Ордубади Мамед. Меч и перо

   На пиру в честь прибывших гостей известные певицы и танцовщицы показывали свое искусство. Но Хюсамеддин продолжал оставаться мрачным. Ревность и чувство оскорбленного самолюбия терзали его сердце. Его мучило раскаяние.
   "Я виновен в смерти атабека Мухаммеда, - думал он. - Это я принес проклятому цирюльнику ядовитое зелье, которым он смочил бритву. Да, ради этих жалящих смертоносным ядом губ я доставал яд для атабека Мухаммеда, желая его смерти. Зачем я это сделал? Нет, я не успокоюсь до тех пор, пока не напою эту фахишу таким же ядом!"
   Гатиба же пребывала совсем в другом настроении, чем Хюсамеддин.
   "Пусть я совершила убийство, но я убийца никчемного человека,-размышляла она.-Нельзя считать преступлением против государства и народа убийство человека, который ради губ какой-то деревенской красотки готов принести в жертву интересы родины. Бедное наше государство! Как часто им правят или безвольные глупцы, или мерзкие сластолюбцы. Вот уже двадцать два года я играю судьбой знаменитой династии, словно это игрушка в моих руках. Я мщу и буду мстить! Я буду мстить за то, что атабек Мухаммед обманул меня, отдав свое сердце другой женшине. Сколько я выстрадала из-за этого?! Чувствую, Кызыл-Арслан тоже обманет меня. Ясно, он что-то затевает. Ничего, смерть успокоит и его. Кызыл-Арслан заплатит мне за все. Да,и он тоже!"
   Пир проходил шумно и весело. Здесь было все, кроме искренности и азербайджанцев.
   Абубекр сразу же по приезде Гатибы в Тебриз уехал в путешествие по Азербайджану. К нему послали гонца с письмом от Кызыл-Арслана, приглашая принять участие в торжестве по случаю приезда из Рея его брата Гютлюг-Инанча, но Абубекр не приехал, так как не желал видеть Гатибу-хатун, которая, как ему говорили многие, была причастна к убийству его отца. В письме Кызыл-Арслан просил велиахда сдерживать до поры до времени свои чувства и пожаловать в Тебриз, однако юноша не внял его советам.
   Спустя несколько дней Гатиба вызвала Хюсамеддина к себе.
   "Разумно ли терять в такое время союзников? - размышляла она. Хюсамеддин еще пригодится мне. Я убью Кызыл-Арслана его руками, если тот не женится на мне и не признает Гютлюг-Инанча наследником султанского престола".
   Хюсамеддин, направляясь во дворец Гатибы, был полон негодования и повторял про себя слова, которые собирался сказать ей: "Женщина, носящая титул мелеке, должна быть честной и справедливой! Зачем ты играешь моей жизнью? Заклинаю тебя именем твоего сына, оставь меня в покое! Не. принуждай меня к преступлениям! Я верно служил твоим отцу и матери, никогда не поступал, с ними бесчестно. За что ты казнишь меня? В чем я провинился?"
   Но едва Хюсамеддин вошел в комнату Гатибы и увидел перед собой нарядно одетую прекрасную женщину, он забыл все, хотел сказать ей. Поклонившись Гатибе, он замер у порога, пожирая ее страстным взглядом.
   Обращенные на него черные глаза Гатибы были полны печали.
   - Садись, жизнь моя, прошу тебя, - ласково сказала она.
   Сердце Хюсамеддина затрепетало: "Жизнь моя?! Она и прежде обращалась ко мне так. О, этот голос! И эти глаза! Я читаю на ее лице смущение. Конечно, она страдает оттого что была так несправедлива ко мне. Ей неловко передо мной, она раскаивается. - я это ясно вижу. Гатиба хитра, упряма, лукава, но ведь все женщины таковы. И потом... рано или поздно они обязательно сдаются мужчине. Бедняжка, как она переживает! Что это? По ее щекам текут слезы?! Несчастная, она страдает! Как безрадостно прошла вся ее жизнь! Печали и оскорбления - вот все, что она знала в девичестве. Она любила поэта, но он отверг и унизил ее. Ее отдали замуж за нелюбимого человека, который позабавился ее невинностью, а затем надругался, женившись на другой. Так можно ли ее осуждать? Кому она могла верить? Кого слушать? Ах, бедные женщины! Они не властны распоряжаться собой. Каждый, у кого есть богатство, сила, кто может сладко говорить, обманывает их, подчиняет своей воле, а затем
   опутывает цепями семейного плена. Да, вместо любви и независимости семейная неволя! Несчастные . страдалицы! У вас нет ни своих желаний, ни своей чести, ни своего счастья. Вы- жертвы желаний и прихотей мужчин. Плачь, несчастная Гатиба лей слезы: такова твоя доля! Бедняжка, избавившись от когтей Тогрула, ты сейчас же попала в пасть Кызыл-Арслана. Однако,что поделаешь, всему виной твоя красота. В жизни так часто случается: красота лишает женщину счастья и свободы. Но, если ты, Гатиба, хочешь избавиться от домогательств Кызыл-Арслана, я помогу тебе! Благое дело - убить тирана. Разве это не долг каждого честного человека?"
   Гатиба приблизилась к Хюсамеддину и, положив руку на его плечо, тоскливо сказала:
   - Жизнь моя, нас разлучили с тобой. Как я, беззащитная девушка, могла воспротивиться этому?! Но если ты пожелаешь, скоро нашей разлуке наступит конец. Жизнь моя! Тебе, конечно, известно, с какой целью Кызыл-Арслан привез меня в Тебриз. Однако я не допущу, чтобы твоя честь и твое достоинство были . запятнаны! Я не буду ему принадлежать, я не из таких женщин! Ему покорно сдаются большие государства, но слабая женщина Гатиба не сдастся ему, не склонит перед ним своей головы. Клянусь тебе, он не увидит меня в своих объятиях! Верь мне. Ты можешь бросить меня, посчитав мой приезд в Тебриз вместе с Кызыл-Арсланом оскорбительным для себя, но Гатиба не бросит тебя! Я до сих пор не забыла твоих слов, которые ты однажды сказал мне: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому!". Такова жизнь, милый. Тебе известно обо мне все. Несчастья и печали начали преследовать меня с того самого дня, как я влюбилась в поэта Низами. С тех пор меня без конца оскорбляют. Тебе ли не знать, что я подарила атабеку Мухаммеду жемчужину своего девичества? Он надругался надо мной, женившись на Гёзель. А сколько слез заставил меня пролить его брат Тогрул, домогаясь меня?! Только я избавилась от него --ко мне привязался Кызыл-Арслан. Если ты считаешь, что во всем этом есть и моя вина, если ты думаешь, что я поступила с тобой нечестно, что ж, я не буду осуждать тебя, ведь ты мужчина, ты знаменитый герой, ты должен ревновать! Любовь не может жить без ревности. Однако, я чувствую, если ты не поможешь мне, я никогда не избавлюсь от своих врагов.
   - Вы правы, мелеке, мой долг - помочь вам!
   Гатиба, упав на тахту, разразилась рыданиями. Хюсамеддин тоже едва сдерживал слезы.
   - Прошу вас, мелеке, не плачьте, - взмолился он. - Хюсамеддин готов умереть ради вас! Приказывайте! Я буду боротьсяз а ваше счастье. Надеюсь, мелеке вспомнит обо мне потом. Я такой же несчастный, как и вы. Вот уже двадцать пять лет я пленник своей мечты. Что поделаешь, видно такова наша доля.
   Гатиба, поднявшись с тахты, бросилась на шею Хюсамеддина.
   - Поверь мне, милый, стремясь ко мне,Кызыл-Арслан стремится навстречу своей погибели. Все в нашей власти! Надо лишь выждать удобный момент. Жизнь моя, эти губы принадлежат только тебе, целуй их!
   Сжимая Гатибу в объятиях, Хюсамеддин услышал:
   - Остальное потом...
   КРЕПОСТЬ КАХРАН
   Вскоре после того, как Кызыл-Арслан перевез Гатибу в Тебриз, в Хамадане начали ходить слухи, будто азербайджанское войско, находящееся в столице, и его военачальники Фахреддин и Сеид Алаэддин, недовольные действиями атабека Азербайджана, сохранившего жизнь убийцам своего брата, замышляют опять вернуть к власти султана Тогрула, вызвав его из города Савэ.
   Наконец слухи эти добрались и до Савэ, где жил гонимый султан, не терявший надежды собрать новое войско и двинуться на столицу.
   Султан воспрянул духом: "Видно, Аллах услышал мои мольбы и желает мне победы!"
   Тогрул радовался не напрасно: через несколько дней он получил из Хамадана письмо от Фахреддина и Сеида Алаэддина.
   Они писали ему:
   "Элахазрет!
   Вам должно быть известно, что своими действиями мы никогда не добивались личного благополучия, и личных выгод. Цель всей нашей жизни охранять династию Эльдегезов и заботиться о ее прославлении и величии.
   Двадцать лет мы являемся рехберами [Рехбер - вождь, военачальник] огромной армии, но, несмотря на это, вели скромную жизнь, как самые простые аскеры своего отечества. Мы - аскеры каждой каплей нашей крови.
   Нам ли не знать, что наша служба в последнее время в армии Кызыл-Арслана явилась причиной больших огорчений элахазрета султана?! Именно поэтому элахазрет, находясь в Хамадане, с неприязнью относился к своим верным нукерам. Мы оба были лишены Вашего высочайшего расположения, что доставляло нам большие страдания.
   Мы не можем обижаться на Вас, так как события последнего времени явились для нас поучительным уроком. Мы видим, что все наши труды и вся наша служба на благо династии Эльдегезов дали нежелательные результаты.
   Очевидно, элахазрету султану известно, что слухи о женитьбе Кызыл-Арслана на Гатибе-хатун обретают реальность. Это известие воспринято с негодованием не только нами, двумя аскерами, но и всем азербайджанским народом, который, как и элахазрет султан, хорошо знает, что представляет собой Гатиба.
   Мы, искренние слуги элахазрета, клянемся Вам в своей верности. Азербайджанское войско, находящееся в Хамадане, готово служить Вам.
   Мы были бы, как всегда, вместе с Кызыл-Арсланом, если бы он шел своим прежним путем. Но его дружба с Гатибой свидетельствует, что он свернул с этого пути. Его новая политика может ввергнуть наше государство в пропасть бедствия.
   Кызыл-Арслан принес к ногам порочной, лживой женщины все завоевания, добытые нашими мечами и нашей кровью. Поэтому мы, верные нукеры династии Эльдегезов, решили порвать с Кызыл-Арсланом!
   Если элахазрет султан желает вернуться в Хамадан и вновь возглавить власть, мы готовы помочь ему, передав в его распоряжение наши жизни и наши мечи. Элахазрет должен хорошо знать: победа склоняет голову перед тем, кому служат азербайджанские аскеры.
   В настоящее время столица находится в наших руках, и мы не поддерживаем никаких отношений с Тебризом. Все сановники, назначенные Кызыл-Арсланом на высокие государственные посты, в том числе его визирь Шамсаддин, арестованы и брошены в зиндан.
   Ждем элахазрета султана в столице. Город Хамадан почти тельно склоняет голову перед великим хекмдаром.
   Просим элахазрета заранее сообщить о дне своего пребы-тия. В городе заканчиваются приготовления для торжественной встречи элахазрета.
   Шлем Вам из Хамадана поклоны тысяч Ваших самоотверженных слуг.
   Фахреддин. Алаэддин".
   В Хамадане продолжались аресты. Сотни сторонников Кызыл-Арслана были занесены в особый список. Военачальники азербайджанского войска с отрадами аскеров ходили по городу, врывались в дома приверженцев тебризского хекмдара и уводили их в зиндан. Дом, в котором жил визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин, был окружен плотным кольцом аскеров Фахреддина, а самому визирю запретили выходить на улицу.
   Недруги Кызыл-Арслана торжествовали. Встречаясь на улице, они заключали друг друга в объятия, целовались, обменивались поздравлениями. В их домах царило веселье. Справлялись поминки по тем. кто был казнен волей "тебризского чудовища". Родственников и близких людей казненных можно было сразу узнать на улице по окрашенным хной рукам. Из окон многих домов вырывались причитания женщин и голоса хатибов, читающих суру корана Ясин [Ясин - первая сура корана, читаемая по покойнику]
   На базарах и площадях города можно было услышать такие разговоры:
   "Справедливый Аллах все видит!.. Свершилось чудо. Всевышний защитит своих верных слуг!.."
   "Настал час расплаты! Кызыл-Арслан повесил сорок пять наших людей, а мы вздернем на виселице четыреста его приспешников. Скорей бы пожаловал наш элахазрет! Он сразу распорядится повесить наших недругов..."
   "Я сам сосчитал виселицы. Построено около сотни..."
   "Сотни мало. Увидишь, в городе такое начнется!"
   "Да уж надо думать! Мне кажется, злодеев наберется больше тысячи".
   "Слава герою Фахреддину! Он - карающий меч ислама! Фахреддин отомстит за поруганную честь хамаданцев".
   "Где Фахреддин - там победа. Разве это не он и его храбрые аскеры подняли Кызыл-Арслана на такую высоту?!"
   В город возвращались лица, некогда бежавшие от кары Кызыл-Арслана. Среди них были визири и важные сановники, занимавшие большие посты при султане Тогруле.
   На городской площади было вывешено беян-намэ [беят-намэ - указ, объявление], подписанное Фахреддиком и Алаэддином. В нем говорилось:
   "Народ Хамадана!
   Благодаря помощи всевышнего аллаха и милостивейшего повелителя правоверных власть в государстве опять перешла к ее законному султану.
   Нарушители городского порядка, а также лица, самочинно , творящие расправу над кем бы то ни было, будут сурово караться на месте преступления. Приверженцы Кызыл-Арслана должны быть судимы особым махкеме, утвержденным фирманом элахазрета султана".
   В мечетях ваизы и хатибы, читая молитвы, то и дело восклицали: "Ас-султан-уль-адиль-вэ-базиль!"[Ас-султан-уль-адиль-вэбазиль! справедливый и щедрый султан].
   Нищие и калеки у мечетей, выпрашивая милостыню, заклинали правоверных именем султана Тогрула.
   Дворец элахазрета празднично украсился. Слуги, служанки и рабыни приготовились к встрече своего владыки. Мютрибы нацепили новенькие пояски. Девушки-виночерпии наполняли большие хрустальные сосуды вином, привезенным из города Исфа-гана, в бутылках обернутых зеленым шелком. Танцовщицы облачились в новые наряды. Рабыни прополаскивали свои волосы а благовонной эссенции, сделанной в городе Рее из цветов сирени.
   Любимую рабыню султана Тогрула Мюсаффу-ханум купали в маленьком бассейне, наполненном молоком.
   Шуты и балагуры падишаха кривлялись друг перед другом, оттачивая свое мастерство.
   Слуги сбились с ног, разыскивая любимого далляка [далляк - брадобрей] султана. Каким-то образом стало известно, что бедняга ночует в топке полуразрушенной бани на окраине города. Его немедленно доставили во дворец.
   Дворцовые певицы разучивали газели и рубай, которыми собирались пленять сластолюбивого султана.
   Дворец был готов к приезду своего владыки. Недоставало лишь одной вещи - султанского трона, сделанного из золота и слоновой кости и усыпанного драгоценными камнями, который Кызыл-Арслан увез с собой в Тебриз. Мастерам приказали срочно сделать новый трон.
   Султан и сопровождающий его отряд были встречены на зеленой равнине у города Фахрабада, откуда они до самого Хама-дана ехали как бы по коридору: по обеим сторонам дороги плотной стеной выстроились азербайджанские всадники.
   К вечеру тахтреван, в котором находились султан Тогрул и его сын Мелик-шах, окруженный большой толпой придворных, визирей, сановников и духовенства, въехал в ворота дворца, который много месяцев тосковал по своему жизнелюбивому хозяину.
   Первыми султан Тогрул принял Фахреддина и Алаэддина.
   Фахреддин, поклонившись падишаху, доложил обстановку в городе:
   - Все враги элахазрета, своевременно занесенные в особый список, арестованы. Визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин находится под стражей в своем доме. Мы не стали переводить его в тюрьму, так как разгневанные горожане могли по дороге разорвать его на части. Все приверженцы элахазрета возвратились в город и заняли свои прежние посты и должности. Им возвращено все их имущество, конфискованное Кызыл-Арсланом. В городе царят покой и порядок. Азербайджанское войско готово принести элахазрету клятву верности. Вооруженные аскеры ждут приказаний элахазрета!
   Тогрулу казалось, он видит волшебный сон: перед ним, почтительно склонив головы, стоят два прославленных по всему Востоку героя, которым его недруг Кызыл-Арслан обязан всеми своими победами, и говорят о своей преданности ему.
   Султану удалось с трудом совладать с собой, чтобы не разрыдаться. От волнения он смог сказать очень немногое:
   - Хорошенько охраняйте заключенных. Завтра я просмотрю их список и отдам приказ о наказаниях. В полдень состоится ресм-течид. Я приму присягу на верность от войска и знати. После ресм-гечида на этой же площади на глазах у народа будет повешен визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин. А теперь можете удалиться. Я доволен вами и благодарю вас за службу.
   Фахреддин и Алаэддин, поклонившись, вышли.
   Утром к площади перед дворцом покойного атабека Мухаммеда начали прибывать конные отряды азербайджанского войска. Все подходы к площади были перекрыты, так что ни один человек из жителей Хамадана не мог попасть к дворцу атабека.
   Для придворных, духовенства, визирей и- знати на площади было отведено особое место. По обеим сторонам улиц, ведущих от дворца султана Тогрула к площади Атабека Мухаммеда, плотной стеной выстроились воины Фахреддина.
   Грохот литавров и звуки рогов возвестили хамаданцам о том, что элахазрет султан и наследник престола Мелик-шах выехали из ворот своего дворца и следуют к площади Атабека Мухаммеда.
   Двадцать тысяч азербайджанских воинов разом извлекли из ножен мечи и положили их на плечи.
   Когда султан Тогрул и наследник престола появились на площади Атабека Мухаммеда, они были встречены приветственными возгласами и криками: "Яшасын!" [Яшасын! - Да здравствует!]
   Военачальники азербайджанского войска во главе с Фахреддином и Алаэддином с обнаженными мечами поскакали навстречу султану Тогрулу и Мелик-шаху и окружили их.
   Через минуту связанных Тогрула и Мелик-шаха уводили с площади. Во время короткой схватки султан Тогрул был ранен в плечо.
   А еще через несколько минут аскеры Фахреддина уволакивали в подземелье дворца покойного атабека всех приверженцев султана Тогрула, которые собрались на площади, чтобы принести клятву в верноподданстве элахазрету.
   Когда на Хамадан легли сумерки, из городской тюрьмы были выпущены все сторонники Кызыл-Арслана, арестованные в течение последних недель.
   В Тебриз поскакал гонец с письмом визиря Шамсаддина Кызыл-Арслачу.
   Шамсаддин писал:
   "Элахэзрет!
   Ваш план, осуществлен. Фахреддин и Алаэддин выполнили его блестяще.
   Султан Тогрул легко ранен в плечо. Мы приставили к нему лекаря. Он и его сын Мелик-шах находятся под стражей во дворце.
   Изменники государства, укрывшиеся ранее от правосудия, арестованы все до одного и брошены в зиндан. Их более пяти тысяч.
   В столице спокойно. Ждем приказаний элахазрета.
   Шамсаддин".
   Получив это письмо, Кызыл-Арслан срочно вызвал в Тебриз велиахда Абубекра, а сам с небольшим войском двинулся к Хамадану.
   На следующий день по его прибытии в столицу во дворце покойного атабека Мухаммеда состоялось мюшавирэ, на котором присутствовали представители многих городов салтаната, заранее оповещенные и приглашенные в Хамадан.
   На мюшавирэ Кызыл-Арслан предложил низложить султана Тогрула и провозгласить падишахом империи Санджара, сына Сулейман-шаха.
   Однако представители городов салтаната воспротивились этому и единогласно избрали падишахом самого Кызыл-Арслана.
   Кызыл-Арслан, поблагодарив участников мюшавирэ за оказанную ему высокую честь, сказал:
   - Моей столицей всегда был Тебриз, но теперь я переношу ее сюда, в Хамадан. Мне жаль расставаться с Азербайджаном, ибо он - наша главная опора в политике. Но Хамадан -ворота Багдада, об этом нельзя забывать!
   Посланцы, прибывшие от халифа, также одобрили избрание Кызыл-Арслана падишахом. Согласны были с этим и представители Ирака, которые считали, что Кызыл-Арслана легче будет погубить, если он уедет от азербайджанцев, постоянно добывавших ему победы.
   Десятки гонцов помчались во все концы империи, увозя фирманы, возвещающие о провозглашении Кызыл-Арслана падишахом.
   Два дня спустя Кызыл-Арслан отправился навестить низложенного султана. Когда он вошел в комнату Тогрула, тот сидел у окна и читал сыну Мелик-шаху дастан Низами "Хосров и Ширин". Увидев Кызыл-Арслана, он бросил рукопись на выступ оконной ниши и раздраженно, с горечью сказал гостю:
   - Ну, теперь твое сердце успокоилось?! Ты всю жизнь делал мне гадости. Тебе мало было этого? И вот новое оскорбление: твои нукеры заключили меня под стражу!
   - Не сердись, брат мой, - ответил Кызыл-Арслан, - ведь твоя неволя дала свободу миллионам. Подумай сам, разве это не благо?
   Губы Тогрула зло скривились.
   - Я кончил неволей, а ты кончишь смертью. Ведь ты собираешься жениться на самом шайтане!
   - Не заблуждайся, брат мой, я никогда не женюсь на этой женщине. Я увез Гатибу в Тебриз лишь затем, чтобы разлучить дьявола с несчастным глупцом. А теперь скажи, в чем ты нуждаешься?
   - То, в чем я нуждаюсь, нужно тебе самому!
   - Не гневайся. Тебе нельзя доверять власть, ибо ты не можешь заботиться о народе и интересах государства. Ты плохой чабан. Ты начал делить своих овец между волками. Ты любезно распахнул калитку своего сада перед ворами. Ты хотел подарить свой дом соседям и хотел, чтобы твою корову доили чужие. Вот почему ты отстранен от власти!
   - Перестань смеяться надо мной! Оставь свои шутки для других. Многие джигиты побывали в седле, которое так тебе приглянулось, а где они сейчас эти джигиты? Их нет, а конь ускакал. Что ж, погарцуй и ты немною на этом скакуне, Но знай, ты тоже скоро свалишься с него! Никто не мог усидеть на нем долго, не усидишь и ты. Об одном тебя прошу: не губи мою семью, она ни в чем невиновна!
   Кызыл-Арслан подошел к Тогрулу, обнял его и крепко поцеловал.
   - Сын моей матери! О семье не беспокойся. Ты сам принес ей много горя. Я пришел проститься с тобой, так как ты брат мне. Не думай, будто я хотел отнять у тебя власть, чтобы унизить тебя. В моей жизни не было минут более мучительных и горьких, чем эти, когда я вижу тебя столь жалким и униженным. Но я был вынужден поступить с тобой так. Ты и твой сын
   Мелик-шах поедете в крепость Кахран. Я приказал, чтобы вы там ни в чем не нуждались. Теперь скажи мне, как твоя рана?
   Тогрул печально усмехнулся:
   - Рана заживет, но есть раны, которые не заживают...
   - Забудь свои обиды. Старайся жить легко, не обременяй душу грустными думами. Повторяю, иначе я не мог поступить, и ты должен понять меня. Я буду править так, чтобы азербайджанский народ не обвинил династию Эльдегезов в продажности. Я не хочу, чтобы после нас люди говорили: "Они обирали нас сами и позволяли обирать другим!" Ты заслужил проклятие потомков. Не думай, будто твоя предательская политика не разгневала меня. Я не предаю тебя казни и тем беру большой грех на душу, ибо я должен был отдать тебя на суд народа. Если бы ты мог сам быть справедливым судьей самому себе, ты бы своей же рукой набросил себе на шею веревку! Вступив в сговор с безнравственной женщиной, думающей только о славе и почестях, ты убил родного брата, великого восточного хекмдара атабека Мухаммеда! Ты опозорил память нашей покойной матери Тюркан-хатун!
   Из глаз Тогрула текли слезы.
   Кызыл-Арслан, поспешно поцеловав его и Мелик-шаха, вышел из комнаты.
   ПЕРВОЕ ЧУВСТВО
   - Хюсамеддин преданно служил моему покойному отцу эмиру Инанчу, говорила Гатиба Кызыл-Арслану - Об этом знает весь азербайджанский народ. Когда произносилось имя
   Хюсамеддина все бунтари Арана в страхе разбегались. В течение одного года он подавил девять восстаний. Я могу только ему доверить охрану моего дворца и моей жизни.
   Кызыл-Арслан пропустил мимо ушей слова Гатибы-хатун, которые он слышал почти ежедневно. Он не хотел назначать Хюсамеддина на высокий пост, чего добивалась Гатиба. Кызыл-Арслан не любил Хюсамеддина и знал: азербайджанский народ также не любит его.
   Райят смотрел на Хюсамеддина как на убийцу атабека Мухаммеда и был против его участия в государственных делах. Кроме того, Хюсамеддин не раз вторгался в Азербайджан во главе иноземных войск.
   - Почему вы не отвечаете мне, хекмдар? - спросила Гатиба обиженно.
   - Мы обязаны считаться с волей народа, - сказал Кызыл-Арслан. - Можно ли волку поручить стадо? Вы добиваетесь, чтобы я сместил Фахреддина и назначил на его место этого изменника. Не бывать этому никогда! Фахреддин спас наше государство от беды, в которую его вверг мой брат султан Тогрул. Если бы не Фахреддин, Хюсамеддин давно бы разорил и продал нашу империю врагам. Не забывайте, мелеке, Фахреддня и его народ, прославили династию Эльдегезов. Я не желаю, чтобы в моем присутствии кто бы то ни было поносил этого храброго к честного воина!