Ордубади Мамед. Меч и перо

   - Темень какая! А ветер нагоняет тучи, хочет спрятать за ними этот молодой месяц.
   Опять заиграла музыка. Над Тигром поплыла веселая песня.
   Музыкантши сказали Фахреддину, что им нечасто приходится видеть таких приветливых, благородных пассажиров. Лодочник присоединился к их похвале.
   - Если уважаемый ага желает, мой парусник всегда в его распоряжении, пока он в Багдаде. Я с радостью готов служить ему.
   В этой части города окна домов и дворцов были ярко освещены, поэтому на реке стало светлее.
   Теперь Фахреддин хорошо видел лицо своей спутницы. Она тоже бросала на него украдкой взгляды.
   Впереди показался мост. Сделалось еще светлее. Дома, окруженные кипарисами, были ярко освещены наружными фонарями.
   Наполненные вином бокалы причудливо заискрились.
   Цветущие сады на берегу реки источали нежный аромат.
   Парусник проплыл под мостом, приближаясь к району Багдада, носящему название - Мединэтюль-Мансур.
   Дюррэтюльбагдад привела в порядок волосы и набросила на голову чаршаф.
   Фахреддин не успел воспользоваться этим знакомством и разузнать что-либо о Дильшад. Это удручало его. Однако, с другой стороны, несколько часов, проведенные в обществе красивой воспитанной женщины, доставили ему большую радость.
   "Я должен увидеть ее еще раз, - подумал он. - Но как сказать ей об этом, чтобы она не истолковала мое желание превратно?"
   Набравшись смелости, он спросил:
   - Не согласится ли уважаемая ханум еще раз совершить со мной вечернюю прогулку по Тигру? Могу ли я удостоиться такого счастья?
   Дюррэтюльбагдад приветливо улыбнулась в ответ.
   - Мое общество доставило уважаемому аге удовольствие?
   - Непередаваемое.
   - Тогда я согласна.
   - Что может быть приятнее прогулки вечером по реке с красивой любезной ханум!
   - Ждите меня завтра в полдень у мечети Расафэ.
   Дюррэтюльбагдад попрощалась и сошла на берег.
   НИЩИЕ ХАЛИФЫ
   Приближалось время полуденного намаза.
   Фахреддин ждал перед мечетью Расафэ. Во дворе мечети правоверные совершали омовение, подготавливая себя к молитве.
   У входа в мечеть стояла большая толпа нищих. Отталкивая друг друга локтями, они пробивались вперед, ближе к двери. Борьба шла за лучшие места. В ход пускались кулаки и палки,
   Фахреддин с интересом наблюдал за этой свалкой.
   Вдруг один из нищих ударом кулака свалил на землю худого, изможденного слепца. Возмущенный Фахреддин подоспел на помощь и спас беднягу от побоев. После этого он сунул ему в руку несколько серебряных монет.
   Слепец ощупал деньги пальцами и принялся благодарить:
   - Спасибо, о щедрый правоверный, ты пожалел своего бывшего халифа Муттаки-биллаха! Да сохранит тебя аллах от слепоты и страданий!..
   Фахреддин пришел в недоумение: "Что это значит?! Что я слышу?! Он назвался бывшим халифом Муттакибиллахом?!
   Может, этот слепец насмехается над халифами? Или, может, халиф Муттакибиллах был нелюбим народом за жестокость, и теперь в насмешку этого нищего прозвали его именем?"
   Мечеть постепенно заполнялась народом. Из всех нищих только три слепца получали щедрое подаяние. Каждый из них, принимая деньги, бормотал:
   - Да не оставит тебя Аллах, правоверный, на земле и в загробном мире за то, что ты вспомнил своего бывшего халифа!..
   Фахреддин, забыв обо всем на свете, наблюдал за нищими слепцами. Получив монету, они ощупывали ее пальцами, определяя, серебро это или медь, затем опускали ее в соответствующий мешочек.
   Вдруг Фахреддин услышал сзади знакомый певучий голос.
   - Не удивляйтесь, мой дорогой ага, некогда эти несчастные сами раздавали милостыню тысячам таких же нищих. Тогда они были всесильными халифами, свято чтимыми во всех восточных странах, а, сейчас, как видите, они попрошайничают у двери мечети Расафэ.
   Фахреддин обернулся. Рядом стояла Дюррэтюльбагдад, та самая женщина, с которой он познакомился вчера вечером на паруснике. Он радостно улыбнулся и приветливо поклонилсяа
   - Салам-алейкюм, уважаемая ханум!
   - Алейкюм-салам, мой ага. Вы давно ждете?
   - Я был здесь уже до полуденного азана.
   - Вижу, вас озадачило жалкое положение этих несчастных, некогда правивших халифатом.
   - Вы угадали, уважаемая ханум! Трудно поверить, что некогда всемогущие халифы сейчас просят милостыню у входа в мечеть! Багдад - город, куда стекаются богатства изо всех исламских стран. Неужели этот город не может взять на свое содержание трех ослепленных халифов? Нынешний халиф владеет сказочным богатством!.. Неужели он не понимает, что подобное положение позорит его и пятнает его честь?! Почему он не принимает мер?
   Дюррэтюльбагдад тяжело вздохнула:
   - Такова, к сожалению, жизнь, мой ага! Вон справа от вас на камне сидит слепец, - это халиф Кахирюбиллах. Чуть подальше от него - несчастный халиф Мустакфибиллах. А вон тот тощий старик у двери мечети - халиф Муттакибиллах, некогда любимый всеми на Востоке. Жители Багдада довольно вероломны, мой ага. Сейчас им нет дела до судеб этих: трех несчастных, которые были ослеплены по воле своих сыновей, братьев и других родственников и выброшены из своих-дворцов на улицу. Вы видели Райский дворец, видели Золотой дворец!.. В них раньше жили эти самые слепцы и вершили делами-мира, а сейчас они попрошайничают у багдадских мечетей.
   По щекам Дюррэтюльбагдад текли слезы.
   "Чуткое сердце. Благородная женщина!" - подумал Фахреддин.
   Она подошла к сидящему у двери мечети слепому халифу Муттакибйллаху, опустилась перед ним на колени, поцеловала его руку, затем положила ему на ладонь деньги.
   Слепец забормотал слова благодарности.
   - Дюррэ, да минуют тебя горе и болезни! Ты не забываешь своего бывшего благодетеля, так пусть же и Аллах не забудет тебя на этом и на том свете!
   Женщина опять приложилась к руке старца, затем подошла к двум другим слепым халифам и также подала им миластыню. Слезы сострадания продолжали литься из ее глаз.
   - Пусть уважаемый ига извинит меня, - сказала Дюррэтюльбагдад, подойдя к Фахреддину. - Вчера вечером, расставаясь, я не пригласила вас к себе в гости. Сегодня пятница, в этот день я прихожу к мечети Расафэ проведать слепых халифов поэтому я и назначила вам свидание здесь. У меня была мысль пригласить вас к себе сегодня, Прошу вас, пообедайте со мной хлеб-соль скрепят нашу дружбу.
   Фахреддин порадовался в душе этому приглашению, однако для приличия начал отказываться.
   - Я не смею утруждать уважаемую и дорогую ханум!..
   - Надеюсь, вы не решитесь оскорбить меня отказом, - строго сказала женщина. - Вчера вечером я пользовалась вашей любезностью и не отплатить вам добром было бы бесчестно. Ведь вы не считаете меня какой-нибудь безнравственной особои?! Наше знакомство скреплено приятными часами прогулки по вечерней реке и бокалом вина. Это нельзя забывать, Прошу вас, не извиняйтесь и не отказывайтесь, ступайте вперед!
   Они начали спускаться к берегу Тигра.
   Неожиданно Фахреддин ощутил тревогу. "Я поступаю совсем не так, как учил меня Низами, - подумал он. - Поэт предупреждал меня, что Багдад царство хитрости, чудес и приключений. И вот женщина, с. которой я познакомился только вчера, ведет меня неизвестна куда".
   Дюррзтюльбагдад словно почувствовала колебаний спутника.
   - Верьте мне и не берите под сомнение мою искренность, - сказала она. Я люблю разговаривать с чужестранцами и буду вам верным другом. Подлость и ложь несвойственны мне.Не сомневайтесь в моих искренних чувствах!
   Беседуя. Они подошли к берегу реки и сели и парусную лодку.
   - В квартал Харбийе! - приказала Дюррэтюльбагдад.
   Она отбросила с лица чаршаф. Фахреддин, как и вчера, отметил, что женщина обладает приятной, изящной внешностью. Тем больше он был удивлен свободой ее манер и непринужденностью в отношении к почти незнакомому мужчине. Всякий раз, поднимая глаза к ее лицу, он встречался с ее пристальным взглядом. Дюррэтюльбагдад не отрывала от него глаз.
   Опять сомнения овладели Фахреддином. Он еще в Гяндже слышал о том, что в Багдаде богатые молодые вдовы знакомятся на улице с мужчинами и приводят их к себе в дом; так же поступают и некоторые семейные женщины, желая отомстить своим неверным мужьям. Рассказывали, как красивые и безнравственные женщины хитростью завлекают богатых мужчин в притоны, где их грабят, а затем убивают.
   Но что оставалось делать Фахреддину? Не мог же он остановить лодку и сойти на берег. Он испытывал тревогу, Однако самолюбие не позволяло ему поддаваться страху. "Будь что будет, - говорил он сам себе. - В жизни редко встречаются столь обаятельные женщины. Да, Багдад вобрал в себя богатства всех исламских стран; стремясь обогатиться, сюда собрались ловкачи всего мира, и со всего же мира к этому богатству слетелись редкие красавицы. Вот передо мной сидит женщина, на нее приятно смотреть, с ней приятно разговаривать, час в ее обществе дороже целого столетня прозябания. Воспоминания об этой встрече не сотрутся и памяти до конца моей жизни. Женщина скромна и благородна. Этим она еще сильнее притягивает к себе. Правда, ее пристальный взгляд заставляет настораживаться, но лицо искреннее и открытое,.."
   Противоречивые мысли донимали Фахреддина. А спутница продолжала пристально разглядывать его. Можно было подумать, что встречала его где-то раньше и сейчас старается вспомнить, где это было и кто он такой.
   Фахреддин не мог забыть, как Дюррэтюльбагдад, припав на колени, целовала руку слепого халифа Муттакибйллаха, а затем щедро одарила всех троих, в то время как сотни правоверных проходили мимо, не обращая на них никакого внимания.
   "Загадочная женщина!" - подумал он.
   Как бы отгадав его мысли, Дюррэтюльбагдад сказала:
   - Да, мой уважаемый ага, наблюдая зрелище у мечети Ресафэ, невозможно не удивляться. Я хорошо понимаю вас.
   Всю дорогу до квартала Харбийе она рассказывала ему о жизни халифов и нравах Багдада.
   Лодка причалила к берегу. По широкой лестнице из красного кирпича они поднялись в квартал Харбийе и вскоре подошли к красивому дворцу.
   Дюррэтюльбагдад дважды постучала медной колотушкой по двери, один раз громко, второй раз потише.
   Молодая миловидная служанка открыла дверь и приветствовала их поклоном.
   Поднявшись по ступенькам, они вошли в помещение скуполообразным' потолком, украшенным несколькими люстрами.. Это был своего рода коридор, соединяющий уличную дверь со двором. Когда они вошли во двор, Фахреддин изумился, словно попал в какой-то неведомый мир.
   Посреди двора возвышалось здание без углов, с округлыми стенами, с мраморным обручеобразным балконом вокруг него. Дом был окружен широкой аллеей, мощенной красными и черными мраморными плитами. Вдоль аллеи простирался розарий,окруженный, в свою очередь, широким кольцеобразным бассейном. Дом находился как бы на острове. В бассейне было несколько маленьких лодок для прогулок. Вдоль внешнего края бассейна стояли каменные фигурки различных животных, напастей которых били струи воды; порывы весеннего ветра насыщали воздух водяной пылью, и во дворе не ощущался зной багдадского дня.
   За бассейном росли лимонные, апельсиновые, померанцевые и гранатовые деревья.
   Фахреддин с наслаждением вдыхал воздух, настоенный на аромате цветов и цитрусов.
   Вдоль невысокого забора тесным рядом стояли исполинские кипарисы, также призванные создавать во дворце прохладу. Фахреддин, как зачарованный, ходил по двору за хозяйкой дома. "Кто же она такая?.. - думал он. - Возможно, рабыня какого-нибудь знатного богача или халифского сынка?..Обык новенная женщина не может владеть таким роскошным дворцом. Стране, как она осмелилась пригласить в гости незнакомого мужчину, не спросив на то разрешение у своего господина?.." Ему вспоминались различные необыкновенные истории, проливающие свет на нравы этого знаменитого города.
   "Или, может, меня обманом завлекли сюда, чтобы использовать как игрушку для забавы какой-нибудь похотливой вдовушки? Как я мог довериться незнакомой женщине, хорошо зная о коварных нравах Багдада? Неужели это так? Неужели Дюррэтюльбагдад рабыня, которая занимается сводничеством и завлекла меня сюда, выполняя волю своей госпожи-вдовущки, мечтающей о замужестве? Фу, как мерзко. Нет, я не соглашусь на такую сделку!"
   Он остановился у каменного изваяния льва, положил руку на его голову и сказал:
   - Что ж, мне пора... С позволения уважаемой ханум я удаляюсь. Мои товарищи не знают, куда я пошел, и будут беспокоиться.
   Дюррэтюльбагдад изумленно посмотрела нп гостя.
   - Что это значит, мой ага? Ведь мы собирались вместе по-обедать, разделить хлеб-соль. Прийти в гости к женщине и тотчас уйти, не отведав ее шербета?!.. Ведь это равносильно оскорблению. Что может быть обиднее?..
   Фахреддин не хотел сдаваться.
   -Мы очень мало знакомы, ничего не знаем друг о друге и поэтому не имеем права докучать друг другу, - ответил он.
   - Я не согласна с вами, мой уважаемый ага, - возразила Дюррэтюльбагдад. -согласитесь, всякое знакомство имеет начало...
   - Вы очень гостеприимны и любезны... Мне неловко перед вами.
   На ресницах Дюррэтюльбагдад сверкнули слезы. Фахреддин вмиг почувствовал себя обезоруженным и поспешил успокоить обиженную женщину:
   - Я не собирался оскорбить своим уходом уважаемую ханум. Мне не хочется причинять вам лишние хлопоты и беспокойство, - схитрил он.
   Обойдя по аллее вокруг дома, они поднялись на мраморный балкон, где служанки уже накрывали на стол.
   На балконе царила приятная прохлада.
   Привлекательные рабыни поставили на стол холодный шербет и несколько видов дорогого вина, затем начали подавать всевозможную еду.
   Фахреддин и Дюррэтюльбагдад приступил к трапезе.
   Гость продолжал изумляться роскоши и богатству дворца, которые свидетельствовали о знатности его хозяйки.
   Беспокойные мысли не переставали одолевать Фахреддина: "Допустим, такое внимание ко мне объяснимо искренностью и душевностью этой женщины, но чем я отплачу ей? Она богата, у нее есть все, ее не удивишь золотыми и драгоценными безделушками. Как же мне отблагодарить ее?"
   В его голове родилась идея: "Завтра утром надо пойти на багдадский базар и купить для нее какую-нибудь редкую вещь. Раз женщина столь доброжелательна ко мне, можно рассчитывать на ее помощь. Она поможет мне разыскать Дильшад".
   Видя задумчивость гостя, Дюррэтюльбагдад приказала рабыйе:
   - Тайиба, найди Муаллю и принесите сюда уд, кеманчу и дэф!
   Через несколько минут Таиба и Муалля принесли музыкальные инструменты и сели подле стола.
   Дюррэтюльбагдад взяла уд, настроила его и сказала Фахреддину:
   - Вчера вечером девушка в лодке пела нам о Дильшад. У Хаят-ханум прелестный голос, мне не раз приходилось слышать ее. Она одна из лучших певиц Багдада. Я тоже хочу спеть вам про Дильшад. Ты Тайиба, возьми дэф, а Муалля будет играть на кеманче.
   Она тронула струны уда и запела:
   Я, словно.струны тара, таю.
   Безумствуя в ночи.
   Ты слышишь, это я стенаю
   Не струны кеманчи!
   Доколе я в разлуке буду?
   Я загрущу, подобно уду,
   Я изольюсь, как ней.
   Мне подойти позволь поближе,
   Поднять накидки край.
   О, если я тебя увижу,
   Не нужен станет рай.
   Встречаясь с Дильшад в Азербайджане, Фахреддин не думал, что она обладает столь редкой красотой и со временем заставит говорить о себе весь Багдад, по праву считающийся царством восточных красавиц. И вот, оказывается, ей посвящены десятки газелей и четверостиший. Неужели он навеки потерял эту драгоценную жемчужину?
   Фахреддин печально вздохнул, у него защемило сердце. После трапезы он поднялся и начал прощаться. Однако хозяйка не пожелала отпускать его.
   - Сейчас на улице нестерпимый зной, мой уважаемый ага. Вы должны непременно отдохнуть и дождаться вечерней прохлады.
   Одна из служанок провела его в богато обставленную комнату. Но заснуть Фахреддин не смог. Он разглядывал убранство комнаты, по-прежнему, ломая голову: "Кто же она - эта таинственная женщина? Какой у нее странный, пристальный взгляд. Почему она так задумчиво и грустно смотрит на меня? Не иначе я напоминаю ей кого-то".
   МНИМАЯ ДИЛЬШАД
   Утром члены азербайджанской делегации, позавтракав, собрались на прогулку в город. Неожиданно к Фахреддину подошел слуга и с поклоном, доложил;
   -Уважаемый ага, какая-то ханум ждет вас на улице.
   Слуга удалился. Фахреддин начал поспешно одеваться.
   "Очевидно, это моя новая знакомая - Дюррэтюльбагдад!" - решил он.
   Однако, выйдя из дворца Эмина, он увидел, что ошибся, его ждала Себа-ханум, Удивлению Фахреддина не было предела.
   Себа-ханум подошла к нему, поздоровалась и сейчас же залилась слезами.
   - Отчего ты плачешь? - спросил Фахреддин. - С тобой случилось несчастье?
   - Я разыскиваю тебя уже два дня, с ног сбилась. А плачу я от радости, так как все-таки, нашла тебя.
   - Зачем ты приехала в Багдад?
   - Здесь мелеке. Маленький наследник оставался со мной в Хамадане и сильно тосковал без матери. Атабек приказал, чтобы я отвезла мальчика в Багдад. Через несколько дней мелеке и я возвращаемся домой.
   - Разве мелеке не будет присутствовать на церемонии "джулюс". Неужели ей не интересно?
   - Она хотела бы остаться, но атабек приказал вернуться в Хамадан. Атабек собирается сам пожаловать на торжество. Разумеется, я искала тебя не затем, чтобы рассказать об этом.
   Просто мне хотелось повидать тебя, ведь мы давно знакомы. Кроме того, я могу сослужить тебе службу. Если ты не разлюбил Дильшад, я помогу вам встретиться.
   Кому как не Фахреддину были известны коварство и хитрость Себы-ханум! Но сейчас, услышав имя Дильщад, он забыл обо всем на свете.
   - Милая Себа! - воскликнул он, пожимая ее руку. - Если ты поможешь мне, я буду бесконечно благодарен тебе. Говори, Себа, говори поскорее, где Дильшад?
   Себа-ханум опасливо глянула по сторонам и тихо сказала:
   - Подумай сам, где ей быть?.. Она во дворце покойного халифа.
   - Я восхищен твоей добротой, Себа-ханум! Каждый день я прихожу к Райскому дворцу и жду у ворот, не выйдет ли Дильшад. Но все безрезультатно! Неужели она даже на часок не выходит в город?
   - Разумеется, Дильшад не в тюрьме. Совсем недавно она могла ходить куда ей вздумается. Но сейчас мелеке, прослышав о твоем приезде в Багдад, запретила ей отлучаться из дворца.
   - Как же теперь быть?
   - На свете нет ничего невозможного. Я во что бы то ни стало помогу вам увидеться. Ты напишешь Дильшад записку, а я передам, иначе она не поверит, что ты приехал в Багдад. После этого мы назначим время. Когда мелеке уйдет из дворца в город, я приведу Дильшад к тебе на свидание. Должна сказать, ты с трудом узнаешь ее: она стала еще красивее и благонравнее! Дильшад считается первой красавицей в Багдаде. Знал бы ты, как бедняжка обрадовалась, увидев меня во дворце! Мы не разлучаемся с ней ни днем, ни ночью, до утра разговариваем, поверяем друг-другу свои горести. Ведь мы обе несчастны! Все ее помыслы только о Фахреддине. Твое имя не сходит с ее уст. Фахреддин задумался: "Дильшад страдает, ей тяжело! Чем я могу помочь ей?"
   Он в сердцах хлопнул в ладоши.
   - Что хочет эта бессовестная Гатиба от бедной девушки?! Разве недостаточно того, что ее проклятый отец лишил Дильшад счастья?! Бедняжку разлучили с родиной и отправили на чужбину. Неужели она здесь будет страдать до конца жизни? Не знаю, как мне отомстить этой коварной, жестокой женщине?!
   Себа-ханум поспешно перебила его:
   - Здесь не место говорить об этом. Не вздумай делиться с кем-нибудь своими мыслями. Сам знаешь, у тебя много недругов. Не забывай, что твой самый злейший враг - Хюсамеддйн. Это Багдад, тут ежедневно совершаются сотни таинственных преступлений. Прошу тебя, не ходи никуда без провожатых. Верь, моя тревога не напрасна. В Багдаде много красивых рабынь, которые стоят тысячи динаров. Одна из таких женщин может обманом заманить тебя в какой-нибудь дом, где ты лишишься жизни.
   Фахреддин поверил в искренность Себы-ханум. "Да, надо написать Дальшад записку, пусть знает, что я в Багдаде", - решил он и, попросил Себу-ханум ждать его, поднялся во дворец.
   Как велела Себа-ханум, он написал очень коротко:
   "Жизнь моя, Дильшад!
   Я в Багдаде, скоро увидимся.
   Фахреддин".
   Прощаясь, Себа-ханум спросила:
   - В какое время дня ты бываешь здесь?
   - Приходи утром или после обеда.
   - Возможно, завтра вечером я отведу тебя к Дильшад.
   Фахреддин горячо поблагодарил Себу-ханум и сунул в ее руку двадцать золотых.
   Пряча награду в карман, Себа-ханум сказала:
   - Разве я стараюсь ради денег?!
   В Райском дворце Гатиба с нетерпением ждала возвращения Себы-ханум. Наконец служанка доложила о ее приходе. Мелеке приказала немедленно привести ее к ней.
   Глаза Себы-ханум победоносно сверкали.
   - Скорей говори, какие новости? - спросила Гатиба.
   - Ваш враг замышляет то же, что и вы.
   - А именно?
   - Ах, мелеке, он уже несколько дней бродит вокруг Райского дворца, подстерегает вас.
   -Что ему надо от меня?
   - Он хочет похитить вас и убить. Вчера вечером он тоже был здесь, у ворот дворца. И завтра собирается прийти...
   - Ты узнала это от него?
   - Да. Кто-то сказал ему, что вы, приехав в Багдад, велели заключить Дильшад под стражу, потому он и стремится отомстить вам.
   Гатиба на миг задумалась, затем тихо сказала:
   - Посмотрим, кто кому отомстит.
   Себа-ханум ждала награду. Гатиба же, отдавшись своим мыслям, думала совсем о другом. - Я готова пожертвовать своей жизнью за мелеке! - с жаром воскликнула хитрая рабыня. - Надеюсь, мелеке оценит мой труда. Я заманю в западню Фахреддина, ее опасного недруга!
   Гатиба, вскинув голову, понимающе улыбнулась.
   - Ах, корыстная шайтанка! Мне ясно, что ты ждешь. На, вот тебе небольшая награда, большую получишь после того, как исполнится мое давнишнее желание.
   Она передала Себе-ханум сто золотых динаров. Та, сунув деньги в карман, подумала: "Неплохая сделка!" А в слух сказала:
   - Теперь вы должны написать маленькую записку.
   - Кому и зачем? - удивилась Гатиба.
   - Фахреддину, от имени Дильшад. Мой почерк он хорошо знает. Напишите так: "Мой возлюбленный, пока ты в Багдаде,не забывай о несчастной, которая готова умереть за тебя. Жду с нетерпением встречи".
   Гатиба, взяв перо, слово в слово написала так, как ей сказала Себа-ханум.
   После этого она прошла в соседнюю комнату, куда должен был явиться Хюсамеддйн.
   Себа-хаиум оторвала низ записки, где Гатиба расписалась за Дильшад, и прошептала:
   - Кто усомнится, если я скажу, что эта любовная записка написана Гатибой Тогрулу или Хюсамеддину? Разве атабек не знает почерк своей жены? Неплохо получилось! На этом деле я хорошо заработаю. В моих руках верное доказательство любовной связи мелеке и султана Тогрула.
   Себа-ханум вышла из комнаты. Немного погодя сюда вошли Гатиба и Хюсамеддин.
   Мелеке села на выступ оконной ниши и многозначительно произнесла:
   - Фахреддин замышляет то же, что и мы!
   - То же, что и мы?! - удивился Хюсамеддин. - Не понимаю что это значит.
   - Себа только что виделась с ним. Оказывается, он каждый вечер бродит вокруг дворца. Он задумал убить меня.
   - Это ему не удастся. Ведь мы в Багдаде! Зато мы убьем его.
   - Да, да, Себа в определенное время приведет его к воротам дворца. Пора рассчитаться с ним за все!
   Хюсамеддин задумался. План Гатибы не нравился ему.
   - Убить Фахреддина перед Райским дворцом! Это невозможно, - сказал он. - Во-первых, его не так-то легко одолеть даже нескольким смельчакам. Во-вторых, он садир азербайджанской делегации, и его убийство перед Райским дворцом не придется по душе новому халифу. Я считаю, надо придумать нечто другое. Как-никак это Багдад, город шарлатанов и обманщиков. Здесь множество притонов, кабаков и прочих увеселительных заведений. Надо заманить Фахреддина в одно из таких мест и отравить или убить. У меня в Багдаде есть верные люди. Мы найдем подходящее место, куда Себа-ханум приведет его.
   Глаза Гатибы сверкнули злорадным блеском.
   - Чудесно! - одобрила она. - Чтобы увидеть Дильшад, он пойдет куда угодно. Себа-ханум поклялась помочь мне.
   - На меня мелеке тоже может положиться. Но мелеке должна знать, что всякому терпению приходит конец. Умоляю вас, сжальтесь надо мной! Мы же в Багдаде. Здесь все возможно... Мелеке может сделать меня счастливым!
   - Я хочу, чтобы ты овладел не убитой горем страдалицей в трауре, а жизнерадостной красивой женщиной. Пусть наша близость ознаменуется праздником, а не горем. Ты должен заключить в свои объятия не холодную статую, а пламенную возлюбленную, которая сделает твою жизнь радостной и красивой.
   Потянув руки, Гатиба обняла Хюсамеддина и поцеловала в губы.
   - Остальное потом! - пообещала она. - Но ты должен принести мне голову Фахреддина.
   - Мелеке получит ее в ближайшие дни.
   - Ты обещал мне также убить сыновей Тёзель.
   - Они умрут раньше, чем мелеке вернется из Багдада в Хамадан. Я уже отправил в Азербайджан надежных людей.
   Гатиба еще раз поцеловала Хюсамеддина в губы и. понизив голос, сказала: - Есть еще одна серьезная проблема: как быть с Себой? - При чем здесь Себа?
   - Мне кажется, она неспроста приехала в Багдад, Недавно у меня были Тогрул, Захир Балхи и Камаледдин... Мне передали, что во время нашего разговора Себа стояла за занавесом и подслушивала.
   Хюсамеддин усомнился.
   - Не может быть!
   - Об этом мне сказала моя тетка Алиейи-Уля-ханум. Что с нами будет, если Себа передаст атабеку содержание моего разговора с Тогрулом? Нам останется лишь одно: самоубийство! Я уже давно подозреваю Себу, с того дня, как она будто бы потеряла письмо Тогрула, которое предназначалось мне. Чтобы там ни было, ее надо убить. Она слишком много знает.