Страница:
Последняя угроза начальника, видимо, окончательно расстроила всех сотрудников, присутствовавших на внутреннем совещании, потому как взоры офицеров померкли, нехотя наполняясь при этом служебным рвением.
— Кто-нибудь мне может объяснить, — уже на тон тише сказал Таусонский, — почему я должен за вас выполнять оперативную работу? Вы вообще чем занимаетесь?
Оба вопроса имели чисто риторический характер, и отвечать на столь топорные провокации никто не стал.
— Короче, ситуация следующая, господа опера, — внимательно послушав тишину, сообщил Павел Сергеевич. — Вчера ночью я обнаружил в С-пространстве некую… м-м… подозрительную наглость. Наличие кольцевой стены на Манежке, надеюсь, ни для кого не секрет? И то ладно. Так вот, некто по фамилии Ленцов является заказчиком строительства на этом месте какого-то нового увеселительного центра «Тёплый сон». Или «сны» — неважно. Главное, стена вокруг не простая. Там стоит «Щит». А чего, спрашивается, ему там делать? Да и кто позволил, так-сяк?
Капитан Резовой почувствовал неладное. Он знал, что охранную систему «Щит» могли поставить только сшизы. А единственной персоной, обладающей феноменальными способностями в эсе среди сотрудников отдела, был он сам. Как бы не пришлось ему расхлёбывать эти закорючки! Ох-ох-ох, носит же нелёгкая неугомонного шефа где ни попадя…
— Саша, у тебя какая, говоришь, категория? Ну вот, началось…
— Пятая, Павел Сергеевич.
— Отлично, пройдёшь… Не куксись: я у СКСников перед совещанием консультировался: даже с шестой можно сквозь «Щит» проскочить. Надо будет вечерком сегодня за этот заборчик нос сунуть. Посмотреть, что там и как. Если помощь нужна — обращайся ко мне. Только сделать это нужно тихо, не афишируя. Да, ещё… Имей в виду — там у них какие-то свои замуты через сшизиков идут. Зайдёшь потом ко мне, я тебе списочек дам, кто может нарисоваться, ты предварительно пролистай. И ежели вдруг кто из них на горизонте возникнет, ты не выпендривайся, а тихо сваливай. Понятно?
— Так точно.
— Значит… э-э… остальные… Вам, архаровцы, необходимо срочно собрать все материалы по Ленцову Хасану Игнатьевичу восьмидесятого года рождения. Первичку я дам, ознакомитесь. Связи проработаете, с кем его холдинг дела имеет, разнюхаете, каким образом он выходит на сшизов — все, что вам покажется странным и заслуживающим внимания, запоминайте. Остальное можете записывать, чтоб не забыть, так-сяк. Слушайте, смотрите, нюхайте, отпечатки пальцев можете языком на вкус пробовать — мне по хрену… но чтоб через неделю вот в этих ладонях, — массивный подполковник продемонстрировал свои руки, — была вся информация об этом человеке и его конторе. Вплоть до любимой марки презервативов Хасана Игнатьевича. Вперёд.
Сперва Саша подумал было пробраться внутрь объекта снизу, через метро и раскуроченные подземные коммуникации, и даже изучил их планировку по схемам, взятым у экспертов. Но потом отказался от этой затеи по простой причине: возле поверхности могли оказаться сигнализационные датчики древней, но не ставшей от этого менее надёжной системы «Подснежник», которые реагировали на сотрясения почвы при подкопе. А проверить, есть они или нет, возможным не представлялось. Десантироваться с воздуха — тоже не катило. И не потому, что техника не позволяла — вертолёт-то служебный он, в конце концов, мог выбить на полчасика с помощью Таусонского. Проблема заключалась в ином: считаться незаметной такая операция автоматически переставала. Телепортаторов покамест не изобрели даже в эсе… Следовательно, оставался единственный способ: ломиться горизонтально, прямиком сквозь стену. И тут вроде бы технически он был подкован — сшиз все-таки. Разомкнул железобетон на секунду и вперёд. Но вот беда, вокруг столько лишних глаз, что деваться некуда. Даже в полночь возле Манежки разгуливало порядочно ахающих туристов и молодёжи под хмельком. Вдобавок ко всему неподалёку шла какая-то интерактивная передача, в которой участвовали около трех десятков реципиентов… Жуть. «Как можно работать в таких условиях?» — задался бы вопросом обыкновенный мент. Написал бы рапорт и благополучно свалил восвояси. Но разведчику подобный путь был заказан. А рапорт можно было написать лишь на увольнение. Правда, в этом случае дальше Павла Сергеевича бумага все равно не ушла бы, а логичным результатом мог стать выговор с занесением.
Ну и вечерок выдался! Хотел сегодня после службы заглянуть к милой Вере Александровне на великолепный домашний квас с пряниками, а пришлось, глотнув три таблетки снотворного, залечь под дежурный С-визор прямо в отделе…
В конце концов, он сам шесть лет назад подписал контракт. Так что вкалывай, Сашенька, мёрзни.
Передача наконец закончилась, и зрители-участники, понабрав у каких-то известных ведущих автографов, принялись потихоньку рассасываться. Зачем им автографы в эсе? В реальность все-таки не перенесёшь… Придурки какие-то.
Капитан Резовой пристроился неподалёку от шумной компании, попивающей модное пиво со вкусом банана — невероятная, кстати говоря, гадость. Проникновение внутрь объекта осложнялось ещё и тем, что стена со всех сторон была освещена яркими прожекторами. Он уже подходил к ней вплотную и успел заметить, что кроме «Щита» в бетонном чудище стояли по меньшей мере две цепи сигналки. Одна проходила тонкой проволокой по верху — интересно, они что, опасаются потомков Сергея Бубки? Высота же метров пять, не меньше! — а вторая скользила прямо возле брусчатки. Но это ерунда, главное, чтобы не оказалось сюрпризов внутри самой стенки.
Резовой терпеливо выжидал, от нечего делать краем уха слушая трёп подростков.
— Ты чё, урод! Там же без кодов невозможно этого шмамблера проскочить! — пробулькал один.
— Кретин! Я весь шестой «Квейк» на харде без читов проходил! — отозвался другой, скрепив фразу матерным глаголом.
— А у меня шестой не прёт, у него системные реквайрменты охрененные… — сокрушённо пожаловался третий.
— Ну и лох, — тут же ответили ему в несколько голосов. — Стряси с предков денег и купи нормальную тачку!
Вся компашка заржала и забурлила банановым суррогатом.
На таком морозе заправляться пивом — это моветон, отметил Саша про себя, так и не уловив сути их разговора. Правильно, в эсе простудишься, а в pea…
Вот он — просвет! Есть шанс!
Резовой, мягко отделившись от угла дома, направился к стене. Кажется, пацаны не обратили на него внимания. Так. Слева — никого. Справа — парочка, задравшая головы к шпилям Исторического… Отлично.
Ещё разок обернувшись, он повёл рукой, и воздух возле кожаной перчатки дрогнул. Послышался негромкий скрежет и потрескивание; в бетонном монолите образовалась дыра полутораметрового диаметра, по бокам обнажились срезы стальных пластин, каких-то силовых кабелей, изоляции. Вроде не сигналка… во всяком случае, не похожа ни на одну из известных ему моделей.
Прыжок, нервное содрогание при пролёте через «Щит»… Разворот. Заделать быстренько… Хорошо.
Капитан замер, прислушиваясь. Вроде снаружи спокойно. Сигнализация не сработала, по крайней мере, вслух. Будем надеяться, что внутри стены все-таки не было никаких дополнительных цепей…
Он осмотрелся. Сюда свет прожекторов проникал только отбитый высоким зданием гостиницы, поэтому вокруг царил полумрак, лишь в противоположном конце огороженного круга тлело жёлтое пятно будочки охранника. Но это уже не помеха.
Пригибаясь и стараясь не провалиться в какой-нибудь колодец, Резовой медленно пошёл к центру строительной площадки, где виднелись котлован и нагромождения плит. Ростом он для шпионажа, конечно, не вышел — метр девяносто три. За версту видать. Но деваться некуда: в их отделе больше никто не прошёл бы через поставленную сшизами невидимую заслонку. А к СКСникам Павел Сергеевич не хотел обращаться по причине негласной неприязни, которую к ним испытывал весь состав гэбэшников старой закалки — слишком уж сопляки, набранные из-за нехватки квалифицированных кадров чуть ли не с улицы, борзели. Освоились в считаные недели и носы позадирали…
Подобравшись к краю котлована, Саша присел, облокотился на хлипкое заграждение и глянул вниз. Тьма. Это оказался не котлован. Шахта, метров семь-восемь в поперечнике. А глубина… Черт её знает, не видно ни зги. Между прочим, на схемах, что он сегодня изучал, её не было…
Попусту пользоваться возможностями сшиза Резовой не хотел — слишком много это отнимало энергии мозга в реальности. И без того теперь, после прохода через «Щит», несколько дней будет как кокнутый на работу ходить… Поэтому он снял перчатки, подул на одеревеневшие пальцы и вытянул из нагрудного кармана куртки тонкий фонарь с мощной галогеновой лампочкой. Рискуя быть замеченным, направил его вниз и включил…
— Видно что-нибудь? — негромко поинтересовались из-за спины.
Будь капитан обычным человеком, он от неожиданности тут же свалился бы в шахту. Но он был гэбэшником. Потому улетел только фонарик, описывая лучом невообразимые кривые по мёрзлым стенкам тоннеля. Ох, едрён песок! Да тут глубина — метров семьдесят, никак не мельче!
Саша совладал с первым испугом и, стараясь не делать резких движений, повернулся. С корточек, во избежание агрессии со стороны противника, не встал. Так и смотрел на рослого мужчину — снизу вверх.
В полумраке трудно было различить черты лица, но опытный глаз все же машинально зафиксировал несколько деталей: коротко стрижен, скулы выдающиеся, подбородок узкий. Сложен крепко. Руки держит в карманах… Вот это плохо. Стало быть, его, Резового, не боится. А так как этот господин хороший, надо думать, прекрасно понимает, что в таком деликатном месте мог оказаться лишь сшиз, значит, и сам он не простой реципиент. А раз не боится, то категория у него серьёзная. Вот ведь вляпался!..
Мысли эти пролетели в голове капитана за долю секунды. Можно, конечно, сейчас встать и гаркнуть: «ФСБ! Лицом вниз, крылья за спину…» Но подпол просил не светиться. «Павел Сергеевич, за какие грехи в такую лужу посадили? Черт возьми, ну и дерьмо…»
— Вы что здесь делаете? — все тем же тихим и спокойным голосом поинтересовался мужчина.
— Я… — Резовой сознательно запнулся и всхлипнул. Судорожно вздохнул: — Я ходил мимо… то есть проходил мимо и забрёл…
— Ай-яй-яй, — сочувственно покачал головой рослый сшиз. — Случайно через стеночку пятиметровую перепрыгнул и фонарик включил, чтоб не заблудиться…
«Ну Павел Сергеевич, — подумал Саша, — ну спасибо…»
Дальнейший поступок визави Резовой предугадать не смог. Да если б и предугадал, не сумел бы ничего предпринять.
Мужчина отступил на полшага назад и хладнокровно ударил ногой ему в лицо. Сильно, чётко, ломая нос… Саша буквально смел спиной несколько сегментов неказистого парапетика и, теряя сознание от болевого шока и стопроцентного сотрясения мозга, полетел в шахту…
— С чего ты решил, что он сшиз? — спросил Павел Сергеевич у Резового.
— Руки в карманах держал. Не боялся. Думаю, даже не просто сшизик, а сильной категории. — Саша провёл указательным пальцем по целёхонькому носу, все ещё чувствующему фантомную боль от изуверского удара в С-пространстве. Хорошо, что в реальность переломы и сотрясения покамест не переходят. — Да, ещё… размер обуви — примерно сорок четвёртый. Я… кхм… даже узор на подошве разглядел.
Он поёжился, вспоминая падение в шахту спиной вперёд. Беспомощное, растянуто-долгое. И хладнокровие незнакомца. Добавил:
— Очень выдержанный тип. Возможно, из бывших ментов или военных.
Подполковник Таусонский мрачнел все больше. Цвет его скул в бледно-сером мареве тлеющей лампочки уже приближался к лиловому.
Наглых ребят понабрал себе Ленцов, серьёзных. Что же за шахту он там копает? Что за центр, так-сяк, развлекательный? И ведь не пойдёшь же к прокурору ордер просить, ссылаясь на «подозрительные махинации». Тут доказательства нужны, конкретика. Пока архаровцы информацию собирают по Хасану свет очей Игнатьевичу, как бы поздно не оказалось.
— Вот что, Саша, ты иди домой отоспись, — хмуро сказал Таусонский. — Рапорт настрочи на матпомощь, ходатайство черкну, получишь со следующей зарплатой. Лишних денег не бывает… И подумай сам, что они могут там затевать? Альтернативную, так сказать, гипотезу попробуй найти. А я схожу к генералу, пора меры принимать. Я чуть лёгкие не выплюнул, тебе по мордасам надавали — куда это годится?!
— Спасибо, Павел Сергеевич. — Капитан Резовой поднялся, пошатнулся от усталости. В сон клонило беспощадно, — Разрешите идти?
— Иди, иди. А завтра к обеду принеси кваску домашнего — больно уж хорошо твоя его делает.
«Не такой в общем-то он и м…к, как подчас себя позиционирует», — вяло подумал Саша, выходя из отдела…
Таусонский приехал на Лубянку и сел на диванчик в приёмной генерала. Лейтенант в отутюженной форме сдержанно кивнул ему, сообщил по интеркому шефу и вернулся, к пролистыванию какой-то документации.
Генерал был мужиком старых моральных устоев и напрочь не признавал в должности личного секретаря женский пол. Павел Сергеевич отчасти его понимал: баба напутает чего-нибудь по рассеянности, а ты потом разгребай. Тут хватка нужна и внимательность.
Хороший секретарь, между прочим, лицо начальника. Лицо, заметьте, а не смазливая мордочка… Да и обязанности у него — ого-го!..
— Проходите, товарищ подполковник, — негромко сказал лейтенант минут через пять после того, как из кабинета генерала вышел очередной офицер.
Одёрнув пиджак, Павел Сергеевич открыл первую дверь, замер на миг в маленьком тамбуре, потом — вторую.
— Разрешите?
Краснолицый старик лишь мотнул головой, выслушивая кого-то по телефону. Таусонский закрыл двери и, сделав два шага вперёд, встал. Генерал поднял на него угольки глаз, светившие из-под крутых надбровных дуг, и, прошерстив снизу вверх, указал ими на ближайший к себе стул.
Павел Сергеевич присел и положил руки перед собой. Застыл.
— Ерошин! — вдруг гаркнул генерал в трубку. — Ты что мне плетёшь?! Не видать тебе вышитых звёзд! Какая солярка, твою мать?! Неразбавленная, говоришь? Ну и позвони на автобазу, узнай! Пусть мне её начальник рапорт напишет! Ты полковник или прапор нестреляный?.. Завтра. Все.
Он бросил трубку и провёл желтоватыми ладонями по лицу, отчего губы, похожие на тонкий шрам, сделались ещё более антипатичными.
— Ей-богу, окосели все вокруг, — утомлённо пожаловался старик Таусонскому. — Нет, ну ни в какие ворота не лезет! Сорвалась важная операция — культурная программа для официальных гостей из Австрии в тартарары полетела. А их, гадов, человек тридцать припёрлось!.. Концы развязали — оказалось, на автобазе механик солярку разбавил каким-то дерьмом. Я звоню заму — что, мол, да как, спрашиваю. А он мне: «Товарищ генерал, разбираемся! Гостей пока на такси в баню под Звенигородом отправили!» У нас что, в Москве одна автобаза с единственным ведомственным автобусом? Мне президенту так и докладывать, что ли? Э-эх, чертеняка этот Ерошин…
Павел Сергеевич вежливо улыбнулся.
— Ну, что беспокоит? — с врачебной интонацией в голосе, поинтересовался главный разведчик.
— Товарищ генерал, я хотел с вами посоветоваться. В строительстве на Манежке…
— В эсе, что ль? — бесцеремонно перебил генерал.
— Так точно. В С-пространстве. Так вот, там задействованы сшизы. Мы их ведём, но сегодня ночью один неизвестный — личность устанавливается — напал на моего сотрудника при исполнении. Вероятно, сшиз сильной категории…
— А твой сотрудник чем занимался?
— По моему, приказу собирал информацию о строительстве центра развлечений.
— Он же санкции прокурора не имел, твой… сотрудник?
— Нет, товарищ генерал.
— Эх, Паша, Паша, — покачал старик головой, глядя на письменный прибор. — Ну а чем я тебе помочь могу? Он, кстати, не светанулся?
— Нет, его этот сшиз в шахту столкнул.
— В какую шахту?
— Разве вы не в курсе? Там посреди строительной площадки шахта пробурена. Мой паренёк говорит — метров семьдесят глубина, шесть-восемь — диаметр. Как они только умудрились метро не задеть?
— Та-ак… Когда лично я смотрел планы строительства, там не было никаких шахт. Интересно.
— О «Щите» вы знаете? — осторожно спросил Таусонский.
— Да, насчёт этого в курсе. — Генерал зло постучал толстыми ногтями по столу. — Там указание сверху было. С верхнего, Паша, верху. Кто уж кому конкретно в этих конюшнях яйца отлизал — не знаю. Это твоего отдела функция — про них знать…
— Выясняем.
— А вот по поводу шахты — это интересно. Зачем она им?
— Я сначала предположил, что лифт. Но для этого она велика по диаметру. Равно как и для вентиляции. А заявляться к заказчикам сейчас не резон. Спугнём. Так что мои ребята потихоньку информацию собирают.
— Я, Паша, давно на примете эту Манежку держу. Как-то там странно все. Очком старпера чую — нечисто.
— И я тоже, — серьёзно сказал Таусонский. — Мне как шепнули, что там сшизики пасутся, я поглядеть сунулся под видом бомжика, а там «Щит»… Кровью харкал. Ну, думаю, раз тут ещё и такую защиту соорудили, значит, точно что-то есть. А когда сотруднику моему хладнокровно сломали нос и скинули в шахту, я, честно говоря, начал слегка злиться.
На сдержанные эмоции подполковника главный разведчик не обратил внимания. Он поднёс руку к телефону, подержал секунду над трубкой и вернул обратно.
— Тот тип, который парня твоего обидел… У нас на него есть что-нибудь?
— Трудно сказать, товарищ генерал, там темно было — фоторобот, к сожалению, не составить. Так, мелкие приметы. Будем искать.
— Ищите, Паша, ищите внимательно. Не первый раз эта фигура всплывает… Он сильный сшиз. Очень. Вторая категория, не исключено, что даже первая. Это тебе информация к размышлению.
Павел Сергеевич крепко задумался. Наконец спросил:
— А про Ленцова вы мне ничего подсказать не можете?
— Ленцов — сошка. Я уверен, он лишь прикрытие для кого-то посерьёзнее. Ты основное внимание все-таки обрати на сшиза того, если будет нужно, обращайся ко мне: чем смогу — помогу.
— Спасибо, товарищ генерал.
Они помолчали.
— Разрешите идти?
— Да, конечно.
Полоснув ножками стула по паркету, Таусонский встал. Он уже был возле двери, когда раздался звонок. Генерал поднял трубку:
— Да, я, кто же ещё, етить?.. — Он молча слушал несколько секунд. Павел Сергеевич невольно остановился и наблюдал, как старик меняется в лице. Такого выражения глаз он не видел у шефа даже в самые страшные минуты разносов. Сухая рука генерала заметно дрогнула. Он прошептал: — Что?.. — И тут же заорал: — Когда?! Почему только сейчас докладываешь? Недавно обнаружили?! Кто? Да не пострадавший! Преступника поймали?.. Почему?! Какого хрена вы делаете в разведке вообще? Сколько лет жертве? Здоровый был?.. — Он молча послушал с полминуты. — Понятно… Поставьте СКСников на уши, ментов поднимите, нашу агентуру задействуйте! И смотрите, чтоб ни одна гражданская морда не узнала! Папарац-цев всяких — взашей! Делайте что-нибудь! Немедленно. Все.
— Что случилось? — предчувствуя что-то жуткое, спросил Таусонский, хотя задавать подобные вопросы не полагалось.
— Случилось?.. — как-то растерянно отозвался генерал, часто дыша. — Человека в эсе убили.
— Ну… так частенько бывает…
— Он умер. Понимаешь? Совсем умер. По-настоящему умер. Взаправду.
— То есть как — по-настоящему?.. — тихо промолвил Павел Сергеевич, ощущая неприятное покалывание вдоль позвоночника.
— Вот так. Здоровый парень, тридцати ещё не было. В С-пространстве зафиксировали крутую разборку где-то в Краснодарском крае с участием нескольких сшизов. Возможно, кто-то из горцев опять выяснял, у кого пальцы длинней и волосатей… Не важно. Это дело убопников. Важно, Паша, другое. Молодчик наш покойный попал под горячую руку сильному сшизу, тот его чем-то жахнул… не знаю… у них там свои задрочки в арсенале… А спустя почти сутки выяснилось, что этот парень во сне помер. Приблизительное время смерти, зафиксированное трупником, соответствует, по свидетельским показаниям, концу этой разборки. Вот так. Допрыгались!
Генерал подрагивающей желтоватой рукой поднял трубку.
— Ерошин! Экстренное совещание у меня в кабинете через сорок минут!.. Да хоть в Гваделупу! Чтоб были все начальники отделов, хоть каким боком связанных с С-пространством. Понял?.. А, да… Ещё пригласи Аракеляна… Из-под земли достань! Все.
Таусонский стоял, безмолвно глядя на старика. Точнее — сквозь него. Он вдруг представил, как неизвестный сшиз бьёт рифлёной подошвой Сашку Резового по лицу, бросая в гробовое жерло тоннеля, и реальное сердце капитана, конвульсивно сократившись в последний раз, замирает навсегда. И молодой паренёк лежит под С-визором, помигивающим зелёным огоньком…
Подполковнику стало страшно. Он чувствовал, что это происшествие в Краснодарском крае не совпадение. Гэбэшник прекрасно знал, таких случайностей в жизни не бывает. Это ещё один ярус шахты, ведущей в неизведанную и жуткую глубину.
Это очередной сюрприз С-пространства.
— Паша, ты тоже на совещание явись, — негромко сказал генерал. Таусонскому даже показалось, что в стариковском голосе затесались нотки беспомощности. — Сейчас иди у своих хлопцев узнай, что они накопали по этому делу на Манежке. Про случившееся пока информацию не разглашай. — Он помолчал, трогая шрамы от давних язв на щеках. — И по сшизу этому… может, что-нибудь прояснишь. Не один ли это человек вырисовывается в обоих случаях?
Павел Сергеевич, не говоря ни слова, кивнул головой и вышел, оставив мудрого разведчика наедине со своими мыслями и множеством телефонных аппаратов. Ему, матёрому генералу, очень трудно сейчас. По крови он — опер. Боевой офицер, человек действия, который вот уже на протяжении десяти лет вынужден сидеть в кабинетах и командовать другими. Многие сотрудники, знавшие его, были уверены, что старый гэбэшник, не раздумывая, поменял бы грядущие годы увядания на полноценное участие в одной, последней операции.
Но протез, начинающийся от левого колена, не позволял.
Лейтенант мельком глянул на Таусонского, покинувшего кабинет, и снова пробормотал что-то в интерком. Павел Сергеевич вышел из приёмной и по длинному коридору проследовал в холл — здесь связь была получше. Набрал номер Романова — своего зама.
— Алло! Ром? Слушай, тут такое дело… Ребята ещё не успели ничего насчёт Ленцова выяснить?.. Я понимаю, что только сутки прошли, но хоть что-то…
— Как же не успели, начальник! Обижаешь… — радостно сообщила трубка чуть хриплым голосом майора ФСБ Романа Романовича Романова. — Старший лейтенант Илязов совершенно точно установил: любимая марка презервативов Хасана Игнатьевича — «Стингер». Со вкусом черешни.
КАДР ВОСЬМОЙ
— Кто-нибудь мне может объяснить, — уже на тон тише сказал Таусонский, — почему я должен за вас выполнять оперативную работу? Вы вообще чем занимаетесь?
Оба вопроса имели чисто риторический характер, и отвечать на столь топорные провокации никто не стал.
— Короче, ситуация следующая, господа опера, — внимательно послушав тишину, сообщил Павел Сергеевич. — Вчера ночью я обнаружил в С-пространстве некую… м-м… подозрительную наглость. Наличие кольцевой стены на Манежке, надеюсь, ни для кого не секрет? И то ладно. Так вот, некто по фамилии Ленцов является заказчиком строительства на этом месте какого-то нового увеселительного центра «Тёплый сон». Или «сны» — неважно. Главное, стена вокруг не простая. Там стоит «Щит». А чего, спрашивается, ему там делать? Да и кто позволил, так-сяк?
Капитан Резовой почувствовал неладное. Он знал, что охранную систему «Щит» могли поставить только сшизы. А единственной персоной, обладающей феноменальными способностями в эсе среди сотрудников отдела, был он сам. Как бы не пришлось ему расхлёбывать эти закорючки! Ох-ох-ох, носит же нелёгкая неугомонного шефа где ни попадя…
— Саша, у тебя какая, говоришь, категория? Ну вот, началось…
— Пятая, Павел Сергеевич.
— Отлично, пройдёшь… Не куксись: я у СКСников перед совещанием консультировался: даже с шестой можно сквозь «Щит» проскочить. Надо будет вечерком сегодня за этот заборчик нос сунуть. Посмотреть, что там и как. Если помощь нужна — обращайся ко мне. Только сделать это нужно тихо, не афишируя. Да, ещё… Имей в виду — там у них какие-то свои замуты через сшизиков идут. Зайдёшь потом ко мне, я тебе списочек дам, кто может нарисоваться, ты предварительно пролистай. И ежели вдруг кто из них на горизонте возникнет, ты не выпендривайся, а тихо сваливай. Понятно?
— Так точно.
— Значит… э-э… остальные… Вам, архаровцы, необходимо срочно собрать все материалы по Ленцову Хасану Игнатьевичу восьмидесятого года рождения. Первичку я дам, ознакомитесь. Связи проработаете, с кем его холдинг дела имеет, разнюхаете, каким образом он выходит на сшизов — все, что вам покажется странным и заслуживающим внимания, запоминайте. Остальное можете записывать, чтоб не забыть, так-сяк. Слушайте, смотрите, нюхайте, отпечатки пальцев можете языком на вкус пробовать — мне по хрену… но чтоб через неделю вот в этих ладонях, — массивный подполковник продемонстрировал свои руки, — была вся информация об этом человеке и его конторе. Вплоть до любимой марки презервативов Хасана Игнатьевича. Вперёд.
* * *
Резовой порядком задубел. Уже часа полтора он отирался возле пресловутой стены, выжидая удобного момента.Сперва Саша подумал было пробраться внутрь объекта снизу, через метро и раскуроченные подземные коммуникации, и даже изучил их планировку по схемам, взятым у экспертов. Но потом отказался от этой затеи по простой причине: возле поверхности могли оказаться сигнализационные датчики древней, но не ставшей от этого менее надёжной системы «Подснежник», которые реагировали на сотрясения почвы при подкопе. А проверить, есть они или нет, возможным не представлялось. Десантироваться с воздуха — тоже не катило. И не потому, что техника не позволяла — вертолёт-то служебный он, в конце концов, мог выбить на полчасика с помощью Таусонского. Проблема заключалась в ином: считаться незаметной такая операция автоматически переставала. Телепортаторов покамест не изобрели даже в эсе… Следовательно, оставался единственный способ: ломиться горизонтально, прямиком сквозь стену. И тут вроде бы технически он был подкован — сшиз все-таки. Разомкнул железобетон на секунду и вперёд. Но вот беда, вокруг столько лишних глаз, что деваться некуда. Даже в полночь возле Манежки разгуливало порядочно ахающих туристов и молодёжи под хмельком. Вдобавок ко всему неподалёку шла какая-то интерактивная передача, в которой участвовали около трех десятков реципиентов… Жуть. «Как можно работать в таких условиях?» — задался бы вопросом обыкновенный мент. Написал бы рапорт и благополучно свалил восвояси. Но разведчику подобный путь был заказан. А рапорт можно было написать лишь на увольнение. Правда, в этом случае дальше Павла Сергеевича бумага все равно не ушла бы, а логичным результатом мог стать выговор с занесением.
Ну и вечерок выдался! Хотел сегодня после службы заглянуть к милой Вере Александровне на великолепный домашний квас с пряниками, а пришлось, глотнув три таблетки снотворного, залечь под дежурный С-визор прямо в отделе…
В конце концов, он сам шесть лет назад подписал контракт. Так что вкалывай, Сашенька, мёрзни.
Передача наконец закончилась, и зрители-участники, понабрав у каких-то известных ведущих автографов, принялись потихоньку рассасываться. Зачем им автографы в эсе? В реальность все-таки не перенесёшь… Придурки какие-то.
Капитан Резовой пристроился неподалёку от шумной компании, попивающей модное пиво со вкусом банана — невероятная, кстати говоря, гадость. Проникновение внутрь объекта осложнялось ещё и тем, что стена со всех сторон была освещена яркими прожекторами. Он уже подходил к ней вплотную и успел заметить, что кроме «Щита» в бетонном чудище стояли по меньшей мере две цепи сигналки. Одна проходила тонкой проволокой по верху — интересно, они что, опасаются потомков Сергея Бубки? Высота же метров пять, не меньше! — а вторая скользила прямо возле брусчатки. Но это ерунда, главное, чтобы не оказалось сюрпризов внутри самой стенки.
Резовой терпеливо выжидал, от нечего делать краем уха слушая трёп подростков.
— Ты чё, урод! Там же без кодов невозможно этого шмамблера проскочить! — пробулькал один.
— Кретин! Я весь шестой «Квейк» на харде без читов проходил! — отозвался другой, скрепив фразу матерным глаголом.
— А у меня шестой не прёт, у него системные реквайрменты охрененные… — сокрушённо пожаловался третий.
— Ну и лох, — тут же ответили ему в несколько голосов. — Стряси с предков денег и купи нормальную тачку!
Вся компашка заржала и забурлила банановым суррогатом.
На таком морозе заправляться пивом — это моветон, отметил Саша про себя, так и не уловив сути их разговора. Правильно, в эсе простудишься, а в pea…
Вот он — просвет! Есть шанс!
Резовой, мягко отделившись от угла дома, направился к стене. Кажется, пацаны не обратили на него внимания. Так. Слева — никого. Справа — парочка, задравшая головы к шпилям Исторического… Отлично.
Ещё разок обернувшись, он повёл рукой, и воздух возле кожаной перчатки дрогнул. Послышался негромкий скрежет и потрескивание; в бетонном монолите образовалась дыра полутораметрового диаметра, по бокам обнажились срезы стальных пластин, каких-то силовых кабелей, изоляции. Вроде не сигналка… во всяком случае, не похожа ни на одну из известных ему моделей.
Прыжок, нервное содрогание при пролёте через «Щит»… Разворот. Заделать быстренько… Хорошо.
Капитан замер, прислушиваясь. Вроде снаружи спокойно. Сигнализация не сработала, по крайней мере, вслух. Будем надеяться, что внутри стены все-таки не было никаких дополнительных цепей…
Он осмотрелся. Сюда свет прожекторов проникал только отбитый высоким зданием гостиницы, поэтому вокруг царил полумрак, лишь в противоположном конце огороженного круга тлело жёлтое пятно будочки охранника. Но это уже не помеха.
Пригибаясь и стараясь не провалиться в какой-нибудь колодец, Резовой медленно пошёл к центру строительной площадки, где виднелись котлован и нагромождения плит. Ростом он для шпионажа, конечно, не вышел — метр девяносто три. За версту видать. Но деваться некуда: в их отделе больше никто не прошёл бы через поставленную сшизами невидимую заслонку. А к СКСникам Павел Сергеевич не хотел обращаться по причине негласной неприязни, которую к ним испытывал весь состав гэбэшников старой закалки — слишком уж сопляки, набранные из-за нехватки квалифицированных кадров чуть ли не с улицы, борзели. Освоились в считаные недели и носы позадирали…
Подобравшись к краю котлована, Саша присел, облокотился на хлипкое заграждение и глянул вниз. Тьма. Это оказался не котлован. Шахта, метров семь-восемь в поперечнике. А глубина… Черт её знает, не видно ни зги. Между прочим, на схемах, что он сегодня изучал, её не было…
Попусту пользоваться возможностями сшиза Резовой не хотел — слишком много это отнимало энергии мозга в реальности. И без того теперь, после прохода через «Щит», несколько дней будет как кокнутый на работу ходить… Поэтому он снял перчатки, подул на одеревеневшие пальцы и вытянул из нагрудного кармана куртки тонкий фонарь с мощной галогеновой лампочкой. Рискуя быть замеченным, направил его вниз и включил…
— Видно что-нибудь? — негромко поинтересовались из-за спины.
Будь капитан обычным человеком, он от неожиданности тут же свалился бы в шахту. Но он был гэбэшником. Потому улетел только фонарик, описывая лучом невообразимые кривые по мёрзлым стенкам тоннеля. Ох, едрён песок! Да тут глубина — метров семьдесят, никак не мельче!
Саша совладал с первым испугом и, стараясь не делать резких движений, повернулся. С корточек, во избежание агрессии со стороны противника, не встал. Так и смотрел на рослого мужчину — снизу вверх.
В полумраке трудно было различить черты лица, но опытный глаз все же машинально зафиксировал несколько деталей: коротко стрижен, скулы выдающиеся, подбородок узкий. Сложен крепко. Руки держит в карманах… Вот это плохо. Стало быть, его, Резового, не боится. А так как этот господин хороший, надо думать, прекрасно понимает, что в таком деликатном месте мог оказаться лишь сшиз, значит, и сам он не простой реципиент. А раз не боится, то категория у него серьёзная. Вот ведь вляпался!..
Мысли эти пролетели в голове капитана за долю секунды. Можно, конечно, сейчас встать и гаркнуть: «ФСБ! Лицом вниз, крылья за спину…» Но подпол просил не светиться. «Павел Сергеевич, за какие грехи в такую лужу посадили? Черт возьми, ну и дерьмо…»
— Вы что здесь делаете? — все тем же тихим и спокойным голосом поинтересовался мужчина.
— Я… — Резовой сознательно запнулся и всхлипнул. Судорожно вздохнул: — Я ходил мимо… то есть проходил мимо и забрёл…
— Ай-яй-яй, — сочувственно покачал головой рослый сшиз. — Случайно через стеночку пятиметровую перепрыгнул и фонарик включил, чтоб не заблудиться…
«Ну Павел Сергеевич, — подумал Саша, — ну спасибо…»
Дальнейший поступок визави Резовой предугадать не смог. Да если б и предугадал, не сумел бы ничего предпринять.
Мужчина отступил на полшага назад и хладнокровно ударил ногой ему в лицо. Сильно, чётко, ломая нос… Саша буквально смел спиной несколько сегментов неказистого парапетика и, теряя сознание от болевого шока и стопроцентного сотрясения мозга, полетел в шахту…
* * *
Иногда лицо человека может напоминать баклажан. Очень редко. У Таусонского в этот момент оно походило даже не на простой баклажан, а на генетически модифицированный — с добавлением ДНК речного окуня.— С чего ты решил, что он сшиз? — спросил Павел Сергеевич у Резового.
— Руки в карманах держал. Не боялся. Думаю, даже не просто сшизик, а сильной категории. — Саша провёл указательным пальцем по целёхонькому носу, все ещё чувствующему фантомную боль от изуверского удара в С-пространстве. Хорошо, что в реальность переломы и сотрясения покамест не переходят. — Да, ещё… размер обуви — примерно сорок четвёртый. Я… кхм… даже узор на подошве разглядел.
Он поёжился, вспоминая падение в шахту спиной вперёд. Беспомощное, растянуто-долгое. И хладнокровие незнакомца. Добавил:
— Очень выдержанный тип. Возможно, из бывших ментов или военных.
Подполковник Таусонский мрачнел все больше. Цвет его скул в бледно-сером мареве тлеющей лампочки уже приближался к лиловому.
Наглых ребят понабрал себе Ленцов, серьёзных. Что же за шахту он там копает? Что за центр, так-сяк, развлекательный? И ведь не пойдёшь же к прокурору ордер просить, ссылаясь на «подозрительные махинации». Тут доказательства нужны, конкретика. Пока архаровцы информацию собирают по Хасану свет очей Игнатьевичу, как бы поздно не оказалось.
— Вот что, Саша, ты иди домой отоспись, — хмуро сказал Таусонский. — Рапорт настрочи на матпомощь, ходатайство черкну, получишь со следующей зарплатой. Лишних денег не бывает… И подумай сам, что они могут там затевать? Альтернативную, так сказать, гипотезу попробуй найти. А я схожу к генералу, пора меры принимать. Я чуть лёгкие не выплюнул, тебе по мордасам надавали — куда это годится?!
— Спасибо, Павел Сергеевич. — Капитан Резовой поднялся, пошатнулся от усталости. В сон клонило беспощадно, — Разрешите идти?
— Иди, иди. А завтра к обеду принеси кваску домашнего — больно уж хорошо твоя его делает.
«Не такой в общем-то он и м…к, как подчас себя позиционирует», — вяло подумал Саша, выходя из отдела…
Таусонский приехал на Лубянку и сел на диванчик в приёмной генерала. Лейтенант в отутюженной форме сдержанно кивнул ему, сообщил по интеркому шефу и вернулся, к пролистыванию какой-то документации.
Генерал был мужиком старых моральных устоев и напрочь не признавал в должности личного секретаря женский пол. Павел Сергеевич отчасти его понимал: баба напутает чего-нибудь по рассеянности, а ты потом разгребай. Тут хватка нужна и внимательность.
Хороший секретарь, между прочим, лицо начальника. Лицо, заметьте, а не смазливая мордочка… Да и обязанности у него — ого-го!..
— Проходите, товарищ подполковник, — негромко сказал лейтенант минут через пять после того, как из кабинета генерала вышел очередной офицер.
Одёрнув пиджак, Павел Сергеевич открыл первую дверь, замер на миг в маленьком тамбуре, потом — вторую.
— Разрешите?
Краснолицый старик лишь мотнул головой, выслушивая кого-то по телефону. Таусонский закрыл двери и, сделав два шага вперёд, встал. Генерал поднял на него угольки глаз, светившие из-под крутых надбровных дуг, и, прошерстив снизу вверх, указал ими на ближайший к себе стул.
Павел Сергеевич присел и положил руки перед собой. Застыл.
— Ерошин! — вдруг гаркнул генерал в трубку. — Ты что мне плетёшь?! Не видать тебе вышитых звёзд! Какая солярка, твою мать?! Неразбавленная, говоришь? Ну и позвони на автобазу, узнай! Пусть мне её начальник рапорт напишет! Ты полковник или прапор нестреляный?.. Завтра. Все.
Он бросил трубку и провёл желтоватыми ладонями по лицу, отчего губы, похожие на тонкий шрам, сделались ещё более антипатичными.
— Ей-богу, окосели все вокруг, — утомлённо пожаловался старик Таусонскому. — Нет, ну ни в какие ворота не лезет! Сорвалась важная операция — культурная программа для официальных гостей из Австрии в тартарары полетела. А их, гадов, человек тридцать припёрлось!.. Концы развязали — оказалось, на автобазе механик солярку разбавил каким-то дерьмом. Я звоню заму — что, мол, да как, спрашиваю. А он мне: «Товарищ генерал, разбираемся! Гостей пока на такси в баню под Звенигородом отправили!» У нас что, в Москве одна автобаза с единственным ведомственным автобусом? Мне президенту так и докладывать, что ли? Э-эх, чертеняка этот Ерошин…
Павел Сергеевич вежливо улыбнулся.
— Ну, что беспокоит? — с врачебной интонацией в голосе, поинтересовался главный разведчик.
— Товарищ генерал, я хотел с вами посоветоваться. В строительстве на Манежке…
— В эсе, что ль? — бесцеремонно перебил генерал.
— Так точно. В С-пространстве. Так вот, там задействованы сшизы. Мы их ведём, но сегодня ночью один неизвестный — личность устанавливается — напал на моего сотрудника при исполнении. Вероятно, сшиз сильной категории…
— А твой сотрудник чем занимался?
— По моему, приказу собирал информацию о строительстве центра развлечений.
— Он же санкции прокурора не имел, твой… сотрудник?
— Нет, товарищ генерал.
— Эх, Паша, Паша, — покачал старик головой, глядя на письменный прибор. — Ну а чем я тебе помочь могу? Он, кстати, не светанулся?
— Нет, его этот сшиз в шахту столкнул.
— В какую шахту?
— Разве вы не в курсе? Там посреди строительной площадки шахта пробурена. Мой паренёк говорит — метров семьдесят глубина, шесть-восемь — диаметр. Как они только умудрились метро не задеть?
— Та-ак… Когда лично я смотрел планы строительства, там не было никаких шахт. Интересно.
— О «Щите» вы знаете? — осторожно спросил Таусонский.
— Да, насчёт этого в курсе. — Генерал зло постучал толстыми ногтями по столу. — Там указание сверху было. С верхнего, Паша, верху. Кто уж кому конкретно в этих конюшнях яйца отлизал — не знаю. Это твоего отдела функция — про них знать…
— Выясняем.
— А вот по поводу шахты — это интересно. Зачем она им?
— Я сначала предположил, что лифт. Но для этого она велика по диаметру. Равно как и для вентиляции. А заявляться к заказчикам сейчас не резон. Спугнём. Так что мои ребята потихоньку информацию собирают.
— Я, Паша, давно на примете эту Манежку держу. Как-то там странно все. Очком старпера чую — нечисто.
— И я тоже, — серьёзно сказал Таусонский. — Мне как шепнули, что там сшизики пасутся, я поглядеть сунулся под видом бомжика, а там «Щит»… Кровью харкал. Ну, думаю, раз тут ещё и такую защиту соорудили, значит, точно что-то есть. А когда сотруднику моему хладнокровно сломали нос и скинули в шахту, я, честно говоря, начал слегка злиться.
На сдержанные эмоции подполковника главный разведчик не обратил внимания. Он поднёс руку к телефону, подержал секунду над трубкой и вернул обратно.
— Тот тип, который парня твоего обидел… У нас на него есть что-нибудь?
— Трудно сказать, товарищ генерал, там темно было — фоторобот, к сожалению, не составить. Так, мелкие приметы. Будем искать.
— Ищите, Паша, ищите внимательно. Не первый раз эта фигура всплывает… Он сильный сшиз. Очень. Вторая категория, не исключено, что даже первая. Это тебе информация к размышлению.
Павел Сергеевич крепко задумался. Наконец спросил:
— А про Ленцова вы мне ничего подсказать не можете?
— Ленцов — сошка. Я уверен, он лишь прикрытие для кого-то посерьёзнее. Ты основное внимание все-таки обрати на сшиза того, если будет нужно, обращайся ко мне: чем смогу — помогу.
— Спасибо, товарищ генерал.
Они помолчали.
— Разрешите идти?
— Да, конечно.
Полоснув ножками стула по паркету, Таусонский встал. Он уже был возле двери, когда раздался звонок. Генерал поднял трубку:
— Да, я, кто же ещё, етить?.. — Он молча слушал несколько секунд. Павел Сергеевич невольно остановился и наблюдал, как старик меняется в лице. Такого выражения глаз он не видел у шефа даже в самые страшные минуты разносов. Сухая рука генерала заметно дрогнула. Он прошептал: — Что?.. — И тут же заорал: — Когда?! Почему только сейчас докладываешь? Недавно обнаружили?! Кто? Да не пострадавший! Преступника поймали?.. Почему?! Какого хрена вы делаете в разведке вообще? Сколько лет жертве? Здоровый был?.. — Он молча послушал с полминуты. — Понятно… Поставьте СКСников на уши, ментов поднимите, нашу агентуру задействуйте! И смотрите, чтоб ни одна гражданская морда не узнала! Папарац-цев всяких — взашей! Делайте что-нибудь! Немедленно. Все.
— Что случилось? — предчувствуя что-то жуткое, спросил Таусонский, хотя задавать подобные вопросы не полагалось.
— Случилось?.. — как-то растерянно отозвался генерал, часто дыша. — Человека в эсе убили.
— Ну… так частенько бывает…
— Он умер. Понимаешь? Совсем умер. По-настоящему умер. Взаправду.
— То есть как — по-настоящему?.. — тихо промолвил Павел Сергеевич, ощущая неприятное покалывание вдоль позвоночника.
— Вот так. Здоровый парень, тридцати ещё не было. В С-пространстве зафиксировали крутую разборку где-то в Краснодарском крае с участием нескольких сшизов. Возможно, кто-то из горцев опять выяснял, у кого пальцы длинней и волосатей… Не важно. Это дело убопников. Важно, Паша, другое. Молодчик наш покойный попал под горячую руку сильному сшизу, тот его чем-то жахнул… не знаю… у них там свои задрочки в арсенале… А спустя почти сутки выяснилось, что этот парень во сне помер. Приблизительное время смерти, зафиксированное трупником, соответствует, по свидетельским показаниям, концу этой разборки. Вот так. Допрыгались!
Генерал подрагивающей желтоватой рукой поднял трубку.
— Ерошин! Экстренное совещание у меня в кабинете через сорок минут!.. Да хоть в Гваделупу! Чтоб были все начальники отделов, хоть каким боком связанных с С-пространством. Понял?.. А, да… Ещё пригласи Аракеляна… Из-под земли достань! Все.
Таусонский стоял, безмолвно глядя на старика. Точнее — сквозь него. Он вдруг представил, как неизвестный сшиз бьёт рифлёной подошвой Сашку Резового по лицу, бросая в гробовое жерло тоннеля, и реальное сердце капитана, конвульсивно сократившись в последний раз, замирает навсегда. И молодой паренёк лежит под С-визором, помигивающим зелёным огоньком…
Подполковнику стало страшно. Он чувствовал, что это происшествие в Краснодарском крае не совпадение. Гэбэшник прекрасно знал, таких случайностей в жизни не бывает. Это ещё один ярус шахты, ведущей в неизведанную и жуткую глубину.
Это очередной сюрприз С-пространства.
— Паша, ты тоже на совещание явись, — негромко сказал генерал. Таусонскому даже показалось, что в стариковском голосе затесались нотки беспомощности. — Сейчас иди у своих хлопцев узнай, что они накопали по этому делу на Манежке. Про случившееся пока информацию не разглашай. — Он помолчал, трогая шрамы от давних язв на щеках. — И по сшизу этому… может, что-нибудь прояснишь. Не один ли это человек вырисовывается в обоих случаях?
Павел Сергеевич, не говоря ни слова, кивнул головой и вышел, оставив мудрого разведчика наедине со своими мыслями и множеством телефонных аппаратов. Ему, матёрому генералу, очень трудно сейчас. По крови он — опер. Боевой офицер, человек действия, который вот уже на протяжении десяти лет вынужден сидеть в кабинетах и командовать другими. Многие сотрудники, знавшие его, были уверены, что старый гэбэшник, не раздумывая, поменял бы грядущие годы увядания на полноценное участие в одной, последней операции.
Но протез, начинающийся от левого колена, не позволял.
Лейтенант мельком глянул на Таусонского, покинувшего кабинет, и снова пробормотал что-то в интерком. Павел Сергеевич вышел из приёмной и по длинному коридору проследовал в холл — здесь связь была получше. Набрал номер Романова — своего зама.
— Алло! Ром? Слушай, тут такое дело… Ребята ещё не успели ничего насчёт Ленцова выяснить?.. Я понимаю, что только сутки прошли, но хоть что-то…
— Как же не успели, начальник! Обижаешь… — радостно сообщила трубка чуть хриплым голосом майора ФСБ Романа Романовича Романова. — Старший лейтенант Илязов совершенно точно установил: любимая марка презервативов Хасана Игнатьевича — «Стингер». Со вкусом черешни.
КАДР ВОСЬМОЙ
Кривые смерти
Джакузи Сти терпеть не могла. Эти назойливые пузырьки вовсе не успокаивали её тело, как задумывалось многочисленными производителями, а, наоборот, отвлекали от спокойной гармонии воды.
Поэтому в её просторной двухъярусной квартире на проспекте Мира была обыкновенная ванна, правда, размером раза в три больше совковых аналогов. И чуть глубже.
Проведя пальчиками по гладкой коже на коленке, Сти опустила ногу и повернулась, разбрызгивая пену.
— Как тебе нравится Москва? — спросила она, отфыркиваясь.
— Мне с вами очень хорошо… — несколько стеснённо ответил визави.
— Я про Москву спросила, а он мне — про трах… — Сти наигранно надулась и бросила пластмассовую бутылку с гелем в салатного цвета раковину.
— Простите… — совсем стушевался он, не зная, куда деть глаза. — Москву я ещё не посмотрел…
— Иди ко мне… — Она скрылась под водой, прикасаясь к его напряжённому животу. Отплёвываясь, вынырнула, вскочила на ноги и быстро провела ладошками по телу — от плеч до бёдер, сбрасывая невесомую пену…
Зуммер нервно пискнул, моргнув зелёным индикатором возле полочки с косметикой. Его противное жужжание, как показалось Сти, проникло внутрь, растворяя в себе блаженное возбуждение, словно концентрированная кислота тонкой струйкой протекала в кишки через пупок.
Она выругалась и, не обращая внимания на страстно протянутые к её телу руки, зашлёпала к двери, на ходу срывая с вешалки полотенце и обтираясь. Уже выйдя в холл и увидев Володю в широком проходе к столовой, набросила халат и сунула ноги в тёплые тапочки.
— Ну? — раздражённо бросила она. — Инопланетяне-интервенты захватили Землю? Или большевики вновь у власти? Если событие, ради которого ты вытащил меня из ванной, по масштабу мельче двух названных — лично застрелю.
Поэтому в её просторной двухъярусной квартире на проспекте Мира была обыкновенная ванна, правда, размером раза в три больше совковых аналогов. И чуть глубже.
Проведя пальчиками по гладкой коже на коленке, Сти опустила ногу и повернулась, разбрызгивая пену.
— Как тебе нравится Москва? — спросила она, отфыркиваясь.
— Мне с вами очень хорошо… — несколько стеснённо ответил визави.
— Я про Москву спросила, а он мне — про трах… — Сти наигранно надулась и бросила пластмассовую бутылку с гелем в салатного цвета раковину.
— Простите… — совсем стушевался он, не зная, куда деть глаза. — Москву я ещё не посмотрел…
— Иди ко мне… — Она скрылась под водой, прикасаясь к его напряжённому животу. Отплёвываясь, вынырнула, вскочила на ноги и быстро провела ладошками по телу — от плеч до бёдер, сбрасывая невесомую пену…
Зуммер нервно пискнул, моргнув зелёным индикатором возле полочки с косметикой. Его противное жужжание, как показалось Сти, проникло внутрь, растворяя в себе блаженное возбуждение, словно концентрированная кислота тонкой струйкой протекала в кишки через пупок.
Она выругалась и, не обращая внимания на страстно протянутые к её телу руки, зашлёпала к двери, на ходу срывая с вешалки полотенце и обтираясь. Уже выйдя в холл и увидев Володю в широком проходе к столовой, набросила халат и сунула ноги в тёплые тапочки.
— Ну? — раздражённо бросила она. — Инопланетяне-интервенты захватили Землю? Или большевики вновь у власти? Если событие, ради которого ты вытащил меня из ванной, по масштабу мельче двух названных — лично застрелю.