Ордубади Мамед. Меч и перо

   - Браво! - воскликнул атабек Мухаммед, восхищенный эрудицией молодого человека.
   Фахреддин, ободренный этим возгласом, попросил у атабека разрешения коснуться проблемы Мугани.
   - Я с удовольствием слушаю тебя, молодой оратор. Говори, пожалуйста, любезно согласился атабек Мухаммед.
   - Несомненно, элахазрет знаком с историей Мугани. Пока Мугань не принадлежит азербайджанскому крестьянству, невозможно по-настоящему наладить экономическую жизнь страны. В настоящий момент большая часть Мугани находится в руках Ширванского государства, а второй ее половиной владеют несколько мюлькедаров - внуки арабских завоевателей. Элахазрет атабек должен сделать какое-то распоряжение относительно той части Мугани, которая находится под властью ширваншаха.
   Атабек Мухаммед рассмеялся.
   - У ширванцев есть право пользоваться Муганыо, - сказал он. - Они издавна владеют этой землей и должны владеть его. Принадлежащая Ширвану часть Мугани никогда не при-наджела аранцам.
   - Прошу прощения, у элахазрета атабека! - продолжал Фахреддин. - Я не говорю про Ширван с его узаконенных на сегодня границах.
   - А о чем же вы говорите? - удивленно спросил атабек.
   - Мне кажется, все жалобы азербайджанского народа сводятся к вопросу о земле. Аппетиты мюлькедаров переходят границы дозволенного. Местное правительство на стороне мюлькедаров. Люди, говорящие о тяжелом положении крестьян, объявляются бунтарями и подвергаются преследованиям эмира. Литераторы и поэты постоянно живут под угрозой насильственной смерти.
   Атабек слушал, опустив голову. Когда Фахреддин умолк, он обратился к своему катибу:
   - Я полагаю не стоит пересказывать содержание прочих полученных нами жалоб, ибо они говорят о том же, о чем только что изволил сказать джанаб Фахреддин. Сделай заметки относительно спорных владений в Мугани. По этому поводу я дам указания моему боату Кызыл-Арслану. Что касается недостойных действий эмира, преследований поэтов и литераторов, попыток отравить их, тут надо провести тщательное расследование.
   ПОСЛЕДНЕЕ СРЕДСТВО
   Эмир Инанч решил прибегнуть к последнему средству, о котором он подумывал уже давно.
   Его политика потерпела поражение. Сколько он ни размышлял о своих шансах удержаться у власти, в голову не приходило ничего утешительного. Действия, направленные на то, чтобы не дать дороги жалобам аранцев, восхваляющие атабека касиды и послания, написанные по его указке, принесли совсем обратный результат.
   Эмир призвал к себе жену Сафийю-хатун.
   - Отцы и деды наши говорили: "Хорошую вещь приберегают для плохого дня", - начал он. - Настало время и нам вспомнить эти слова. Передай нашей дочери, нельзя упускать благоприятный момент, пусть знает, такой выгодный случай выпадает не каждому. Твой отец халиф уже стар, жить ему осталось немного, ведь он не испил эликсира жизни. Да, да, он будет жить не вечно. И мы должны уже сейчас думать о более надежной, более несокрушимой опоре, на которую можно было бы опереться. К власти пришла новая династия, салтанатом правят сыны Эльдегеза. Не думаю, чтобы они в скором времени потерпели поражение. Они будут властвовать очень долго. Есть еще одно важное обстоятельство, которое мы не имеем право забывать. Мы обязаны думать о будущем нашей дочери Гатибы. Пока ее дед халиф жив, она будет жить как богатая, знатная ханум. Но после смерти халифа все изменится. Сама по себе красота ничего не значит, если ее владелица не имеет высоких покровителей. Ты знаешь, в Багдаде живут тысячи дочерей и внучек бывших халифов, которые родились от многих сотен наложниц н рабынь. В свое время они пользовались почетом и были знамениты, Но когда халифы умирали, им приходилось начинать иную жизнь - нищенствовать, сожительствовать с рабами, погонщиками мулов и прочим сбродом. Если мы упустим подвернувшийся благоприятный момент, судьба нашей Гатибы окажется не лучше, чем у тех несчастных.
   Сафийя-хатун, не перебивая, выслушала длинную тираду мужа.
   - Не понимаю, что ты хочешь? - сказала она. - Почему не говоришь ясно? Допустим, все сказанное тобой - правда. Но, что я могу поделать?
   Эмир раздраженно посмотрел на жену.
   - То есть как это - что ты можешь поделать? Разве ты не мать Гатибы? Неужели ты не в состоянии принарядить свою дочь и показать ее атабеку?
   -Каким образом я сделаю это? Не будет ли это выглядеть неприлично?
   Эмир что-то пробурчал себе под нос, задумался на мгновение, затем сказал:
   - Почему же неприлично? Нисколько! Вспомни, как в Багдаде, во дворце халифа, тебя представили мне. Точно так же поступи и ты, представь Гатибу атабеку здесь, в Гяндже, в моем дворце.
   - Это не так просто. Попробуй сказать Гатибе о замужестве - она сейчас же выходит из себя!
   - Мне все равно, можешь сказать ей как угодно, это твое дело. Но ты должна показать девушку атабеку! Говоришь, она выходит из себя? Обычная история. Когда тебя показали мне, ты заявила, что сравняешь с землей весь Багдад, однако от твоих капризов не поколебался ни один кирпичик старой конюшни у вас во дворце.
   - С тех пор, как бедняжка потеряла надежду на взаимность поэта Низами, она возненавидела мужчин, видеть никого не желает!
   - Думать надо, думать! Мужчины есть мужчины. Стоит ей узнать, что великий атабек собирается жениться на ней, и она забудет о своем отвращении к мужчинам. Молодые девушки похожи на хитрых кошек. Они питают отвращение ко всему, что не идет к ним в руки, но то, что им удалось заполучить, они уже никому не отдадут. Все зависит от того, как подойти к твоей дочери. Ты должна внушить Гатибе, что судьба наша зависит от ее встречи с атабеком. Кроме того, я думаю еще и о другом... Да, да!.. Если моя дочь проявит ловкость, она сумеет взять в свои руки власть в салтанате, и я через несколько лет возведу на престол Азербайджана своего внука - полноправного наследника! Кем был в юности атабек Эльдегез? Простым рабом. А сегодня его сыновья - хекмдары бескрайней империи. Мой же внук будет, с одной стороны, правнуком халифа багдадского, с другой, - внуком правителя Гянджи эмира Инанча! Да и я тоже не вечно буду жить... Рано или поздно придется покинуть этот бренный мир. Но после того, как ты достиг своих желаний, умирать не так страшно. Если все случится по-моему, л умру спокойно, зная, что будущее моего ребенка обеспечено.
   Едва эмир умолк, в комнату вошла Гатиба. Отец подозвал ее к себе:
   - Иди сюда, доченька, присядь!
   Гатиба подсела к отцу. Он поцеловал ее в лоб, погладил волосы.
   - Прием, устроенный нами в честь атабека, прошел не очень удачно, сказал он. - Атабек все время старался подчеркнуть, что поэт Низами и его брат Кызыл-Арслан связаны тесной дружбой. Несомненно, эта дружба таит в себе заговор против меня. Выходит, жители Арана через мою голову обращаются к Кызыл-Арслану, ведут с ним переписку! Это свидетельствует о падении моего влияния в стране. Мы во что бы то ни стало должны принять меры против покушения на мой авторитет. Атабек разгневался на поэта Абульуллу и рьяно защищал его зятя Хагани!.. Это тоже следует понимать как скрытый выпад против меня. Ведь никто иной, как я, осыпаю милостями Абульуллу, я возвеличил его. Все эти факты свидетельствуют о том, что приближается день заката моей власти в Северном Азербайджане. Несомненно, атабек увезет из Гянджи скверные впечатления. Если он вернется в Тебриз в таком настроении, через месяц Кызыл-Арслан пришлет на мое место нового правителя. Все, что атабек говорил на приеме, не может радовать меня. Когда был поднят вопрос о земле и арабских владениях в Аране, мои люди были вынуждены молчать, зато выступил Фахреддин. Да, все идет прахом! Нас ожидает страшный конец! Пока атабек здесь, надо постараться прибрать его к рукам, иначе в Гяндже будут править наши враги. Ты, Гатиба, и твоя мать - вы должны хорошо подумать о том, что я сейчас сказал. Надо бороться за наше будущее, ибо уже свершившееся раздавит и сметет нас.
   Гатиба подняла голову с плеча отца.
   - Допустим, ата, все что вы говорите, - верно. Но что я могу сделать?
   - Ты можешь сделать многое. Все можно поправить, все можно устроить так, как того желаю я. Но для этого тебе предстоит выполнить важную миссию. Ты первая красавица на
   Востоке, ты дочь змира и внучка халифа багдадского, Я только что объяснял твоей матери, твоя красота и слава сверкают благодаря авторитету твоего отца и твоего деда. Но когда мы с
   халифом умрем, твоя красота станет обычной вещью. Ты должна строить свое будущее на прочной основе. Атабек очень подходящая фигура. Остальное ты должна знать сама, не отцам учить дочерей, как надо действовать. Умные девушки должны уметь делать все сами.
   Гатиба догадалась, что хочет от нее отец. Лицо ее стало суровым.
   - Впервые слышу, чтобы девушки сами выступали в роли свах, когда дело касается их замужества. Вы напрасно даете мне подобные советы. Как я могу пойти и сказать атабеку: "Женись на мне поскорее!"? Атабек засмеется и подумает: "Бесчестная девица из бесчестной семьи!"
   Эмир улыбнулся и погладил волосы дочери.
   - Глупышка! Здесь нет никакого бесчестия. Кроме того, ты должна знать, что порой честь и благородство рождаются из бесчестия. Ты говоришь, что не можешь пойти к атабеку и предложить ему жениться на тебе? Считаешь это невозможным? Не поверю. Когда девушка захочет, она всегда найдет способ сделать такое предложение. Разве ты не нашла способ наладить с поэтом Низами переписку? Это свидетельствует о твоих больших способностях...
   В этот момент в комнату вошел хадже Мюфид и доложил о приходе атабека Мухаммеда.
   Сафийя-хатун и Гатиба растерялись, не зная, как уйти из комнаты. Однако эмир Инанч был невозмутим, - это по его распоряжению хадже Мюфид неожиданно привел атабека к комнате, где находилась вся его семья.
   Гатиба и Сафийя-хатун поспешили к выходу, но тут на пороге появился атабек Мухаммед.
   Увидев женщин, хекмдар хотел повернуть назад, однако эмир Инанч бросился к нему навстречу.
   - Пожалуйте, элахазрет! - воскликнул он с поклоном. - Чужих здесь нет. Перед вами дочь халифа и его внучка. Да, да, дочь и внучка повелителя правоверных пожелали увидеть нашего элахазрета.
   Атабек Мухаммед с минуту колебался, затем подошел и поцеловал руку Сафийи-хатун.
   - Все мы дети повелителя правоверных, - сказал он. - Святейший халиф является не только нашим отцом, - он духовный отец всех исламских народов. Он наш учитель и наставник.
   - Я безмерно счастлив оттого что также считаюсь членом семьи халифа, поспешно вставил эмир Инанч. - Ведь даже самый дальний родственник халифа является счастливейшим из смертных, ибо он имеет честь быть близким к святой семье пророка Мухаммеда. Эта честь - великое благо и на земле и в загробном мире.
   Сафийя-хатун и Гатиба попрощались с атабеком и ушли.
   Атабек Мухаммед делал вид, будто слушает эмира Инанча, но на самом деле думал о красавице, которую только что видел. Им овладело странное волнение, смутное, неопределенное и сладостное.
   Эмир Инанч внимательно наблюдал за лицом атабека. При виде его внезапной задумчивости он подумал про себя: "Так, стрела попала в цель!" Душа его ликовала.
   Атабек Мухаммед ел машинально, не ощущая вкуса блюд, Которые сменялись перед ним на скатерти. Вот он поднес к губам бокал и вдруг вздрогнул: из бокала на него глянуло лицо дочери эмира. Он, не смея пригубить вино, замер, боясь, что чудесное видение исчезнет.
   Гатиба владела его мыслями, его чувствами, всем его существом.
   Правитель Гянджи, наблюдая за атабеком, торжествовал: "Сбываются мои мечты!.. Победа! Победа! Теперь недруги не страшны мне. Они хотели свалить меня? Не получится! Еще немного, и все их замыслы лопнут, как мыльный пузырь. Женские чары н чувственная страсть - непобедимая сила, перед которой не устоять даже самым стойким и мужественным сердцам".
   Вечерняя трапеза закончилась. Рабыни и служанки убрали скатерть. Атабек, простившись с эмиром, прошел в свою комнату. Красивые рабыни отвели его в баню и искупали, затем привели в спальню и уложили в постель.
   Но атабек чувствовал, что не сможет заснуть в эту ночь.
   - Ступайте все, кроме хадже Мюфида! - приказал он.
   Спальня опустела.
   Хадже Мюфид стоял перед постелью атабека Мухаммеда в ожидании, когда тот заговорит. Старый евнух угадывал: сердце хекмдара чем-то встревожено.
   Некоторое время в комнате царило молчание. Наконец, собравшись с мыслями, атабек Мухаммед поднял взор на гаремного стража.
   - Садись, хадже Мюфид, садись! Видимо, этой ночью мне придется затруднить тебя. Не спится. Наверное, не сомкну глаз до утра.
   Хадже Мюфид прикинулся непонимающим.
   - Может, позвать лекаря? - спросил он. - Лекарь осмотрит элахазрета, проверит, не заболел ли наш высокий гость?
   - Ах, если бы это было в твоей власти - пригласить сюда лекаря, способного излечить меня! Если бы ты сделал это, ты сослужил бы мне великую службу. Но я знаю, пока это невозможно. Сегодня этот всесильный лекарь не придет ко мне. Да и, возможно, еще не настал час. Садись, хадже Мюфид, садись.
   Хадже Мюфид был догадлив, он понял, почему грустит атабек Мухаммед. Разумеется, говоря о всесильном лекаре, элахезрет имел в виду Гатибу.
   Приложив руку к груди и склонив голову, он опустился в стоящее рядом с постелью, кресло.
   - Давно ли ты служишь в гареме эмира? - спросил атабек.
   - Я приехал в Гянджу вместе с дочерью халифа Сафийей-хатун. Иначе говоря, повелитель правоверных, давая дочери приданое, включил в его число и меня. Сафийя-хатун и красавица Гатиба выросли на моих руках.
   - Ты араб?
   - Нет, не араб. Я родом из города Ферганы. Нас было два брата. Мы были крепкие, пригожие, благонравные отроки. Эмир Туркестана купил нас и отправил в подарок отцу халифа Мустаршидбиллаха - Ахмеду Ибн-Мухтеди эль-Мустазхирюбиллаху. Мы с братом были очень красивы, поэтому многие наложницы и рабыни халифа стремились заполучить нас к себе в услужение. Наконец случилось так, что наша слава явилась причиной нашего горя. Покойный халиф, приревновав меня и брата к своим женам и наложницам, принял решение оскопить нас. Лекари и джаррахи*, которых он призвал, заявили в один голос, что оскоплять можно лишь младенцев, что произвести сейчас операцию - это значит погубить несчастных. Близкие халифу люди тоже не советовали калечить нас. "Надо выдворить их из гарема и послать на другую работу!" - предлагали они. Но халиф не пожелал изменить свое решение. Мой младший брат, узнав об этом, покончил самоубийством. У меня же, несчастного, не хватило смелости наложить на себя руки. Провалявшись много месяцев в постели, я кое-как оправился. Вся моя жизнь прошла в гаремах, здесь я и состарился. Сафийя-хатун и Гатиба выросли на моих руках. Но кто ценит это?..
   ______________
   * Джаррах - хирург.
   Атабек Мухаммед притворно вздохнул:
   - Я понимаю тебя, бедняга Мюфид. Тебе пришлось много выстрадать на этой бренной земле. А теперь ответь мне, обручена ли с кем-нибудь дочь эмира?
   - Нет, элахазрет, не обручена.
   - Тогда у меня есть к тебе поручение. Если исполнишь его, получишь щедрую награду. Возьмешься?
   Хадже Мюфид склонил голову на плечо и захихикал.
   - Награды не нужны мне. Увы, судьба лишила меня жизненных услад, ради которых я мог бы тратить получаемые награды. Будет гораздо лучше, если элахазрет увидится с визирем нашего эмира Тохтамышем и изложит ему свое дело. Позвать же визиря к элахазрету - моя обязанность.
   - Хорошо, ступай, приведи Тохтамыша.
   Хадже Мюфид поднялся, и тряся головой, вышел.
   Атабек Мухаммед, развалившись на подушках, прикидывал, что ему сулит будущее родство с эмиром Йнанчем. Во-первых, после того, как он женится на внучке халифа, он будет считаться зятем повелителя правоверных. Это будет способствовать росту его славы и поможет ему одержать победу над теми, кто правит в соседних странах, прикрываясь, как щитом, покровительством халифа. Возможно, таким образом, он расширит свои владения. Во-вторых, пребывание его тестя эмира Инанча на посту правителя Арана обеспечит безопасность северных границ салтаната. В-третьих, Гатиба редкая на Востоке красавица.Своей внешностью и благородным происхождением такая девушка не посрамит чести любого хекмдара. Она достойна любви владык мира, ее руки не стыдно добиваться.
   Вошел хадже Мюфид и доложил о приходе визиря Тохтамыша.
   - Пусть войдет, - велел атабек.
   Старый визирь появился на пороге и поклоном приветствовал хекмдара.
   - Присаживайся, мудрый старец! - сказал атабек Мухам
   мед.
   Тохтамыш сел. Лицо его светилось плохо скрываемой радостью, он ликовал в душе.
   Атабек Мухаммед понял, что хадже Мюфид успел шепнуть визирю, зачем его зовут.
   - Кажется, старый евнух сказал тебе кое-что? - спросил он.
   Хадже Мюфид оскалил в улыбке зубы.
   Тохтамыш кивнул головой.
   - В этом нет ничего удивительного, - сказал он. - Таков закон природы. Луна берет свой свет от солнца, а звезды вращаются вокруг луны. Наш уважаемый хазрет эмир - это луна, освещенная солнцем, под которым я разумею атабека Мухаммеда, мы же, его слуги, подобны звездам, которые вертятся вокруг луны. Пусть всемогущий аллах не отделяет нас, тусклых звездочек, от нашего солнца и нашей луны. Все ли теперь ясно элахазрету?.. Если у элахазрета есть какие-нибудь приказания, я могу передать их джанабу эмиру и его жене Сафийе-хатун. Что касается их дочери, я дал указание хадже Мюфиду, и вы можете передать ей через него все, что захотите. Можете ему довериться.
   СВИДАНИЕ
   Атабек уже полчаса сидел один и ждал Гатибу.
   Первое свидание! Атабек страстно желал его, не меньше, чем полководец желанной победы в бою.
   Гатиба пришла, опоздав больше, чем это было положено.
   Она вошла и остановилась посреди просторного зала, гордая, красивая, окруженная многочисленной свитой,
   Атабек понял ее маневр: своенравная красавица хотела, чтобы владыка огромного салтаната сам подошел к ней.
   Он поднялся с кресла, с минуту задумчиво смотрел на Гатибу, затем пробормотал:
   - Она достойна этого...
   Атабек приблизился к ней и поздоровался.
   Гатиба стояла, потупив голову. "Как все меняется!.." - думала она. - А ведь не так давно я приходила на свидание к другому. Что сулит мне эта встреча? Нет, только не счастье. Я чувствую это..."
   Служанки и рабыни вдруг куда-то исчезли, словно растворились в воздухе.
   Атабек и Гатиба остались в зале вдвоем. Впрочем, это было не совсем так. Время от времени из-за занавеса на дверях появлялась согбенная фигура старца, давая атабеку тем самым понять, что Гатибу пока еще невозможно оставить с ним наедине.
   Это был хадже Мюфид, повидавший на своем веку много подобных встреч.
   Молчание затянулось.
   Атабек Мухаммед сделал еще несколько шагов навстречу Гатибе.
   - Не позволит ли прекрасная девушка взять ее счастливую руку?
   - Вы уверены, что она счастливая?
   - Если бы владелица этой руки не была счастливой, хекмдар огромного государства не пришел бы к ее ногам.
   - К чему вам моя рука?
   - Хочу вручить ей свое сердце.
   - Интересно знать, сколько у элахазрета сердец? Как я слышала, вы уже подарили свое сердце двум женщинам. Я - третья. Разве один человек может иметь три сердца?
   - Ошибаетесь, прекрасная девушка, у меня только одно сердце. И я отдам его лишь одной! Клянусь святой чалмой халифа, если я и дарил прежде кому-либо свое сердце, то теперь забрал его назад. Отныне оно принадлежит прекрасной Гатибе!
   - Мне кажется, об этом говорить еще рано. Великим хекмдарам приличествует терпение, они должны тщательно обдумывать каждый свой шаг.
   - Проявлять терпение на пороге близкого счастья - значит не ценить по настоящему этого счастья. Я верю в свою судьбу. Я добиваюсь руки не какой-нибудь безвестной девушки, а дочери эмира, внучки халифа багдадского, руки прекрасной Гатибы, весь облик которой дышит благородством.
   Гатиба на миг задумалась, потом сказала:
   - Я хочу спросить агабека, кто нужен ему - просто жена, женщина, или товарищ, друг, который будет помогать ему в управлении государством?
   - Клянусь вам, Гатиба, вы разделите со мной мой престол. Прекрасная девушка будет драгоценным камнем в моей короче. Я не буду делать ничего без ее согласия. Не пожалейте для меня своей руки, и я ничего не пожалею для вас.
   - У приверженцев моего деда отобраны их исконные владения. Когда они будут возвращены им? Я еще не услышала от вас решительного слова по этому поводу. Вот почему я колеблюсь и не протягиваю вам своей руки. Когда мужчина находится с глазу на глаз с девушкой, он клянется пожертвовать всем - и жизнью, и головой, и душой. Но эти клятвы являются результатом преходящего чувственного порыва, - разум и личные убеждения к ним не причастны. Впрочем, я не смею заносить элахазрета в число подобных мужчин. Но в то же время я не постесняюсь назвать вам цену своей руки. Я могу отдать свою руку элахазрету лишь при определенных условиях. Их - семь. Я перечислю их. Первое, пока атабек Мухаммед жив, мой отец будет править Северным Азербайджаном.
   Атабек Мухаммед приложил руку к груди.
   - Желание прекрасной Гатибы не вызывает возражений с моей стороны. Могу ли я не поручить своему тестю править в моих владениях? Каково ваше второе условие, моя прекраснейшая мелеке?*
   ______________
   * Мелеке - царица, государыня.
   - Мое второе условие таково: вы не заставите меня ревновать вас.
   - Объясните, что вы хотите этим сказать?
   - Я хочу сказать, что вы не должны иметь несколько жен.
   - Клянусь вашей красотой, вы будете одна владеть моим сердцем.
   - Третье условие такое: Северный Азербайджан должен подчиняться не Тебризу, а непосредственно Хамадану, то есть лично элахазрету.
   - Неужели Кызыл-Арслан допустил какую-нибудь нетактичность по отношению к вашему отцу? Есть ли смысл раздувать вражду между Гянджой и Тебризом? Кызыл-Арслан умный, энергичный, мудрый, сострадательный и благородный хекмдар. Если бы вы знали его лично, уверен, вы бы не стали выдвигать это условие. Вы желаете, чтобы Северный Азербайджан
   подчинялся непосредственно Хамадану? Но ведь и без того все государства, входящие в салтанат, обязаны подчиняться нашей столице. Пусть прекрасная Гатиба ни о чем не тревожится.
   - Вот мое четвертое условие: вы должны переменить свое отношение к поэту Низами, который является недругом моего деда - повелителя правоверных.
   - Я видел поэта всего один раз и думаю, больше не увижусь с ним.
   -Пятое условие, - вы дадите награду придворному поэту Абульулле, которому покровительствует мой отец. И это должно быть сделано в присутствии поэта Низами.
   - У меня нет возражений.
   - Шестое условие: я хочу иметь право приезжать в Гянджу тогда, когда мне вздумается.
   - Принимаю и это.
   - И, наконец, седьмое условие: в решении всех дел, касающихся Северного Азербайджана, должна принимать участие и я. Если атабек согласится на все мои условия, я готова отдать в его власть и руку, и сердце.
   Атабек Мухаммед не решился отвергнуть ни одного условия, выдвинутого Гатибой. Он чувствовал, перед ним стоит не просто красивая девушка, но редкое чудо природы.
   Бриллиантовые звездочки и полумесяцы* в падавших на матовый лоб Гатибы волосах ослепительно сверкали в свете сотен свечей. Гатиба была непередаваемо прекрасна и сама чувствовала власть и силу своей красоты.
   ______________
   * Женщины, принадлежащие к роду халифов, украшали свои волосы
   бриллиантовыми звездами и полумесяцами. (Примечание автора.)
   Очарованный атабек, забыв обо всем на свете, воскликнул;
   - Все принимаю! Я на все согласен, моя мелеке!
   Гатиба подала ему руку, но он уже тянулся губами к ее устам.
   Хадже Мюфид, покашливая, появился из-за занавеса, и элахазрету Мухаммеду пришлось прервать лобзанье.
   Через полчаса в зал входили кази и хатиб Гянджи, которые были приглашены во дворец заранее, чтобы совершить угодный Аллаху обряд.
   Церемония обручения была окончена в половине первого ночи.
   Рука Гатибы украсилась переткем с редчайшим на Востоке драгоценным камнем. Кази прочел кябин*, после чего состоялась трапеза.
   ______________
   * Кябин - брачный договор.
   СВАДЬБА
   Весть о женитьбе атабека Мухаммеда на дочери эмира Инанча разлетелась по всему салтанату. Со всех его концов в Гянджу начали съезжаться делегации, чтобы поздравить высокую чету с радостным событием и принять участие в свадьбе.
   Первой прибыла делегация от султана Тогрула. Атабек с нетерпением ждал посланцев брата Кызыл-Арслана. Но от него не было ни поздравительного письма, ни делегации.
   Атабек печалился, размышляя о причинах такой невнимательности брата. Он опасался, что Кызыл-Арслан не одобрит его брака и враждебно отнесется к предстоящей свадьбе. Кызыл-Арслан, в отличие от султана Тогрула, был мудрым и прозорливым государственным деятелем. Везде, где бы он ни правил, царили спокойствие и порядок.
   Насколько атабек Мухаммед был расстроен и раздосадован небрежностью брата, настолько этому была рада его молодая мелеке Гатиба.Она не желала видеть этого хекмдара, питающего большие дружеские чувства к поэту Низами. Гатиба надеялась, что в результате ссоры братьев Кызыл-Арслан будет отстранен от управления Азербайджаном и тогда ее отцу ничего не будет угрожать на посту правителя Северного Азербайджана.