Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   Суров был подавлен. В глубине души он горько сожалел, что поддался напору этой прокурорской братии, где-то струхнул, конечно, а как же иначе, и в результате ввязался в смертельную - теперь стало понятно - игру. При всей, как верно подметил следователь, нечеловеческой своей сущности Белецкий все же гениальная голова. И если бы хоть немного подождать, попросить дать время подумать, а самому бы посоветоваться с Белецким, тот обязательно что-нибудь придумал бы. Что ж, теперь поздно, ставки сделаны.
   Следователи, видел он, адекватно отреагировав на просмотренные записи, тут же занялись проблемами собственной безопасности. О нем уже забыли, будто и не было его. Ну конечно, мавр сделал свое...
   - А между прочим, все, о чем сейчас совершенно уместно напомнил Вячеслав Иванович, имеет самое прямое отношение в первую очередь к вам, Владлен Давыдович, - неожиданно прервал тягостные мысли Сурова Меркулов. И к слову, именно мы, Александр Борисович, обязаны немедленно принять решение, как обезопасить нашего главного свидетеля. А вы, Владлен Давыдович, не тушуйтесь и названные вашими бывшими, надеюсь, коллегами астрономические суммы не берите в голову. Мечтать, доложу вам, можно о чем угодно. Даже занять место Бога на земле. Не говоря о каком-то там президенте страны. Поэтому и предотвращение преступлений подобных масштабов, без сомнения, должно пойти вам в зачет. А теперь ответьте, но честно: у вас имеется, говоря языком шпионов, тайная явка?
   Громко пропищал "сотовик". Меркулов обвел присутствующих удивленным взглядом.
   - Мы, кажется, договаривались, на совещаниях... Чей это?
   - Извините, это мой, - сказал Суров, доставая из кармана плаща, висевшего за его спиной на стуле, телефонную трубку. Поглядев на дисплей, добавил удивленно: - Вот, пожалуйста, смотрите!
   На дисплее был текст: "Влад, срочно позвони мне. Игорь". И рядом номер телефона.
   - Это ж его номер! - как-то испуганно добавил Суров.
   - Белецкого?
   - Нет, Лысова.
   - А чего это у вас голос задрожал? - нахмурился Меркулов. - Так же нельзя, Владлен Давыдович. Немедленно возьмите себя в руки. И свяжитесь с абонентом. Кто знает, какая им вдруг фантазия взбрела в голову после всех этих девочек и выпивок!
   Суров глубоко вздохнул, посидел молча и набрал номер.
   - Алло! Это Суров. Анатолий Валентинович, зачем я вам срочно понадобился?
   - Бросай все свои дела и пулей сюда, в Чехов. Дело о жизни и смерти, понял?
   Суров оторвал трубку от уха, зажал ладонью микрофон и с ужасом посмотрел на Меркулова...
   ...Они расходились по своим номерам. Лысов пил и ел много, но спиртное на него действовало странно: он не пьянел, а сильно бледнел. Его и без того незагорелое лицо приобрело землисто-серый цвет, какой бывает у недавнего утопленника. Белецкий же, напротив, чувствовал себя превосходно и пока еще не решил окончательно, кого забрать на ночь - балерину или новенькую, "пончика", пухленькую и очень сексуальную горничную, на которую неожиданно появился большой спрос. Вообще-то стоило бы узнать причину ее быстрого успеха.
   - Напрасно Влад уехал, - сказал он, сладко потягиваясь, - остроумный мужик... А не знаешь, чего это нынче Олежка все хвастался своим специалистом? - Он обернулся к индифферентно поднимающемуся за ним по лестнице Лысову. - Ты чего-нибудь понял? Ну работает, и пусть себе... Он что, прибавки к жалованью захотел? Так ведь и без того ворует от пуза. Неужели мало?
   - Да это он все за технику свою переживал. Старье ж... А тут попался толковый специалист, технарь, приехал и все наладил - лифты, сигнализацию...
   - Говоришь - сигнализацию? - Белецкий остановился на площадке между вторым и третьим этажом.
   - Ну. Да ты сам слышал, - устало ответил Лысов. Он хотел спать.
   - А еще что он тут чинил? - загадочно усмехнулся Белецкий. - Ты знал об этом? - Он так посмотрел на Лысова, что тот вмиг стал трезвым.
   - Ты говоришь?.. - растерянно пробормотал Анатолий Валентинович.
   - Эх ты, генерал, твою мать! Где ты-то находился в это время? Почему не видел? Кто он - этот ваш Маркони?
   - Погоди, Игорь, постой, дай сообразить... - Лысов будто разговаривал с самим собой. - Жди тут, я его сейчас! - и опрометью кинулся вниз.
   Белецкий постоял немного, закурил и медленно двинулся в свой "люкс". Олег, ведомый Лысовым, примчался буквально следом. Он был белым от страха. Запинаясь, рассказал, кто это был, что делал, да вот же и Суров может подтвердить! Как раз сегодня разговаривали, и Влад обещал, что если еще понадобится, чтоб не стесняться. Отличный спец из этого... Института радиоэлектроники Академии наук.
   - Толя, - уже спокойнее сказал Белецкий, - сбегай к Степану, разбуди и спроси, не по его ли ведомству проходят? И вообще, чем они там занимаются, эти спецы?
   Лысов ушел. Скорее всего, наверняка ничего страшного, но все равно отчего-то стало неуютно, снова появилась утренняя неясная тревога.
   - Владькин, говоришь, кадр? Ну, Олег, молись Богу, чтобы тут не случилось беды. Ты же знаешь, кто и о чем здесь говорит, что мы решаем. И чем все это может грозить. В первую очередь - тебе. Ладно, иди пока отдыхай. Пусть "пончик" придет, черт с ней, как-нибудь справлюсь. Ну, иди!
   Вернувшийся Лысов не обрадовал. Там имеется, сообщил он, специальная лаборатория, которая занимается исключительно спецсредствами. А заказчики Лубянка, Ясенево и Огарева.
   - Ты думаешь, что могли пробраться оттуда? - спросил Лысов.
   - А это я у тебя должен спросить: кто и как? Давай-ка для начала пошуруй у меня в номере, вдруг чего обнаружишь!
   Лысов - даром, что чекистская закваска, - хоть и не был настоящим специалистом, но дело в общих чертах знал. И опыт соответствующий имел. Он перепахал весь номер Белецкого, даже ковры поднял, но ничего ровным счетом не обнаружил. Хозяину же "люкса" скоро надоело наблюдать за стараниями отставного генерала, к тому же и "пончик" появился. Белецкий прикинул: вполне ничего - и удалился в спальню, где Лысов уже успел пошуровать. Успокоенный, он отдался в ловкие ручки горничной, которая и помассировала, где требовалось, и скоро доказала свое превосходство над пресноватой уже балеринкой.
   Завершив безрезультатный поиск следов прослушки, Лысов придумал ход конем. Он заглянул в спальню и предложил отдыхающему Белецкому:
   - А если я сейчас попробую взять его на туфте?
   - Пробуй, - лениво ответил Игорь.
   - А ты поможешь?
   - Без меня что, никак? Чего надо-то?
   - Я прикажу, чтобы он немедленно сюда явился, мол, о жизни и смерти. Он будет отказываться - кому охота ехать, верно. Тогда я сошлюсь на тебя и дам трубку. Тогда прикажешь ты. Если приедет, пошутим, тяпнем еще и разбежимся. Ну - соскучились! Заодно и о том технаре узнаем. Но если он и в этом случае откажется, тогда я ему в лоб: все, парень, обнаружили мы твою прослушку, так что решай теперь за себя сам. Что ему делать? Если не виноват - примчится оправдываться, сотни "лимонов" того стоят. Либо сбежит. Тогда я завтра же вызову сюда своих спецов. То есть их-то я поставлю в любом случае. Ну, как тебе мой план?
   - Однако ты и провокатор, Толя! - восхитился Белецкий. - Но что поделаешь, действуй, мой генерал!
   - Торгуйтесь, - быстро сказал Меркулов, - и чтоб никакого волнения, у вас еще дела, переносите все на завтра.
   - Анатолий Валентинович, - вполне достоверно начал канючить Суров, чего вы меня пугаете? Что, опять угробили кого-нибудь? Я устал, как собака. Давайте завтра. Ну хоть с утра! - снова зажал микрофон. - Что делать? Настаивает категорически...
   - Продолжайте торговлю, пусть объясняет причину, - шепотом сказал Меркулов.
   - Да ну чего меня уговаривать?! - возмутился Суров. - Дайте трубку Игорю, пусть он мне объяснит, что за срочность! Я вам не мальчишка бегать туда-сюда!.. Они оба там, - шепнул Суров. - Игорь, чего он меня пугать вздумал?.. Что-что?! Да вы, мужики, с ума сошли! Какая подслушка?!
   Меркулов понимающе покачал головой и бросил уничтожающий взгляд на притихших коллег.
   - Ладно, все это чушь собачья, но я приеду. Не знаю, не сейчас, а утром обязательно. Я должен своими глазами увидеть, а пока не верю. Это, Игорь, чья-то провокация. Все, утром буду. Нет, сейчас, на ночь глядя, никуда не поеду... А мне не нужны твои водители, я сам за рулем. Слава Богу, что хоть не пил сегодня, а то и в самом деле можно сбрендить... Ладно, пока.
   Суров отключил трубку, сунул обратно в карман плаща и испытующе оглядел всех.
   Первым откликнулся Аленичев.
   - Думаю, это исключено, - твердо заявил он.
   - Что именно? - сухо осведомился Меркулов.
   - Обнаружение. Здесь пахнет провокацией.
   - Но зачем? - вмешался Суров.
   - Сами думайте. Вы нигде не засветились, когда снимали блок аудиозаписи? Не нервничали - так, чтоб это в глаза бросалось?
   - Стас прав, - согласился Турецкий. - Дела, которые сегодня в Чехове обсуждались, относятся к событиям чрезвычайного порядка. Лысова мы себе некоторым образом уже представляем - это то еще гестапо! Если Владлен Давыдович допустил хоть малую оплошность и это не укрылось от его глаз, значит, он решил проверить на вшивость. Он не обещал убить вас, если вы явитесь не сейчас, а только утром?
   - Нет, Игорь, как ни странно, согласился. Лениво так, будто ему на все наплевать. А этот категоричен.
   - Он был спокоен? - спросил Меркулов.
   - Кто, Лысов или Белецкий?
   - Последний.
   - Да. Так мне показалось, во всяком случае.
   - Модест, а ты чего молчишь?
   - Я согласен со Станиславом, - сказал Борискин. - Это, скорее всего, провокация Лысова. Если бы подслушку обнаружили, тот же Лысов уже был бы в Москве. Белецкий, если вы заметили, не артист. Ему это незачем, он слишком высокого мнения о себе. Но подслушка в сегодняшних его беседах смертельно опасна для него. Практически конец всего - карьеры, жизни. Он не смог бы говорить спокойно. Прорвалось бы, не так ли, Владлен Давыдович?
   - Вы говорите так, будто давно его знаете. Я почти согласен. Почти. Потому что не знаю, зачем козлом отпущения они выбрали меня.
   - Они не выбрали, - ответил Борискин. - Трезвый всегда подозрителен. Особенно в компании поддающих.
   - Но ведь речь сегодня шла об огромных деньгах! Неужели они решили, что я могу ими пренебречь? - развел руками Суров.
   Вопрос был задан что надо. И все почувствовали некоторое неудобство ведь именно это и произошло: пренебрег же! Правда, был и другой аспект дела: после того как сумма была "озвучена", пошел бы на это Суров?
   - Не будем гадать, - прервал неловкую паузу Меркулов, - история, как утверждают, не имеет сослагательного наклонения. Если бы да кабы... Вывод, считаю, должен быть таким: Сурова надо прятать. Никуда завтра ехать не следует. За его домом установить наблюдение, но этим бандитам пока не мешать. Семьи у вас, Владлен Давыдович, нет, это облегчает задачу. Кто из вас займется устройством Сурова, вы, Стас?
   - Если нет возражений, я готов.
   - Я тоже, - понуро согласился несостоявшийся миллиардер.
   - Ты хотел меня слышать? - спросил Турецкий Грязнова.
   - Ага, позвони сейчас своим и скажи, что к ним выехал мой Колька. Пусть возьмут, что там нужно для Нинки - на пару-тройку дней, - и едут ко мне. И без разговоров. В квартире, помимо нас с тобой, разумеется, будут дежурить Денискины хлопцы. Это - в твоей. А в моей, где остановится твоя семейка, охрану обеспечат парни Кондратьева. Нас с тобой некому, Саня, охранять, кроме... нас с тобой! - Он засмеялся. - Во парадокс! И твои будут, как положено, на гособеспечении. Я все устрою и подъеду попозже к тебе. Что потребуется, так и быть, возьму. А то мне совсем не нравится поздравлять людей со спасением от какого-то муляжа. Привет.
   Закончив разговор, Грязнов долго расхаживал по своему кабинету, размышляя, прикидывая и так и этак. Возмущенный спич заместителя генерального прокурора Константина Дмитриевича Меркулова, сказанный, естественно, в его, Славкин, адрес, и никакой тут Турецкий ни при чем, просто Костя хотел позолотить пилюлю - мол, оба вы хороши, - больно резанул по душе. Ну конечно, прав он. Но ведь дело имеем с бандитами! И тот же Пустовойт второй день без передышки допрашивает Серафима! Скупо, сволочь, но все-таки заговорил. Перестал в молчанку играть. Молдавский вариант, обещанный ему, видно, имеет под собой серьезное прошлое. А что касается охранников, то их можно отпускать. Тут Костя прав, хотя... Сознались же все-таки! Подтвердили показания самих киллеров! А теперь пойдут как свидетели.
   А может, Костя все это говорил специально? Для Сурова? Чтобы не думал тот, что вовсе уж нет никакой справедливости в правоохранительных органах? Все может статься.
   Но теперь Грязнов стоял перед выбором: оставаться самим собой, то есть человеком, которого уважают за данное слово даже воры в законе? Или стать в позицию принципиального законника, не признающего никаких компромиссов?
   Нет, решил он, в конце концов, будь что будет, но Грязнов должен оставаться самим собой. Сашка, вероятно, одобрил бы такое его решение. Впрочем, попозже можно будет обсудить с ним и этот вопрос, в предположительном, так сказать, плане. Что бы ты посоветовал, если, скажем... Ну и все прочее в таком же духе.
   Вячеслав взял телефонную трубку, подержал ее в руке и набрал номер телефона. Долгие гудки. Наконец, отозвался сиплый, не то со сна, не то с перепоя, голос:
   - Але, е-мое, кого надо?
   - Кистенев, ты?
   - Ну?
   - Вот ща согну! Занукал. Держи трубку крепче и не думай бросать. От этого сейчас вся твоя жизнь зависит, Алексей. Узнал? Грязнов говорит. Давно не виделись.
   - Ну ты достал меня, Грязнов, твою!.. Когда ж я от тебя покой-то буду наконец иметь?!
   - А вот потому и звоню тебе, дураку. А будешь материться, брошу трубку и пусть они тебя на фарш пускают.
   - Кто, Грязнов? - забеспокоился Кистень. Даже голос зазвучал нормально, хрипы пропали - вот как разволновался!
   - Погоди, не торопи меня. Время у тебя еще есть. А вот у меня маловато. Думал я, Леха, думал и решил предложить тебе чейнж. Обмен, значит, такой. Вот теперь слушай и соображай. Ты - мне, стало быть, а я тебе. Но - в последний раз. Сечешь?
   - Секу, давай, не тяни кота!
   - Полину угробили, Алексей. И много тут твоей вины. Но я не о тебе сейчас. Ты мне называешь фамилии, кликухи и адреса тех, кто ее отыскал по твоей команде и сделал смертельный укол. А я их беру.
   - Ну а мне какая польза? Ты вообще думаешь, что предлагаешь? Ты за кого меня держишь, Грязнов? За суку подзаборную?! За б...?
   - Не заводись. Я не кончил. Главное - впереди. Так вот, я их беру, поскольку они ее убили. У меня на той хате ампулка хранится. С их пальчиками.
   - Да меня твои заморочки, Грязнов, не...
   - Вот именно, как и меня - твои. Поэтому, повторяю, я беру их, а не тебя.
   - Это за что ж такая честь?
   - А я тебя уже не найду. Потому что ты будешь в ближнем зарубежье. В дальнее не успеешь, визы нужны, то да се. А в ближнем ты уже к утру окажешься.
   - Не пойму я тебя, Грязнов. Что-то темнишь. Знаешь что-то, ох, и хитрый ты ментяра!..
   - Мы с тобой беседовали вчера? Я тебя спросил - ты мне ответил. Вот и считай, что я тебе, в свою очередь, любезность оказываю. Может такое быть между ментом и вором? Скажи другому - не поверит. А ты вот поверил. И я тоже. Так называешь фамилии?
   - Так ведь базар не кончился. Что взамен?
   - Сказал: твоя жизнь. Если не будешь тянуть.
   - Вот так... - задумался Кистенев. - Я знаю, Грязнов, твое слово твердое. Рискнуть, а? Ладно, пиши: Хомяк, Трехпрудный, семнадцать, квартира - третий этаж, крайняя налево. Валет, Третья Парковая, одиннадцать, квартира тоже такая. Водила тебе ни к чему. Он за рулем сидел. Только Хомяк с Валетом по "мокрому" еще не ходили. Это те, наверное.
   - И тех проверим, и этих, Кистенев. Как их по-человечески-то зовут, а то они у тебя как собаки: Хомяк, Валет, лежать, дай лапу!
   Кистенев неожиданно заржал.
   - Ну ты воще! Во дает! Так оно и есть - кобели, кто ж еще! Запоминай, если надо: Хомяков Виталий, без отчества, оно ему ни на хрен. А Валет - он Витек Валетов. Отчества не знаю. Небось и не было никогда. Хомяка, если одеть, еще и бабам нравится. А тот, второй, - так, сявка. Но - злой. Смотри, яйца откусит, если не уследишь за ним. Ну что теперь, довольна твоя ментовская натура?
   - Хорошо, а сейчас и ты слушай внимательно. Сегодня во второй половине дня твой дружок Анатолий Валентинович выписал тебе пропуск на тот свет. За то, что базлаешь много, за Полину, которую он на тебя вешает, за инициативу со сходняком. Словом, накопилось. Можешь меня не проверять - говорю железно.
   - Я должен тебе верить, Грязнов. Такие шутки не шутят. Откуда знаешь?
   - Сто процентов, Алексей. А дальше - моя игра.
   - Ну и что советуешь?
   - Он тебя будет убирать руками Круглого, так думаю. Между прочим, папашка этого Толи был начальником Пермлага. Что, говоришь, советую? Ты человек свободный, машину умеешь и сам водить, насколько мне известно. "Мерс" твой - машинка стоящая, я его видел. Бери барахлишко со всем необходимым и выезжай на кольцо - до Профсоюзной, а там вали направо, под мост и врубай до пола. Старая Калужка выведет тебя сама на Бобруйск. А это уже ближнее зарубежье. Дальше сам разберешься.
   - Ну ты даешь, Грязнов, прям как маленькому, как сопляку какому объясняешь!
   - А ты такой и есть, Леха, хоть и в законе считаешься. Отваливай, да поживее. Этому Толе "замочить" тебя, как, извини, на два пальца... Прощай, авторитет, надеюсь, никогда больше не встретимся.
   - Ладно, и тебе спасибо, Грязнов. Оно, конечно, не все менты - суки! Иначе какая жизнь?..
   И последнее важное на сегодня дело оставалось у начальника МУРа. Слава разыскал Юру Смирнова, который честно трудился вместе с Пустовойтом, и попросил - приказывать он не мог - созвониться с утра пораньше с востряковской милицией, выяснить, что у них имеется, поскольку эти мерзавцы, выполняя наезд, могли так обезобразить труп, что и мама родная не узнает. А мамы, кстати, и нет, это она сама говорила... И если все так, как предполагал Грязнов, пусть Юра берет свою подругу по Дому кино и везет ее в морг Первой градской на опознание.
   После этого Вячеслав Иванович позвал Володю Яковлева, на свою голову засидевшегося на работе, положил перед ним листок с адресами двух кобелей Хомяка с Валетом, и сказал, чтобы утром их уже допрашивали. Володя понял, кивнул, вздохнул и отправился к оперативникам...
   РАСПЛАТА
   Около полудня хорошо и спокойно выспавшийся Турецкий сидел в приемной Меркулова и легонько пикировался с Клавдией, укоряя ее в неверности, легкомыслии, но стараясь при этом не затрагивать болезненной возрастной темы. Он ожидал Меркулова, который с раннего утра обретался в самых высших сферах - где-то там, среди ангелов.
   Есть ситуации, когда субординация становится едва ли не главным в служебных отношениях двух крупных руководителей. По идее, следовало перед путешествием в верха зайти к генеральному и поставить его в известность о полученных материалах. Но в памяти были слишком еще свежи факты, когда информация прямо с закрытого совещания у генерального прокурора поступала к нему же, из министерства, скажем. Один человек может промолчать, но не зря же немцы говорят, что там, где знают двое, знает и свинья. Слишком много глаз и ушей, слишком много всякого рода помощников, каждый из которых в борьбе за близость к руководящему телу может пожертвовать таким золотым качеством, как молчание.
   И к тому же после посещения председателя правительства Турецким, а затем встречи этих же персонажей у свежей могилы уровень общения, если так можно выразиться, спустился с руководящей ступеньки на ступеньку пониже профессиональную. Появился такой нюанс. И им грех было не воспользоваться.
   Короче, Меркулов созвонился с Михеевым и попросил выделить ему в ближайшие час-два пять минут для сверхважной и секретной информации по делу об убийстве Нечаева. Михеев не хотел ломать установленный распорядок и всячески искал возможность проникнуть в секрет без затраты специальных усилий. Его можно было понять: день расписан не по часам, а по минутам. Константин Дмитриевич еще одно условие выдвинул: никто не должен знать заранее, что он посетит премьера. Желательно некоторое время и после. А почему - это станет ясно во время краткой встречи. Когда Михеев уже готов был согласиться на четыре минуты, Меркулов поинтересовался, есть ли в кабинете председателя видеомагнитофон или надо будет привезти свой? Председатель едва не взорвался: вы что, кино мне собираетесь показывать?! Но Костя, заместитель генпрокурора, сумел успокоить, объяснив, что это, собственно, и есть самый секретный материал. Уломал. Михеев назначил без пяти десять.
   Если это действительно так, думал между тем Турецкий, а пять минут разговора истекают ровно в десять, то где Меркулов? Уж не счел ли он самого себя группой захвата и не решился ли лично взять господина Белецкого? Тем более что рабочий кабинет Игоря Юрьевича оказался почему-то тоже в Белом доме. Интересно, по какой причине? А может, его просто потянуло, так сказать, на родину, в тот кабинет, который он занимал в девяносто третьем году и откуда трусливо сбежал в плащике швейцарского грузчика? Но как бы там ни было, а разведка доложила: в десять утра господин Белецкий вошел в лифт в вестибюле Белого дома и поехал на свой этаж. Рядом с ним никого из важных персон замечено не было. Это значит, что Лысов, к примеру, огорченный обманом Сурова, так и не появившегося в "Солнечном восходе", вполне мог заниматься розыском предателя-коммерсанта. Что наверняка так и было.
   Александр Борисович еще утром, часу так в восьмом, предложил Меркулову свой вариант. Суров звонит не кому-нибудь, а Олегу, и спрашивает его, что там у них вчера за сыр-бор случился? Если ничего на самом деле не было, а происшедшее - обычная, правда, и непонятная провокация Лысова, Олег так и ответит: мол, побегали, пошумели и спать легли. Ну так им, дуракам, и надо, отвечает Суров. И весь сказ. Некогда мне пустяками вашими заниматься. Я деньги делать должен. А если все же что-то случилось, этот Олег, недалекая натура, начнет юлить, вертеться, хитрить, чтобы успокоить и затащить на расправу.
   Меркулов поговорил с Суровым и сказал, что тот сейчас ни на что серьезное не способен. Ночь на него плохо подействовала - совсем расклеился мужик. Придется подождать.
   Выяснять теперь, где находится Лысов, приходилось Турецкому. Но разговор должен был состояться в районе трех дня. А ждать и думать, что сейчас делает этот отставной генерал и какие черные мысли бродят в его башке, задачка не из легких. И окончательное ее решение зависело исключительно от успеха меркуловского вояжа в заоблачные высоты. Фигурально выражаясь.
   Меркулов приехал в первом часу дня. Прошел в кабинет, держа под мышкой портативный видик, выданный ему грязновскими специалистами. Кивком позвал Турецкого к себе. Разделся, сел за стол, стал медленно протирать очки. Господи, надо же уродиться этакой занудой!
   - Мы получили "добро", - родил он наконец. Но спокойно, как протирание очков.
   - Приятно слышать. А на что?
   - Будем в дурачка играть? - ласково спросил Меркулов.
   - Зачем? Ты мне лучше выдай санкцию на арест и обыск, а потом сиди себе вспоминай и тихо радуйся: ах, какой я славный!
   - Не хами. Санкцию ты сейчас получишь и можешь отправляться. А где этот Лысов? Ты знаешь?
   - Я ему позвоню и спрошу: Толян, друг, ты где? Я сейчас приеду и заарестую тебя, корефан! У меня с ним свидание в три. Надеюсь к этому времени управиться с Игорьком. Но будет очень смешно, если он в три часа сделает мне предложение встретиться с Белецким. Ты там, между прочим, друг и учитель, часом, не засветился со своей бандурой? А то я приеду, а меня уже с оркестром встречают: как же, как же, сам господин генерал... Мне, кстати, дадут новые погоны? Ты уточнял? Нет?
   - Ой, ну почему мне такие мучения?! - едва не завопил Меркулов. - Ты можешь когда-нибудь перестать валять дурака?!
   - Я, Костя, могу. Но что поделаешь, если ты упиваешься самим собой? И ничего не говоришь из того, что мне необходимо как воздух! Чем я смог бы оперировать в нужную минуту! На кого сослаться, в конце концов, черт меня побери! А ты сидишь, млеешь и наслаждаешься воспоминаниями. Не стыдно? Друг называется!
   - Все? Ладно, слушай. Встреча была пятиминутной. Поначалу. Но когда он увидел кадры, где речь идет о нем, я подумал даже, что ему станет плохо. Но он досмотрел. Походил, подумал. Потом сказал помощнику, чтобы его ни в коем случае в ближайшие полчаса не беспокоили. И сказал, ну, ты знаешь, в своей, наступательной такой, манере: давайте все сначала. И полностью... Без купюр... Я ему на это возразил, что будет многовато. Как бы на час не растянулось. Если не больше. А он: ладно, начинайте, а там посмотрим. В общем, он просмотрел все. И повторял только одно слово, но часто. Знаешь какое?
   - Ну?
   - Гниды!
   - Молодец. Голова у него варит. А чем закончил?
   - Спросил: санкцию на арест этой публики выписывает генеральный прокурор? Я ответил, что да. Но имеют на это право и иные прокуроры, в частности и я, как его зам. Только всех арестовать не получится. Придется сперва изыскивать доказательства их вины в преступной деятельности. Он: а разве этого вам недостаточно? Я говорю, что нет. Там, где явные уголовные преступления, - это Белецкий, Лысов, думаю, что по тем же признакам пройдет и генерал МВД Ильин. А остальные, если не будут вскрыты новые факты, - это уже экономика. Ну а после этого я выслушал суровый приговор, который произнес Михеев, и подумал, что, будь он судьей на том процессе, всех бы приговорил к вышке. Вот такие пироги. Иди собирайся, я надеюсь, что ты не станешь действовать в одиночку?
   - Да я бы как раз не хотел столпотворения. Трех оперативников более чем достаточно. Я сейчас звоню Славке, и они заезжают за мной. Мы с ним так договорились. А что касается Лысова, то после моего разговора с ним на свидание с генералом выезжает группа "Пантера". Хотелось бы, чтобы задержание двух этих волков произошло одновременно.