Страница:
— И что? — недоуменно хмыкнул Таусонский. — Как появились, так и пропадут, так-сяк. Не много ли чести для безмозглых уродцев?
— Вы не понимаете, молодые люди. Изнанники — новая жизнь. И она имеет такое же право на существование, как и мы с вами. Более того, эти создания, в отличие от нас, абсолютно ни в чем не виноваты.
Валера вдруг понял, что творится в душе Всеволода. Даже не понял, а ощутил. И вздрогнул от мелькнувших догадок. Он ужаснулся мысли, как можно вообще существовать с таким грузом на совести! Как можно жить, зная, что ты создал весь этот кошмар! Помня каждую секунду того вечера, когда твои пальцы выбили на клавиатуре последние знаки и цифры формулы С-волн… Маяться потом годами в каких-нибудь закрытых институтах, где военные и спецслужбы контролируют каждый твой вздох, и смотреть, как растёт империя грёз. После лечь под излучатель и навсегда уйти в эс, закупориться в «Изнанке» и все равно видеть, как люди теряются в дебрях снов, как рождается нечто, решившее, что настало время изменить облик человечества на свой лад, как рушатся города, как лишается опоры само право на жизнь в реальности…
Всеволод тем временем продолжил:
— Изнанник — неудавшаяся аватара человека. Со всеми его достоинствами и недостатками, болью и счастьем, любовью и гневом, горем и экстазом… Просто — нарисованная в иных координатах. Мы по сравнению с ними — высшие существа. Боги.
— Трансцендентная функция… — еле слышно прошептал Аракелян, глядя в пустоту.
— Вы обратили внимание на нелепые конструкции из шпал, когда шли сюда? А на мраморные плиты, уложенные вплотную и убегающие лентами в разные стороны? Неужели вы не поняли — что это?
Всеволод поднял глаза и вгляделся по очереди в каждого из четверых, пришедших за правдой. Никто не произнёс ни слова. Учёный медленно опустил набрякшие веки, толкнувшие вниз две маленьких слезинки.
— Это дома и дороги…
Тишина пробуравила виски. Рысцов ощутил, как внутри что-то сжимается — что-то похожее на тугую пружину, готовую распрямиться. В нем запульсировало такое знакомое предчувствие… События сгустились. Они неумолимо требовали развязки.
Всеволод плакал. И никто не встал, чтобы утешить его. Каждый понимал, что слишком ничтожен для этого. А ещё каждый знал, что учёный сейчас недостоин такого человеческого жеста.
— Они ведь скалькированы с нас. Только очень неправильно… — как-то хрипло и немного злобно произнёс Всеволод. — В них заложено очень многое от людей. Они знают, что должны строить, мыслить, чувствовать. Но не умеют этого делать… И… никогда не научатся.
— Ты чудовище, — ровным голосом сказал Андрон.
— Да? — удивлённо вскинул некрасивое лицо Всеволод.
— Ты просто палач, которого научили только пытать, держа жертву на пограничье.
Учёный растерянно смотрел на Петровского.
Долго.
Смотрел за него.
Сквозь.
По ту сторону сна.
Смотрел через бритвенные грани своих слез…
Потом он тихо сказал:
— Неужели все эти жуткие дивиденды просыпались только на меня?.. Странно. Никогда ещё не чувствовал себя виновным в жалости.
Никто ему не ответил.
— Спасибо, — неожиданно произнёс Всеволод, и Аракелян вздрогнул от его тона. — Вы поможете мне разгрести эту кучу?
— Не мучь их, — одними губами прошептал Рысцов. — И нас… тоже.
Но учёный услышал его. Кивнул и поднялся на ноги. Он, спотыкаясь, проковылял к центру своего обиталища, где было навалено всяческое барахло, и принялся откидывать разные детали в сторону. Под всем этим нагромождением виднелся саркофаг из плексигласа, окружённый непонятными устройствами.
Через минуту все четверо уже помогали разгребать заваленный аппарат.
— Вообще-то я его ни разу не использовал, — сказал Всеволод, нарушая молчание. — Сварганил уже давно и… испугался. Даже не знаю, что из всего этого получится.
— А что, собственно, должно получиться? — впервые за долгое время подал голос подполковник, отволакивая большую железную балку.
— Если расчёты верны, эта хреновина должна переместить человека на следующий уровень эса. Более глубинный. Вроде как С-визор бросает ваше сознание сюда, в С-пространство, из реальности. А эта штука — отсюда, только ещё… ниже.
— Мракобесие. — Андрон яростно отшвырнул испорченный монитор. — У меня в голове уже все перепуталось! Это как матрёшка, что ли?
— Вроде того, — ответил за Всеволода Аракелян.
— И… сколько в ней… начинок?
— Никто не знает, — пропищал Всеволод. — Будем надеяться, что разум или что-то ещё, управляющее нашим — подсознательным — уровнем эса, находится где-то там… Я постараюсь его отыскать. Договориться, думаю, не получится — слишком разные у нас… хм… весовые категории. А вот поломать что-нибудь я непременно смогу… Это же проще простого.
— Даже не знаю, — смутился Альберт Агабекович. — Не обижайтесь, коллега… Но не так-то легко замкнуть нужный контакт или перерезать провод в потрохах атомной бомбы. Особенно если ты… ну, скажем… австралопитек.
— Верно, — ехидно заметил Всеволод. — Но кто запрещает взять булыжник побольше и вдарить со всей австралопитечной дури по этим схемам и контактам?! А? И тогда если не рванёт, то что-нибудь да выйдет из строя. Наверняка.
Пружина или тетива предчувствия, которая до предела натянулась внутри Валеры, наконец не выдержала и со звоном слетела с крючка. Нечто незримое буквально вывернуло его за плечо, заставив посмотреть на вход…
Изнанник покачивался на полусогнутых ногах. Он был один. Вошедших было трое. И один из них, подняв пистолет, точно выстрелил в уродливую голову, прежде чем из неё успело вылететь облачко смертоносной взвеси.
Звук от выстрела гулко и страшно раскатился по зале. Изнанника энергией пули отнесло на пару метров назад. Умер он мгновенно, ещё не успев упасть на жёсткий пол.
Сти опустила пистолет, стёрла тыльной стороной ладони с чистенького лица крупинки пороха и моргнула. Правое веко привычно запоздало на долю секунды.
— Выколите мне глаз! — театрально удивилась она. — Ну и компашка собралась.
— Сейчас выколю, — вкрадчиво пообещал Таусонский, отбрасывая в сторону картонную коробку. Он, как и следовало ожидать, первым оправился от шока вторжения. — Я тебе, сука ржавая, сейчас целку во второй раз на карнавальные ленты порву!
Подполковник медленно пошёл вперёд. На что он рассчитывал? Снова засветить фляжкой в лоб?..
— Паша, стой! Стой, дурак! — заорал Андрон, бросаясь вслед.
Один из сопровождающих Сти мужчин вскинул автомат и дал короткую очередь. Неприцельно, от бедра.
Тяжёлое тело Таусонского отодвинуло назад, и он, комично подогнув колени, упал навзничь на ворох мусора. На рубашке выступили два ярко-красных пятна.
— Пашка!
Петровский подскочил к неподвижно лежащему фээсбэшнику и склонился над ним.
— Пашка, дурак… Что же ты наделал… Пашка…
Подполковник чуток приподнял голову и удивлённо посмотрел на простреленную грудь. Из одной раны кровь вытекала неторопливо, а из второй размеренно била крошечным алым фонтанчиком.
Андрон попытался зажать её ладонями.
— Андрюха… убери, так-сяк… — хрипло сказал Павел Сергеевич, отодвигая внезапно ослабевшей рукой его пальцы. — Пусть…
— Что же ты натворил… — прерывисто вздохнул Петровский.
— Сглупил, да?.. — Подполковник улыбнулся. — Надо же… когда-то… ошибаться… Возьми Жорика себе, хлопот с ним не… много…
Глаза Павла Сергеевича закрылись. Его искусанные губы прошептали:
— А вдруг… я проснусь…
Фонтанчик иссяк.
Рысцов все это время стоял, не двигаясь. Происходившее ещё не до конца утряслось в его сознании. Он всегда недолюбливал подпола, да и сам Таусонский тоже был хорош — при каждом удобном случае подтрунивал над ним. Бывает так, что люди не притираются — могут вместе пройти все крути ада и остаться чужими… Но вот так подло! От бедра…
Валера перекатывал клокочущую энергию внутри, словно снежный шар, налепляя на него все больше и больше, увеличивая массу. Он почувствовал, что возможности сшиза вернулись к нему, сразу после того, как Сти застрелила изнанника. Значит, стоит попробовать. Только в удар нужно вложить всю силу, которая только есть в нем, иначе ничего не выйдет. Эти два типа, скорее всего, тоже сшизы. Да и сама она…
Андрон поднялся на ноги и повернулся. Он был страшен. Валера испугался, что Петровский сейчас не выдержит и также бросится на убийц. И встретится со свинцовым клином.
— Что тебе нужно? — прошипел он.
Сти устало потёрла веки.
— Ты не злись. Ничего личного я против этого конторщика не имела, хотя в своё время нервы он мне попортил основательно. Но приятель твой был хорошим офицером, въедливым. — Она холодно усмехнулась. — И вскрытие показало, что помер от чрезмерного патриотизма.
— Увянь, сука! — просипел Андрон. — Не тебе заикаться о чести!
— Я же сказала — ничего личного. Перестань шипеть на меня. Обыкновенная ситуация, где выживает сильнейший. Валера, какой все-таки зануда твой кинематографический дружок!
Рысцов не ответил на провокацию. Он уже почти приготовился к удару.
— Девочка, ты переходишь нормы дозволенного в гостях… — пискнул Всеволод, глядя себе под ноги.
— Это вы все в гостях! — неожиданно резко оборвала его Сти. — Что задумали?! Самовольное кровопускание эсу устроить? Не слишком ли опрометчиво?.. Кретины, вы хоть краешком ущербного мозга понимаете, с какими силами играете? Глупцы, даже недостойные снисхождения… Я помогла эсу изменить гниющий мир! Я сделала так, чтобы человечество вступило в новую эру! Выйдете наружу, посмотрите! Они счастливы в городах на траве! Им нужна эта эпоха!
— Да, — устало произнёс Всеволод. — Людям нужна Эпоха. Эпоха с большой буквы… а не короткий век кошмарных видений.
— Ублюдки, не понимаете, что творите… — рассмеялась Сти. — Хотите уничтожить пришедшего к вам бога?
— Нет, — прошептал Рысцов, снова поправляя повязку. — Не бога. Самозванца…
Он ударил. Истово, сокрушительно, молниеносно, не жалея себя. Такую атаку сшиза третьей категории невозможно отбить…
Если только ты не сшиз второй.
Воздух закрутился на траектории бича, выпущенного из ладоней Валеры. Искривлённое пространство завыло, вплетая в себя его собственный крик, глотая предметы, попадающиеся на пути, взрывая пол и коверкая стены. И, не дойдя метра до смеющегося лица Сти, этот пугающий смертоносный бич остановился, растекаясь в стороны, уходя вверх и вышибая град камней с потолка. Защита сопровождающих её сшизов была выставлена безупречно и, по всей видимости, заранее. Они были готовы. Они практически не прикладывали усилий, чтобы отбить атаку Рысцова.
Валера иссяк через несколько секунд. Такие схватки не могут продолжаться долго — слишком могучие энергии задействованы в них. Мозг сшиза может просто-напросто не выдержать и дать сбой в реальности.
Он в изнеможении опустился на колени, слыша, как в наступившей тишине смеётся Сти. Победно, вязко, уничижительно.
— Вот кого нужно на роль героя тебе брать, режиссёр, — с сарказмом бросила она ошеломлённому схваткой Петровскому. И обратилась к тяжело дышащему Рысцову: — Валера, Валера… Мы ведь с тобой работали вместе. Неужто ты думаешь, что я такая близорукая идиотка? Да я каждое твоё движение могу спрогнозировать, могу предугадать, когда у тебя эрекция наступит! Ты смешон.
Рысцов ничего не ответил. Он позорно проиграл.
Сти поправила полоску тёмного шелка, заменяющего бюстгальтер, и провела ладонями по талии и бёдрам.
— Ваша незадачливая авантюра не удалась, ребятки, — ледяным тоном сказала она. — Приятных сновидений.
Два сопровождающих её сшиза подняли руки, и Валера посмотрел в ликующие глаза торжествующей хозяйке. Сумасшедшая, как-то отрешённо подумал он. Обыкновенная дура.
Ударили они синхронно.
Пространство вспыхнуло, обжигая сознание и замораживая его одновременно. Стены двинулись с мест, предметы потеряли чёткость, звуки застыли на низкой вибрирующей ноте. И на миг помещение будто схлопнулось, превратилось в геометрическую точку. А потом рассыпалось на мириады сегментов…
Рысцов видел, как лицо Сти замерло в коловерти кривых росчерков. Фантомные чувства? Последнее впечатление жизни?..
…Грохот ударил по ушам внезапно и больно. От него даже свет померк, и все поплыло перед глазами.
Эскорта Сти больше не было. Вместо двух мощнейших сшизов второй категории слева и справа от неё зияли неглубокие воронки с оплавленными краями.
Сти моргнула. Правое веко запоздало, делая картинку прерывистой. Улыбка все ещё оставалась на красивом лице, когда она сделала первый шаг назад.
— Беги, девочка. Беги без оглядки. Беги и знай, твой призрачный мирок скоро рухнет… Беги.
Всеволод проговорил все это шёпотом, но услышали все. Рысцов только сейчас понял, что это он — спившийся учёный — уничтожил двух боевых сшизов.
Сти повернулась и исчезла в проходе.
— Зачем вы отпустили её? — воскликнул обретший наконец дар речи Аракелян.
— Смерть — слишком милосердное наказание.
— Первая категория? — спросил Рысцов, не глядя на Всеволода.
— Да, — просто ответил тот. — Давайте закончим то, что начали. И простите, что не спас вашего друга… Я не успел. Не думал, что… из автомата…
Все потихоньку приходили в себя. Валера молча подошёл к саркофагу и стал машинально откидывать в сторону оставшийся хлам. Через минуту к нему присоединились оба учёных.
Только Андрон не помогал. Он так и остался стоять рядом с окровавленным телом подполковника, глядя на сумрачное жерло прохода, в которое убежала Сти.
Через полчаса аппарат был приведён в порядок и подключён к сети. Невероятно, но Всеволод умудрился за месяцы, проведённые здесь, в глубине изнанки, каким-то образом соорудить генератор электрического тока, напряжения которого хватало, чтобы запустить установку.
— Вот панель управления. — Он показал Альберту Агабековичу мигнувшую бледно-зелёными огоньками пластинку. — Здесь все просто. Запускаете излучатель, цепи нейроконтроля, антимодулятор С-волн и включаете автоматический режим.
— Скажите, я не совсем понял одну деталь… — Аракелян потрогал свой кадык. — Что произойдёт с вашим телом в реальности?
— Да кто ж его знает! — хмыкнул Всеволод, забираясь в саркофаг. — Обойдёмся без пафосных речей. У меня только две просьбы напоследок.
Рысцов подошёл ближе. Андрон не сдвинулся с места.
— Молодой человек, — обратился Всеволод к Валере, протягивая клочок бумаги. — Вот точная схема, как попасть в местечко, где я лежу под установкой гиперсомнического сна в реальности. Если будет возможность, попадите туда. Ну и… не знаю… Если помру — похороните, что ли, по-человечески…
Рысцов кивнул.
— И дайте хоть теперь опохмелиться! — требовательно пискнул учёный.
Аракелян порылся в соре возле самогонного аппарата, нашёл не до конца опорожнённый бурдюк с первачом и подал ему. Всеволод развязал тесёмку и приложился к бесформенному кожаному горлышку. Сделал несколько глотков, фыркнул и заявил:
— Валяйте, запускайте агрегат. Попробую найти, что же все-таки управляет нашим пресловутым эсом. И поломать эту штуковину к чёртовой матери! Если не получится — не обессудьте: я же не всесилен. — Он помолчал. — Да… Все действительно зашло слишком далеко. А изнанники… Они ведь не виноваты, что мы, люди, именно такие.
Через некоторое время она остановилась на очередном перекрёстке тоннелей и огляделась. В четыре стороны уходили совершенно одинаковые коридоры. Так. Кажется, она заблудилась. Но это все ерунда, будем держаться левой стенки и обязательно выберемся.
Сти проверила обойму пистолета, который по блаженной случайности ухитрилась не выпустить из руки во время заварухи. Ещё семь патронов. Говорят, счастливое число…
Повернув в левый коридор, она ускорила шаг. Не время шляться по изнанке, когда эти болваны вот-вот натворят дел! А ведь могут! Выродки! Не понимают, что их визави — сама эпоха… Вновь повернув налево на развилке, Сти прикинула в уме: если этот головожоп с вдавленными глазами — сшиз-первак, то, чтобы его завалить, нужно семь-десять сшизов второго уровня. Где взять столько? Да и нет гарантии, что получится, даже если найти такую мощь… Ну и ситуация! Полное дерьмище!
Сзади что-то ухнуло.
Сти остановилась и резко обернулась. Метрах в десяти покачивался изнанник.
— Ух ты, зараза! — яростно просипела она и навскидку всадила в него три патрона.
Уродец завалился на спину и, дёрнувшись, замер. Выстрелы оглушили её. Тряхнув головой, Сти развернулась и пошла прежним курсом. Через минуту нервы не выдержали, и она перешла на бег.
Вот уже виден следующий перекрёсток. Отлично. Налево.
Она еле успела затормозить, чтобы не врезаться в обезображенный торс. Ноги подогнулись, и Сти больно шлёпнулась копчиком об пол. Спереди покачивались на жилистых конечностях три изнанника. С остальных сторон приближались ещё несколько. У всех на изуродованных мордах виднелись трубочки, выделяющие мутоген.
Она слегка отползла назад и выстрелила. Раз, два, три, четыре… Щёлк! Затвор разочарованно застыл в крайнем заднем положении. Вот и все. Семь счастливых патронов кончились…
Сти сглотнула и обнаружила, что шёлковая полоска валяется под ногами у изнанников и её грудь обнажена. В этот миг она впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему беззащитной. Не может быть! Она не должна так умереть…
Изнанники приближались. Один из них, крупный и высокий, шёл чуть впереди остальных.
— Не надо… — прошептала Сти. — Я не хочу…
Речь вдруг замедлилась… Она вздрогнула и стала выгибаться, словно что-то натягивало позвоночник… Очертания подступающих тварей исказились, потемнели, в глазах сверкнули сотни антрацитовых искр…
Пробуждение. Как вовремя, черт возьми! Ей просто не могло не повезти…
Сознание облегчённо сорвалось во мрак.
Лишь где-то на грани слышимого гасла знакомая мелодия:
I'm waiting for the night to fall
I know that it will save us all
When everything's dark
Keeps us from the stark reality…
Слова различались все хуже, затухали, тая смутными отзвуками, шепча эхом… оставляя какие-то призрачные абрисы чувств… Гасли, гасли…
Вдруг впереди показался зелёный луг, залитый солнцем. Такой манящий, тёплый. По нему навстречу Сти бежала девчонка… Ей было лет пятнадцать, может, чуть больше. Светло-кофейная блузка, джинсы в обтяжку, подчёркивающие стройные ножки. Симпатичная. Девчонка смеялась взахлёб, подставляя солнечным лучам лицо, она была счастлива. Что-то очень человеческое неслось вместе с ней, окутывая юное тело незримым коконом. Приближаясь к Сти, касаясь её, заставляя содрогаться. Вынуждая встать и побежать навстречу…
Они уже были совсем рядом друг с другом, когда девчонка восторженно раскинула руки, позволяя теплу коснуться едва оформившейся груди. Блузка оказалась не застёгнута, её края рванулись в стороны… Страшный порез рассёк наискось тело девчонки — от левой ключицы до правого бедра. Кровь стекала струйками из смертельной раны, скапливаясь возле талии и пропитывая ткань джинсов, а девчонка продолжала смеяться, будто не замечая, что с ней произошло…
Сти сама не поняла, как упала на колени, ощутив под собой волны мягкой травы.
Только теперь, когда девчонка подошла почти вплотную, она обратила внимание, что в правой ладони у бедняжки крепко зажат треугольный осколок стекла…
Там царила суета. Туда-сюда носились техники и врачи. Половина высокопоставленных реципиентов их Центра валялась с открытыми глазами, а датчики и вся аппаратура словно посходили с ума и показывали такую ахинею, что у специалистов волосы вставали дыбом.
Борис шёл по коридору, прижимаясь к стенке и глядя на носки своих туфель, мелькающие внизу. Шёл и бубнил под нос:
— Бедные кенгуру, несчастные зверушки. Их безжалостно губят глисты и терроризируют тучи песчаных мух… Не говоря уже о человеке с его первобытными инстинктами… Бедные звери…
КАДР ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
— Вы не понимаете, молодые люди. Изнанники — новая жизнь. И она имеет такое же право на существование, как и мы с вами. Более того, эти создания, в отличие от нас, абсолютно ни в чем не виноваты.
Валера вдруг понял, что творится в душе Всеволода. Даже не понял, а ощутил. И вздрогнул от мелькнувших догадок. Он ужаснулся мысли, как можно вообще существовать с таким грузом на совести! Как можно жить, зная, что ты создал весь этот кошмар! Помня каждую секунду того вечера, когда твои пальцы выбили на клавиатуре последние знаки и цифры формулы С-волн… Маяться потом годами в каких-нибудь закрытых институтах, где военные и спецслужбы контролируют каждый твой вздох, и смотреть, как растёт империя грёз. После лечь под излучатель и навсегда уйти в эс, закупориться в «Изнанке» и все равно видеть, как люди теряются в дебрях снов, как рождается нечто, решившее, что настало время изменить облик человечества на свой лад, как рушатся города, как лишается опоры само право на жизнь в реальности…
Всеволод тем временем продолжил:
— Изнанник — неудавшаяся аватара человека. Со всеми его достоинствами и недостатками, болью и счастьем, любовью и гневом, горем и экстазом… Просто — нарисованная в иных координатах. Мы по сравнению с ними — высшие существа. Боги.
— Трансцендентная функция… — еле слышно прошептал Аракелян, глядя в пустоту.
— Вы обратили внимание на нелепые конструкции из шпал, когда шли сюда? А на мраморные плиты, уложенные вплотную и убегающие лентами в разные стороны? Неужели вы не поняли — что это?
Всеволод поднял глаза и вгляделся по очереди в каждого из четверых, пришедших за правдой. Никто не произнёс ни слова. Учёный медленно опустил набрякшие веки, толкнувшие вниз две маленьких слезинки.
— Это дома и дороги…
Тишина пробуравила виски. Рысцов ощутил, как внутри что-то сжимается — что-то похожее на тугую пружину, готовую распрямиться. В нем запульсировало такое знакомое предчувствие… События сгустились. Они неумолимо требовали развязки.
Всеволод плакал. И никто не встал, чтобы утешить его. Каждый понимал, что слишком ничтожен для этого. А ещё каждый знал, что учёный сейчас недостоин такого человеческого жеста.
— Они ведь скалькированы с нас. Только очень неправильно… — как-то хрипло и немного злобно произнёс Всеволод. — В них заложено очень многое от людей. Они знают, что должны строить, мыслить, чувствовать. Но не умеют этого делать… И… никогда не научатся.
— Ты чудовище, — ровным голосом сказал Андрон.
— Да? — удивлённо вскинул некрасивое лицо Всеволод.
— Ты просто палач, которого научили только пытать, держа жертву на пограничье.
Учёный растерянно смотрел на Петровского.
Долго.
Смотрел за него.
Сквозь.
По ту сторону сна.
Смотрел через бритвенные грани своих слез…
Потом он тихо сказал:
— Неужели все эти жуткие дивиденды просыпались только на меня?.. Странно. Никогда ещё не чувствовал себя виновным в жалости.
Никто ему не ответил.
— Спасибо, — неожиданно произнёс Всеволод, и Аракелян вздрогнул от его тона. — Вы поможете мне разгрести эту кучу?
— Не мучь их, — одними губами прошептал Рысцов. — И нас… тоже.
Но учёный услышал его. Кивнул и поднялся на ноги. Он, спотыкаясь, проковылял к центру своего обиталища, где было навалено всяческое барахло, и принялся откидывать разные детали в сторону. Под всем этим нагромождением виднелся саркофаг из плексигласа, окружённый непонятными устройствами.
Через минуту все четверо уже помогали разгребать заваленный аппарат.
— Вообще-то я его ни разу не использовал, — сказал Всеволод, нарушая молчание. — Сварганил уже давно и… испугался. Даже не знаю, что из всего этого получится.
— А что, собственно, должно получиться? — впервые за долгое время подал голос подполковник, отволакивая большую железную балку.
— Если расчёты верны, эта хреновина должна переместить человека на следующий уровень эса. Более глубинный. Вроде как С-визор бросает ваше сознание сюда, в С-пространство, из реальности. А эта штука — отсюда, только ещё… ниже.
— Мракобесие. — Андрон яростно отшвырнул испорченный монитор. — У меня в голове уже все перепуталось! Это как матрёшка, что ли?
— Вроде того, — ответил за Всеволода Аракелян.
— И… сколько в ней… начинок?
— Никто не знает, — пропищал Всеволод. — Будем надеяться, что разум или что-то ещё, управляющее нашим — подсознательным — уровнем эса, находится где-то там… Я постараюсь его отыскать. Договориться, думаю, не получится — слишком разные у нас… хм… весовые категории. А вот поломать что-нибудь я непременно смогу… Это же проще простого.
— Даже не знаю, — смутился Альберт Агабекович. — Не обижайтесь, коллега… Но не так-то легко замкнуть нужный контакт или перерезать провод в потрохах атомной бомбы. Особенно если ты… ну, скажем… австралопитек.
— Верно, — ехидно заметил Всеволод. — Но кто запрещает взять булыжник побольше и вдарить со всей австралопитечной дури по этим схемам и контактам?! А? И тогда если не рванёт, то что-нибудь да выйдет из строя. Наверняка.
Пружина или тетива предчувствия, которая до предела натянулась внутри Валеры, наконец не выдержала и со звоном слетела с крючка. Нечто незримое буквально вывернуло его за плечо, заставив посмотреть на вход…
Изнанник покачивался на полусогнутых ногах. Он был один. Вошедших было трое. И один из них, подняв пистолет, точно выстрелил в уродливую голову, прежде чем из неё успело вылететь облачко смертоносной взвеси.
Звук от выстрела гулко и страшно раскатился по зале. Изнанника энергией пули отнесло на пару метров назад. Умер он мгновенно, ещё не успев упасть на жёсткий пол.
Сти опустила пистолет, стёрла тыльной стороной ладони с чистенького лица крупинки пороха и моргнула. Правое веко привычно запоздало на долю секунды.
— Выколите мне глаз! — театрально удивилась она. — Ну и компашка собралась.
— Сейчас выколю, — вкрадчиво пообещал Таусонский, отбрасывая в сторону картонную коробку. Он, как и следовало ожидать, первым оправился от шока вторжения. — Я тебе, сука ржавая, сейчас целку во второй раз на карнавальные ленты порву!
Подполковник медленно пошёл вперёд. На что он рассчитывал? Снова засветить фляжкой в лоб?..
— Паша, стой! Стой, дурак! — заорал Андрон, бросаясь вслед.
Один из сопровождающих Сти мужчин вскинул автомат и дал короткую очередь. Неприцельно, от бедра.
Тяжёлое тело Таусонского отодвинуло назад, и он, комично подогнув колени, упал навзничь на ворох мусора. На рубашке выступили два ярко-красных пятна.
— Пашка!
Петровский подскочил к неподвижно лежащему фээсбэшнику и склонился над ним.
— Пашка, дурак… Что же ты наделал… Пашка…
Подполковник чуток приподнял голову и удивлённо посмотрел на простреленную грудь. Из одной раны кровь вытекала неторопливо, а из второй размеренно била крошечным алым фонтанчиком.
Андрон попытался зажать её ладонями.
— Андрюха… убери, так-сяк… — хрипло сказал Павел Сергеевич, отодвигая внезапно ослабевшей рукой его пальцы. — Пусть…
— Что же ты натворил… — прерывисто вздохнул Петровский.
— Сглупил, да?.. — Подполковник улыбнулся. — Надо же… когда-то… ошибаться… Возьми Жорика себе, хлопот с ним не… много…
Глаза Павла Сергеевича закрылись. Его искусанные губы прошептали:
— А вдруг… я проснусь…
Фонтанчик иссяк.
Рысцов все это время стоял, не двигаясь. Происходившее ещё не до конца утряслось в его сознании. Он всегда недолюбливал подпола, да и сам Таусонский тоже был хорош — при каждом удобном случае подтрунивал над ним. Бывает так, что люди не притираются — могут вместе пройти все крути ада и остаться чужими… Но вот так подло! От бедра…
Валера перекатывал клокочущую энергию внутри, словно снежный шар, налепляя на него все больше и больше, увеличивая массу. Он почувствовал, что возможности сшиза вернулись к нему, сразу после того, как Сти застрелила изнанника. Значит, стоит попробовать. Только в удар нужно вложить всю силу, которая только есть в нем, иначе ничего не выйдет. Эти два типа, скорее всего, тоже сшизы. Да и сама она…
Андрон поднялся на ноги и повернулся. Он был страшен. Валера испугался, что Петровский сейчас не выдержит и также бросится на убийц. И встретится со свинцовым клином.
— Что тебе нужно? — прошипел он.
Сти устало потёрла веки.
— Ты не злись. Ничего личного я против этого конторщика не имела, хотя в своё время нервы он мне попортил основательно. Но приятель твой был хорошим офицером, въедливым. — Она холодно усмехнулась. — И вскрытие показало, что помер от чрезмерного патриотизма.
— Увянь, сука! — просипел Андрон. — Не тебе заикаться о чести!
— Я же сказала — ничего личного. Перестань шипеть на меня. Обыкновенная ситуация, где выживает сильнейший. Валера, какой все-таки зануда твой кинематографический дружок!
Рысцов не ответил на провокацию. Он уже почти приготовился к удару.
— Девочка, ты переходишь нормы дозволенного в гостях… — пискнул Всеволод, глядя себе под ноги.
— Это вы все в гостях! — неожиданно резко оборвала его Сти. — Что задумали?! Самовольное кровопускание эсу устроить? Не слишком ли опрометчиво?.. Кретины, вы хоть краешком ущербного мозга понимаете, с какими силами играете? Глупцы, даже недостойные снисхождения… Я помогла эсу изменить гниющий мир! Я сделала так, чтобы человечество вступило в новую эру! Выйдете наружу, посмотрите! Они счастливы в городах на траве! Им нужна эта эпоха!
— Да, — устало произнёс Всеволод. — Людям нужна Эпоха. Эпоха с большой буквы… а не короткий век кошмарных видений.
— Ублюдки, не понимаете, что творите… — рассмеялась Сти. — Хотите уничтожить пришедшего к вам бога?
— Нет, — прошептал Рысцов, снова поправляя повязку. — Не бога. Самозванца…
Он ударил. Истово, сокрушительно, молниеносно, не жалея себя. Такую атаку сшиза третьей категории невозможно отбить…
Если только ты не сшиз второй.
Воздух закрутился на траектории бича, выпущенного из ладоней Валеры. Искривлённое пространство завыло, вплетая в себя его собственный крик, глотая предметы, попадающиеся на пути, взрывая пол и коверкая стены. И, не дойдя метра до смеющегося лица Сти, этот пугающий смертоносный бич остановился, растекаясь в стороны, уходя вверх и вышибая град камней с потолка. Защита сопровождающих её сшизов была выставлена безупречно и, по всей видимости, заранее. Они были готовы. Они практически не прикладывали усилий, чтобы отбить атаку Рысцова.
Валера иссяк через несколько секунд. Такие схватки не могут продолжаться долго — слишком могучие энергии задействованы в них. Мозг сшиза может просто-напросто не выдержать и дать сбой в реальности.
Он в изнеможении опустился на колени, слыша, как в наступившей тишине смеётся Сти. Победно, вязко, уничижительно.
— Вот кого нужно на роль героя тебе брать, режиссёр, — с сарказмом бросила она ошеломлённому схваткой Петровскому. И обратилась к тяжело дышащему Рысцову: — Валера, Валера… Мы ведь с тобой работали вместе. Неужто ты думаешь, что я такая близорукая идиотка? Да я каждое твоё движение могу спрогнозировать, могу предугадать, когда у тебя эрекция наступит! Ты смешон.
Рысцов ничего не ответил. Он позорно проиграл.
Сти поправила полоску тёмного шелка, заменяющего бюстгальтер, и провела ладонями по талии и бёдрам.
— Ваша незадачливая авантюра не удалась, ребятки, — ледяным тоном сказала она. — Приятных сновидений.
Два сопровождающих её сшиза подняли руки, и Валера посмотрел в ликующие глаза торжествующей хозяйке. Сумасшедшая, как-то отрешённо подумал он. Обыкновенная дура.
Ударили они синхронно.
Пространство вспыхнуло, обжигая сознание и замораживая его одновременно. Стены двинулись с мест, предметы потеряли чёткость, звуки застыли на низкой вибрирующей ноте. И на миг помещение будто схлопнулось, превратилось в геометрическую точку. А потом рассыпалось на мириады сегментов…
Рысцов видел, как лицо Сти замерло в коловерти кривых росчерков. Фантомные чувства? Последнее впечатление жизни?..
…Грохот ударил по ушам внезапно и больно. От него даже свет померк, и все поплыло перед глазами.
Эскорта Сти больше не было. Вместо двух мощнейших сшизов второй категории слева и справа от неё зияли неглубокие воронки с оплавленными краями.
Сти моргнула. Правое веко запоздало, делая картинку прерывистой. Улыбка все ещё оставалась на красивом лице, когда она сделала первый шаг назад.
— Беги, девочка. Беги без оглядки. Беги и знай, твой призрачный мирок скоро рухнет… Беги.
Всеволод проговорил все это шёпотом, но услышали все. Рысцов только сейчас понял, что это он — спившийся учёный — уничтожил двух боевых сшизов.
Сти повернулась и исчезла в проходе.
— Зачем вы отпустили её? — воскликнул обретший наконец дар речи Аракелян.
— Смерть — слишком милосердное наказание.
— Первая категория? — спросил Рысцов, не глядя на Всеволода.
— Да, — просто ответил тот. — Давайте закончим то, что начали. И простите, что не спас вашего друга… Я не успел. Не думал, что… из автомата…
Все потихоньку приходили в себя. Валера молча подошёл к саркофагу и стал машинально откидывать в сторону оставшийся хлам. Через минуту к нему присоединились оба учёных.
Только Андрон не помогал. Он так и остался стоять рядом с окровавленным телом подполковника, глядя на сумрачное жерло прохода, в которое убежала Сти.
Через полчаса аппарат был приведён в порядок и подключён к сети. Невероятно, но Всеволод умудрился за месяцы, проведённые здесь, в глубине изнанки, каким-то образом соорудить генератор электрического тока, напряжения которого хватало, чтобы запустить установку.
— Вот панель управления. — Он показал Альберту Агабековичу мигнувшую бледно-зелёными огоньками пластинку. — Здесь все просто. Запускаете излучатель, цепи нейроконтроля, антимодулятор С-волн и включаете автоматический режим.
— Скажите, я не совсем понял одну деталь… — Аракелян потрогал свой кадык. — Что произойдёт с вашим телом в реальности?
— Да кто ж его знает! — хмыкнул Всеволод, забираясь в саркофаг. — Обойдёмся без пафосных речей. У меня только две просьбы напоследок.
Рысцов подошёл ближе. Андрон не сдвинулся с места.
— Молодой человек, — обратился Всеволод к Валере, протягивая клочок бумаги. — Вот точная схема, как попасть в местечко, где я лежу под установкой гиперсомнического сна в реальности. Если будет возможность, попадите туда. Ну и… не знаю… Если помру — похороните, что ли, по-человечески…
Рысцов кивнул.
— И дайте хоть теперь опохмелиться! — требовательно пискнул учёный.
Аракелян порылся в соре возле самогонного аппарата, нашёл не до конца опорожнённый бурдюк с первачом и подал ему. Всеволод развязал тесёмку и приложился к бесформенному кожаному горлышку. Сделал несколько глотков, фыркнул и заявил:
— Валяйте, запускайте агрегат. Попробую найти, что же все-таки управляет нашим пресловутым эсом. И поломать эту штуковину к чёртовой матери! Если не получится — не обессудьте: я же не всесилен. — Он помолчал. — Да… Все действительно зашло слишком далеко. А изнанники… Они ведь не виноваты, что мы, люди, именно такие.
* * *
Сти была настолько шокирована выходкой замух-рышного на вид учёного, что первые несколько минут не разбирала дороги. Тупо брела по коридорам, поворачивая наугад. Такое нелепое, абсолютно непредвиденное поражение…Через некоторое время она остановилась на очередном перекрёстке тоннелей и огляделась. В четыре стороны уходили совершенно одинаковые коридоры. Так. Кажется, она заблудилась. Но это все ерунда, будем держаться левой стенки и обязательно выберемся.
Сти проверила обойму пистолета, который по блаженной случайности ухитрилась не выпустить из руки во время заварухи. Ещё семь патронов. Говорят, счастливое число…
Повернув в левый коридор, она ускорила шаг. Не время шляться по изнанке, когда эти болваны вот-вот натворят дел! А ведь могут! Выродки! Не понимают, что их визави — сама эпоха… Вновь повернув налево на развилке, Сти прикинула в уме: если этот головожоп с вдавленными глазами — сшиз-первак, то, чтобы его завалить, нужно семь-десять сшизов второго уровня. Где взять столько? Да и нет гарантии, что получится, даже если найти такую мощь… Ну и ситуация! Полное дерьмище!
Сзади что-то ухнуло.
Сти остановилась и резко обернулась. Метрах в десяти покачивался изнанник.
— Ух ты, зараза! — яростно просипела она и навскидку всадила в него три патрона.
Уродец завалился на спину и, дёрнувшись, замер. Выстрелы оглушили её. Тряхнув головой, Сти развернулась и пошла прежним курсом. Через минуту нервы не выдержали, и она перешла на бег.
Вот уже виден следующий перекрёсток. Отлично. Налево.
Она еле успела затормозить, чтобы не врезаться в обезображенный торс. Ноги подогнулись, и Сти больно шлёпнулась копчиком об пол. Спереди покачивались на жилистых конечностях три изнанника. С остальных сторон приближались ещё несколько. У всех на изуродованных мордах виднелись трубочки, выделяющие мутоген.
Она слегка отползла назад и выстрелила. Раз, два, три, четыре… Щёлк! Затвор разочарованно застыл в крайнем заднем положении. Вот и все. Семь счастливых патронов кончились…
Сти сглотнула и обнаружила, что шёлковая полоска валяется под ногами у изнанников и её грудь обнажена. В этот миг она впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему беззащитной. Не может быть! Она не должна так умереть…
Изнанники приближались. Один из них, крупный и высокий, шёл чуть впереди остальных.
— Не надо… — прошептала Сти. — Я не хочу…
Речь вдруг замедлилась… Она вздрогнула и стала выгибаться, словно что-то натягивало позвоночник… Очертания подступающих тварей исказились, потемнели, в глазах сверкнули сотни антрацитовых искр…
Пробуждение. Как вовремя, черт возьми! Ей просто не могло не повезти…
Сознание облегчённо сорвалось во мрак.
Лишь где-то на грани слышимого гасла знакомая мелодия:
I'm waiting for the night to fall
I know that it will save us all
When everything's dark
Keeps us from the stark reality…
Слова различались все хуже, затухали, тая смутными отзвуками, шепча эхом… оставляя какие-то призрачные абрисы чувств… Гасли, гасли…
Вдруг впереди показался зелёный луг, залитый солнцем. Такой манящий, тёплый. По нему навстречу Сти бежала девчонка… Ей было лет пятнадцать, может, чуть больше. Светло-кофейная блузка, джинсы в обтяжку, подчёркивающие стройные ножки. Симпатичная. Девчонка смеялась взахлёб, подставляя солнечным лучам лицо, она была счастлива. Что-то очень человеческое неслось вместе с ней, окутывая юное тело незримым коконом. Приближаясь к Сти, касаясь её, заставляя содрогаться. Вынуждая встать и побежать навстречу…
Они уже были совсем рядом друг с другом, когда девчонка восторженно раскинула руки, позволяя теплу коснуться едва оформившейся груди. Блузка оказалась не застёгнута, её края рванулись в стороны… Страшный порез рассёк наискось тело девчонки — от левой ключицы до правого бедра. Кровь стекала струйками из смертельной раны, скапливаясь возле талии и пропитывая ткань джинсов, а девчонка продолжала смеяться, будто не замечая, что с ней произошло…
Сти сама не поняла, как упала на колени, ощутив под собой волны мягкой травы.
Только теперь, когда девчонка подошла почти вплотную, она обратила внимание, что в правой ладони у бедняжки крепко зажат треугольный осколок стекла…
* * *
Борис стоял в палате и смотрел на дымок, тонким червячком выползающий из ствола «ТТ». Когда звон в ушах, оставшийся от грохота выстрела в замкнутом пространстве, немного поутих, он сунул пистолет в авоську, сгрёб туда же немногочисленные побрякушки с журнального столика и вышел в коридор.Там царила суета. Туда-сюда носились техники и врачи. Половина высокопоставленных реципиентов их Центра валялась с открытыми глазами, а датчики и вся аппаратура словно посходили с ума и показывали такую ахинею, что у специалистов волосы вставали дыбом.
Борис шёл по коридору, прижимаясь к стенке и глядя на носки своих туфель, мелькающие внизу. Шёл и бубнил под нос:
— Бедные кенгуру, несчастные зверушки. Их безжалостно губят глисты и терроризируют тучи песчаных мух… Не говоря уже о человеке с его первобытными инстинктами… Бедные звери…
КАДР ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
Падение
Гена крутанул ус и сунул руку в наполовину разобранный, но работающий системный блок.
— Только без фанатизма, — сказал его напарник.
— Согласен, — кивнул Гена и извлёк из компьютерного нутра бутылку водки. — Прохладненькая. Кулеры отличные стоят.
— Ага.
Космический центр «Барнаул-3» был одним из очень немногих стратегических объектов, которые уцелели после февральской чистки «каплями» большинства милитаристических узлов планеты. Трудно сказать, почему «чёрная чума» не тронула этот алтайский бункер — быть может, не посчитала его опасным даже потенциально.
Но факт остаётся фактом — «Барнаул-3» продолжал работать, и дежурные смены менялись по годами отточенному графику. Не то чтобы кому-то особенно нужно было все это, но метеослужба кое-как фурычила, прогнозы погоды никто не отменял, да и связь «Стикс» требовала исправности на орбитах. Поэтому и сидели за мониторами слежения в нижних техпомещениях центра оператор Гена и инженер по гражданским навигационным системам Толик.
В силу непредвиденных обстоятельств и полного расформирования регулярных вооружённых частей почти месяц назад погоны с них сняли. Вкупе с частью должностной ответственности. И хотя по старой привычке сотрудники «Барнаула-3» все же соблюдали былую субординацию, дисциплинарный уровень упал.
— Ну, дёрнули…
— Давай.
Напарники совершили подъем переворотом стаканов и, отдуваясь, зачавкали холодной тушёнкой, подцепляя соево-жировую суспензию вилками прямо из банки.
Гена потянулся, заложил руки за голову и подвигал усами.
— Слушай, Анатолий Алексеич, — лениво проговорил он. — А что ты думаешь делать через месяц?
Толик напряг живот, давая возможность тушёнке и бийской водке получше узнать друг друга.
— Месяц? Ну ты завернул. Откуда я знаю, что будет через месяц?
— Не, ну я имею в виду, если ничего особенного не случится.
— Хм… Тогда… буду здесь работать.
— А через год?
Толик подозрительно покосился на Гену. Поворочал носом и спросил:
— Ты к чему клонишь-то?
— Да ни к чему конкретно. Просидим мы с тобой, Анатолий Алексеич, в этой консервной банке всю жизнь…
— Ну и что? Чего тебе тут не нравится? Плохо, что ль?
— Не то чтобы плохо… — Гена снова шевельнул усами. — Даже хорошо, если приглядеться. Только иногда хочется чего-нибудь такого… знаешь.
— Чего это тебе «такого» приспичило?
— Океан чтобы был. Бунгало на пляже. И яхта. — Гена вздохнул.
Толик удивлённо поднял брови:
— Отпуск в мае у тебя? Ну так вот арендуй в военгородке плоскодонку у Игнатьича и по Чумышу поплавай. Глядишь — отпустит.
— Думаешь? — смекая что-то про себя, вопросил Гена.
— Уверен.
— Тогда — по маленькой?
— Но без фанатизма.
— Согласен…
Рука Гены уже почти дотянулась до внутренностей систблока, когда его взгляд упал на верхний монитор, где было выведено спутниковое изображение бывшей Москвы. Ныне все внутреннее пространство овала МКАД было заполнено чернильным пятном «капли».
Гена отдёрнул руку — что-то его насторожило в контурах экс-столицы.
— Толя, с какого спутника сейчас транслируется эта картинка?
— Чего?.. А-а… Погодь чуток…
Толик нехотя стукнул по клавишам и снова напряг мышцы живота — знакомство тушёнки и спиртного грозило обернуться желудочной потасовкой.
— Метеор один дробь сорок восемь, — ответил он, справившись с неприятным спазмом.
— Что-то я не пойму, — проворчал под нос Гена, пододвигая к себе мышку. — А ну-ка дадим увеличение… Один три, к примеру.
Он покликал мышкой и вновь вгляделся в мерцающую картинку.
— А если — один семь?..
Толик, недовольно выпятив нижнюю губу, наблюдал за действиями напарника. Вдруг Гена выпрямился и прильнул к дисплею почти вплотную.
— Глянь! — выцедил он. — Да во сюда! Вот, околи Выхино! Контур изменился!
— Ты чего, нализался? — Толик расслабленно отвалился на спинку кресла.
— Сам ты нализался! Есть снимок суточной давности?
— Ну…
— Выводи! И делай сравнительный анализ с текущими данными!
Толик вздохнул и, застучав по клавиатуре, пробормотал:
— То океан ему с яхтой подавай, то померещится хрень какая-нибудь и работать заставляет… Раскрепостился, я смотрю.
— Ну, что там? — нетерпеливо привстал Гена.
На мониторе появились два идентичных изображения. Почти идентичных. Различие наблюдалось в районе «Вешняки». На правой картинке контур «капли» проходил практически точно по границе МКАД, а на левой — немного сдвинулся, будто втянулся внутрь, образовав выщерблину.
Толик повернул голову и очумело посмотрел в висок напарнику.
— Это как же, Генка… Значит, не будет у нас в мае отпуска, что ль?..
Дежурный оператор гражданских навигационных систем Геннадий Дмитриевич Мишин крутил ус и улыбался. Второй рукой он двигал курсор по экрану, выводя одно за другим изображения крупных городов. Нижний, Ростов, Самара, Новосибирск, Владик, Питер, Мурманск… Токио, Сорбонна, Венеция, Аутсбург, Хьюстон…
— Только без фанатизма, — сказал его напарник.
— Согласен, — кивнул Гена и извлёк из компьютерного нутра бутылку водки. — Прохладненькая. Кулеры отличные стоят.
— Ага.
Космический центр «Барнаул-3» был одним из очень немногих стратегических объектов, которые уцелели после февральской чистки «каплями» большинства милитаристических узлов планеты. Трудно сказать, почему «чёрная чума» не тронула этот алтайский бункер — быть может, не посчитала его опасным даже потенциально.
Но факт остаётся фактом — «Барнаул-3» продолжал работать, и дежурные смены менялись по годами отточенному графику. Не то чтобы кому-то особенно нужно было все это, но метеослужба кое-как фурычила, прогнозы погоды никто не отменял, да и связь «Стикс» требовала исправности на орбитах. Поэтому и сидели за мониторами слежения в нижних техпомещениях центра оператор Гена и инженер по гражданским навигационным системам Толик.
В силу непредвиденных обстоятельств и полного расформирования регулярных вооружённых частей почти месяц назад погоны с них сняли. Вкупе с частью должностной ответственности. И хотя по старой привычке сотрудники «Барнаула-3» все же соблюдали былую субординацию, дисциплинарный уровень упал.
— Ну, дёрнули…
— Давай.
Напарники совершили подъем переворотом стаканов и, отдуваясь, зачавкали холодной тушёнкой, подцепляя соево-жировую суспензию вилками прямо из банки.
Гена потянулся, заложил руки за голову и подвигал усами.
— Слушай, Анатолий Алексеич, — лениво проговорил он. — А что ты думаешь делать через месяц?
Толик напряг живот, давая возможность тушёнке и бийской водке получше узнать друг друга.
— Месяц? Ну ты завернул. Откуда я знаю, что будет через месяц?
— Не, ну я имею в виду, если ничего особенного не случится.
— Хм… Тогда… буду здесь работать.
— А через год?
Толик подозрительно покосился на Гену. Поворочал носом и спросил:
— Ты к чему клонишь-то?
— Да ни к чему конкретно. Просидим мы с тобой, Анатолий Алексеич, в этой консервной банке всю жизнь…
— Ну и что? Чего тебе тут не нравится? Плохо, что ль?
— Не то чтобы плохо… — Гена снова шевельнул усами. — Даже хорошо, если приглядеться. Только иногда хочется чего-нибудь такого… знаешь.
— Чего это тебе «такого» приспичило?
— Океан чтобы был. Бунгало на пляже. И яхта. — Гена вздохнул.
Толик удивлённо поднял брови:
— Отпуск в мае у тебя? Ну так вот арендуй в военгородке плоскодонку у Игнатьича и по Чумышу поплавай. Глядишь — отпустит.
— Думаешь? — смекая что-то про себя, вопросил Гена.
— Уверен.
— Тогда — по маленькой?
— Но без фанатизма.
— Согласен…
Рука Гены уже почти дотянулась до внутренностей систблока, когда его взгляд упал на верхний монитор, где было выведено спутниковое изображение бывшей Москвы. Ныне все внутреннее пространство овала МКАД было заполнено чернильным пятном «капли».
Гена отдёрнул руку — что-то его насторожило в контурах экс-столицы.
— Толя, с какого спутника сейчас транслируется эта картинка?
— Чего?.. А-а… Погодь чуток…
Толик нехотя стукнул по клавишам и снова напряг мышцы живота — знакомство тушёнки и спиртного грозило обернуться желудочной потасовкой.
— Метеор один дробь сорок восемь, — ответил он, справившись с неприятным спазмом.
— Что-то я не пойму, — проворчал под нос Гена, пододвигая к себе мышку. — А ну-ка дадим увеличение… Один три, к примеру.
Он покликал мышкой и вновь вгляделся в мерцающую картинку.
— А если — один семь?..
Толик, недовольно выпятив нижнюю губу, наблюдал за действиями напарника. Вдруг Гена выпрямился и прильнул к дисплею почти вплотную.
— Глянь! — выцедил он. — Да во сюда! Вот, околи Выхино! Контур изменился!
— Ты чего, нализался? — Толик расслабленно отвалился на спинку кресла.
— Сам ты нализался! Есть снимок суточной давности?
— Ну…
— Выводи! И делай сравнительный анализ с текущими данными!
Толик вздохнул и, застучав по клавиатуре, пробормотал:
— То океан ему с яхтой подавай, то померещится хрень какая-нибудь и работать заставляет… Раскрепостился, я смотрю.
— Ну, что там? — нетерпеливо привстал Гена.
На мониторе появились два идентичных изображения. Почти идентичных. Различие наблюдалось в районе «Вешняки». На правой картинке контур «капли» проходил практически точно по границе МКАД, а на левой — немного сдвинулся, будто втянулся внутрь, образовав выщерблину.
Толик повернул голову и очумело посмотрел в висок напарнику.
— Это как же, Генка… Значит, не будет у нас в мае отпуска, что ль?..
Дежурный оператор гражданских навигационных систем Геннадий Дмитриевич Мишин крутил ус и улыбался. Второй рукой он двигал курсор по экрану, выводя одно за другим изображения крупных городов. Нижний, Ростов, Самара, Новосибирск, Владик, Питер, Мурманск… Токио, Сорбонна, Венеция, Аутсбург, Хьюстон…