязанностям - защите арестованных вами работников охранного предприятия, работающих по договору с фирмой, завюротделом которой я являюсь.
   - Боюсь, вам придется, - широко улыбнулся Александр Борисович, подобно известным мопассановским дамам, сменить гарнизон.
   - Не понял! - раздельно и с вызовом сказал Лысов, требовательно взглянув на собеседника, но тут же пригасив свой взгляд.
   Турецкому этого было уже достаточно - бывшая "контора" выдала себя. Не позволяла она и прежде, да и теперь не шибко расположена принимать на свой счет подобные шутки и вольности.
   - А я в том смысле, господин Лысов, что частное охранное предприятие, то бишь ЧОП "Евпатий", на неопределенное время прекращает свою частно-охранно-предпринимательскую деятельность. Вот ведь какая незадача. Придется вам других клиентов подыскивать. А вообще, между нами, так сказать, - Турецкий наклонился к нему и сказал тоном заговорщика, - я бы на вашем месте не делал на них ставку. Так обосрались - спасу нет, - И выпрямившись, изобразил на лице, что, мол, и рад бы, да ведь вот какой конфуз.
   А выражение лица Лысова не изменилось: или все уже знал в тонкостях и просто ловил "следака" - авось проговорится, - либо действительно умел держать удар.
   - Для адвоката все клиенты одинаковые. Мы различий между ними не делаем. Вам ли не знать, Александр Борисович?
   - Мы вот беседуем с вами, а находимся в неравных условиях: вы меня по имени-отчеству, а я вынужден вас - господин Лысов. Мы играем в шпионов?
   - Да будет вам, - каменное выражение лица чуть смягчилось, - какой тут секрет, если, вполне возможно, нам придется встретиться при окончании следствия, согласно статье двести первой УПК. Анатолий Валентинович меня зовут.
   - А-а-а...
   - Вы наслышаны обо мне? Вот уж не ожидал.
   - Приходилось. В связи с делом о наследстве той дамы, которую всем нам предстоит проводить сегодня в последний путь. Только я никак не думал, что вы не только завюротделом, но еще и адвокат.
   - Предъявить документы?
   - Помилуй Бог! Я не первый день живу на свете и знаю, как и где что делается.
   - К сожалению, мне приходится заниматься множеством самых разных юридических дел как завюротделом фирмы, а на адвокатскую практику, к которой больше всего лежит душа, почти не остается времени.
   - Сочувствую вам. Так вот, доступ к двоим подзащитным вы, естественно, получите. Закон я знаю, но об этом меня попросил еще и заместитель генерального прокурора Константин Дмитриевич Меркулов.
   - Попросил? Именно так? - с иронией отреагировал Лысов.
   - У нас иначе не принято. Прошу тебя... или вас, и так далее. Ясно? Мы - не военная организация, хотя и носим иногда погоны. А у вас какое звание? Наверняка полковник? Значит, можем отдавать друг другу честь исключительно по обоюдному желанию.
   - Мне нравится наш разговор. Вы человек прямой и решительный. Да и я не люблю ходить вокруг да около. Поэтому сделайте одолжение и не лезьте сразу в бутылку. Выслушайте. Да - да, нет - нет.
   - Понял. Как адвокат вы намерены предложить мне сделку. Какую?
   - Вот именно. Не терплю околичностей.
   - Ну-ну, любопытно.
   - Я знаю, в ваших силах повлиять на некоторые обстоятельства дела, с тем чтобы не слишком возбуждать широкое общественное мнение вокруг достаточно мелкого вопроса.
   - Что же вы считаете мелким? Убийство вице-премьера? Или вот этой актрисы?
   - Не надо, Александр Борисович, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Мне сообщили, что подозреваемые в этом двойном убийстве уже арестованы. Известно также, что вы были специально отозваны из Ленинграда... ну, Петербурга...
   "Не случайная оговорка... Старая закваска..."
   - ...и, как человек неглупый, вы, вероятно, давно уже провели некую параллель между событиями последних недель там и здесь. Далее, подтверждающие факты могут оказаться на вашей стороне.
   - Давайте попробуем ближе к сути. То, что я имею, я знаю. Вам же от меня нужно что?
   - Остановиться на этом.
   - В смысле наказать исполнителей и обрубить тем самым концы?
   - Думаю, что вы правильно сформулировали свою задачу.
   - Действительно, простенько так... И со вкусом, как говорила одна моя чрезвычайно милая приятельница.
   - У нее появится возможность повторять вам этот немудреный пассаж без конца. Поскольку риска в дальнейшем для вас никакого.
   - Ясно. А если у меня возникнет желание продолжать раскопки?
   - А кому это нужно? Гораздо лучше, если желание не возникнет.
   - Ну что значит - кому? Да хоть той же вдове незабвенного Нечаева. Вам этого мало?
   - Бросьте, Александр Борисович, всем известно, что он давно уже связался с этой, - он кивнул в сторону крематорских дверей, - сучкой. Видели бы вы, что они выделывали! А Инесса об этом знает, чья-то добрая душа, насколько я слышал, даже пленочку ей подкинула, про то, что эти голубки в разных там Сочах друг на дружке вытворяли...
   - Какая мерзость!
   - А я про что! Но вы же и о ней тоже подумайте - об Инессе. Женщина в самом соку. Как это говорят? Прошла бальзаковский возраст, тридцатник кончается. Она же видела, чего он ее лишил. А баба, если говорить прямо, по мужику соскучилась. Так вот дайте ей это, и она скоро все забудет и успокоится. Тем более что дома одна сидит, компаний не водит. Тут, как говорится, не захочешь, а все равно волком взвоешь.
   - А вы циник, Анатолий Валентинович.
   - Скорее - психолог. А вы бросьте возмущаться, ведь сами того же мнения, что и я. Вы, к примеру, не считаете серьезной изменой то обстоятельство, что в охотку побарахтались с подружкой нашей покойницы? Все мы, мужики, при случае стараемся своего не упустить, верно? Вот и по поводу той же Инессы вы думаете как о хорошей бабе. Светлые чувства до первой, извините, палки. А потом все станет таким же, как и везде. И всегда. И практически с каждой. Разве не так? Тогда поезжайте к ней в воскресенье на поминки, сами убедитесь. Кстати, я заметил и готов биться об заклад, что она, как говорили в нашей деревне, неровно на вас дышит.
   - Знаете, Анатолий Валентинович, я, конечно, в определенном смысле тоже циник, все профессия проклятая, но у меня после ваших откровений рука чешется.
   - Не советую, - просто и без всякого выражения сказал он, - счет будет точно не в вашу пользу.
   - Спасибо за предупреждение.
   - Не стоит благодарности... Кстати, о профессии. Не она вас сделала циником, не грешите. Я вам могу представить такое досье на нашего знакомого, что вы сами ахнете. Этакий, знаете ли, пушкинский список. Только и ему далеко до некоторых следователей по особо важным.
   - Ну вот и шантаж наконец. А я все думал, когда же?
   - И сели в лужу. Нынче, уверяю вас, сие - не аргумент. И Ирина Генриховна ничего, кроме очередной головной боли, иметь не будет. А зачем? Ну поссоритесь, а потом помиритесь. Дочка растет любимая... Но я, кажется, не сказал, что отсутствие интереса к обсуждаемому вопросу может стоить достаточно дорого?
   - Например?
   - Счет в одном из банков города Цюриха, что в Швейцарии, и семизначная цифра. В гринах.
   - Примитивная взятка...
   - Зачем же? Это ведь новые демократы, к которым по своим убеждениям принадлежите и вы, сформулировали еще в девяносто третьем главный свой постулат: взятки нет, есть оплата за услуги.
   - А от кого исходит предложение?
   - В данном случае - от меня.
   - Не вижу основополагающей причины вашего интереса.
   - А вы пока многого не видите, Александр Борисович. Поверьте, он есть.
   - Увы, боюсь, что не смогу соответствовать, - тяжко вздохнул Турецкий.
   - Врете, уважаемый, - спокойно парировал Лысов. - Все вы можете, если захотите. Лично мне будет очень жаль, если мы, в конце концов, не поймем друг друга. Впрочем, у вас есть время подумать и принять единственно верное решение.
   - Даже так? - искренне удивился Турецкий.
   - А как бы вы хотели? Я и без того сказал вам больше, чем, по моему мнению, следовало.
   - Я должен это принять как ваше предупреждение?
   - Вроде этого.
   - Да, чуть не забыл, вы не в курсе, не ваше ли предупреждение валяется сейчас вверх колесами на МКАДе примерно в трех верстах от Ярославки?
   - Неужели? - Лысов, кажется, впервые улыбнулся. - Нет, вероятно, вы кому-то другому перешли дорожку.
   - Так у вас же одна компания!
   - Я бы так не сказал. А в общем-то все от вас самого зависит...
   - Что вы имеете в виду?
   - Избавиться от случайностей.
   - Значит, не вам я перебежал дорожку?
   - Пока - нет. Но... сами понимаете.
   - Ладно, оставим... пока, как вы изволили заметить. Но, пользуясь случаем, хочу выяснить ряд мелких обстоятельств, которые также вам известны. Возможно.
   - Например?
   - Чья квартира была записана на Айну Дайкуте? Кто ее делал? Кто ставил сигнализацию и имеет коды? Где находится Полина Скиба?
   - У-у-у, сколько вопросов! Не скрою, на часть из них вы могли бы получить немедленные и исчерпывающие ответы, если бы приняли мое предложение.
   - А если не приму?
   - Придется вам действовать самостоятельно. Если сумеете. Или успеете.
   - Неплохо сказано. Но поскольку вы ставите свои условия именно таким образом, значит, уверены, что действовать я умею... Ну а зачем бедную старуху мать грабите? Ведь тот ипподром стоит как минимум в три раза дороже.
   - Это знаете вы. А вообще-то - из жалости. Хотя терпеть не могу такое слово. Ей-то ведь и этого не положено. Но вы же не отцепитесь. Слушайте, неужто вы решили помочь ей в этом вопросе?
   - Вот именно, - улыбнулся Турецкий. - С детства не приемлю жлобства. Или Айна вам сильно задолжала? Сознайтесь! А может, просто не дала? У мужиков вашего типа случаются подобные комплексы.
   - Нет, вы определенно мне нравитесь. Другому бы я уже сделал отметку на память.
   - Слушайте, - будто загорелся Турецкий, - а может, все-таки попробуем? Смотрите, сколько народу!
   - Не будьте мальчишкой, - нахмурился Лысов. - И не бойтесь, мадам мы как-нибудь не обидим. Не в наших интересах. Честь фирмы, как говорится, дороже.
   - А, ну да, вы же заведующий юридическим отделом "Юноны". Лицо, можно сказать, ответственное.
   - Нет, я работаю в концерне "Юнона-Русь", а это не одно и то же.
   - Соподчинение мы еще выясним. А пока начали, как вам известно, ревизию у генерального директора Петра Черныха.
   - Известно. И не в первый раз. Но никакого криминала, как ни старались, до сих пор обнаружить не смогли. Знаете почему? Да потому что его и нет. Есть несуразица и несостыковка в наших собственных законодательных актах. Которые, применительно к деятельности фирмы, можно истолковать и так и этак. Вот вы бы и подсказали своим коллегам, как надо толковать.
   - Это что, тоже входит в оплату?
   - Нет, это уже премиальные.
   - Ясно. Но мы намерены всерьез. Без всяких фиглей-миглей. Так что вряд ли удастся разжиться за ваш счет.
   - А я, в общем, так и думал. Но вы все равно ничего нового для себя не откроете.
   - Все возможно. Но мы постараемся.
   - Было бы очень неплохо, если бы вы и своим друзьям посоветовали вести себя поскромней.
   - В каком, простите, смысле?
   - В смысле, как когда-то говорили, неавторизованной активности.
   - Формула знакомая. Впервые я ее услышал от одного генерала госбезопасности, мир праху его! Большая была, между нами, сволочь. А вот по части предостережений вы бы не мелочились, Анатолий Валентинович, а начали прямо с президента. Советуйте ему.
   - Бесполезно. Стране нужен другой президент. Но - не все сразу. Не все. Каждому овощу, гласит русская пословица, свое время... Однако нас, кажется, соизволили наконец пригласить?
   - Нет уж, простите, я, Анатолий Валентинович, человек, может, и недалекий, но все-таки вопрос свой помню, а вашего ответа так и не услышал. А вопрос для меня важный. Вы не объяснили, что вам за интерес работать с уголовниками?
   - Возможно, я забыл. Или вы не поняли. Они не нужны никому. И я к ним не испытываю ни малейшего интереса. Если бы не чисто профессиональный долг, я не занимался бы ни Синицким, ни его подельниками.
   - Однако ж...
   - Но я считаю... Я просто уверен, что известное вам военно-патриотическое общество готово немедленно проявить инициативу и избавиться от порочащих патриотическое движение случайных уголовных элементов.
   - Закономерен вопрос: где они были раньше? Но оставим риторику, в которую вы и сами ни черта не верите.
   - Вы просто не в курсе. Там же целый ворох проблем!
   - Не столько проблем, сколько наркоты и краденого оружия. Не путайте с вечной идеей единой и неделимой.
   - Ах, Александр Борисович, ей-богу, не брали бы вы в голову! Все это решается. И не так сложно, как вы думаете. Было б желание.
   - Значит, вы предлагаете мне самоустраниться? Взамен на безбедную жизнь?
   - Что касаемо второго, то - да. А вот самоустраниться? Тут вопрос. Не знаю, правильно ли это.
   - Да уж это - не ваши проблемы... Нет, думаю, что вам пока не удалось меня переубедить. Вы мне лучше объясните, чего вы тут делаете? Старуху стережете, чтоб не сбежала? Так она никуда не денется. Между прочим, возле Нечаева я вас сегодня не видел.
   - Зато я видел вас, Александр Борисович. И слышал ваш превосходный диалог с премьером. Хорошо сыграно. Впечатляюще. Но ведь теперь ваша главная задача - сохранить лицо, то есть свидетелей. И исполнителей. Верно? А задачка-то не из простых, не мне вам рассказывать.
   - Повторяю, мы постараемся. Но теперь уже и я начинаю подозревать ваше непосредственное участие. В качестве заказчика? Не думаю, не тот уровень. Да вы не смущайтесь, - поспешил добавить Турецкий, заметив, что лицо Лысова снова превратилось в камень, но теперь уже кирпичного оттенка, - нет, видно, не все у этих бывших в порядке, нервы расшатались. - Это я к тому, что, по моему глубокому убеждению, сложившемуся во время нашей беседы, вице-премьер вам по херу, не ваша это забота. А вот если Айна вас послала, это - серьезно. Тут соперника, да еще запечатленного на кинопленке, или чем теперь у вас работают? Видеокамерой? Так вот, его "замочить" - милое дело. Но вы на это не пойдете. Школа чувствуется. Значит, вы где-то рядом с преступлением. А это мне интересно. Вы не боитесь своей откровенности?
   - Бог с вами, Александр Борисович, чего мне бояться, если я живу в правовом государстве! Вы сперва доказать попробуйте, хотя бы для начала, что этот разговор у нас был вообще.
   - А если я его записывал на секретный магнитофон?
   - Не врите, - по-простецки отмахнулся Лысов. - Ни черта у вас нет в карманах. Неужели вы меня держите за идиота из райотдела милиции? Идите и думайте. Это для вас сейчас самое главное. И желаю вам совершенно искренне успеха на этом поприще. Мой телефон у вас имеется. Мне мадам сказала.
   Демидыч выбрал себе удобную позицию: зашел в контору крематория и соответственно кладбища-колумбария и устроился возле окна, из которого была как на ладони видна площадка, уставленная машинами. Миша, водитель, запер дверцы и прилег на переднем сиденье. Стекла в джипе были сильно затемненные и с зеркальным отражением, поэтому рассмотреть снаружи, есть ли кто внутри, было практически невозможно. А любителей чужой собственности в месте, где мысли людей заняты совершенно иными проблемами, должно было хватать. Эта территория, как было известно заинтересованным лицам, контролировалась измайловской оргпреступной группировкой. Так что ухо тут нужно было держать востро.
   Первая ласточка не замедлила появиться минут через пятнадцать двадцать после парковки. Между машинами, стоящими впритык друг к дружке, с видом местного сторожа начал прохаживаться некий тип в форме, напоминающей одновременно и милицейскую омоновскую, и милицейскую муниципальную: высокие шнурованные ботинки, серые шаровары, бушлат и кепарь-бейсболка, надвинутая на самые брови. Но больше всего его почему-то интересовали две машины серые "Жигули" Турецкого и черный джип, стоящий рядом. И так обошел вокруг и этак, и в окна джипа заглянул с обеих сторон, и даже за дверные ручки подергал. Потом исчез. Разведка? А когда появился снова, его было трудно узнать - ни бушлата, ни бейсболки. Какая-то длинная хламида вроде старого, поношенного плаща и мятая шляпа. А вот ботинки выдали - лень, видно, было переодеваться. Движения тоже стали иными. Скользнув вдоль кирпичной ограды кладбищенской территории, он присел за багажником "Жигулей", потом переместился к джипу и стал ковыряться в замке правой передней двери.
   Володя Демидов выметнулся из помещения и успел увидеть последний момент вскрытия машины: дверь распахнулась, и жулик словно нырнул внутрь салона. И - тишина. Миша сработал четко.
   Демидыч вразвалочку, лениво оглядываясь, подошел к джипу, постоял возле него, потом подошел к забору, словно собираясь справить малую нужду. Так, вероятно, выглядела картина со стороны. А он в это время внимательно осматривал "жигуленка" и, присев, обнаружил, наконец, плоды деятельности странного ворюги: от днища машины, из-под багажника, вилась рыболовная леска, а конец ее был привязан к торчавшему из стены куску арматуры. Дурак поймет, что тут мина со взрывателем натяжного действия. Водитель сядет, тронется - вот тогда она и рванет. Примитивчик, конечно.
   Володя опустился на корточки и отвязал от выхлопной трубы обернутый целлофаном сверток, а леску пережег огоньком зажигалки и концом ее обмотал самодельную мину. Или бомбу - назови как пожелаешь. Штучка, однако, серьезная. Граммов на триста - четыреста.
   Затем он открыл своим ключом заднюю дверцу и присвистнул. Просторная машина джип, удобная. И расстояние хорошее от передней спинки до заднего сиденья. Но сейчас это место на полу занимал лежащий навзничь, отлично увязанный мужичок, он что-то тягуче и негромко мычал, поскольку рот был залеплен широкой лентой пластыря, а на окровавленном лице безумно пучились глаза.
   Демидыч небрежно подвинул его ногой и уселся сзади. Положил рядом бомбу. Посмотрел на спокойно облокотившегося на руль Мишу.
   - Не сказал, чего он хотел?
   Миша отрицательно покачал головой. Мужичок затих, прислушиваясь. Демидыч показал бомбу Мише:
   - Есть такое предложение. Мы ему сейчас вот эту хреновину положим за пазуху, привяжем конец подлинней, чтоб нас не задело, и где-нибудь на трассе выкинем его из машины, а? У тебя, я видел, в бардачке леска была, достань, я пока займусь.
   Лежащий на полу ухитрился каким-то образом громко заскулить и даже попробовал изогнуться на полу дугой, но Демидыч спокойно поставил на него ногу и придавил маленько. Тот затих.
   - Может, он чего заявить хочет? - предположил Миша.
   - А хрен его знает! Хочет, так пусть заявляет.
   - Так ты ж ему пасть освободи. Не целиком, а так, маленько, чтоб только понять.
   Володя оторвал пластырь и тут же поднес к носу кулак. Мужик немедленно с готовностью закатил глаза - значит, научен. Володя пальцем оттянул его губу и увидел, что передних зубов мужичок лишился. Посмотрел на Мишу:
   - Чем это ты его?
   - А чего он меня укусить хотел? - наивно спросил Миша и показал кулак с небольшой ссадиной на средней костяшке.
   - Тоже верно, не кусайся, - рассудительно заметил Демидыч и пнул мужика: - Говорить будешь или выкидываем?
   - Шкагу...
   - Надо понимать: скажу, - объяснил Миша.
   В течение пяти минут они выяснили все, что хотели, ибо травмированный представитель измайловской братвы обожал бить свои жертвы, но оказывается, имел низкий собственный болевой порог. Значит, исходя из этих условий, ему и следовало всегда действовать в стае, а уж коли вышел в одиночку, постарайся не попадаться. Такой запоминающийся урок преподали ему в джипе, после чего он охотно выложил, кто и зачем его сюда послал. Задание он получил от Сени Круглого, тот назвал марку машины, цвет и номер. А кто в ней и зачем все это, Федю не касалось. Он свое дело сделал, через двадцать минут братва подхватит его вон там, возле леска... Тут и ходу-то десять минут.
   - Для тебя уже все в прошедшем времени, запомни, - строго сказал Демидыч, а Миша подтвердил суровым кивком. - Если повезет - сядешь. Ну а нет - извини.
   И Володя вышел из машины, чтобы встретить возвращающегося Турецкого.
   - Все в порядке, Демидыч?
   - Да, можно сказать.
   - Тогда поехали, - не стал уточнять Турецкий. - Грязнов на месте? Ладно, едем, я по дороге позвоню ему.
   Под охраной Володи Демидова Турецкий мог чувствовать себя в полной безопасности. Ему и в голову не пришло бы теперь вертеть во все стороны головой, ожидая погони. А вот Демидыч был настороже, и когда они проезжали поворот к стройке, за которой виднелся лесок, он немедленно обратил внимание на заляпанную по низу грязью "бээмвуху", застывшую на обочине, но, едва они проехали, тронувшуюся за ними. Эта машина сопровождала их почти до Садового кольца, а после исчезла из поля зрения.
   ЧТО СЧИТАТЬ ПОСЛЕДНИМ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ?
   Нападение на Турецкого в районе Ярославского шоссе показало Грязнову, что противоположные силы активизировались. Быстро выслав на место аварии оперативную группу во главе с Яковлевым, он тут же разыскал Кистенева и назначил ему встречу в саду "Эрмитаж". Таганский авторитет попробовал было взять на голос, но Грязнов предложил ему, во избежание очень крупных неприятностей, прибыть немедленно. Тон начальника МУРа подсказал Алексею, что дело действительно может запахнуть керосином, и, побазарив для порядка, согласился.
   Грязнов позвал Николая Саватеева и предложил сходить на пару в садик напротив Петровки, 38, выпить по бутылочке пивка. Для порядка прихватили с собой и нескольких оперативников.
   Кистень с двумя охранниками приехал на шикарном "мерседесе". Втроем прошли в парк, но тут им преградили дорогу трое же крепеньких мужичков, из-под распахнутых курток которых выглядывали ремни пистолетных сбруй. Кистеневу предложили пройти к пивному павильону, где его ждут, а его браткам посоветовали немного погулять, подышать свежим воздухом. Популярно объяснили, что никаких эксцессов не будет. Разговор произойдет с глазу на глаз. Кистенев подумал и согласился.