Ордубади Мамед. Меч и перо

   Поцеловав Гютлюга, Гатиба посадила его в тахтреван. Следом поднялась Себа-ханум.
   Тахтреван двинулся в путь.
   На закате Себа-ханум подъезжала к дворцу атабека. Увидев у ворот большую толпу аскеров, она подумала, что случилось какое-то происшествие. Так и оказалось: минуту спустя стражники атабека выволокли из ворот дворца связанных Захира Балхи и Камаледдина.
   Себа-ханум торжествовала: итак, письмо, которое она тайно послала из Багдада, попало по назначению, и атабек поверил ему.
   "Я чувствую, что приехала вовремя. То, о чем нельзя было написать в письме, я расскажу атабеку лично при встрече. Захир Балхи и Камаледдин в тюрьме. Прекрасно! Однако это значит, что жизнь Хюсамеддина тоже под угрозой. Это меня не устраивает. Я не хочу, чтобы его голова попала под меч атабека. Фахреддин, обманув меня, уехал из Багдада в Азербайджан с Дильшад. Лжец! В Багдаде он говорил, будто забыл Дильшад, любит меня и женится только на мне. Если бы он сдержал слово, жизнь Хюсамеддина была бы не нужна мне. Но Фахреддин перехитрил меня. Ему были нужны только тайны, которыми я владела. Нет, Хюсамеддин и его любовь еще пригодятся мне".
   Себа-ханум твердо решила на первом же свидании с атабе-ком сделать все для спасения жизни Хюсамеддина.
   Сразу же по приезде она заперлась в своей комнате и начала прихорашиваться. Прежде всего она натерла свое тело дорогими благовониями, затем облачилась в парчовое платье и надела на себя все свои драгоценности, - их было столько и они так сверкали, что, когда она встала перед зеркалом, ей пришлось зажмуриться.
   Себа долго разглядывала себя в зеркале, проверяя силу своих чар.
   "Есть красивые женщины, внешность которых не притягивает, а, наоборот отталкивает, гасит в мужчинах желание,- размышляла она. - Я не из их числа, я не только красива, но и притягательна. Уж от меня добыча не уйдет. Да, я и хороша, и соблазнительна. Кроме того, я считаю себя искусным лекарем, который безошибочно распознает недуг мужчин. Я хорошо знаю, какие женщины могут понравиться тому или иному мужчине, и что этого мужчину особенно привлекает в женщинах. Мне известно, что женщина никогда не овладеет сердцем мужчины с помощью одной красоты. Обаяние - вот самое сильное оружие женщины. У каждого мужчины свой вкус, как у каждой женщины свой нрав. Мало ли на свете красивых и мужественных юношей, которые женятся на дурнушках? Что же касается меня, я не только красивая и обаятельная женщина, но и ловкий, удачливый купец, умный, хитрый, смекалистый торговец. Больше того, я чародейка, которая умеет по глазам покупателей отгадывать, какой товар нужен им. Мужчин нельзя мерить одной меркой: один любит то, другой - это. Например, поэты обожают в женщинах природную красоту, которая не нуждается в украшениях и нарядах. Я как раз обладаю такой красотой. Есть умники, которые, встречаясь с женщиной, хотят непременно блеснуть своими знаниями и заводят разговор, скажем, о философии. Что ж, с такими я могу быть настоящим философом. Встречаются сердцееды, любящие порисоваться перед девушкой,- их я тоже могу мигом прибрать к рукам, превратившись в жеманную, неприступную красотку. Для мужчин же, питающих слабость к пышно разодетым красавицам, у меня также есть капкан - драгоценности и наряды, какими обладают немногие женщины Востока. Если говорить об атабеке, - ему нравятся и очень красивые, и очень нарядные женщины. Мелеке не смогла подобрать ключ к его сердцу, зато это удалось сделать мне. Что бы делали хекмдары, женатые на скучных, злых мелеке, если бы в их дворцах не жили такие рабыни, как я? Я - истинная женщина, а мелеке - кукла, которая давно надоела".
   Вечером, когда во дворце зажглись свечи, к Себе-ханум явился личный слуга атабека и сказал, что хекмдар ждет ее.
   Себа-ханум, взяв с собой маленького Гютлюга, отправилась к атабеку.
   Встреча отца с сыном не была особенно радостной. Глядя в сердитое, неприветливое лицо мальчика, атабек Мухаммед размышлял. Ему казалось, перед ним Гатиба. "Он нисколько не похож на меня. Можно подумать, что это не мой сын. Весь в мать. Она и его сделала несчастным: я хочу любить Гютлюга, но меня преследует ее взгляд в его глазах".
   Атабек Мухаммед протянул к сыну руки, однако мальчик, словно почувствовав его мысли, попятился назад.
   "Сколько в нем злости и непримиримости! - подумал атабек.- Неужто ему суждено продолжать мой род?!.. Нет, этого не будет! Я уверен, мое государство попадет с ним в беду".
   - Уведи мальчика, - обратился он к Себе-ханум. - Пусть отдыхает. Видно, он очень устал с дороги. А сама возвращайся, жду тебя.
   Когда Себа-ханум, отводя Гютлюга, вернулась в комнату атабека, он первым делом спросил у нее:
   - Можешь ли ты поклясться моей жизнью в том, что правдиво ответишь на все мои вопросы?
   - Зачем мне клясться? Я и так все расскажу, - ответила Себа. - Ложь ненавистна мне, так уж сотворил меня создатель. Я потому и несчастна. А те, кто погряз во лжи, счастливы и преуспевают.
   - Мне известно, ты верна и искренна, я потому и выбрал тебя из всех рабынь. Ты и хороша, и правдива, и способна оценить расположение к тебе хекмдара. Знай, я всегда буду любить тебя, - ты достойна моих чувств. А теперь поговорим о делах. Все эти дни я ломал голову над тем, как бы вызвать тебя в Хамадан, чтобы ты помогла мне разобраться в некоторых вопросах. Но я не знал, что придумать.
   - Я сама мечтала о встрече с атабеком. Мне с трудом уда лось добиться у мелеке согласия на мою поездку в Хамадан под тем предлогом, будто Гютлюг скучает по отцу. Она почему-то не хотела меня отпускать, - глаза Себы-ханум наполнились слезами. - Я не знаю, почему элзхазрет и меня сделал пленницей дворца Баги-Муаззам? В чем я провинилась перед ним? Атабек Мухаммед нежно привлек к себе рабыню.
   - Все это временно, Себа. Скоро ты будешь блистать в моем Дворце, как дорогой бриллиант. А теперь я хочу знать, действительно ли записка, написанная рукой Гатибы, которую ты переслала мне из Багдада, предназначалась султану Тогрулу?
   - Да, Тогрулу.
   - Подумай лучше, может быть, Хюсамеддину?
   - У мелеке не было надобности поверять свои чувства Хюсамеддину с помощью писем. И мелеке, и Хюсамеддин жили в Райском дворце. Она могла в любую минуту видеть его и разговаривать с ним. Но я хочу сказать элахазрету, пусть он настолько не принижает чести и достоинства мелеке. Действительно, Хюсамеддин любил ее когда-то, но она не отвечала ему взаимностью. Тем более она не любит его сейчас. В этом я уверена. Кто таков Хюсамедин? Что его ждет в будущем? А Тогрул - султан. Мне кажется, мелеке водит его за нос, желая обеспечить будущее своего сына. Я своими глазами видела, как мелеке писала Тогрулу записку. Но мне известно, что мелеке никогда не оставалась с Тогрулом наедине, и, следовательно, она не могла запятнать честь элахазрета. Это верно, как и то, что мое имя Себа, И в Багдаде, и в Хамадане мелеке все время была при мне. Я следила за ней неотступно.
   - А как случилось, что записка осталась у тебя? Ведь ты должна была передать ее Тогрулу.
   - Да, но я попросила Тогрула вернуть ее мне, сказав, что так приказала мелехе.
   - Какое впечатление произвела на Тогрула эта записка?
   - Он побледнел и задумался.
   - А ответа не написал? - Нет, ответа не было.
   - О чем они говорили, когда собирались у мелеке? Что говорил Тогрул?
   - Тогрул все время молчал. За него говорили Захир Балхпи Камаледдин.
   - Кто первый предложил убить Низами?
   - Захир Балхи. Потом он и Камаледдин составили письмоот имени Тогрула к Низами. Тогрул подписал это письмо. Я узнала также подробности о том, как готовилось покушение на
   ваших сыновей. Убийц в деревню Пюсаран послали опять-таки Захир-Балхи и Камаледдин. Хюсамеддин не причастен к этому делу. Мне известно лишь одно: он предан султану Тогрулу.
   - А мелеке знала о том, что моих сыновей собираются убить?
   - Разве хекмдар поверит мне, если я скажу, что нет?! Разумеется, знала. Но мелеке - женщина, к тому же она внучка покойного халифа. Подумайте, может ли она быть равнодушной
   к тому, что дети, рожденные простой крестьянкой, станут вашими наследниками?! Кроме того, элахазрет не должен забывать, что, когда он женился на Гатибе-хатун, то обещал ей не иметь
   больше жен. Если элахазрет атабек хочет знать мое искреннее мнение я скажу: я оправдываю действия мелеке.
   - Ты пробудешь здесь еще два дня, затем вернешься во дворец Баги-Муаззам.Будешь сообщать мне, с кем встречается мелеке.
   Себа-ханум со вздохом потупила глаза.
   - Элахазрет хочет лишить свою рабыню счастья удостаиваться его чести?
   - Я уже говорил тебе не раз и опять повторяю: ты одна достойна моей любви.
   На рассвете, выходя из комнаты атабека Мухаммеда, Себа-ханум, ликуя, разглядывала редкой красоты перстень, который красовался на ее пальце, подарок хекмдара.
   Себа-ханум пробыла в Хамадане не два дня, а целых десять. Атабек Мухаммед не отпускал ее от себя ни днем, ни ночью. Наконец, выведав у него много тайн, она решила, что пора отправляться к Гатибе и как можно выгоднее продать ей эти тайны. Себе-ханум удалось также незаметно выкрасть из шкатулки атабека и сжечь записку, написанную рукой мелеке, которую она переслала ему из Багдада.
   Хамадан празднично украсился по случаю приезда в столицу салтаната Гёзель и сыновей атабека Абубекра и Узбека. А на другой день рано утром Себа вместе с Гютлюгом двинулась в обратный путь во дворец Баги-Муаззам.
   Все это время Гатиба терзалась в неведении. "Почему Себа задержалась в Хамадане? - ломала она голову. - Разве ей можно верить?! Разве она знает, что такое честь? Я убеждена, она продала атабеку и себя, и тайны, которыми владела".
   Едва тахтреван Себы-ханум остановился у ворот дворца Баги-Муаззам, мелеке поспешила к нему и, не обратив внимания на сына, сказала рабыне:
   - Себа-ханум, мне очень нездоровится. Передай Гютлюга служанке и скорее приходи ко мне. - И она удалилась в свою комнату.
   Почувствовав, что мелеке в необычайном смятении, Себа-ханум подумала: "Клянусь могилой моей матери, на этот раз я не продам тебе дешево все, что мне известно. Ты уже давно моя пленница, и я в любую минуту могу погубить тебя".
   Гатиба, измученная бессонными ночами и переживаниями, видя, что Себа-ханум не спешит пожаловать к ней, послала за ней служанку.
   Переступив порог комнаты Гатибы, Себа-ханум схватилась за голову и упала в кресло.
   От страха у мелеке затрясся подбородок.
   - Ты почему молчишь? - спросила она нетерпеливо. - Или хочешь, чтобы мое сердце разорвалось? Отвечай, зачем я посылала тебя в Хамадан?
   Себа-ханум, подняв голову, тоскливо посмотрела в глаза мелеке.
   - Прошу вас, пожалейте свою несчастную рабыню, - жалобно сказала она. Возьмите с меня втрое больше того, что вы заплатили за меня жене Абульуллы, только отпустите меня
   на волю. Лучше уж я буду на улице просить подаяние. Поймите, ведь я человек и тоже хочу жить!
   От волнения Гатиба сделалась бледнее полотна.
   - Что за беда приключилась с тобой, мой друг? - спросила она дрожащим голосом. - Отвечай же скорей, дорогая Себа!
   - Ах, не спрашивайте... Я так страдаю!
   - Говори, что случилось с тобой?
   - Не знаю, как мне быть. Я оказалась между двух огней. Я безумно люблю мелеке и всегда рада ей услужить, но в то же время меня страшит гнев атабека. Если ему вздумается посадить меня в мешок и бросить в реку, кто придет мне на помощь? Кто спасет меня? Умоляю вас, мелеке, подарите мне свободу!
   - Как, ты хочешь бросить меня одну на чужбине?! - растерянно спросила Гатиба.
   - Что же я могу поделать? Атабек допытывается, спрашивает, что мелеке и ее друзья делали в Багдаде? Сказать правду - значит погубить мелеке, солгать - значит обмануть вели
   кого хекмдара. А последствия лжи хорошо известны мелеке.Теперь скажите сами, как же мне быть? Вот почему я прошу мелеке подарить мне свободу. Я готова бежать куда глаза глядят, лишь бы атабек не мог найти меня. Его допросы - адская пытка.
   Гатиба сидела на тахте бледная, как покойник. Куда девались ее надменность и самоуверенность?
   - Подумай, что ты говоришь, Себа! - со слезами в голосе воскликнула она. - Что я, несчастная, буду делать без тебя?! Я погибну. Прошу тебя, доведи до конца начатое дело, ведь ты знаешь, я отплачу тебе за твое добро.
   - Я хочу, чтобы отныне мелеке обращалась со мной как со своей задушевной подругой, как с равной, и тогда я не пощажу сил ради нее. Конечно, вы мелеке, а я ваша рабыня и должна повиноваться вам, но я не могу добровольно пойти на смерть.
   - Ты считаешь, я не хочу освободить тебя из жадности? Думаешь, мне жаль денег, которые я заплатила за тебя жене Абульуллы? Упаси Аллах!.. Я могу не только подарить тебе свободу, но еще и дать в придачу столько же, сколько получила Джахан-бану. Но я не представляю, как буду жить без тебя. Если ты дашь слово не покинуть меня, я сию же минуту сделаю тебя свободной.
   - Клянусь вашей жизнью, что буду всегда с вами. Пусть меня изрубят на куски, но я останусь преданной мелеке!
   Гатиба поспешно раскрыла калемдан, достала перо, лист бумаги и написала:
   "Я, Гатиба, дочь эмира Инанча, дарую своей рабыне Себе-ханум свободу в награду за ее верную службу".
   Передав дарственную бумагу Себе-ханум, она поцеловала ее в щеку и сказала:
   - А теперь говори, что замышляет атабек?
   - Атабек вне себя от гнева. Я уверена, он приставил к Тогрулу своих людей.
   - Почему ты так думаешь?
   - Вспомните, мелеке, однажды в Багдаде вы написали Тогрулу записку, в которой просили его прийти к вам во дворец. Эту записку относила султану Тогрулу я. Так вот, она у атабека.
   Гатиба обомлела. - Я погибла! - воскликнула она. - Ты видела эту записку? - Разумеется, своими глазами. Атабек показал ее мне и закричал: "Низкая рабыня, ты поехала в Багдад затем, чтобы носить султану Тогрулу записки моей жены?! Сводница!".
   - Что же ты ответила атабеку?
   - Я так испугалась, что у меня отнялся язык.
   - Сжалься надо мною, Себа! Ты должна непременно помочь мне. Придумай что-нибудь, чтобы рассеять сомнения атабека. Проси у меня что хочешь, только отведи беду, которая нависла над моей головой.
   - Как же я помогу вам? Ведь у атабека в руках письмо, написанное рукой мелеке.
   - Ты все можешь. Когда ты захочешь, тебе все удается. Проси у меня что угодно!
   - Я давно мечтаю о собственном доме. Мне, бедной сиротке, хочется иметь свой очаг. Но вы сами знаете, чтобы построить дом, нужно много денег.
   - Дарю тебе тысячу золотых. Ты довольна?
   - Очень вам благодарна. Но это подарок от вас, а что даст мне Тогрул? Атабек страшно сердит на него. Он может приказать ослепить султана.
   - Боже! Что же делать? - в отчаянии простонала Гатиба. - Если ты поможешь мне выпутаться из беды, султан Тогрул тоже даст тебе тысячу динаров.
   Себа-ханум пожала плечами.
   Гатиба, видя, что она недовольна, встала, вынула из резного сундука мешочек с деньгами и отсчитала из него тысячу золотых.
   - Это от меня, - Сказала она. - Если Тогрул не захочет ничего давать, я сама заплачу за него. Ты веришь мне?
   - Верю.
   - А раз веришь, говори, как ты думаешь уладить дело с запиской?
   Себа-ханум отнесла золото в свою комнату и, вернувшись, опять села в кресло перед Гатибой.
   - Я уверена, мелеке не вечно будет находиться во дворце Баги-Муаззам. У атабека была причина не допускать вас в Хамадан.
   - Причина? Какая же? - поспешно спросила Гатиба.- Разве я не под арестом? Как можно иначе истолковать мое пребывание здесь?
   - Вы вовсе не под арестом. Сейчас я вам все объясню. Атабек ждал приезда в Хамадан Гёзель с сыновьями и не хотел, чтобы вы встретились с ней. Вот вам и все объяснение. Потому-то он и приказал рам пожить некоторое время здесь.
   - Ты видела Гёзель.?
   - А как же?.. Конечно, видела.
   - Она действительно красива?
   - Ничего особенного. Разве встречаются на свете люди, достойные своих имен?
   - А ее сыновей ты видела?
   - Разумеется. Они выглядят намного старше своего возраста.
   - Гёзель приехала в красивом тахтреване?
   - Вовсе не в тахтреване. И она, и ее сыновья приехали верхам на лошадях.
   - Где она остановилась, во дворце атабека?
   - Нет, нет. Гёзель уже не считает себя женой атабека, поэтому она остановилась в другом месте.
   - Атабек встречал ее?
   - Встречал.
   - Поцеловал он своих сыновей?
   - Да, поцеловал. Но мальчики дичились его.
   - Мне кажется, эта Гёзель умная женщина. А что атабек говорил обо мне?
   - Что может говорить муж о жене, имея в руках ее записку к другому?
   - Ах, боже! Удастся ли тебе помочь мне?
   - Помогу. Я уверена, скоро элахазрет вызовет вас в Хамадан и спросит, писали ли вы письмо султану Тогрулу? Вы должны ответить так: "Да, я писала любовную записку, но она предназначалась не Тогрулу, а Фахреддину, которого я хотела заманить в Райский дворец, где его умертвили бы". Сможете ли вы сказать это атабеку?
   - Смогу. Но что я отвечу ему, когда рн спросит, каким образом записка попала не к Фахреддину, а к Тогрулу?
   - Вы скажете, что всему виной Себа-ханум. Объясните, что к Багдаде вы написали султану Тогрулу записку, в которой сообщали о своем желании вернуться в Хамадан; я все перепутала
   и отнесла эту записку Фадреддину, а ту, которая предназначалась Фахреддину, - Тогрулу. Остальное я сделаю сама, доверьтесь мне. Однако, хочу сказать вам, что Хюсамеддин тоже должен отблагодарить меня наградой, так как я рассеяла подозрения атабека на его счет. Я сделала это исключительно ради мелеке. Атабек ревнует вас к Хюсамеддину.
   Гатиба, ликуя, вскочила с тахты и расцеловала Себу.
   - Теперь скажи, удалось ли тебе повидать Захира Балхн и Камаледдина? Передала ли ты им то, что я поручила тебе?
   - Я видела их, но поговорить с ними не смогла. В тот момент, когда я подъехала к дворцу атабека, стражники выволокли их оттуда и повели в тюрьму.
   - В тюрьму?!
   - Да, их увели в тюрьму.
   Гатиба задумалась, затем тихо прошептала:
   - Полное поражение.
   Наступила ночь. Себа-ханум, пожелав мелеке доброго сна, ушла к себе.
   Гатиба легла в постель, но заснуть не смогла. Она думала о том, что сейчас в Хамадане атабек Мухаммед веселится на пиру, устроенном в честь Гёзель и ее сыновей. Ревность терзала ее сердце. Перина, набитая мягким лебяжьим пухом, превратилась в кремневую скалу. Горящие у ее изголовья свечи в гнутых бронзовых подсвечниках казались ей змеями, готовыми наброситься на нее.
   Гатиба поднялась и, накинув халат, вышла в сад. Кусты роз, цветущие под окнами спальни, источали сладковато-удушливый аромат. Она тяжело опустилась на скамейку. На сердце было тревожно. Безмолвие ночного сада, напоенного множеством запахов, действовало на нее гнетуще, как кладбищенская тишина.
   "Нет правды на свете, нет справедливости, - думала она. - Кругом ложь и обман! Ты пьешь сладкий шербет, а оказывается - это яд. Одно лишь может дать человеку истинное наслаждение, заставить его сердце восторженно биться, стереть с души, утомленной жизнью и измученной постоянными крущениями грез, пыль ненависти - месть!.. Да, месть, месть!.. Она одна способна облегчить боль моего оскорбленного сердца. Судьба жестоко обошлась со мной. Поэт, которого я любила, отверг меня, и я стала считать его своим заклятым врагом. Не успела я отомстить ему, как судьба послала мне еще одного врага. Но он мне ненавистнее первого, потому что того я любила, а этот был влюблен в меня. Второго врага легче погубить. Ах, сколько в мужчинах лжи! Их чувства непостоянны и неискренни. Влюбившись в меня, атабек поклялся не иметь больше жен. Я поверила ему, ведь он намного старше меня. Шарлатаны, называющие себя мудрецами, придумали глупую философскую сказку о любви, утверждая, будто любовь - это драгоценность, суть которой никому не дано постичь. Обманщики, своей философией они только вводят в заблуждение наивных девушек! Правда на стороне тех, кто говорит: "Ничто на свете не происходит без причин". Будь атабек просто страстный поклонник женской красоты, он мог бы найти себе жену гораздо красивее меня. Мало ли в бедняцких семьях дочерей-красавиц? Но ему захотелось породниться с халифом, он мечтал расширить свою империю, укрепить свою власть. Я была лишь жертвой его политики. Да, этот хищник принес меня в жерву своим выгодам, меня, внучку халифа, которая ждала от жизни только блага и милости. Умер халиф - умерла любовь ко мне в средце атабека. И он требует от меня все новые и новые жертвы. Дешево же он ценит меня. Я ценю себя иначе. Атабек обокрал меня, отнял у меня лучшие годы, - за это он должн поплатиться своей жизнью. Он погубил меня, а я погублю всю династию Эльдегезидов! Я сделаю все, чтобы истребить весь их род. Для меня дорог только мой сын Гютлюг, так как в нем течет моя кровь. Но если бы на свете было лекарство, способное вытравить из сердца женщины материнскую любовь, я бы воспользовалась им и убила даже своего сына, лишь бы на свете не осталось никого из этого алчного рода обманщиков. Но Гютлюг похож на меня, он - мой. А так как он мой, он лишен отцовской любви. Атабек обманщик! Когда-то, целуя меня, он говорил: "Эти губы - источник жизни!" Однако он ни разу не поцеловал в губы своего сына. А потом ему приглянулись губы Гёзель! Нет, я не стану молить атабека о любви, призывать его к справедливости. Я избираю иной путь- месть! Человек, который клялся мне в любви, обманул меня. Он был лишь купцом, ловким торговцем. Есть ли у него право ревновать меня? И все-таки я не была близка с другими мужчинами, у меня нет детей от другого. Разве атабек может назвать меня вероломной? Он изменил мне, женившись на Гёзель. Он взял под свою защиту убийц моего отца. Он в присутствии халифа Насирульидиниллаха поцеловал Фахреддина, моего заклятого врага. Он разбил мое сердце. Он оставил в живых поэта Низами, который участвовал в восстании против моего отца. Низами живет счастливо с женой и сыном, пишет стихи, прославляет свое имя. А ведь, когда атабек просил моей руки, он обещал погубить поэта. Жизнь моя разбита, но я не покончу с собой. Самоубийство удел малодушных. Я не из их числа. Предав меня, атабек умертвил меня, но я вновь воскресну, обретя источник силы в сердце другого мужчины. В моем сердце не осталось никаких теплых чувств к атабеку, там царствует лишь одно чувство - месть!"
   Поднявшись со скамейки, Гатиба сделала несколько шагов по аллее, - ноги были будто налиты свинцом. - Что со мной? - прошептала она. - Или я старею? Она вернулась в свою комнату, подошла к зеркалу и начала внимательно разглядывать свое лицо.
   "Глаза мои скорбны и суровы, но они по-прежнему красивы,- размышляла Гатиба. - Волосы пышны, лицо, как и прежде, свежо, но откуда взялась эта синева под глазами? Прежде, в девичестве, ее не было. Отчего она?.. Легко догадаться: оттого что я не сплю по ночам и, глядя из окна на ночное небо, считаю звезды. Это смешно, но я научилась хорошо разбираться в созвездиях. Поистине, я превратилась в звездочета. Стоит ли после этого удивляться, откуда взялась синева под глазами?"
   Вздохнув, Гатиба отступила на два шага от зеркала и невольно залюбовалась своей красивой осанкой. "И все-таки я, как и прежде, очаровательна! - решила она. - Нет, годы не имеют власти надо мной!"
   Она вызвала рабыню и приказала:
   - Приготовь, ужин и пригласи ко мне Хюсамеддина. Скажи, я буду ждать его на веранде. - И она вышла из комнаты.
   От реки Машанруд, протекающей в двухстах метрах от дворца, веяло прохладой. Ветер доносил на веранду запахи полевых цветов и трав.
   Гатиба сидела на мягком ковре и, обхватив руками колени, думала. Ее волосы были рассыпаны по плечам. Платье из тонкого шелка плотно облегало ее изящную фигуру; глубокий вырез спереди наполовину обнажал ее грудь. Шея Гатибы была украшена алмазным ожерельем. В мочки ушей она продела большие изумрудные серьги - подарок Кызыл-Арслана в день ее свадьбы.
   На веранду, неслышно ступая, вошел Хюсамеддин.
   Гатиба указала ему место подле себя.
   - Садись поближе, мой верный друг! Ты единственный, кому я могу поверять свое горе и от которого у меня нет никаких тайн. Известно ли тебе, что это за ночь?! Сегодня атабек веселится на пиру, устроенном в честь Гёзель и ее сыновей. Мы тоже должны ознаменовать ка-то эту ночь: давай поговорим о важном деле. Знай, атабек овладел нашими тайнами и уже не доверяет нам. Он находится во власти злобы и ревности. Однако мы не должны падать духом. У нас много единомышленников, которые, как и мы, ненавидят атабека. Он приказал бросить в тюрьму наших друзей Захира Балхи и Камаледдина. Это говорит о том, что теперь он возьмется за нас. Поэтому нам надо готовиться к осуществлению нашего плана. Ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю?
   Хюсамеддин кивнул головой.
   Отомстить атабеку Мухаммеду было и его сокровенным желанием.
   Хюсамеддин придвинулся ближе к Гатибе. Она, в свою очередь, подалась в его сторону. От волос ее исходил дурманящий аромат благовоний. Он наклонился и, почти касаясь губами ее уха, похожего на лепесток белой лилии, прошептал:
   - Я согласен с планом мелеке. Прекрасная Гатиба должна знать: я не пощажу жизни ради нее.
   - Поклянись, что мой сын Гютлюг будет провозглашен наследником престола! Поклянись отомстить за меня атабеку.
   - Клянусь вот этими губами!
   Их губы слились в долгом поцелуе.
   С трудом вырвавшись из объятий Хюсамеддина, Гатиба пообещала:
   - Я буду твоей после того, как ты навсегда избавишь меня от ласк атабека. - Она вздохнула; - Ах, мужчины!.. Ваши клятвы недолговечны, они живут лишь до тех пор, пока вы находитесь в объятиях женщины.
   - Атабек Мухаммед умрет! - решительно сказал Хюсамеддин. - Мое слово твердо.
   АЗЕРБАЙДЖАН ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XII ВЕКА
   Во второй половине XII века азербайджанские атабеки считались самыми могущественными хекмдарами халифата. Их постоянными соперниками издавна были хорезмшахи. Борьба двух государств еще больше обострилась после того, как к власти в Хорезме пришел султан Алаэддин Текиш, который стремился во что бы то ни стало проложить дорогу к Багдаду, чтобы подчинитъ халифа своему влиянию.