Страница:
Всякий раз, встречаясь с атабеком Мухаммедом, она говорила:
- Твой брат не рад нашему счастью. Разве так поступают друзья? Не знаю, может, меня считают пятном на чести рода Эльдегеза?!
В ответ на это атабек Мухаммед старался сказать что-нибудь утешительное, но в душе и сам чувствовал, что Кызыл-Арслан не одобряет его намерений.
В Тебриз было послано письмо, извещающее о предстоящей свадьбе, однако ответа иа него не последовало. В письме атабек Мухаммед говорил о политическом значении своей женитьбы, но Кызыл-Арслан, очевидно, был об этом другого мнения. Брат атабека Мухаммеда считал, что женитьба на Гатибе явится препятствием в деле преобразования Северного Азербайджана и ликвидации там влияния халифа багдадского. По его мнению, в момент, когда халифат переживает предсмертную агонию, родство с халифом не могло иметь никакого политического значения.
Но как-никак атабек Мухаммед был старшим братом, поэтому Кызыл-Арслан не посмел отговаривать его от женитьбы на дочери правителя Гянджи. Да и было поздно. Кызыл-Арслан узнал обо всем уже после того как был заключен брачный договор.
В те же дни, когда атабек Мухаммед написал брату о политическом значении своего шага, Низами тоже отправил в Тебриз письмо, в котором говорил не о политическом значении этого брака, а о его пагубных последствиях для новой, прогрессивной политики. Низами писал, что Азербайджану угрожают новые беды, однако советовал Кызыл-Арслану действовать осторожно и осмотрительно.
Приняв во внимание дружеские советы Низами, Кызыл-Арслан отправил брату поздравительное письмо, а его будущей жене подарок - серьги с крупными, как голубиное яйцо, изумрудами. Особая делегация доставила письмо и подарок в Гянджу. Низами тоже получил письмо, в котором Кызыл-Арслан просил поэта принять на себя миссию главы его делегации и поздравить от его имени атабека Мухаммеда и юную мелеке.
К несчастью, в Азербайджане прошли сильные ливни, мост через Аракс оказался затопленным, и делегация, посланная Кызыл-Арсланом, задержавшись в пути, не смогла прибыть в Гянджу вовремя.
Свадебное торжество началось. Делегации, прибывшие из Грузии, Ширвана, Хорезма, Казанского и Карахатайского ханств, заняли свои кресла, а места, оставленные справа от атабека Мухаммеда, по-прежнему были пусты.
Эмир Инанч, который мечтал поссорить атабека Мухаммеда с его братом, торжествовал. Он-то и велел поставить справа от атабека пустые кресла. Они должны были свидетельствовать о пренебрежении правой руки атабека Кызыл-Арслана - к своему старшему брату. На ковриках, прибитых к спинкам кресел, было написано: "Представители Азербайджана".
Когда атабек Мухаммед увидел пустыми кресла, предназначенные для азербайджанской делегации, он ощутил к дерзкому брату такую злобу, что даже заскрежетал зубами. Приятная музыка, сладкоголосое пение девушек и танец изящных плясуний только усилили его гнев. "Отныне нашей дружбе наступил конец. Нет у меня больше брата и союзника, - думал он. - Сразу же после свадьбы двину на Азербайджан иракские, рейские и персидские войска. Мое сердце не успокоится, пока в Азербайджане не будет сменено правительство".
Эмир Инанч наблюдал за своим зятем. Он видел, что желаемая цель достигнута, и сердце его ликовало.
Гатиба не меньше отца желала, чтобы делегация из Тебризе не прибыла. Она без конца посылала в дворцовый зал служанку посмотреть, так же пусты ли кресла справа от атабека. Торжество переполняло ее душу. Она то и дело вырывалась из рук машшаты, которая наряжала ее, и целовала мать.
Неожидано ход свадебного торжества был нарушен. В дворцовый зал вошел слуга и возвестил:
- Прибыла делегация от Северного и Южного Азербайджана!
Сердце атабека Мухаммеда забилось радостно и взволнованно. Он поднялся с трона. В одно мгновение из головы его улетучились мрачные мысли, рассеялись терзавшие душу сомнения. Теперь уже ничто не омрачало его счастья.
В зал вошли члены азербайджанской делегации. Первым шел поэт Низами, за ним визирь Кызыл-Арслана - Шамсаддин. Приблизившись к атабеку Мухаммеду, Шамсаддин с поклоном передал ему письмо брата Кызыл-Арслана. К письму был приложен список лиц, включенных в делегацию, уполномоченную поздравить атабека от Северного и Южного Азербайджана.
Прочитав список, атабек Мухаммед с радостной улыбкой обернулся к Низами.
- Пусть уважаемый глава делегации соизволит занять свое место! - сказал он.
Низами, Шамсаддии и другие члены делегации сели в кресла по правую руку от атабека.
Хекмдар обратился к ним:
- Вы прибыли в этот благодатный день пожелать мне счастья. Добро пожаловать! Очень благодарен вам! - Затем он обернулся к присутствующим. Мой брат Кызыл-Арслан, направляя в Гянджу делегацию, чтобы поздравить меня в этот счастливый, праздничный день, назначил ее главой большого поэта Низами. Для меня это великая радость. От всего сердца благодарю поэта, который любезно согласился взять на себя эту миссию.
В зале, где собрались гости, воцарилось веселье.
А в это время в комнате Гатибы разыгралась бурная сцена.
Узнав о прибытий делегации, возглавляемой Низами, дочь эмира пришла в неистовство. Она вырвалась из рук служанок, которые наряжали ее, взлохматила свои волосы, сорвала с себя украшения и перевернула на ковер серебряный поднос, на котором возвышалась гора драгоценных камней, алмазных корон, ожерелий, браслетов и жемчужных брошек. Гатиба выхватывала из рук ошеломленных рабынь флаконы с благовонными маслами и разбивала их о зеркальные стены комнаты. Сорвав с головы алмазный венец, она швырнула его на пол, оттолкнула от себя машшату и бросилась в спальню, там упала ничком на постель и разрыдалась.
Время шло. Через час девушки-енге* должны были отвести Гатибу в комнату атабека.
______________ * Енге - девушка, сошэовождающая невесту в покои жениха.
Хадже Мюфид вошел в зал и что-то шепнул на ухо эмиру Инанчу. Тот незаметно поднялся и скользнул за занавес.
Эмир Инанч и Сафийя-хатун пытались образумить и успокоить дочь.
- Если ты с первого же дня начнешь скандалить и капризничать, атабек может сразу же разлюбить тебя, - сказал отец.- Сначала ты должна изучить его характер. Веди себя так, чтобы понравиться мужу. Некоторые мужчины не переносят капризных жен, а другим, наоборот, капризные жены, нравятся. Пока ты не изучила нрава атабека, капризничать рано, - ты можешь только проиграть и опозориться. Атабек влюблен и называет тебя ласково: "Моя мелеке!" Не забывай, у тебя есть все возможности постепенно осуществить любые свои планы.
Родители успокоили Гатибу, подняли ее с постели и, не переставая давать наставления, опять передали в распоряжение рабынь.
Между тем, свадебное торжество в дворцовом зале шло своим чередом.
Атабек Мухаммед протянул катибу Поладу письмо брата Кызыл-Арслана и попросил огласить его.
Не успел Полад подняться со своего места, как Гатибе уже сообщили об этом. Она опять вырвалась из рук рабынь, подбежала к занавесу, за которым сидели гости, и принялась с жадностью ловить каждое слово.
Полад читал:
"Народ Южного Азербайджана воспринял как национальный праздник известие о предстоящей женитьбе своего элахазрета. В городах и деревнях звучат народные песни и веселая музыка, базары и торговые ряды нарядно украшены. Факелы и фонари превратили ночи в день. Брак этот не только послужит продолжению благородного рода Эльдегеза, но и породнит нас со священной семьей повелителя правоверных. Вот уже семь дней и семь ночей жители Тебриза веселятся. В мечетях раздают подаяние нищим. Народ произносит в своих молитвах имена элахазрета и его прекрасной мелеке, желают им долгих лет жизни и приумножения богатства. Очень печально, что я лишен счастья лично поздравить атабека и его мелеке по случаю этого великого события. Поэтому я возлагаю на знаменитого поэта Низами миссию передать элахазрету и его мелеке мои искренние, сердечные пожелания, а также лично вручить мой скромный подарок нашей юной повелительнице.
Ваш младший брат Кызыл-Арслан".
Письмо обрадовало атабека Мухаммеда. Он вмиг забыл все свои обиды и думал теперь о брате совсем иначе, чем час тому назад. "Энергичный, мудрый, благородный, прозорливый политический деятель и одновременно нежный, любящий брат!" - твердил он в душе.
Стоя за занавесом, Гатиба слышала все содержание письма. Ее гнев на Кызыл-Арслана несколько угас, но ей было неприятно, что он назначил Низами главой своей делегации.
Гатиба не переставала думать об отмщении. По ее настоянию атабек Мухаммед должен был в присутствии Низами наградить поэта Абульуллу дорогим подарком, а старую поэтессу Мехсети-ханум, оскорбившую на недавнем приеме хатиба и кази Гянджи, ждало ответное оскорбление.
Стоя за занавесом, она с нетерпением ожидала этого момента и заранее ликовала.
Однако Гатибу постигло жестокое разочарование. Когда Мехсети-ханум вошла в зал, произошло то, что никак не предусматривалось намеченным планом.
Эмир Инанч и атабек заранее распорядились не оказывать старой поэтессе знаков внимания и даже не предлагать ей кресла.
Но едва Мехсети-ханум появилась на пороге зала, Низами поднялся и поспешил ей навстречу.
Вслед за Низами со своих мест поднялись визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин и остальные члены делегации Азербайджана.
Желая оказать уважение делегации Азербайджана, делегации, прибывшие из соседних государств, также поднялись со своих мест и приветствовали знаменитую поэтессу.
Хатибу Гянджи и поэту Абульулле тоже пришлось подняться, дабы не вызвать после кривотолков.
Атабек Мухаммед, не желая, чтобы чествование поэтессы выглядело как своеобразная демонстрация против него, поднялся с трона, приблизился к Мехсети-ханум, поцеловал ей руку, затем усадил слева от себя.
Стоящая за занавесом Гатиба, видя, что Низами и Мехсети-ханум сидят рядом с атабеком, опять потеряла самообладание.
Вбежав в свою комнату, эта взбалмошная, своенравная девушка вновь принялась вымещать злобу на изумрудах, топазах, яхонтах, жемчугах и бриллиантах. Под конец она сорвала с шеи длинное ожерелье и швырнула в потолок, - рассыпавшиеся жемчуга, словно капли апрельского дождя, падали на головы служанок и рабынь.
Совершающие по комнате полет драгоценности в ярком свете множества свечей напоминали падающие в ночи звезды. Разбросанные по ковру красные яхонты соперничали в цвете с гневным, разгоряченным лицом капризной невесты.
Внимание некоторых присутствующих на свадьбе привлекла одна странная деталь: в то время как все гости сидели, хатиб Гянджи, кази и поэт Абульулла стояли на ногах, словно сейчас должно было произойти нечто важное и значительное.
Все традиционные свадебные обряды были уже совершены. Впрочем, кроме одного. Молодая мелеке должна была выйти в зал и вместе с атабеком приветствовать прибывшие в Гянджу делегации.
Время шло, а мелеке не появлялась. Ее никак не могли успокоить и принарядить,
Но вот наконец она вступила в зал, окруженная толпой рабынь. Ее появление было встречено торжественной музыкой.
Атабек Мухаммед поспешил навстречу, поцеловал ее руку, подвел к своему трону и усадил рядом.
Две рабыни - Себа-ханум и Туба-ханум, - стоя позади, обмахивали юную мелеке опахалами.
Главы прибывших делегаций по одному вставали и приветствовали высокую супружескую чету.
Вперед вышел поэт Абульулла, собираясь прочесть, касиду, написанную по случаю бракосочетания великого хекмдара и внучки халифа багдадского. Однако атабек Мухаммед сделал ему знак рукой, приказывая молчать, хотя еще утром дал Гатибе согласие выслушать его и наградить.
Юная мелеке была неприятно поражена.
Эта минута положила начало скрытой вражде в молодой семье, вражде, которая в конечном итоге завершилась страшной трагедией.
Еще не окончилась свадьба, а Гатиба уже поклялась в душе отомстить мужу за то, что он не сдержал своего слова.
Эта ночь явилась началом заката династии атабеков Эльдегезидов, своевобразным предисловием будущих неудач и злоключений хекмдаров из этого рода.
Поздравления продолжались.
Гатиба не спускала глаз с Низами. Взору ее представлялись картины недавнего прошлого. Вот она стоит в ивовой роще, спрятавшись за деревьями, и слушает прекрасные стихи молодого поэта; а вот она уже сидит на поваленном стволе ивы, заучивая любовные поэмы.
Неожиданно ей вспомнились слова Низами на их последнем свидании: "Гуманно ли губить одно сердце, желая сделать счастливым другое?.."
Глаза Гатибы загорелись злобой. Она начала придумывать для Низами всевозможные чудовищные пытки. Вот его вздергивают на виселице, а она стоит внизу и плачет, зная что будет убиваться так до конца своих дней; вот тело Низами четвертуют, разрубают на куски, сейчас он умрет, - она берет его голову к себе на колени, ее черные волосы рассыпаются по его истерзанной груди, вот по ее приказу сердце поэта пронзают острой стрелой, и она говорит: "Сердце, которое не пылает любовью ко мне, не имеет права биться! В сердце, где не живу я, не должны жить и другие".
Вслед за этими бредовыми мыслями Гатиба начинала упрекать себя: "Разве ты имеешь право ради своей любви губить великое сердце, полное тонких чувств и волшебных ощущений, губить талант, озаряющий жизнь людей светом прекрасных стихов?!"
Настал черед хатиба Гянджи поздравить Гатибу и атабека Мухаммеда. Он произнес по-арабски напыщенную речь, сравнивая их брак с соединением солнца и луны.
Выступление хатиба не понравилось атабеку Мухаммеду. Большинство присутствующих в зале были азербайджанцы, поэтому выступить в их присутствии с речью по-арабски значило оскорбить их; это как бы свидетельствовало о продолжающемся засилье арабского влияния в Азербайджане.
Атабек Мухаммед смотрел на хатиба Гянджи холодно и насмешливо.
Настала очередь азербайджанской делегации приветствовать новобрачных.
Низами поднялся со своего места.
Гатиба вся превратилась в слух и внимание. Когда она теперь услышит голос поэта? Придется ли ей еще когда-нибудь находиться в его обществе? Кто знает, увидит ли она после этого человека, из-за которого столько выстрадала?
Всем не терпелось услышать, что скажет Низами, - и атабеку, и юной мелеке, и членам делегаций, и хитрому визирю Тохтамышу, и поэту Абульулле, и духовным лицам Гянджи.
Поэт заговорил:
- Во второй половине шестого века хиджры на Востоке произошло знаменательное событие. С небосклона истории сорвалась звезда, светившая всем странам Ближнего Востока. Вместо нее ослепительно засверкала другая яркая звезда. История захлопнула страницу величия и господства династии сельджуков. Низам-аль-Мульк закончил писать последние листы своего трактата "Сиясэтнамэ", и рука стоящего перед вами поэта Низами начала вкладывать новые страницы в книгу истории Востока. Вышеприведенным сравнением я хотел сказать, что с падением власти сельджуков на политическую арену вышла молодая династия атабеков Эльдегезидов. Мне не понравилось, что этот брак сравнивают с соединением солнца и луны. Какой бы изысканной ни была эта метафора, подобное уподобление не сулит молодоженам счастья. Каждому очевидно, столкновение двух небесных тел может закончиться лишь крахом одного из них.
Атабек Мухаммед не выдержал и восторженно воскликнул:
- Браво, поэт!
Низами продолжал:
- Итак, будем говорить не о соединении, а о сближении солнца и луны. Всем известно, луна берет свой свет от солнца. Я надеюсь, небосвод Азербайджана, пребывающий долгие годы во тьме, озарится наконец светом! Будем надеятся, что в результате соединения этих двух сердец народы Северного и Южного Азербайджана также объединятся в единую семью. Народы Востока, которые сейчас являются свидетелями создания дружного союза солнца и луны, мечтают о крепкой дружбе всех живущих на Востоке наций. Хочу надеяться, что элахазрет и уважаемая мелеке дадут на этом большом историческом празднике слово помочь осуществлению великого чаяния народов Востока. Я призываю к единству мыслей, слов и действий. Во имя счастья народов поздравляю элахазрета и его молодую жену, желаю им большого счастья! Я бесконечно рад тому, что удостоился чести передать элахазрету и мелеке самые наилучшие пожелания хекмдара Азербайджана Кызыл-Арслана.
Низами умолк.
Визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин поднялся, держа в вытянутых руках золотую тарелку, на которой лежали изумрудные серьги. Низами взял их и приблизился к Гатибе.
- Досточтимый хазрет Кызыл-Арслан прислал в подарок нашей молодой мелеке эти серьги. Смысл подарка заключается в следующем: пока серьги будут в ее ушах, она будет прислушиваться к голосу желаний и чаяний азербайджанского народа.
Слова Низами были встречены одобрительными возгласами:
- Браво!
- Превосходно!
Гатиба поднялась и, глядя в глаза Низами, сказала:
-Принимая серьги - подарок азербайджанского народа, - я даю слово, что голос желаний и чаяний азербайджанцев всегда будет в моих ушах, как и эти серьги. Я внимательно буду прислушиваться к голосу азербайджанского народа. Прошу уважаемого поэта передать мою искреннюю благодарность и приветы Кызыл-Арслану. Благодарю также тебя. Я никогда не забуду твоего голоса и всегда буду гордиться тобой.
Сказав это, Гатиба расплакалась.
Изумление объяло присутствующих. Никто не знал причины этих слез, кроме самой Гатибы, поэта Низами, Себы-ханум и хадже Мюфида.
Некоторые думали, что Гатиба плачет оттого что выходит замуж за нелюбимого. Были и такие, которые решили, что она плачет от счастья.
Но все ошибались. Гатиба лила слезы оттого что ей пришлось строить свою судьбу на песке отчаяния и безнадежности.
Был час ночи. Девушки-енге и хадже Мюфид, прохаживаясь по коридору перед комнатой новобрачных, ждали момента, когда жену эмира Сафийю-хатун можно будет обрадовать счастливой вестью.
ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА
Сердце Гатибы было неспокойно. Молодую мелеке тревожил ее давнишний обожатель Хюсамеддин. В течение многих лег эмир Инанч обнадеживал своего сипахсалара, обещал: "Гатиба принадлежит тебе!"
После того, как Гатиба стала женой атабека Мухаммеда, Хюсамеддин, видя, что его провели, воспылал непреоборимой ненавистью к эмиру Инанчу.
Вот уже несколько дней он не появлялся во дворце.
Гатиба чувствовала, Хюсамеддин жаждет мести. Ей было известно его упорство, и она не забыла сказанных им однажды слов: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому".
Гатиба искала встречи с Хюсамеддином, чтобы завладеть его сердцем и обмануть.
Она призвала к себе Себу-ханум.
- Хочу дать тебе одно поручение. Можешь ли ты выполнить его?
Просьба Гатибы обрадовала Себу-ханум, которая не мыслила жизни без приключений. После той ночи, когда она лишилась волос, к ней никто не обращался за помощью,
- Всегда готова! О каком поручении идет речь? - спросила она.
Гатиба решила говорить откровенно.
- Ты знаешь, какого высокого положения достигла я. Сейчас мне все дозволено. Могу возвеличить тебя, вознести к самым небесам, могу заживо похоронить в могиле. Ты совершила большое предательство по отношению к моей матери. Ты воспользовалась опьянением моего отца и стала его любовницей. После того, как я уеду отсюда в Хамадан, тебе не будет житья во дворце, ты сама хорошо знаешь это. Однако, если в течение этих нескольких дней ты будешь хорошо вести себя, если ты успешно выполнишь мое поручение, я заберу тебя с собой в Хамадан и ты будешь жить в моем дворце.
Себа-ханум зарыдала от восторга.
- Разве я когда-нибудь посмела ослушаться прекрасную мелеке! воскликнула она, припадая к руке Гатибы. - Могу ли я не выполнить нового поручения своей госпожи!
-- Мне известны твои способности и ловкость, но у тебя есть один большой недостаток: из каждого порученного тебе дела ты стараешься извлечь личную выгоду. Поклянись мне, что будешь выполнять мои поручения, не преследуя никаких личных целей. Если бы в истории с Фахреддином ты не думала о своих сердечных делах, он бы уже давно сгнил в дворцовой тюрьме. Однако не будем ворошить прошлого. Скажи мне честно, вы встречались с Хюсамеддином?
- Встречались, но не как любовники. Я встречалась с ним, когда собиралась познакомить его с дочерью Абульуллы Махтаб-ханум.
- Махтаб знала об этом?
- Глупышка ничего не подозревала. Хюсамеддин был влюблен в нее и писал ей любовные письма. Я не показывала их Махтаб, сама писала за нее ответы и относила Хюсамеддину. Да разве он один был в моих руках подобной игрушкой? Многие...
- Зачем ты это делала?
- Во-первых, мне нравится дурачить мужчин. Не могу передать, как это интересно - читать их любовные письма! Во-вторых, я затевала подобные игры небескорыстно. Подарки влюбленных глупцов, которые я принимала от них будто бы для Махтаб-ханум, были мне платой за услуги.
Гатиба рассмеялась.
- Ох и шайтан же ты! Меткое прозвище я дала тебе. Нет, я не брошу тебя здесь на произвол судьбы. Но вот мое условие: ты должна помочь мне встретиться с Хюсамеддином. Он злится на меня. Мое замужество задело его самолюбие. Надо увидеться с ним и обезвредить его. Ведь ты знаешь, отец обещал ему меня. Надо полагать, Хюсамеддин захочет отомстить ему. Ты все поняла?
Себа-ханум лукаво взглянула на Гатибу и прищелкнула пальцами.
- Прекрасно поняла, отлично поняла! Спешу обрадовать мою госпожу: я уже десять дней тому назад начала выполнять поручение, которое вы собираетесь мне дать.
Гатиба не могла скрыть свое изумление:
- Десять дней тому назад?!
- Да, ровно десять дней тому назад.
- Но кто же тебе дал такое поручение?
- Моя страсть и привычка к любовным приключениям.
- Ах, шайтан! Да как ты додумалась?
- Не говоря о материальной выгоде, эта интрига должна была дать мне большое моральное удовлетворение. Как я могла не воспользоваться таким удобным моментом? Девушка, влюбленная в бедного поэта и любимая богатым полководцем, выходит замуж за великого хекмдара. Разве это не любопытное событие? Можно ли было упустить столь благоприятный момент?! Потому-то я и начала действовать. Разумеется, я не могла
требовать от Хюсамеддина драгоценностей и золота именем нашей прекрасной мелеке. Но задуманная мною переписка должна была недешево обойтись ему. За услуги надо платить. Принести письмо и отнести ответ - это стоит десять золотых.
- Сколько ты всего получила от Хюсамеддина?
- Сто золотых.
- Значит, ты передала десять писем и получила десять ответов? А кто писал ответы?
- Разумеется, не наша прекрасная мелеке. Ответы сочиняла ее недостойная служанка Себа. Но я писала неплохо. Могу показать вам всю вашу, вернее, нашу переписку.
- Интересно, до чего я договорилась с ним?
- Переписка зашла очень далеко. Сейчас обсуждается ваше возможное свидание. Не знаю, даст ли мелеке свое согласие?..
- Я как раз хотела говорить с тобой об этом. Раз уж ты начала действовать, тебе придется показать мне все письма Хюсамеддина и все мои ответы ему. Я должна ознакомиться с ними. Кроме того, ты покажешь мне все письма Хюсамеддина к Махтаб-ханум.Оказывается,объясняясь мне в любви, он в то же время писал любовные письма к другой. Это весьма существенные доводы... С их помощью мне удастся обуздать Хюсамеддина.
Себа-ханум радостно засмеялась:
- Я надеюсь, мелеке не оставит без награды мои труды?
Гатиба поняла намек и, протянув руку к шкатулке, достала сто золотых динаров.
- За большие труды ты получишь и большую награду. Возьми пока это и быстро принеси мне письма, о которых я сказала.
Себа-ханум, ликуя, вышла из комнаты.
Гатиба погрузилась в размышления: "Кто знает, сколько золота заработала на мне эта чертовка, скольким мужчинам она продавала мою руку?! Впрочем, мне как раз и требуется такая рабыня. В моем дворце в Хамадане она будет нужна мне, как солнце, и вода для всего живого. Теперь я знаю, стать женой хекмдара - это не то, что выйти замуж за простого смертного. Ты одновременно и его жена, и его подданная. А все эти дорогие украшения, все эти драгоценности - тяжкий груз. Теперь мне известно: любовь хекмдаров недолговечна. В первые дни атабек не отрывался от моих губ, а сейчас вот уже две недали он не целует меня даже в лоб. Женщина нужна хекмдару лишь для ночных услад, от нее требуется одно: рожать детей. Несладкая жизнь ждет меня впереди. Поэтому я должна окружить себя деятельными и верными мне людьми. Хюсамеддин и Себа-ханум пригодятся мне в Хамадане".
Раздумья Гатибы были прерваны появлением Себы-ханум. В руках у нее был небольшой сверток. Развернув его, она достала два письма: одно - от Махтаб-ханум к Хюсамеддину, второе - от Хюсамеддина к Махтаб-ханум.
Гатиба начала читать.
В первом письме было написано:
"Уважаемый Хюсамеддин!
Знакомство с таким знаменитым героем, как ты, - великая честь для каждой девушки. Можно ли желать большего? Я давно мечтала об этом. Но мне не хочется общаться с тобой через посредников, я думаю о встречах. Набравшись смелости, посылаю тебе это письмо со своей рабыней. Если ты одобряешь мое желание, напиши ответ и передай его через Себу-ханум.
Любящая тебя всем сердцем и душой
Махтаб".
Гатиба с усмешкой покачала головой.
-- Мне нужно письмо Хюсамеддина к Махтаб. Прочти-ка его!
- Твой брат не рад нашему счастью. Разве так поступают друзья? Не знаю, может, меня считают пятном на чести рода Эльдегеза?!
В ответ на это атабек Мухаммед старался сказать что-нибудь утешительное, но в душе и сам чувствовал, что Кызыл-Арслан не одобряет его намерений.
В Тебриз было послано письмо, извещающее о предстоящей свадьбе, однако ответа иа него не последовало. В письме атабек Мухаммед говорил о политическом значении своей женитьбы, но Кызыл-Арслан, очевидно, был об этом другого мнения. Брат атабека Мухаммеда считал, что женитьба на Гатибе явится препятствием в деле преобразования Северного Азербайджана и ликвидации там влияния халифа багдадского. По его мнению, в момент, когда халифат переживает предсмертную агонию, родство с халифом не могло иметь никакого политического значения.
Но как-никак атабек Мухаммед был старшим братом, поэтому Кызыл-Арслан не посмел отговаривать его от женитьбы на дочери правителя Гянджи. Да и было поздно. Кызыл-Арслан узнал обо всем уже после того как был заключен брачный договор.
В те же дни, когда атабек Мухаммед написал брату о политическом значении своего шага, Низами тоже отправил в Тебриз письмо, в котором говорил не о политическом значении этого брака, а о его пагубных последствиях для новой, прогрессивной политики. Низами писал, что Азербайджану угрожают новые беды, однако советовал Кызыл-Арслану действовать осторожно и осмотрительно.
Приняв во внимание дружеские советы Низами, Кызыл-Арслан отправил брату поздравительное письмо, а его будущей жене подарок - серьги с крупными, как голубиное яйцо, изумрудами. Особая делегация доставила письмо и подарок в Гянджу. Низами тоже получил письмо, в котором Кызыл-Арслан просил поэта принять на себя миссию главы его делегации и поздравить от его имени атабека Мухаммеда и юную мелеке.
К несчастью, в Азербайджане прошли сильные ливни, мост через Аракс оказался затопленным, и делегация, посланная Кызыл-Арсланом, задержавшись в пути, не смогла прибыть в Гянджу вовремя.
Свадебное торжество началось. Делегации, прибывшие из Грузии, Ширвана, Хорезма, Казанского и Карахатайского ханств, заняли свои кресла, а места, оставленные справа от атабека Мухаммеда, по-прежнему были пусты.
Эмир Инанч, который мечтал поссорить атабека Мухаммеда с его братом, торжествовал. Он-то и велел поставить справа от атабека пустые кресла. Они должны были свидетельствовать о пренебрежении правой руки атабека Кызыл-Арслана - к своему старшему брату. На ковриках, прибитых к спинкам кресел, было написано: "Представители Азербайджана".
Когда атабек Мухаммед увидел пустыми кресла, предназначенные для азербайджанской делегации, он ощутил к дерзкому брату такую злобу, что даже заскрежетал зубами. Приятная музыка, сладкоголосое пение девушек и танец изящных плясуний только усилили его гнев. "Отныне нашей дружбе наступил конец. Нет у меня больше брата и союзника, - думал он. - Сразу же после свадьбы двину на Азербайджан иракские, рейские и персидские войска. Мое сердце не успокоится, пока в Азербайджане не будет сменено правительство".
Эмир Инанч наблюдал за своим зятем. Он видел, что желаемая цель достигнута, и сердце его ликовало.
Гатиба не меньше отца желала, чтобы делегация из Тебризе не прибыла. Она без конца посылала в дворцовый зал служанку посмотреть, так же пусты ли кресла справа от атабека. Торжество переполняло ее душу. Она то и дело вырывалась из рук машшаты, которая наряжала ее, и целовала мать.
Неожидано ход свадебного торжества был нарушен. В дворцовый зал вошел слуга и возвестил:
- Прибыла делегация от Северного и Южного Азербайджана!
Сердце атабека Мухаммеда забилось радостно и взволнованно. Он поднялся с трона. В одно мгновение из головы его улетучились мрачные мысли, рассеялись терзавшие душу сомнения. Теперь уже ничто не омрачало его счастья.
В зал вошли члены азербайджанской делегации. Первым шел поэт Низами, за ним визирь Кызыл-Арслана - Шамсаддин. Приблизившись к атабеку Мухаммеду, Шамсаддин с поклоном передал ему письмо брата Кызыл-Арслана. К письму был приложен список лиц, включенных в делегацию, уполномоченную поздравить атабека от Северного и Южного Азербайджана.
Прочитав список, атабек Мухаммед с радостной улыбкой обернулся к Низами.
- Пусть уважаемый глава делегации соизволит занять свое место! - сказал он.
Низами, Шамсаддии и другие члены делегации сели в кресла по правую руку от атабека.
Хекмдар обратился к ним:
- Вы прибыли в этот благодатный день пожелать мне счастья. Добро пожаловать! Очень благодарен вам! - Затем он обернулся к присутствующим. Мой брат Кызыл-Арслан, направляя в Гянджу делегацию, чтобы поздравить меня в этот счастливый, праздничный день, назначил ее главой большого поэта Низами. Для меня это великая радость. От всего сердца благодарю поэта, который любезно согласился взять на себя эту миссию.
В зале, где собрались гости, воцарилось веселье.
А в это время в комнате Гатибы разыгралась бурная сцена.
Узнав о прибытий делегации, возглавляемой Низами, дочь эмира пришла в неистовство. Она вырвалась из рук служанок, которые наряжали ее, взлохматила свои волосы, сорвала с себя украшения и перевернула на ковер серебряный поднос, на котором возвышалась гора драгоценных камней, алмазных корон, ожерелий, браслетов и жемчужных брошек. Гатиба выхватывала из рук ошеломленных рабынь флаконы с благовонными маслами и разбивала их о зеркальные стены комнаты. Сорвав с головы алмазный венец, она швырнула его на пол, оттолкнула от себя машшату и бросилась в спальню, там упала ничком на постель и разрыдалась.
Время шло. Через час девушки-енге* должны были отвести Гатибу в комнату атабека.
______________ * Енге - девушка, сошэовождающая невесту в покои жениха.
Хадже Мюфид вошел в зал и что-то шепнул на ухо эмиру Инанчу. Тот незаметно поднялся и скользнул за занавес.
Эмир Инанч и Сафийя-хатун пытались образумить и успокоить дочь.
- Если ты с первого же дня начнешь скандалить и капризничать, атабек может сразу же разлюбить тебя, - сказал отец.- Сначала ты должна изучить его характер. Веди себя так, чтобы понравиться мужу. Некоторые мужчины не переносят капризных жен, а другим, наоборот, капризные жены, нравятся. Пока ты не изучила нрава атабека, капризничать рано, - ты можешь только проиграть и опозориться. Атабек влюблен и называет тебя ласково: "Моя мелеке!" Не забывай, у тебя есть все возможности постепенно осуществить любые свои планы.
Родители успокоили Гатибу, подняли ее с постели и, не переставая давать наставления, опять передали в распоряжение рабынь.
Между тем, свадебное торжество в дворцовом зале шло своим чередом.
Атабек Мухаммед протянул катибу Поладу письмо брата Кызыл-Арслана и попросил огласить его.
Не успел Полад подняться со своего места, как Гатибе уже сообщили об этом. Она опять вырвалась из рук рабынь, подбежала к занавесу, за которым сидели гости, и принялась с жадностью ловить каждое слово.
Полад читал:
"Народ Южного Азербайджана воспринял как национальный праздник известие о предстоящей женитьбе своего элахазрета. В городах и деревнях звучат народные песни и веселая музыка, базары и торговые ряды нарядно украшены. Факелы и фонари превратили ночи в день. Брак этот не только послужит продолжению благородного рода Эльдегеза, но и породнит нас со священной семьей повелителя правоверных. Вот уже семь дней и семь ночей жители Тебриза веселятся. В мечетях раздают подаяние нищим. Народ произносит в своих молитвах имена элахазрета и его прекрасной мелеке, желают им долгих лет жизни и приумножения богатства. Очень печально, что я лишен счастья лично поздравить атабека и его мелеке по случаю этого великого события. Поэтому я возлагаю на знаменитого поэта Низами миссию передать элахазрету и его мелеке мои искренние, сердечные пожелания, а также лично вручить мой скромный подарок нашей юной повелительнице.
Ваш младший брат Кызыл-Арслан".
Письмо обрадовало атабека Мухаммеда. Он вмиг забыл все свои обиды и думал теперь о брате совсем иначе, чем час тому назад. "Энергичный, мудрый, благородный, прозорливый политический деятель и одновременно нежный, любящий брат!" - твердил он в душе.
Стоя за занавесом, Гатиба слышала все содержание письма. Ее гнев на Кызыл-Арслана несколько угас, но ей было неприятно, что он назначил Низами главой своей делегации.
Гатиба не переставала думать об отмщении. По ее настоянию атабек Мухаммед должен был в присутствии Низами наградить поэта Абульуллу дорогим подарком, а старую поэтессу Мехсети-ханум, оскорбившую на недавнем приеме хатиба и кази Гянджи, ждало ответное оскорбление.
Стоя за занавесом, она с нетерпением ожидала этого момента и заранее ликовала.
Однако Гатибу постигло жестокое разочарование. Когда Мехсети-ханум вошла в зал, произошло то, что никак не предусматривалось намеченным планом.
Эмир Инанч и атабек заранее распорядились не оказывать старой поэтессе знаков внимания и даже не предлагать ей кресла.
Но едва Мехсети-ханум появилась на пороге зала, Низами поднялся и поспешил ей навстречу.
Вслед за Низами со своих мест поднялись визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин и остальные члены делегации Азербайджана.
Желая оказать уважение делегации Азербайджана, делегации, прибывшие из соседних государств, также поднялись со своих мест и приветствовали знаменитую поэтессу.
Хатибу Гянджи и поэту Абульулле тоже пришлось подняться, дабы не вызвать после кривотолков.
Атабек Мухаммед, не желая, чтобы чествование поэтессы выглядело как своеобразная демонстрация против него, поднялся с трона, приблизился к Мехсети-ханум, поцеловал ей руку, затем усадил слева от себя.
Стоящая за занавесом Гатиба, видя, что Низами и Мехсети-ханум сидят рядом с атабеком, опять потеряла самообладание.
Вбежав в свою комнату, эта взбалмошная, своенравная девушка вновь принялась вымещать злобу на изумрудах, топазах, яхонтах, жемчугах и бриллиантах. Под конец она сорвала с шеи длинное ожерелье и швырнула в потолок, - рассыпавшиеся жемчуга, словно капли апрельского дождя, падали на головы служанок и рабынь.
Совершающие по комнате полет драгоценности в ярком свете множества свечей напоминали падающие в ночи звезды. Разбросанные по ковру красные яхонты соперничали в цвете с гневным, разгоряченным лицом капризной невесты.
Внимание некоторых присутствующих на свадьбе привлекла одна странная деталь: в то время как все гости сидели, хатиб Гянджи, кази и поэт Абульулла стояли на ногах, словно сейчас должно было произойти нечто важное и значительное.
Все традиционные свадебные обряды были уже совершены. Впрочем, кроме одного. Молодая мелеке должна была выйти в зал и вместе с атабеком приветствовать прибывшие в Гянджу делегации.
Время шло, а мелеке не появлялась. Ее никак не могли успокоить и принарядить,
Но вот наконец она вступила в зал, окруженная толпой рабынь. Ее появление было встречено торжественной музыкой.
Атабек Мухаммед поспешил навстречу, поцеловал ее руку, подвел к своему трону и усадил рядом.
Две рабыни - Себа-ханум и Туба-ханум, - стоя позади, обмахивали юную мелеке опахалами.
Главы прибывших делегаций по одному вставали и приветствовали высокую супружескую чету.
Вперед вышел поэт Абульулла, собираясь прочесть, касиду, написанную по случаю бракосочетания великого хекмдара и внучки халифа багдадского. Однако атабек Мухаммед сделал ему знак рукой, приказывая молчать, хотя еще утром дал Гатибе согласие выслушать его и наградить.
Юная мелеке была неприятно поражена.
Эта минута положила начало скрытой вражде в молодой семье, вражде, которая в конечном итоге завершилась страшной трагедией.
Еще не окончилась свадьба, а Гатиба уже поклялась в душе отомстить мужу за то, что он не сдержал своего слова.
Эта ночь явилась началом заката династии атабеков Эльдегезидов, своевобразным предисловием будущих неудач и злоключений хекмдаров из этого рода.
Поздравления продолжались.
Гатиба не спускала глаз с Низами. Взору ее представлялись картины недавнего прошлого. Вот она стоит в ивовой роще, спрятавшись за деревьями, и слушает прекрасные стихи молодого поэта; а вот она уже сидит на поваленном стволе ивы, заучивая любовные поэмы.
Неожиданно ей вспомнились слова Низами на их последнем свидании: "Гуманно ли губить одно сердце, желая сделать счастливым другое?.."
Глаза Гатибы загорелись злобой. Она начала придумывать для Низами всевозможные чудовищные пытки. Вот его вздергивают на виселице, а она стоит внизу и плачет, зная что будет убиваться так до конца своих дней; вот тело Низами четвертуют, разрубают на куски, сейчас он умрет, - она берет его голову к себе на колени, ее черные волосы рассыпаются по его истерзанной груди, вот по ее приказу сердце поэта пронзают острой стрелой, и она говорит: "Сердце, которое не пылает любовью ко мне, не имеет права биться! В сердце, где не живу я, не должны жить и другие".
Вслед за этими бредовыми мыслями Гатиба начинала упрекать себя: "Разве ты имеешь право ради своей любви губить великое сердце, полное тонких чувств и волшебных ощущений, губить талант, озаряющий жизнь людей светом прекрасных стихов?!"
Настал черед хатиба Гянджи поздравить Гатибу и атабека Мухаммеда. Он произнес по-арабски напыщенную речь, сравнивая их брак с соединением солнца и луны.
Выступление хатиба не понравилось атабеку Мухаммеду. Большинство присутствующих в зале были азербайджанцы, поэтому выступить в их присутствии с речью по-арабски значило оскорбить их; это как бы свидетельствовало о продолжающемся засилье арабского влияния в Азербайджане.
Атабек Мухаммед смотрел на хатиба Гянджи холодно и насмешливо.
Настала очередь азербайджанской делегации приветствовать новобрачных.
Низами поднялся со своего места.
Гатиба вся превратилась в слух и внимание. Когда она теперь услышит голос поэта? Придется ли ей еще когда-нибудь находиться в его обществе? Кто знает, увидит ли она после этого человека, из-за которого столько выстрадала?
Всем не терпелось услышать, что скажет Низами, - и атабеку, и юной мелеке, и членам делегаций, и хитрому визирю Тохтамышу, и поэту Абульулле, и духовным лицам Гянджи.
Поэт заговорил:
- Во второй половине шестого века хиджры на Востоке произошло знаменательное событие. С небосклона истории сорвалась звезда, светившая всем странам Ближнего Востока. Вместо нее ослепительно засверкала другая яркая звезда. История захлопнула страницу величия и господства династии сельджуков. Низам-аль-Мульк закончил писать последние листы своего трактата "Сиясэтнамэ", и рука стоящего перед вами поэта Низами начала вкладывать новые страницы в книгу истории Востока. Вышеприведенным сравнением я хотел сказать, что с падением власти сельджуков на политическую арену вышла молодая династия атабеков Эльдегезидов. Мне не понравилось, что этот брак сравнивают с соединением солнца и луны. Какой бы изысканной ни была эта метафора, подобное уподобление не сулит молодоженам счастья. Каждому очевидно, столкновение двух небесных тел может закончиться лишь крахом одного из них.
Атабек Мухаммед не выдержал и восторженно воскликнул:
- Браво, поэт!
Низами продолжал:
- Итак, будем говорить не о соединении, а о сближении солнца и луны. Всем известно, луна берет свой свет от солнца. Я надеюсь, небосвод Азербайджана, пребывающий долгие годы во тьме, озарится наконец светом! Будем надеятся, что в результате соединения этих двух сердец народы Северного и Южного Азербайджана также объединятся в единую семью. Народы Востока, которые сейчас являются свидетелями создания дружного союза солнца и луны, мечтают о крепкой дружбе всех живущих на Востоке наций. Хочу надеяться, что элахазрет и уважаемая мелеке дадут на этом большом историческом празднике слово помочь осуществлению великого чаяния народов Востока. Я призываю к единству мыслей, слов и действий. Во имя счастья народов поздравляю элахазрета и его молодую жену, желаю им большого счастья! Я бесконечно рад тому, что удостоился чести передать элахазрету и мелеке самые наилучшие пожелания хекмдара Азербайджана Кызыл-Арслана.
Низами умолк.
Визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин поднялся, держа в вытянутых руках золотую тарелку, на которой лежали изумрудные серьги. Низами взял их и приблизился к Гатибе.
- Досточтимый хазрет Кызыл-Арслан прислал в подарок нашей молодой мелеке эти серьги. Смысл подарка заключается в следующем: пока серьги будут в ее ушах, она будет прислушиваться к голосу желаний и чаяний азербайджанского народа.
Слова Низами были встречены одобрительными возгласами:
- Браво!
- Превосходно!
Гатиба поднялась и, глядя в глаза Низами, сказала:
-Принимая серьги - подарок азербайджанского народа, - я даю слово, что голос желаний и чаяний азербайджанцев всегда будет в моих ушах, как и эти серьги. Я внимательно буду прислушиваться к голосу азербайджанского народа. Прошу уважаемого поэта передать мою искреннюю благодарность и приветы Кызыл-Арслану. Благодарю также тебя. Я никогда не забуду твоего голоса и всегда буду гордиться тобой.
Сказав это, Гатиба расплакалась.
Изумление объяло присутствующих. Никто не знал причины этих слез, кроме самой Гатибы, поэта Низами, Себы-ханум и хадже Мюфида.
Некоторые думали, что Гатиба плачет оттого что выходит замуж за нелюбимого. Были и такие, которые решили, что она плачет от счастья.
Но все ошибались. Гатиба лила слезы оттого что ей пришлось строить свою судьбу на песке отчаяния и безнадежности.
Был час ночи. Девушки-енге и хадже Мюфид, прохаживаясь по коридору перед комнатой новобрачных, ждали момента, когда жену эмира Сафийю-хатун можно будет обрадовать счастливой вестью.
ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА
Сердце Гатибы было неспокойно. Молодую мелеке тревожил ее давнишний обожатель Хюсамеддин. В течение многих лег эмир Инанч обнадеживал своего сипахсалара, обещал: "Гатиба принадлежит тебе!"
После того, как Гатиба стала женой атабека Мухаммеда, Хюсамеддин, видя, что его провели, воспылал непреоборимой ненавистью к эмиру Инанчу.
Вот уже несколько дней он не появлялся во дворце.
Гатиба чувствовала, Хюсамеддин жаждет мести. Ей было известно его упорство, и она не забыла сказанных им однажды слов: "Возможно, вы не будете моей, но вы не достанетесь и другому".
Гатиба искала встречи с Хюсамеддином, чтобы завладеть его сердцем и обмануть.
Она призвала к себе Себу-ханум.
- Хочу дать тебе одно поручение. Можешь ли ты выполнить его?
Просьба Гатибы обрадовала Себу-ханум, которая не мыслила жизни без приключений. После той ночи, когда она лишилась волос, к ней никто не обращался за помощью,
- Всегда готова! О каком поручении идет речь? - спросила она.
Гатиба решила говорить откровенно.
- Ты знаешь, какого высокого положения достигла я. Сейчас мне все дозволено. Могу возвеличить тебя, вознести к самым небесам, могу заживо похоронить в могиле. Ты совершила большое предательство по отношению к моей матери. Ты воспользовалась опьянением моего отца и стала его любовницей. После того, как я уеду отсюда в Хамадан, тебе не будет житья во дворце, ты сама хорошо знаешь это. Однако, если в течение этих нескольких дней ты будешь хорошо вести себя, если ты успешно выполнишь мое поручение, я заберу тебя с собой в Хамадан и ты будешь жить в моем дворце.
Себа-ханум зарыдала от восторга.
- Разве я когда-нибудь посмела ослушаться прекрасную мелеке! воскликнула она, припадая к руке Гатибы. - Могу ли я не выполнить нового поручения своей госпожи!
-- Мне известны твои способности и ловкость, но у тебя есть один большой недостаток: из каждого порученного тебе дела ты стараешься извлечь личную выгоду. Поклянись мне, что будешь выполнять мои поручения, не преследуя никаких личных целей. Если бы в истории с Фахреддином ты не думала о своих сердечных делах, он бы уже давно сгнил в дворцовой тюрьме. Однако не будем ворошить прошлого. Скажи мне честно, вы встречались с Хюсамеддином?
- Встречались, но не как любовники. Я встречалась с ним, когда собиралась познакомить его с дочерью Абульуллы Махтаб-ханум.
- Махтаб знала об этом?
- Глупышка ничего не подозревала. Хюсамеддин был влюблен в нее и писал ей любовные письма. Я не показывала их Махтаб, сама писала за нее ответы и относила Хюсамеддину. Да разве он один был в моих руках подобной игрушкой? Многие...
- Зачем ты это делала?
- Во-первых, мне нравится дурачить мужчин. Не могу передать, как это интересно - читать их любовные письма! Во-вторых, я затевала подобные игры небескорыстно. Подарки влюбленных глупцов, которые я принимала от них будто бы для Махтаб-ханум, были мне платой за услуги.
Гатиба рассмеялась.
- Ох и шайтан же ты! Меткое прозвище я дала тебе. Нет, я не брошу тебя здесь на произвол судьбы. Но вот мое условие: ты должна помочь мне встретиться с Хюсамеддином. Он злится на меня. Мое замужество задело его самолюбие. Надо увидеться с ним и обезвредить его. Ведь ты знаешь, отец обещал ему меня. Надо полагать, Хюсамеддин захочет отомстить ему. Ты все поняла?
Себа-ханум лукаво взглянула на Гатибу и прищелкнула пальцами.
- Прекрасно поняла, отлично поняла! Спешу обрадовать мою госпожу: я уже десять дней тому назад начала выполнять поручение, которое вы собираетесь мне дать.
Гатиба не могла скрыть свое изумление:
- Десять дней тому назад?!
- Да, ровно десять дней тому назад.
- Но кто же тебе дал такое поручение?
- Моя страсть и привычка к любовным приключениям.
- Ах, шайтан! Да как ты додумалась?
- Не говоря о материальной выгоде, эта интрига должна была дать мне большое моральное удовлетворение. Как я могла не воспользоваться таким удобным моментом? Девушка, влюбленная в бедного поэта и любимая богатым полководцем, выходит замуж за великого хекмдара. Разве это не любопытное событие? Можно ли было упустить столь благоприятный момент?! Потому-то я и начала действовать. Разумеется, я не могла
требовать от Хюсамеддина драгоценностей и золота именем нашей прекрасной мелеке. Но задуманная мною переписка должна была недешево обойтись ему. За услуги надо платить. Принести письмо и отнести ответ - это стоит десять золотых.
- Сколько ты всего получила от Хюсамеддина?
- Сто золотых.
- Значит, ты передала десять писем и получила десять ответов? А кто писал ответы?
- Разумеется, не наша прекрасная мелеке. Ответы сочиняла ее недостойная служанка Себа. Но я писала неплохо. Могу показать вам всю вашу, вернее, нашу переписку.
- Интересно, до чего я договорилась с ним?
- Переписка зашла очень далеко. Сейчас обсуждается ваше возможное свидание. Не знаю, даст ли мелеке свое согласие?..
- Я как раз хотела говорить с тобой об этом. Раз уж ты начала действовать, тебе придется показать мне все письма Хюсамеддина и все мои ответы ему. Я должна ознакомиться с ними. Кроме того, ты покажешь мне все письма Хюсамеддина к Махтаб-ханум.Оказывается,объясняясь мне в любви, он в то же время писал любовные письма к другой. Это весьма существенные доводы... С их помощью мне удастся обуздать Хюсамеддина.
Себа-ханум радостно засмеялась:
- Я надеюсь, мелеке не оставит без награды мои труды?
Гатиба поняла намек и, протянув руку к шкатулке, достала сто золотых динаров.
- За большие труды ты получишь и большую награду. Возьми пока это и быстро принеси мне письма, о которых я сказала.
Себа-ханум, ликуя, вышла из комнаты.
Гатиба погрузилась в размышления: "Кто знает, сколько золота заработала на мне эта чертовка, скольким мужчинам она продавала мою руку?! Впрочем, мне как раз и требуется такая рабыня. В моем дворце в Хамадане она будет нужна мне, как солнце, и вода для всего живого. Теперь я знаю, стать женой хекмдара - это не то, что выйти замуж за простого смертного. Ты одновременно и его жена, и его подданная. А все эти дорогие украшения, все эти драгоценности - тяжкий груз. Теперь мне известно: любовь хекмдаров недолговечна. В первые дни атабек не отрывался от моих губ, а сейчас вот уже две недали он не целует меня даже в лоб. Женщина нужна хекмдару лишь для ночных услад, от нее требуется одно: рожать детей. Несладкая жизнь ждет меня впереди. Поэтому я должна окружить себя деятельными и верными мне людьми. Хюсамеддин и Себа-ханум пригодятся мне в Хамадане".
Раздумья Гатибы были прерваны появлением Себы-ханум. В руках у нее был небольшой сверток. Развернув его, она достала два письма: одно - от Махтаб-ханум к Хюсамеддину, второе - от Хюсамеддина к Махтаб-ханум.
Гатиба начала читать.
В первом письме было написано:
"Уважаемый Хюсамеддин!
Знакомство с таким знаменитым героем, как ты, - великая честь для каждой девушки. Можно ли желать большего? Я давно мечтала об этом. Но мне не хочется общаться с тобой через посредников, я думаю о встречах. Набравшись смелости, посылаю тебе это письмо со своей рабыней. Если ты одобряешь мое желание, напиши ответ и передай его через Себу-ханум.
Любящая тебя всем сердцем и душой
Махтаб".
Гатиба с усмешкой покачала головой.
-- Мне нужно письмо Хюсамеддина к Махтаб. Прочти-ка его!