Ордубади Мамед. Меч и перо

   Через несколько дней многочисленное войско Северного Азербайджана было готово к походу на юг. Между деревнями Ханегах и Исфагаи вырос огромный город из шатров, в которых Зкили азербайджанские воины, ожидая приказа к выступлению.
   И вот этот день наступил. Отряды всадников боевыми рядами выстроились на обширном лугу у края дороги, ведущей в Тебриз.
   Проститься с войсками приехали Низами и другие авторитетные люди Арапа. Об их приближении возвестили звуки рогов. На солнце сверкнули тысячи мечей, извлеченные из ножен.
   Низами поднялся на деревянный помост, сооруженный у дороги, и, обращаясь к войску, заговорил;
   - Сыны Азербайджана! Герои!, Отважные воины! История нашего народа знает немало примеров доблести и отваги азербайджанских аскеров. Было время, когда арабские и персидские завоеватели отнимали у нас все до последней нитки, но они не смогли отнять у нашего народа его любви к родине и героического духа. Положение нашего государства, богатство и плодородие нашей земли всегда разжигали аппетиты наших врагов. Враги шли на нас несметными полчищами, грабили нашу родину, предавали огню наши деревни и города, но никогда им не удавалось поставить наш народ на колени. Враги шли на хитрости чтобы покорить наш народ, они добивались раскола народного единства, используя для этого различные пути. Вы должны поклясться, что будете защищать единство нашего народа и во имя этого исполнять все приказания ваших военачальников!
   Опять взметнулись верх тысячи мечей.
   Низами продолжал:
   - Враги несут с собой цепи, чтобы заковать нас в них, как они делали это в прошлом с нашими предками. Вы должны доказать им, что мы не так слабы и покорны, как они думают. Вы идете освобождать от врагов древнюю столицу Азербайджана, Хамадан. Но мы ведем борьбу не ради славы атабсков и тех, кто потом сменит их на престоле, вы идете защитить честь нашего народа и границы нашего государства. Все видят в моих руках национальный байрак Азербайджана. Я вручаю его вашему сардару Фахреддину. Не опозорьте его! Не отдайте его в руки наших, врагов!
   Сказав это, Низами передал Фахреддину байрак с изображением меча и крепко поцеловал друга.
   Загремели литавры, раздались звуки рогов.
   Ряды всадников проезжали мимо помоста, приветствуя национальный байрак.
   Дильшад, прощаясь с Фахреддином, шепнула:
   - Первое письмо ты пошлешь мне из Хамадана, второе - из Багдада. Слышишь, я жду.
   Азербайджанское войско продвигалось к Тебризу двумя колоннами: первая во главе с Фахреддином, шла через Нахичевань, вторая; ведомая Сеидом Алаэддином - через Карабах и Карадаг.
   Велиахд Абубекр прибыл встречать азербайджанских аскеров к самому мосту Зияюльмюльк.
   Фахреддин с байраком в руках подъехал к велиахду и, соскочив с коня, хотел поцеловать землю у его ног, как того требовал обычай. Однако Абубекр не позволил ему сделать это.
   - Отныне я упраздняю обычай припадать к ногам хекмдара и целовать землю, -- сказал он, обнимая Фахреддина. Этот обычай был нужен персидским шахам и сельджукским хекмдарам для того, чтобы принизить национальное достоинство народов. Кроме того, я считаю, головы героев не должны никогда не перед кем склоняться!
   По приказу Фахредина два азербайджанских аскера подняли над головой Абубекра национальный байрак Азербайджана, что символизировало передачу велиахду руководство войском.
   Однако Абубекр запротестовал и против этого.
   - Войско Азербайджана должен возглавить его герой! - заявил он.
   Много часов переправлялись азербайджанские всадники через Аракс. После них по мосту двинулись обозы с запасным оружием, доспехами и прочим военным снаряжением. Упряжки мулов тащили орудия для метания камней. Степенно шли верблюды, груженные сосудами с нефтью, какие забрасываются в осаждаемый город, чтобы вызвать пожар.
   Велиахд Абубекр, наблюдая за переправой азербайджанского войска, ликовал в душе "Победа будет за мной!" - говорил он про себя.
   Войско Фахреддина, разбив лагерь на берегу Аджичая, дожидалось прибытия войска Алаэддина. Через день и оно подошло к Тебризу.
   Дав аскерам отдохнуть два дня, Фахреддин двинул всю армию на юг.
   Велиахд Абубекр, знать и духовенство Тебриза проводили Фахреддина до Васмынча.
   Тебризцы по-разному говорили об этом походе. Одни верили в победу Фахреддина, другие - нет.
   В толпе можно было услышать:
   "У Фахреддина пятьдесят тысяч аскеров. Это очень мало. Смешно рассчитывать на победу с таким малочисленным войском!"
   "Войска халифа насчитывают более ста тысяч аскеров!"
   "Халиф согнал в свою армию и безусых мальчишек и седобородых стариков!"
   "Войско, которое движется на Казвин, пожирает все на своем пути, как саранча, - так оно велико!.."
   "Одних только иракских всадников пятьдесят тысяч!".
   "Пусть Фахреддин не задается. В армии халифа есть тысячи таких храбрецов, как он. В этой войне Фахреддин сломает себе шею!"
   "Это случится скоро! На днях все станет известно".
   "Шею сломает не Фахреддин, а халиф! На земле больше муравьев, чем слонов, но стоит одному слону наступить на муравейник, и он раздавит сразу милионы муравьев".
   "Халифскому войску уже доставалось от Фахреддина! Багдад хорошо знает его. Фахреддин победит!"
   На второй день похода Фахреддин получил известие о том что войско халифа багдадского захватило город Казвин и приостановило свое продвижение на север, дожидаясь прибытия войска Гютлюг-Инанча. О войске же рейцев Фахреддину стало известно, что основные силы его расположились на отдых у городка Султанийе. По примеру азербайджанцев оно разбилось на две части, из которых одну возглавил сам Гютлюг-Инанч, а вторую -Хюсамеддин.
   Гатиба, которая более месяца жила в шатре у города Султанийе, занимаясь организацией рейского войска, написала письмо сардару халифской армии:
   "Не начинайте сражения с азербайджанцами до тех пор, пока войско рейцев не подойдет к Казвину. Если азербайджанцы перейдут в наступление, займите оборону.
   По полученным мною сведениям войско Азербайджана немногочисленно. Если правильно повести военные действия, его можно будет разгромить в течение нескольких дней.
   Когда Вы победите азербайджанцев, оставьте в живых Сеида Алаэддина и Фахреддина. Я хочу наказать их сама. Тот, кто захватит их живыми, получит от меня в награду по пять тысяч золотых динаров за каждого".
   Спрятав письмо в хитро сделанном посохе, который был внутри пустой, Гатиба передала его своему гонцу, наказав пробраться в Казвин и передать посох сардару халифского войска.
   Гонец двинулся в путь. На третий день он наткнулся на дозорного азербайджанского войска по имени Дамир.
   Остановив неизвестного, Дамир спросил:
   - Откуда идешь?
   - Из Султанийе.
   - Куда?
   - Странный вопрос. Разве не видишь? В Казвин.
   - Зачем?
   - По своим делам. Там живет моя семья.
   - Подойди, я обыщу тебя.
   - Отстань, голодранец!
   - Меньше болтай! Раздевайся, говорят тебе!
   - Отстань от меня! Грабишь на дороге честных людей?! Не очень-то я тебя испугался!
   Выхватив меч, Дамир хотел опустить его на голову непокорного грубияна, но тот отскочил назад, выставив вперед посох.
   От удара меча посох сломался, и из него выпало свернутое в трубку письмо. Дамир подобрал его, связал гонца и отвел к Фахреддину.
   Рейскай конница, возглавляемая Гютлюг-Инанчем, задержалась в пути, поэтому Гатиба приказала Хюсамеддину, который командовал основными силами рейской армии, выступить наутро к Казвину.
   Поздно вечером слуга Гатибы явился к сардару и сказал, что мелеке ждет его в своем шатре.
   Гатиба встретила Хюсамеддина веселая и оживленная. На ней было красивое платье и много драгоценностей.
   - Мой сердечный друг! - воскликнула она, протягивая к нему руки. Наступает конец твоим и моим страданиям! Мы мучаемся последние дни. О моих муках и страданиях ты можешь судить по своим собственным. Но что поделаешь? Мы вынуждены были страдать, ибо того требовала цель, которой мы добивались столько лет! Ах, Хюсамеддин, подумай только, я погубила двух хекмдаров ради того, чтобы соединить твое сердце с моим! Третий хекмдар бежал, оставив в Хамадане свои трон и корону. Я вынудила его к этому бегству! Скоро, очень скоро наша цель будет достигнута и мы будем вознаграждены за все наши муки и страдания. Да, через несколько дней, мы будем наслаждаться счастьем. Ты знаешь, твои аскеры сражаются не ради какой-то цели, а потому, что они вынуждены повиноваться нашим приказам. Ты же сражаешься и потому, что я приказываю тебе, и потому, что ты обязан стремиться к священной цели!.. Тебя посылают в бой и я, и твое сердце, в котором живет любовь ко мне. Победив в этой войпе, ты завоюешь право обладать моим сердцем! Каждый удар твоего меча по врагам для меня это цветок, который ты прикалываешь к моей груди! Друг мой!.. В моих глазах ты по-прежнему все тот же пылкий юноша, каким был двадцать лет назад. Как я страдаю оттого, что не ты сорвал цветок моей невинности, которая должна была принадлежать тебе!..
   Кровь Хюсамеддина загорелась желанием. Он жадно смотрел на все еще красивое лицо Гатибы, думая: "Она меня любит!.. Мелеке любит Хюсамеддина!.. Как она хороша! Она - женщина в самом расцвете!.. Это уже не легкомысленная девушка, теперь-то Гатиба сможет ценить истинную мужскую любовь!.. К тому же она знаменитая на Востоке женщина. Люди будут говорить: "Хюсамеддин овладел великой мелеке, принадлежащей к династии Эльдегезов !..". Это ли не слава?!".
   Подталкиваемый непреоборимой страстью, он кинулся к мелеке, заключил ее в свои объятия и начал покрывать ее лицо горячими поцелуями.
   - Остальное потом... - шепнула ему Гатиба.
   Опомнившись, Хюсамеддин сделал несколько шагов назад и с поклоном сказал:
   - Да, мелеке, остальное потом! Я рвусь в бой потому, что, во-первых, это мой воинский долг, а, во-вторых, я мечтаю заслужить благодарность моей обожаемой мелеке! Раз мелеке говорит, что она живет ради меня, я готов умереть ради мелеке. Но я верю в победу! Фахреддин считает себя героем, кичится тем, что он азербайджанец, но ведь я, его соперник, тоже азербайджанец! Я свяжу Фахреддина и Алаэддина по рукам и ногам и на веревке приволоку к мелеке!
   Гатиба в восторге бросилась на шею Хюсамеддина и расцеловала его.
   - Я велю их повесить! - воскликнула она. - Наш брачный договор будет скреплен у их виселицы. Кроме того, ты должен как можно скорее ворваться в Тебриз и убить велиахда. Затем ты за волосы приволочишь ко мне мою сестру Талиу, невесту Абубекра. Такова моя воля!
   Однако в глубине души Гатиба испытывала тревогу, так как ей хорошо были известны мужество Фахреддина и ратные достоинства азербайджанских воинов.
   Хюсамеддин ушел.
   Через два дня в Султанийе прибыл пятитысячный отряд всадников во главе с Гютлюг-Инанчем. Правитель Рея торопился поскорее добраться до Казвина. Дав аскерам отдохнуть несколько часов, он наутро уже прощался с матерью.
   Гатиба напутствовала сына:
   - Будь осторожен, Гютлгог, береги себя. Я посылаю тебя не на битву, а чтобы ты руководил битвой. Ты едешь не умирать, а говорить своим аскерам: "Умирайте за родину!" Учись быть сардаром. Обещай каждому, что ему хочется. Малых одаряй малыми подарками, больших - большими. Умных людей держи подле себя и в сражение не пускай, потому что умные головы понимают цель нашей борьбы и не пойдут на смерть за нас.Ты храбр и силен, но и твой брат Абубекр тоже герой. Он унаследовал от отца силу и мужество пехлевана, поэтому ты не должен сходиться с ним од"н на один. Чтобы скрыть истинную сущность этой войны, разжигай в арабах и персах националистические патриотические чувства. Когда вступишь в Тебриз, одари городскую знать и духовенство подарками, так как для них подачки дороже родины и веры. Твой покойный отец любил говорить: "Тебриз я покорил с помощью золота и подарков, Рей - благодаря обману, Хорасан - посулами, Курдистан - мечом, Азербайджан - междоусобицами, Персию - с помощью сект и религиозных распрей!". Поэтому в каждой стране действуй, следуя заветам своего отца. Народ глуп! Если он даже и чувствует, что ты пришел грабить его, все равно он может назвать тебя Хатемом [Хатем легендарная на Востоке личность, олицетворяющая щедрость и доброту], если ты одаришь своей милостью десяток человек.
   Между Тебризом и лагерем азербайджанского войска под Казвином установилась регулярная связь. Велиахд ежедневно через гонцов узнавал военную обстановку.
   Последнее письмо Фахреддина было проникнуто бодростью, однако сардар не скрывал, что вражеское войско превышает их по численности в несколько раз.
   Хекмдары соседних государстр объединились в союз, стремясь стереть с карты Востока салтанат азербайджанских атабеков.
   Объединенное войско иракцев, рейцев, персов и Хорезмийцев готовилось дать в районе Казвина решительное сражение азербайджанскому войску.
   Велиахд Абубекр понимал, что от исхода этого сражения будет зависеть судьба династии Эльдегезов и всего, салтаната.
   Старый визирь Шамсаддин, сосланный в город Наджаф, услышав об убийстве Кызыл-Арслана и о том, что враги, объединившись в грозную силу, хотят уничтожить салтанат атабеков, поспешил приехать в Тебриз.
   Мудрый старец прежде всего отправил Фахреддину письмо, в котором наказывал:
   "Боевой дух войска - главное, от чего зависит победа. И ты знаешь, он на стороне тех, кто владеет военной инициативой и нападает. Поэтому войско, которое ты возглавляешь, должно готовиться не к обороне, а к наступлению. Кроме того, позиция, занятая войском Азербайджана, неблагоприятна для обороны. Если врагу удастся захватить Сияхдехюн и Сунэган, азербайджанская армия окажется зажатой между реками Харруд и Абнарруд и будет уничтожена. Поэтому ты должен во что. бы то ни стало захватить Шарифабад и ударить врагам в спину.
   Многочисленность вражеского войска будет лишь способствовать его скорейшему поражению, так как под Казенном, где поле битвы очень маленькое, трудно управлять большим, неповоротливым войском.
   Остальные указания привезет лично элахазрет велиахд".
   Визирь Шамсаддин явился к Абубекру.
   - Хекмдар должен непременно находиться с войском, - сказал он, - ибо это поднимает боевой дух аскеров, делает их еще более отважными и неустрашимыми! Однако это не означает, что хекмдар должен с мечом в руках биться с врагом. Подобные неразумные действия могут привести к поражению войска. Самая сильная армия падет духом и потеряет способность драться с врагом, если хекмдар будет сражен на ее глазах. Не забывай, эта война идет только за твою голову, поэтому враг, будет стараться прежде всего сразить тебя, хекмдара.
   Талиа, увидев Абубекра, облаченного в военные доспехи, горько заплакала.
   Он нежно привлек девушку к себе и поцеловал ее волосы.
   - Ты не должна лить слезы, моя славная Талиа. Оттого что я запрусь в своем дворце, мы не станем счастливыми. Враги топчут нашу землю, и каждый, кто может держать в руках меч, обязан выполнить свой долг. Наше счастье очень близко, но оно придет к нам после того, как мы одержим над врагом решительную победу. Истинное счастье возможно лишь тогда, когда оно создается людьми, чьи честь и совесть спокойны. Эта война. Талиа, - личная борьба между мной и сыном твоей сестры Гютлюг-Инанчем. Я не могу отсиживаться здесь, во дворце,в то время как мой народ отдает жизнь за меня, ни полях сражения. Это низко и бесчестно! Скажи, Талиа, неужели ты сможешь любить труса и подлеца?!
   Талиа перестала плакать.
   - Не наговаривай на себя, Абубекр. Я знаю, ты не трус. Иначе я не смогла бы полюбить тебя. Но я боюсь за тебя и немогу никому доверить твою жизнь!
   - Милая Талиа, ты заблуждаешься. Я буду не среди чужих, а в окружении родных мне людей, которые уважают меня. Ведь моя мать Гёзель - простая крестьянка. Твоя сестра Гатиба потому и ведет эту борьбу: она не хочет признавать наследником престола сына крестьянки. Но на моей стороне Азербайджан. Азербайджанские воины ждут меня под Казенном. Я еду не один, Талиа. Из Арана приехала моя мать Гёзель. И она, и ее братья и другие мои родственники едут вместе со мной!
   Не успел велиахд сказать это, открылась дверь и в комнату вошла высокая, статная женщина лет сорока пяти-пятидесяти. Увидев молодых людей, она ласково улыбнулась,
   - Это моя мать, Талиа! Подойди к ней, поцелуй ее руку, она не противница нашего счастья. Ты дорога ей так же, как и я. Гёзель мужественная женщина и в то же время нежная
   мать!
   Гёзель, взяв молодых людей за руки, сказала:
   - Будьте уверены, победа принадлежит тому, на чьей стороне правда! Я никогда не мечтала о титуле мелеке и не добивалась, чтобы мой сын стал падишахом. Но Азербайджан защищал и защищает право своего сына. Когда атабек Мухаммед был убит, я и мои сыновья находились в Азербайджане. Я не стала ввязываться в борьбу за наследство. Потом был убит Кызыл-Арслан, и, наконец, враги решили отнять жизнь у моего сына. Поэтому я иду сражаться с врагами вместе с моим народом. Я буду защищать не только жизнь моего сына, но и свою родину! Милая девушка, я вижу, ты любишь Абубекра и будешь верна ему. Ты это доказала делом. Твоя сестра - мой смертельный враг, но ты всегда будешь моим другом, и моя любовь будет принадлежать тебе, как и Абубекру. События этих дней подтверждают, что азербайджанцы верны и непоколебимы в дружбе! По дорогам от самого Ширвана до Казвина движутся караваны с военными припасами и продовольствием для нашего войска. - Гёзель сияла с руки красивое кольцо и, надев его на палец Талии, добавила: - Это твое обручальное кольцо, Талиа, После победы состоится ваша свадьба!
   Она вышла из комнаты.
   Глаза Талии светились восторгом, а по щекам текли слезы.
   - Твоя мать Гёзель действительно красавица, - сказала она, глядя на дверь, за которой скрылась мать Абуоекрв. - Я встречала немало девушек и женщин, которых звали так же, но она - единственная достойна носить это имя.
   - Ты тоже непередаваемо хороша, жизнь моя, - сказал Абубекр, целуя Талиу в губы.- До свидания, моя ненаглядная! Я прощаюсь с тобой, но мы скоро увидимся!
   Абубекр ушел.
   Оставшись одна, Талиа прошептала:
   - Это война - война между двумя братьями и двумя сестрами. Посмотрим, на чьей стороне окажется судьба!
   Мюшавирэ, созванное приехавшим из Тебриза велиахдом Абубекром, закончилось поздно ночью.
   Сразу же после этого Фахреддин вызвал раиса конного отряда шамсаддинцев.
   - До рассвета вы должны захватить Шарифабад! - приказал он. Одновременно конница карабахцев захватит окрестность у источника Макул, который находится в трех ферсахах от Казвина.
   Утром пришло известие, что шамсаддинны после ожесточенного кровопролитного боя захватили Шарифабад. Карабахская конница же, посланная к источнику Макул, столкнулась с превосходящими ее по численности силами иракцев и вступила с ними в сражение.
   Как только это стало известно, к ним на помощь помчались шамкирцы. К вечеру иракцы, оставив на поле боя много оружия и боеприпасов, отступили.
   На следующий день многочисленные отряды багдадской кон-нипы, выступив из Сунэгана, атаковали Шарифабад. Битва у города продолжалась три дня и закончилась победой азербайджанцев.
   Враги,стремясь во что бы то ни стало отбить у азербайджанцев выгодную позицию у источника Макул, бросили на них несметные отряды иракской конницы, но через четыре дня, потеряв больше половины своих аскеров, были вынуждены отступить. Два дня длилась передышка.
   Фахреддин получил известие о том, что противник перешел к обороне, закрепившись в Казвине и прилегающих к нему деревнях Сияхдехюн, Шал и Сунэган.
   На третий день пятьсот камнеметов, подвезенные к позициям врага, начали обстреливать его оборонительные сооружения. Весь день и всю ночь каменный град сыпался на головы иракских и персидских аскеров. Неприятельское войско понесло большие потери. Случалось, камень весом в десять батманов [Батман восточная мера веса (от 2,5 до 10 кг) ] лишал жизни сразу нескольких человек.
   Гютлюг-Инанч, видя, что оборона не приведет ни к чему хорошему, и его войско лишь напрасно теряет людей, решил атаковать противника всеми своими силами.
   Рано утром, когда солнце только поднималось над холмами Сэкзабада, Гютлюг-Инанч повел свою армию в наступление. Однако ему не удалось застать азербайджанское войско врасплох,- еще ночью один из перебежчиков известил азербайджанцев о замысле правителя Рея.
   На равнине у деревни Сэкзабад два войска сошлись. Казалось, схлестнулись две молнии. Началась ожесточенная рубка. Звенели мечи, ржали лошади, громко кричали аскеры. Под ударами мечей и палиц вдребезги разлетались щиты. Кони, топча тела убитых и раненых, спотыкались и грохались о землю.
   Около полудня к тому месту, где сражался Фахреддин, вырвался всадник, закованный в дорогие стальные доспехи, с пышным султаном на шлеме.
   - Стой, Фахреддин, остановись! - закричал он.
   Фахреддин обернулся и узнал сына Гатибы Гютлюг-Инанча.
   - Что тебе?! - спросил он сурово. - Или хочешь померяться со мной силой?
   - Нет, с тобой я не собираюсь драться! Я могу убить тебя, но после этого война не прекратится. Война идет между двумя братьями. Пока один из них не погибнет, бойня будет продолжаться!
   Сражение на поле пристановилось. Аскеры с любопытством слушали разговор двух сардаров.
   - Абубекр, защищая свою жизнь, послал на смерть тысячи людей! выкрикнул Гютлюг-Инанч. - Пусть лучше сам выйдет сразиться со мной. Пусть покажет нам, как он владеет мечом. Здесь, на этом поле битвы, собрались знаменитые пехлеваны, сардары и герои Востока! Пусть они будут нашими хакемами [Xакем - судья]. Посмотрим, кто из нас двоих унаследовал силу и ловкость Джехан-Пехлевана Мухаммеда. Кто победит, тот и будет править этим государством!
   Гютлюг-Инанч чуть натянул поводья, и конь его загарцевал на месте, приседая на круп. Все, кто видел сардара в эту минуту, невольно залюбовались его бравой осанкой и богатырским телосложением.
   Фахреддин подъехал к нему на коне.
   - Все народы знают, кем, по чьему желанию начата эта война! Ее затеяла женщина, чьим мечтам не суждено сбыться, которая получает наслаждение от смерти ближних, крови и клеветы! Мечи азербайджанских аскеров решат наши разногласия!
   Гютлюг-Инанч, резко дернув поводья, осадил своего коня.
   - Фахреддин, мне известно, ты храбрый пехлеван, хотя я впервые сталкиваюсь лицом к лицу с тобой. Прошу тебя, как аскер аскера, не произноси имени моей матери! Если я начну поносить твою мать, война будет продолжаться еще дольше. Мне известно, ты непримиримый враг рода Инанчей. За это ты еще поплатишься, а пока скачи и передай мой вызов тому, кто послал тебя сражаться! Я обращаюсь к азербайджанцам! Пусть никто не вмешивается в единоборство братьев!
   Со всех сторон послышались выкрики;
   - Верно! Пусть братья сойдутся!
   - Дайте им померяться силой !
   - Посмотрим, кто ловчее!
   Фахреддин, видя, что азербайджанские аскеры тоже одобряют вызоз Гютлюг-Инанча, повернул коня и поскакал к чинаровой роще, где стоял шатер велиахда.
   Приближенные Абубекра начали возражать против того, чтобы он вышел на поле боя померяться силами с Гютлюг-Инанчем. Но тут в шатер вошла его мать Гёзель.
   - Чего ты ждешь? - гневно сказала она. - Или Фахреддин не передал тебе вызова сына Гатибы?! Интересно, что ты ответишь ему?! Только знай, трусливого, малодушного сына я убью сама! Вставай, облачайся в доспехи! Все ждут тебя! Скачи на поле битвы. Пусть весь Восток узнает, что отвагу и силу атабека Мухаммеда унаследовал не сын арабки, а ты, сын азербайджанской крестьянки. Гютлюг-Инанч гарцует там на своем коне, ждет тебя. Ты должен показать, на что ты способен! Но запомни ты не убьешь его, так как я не смогу любить сына-братоубийцу.
   В ответ на слова матери велиахд улыбнулся.
   - Пусть все, кроме моих слуг выйдут из шатра! - попросил он.
   Надев на себя боевые доспехи, Абубекр вышел из шатра и вскочил на длинноногого каракового жеребца арабской породы - подарок Фахреддина.
   Забили литавры, зазвучали рога, возвещая о приближении велиахда к полю боя.
   Абубекру и Гютлюг-Инанчу не терпелось поскорее взглянуть друг на друга: это было любопытство не просто двух врагов, двух соперников, но и братьев по отцу. Каждый из них немало слышал об отваге другого, ибо восточные поэты слагали дастаны об их подвигах.
   Воины, ожидающие поединка братьев, переговаривались между собой. Иракцы и персы превозносили Гютлюг-Инанча, азербайджанцы--Абубекра.
   "Гютлюг-Инанч настоящий пехлеван. Его любимое занятие- охота на львов!"
   "Если велиахд положит руку на спину лежащего верблюда, тому не подняться на ноги!"
   "Гютлюг-Инанч одним взмахом меча отсекает голову слона!"
   "Велиахд ударом кулака разбивает гранитный камень!"
   "Гютлюг-Инанч пальцем стирает чеканку монеты!"
   "Велиахд без натуги разрывает железную цепь толщиной в руку!"
   Не доехав до брата двадцати шагов, Абубекр остановил коня.
   На поле боя воцарилась тишина, изредка прерываемая стонами раненых да предсмертным хрипом издыхающих лошадей.
   Братья впервые встретились. И как?! Где?! Врагами на поле боя, чтобы сразить один другого.
   Они не знали, что их матери смотрят на них в эту минуту: Гёзель - с холма у чинаровой рощи, Гатиба- с пригорка у деревни Сэкзабад.
   Аскеры подались назад, образовав довольно просторный круп
   Вот Гюглюг-Инанч, легонько пришпорив своего каурого коня, направил его по краю круга к тому месту, где стоял Абубекр. И вдруг в воздухе змеей взвился его аркан.
   - Аферин! Эхсэн! Мерхаба! [Аферин! Эхсэн! Мерхаба! - Браво! Молодец! Здорово!]- закричали иракцы и персы, которые знали, что на Востоке никто не владеет так ловко арканом, как правитель Рея.