Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   Погода была хоть и без дождя, но мрачная, давящая. Народу в парке в середине рабочего дня почти не наблюдалось. Кистенев вошел в павильон и увидел Грязнова, который, отставив бутылку, пошел ему навстречу и предложил прогуляться по аллейкам.
   - Значит, так, Кистенев, блатную "музыку" свою оставь, поговорим как нормальные люди и нормальным языком. У меня к тебе, по твоей вине, накопилось несколько вопросов. Я буду спрашивать, а ты отвечать. И учти, это не столько мне, сколько тебе самому надо. Поймем друг друга, выпьешь пивка и отправишься домой, ну а не поймем, извини.
   - Только пугать меня не надо, Грязнов.
   - Я не пугаю, я ближайшую перспективу обрисовываю. Чтоб потом между нами не было неясностей. Чьи сегодня на МКАДе у Ярославки напали на серого "жигуля"?
   - Не слышал. Не мои - точно.
   - Чем докажешь?
   - А ты их возьми да сам спроси. Вы спрашивать умеете. Мне Афоня рассказал.
   - Я предупреждал. По бюллетеню он у меня не получит. Наркота была твоя?
   - Нет, ее нужно было отдать.
   - Кому?
   - Грязнов, не пытай, все равно не скажу. Да и не знаю. В нашем деле лишнее знать опасно.
   - Полина ушла по тому же адресу?
   Кистенев испытующе поглядел в глаза Грязнову и промолчал.
   - Ясно с этим вопросом. Мы нынче взяли нескольких рязанских волков. Пошарили и нашли кое-что. Так вот, получается та же марка и та же консистенция. Из одного мешка. Что скажешь? Экспертиза в таких делах ошибки не дает.
   - Ну вот видишь, какой ты догадливый.
   - Это хорошо. Там, в Сокольниках, база у них есть. Под тобой?
   - Нет. Измайловская братва.
   - А район-то вроде твой. В чем же дело?
   - Так получилось.
   - Понятно. Все никак не поделите. А у измайловских кто сейчас в фаворе?
   - Круглый.
   - А ведь и твои братки с рязанцами контачили. Они же не могли помимо твоей воли.
   - Это когда было!
   - Да как же! Мы ж твоих взяли на наркоте.
   - Так и отпустили уже.
   - Но - поговорили, Кистенев. Теперь еще девица на твоих повисла. Вот ведь какая нехорошая история получается. Прямой смысл тебе есть сообщить мне, в каком направлении искать.
   - Своя голова дороже, Грязнов. А насчет девицы надо доказать. Мало кто чего говорил! Пустой базар.
   - Боишься, значит. А чего вы на сходняке своем о Чехове рассуждали?
   - Да ты же и сам все знаешь, чего спрашивать?
   - Ох, Кистенев, - вздохнул начальник МУРа, - крутишь все, темнишь, а не понимаешь, что давно засвеченный ты весь - с головы до ног.
   - Это кто же меня кидает, ты, что ль?
   - Если б я... Вон, Фиму Рафаловича, питерского, хоть и отошел он от братвы, а как замочили... А ведь умный был, дошлый. У тебя тоже, поди, бронированная машинка, как и у него? Так разнесли, что для кладбища ничего не осталось.
   - Ты на что намекаешь?!
   - Тихо. Ты меня на горло не бери. Я тебе в худшем случае срок припаяю, зато дышать будешь. А Фиме и этого не досталось.
   - Да видал я, по телику показывали...
   - Значит, так остается мне думать, что если, помимо тебя, измайловскую братву задействовали, то, выходит, лишаешься ты доверия? Сам посуди: наркоту вы потеряли. Была б своя - куда ни шло, а за хозяйскую ведь платить надо, а там сумма! С рязанской охраной "Юноны" дружбу водили, дела делали. Те под суд пойдут, твоих потянут. Тебе впору просить, чтобы я тебя от твоих же спрятал. Вот какие дела, Кистенев. А заказчика твоего мы днями возьмем, рядом уже. Так он первым тебя же и продаст. Говори фамилию.
   - Не знаю, Грязнов. Анатолием его зовут... А! - и он грубо выругался. - Анатолий Валентинович. Но я с ним не виделся. По телефону.
   - А чего тогда боишься? Может, тебя на арапа взяли!
   - Не надо. Кому положено, тот знает.
   - А он не адвокат, часом? Тут один какой-то мне названивает, свиданку с охранниками, что у меня отдыхают, требует.
   - Как вы мне надоели все, Грязнов! - с отчаянием почти прорычал Кистень. - Уйти бы от вас на край света, чтобы...
   - Ладно, - хлопнул Грязнов его по плечу, - зайди пивка попей и действительно отваливай-ка ты отсюда, пока жив.
   Проходя мимо павильона, Вячеслав Иванович кивнул Саватееву, наблюдавшему за ними в окно, и пошел к выходу из "Эрмитажа".
   А Кистенев вошел в павильон, пробежал глазами по стойке и попросил фляжку с дагестанским коньяком и шоколадку. Отошел в сторону, отвинтил крышку и единым духом вылил весь коньяк в горло. Конечно, из стакана было бы сподручнее, но не хотелось лишних движений. Все равно те же двести пятьдесят граммов. Отщипнул от шоколадки и ушел, оставив ее на столике. Он готов был проклясть себя за имя, вылетевшее изо рта. Почему сказал? И не мог ни понять, ни путем объяснить. Но Леха даже не догадывался, что именно этот недолгий разговор с начальником МУРа через очень короткое время спасет ему жизнь...
   В этот же день, в районе десяти утра, по красивой лесной дороге, ведущей в пансионат "Солнечный восход", проехал потерханный сорок первый "Москвичок" и остановился у чугунной кованой решетки, за которой виднелась аккуратная аллея, составленная из двух рядов напоминающих небольшие кипарисы разросшихся туй. А между ними ландышами изгибались низкие светильники. Корпуса за деревьями не проглядывали.
   Из каменной будки вышел "секьюрити" с короткоствольным автоматом на груди и, кинув по-американски два пальца к черному берету, уставился на приезжего. Из машины вылез нескладный молодой человек в очках и вежливо кивнул охраннику.
   - Извините, как мне найти Олега Борисовича?
   - А вы кто?
   - Вот, - молодой человек полез во внутренний карман пиджака, вытащил целую кипу бумажек, положил на капот автомобиля и отобрал нужную. Протянул охраннику.
   Тот взял бумажку, прочитал:
   "Олег, как договаривались, направляю к тебе классного спеца по части твоей электроники. На него можно положиться. До встречи. Суров".
   - Документ есть?
   Охранник раскрыл коричневые корочки. В них значилось, что данное удостоверение личности выдано старшему научному сотруднику Института радиоэлектроники Российской Академии наук Куроптеву Евгению Сергеевичу.
   Держа в руке удостоверение, "секьюрити" важно удалился в свою будку, пробыл там несколько минут, и вдруг решетка ворот бодро покатила в сторону, открывая проезд на территорию. Охранник вышел, отдал Евгению корочки и записку и показал: проезжай.
   - Парковка справа, стоянка номер три. На другие не залазь, понял?
   - Спасибо, понял, - сказал приезжий и сел за руль "Москвича".
   Олег Борисович, который числился в этом закрытом заведении, именуемом реабилитационным центром администрации Президента РФ, заместителем главного врача по науке, на самом деле был в свое время довольно известным спортсменом, возглавлявшим даже Федерацию российского бокса. Был он грузным и квадратным, изрядно полысел, но взгляд отличался прежней остротой, да и реакции его мог бы позавидовать любой еще действующий спортсмен.
   На территории пансионата находилось два корпуса: один десятиэтажный, построенный в духе сочинских приморских здравниц, - для сотрудников администрации и членов их семей, а второй, трехэтажный, в котором, помимо двух десятков люксовых номеров, располагались собственная сауна с бассейном, массажными кабинетиками, буфетом и прочими необходимыми на отдыхе випперсон, как ныне принято говорить, заведениями. Нечто подобное, но рангом пониже, было и в первом корпусе, так что не страдал завистью никто. Просто доступ в малый дом был для остальных практически закрыт.
   Олег вышел лично встретить прибывшего специалиста. Дело в том, что сам он в сложной технике разбирался, мягко выражаясь, плохо. Иными словами, вообще не разбирался. А электроники, особенно в малом доме, было напихано до черта. Еще предшественники постарались. Специальные лифты подавали жратву из буфета прямо в номера, стоило нажать на кнопку. То же самое было и в киноконцертном зальчике, и в бане, и вообще повсюду, поскольку обслуги, как таковой, здесь с самого начала предполагалось иметь лишь необходимый минимум. Тем более что прежде вся она состояла на службе в Комитете госбезопасности. А кому охота собственноручно заполнять досье на себя!
   Специалисты, обслуживающие сложную технику, не видя для себя никаких перспектив и получая мизерную зарплату, переходили в разряд уборщиков территории, увольнялись, спивались. А новая публика, своими запросами ничуть не отличавшаяся от прежней, да к тому же добавившая к обычным развлечениям немало изысков, желала на отдыхе оставаться наедине со своими девицами, которые исполняли, в зависимости от нужды, роли официанток, массажисток, просто сексуальных партнерш, и не терпела лишних незнакомых людей. Все здесь достаточно хорошо знали друг друга, доверяли и с интересом могли принять в свою компанию разве что умело обученную какую-нибудь гимнасточку, обаяшку топ-модель или грамотно работающий кадр из школы бальных танцев. Иногда в маленьком зале проходили показательные выступления, после чего девицы получали заманчивые предложения, и некоторые оставались, устраивая, таким образом, свое возможное будущее. Вот как раз эта сторона дела, его "научная постановка" и лежала тяжким бременем на плечах бывшего неоднократного союзного чемпиона. Наука - она везде требует жертв, а тут особенно. Надо было соответствовать требованиям высоких гостей, но больше - их вкусам.
   Олег пожаловался как-то, что техника постепенно ветшает и скоро придется нанимать телок из соседнего поселка, которые будут разносить подносы по этажам. Посетовали, посмеялись, а кое-кто и пригрозил, что башку открутит, если сорвется привычный ритм реабилитации после трудных праведных дел. Суров, обещавший при случае помочь страдающему заму по науке, неожиданно нашел такую возможность с помощью Стаса Аленичева. Женя Куроптев был действительно классным специалистом, а спецотдел, в котором он трудился в Институте радиоэлектроники, занимался разработкой именно специальных средств, которые принимали на вооружение опять-таки специальные службы. Поэтому вранья тут никакого не было - проверяй где и у кого хочешь. Техника же, собранная в пансионате, была настолько примитивна по сравнению с той, которую конструировал Женя, что о каких-то трудностях и речи не было.
   Олег провел специалиста по всем этажам, по всем номерам и закоулкам, показал, где что находится, объяснил степень важности того или иного помещения и наконец оставил его в покое, сообщив, когда его позовут обедать.
   Перед выездом Женя, естественно, имел довольно долгую и подробную беседу со Станиславом, с которым ему приходилось встречаться по делам службы довольно часто. Поэтому, едучи сюда, Женя заранее приготовил все, что ему могло понадобиться в процессе быстрой и продуктивной работы. После осмотра здания он понял, что все, вызывавшее жалобы хозяина, - обычные семечки. На ремонт и некоторые усовершенствования уйдет несколько часов. Гораздо важнее для него было выполнить поручение Аленичева. Тут требовалась и изрядная доля выдумки, и особая оперативность, поскольку привлекать к своей работе чье-либо внимание вовсе не входило в его планы. Причем Олег предупредил его, что сегодня, то есть во вторник, гостей можно не ожидать, но завтра они обязательно появятся. Сегодня, помимо похорон вице-премьера Нечаева, имеет место быть продолжительное совещание у президента, а затем в кабинете министров. В такие дни обычно заканчивают работу очень поздно и на природу особо не рвутся. И без того головы болят. А вот следующий день, как правило, со второй половины дня, - это сплошной отдых и приведение в порядок расстроенных накануне чувств. Поэтому у Жени в запасе имелись практически целые сутки.
   Проверив все системы, он написал целый список того, что и где следовало купить, передал Олегу, и тот отправил в Москву гонца исполнять заказ специалиста. А Женя тем временем провел решающую рекогносцировку и немедленно приступил к исполнению задуманного.
   Это было веселая работа - монтаж миниатюрных глазков видеокамер в таких местах, куда просто нет ходу человеческой фантазии. Точно так же были распределены "клопы", запись с которых производилась на единую дискетку. А сама она, вместе с записывающим устройством, была спрятана там, куда без особой нужды нормальный человек и не полезет, ну, к примеру, на внутренней стороне крышки туалетного бачка. А снять прибор и сунуть его в карман никакого труда не представляло. После тщательной, кропотливой работы специалиста на завтрашних посетителей могли "смотреть" экраны телевизоров, стоящих в двух "люксах", обычно занимаемых почетными гостями, и в сауне, где в так называемом предбаннике обычно пили и закусывали в перерывах между парилкой, бассейном и "массажными" кабинетами. Тот, кто будет знать расположение "глаз" и "ушей", сможет легко подбирать необходимые ему варианты общения. Но звукозапись - это одно, а видеозапись требовала большей изощренности. И Женя вывел все "глаза" на единое записывающее устройство, которое должно было находиться, к примеру, в багажнике припаркованной неподалеку машины. Он проверил его у себя в "Москвиче" и остался доволен: запись получалась чистой. Словом, ближе к концу дня, когда появился усталый посланец с необходимым электронным грузом, старший научный сотрудник мог совершенно спокойно перейти к официальному заказу.
   Утром он продемонстрировал Олегу все, что тому требовалось, написал на бумажке дополнительные указания по эксплуатации, принял в порядке оплаты тысячу баксов - здесь не мелочились, - а в качестве премии бутылку "Наполеона" и отбыл восвояси, обещав Олегу позванивать, поскольку дома он ночует редко, а там, где ночует, телефона пока нет. Они хорошо поняли друг друга. Да и гонорар налогом не облагался.
   Женя не боялся, что его тайны вдруг раскроются. Для этого потребовался бы основательный капитальный ремонт всего здания. Или чтоб в тот же телевизор залез специалист его уровня. А где их возьмешь в стране, из которой большинство профессионалов либо уже сбежало за границу, либо вострит лыжи?..
   Расставшись с вором в законе, Грязнов вернулся к себе и уселся за стол. Даже лист бумаги и карандаш положил перед собой, чтобы сосредоточиться и более-менее обобщить имеющуюся информацию. Но что-то все время отвлекало, словно он должен был совершить какие-то жизненно важные решительные действия, а вот какие, он не понимал. И это раздражало, мешало вникнуть в суть происходящего.
   Позвонил Володя Демидов и сообщил, что они уже в центре и едут с сюрпризом, поэтому хотелось бы, чтобы их встретили у служебных ворот. Больше он ничего объяснять не стал, но Грязнов опять разволновался отчего-то и сам отправился встречать их во двор.
   Поворачивая с Садового кольца на Каретный ряд, Турецкий заметил, что Володя ему машет: поезжай дальше и направо. Ну правильно, нечего тут, у главного входа, болтаться. Но он был не на шутку удивлен, когда увидел у служебного въезда Грязнова, встречающего их небольшой караван. "Неужели еще что-то случилось?" - мелькнула тревожная мысль. Но заметил точно такой же вопрос и в глазах Славы.
   Отгадка явилась немедленно в лице вынутого из джипа, в буквальном смысле слова, и поставленного на ноги странного субъекта в замурзанном длинном плаще и дурацкой шляпе, будто найденной в мусорном бачке. А когда Володя показал и целлофановый сверток, содержимое которого было понятно с первого взгляда, Турецкий невольно поежился от холодка, который пробежал по его спине, и заметил, что точно так же отреагировал и Грязнов.
   - Он нам тут кое-что рассказал, - строго посмотрел на связанного мужика Демидов, - но мы с Мишей решили, что знает он гораздо больше. И наверняка захочет поделиться с вами. А подарочек этот вам, - посмотрел он на Турецкого, - знаете от кого? От Сени Круглого. Вот он, - ткнул пальцем в связанного, - уверяет. А сам он простой исполнитель. Куда его теперь, Вячеслав Иванович?
   - Давайте заводите его во внутреннюю, там Пустовойт вовсю трудится, ни минуты передышки, - вздохнул Грязнов и вспомнил, что, собственно, и сам уже вторые сутки без сна. Может, поэтому башка так туго соображает?.. - Он в СИЗО, - объяснил Турецкому. - Я Виктору своих оперативников дал, чтобы быстрей раскочегарили этих рязанских патриотов. Давай, поднимайся ко мне, а я сейчас оформлю бомбиста и тоже поднимусь.
   В приемной Грязнова ожидал Коля Саватеев, увидев Турецкого, поднялся.
   - Как житуха, Коля-Николай?
   - Да вот Владимир Михайлович звонил, говорит, что в той перевернутой машине никого уже нет - или свои увезли, или сами убежали, а "девятка" эта...
   - Числится в угоне, - опередил оперативника Турецкий.
   - Точно так, Александр Борисович. Догадались?
   - Девяносто девять попаданий из ста, Коля. Обычное дело.
   - Артистку, значит, похоронили?
   - Опустили, Коля, - Турецкий показал пальцем в пол. - А прах ее уедет, говорят, в Ригу... Вот же, твою мать!
   - Чего это вы? - изумился Николай.
   - Да это я... себе самому. Опять успокоился. Сколько раз дурака учили, а все не на пользу.
   Появился Грязнов и жестом пригласил обоих в кабинет. Тут же снял телефонную трубку.
   - Иосиф Ильич, Грязнов говорит, здравствуй. Привезли одного деятеля и кулек при нем. Его оформляют внизу. Будь любезен, подойди, пусть он поиграет на твоем пианино, а кулек тот забери, прикинь пальчики, в общем, чего я объясняю, сам знаешь. И акт мне на стол... Ну, что скажешь теперь, Саня? - посмотрел на друга и кивнул Николаю. - Достань там... Есть, по-моему, разок нюхнуть.
   Тот вынул из нижнего отсека книжного шкафа бутылку, в которой оставалось граммов сто коньяку. Грязнов сам встал и принес три рюмки. Разлил поровну и сказал назидательно:
   - Ему, - показал пальцем на Турецкого, - нужно, мне - можно, тебе - в порядке исключения. Со спасеньицем, счастливчик, - мрачно сказал Турецкому и выпил. - Володя мне уже успел рассказать, как ты ловко уделал тех, на трассе. А тут оплошал, Саня. Ну, пей, раз в рубашке родился.
   - И главное, он мне ничего не сказал! - огорченно ответил "важняк".
   - А что бы изменилось? Разве что разнервничался бы.
   - Нет, я все-таки не пойму, зачем им это было нужно?
   - Кому - им?
   - Это отдельный разговор.
   - Николай, - повернулся Грязнов к оперативнику, - сделай милость, убери все это к чертям собачьим, а как Володя появится, заходите оба. Ну, слушаю, Саня.
   Турецкий пересказал диалог с Анатолием Валентиновичем, описал его внешность, добавил несколько наблюдений и на Ново-Кунцевском, а закончил все тем же вопросом: на кой черт им нужно было устраивать нападения, бомбы подвешивать и одновременно вести переговоры?
   - Фамилия этого деятеля, если память не изменяет, Лысов. Мы ведь говорили с тобой об адвокате с такой фамилией?
   - Да, - кивнул Грязнов. - Могу тебя успокоить, в Московской городской коллегии такое лицо числится. Подробнее о нем тебе скажет Модест Петрович. Ты же виделся с ним на кладбище, он ничего не говорил?
   - А когда там было? Даже на твой звонок отреагировали так, будто я невесть что неприличное сотворил. Говоришь, раскопал что-то?
   - А я как раз перед этим был у Кости, вводил в курс дела. И понял, что наш с тобой старший товарищ подключил к Модесту еще какие-то ему одному ведомые силы. Но карты свои не раскрывает. И не надо, наверное. Словом, Борискину есть что сообщить и по твоим питерским фигурантам, и по нашим киллерам, и вообще. Так что остается только ждать. А пока послушай меня и давай попробуем вместе сделать кое-какие выводы.
   И Грязнов, в свою очередь, передал Турецкому эпопею рязанской операции, подробности ареста Мариам и ее супруга и в конце рассказал о недавней встрече с воровским авторитетом Алексеем Кистеневым.
   Сопоставляя теперь известные им факты, они могли обозначить главные моменты как-то уж очень активно развернувшихся в последние сутки событий.
   С большой долей уверенности уже можно было предположить, что преступные группировки, как таганская, так и измайловская, скорее всего независимо друг от друга, выполняют поручения какой-то более важной силы. Таганские, по сути, только следили, догоняли. А измайловские сразу перешли к активным действиям: увезли Скибу, напали на следователя, устроили взрывоопасную ситуацию. Кистенев - причем весьма неохотно - назвал Анатолия Валентиновича. Тот, в свою очередь, уже следил за Александром на похоронах Нечаева, даже предложил сотрудничество, как бы избавляя Турецкого от возможных крупных неприятностей. А "неприятности" тем временем продолжались. Причем тут же. И в то же время этот юридический деятель с кагэбэшным подходом и полковничьей внешностью готов был, правда при определенных условиях, ответить если не на все, то на главные вопросы Турецкого, одновременно очень специфически отреагировав на предположение, что он "не тянет" на главного заказчика. Но, видимо, так оно и есть.
   Дела Нечаева и Дайкуте связаны между собой. Прямо или косвенно - это второй вопрос. Исполнители, коим было поручено устранение ненужных фигур, основательно наследили. Значит, и уровень их недостаточно высок. Прикрывала их, вероятно, братва из оргпреступных группировок, что указывает, в свою очередь, на их прямую связь. Рязанских патриотов определенные силы ринутся отмазывать. За этим, кстати, можно будет проследить уже сегодняшним вечером, послушав и понаблюдав по телевизору, какие очередные истерики вспыхнут в нижней палате парламента по поводу "новых бесчинств" - и, разумеется, никак иначе - силовых структур. Убийство Дайкуте остается пока под вопросом, хотя мотив мести не исключается. Лысов откровенно демонстрирует, что берет на себя некую ответственность в случае "разумного" решения следствия ограничиться арестом конкретных исполнителей. Можно предположить также, что он уполномочен на ведение подобной торговли иными, более могущественными силами. Их давление, видимо, ощущает на себе даже председатель правительства, иначе не стал бы оговариваться: "если не сломаете себе шею". На эти силы намекал и Суров при разговоре с Меркуловым. Не исключено, что именно эти силы поручили Лысову провести определенную работу со следователем Турецким. Влад Суров сообщил, что Анатолий Валентинович является доверенным лицом Белецкого, от которого, кстати, и привозил квоты на поставки сырой нефти за границу. Вор Кистенев смертельно боится Анатолия Валентиновича. Вот вам и главный исполнитель высшей воли, он же - посредник заказчика. Такой вывод напрашивается...
   - Слушай, Славка, а может, мне сейчас взять да позвонить этому хрену? И вот так запросто спросить: у тебя что, правая рука не знает, чем занимается левая? Да какие же после этого с тобой, мудаком, дела можно иметь, а? Как смотришь? А он, между прочим, очень характерно отреагировал на мое предположение, что Айну удавили за то, что она ему отказала... в домогательствах, так сказать. Думал, он меня схавает вместе с дерьмом такой взгляд кинул! Ну так что, звонить? Он ведь приглашал, телефон, сказал, знаете.
   - Ну а какой может быть риск? Но не перегибай палку. Жизнью нужно дорожить. Хотя бы как памятью. Твои же слова, кстати.
   - Точно, - решил, наконец, Турецкий. - Сейчас найду его номер и позвоню. Давай запишем наш с ним разговор, может, пригодится. Но для него я все еще в раздумьях, я никак не решусь. С одной стороны, давит долг перед Родиной и указ президента, а с другой - забота о личном благополучии и здоровье семьи.
   Александр Борисович достал из кармана блокнот, нашел нужную запись и набрал телефонный номер. Грязнов, предварительно заперев кабинет, чтобы не помешали, нажал клавишу записи и включил громкую связь.
   - Вас слушают, - раздался через короткое время сухой и бесстрастный голос, словно говорил робот.
   - Я говорю с полковником госбезопасности Лысовым?
   - Все шутите, Александр Борисович?
   - Ну какие у меня шутки! Вы же свою фамилию при встрече назвали, а потом я вспомнил, что вы спокойно отреагировали на это звание. Это у вас шутки странные.
   - В каком смысле?
   - Ну вообще-то, отбросив всякие ненужные подробности, я полагал, что разговариваю как минимум с ответственным человеком. В смысле отвечающим за свои слова.
   - И что же? У вас появился повод усомниться в этом? - без всякого удивления спросил Лысов.
   - Ну а что бы, к примеру, подумали вы, если б я сделал вам предложение подобного рода, а затем, как бы для страховки, вставил в задницу запал? Или в шутку гранату в ширинку сунул, как?
   - Ах, вы вот о чем! - послышался странный смешок, словно заскребли по ржавому железу. - Последнее угадали. Действительно, шутка. Вы покажите эту игрушку эксперту, он сразу определит - муляж. Вы ведь со службы звоните? Я по номеру вижу.
   - А вот тут вы врете, никакого номера у вас не высвечивается. Об этом уж я специально позаботился. Муляж говорите? А зачем? Цель-то у вас какая?
   - Стимул. Чтоб мозги быстрей вертелись. Но вы - молодец, сразу обнаружили. Выкиньте это все в помойку. Ну так чего звоните-то? Только из-за этого или уже решились, что ли? - В голосе послышалось превосходство угадавшего намерения и легкая по этому поводу насмешка.
   - Да вот теперь и нет. Уж совсем было хотел, а сейчас вынужден думать, действительно ли я имею дело с серьезными людьми. Или с фиглярами из одной разогнанной в свое время конторы.
   - Ну что ж, думайте, - без всяких эмоций ответил Лысов. - У вас пока есть время. Не густо, но есть.