Незнанский Фридрих Евсеевич. Убийство на Неглинной

   Старший оказался умнее своих кадров. Он лишь развел руками:
   - Учим помаленьку, стараемся, да не всегда получается. Вы, господин полковник, извините дурака. Если можно, обойдемся без конфликтов. Чем могу служить?
   - Владимир Михайлович, - Грязнов, обернувшись, незаметно подмигнул Яковлеву, - отмени "Пантеру". Так, вижу, договоримся.
   - Слушаюсь, - Володя вынул из кармана трубку радиотелефона, включил и сказал: - Саватеев, слышишь меня? Зверя домой.
   - Теперь с вами, - сказал Грязнов. - Прошу коротко, что здесь происходит?
   Иван Порфирьевич повторил сказанное прежде охранником. В этом подъезде жильцов нет. С первого по пятый этаж идет ремонт помещений, приобретенных фирмой "Юнона", - собственно, это акционерное общество закрытого типа. Остальное охране знать не положено. На верхних этажах квартиры пустуют, и что там будет в дальнейшем - тоже офисы или жилые помещения, известно одному Богу. Туда особенно никто и не ходит.
   - Особенно в каком смысле? - уточнил Грязнов.
   - А ими, по-моему, сам мэр распоряжается. Жилье-то получается суперэлитное, - охотно ответил старший охраны. - Нам с вами такое не по карману.
   - Но кто-то все-таки появляется здесь? Сегодня, к примеру, был кто?
   Старший быстро переглянулся со Степой, потом отрицательно покачал головой:
   - Не было. Никого.
   - А чего так неуверенно?
   - Так ведь... за всем уследить невозможно. Но про сегодня могу сказать с уверенностью.
   - Понятно. Ваше агентство находится в Рязани? А зачем "Юнона" усложняет себе жизнь? Что, московские ей уже не подходят?
   - У нас давнее сотрудничество. Наверное, устраивает качество работы.
   - Оно и видно. Последний вопрос: что это за форма такая странная? В "Память", что ль, играете?
   - Нет, просто наше агентство является коллективным членом военно-патриотического общества "Евпатий". Тоже наше, рязанское.
   - Сейчас мы с вами пройдем по всем этажам, и, если потребуется, я вызову сюда группу. Надеюсь, ключи от всех помещений у вас имеются?
   - Вообще-то я имею право располагать ключами только от нашей фирмы...
   - Значит, так, - сухо сказал Грязнов. - Недавно - речь идет о минутах, а не о часах, понимаете? - из этого дома, предположительно из помещений, расположенных в данном подъезде, были произведены выстрелы, в результате которых убиты двое, в том числе вице-премьер правительства Нечаев. Третий в тяжелом состоянии, и за исход никто не ручается. Я и так потерял с вами слишком много драгоценного времени. Если не пожелаете дать ключи, я прикажу взломать все двери, и ответственность ляжет на вас. Быстро принимайте решение!
   - Но ведь, насколько я знаю, ваши люди уже работают в соседнем подъезде?
   - У них своя задача. Ну?
   - Я поищу ключи. Вы можете пока обойти все помещения нашей фирмы. Они не закрыты. Посторонних там тоже нет.
   - Хорошо, я вас жду наверху. А Степа пусть поможет очухаться своему напарнику. И вообще, постарайтесь не делать лишних движений...
   - Слушаюсь, - старший не без иронии приложил два пальца к козырьку своей фуражки.
   Этажи обследовали поочередно: Яковлев стоял на площадке, а Грязнов обходил одну пустую комнату за другой. В общем, скорее для очистки совести. Если бы киллер находился здесь, он был бы полным идиотом. Но он мог оставить после себя следы - бросить оружие, другое снаряжение, не закрыть окна, не поднять с полу гильзы. Да мало ли, какие следы оставляет после себя уходящий в спешке убийца! И Грязнов опытным глазом быстро и оценивающе окидывал помещение и следовал дальше, держа пистолет перед собой.
   На следующем этаже все повторялось с точностью до наоборот: ждал на лестничной площадке уже Грязнов, а в помещение, заставленное строительными материалами, ящиками, бочками, входил Яковлев. Пока никаких результатов не было.
   На шестом этаже их догнал Синицкий - старший охраны.
   - Ну, пусто, я ж вам говорил.
   - Ваше счастье, - буркнул Яковлев. - Ключи принесли?
   - Вот, пожалуйста, - и он быстро открыл левую квартиру.
   Очередь была Володи, и он исчез за дверью. Грязнов же задумчиво разглядывал стены, потолок, шахту неработающего лифта.
   - Включаете? - кивнул на лифт.
   - Только когда идут работы.
   - А сегодня у вас что?
   Синицкий пожал плечами:
   - Сегодня, сказали, руководство фирмы отправило строителей на какой-то другой объект.
   "Ловко, - подумал Вячеслав Иванович. - Лучше и не придумаешь! Будто все нарочно подготовлено..."
   Вернулся Яковлев, кивнул охраннику на противоположную дверь.
   - Этого ключа у меня нет, - показывая зачем-то связку, ответил тот. Дверь вообще не открывается. Вход в квартиру, говорят, из следующего подъезда. Тут вообще-то евроремонт делали. С месяц назад закончили, то ли студия какая-то, то ли еще чего, не знаю. Нас эта квартира совсем не касается.
   - А дверь тогда зачем? - Яковлев толкнул ее плечом. - Да, капитально! Ни замка, действительно, ни ручки. И все-таки ее открывают... - Яковлев опустился на корточки и внимательно осмотрел пол перед дверью. - Вот, гляди, Вячеслав Иванович, скребок, видишь? Железо, - он щелкнул по металлической обшивке двери, - царапало. Эксперта сюда надо.
   - Давай кликни, - сказал Грязнов и отправился на следующий этаж. - А что, Иван Порфирьевич, - обернулся на ходу к Синицкому, - вы-то сами где тут обитаете? В той каптерке на первом этаже? У вас что, вахтовый метод?
   - Примерно, - охотно откликнулся тот. - По две недели. В принципе фирма нам квартиру снимает. Не здесь, в Сокольниках. А здесь только дежурная группа. Старший и двое. Извините, Вячеслав Иванович, - кашлянув, понизил голос Синицкий. - Мне, конечно, как вы понимаете, очень неприятен этот инцидент... Молодые еще, необученные.
   - Зачем же таких держите?
   - Другие достоинства имеют. Этот, к примеру, стреляет хорошо.
   - В кого? - быстро среагировал Грязнов, и тот запнулся.
   - Да что вы! Если вы подумали чего?.. Нет, вообще говорю. Однако вы его крепенько уделали.
   - Оклемается...
   - Видите ли, конечно, сопротивление при исполнении... Такое пятно! Может, мы как-нибудь сами?
   - Вот давайте закончим работу, а потом можно будет и поговорить. Володя, - крикнул в лестничный пролет, - дождись эксперта и догоняй! Открывайте, - приказал Синицкому.
   Так они прошли все помещения до последнего этажа. Узкая металлическая лестничка вела к люку на чердак. Замка в петлях не было.
   - Почему люк открыт? - спросил Грязнов.
   - Жильцов-то нет, - неуверенно ответил Синицкий. - Возможно, строителям зачем-нибудь понадобилось. Там же лифтовое хозяйство. И все такое прочее.
   - Поглядим, - сказал Грязнов, осматривая железные перекладины. - А вас, Иван Порфирьевич, я больше не задерживаю, поскольку на дальнейшее ваша епархия не распространяется, так?
   - Именно, Вячеслав Иванович.
   Грязнов видел, что старший готов на уши встать, лишь бы замять неприятность с тем дураком, что лежал сейчас в каптерке на раскладушке. Вот и сейчас он был готов оказать любую услугу, только чтоб скандал не вышел за пределы, так сказать... Да ведь в принципе этот дурак-охранник вовсе и не был никому нужен. Задела только фраза "стреляет хорошо". Вячеслав Иванович достал из кармана документы, открыл удостоверение: "Гуцаев Амир Гасанович..." То-то ж он показался сразу каким-то заторможенным, что ли. И наглым сверх меры. Теперь понятно отчего.
   - Он давно у вас?
   - Два года, - быстро ответил Синицкий. - До сих пор серьезных замечаний не было.
   - А несерьезные?
   - Бывало... - неохотно протянул старший. - Ума мало - темпераменту много. Осетин, чего хотите?
   - Однако погляжу я на вас!
   - Да нет, я про него конкретно. Нация здесь ни при чем. Это он у нас такой. Всем подходит, а старшим назначить нельзя. Власть обожает.
   - Вы и ночами здесь дежурите?
   - А как же! Двое суток - меняемся.
   - А баб водите? Только честно, все равно ж, если захочу, узнаю.
   - Случается, - потупился Синицкий. - Но мы это дело не приветствуем. И стараемся, чтобы... не было. А ребята молодые. И место это, объяснять же не надо, какое! Вон Кузнецкий рядом, Столешники. Один соблазн. А теперь дело к холодам, им тоже погреться охота...
   - Греетесь-то, поди, в пустых квартирах? Я там пару лежаков заметил.
   Синицкий неопределенно пожал плечами и промолчал.
   - Значит, посторонних здесь не бывает? Я имею в виду, кроме строителей?
   - Нет. Ну... за исключением, так сказать...
   - И сегодня тоже не было?
   - Вы спрашивали, я ответил.
   - Разрешение на оружие у кого?
   - У нас только на службе разрешено. У меня в сейфе, внизу.
   Грязнов достал чужого "макарова", посмотрел номер и за ствол протянул Синицкому вместе со всеми бумажками.
   - Держите. Пойду мимо, покажете разрешение. Свободны.
   - Слушаюсь, - облегченно выдохнул тот и шустренько заспешил по лестнице вниз.
   - Володя, как там у вас дела? - крикнул Грязнов.
   - Сейчас поднимаемся!..
   - А дверь действительно открывали, - заявил эксперт-криминалист, поднявшись к Грязнову. - И можно сказать, недавно. Там же везде на полу пыль. А скребок чистый. Покажите подошву. Ну да, следы там в основном ваши. Я и у охранника посмотрел. Остальное как-то затерто. Надо смотреть с той стороны, в другом подъезде. Если кто-то выходил из этой квартиры, он наверняка был в целлофановых ботах. И в перчатках. Но некоторые пальчики я на всякий случай с двери снял. Кстати, она открывается изнутри, а отсюда, как я понимаю, просто захлопывается на какие-нибудь хитрые замки. А что, вы хотите на ту сторону пройти чердаком?
   - Наверное, так ближе. А заодно поглядите лестницу, - Грязнов показал на железные перекладины, запачканные известкой.
   Эксперт обследовал стремянку, но ничего, заслуживающего внимания, не обнаружил. Полезли наверх, на чердак.
   Дом был, конечно, старый, но содержался в относительном порядке. Во всяком случае, чердачное помещение не было захламлено. Потолочное перекрытие последнего этажа изолировано толстым слоем утеплителя и сверху засыпано шлаком. От устоявшегося запаха застарелой пыли хотелось чихать, прямо до слез в глазах.
   Сыщики обошли весь чердак, спокойно, без всяких затруднений открыли еще два люка на соседние лестницы. Ну хорошо, в среднем подъезде строители работают, а здесь почему открыто? В один из люков, услышав голоса, они и пустились. Несколькими этажами ниже работала дежурная бригада. Собственно, оперативники стояли на нижнем и верхнем маршах, а по площадке ползал эксперт-криминалист.
   Грязнову протянули целлофановый кулек с тремя гильзами.
   - Окно было приоткрыто, гильзы на полу. Это - "калашников". Вон та квартира пустует. Приготовлена к капитальному ремонту, - оперативник показал направо. - А левая - жилая. Но никто не отвечает. На нижних этажах - какие-то "конторы", я записал, но они тоже готовятся к выселению, и народ там появляется позднее. Дежурные никого постороннего не видели. Странный дом какой-то, Вячеслав Иванович. Похоже, что его крупная фирма приобрела. А переделывать пока не торопится.
   - Фирма называется "Юнона", экспорт нефти, насколько я понял, - сказал Грязнов. - Буратины богатенькие. Они соседний стояк оформляют. Но вот из этой, левой, квартиры имеется выход на ту лестницу. И, по заключению Иосифа Ильича, - он кивнул на своего эксперта, - оттуда, возможно, кто-то недавно выходил. Значит, надо каким-то образом войти в квартиру. А на это санкция нужна, Владимир Михайлович, - и, повернувшись к Яковлеву, попросил: - Скажи Николаю, чтоб он прошел по третьему стояку. Там, кажется, живут люди, я занавески видел. Может, кто заметил чужого.
   - Можете ходить, - эксперт поднялся с колен, - и думайте, как нам проникнуть вот в эту квартиру. Иосиф Ильич, хочу поделиться с вами одним соображением. - Он взял грязновского эксперта под руку, отвел к окну и о чем-то заговорил вполголоса.
   А оперативники начали обсуждать вопрос, каким образом войти в квартиру, дверь которой напоминала крепостные ворота - из-за обилия кованого железа, украшавшего как филенку стальной двери, так и мощный дверной косяк. То же самое можно было сказать и о многочисленных запорах. Действительно, никаким кавалерийским наскоком тут не взять.
   Между тем вернулся оперативник, ходивший выяснять, кому принадлежит данная квартира. Ответ был неутешительным: хозяйка, известная певица и киноактриса, в настоящий момент находится в гастрольной поездке, в Прибалтике. Квартира поставлена на сигнализацию. А вот последнее облегчало задачу.
   - Давайте, мужики, - сказал Грязнов как старший по званию и положению, - срочно вызывайте наряд, у них должны быть дубликаты ключей, тащите сюда домовое начальство и понятых. И приступайте. Я подойду. - Он обернулся к экспертам: - Ну, господа наука, значит, ничего пока? А стреляли отсюда. Но где оружие? Почему унес с собой? Как объясните? И если наша дамочка отсутствует в Москве, как мог кто-то чужой пройти через всю квартиру и выбраться с противоположной стороны? Давайте, вы подумайте, а я схожу вниз, скажу Пустовойту, чтоб звонил прокурору и просил санкцию на обыск помещения.
   Проходя мимо подъезда, где переминался с ноги на ногу Степан, Грязнов велел ему позвать Синицкого. Старший тут же появился, словно стоял за дверью в ожидании. Протянул без предупреждения документ, разрешающий Гуцаеву А. Г. ношение огнестрельного оружия. Грязнов посмотрел, вернул и спросил:
   - А почему у него "макаров", когда частному охраннику им пользоваться не положено?
   - Мы в курсе, Вячеслав Иванович. В ближайшее время наше руководство получает партию "ИЖ - семьдесят первый" и мы тут же производим замену. "Макаровых" сдадим, как положено.
   - Хорошо. Тогда я вас в последний раз спрашиваю: был ли здесь сегодня кто-нибудь из посторонних? Подумайте. Будет очень плохо, если тот, кого мы все равно поймаем, сошлется на вас. Понимаете меня?
   - Я... никого постороннего не видел, - после паузы ответил Синицкий, но уверенности в его голосе Грязнов не уловил.
   - Ваше дело. Я предупредил. Оперативным работникам попрошу препятствий не чинить.
   И, не прощаясь, ушел. Проходя под аркой, взглянул на часы: мама родная! Уже середина дня! А все казалось, что какие-то минуты пролетели...
   Шофер стоял возле машины.
   - Вячеслав Иванович, вам из прокуратуры звонили. Сказали - Меркулов. Я объяснил, и он попросил позвонить, как окажетесь у телефона.
   Грязнов сел в машину и взял телефонную трубку:
   - Клавдия Сергеевна? Привет, соедините, пожалуйста, с Константином Дмитриевичем. Это - Грязнов...
   - Вячеслав, здравствуй, ну что там у тебя?
   - Это не у меня, Дмитрич, тут народу, как на ярмарке. В доме шуруем. Остальные разъехались. Кое-что нашли. Но - мало. Надо чужую квартиру вскрывать.
   - А вы разучились?
   - Зачем же, умеем. Я попросил дежурного следователя позвонить городскому прокурору. А мы пока займемся этой квартирой. Она на охране, сам понимаешь.
   - Кто ведет-то?
   - Пустовойт из городской. Знаете такого?
   - Ну и пусть ведет пока. Я буду отзывать нашего приятеля... А ты обязательно потом заскочи ко мне.
   Чего-то Костя не в себе, подумал Грязнов. Недоговаривает, торопится. Наверное, и его тоже со всех сторон осаждают. Еще бы - заместителей председателя правительства не каждый день убивают... А стрелял-то профессионал. И с боевым опытом, тут прав старик Градус. Пулю положил в середину лба. Никакой контрольный уже не нужен.
   Политикой Грязнов не занимался и вообще относился к ней без уважения. Но знал твердо одно: сегодня политиков убивают не за их убеждения, а за вполне конкретные экономические, финансовые поблажки одним в пику другим. Вот и Нечаев, хоть был весь на виду и выглядел честнягой, правдолюбцем, ведь имел, значит, даже в ущерб собственной харизме, как теперь выражаются газетные ученые, какую-то червоточину, которую нашла пуля наемного убийцы. Да, конечно, причина убийства находилась, по мнению Вячеслава Ивановича, в столь высоких государственных сферах, куда тому же Пустовойту вход практически закрыт. Где он, кстати?
   Грязнов подошел к микроавтобусу дежурной бригады и поинтересовался, где ее руководитель. Шофер, коротавший время за решением кроссворда, показал авторучкой в сторону Центрального банка. Ну, правильно, подумал Грязнов, надо ж, в конце концов, найти печку, от которой потом плясать. А водителю велел найти Пустовойта и передать, чтобы он решил вопрос с санкцией. Уж больно самодовольный вид имел этот водила - жизнь, вишь ты, сладкая!
   Любое убийство, тем более заказное, да еще когда речь идет о фигуре верхнего эшелона власти, надо тщательно готовить. А чтоб приготовить, следует знать четкий распорядок дня жертвы. Быть абсолютно уверенным, что он в точно назначенное время окажется в том месте, которое, по сути, как бы уже пристреляно. Значит, нужен помощник, которому ведомы все маршруты передвижения заказанного лица. Нечаев приехал в банк, следовательно, наводчик уже должен был находиться там и вовремя дать отмашку.
   Банковская охрана, как видел Грязнов, довольно успешно играла в этом деле роль ротозеев: они стояли, глазели, но ничего не предпринимали, а как выяснилось несколько позже, оказывается, ничего толком и не видели. Ни один из этих рослых парней не смог ничего внятно рассказать дежурному следователю Пустовойту. Услышали беспорядочные гудки, увидели столпотворение и - вот... Не среди них ли и надо поискать соучастника?
   СВИДЕТЕЛЕЙ ПРОДОЛЖАЮТ УБИРАТЬ
   С утра Турецкий сидел в горпрокуратуре у Маркашина и просматривал дела, которые прокурор распорядился доставить к нему из районных прокуратур, то есть дела Новикова и Копера.
   Если по первому у Александра Борисовича картина уже как-то сложилась и оставались лишь частности, то второе было пока за семью печатями. С него и начал. Точнее, с акта судмедэксперта. Из его заключения следовало, что никакого наркотического отравления не было. Наркотик, предположительно морфий, был введен в сгиб локтевого сустава. След укола имеется. Более того, на месте укола образовалась гематома. Взятые пробы показали, что в крови следов наркотика не имеется. Зато имеет место алкоголь, причем количество его в крови соответствует степени опьянения средней тяжести.
   Турецкий знал, что человек пьющий, как правило, наркотой не балуется, это вещи трудносовместимые. Тем более, когда речь идет, в общем, о достаточно молодом еще человеке. Коперу было около тридцати. Да, кстати... Александр Борисович посмотрел паспортные данные: Феодосий Евграфович... редкое сочетание. Родился в Фалештах Молдавской ССР. Национальность молдаванин. В Петербурге не прописан. Ладно, остальное - позже.
   Но, прочитав протокол осмотра квартиры, из окна которой шагнул в бездну самоубийца, Турецкий почувствовал себя словно одураченным, настолько имитация самоубийства была сделана грубо, топорно. На дураков, что ли, делали расчет? В ванной на крючке висел большой пакет ваты. Однако "наркоман" почему-то не пользовался ею перед уколом. В пепельнице на столе валялся использованный одноразовый шприц с остатком морфия. Следы пальцев Копера располагались на шприце таким образом, что он ну никак, даже если бы встал на уши, не смог себе сделать укол. Так разве что в штыковую атаку идут.
   Вторая характерная деталь. Окна открыты настежь, а на оконных ручках никаких следов рук человека. Святой дух открывал их. Липа это все. Значит, вывод такой. Получив команду убрать засветившегося грубияна, некто, возможно и не один, прибыли к проживающему, но непрописанному в квартире Коперу, который находился под приличным градусом, стукнули его, потерявшему, скорее всего, сознание парню сделали неграмотно укол, прижали его пальцы к шприцу, нимало не заботясь о создании правдоподобной картины, отворили окно в комнате и выкинули с десятого этажа. Работали, видимо, в перчатках. И второй вывод. Либо работали совершенно неопытные братки, либо всем было наплевать, о чем будет думать прокуратура. Но и в первом, и во втором случаях тот, кто отдал команду, ничего не боялся. А команду, почти наверняка, мог отдать лишь один человек - Рафалович. Хотя он может, сославшись на свои "связи", сказать, не уточняя, что всего лишь передал сообщение Александра Борисовича, ну а те люди все дальнейшее сделали по-своему.
   К делу была приложена довольно четкая увеличенная фотография с паспорта. Иных не нашлось. Да и откуда у этого, по сути, бомжа может оказаться с собой фотодосье? На снимке, сделанном с трупа, лицо было обезображено до неузнаваемости.
   Турецкий попросил зайти Щербину. Тот явился нахохленный, словно воробей на морозе. Ну, это понятно, не мог пережить вчерашнего поступка Александра Борисовича, отославшего его домой, словно мальчишку. Но Турецкому в настоящий момент было в высшей степени наплевать, что о нем думает этот добрый молодец. Он протянул ему дело Копера и попросил быстренько просмотреть и высказать свое просвещенное мнение. И пока тот читал, искоса поглядывал на него.
   Щербина же, листая новое для него дело, внутренне недоумевал, какое отношение оно может иметь к нему лично. С этим, явно написанным на лице выражением он и взглянул, ознакомившись с материалами, на московского "важняка".
   - Прочитали? - вежливо осведомился Александр Борисович. - Отлично. Пожалуйста, ваши соображения. Сперва по существу: нет ли сомнений в самоубийстве?
   - Напротив, у меня нет сомнений в убийстве. Все говорит об этом.
   - Отлично, - кивнул Турецкий. - Я тоже не сомневаюсь. Поэтому предлагаю провести опознание...
   - Я не совсем вас понимаю, - перебил Щербина. - Какое отношение этот покойник имеет к тому делу, которое находится в моем производстве?
   "Ого, - подумал Александр, - а мы, оказывается, гордые!" Но не стал усложнять отношения. И продолжил без всякого назидания:
   - Я не успел вас проинформировать. Дело в том, что покойный Копер, ткнул пальцем в папку с материалами, - и есть тот самый грубиян, который хамил по телефону мадам Михайловой. Улавливаете связь?
   - Ах, вон оно что! - воскликнул Щербина. И за этот искренний порыв Турецкий сразу простил молодому следователю весь его гонор, который мог вполне быть не следствием дерьмового характера, а всего лишь панцирем легкоранимой черепахи, до мяса коей, кстати, немало охотников.
   - Две таких грубых фальшивки подряд - не много ли? Как считаете, Петр Григорьевич?
   - Вы хотите сказать, что прокуратуре подсовывают столь примитивные версии нарочно?
   - А почему бы нет? В первом случае - пьяная драка, во втором сумасшедший наркоман. Я почти уверен, что Гриша опознает рыжего Копера. Вот вам и готовый убийца. Который следом и сам свел счеты с жизнь. Есть все основания прекратить эти дела. Если мы готовы принять наглые подсказки и применить палочку-выручалочку - пятую статью УПК.
   - А мы готовы? - В голосе Щербины прозвучала неприкрытая ирония.
   - Это уж вам решать, - учтиво ответил Турецкий. Взять к себе объединить все эти дела или оставить в районах - по месту совершения. Там, полагаю, прекратят ввиду обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу. Значит, если мне не изменяет память, - сменил он тему, Гриша наш фотороботы киллеров не опознал. Может быть, стоит показать их соседям в доме? Особенно старушкам, что постоянно торчат у подъездов?
   - Уже сделано, - с улыбкой сообщил Щербина. - Я с утра послал туда опера с таким заданием. Но теперь, может быть, есть смысл показать им и Копера?
   - Обязательно, но начните с Гриши. Подберите несколько похожих, оформите протоколом опознания, да чего я, сами знаете. Наверное, лучше всего это сделать там, на месте, не возить его сюда.
   - Я сам съезжу. - Щербина поднялся. - Вам от меня какая-нибудь помощь требуется?
   - Нет, спасибо, я буду здесь. Вернетесь, заходите, вдруг что-нибудь удастся накопать...
   После ухода петербургского следователя Турецкий посидел несколько минут молча, глядя в окно, затянутое кисеей дождя, а потом снял трубку и набрал номер телефона Рафаловича.
   В голосе старика не было радостных интонаций. Интересно, а чего хотел Александр Борисович, требуя искренности от бывшего вора в законе?
   - Разве вы еще здесь?
   - Мне кажется странным ваше настойчивое желание отправить меня в Москву. Даже скажу, подозрительным.
   - Ой, ну что вы, Александр Борисович! Да живите в Петербурге сколько хотите! Но, по-моему, все данные для решения вашего дела вы уже имеете.
   - Увы, далеко не все, Ефим Юльевич. Как же это так опростоволосились ваши информаторы? Оказывается, Копера-то убили. Вот видите, а вы даже и не догадывались? Экспертиза - великое дело, ее не обманешь. Ждем теперь, понимаете, лабораторные анализы, чтобы возбуждать дело об убийстве.
   - Вы полагаете, это надо делать? - Старик сделал ударение на слове "это".
   - А как бы вы поступили на моем месте?
   - На вашем? - Александр Борисович почувствовал, что старик улыбается. - Ну, во-первых, я бы не стал тратить дорогое время старшего следователя по важнейшим делам на всякую шпану, сводящую счеты друг с другом.
   - А во-вторых?
   - Оставил бы все местной прокуратуре. Тут же не Бог весть какая мудрость нужна.
   - Второй совет хорош в том случае, если бы у меня была полная ясность по первому. Кстати, Ефим Юльевич, а ведь вы мне так и не дали определенного ответа на вопрос: как попал Новиков к Михайлову?
   - Но ведь я же вам столько рассказал!
   - Ефим Юльевич, - рассмеялся Турецкий, - не имейте меня, как говорят в Одессе, за наивную девочку. Вы просто подтвердили то, что рассказал на допросе сам Новиков, а затем участковый уполномоченный. И заметьте, я вас ни в чем не упрекнул. Хотя главный наш вопрос так и остался открытым. А куда я без этого поеду? Сами подумайте, вы же пожилой и мудрый человек...