Страница:
письма, адресованные им турецкими вельможами и пашами, и чтобы отвечать на
них. По поводу же своих собственных дел они никогда не обращаются к человеку
другой веры: все свои приказания и поручения они передают устно через людей
своей секты.
Не зная ни молитв, ни постов, ни жертвоприношений, они не имеют и
никаких праздников. Однако на 10-й день после августовского новолуния они
собираются неподалеку от могилы шейха Ади. Это собрание, на которое
стекается множество езидов из отдаленных местностей, длится весь день и всю
следующую ночь. В течение пяти или шести дней до и после такого собрания,
небольшие караваны рискуют подвергнуться в равнинах Моссула и Курдистана
нападению этих паломников, путешествующих всегда по нескольку человек
вместе, и редкий год проходит без того, чтобы это паломничество не дало
повода для какого-нибудь печального происшествия. Говорят, что много
женщин-езидок, за исключением, впрочем, незамужних девушек, приходят из
окрестных селений на это собрание и что в эту ночь, после обильной еды и
попойки, гасят все огни и больше уже не разговаривают до зари, - момента,
когда все расходятся. Можно себе представить, что творится в этом молчании и
под покровом тьмы.
У езидов нет запрета ни на какой род пищи, кроме латука и тыквы. Они
никогда не пекут у себя дома пшеничного хлеба, а только ячменный; не знаю,
какая тому причина.
В клятвах они пользуются теми же выражениями, какие в ходу у турок,
христиан и евреев, но самая сильная клятва между ними, это клятва знаменем
Езида, т. е. их верой.
Эти сектанты питают очень большое уважение к христианским монастырям,
находящимся по соседству. При посещении монастыря, они, еще не войдя за
ограду, разуваются и, идя босиком, целуют дверь и стены: они думают этим
снискать покровительство святого, имя которого носит монастырь. Если им
случается во время болезни увидеть во сне какой-нибудь монастырь, то
немедленно по выздоровлении они отправляются туда с дарами - ладаном,
воском, медом или чем-нибудь Другим. Они остаются там около четверти часа и
перед уходом снова целуют стены. Они без всякого колебания целуют руку
патриарху или епископу - настоятелю монастыря. Что касается турецких
мечетей, то они избегают входить в них.
Езиды признают главой своего вероучения шейха того племени, которому
поручена охрана могилы восстановителя их секты - шейха Ади. Эта могила
находится в области князя Амадийского. Вождь этого племени всегда должен
избираться из потомков шейха Езида; он утверждается в своем звании князем
Амадийским, по представлению езидов, подкрепленному подарком в несколько
кисетов. Уважение, которое эти сектанты питают к своему духовному вождю,
столь велико, что они почитают большим счастьем получить одну из его старых
рубах себе на саван: они верят, что это обеспечивает им лучшее место на том
свете. Некоторые платят до сорока пиастров за подобную реликвию, и если им
не удается получить целую рубаху, то довольствуются частью ее. Иногда шейх
сам посылает в подарок одну из своих рубах. Езиды тайно переправляют этому
верховному вождю долю всякой награбленной ими добычи, чтобы возместить ему
расходы, вызываемые гостеприимством, которое он оказывает членам своей
секты.
Глава езидов всегда держит при себе другое лицо, которое они называют
кочек и без совета которого он ничего не предпринимает. Кочек считается
оракулом вождя, потому что он пользуется преимуществом непосредственно
получать откровения от дьявола. Поэтому, если езид колеблется, предпринять
ли ему какое-нибудь важное дело, он отправляется к кочеку и спрашивает его
совета, который, впрочем, невозможно получить без некоторой мзды. Прежде чем
ответить на вопрос, кочек, чтобы придать больше веса своему ответу, ложится
наземь, растянувшись во весь рост, и, укрывшись, засыпает или притворяется
спящим, после чего говорит, что во сне ему открылось свыше то или иное
решение; иногда для сообщения ответа он берет отсрочку на две или три ночи.
Следующий пример покажет, сколь велико доверие к его откровениям. Еще лет
сорок тому назад езидские женщины так же, как и арабские, носили, для
экономии мыла, синие рубашки, крашенные индиго. Однажды утром, совершенно
неожиданно для всех, кочек явился к главе секты и заявил ему, что минувшею
ночью ему было откровение: синий цвет есть цвет дурного предзнаменования и
не угоден дьяволу. Этого было достаточно, чтобы . немедленно разослать по
всем племенам с нарочным приказ изгнать отовсюду синий цвет, разделаться со
всякой одеждой этого цвета и заменить ее белой. Это приказание было
выполнено с такой точностью, что, если бы ныне езид, остановившись у турка
или христианина, получил синее одеяло, он предпочел бы спать в одной своей
одежде, чем воспользоваться таким одеялом, будь это хоть в самое холодное
время года.
Езидам запрещено подстригать усы, они должны предоставлять их
естественному росту: поэтому среди них есть такие, у которых едва виден рот.
Эта секта имеет также своих сатрапов, известных в районе Алеппо под
именем факиран; их в народе называют карабаш, так как они носят на голове
черную шапку с завязками того же цвета. Плащи их, или аба, тоже черного
цвета, но нижнее платье - белое. Сатрапов очень немного; где бы они ни
появлялись, им целуют руки и встречают их как посланцев благодати и
предвестников удачи. Когда их призывают к больному, они возлагают руки ему
на шею и на плечи и получают хорошее вознаграждение за свои труды. Если они
приглашены для того, чтобы обеспечить покойнику блаженство на том свете, они
перед одеванием тела ставят его на ноги и слегка касаются шеи и плеч; затем
они ударяют его ладонью правой руки, в то же время обращаясь к нему со
следующими словами по-курдски: ара бехешт, т. е. иди в рай. Им дорого платят
за этот обряд, и скромным вознаграждением они не довольствуются.
Езиды верят, что души умерших отправляются в место успокоения, где они
наслаждаются блаженством в большей или меньшей степени, сообразно заслугам
каждого, и что иногда они, являясь в сновидениях родным и друзьям, дают
знать о своих желаниях. Это верование они разделяют с турками. Они убеждены
также, что в день Страшного суда они проникнут в рай с оружием в руках.
Езиды делятся на несколько народностей, или племен, независимых друг от
друга. Светская власть верховного вождя их секты распространяется только на
одно его племя; тем не менее, когда несколько племен враждуют между собой,
его долг взять на себя посредничество в их примирении; и редко употребленные
им усилия не увенчиваются успехом. Некоторые их племена живут во владениях
князя Джулемеркского, другие на земле князя Джезирехского, некоторые в
горах, подчиненных Диарбекиру, другие находятся в области князя Амадийского,
К числу последних относится самое родовитое из всех племен, известное под
названием шейхан; шейх этого племени, которого они зовут мир, т. е.
государь, является верховным духовным вождем езидов и хранителем могилы
шейха Ади. Начальники селений, занимаемых этим племенем, происходят все из
одной семьи и могли бы оспаривать друг у друга первенство в случае
какого-нибудь несогласия. Но самое могущественное и самое грозное из всех
племен - это то, которое живет на горе Синджар между Моссулом и рекой Хабур;
оно поделено между двумя шейхами, из коих один правит восточной частью, а
другой южной. Гора Синджар, обильная плодами всякого рода, малодоступна, а
племя, ее населяющее, может выставить свыше шести тысяч стрелков, не считая
конницы, вооруженной копьями. Года не проходит без того, чтобы какой-нибудь
крупный караван не был ограблен этим племенем. Езиды этой горы выдержали
несколько войн против пашей Моссула и Багдада; в таких случаях, после
большого кровопролития с той и другой стороны, все в конце концов
улаживается за деньги. Эти езиды повсюду наводят ужас своей жестокостью:
когда они занимаются вооруженным разбоем, они не ограничиваются ограблением
попадающих им в руки, они всех поголовно убивают; если же среди них
находятся шерифы, потомки Магомета, или мусульманские законоучители, они
убивают их особенно жестоким способом и с особенным удовольствием, полагая,
что это составляет большую заслугу.
Султан терпит езидов в своих владениях, потому что, по мнению
магометанских ученых, следует признавать правоверным всякого, кто исповедует
основные догматы: Нет бога, кроме бога, и Магомет - пророк его, хотя бы он и
но соблюдал ни одного из остальных предписаний мусульманского закона.
С другой стороны, курдские князья терпят езидов ради своей личной
выгоды: они даже стараются привлечь в свои владения возможно больше племен
этого народа, ибо езиды отличаются испытанной храбростью, они хорошие воины,
как пешие, так и конные, и очень пригодны на всякое смелое предприятие и на
ночной грабеж в селах и деревнях; вот почему эти князья пользуются ими с
большой выгодой как для усмирения непокорных магометанских племен в их
владениях, так и для борьбы с другими князьями, воюющими с ними. К тому же
магометане твердо убеждены, что всякий, погибший от руки этих сектантов,
умирает мучеником: поэтому князь Амадийский постоянно держит при себе палача
из езидов для приведения в исполнение смертных приговоров над турками. Езиды
того же мнения о турках, и в этом отношении между ними наблюдается
взаимность: если турок убивает езида, он совершает поступок, весьма угодный
богу, а если езид убивает турка, он совершает дело, весьма достойное в
глазах великого шейха, т. е. дьявола. Пробыв несколько лет на службе у
князя, амадийский палач оставляет свою должность, чтобы предоставить своему
преемнику также возможность заслужить благосклонность дьявола; и куда бы
палач, сложив с себя эту обязанность, ни являлся, езиды везде встречают его
с уважением, и целуют ему руки, освященные кровью турок. Напротив того,
персы и все магометане, принадлежащие к секте Али, не терпят езидов в своих
владениях; более того, им запрещено оставлять этих сектантов в живых.
Во время войны с езидами туркам разрешается обращать в рабство их жен и
детей и либо оставлять для собственной надобности, либо продавать их; езиды,
не имея того же разрешения по отношению к туркам, убивают всех. Если езид
желает стать турком, ему достаточно, вместо всякого исповедания веры,
проклясть дьявола, а затем спокойно учиться молитвам по турецкому обычаю:
ибо над езидами совершают обрезание на восьмой день после рождения.
Все езиды говорят по-курдски; среди них многие знают по-турецки или
по-арабски, потому что им часто случается обращаться с людьми, говорящими на
этих языках, а также потому, что они находят более выгодным в надежным вести
свои дела без помощи переводчиков.
Без сомнения, у езидов есть еще немало других заблуждений или суеверий,
но, так как у них нет каких бы то ни было книг, изложенные мною являются
единственными, о которых мне удалось получить сведения. Кроме того, многое у
них подвержено изменениям вследствие так называемых откровений их кочека,
что еще более затрудняет основательное изучение их верований. (Франц.)
1) что вы хотите, мадам, они свежее...
1) перед вечером (франц.).
2) Званый вечер (франц.).
1) легкомысленный (франц.).
2)посредственность, бездельник (франц.).
3) его наперсник (франц.).
4) Франт, вроде Завадовского, шалопай, любовницы, долги.
5) ищет развлечений у своих прежних любовниц, становится мошенником и
дуэлистом.
6) в дурном обществе.
7) делается душеприказчиком.
8) Танцовщица.
9) чтобы заработать на жизнь, переводит водевили (франц.).
10) он принимает у себя хорошее общество в мужской части и дурное - в
женской.
11) III) Завадовский, паразиты, актрисы, его дурная слава;
он влюбляется, Пелымов его наперсник.
IV) Похищение. Пелымов приобретает в глазах света репутацию шалопая. В
это-то время он вступает в переписку с Натальей. Он получает первое письмо,
уходя от Истоминой, которую он утешает по поводу женитьбы Завадовского.
V) Двери дома Чоколей для него закрыты; он видит ее только в театре. Он
узнает, что его брат - секретарь Чоколея.
VI) Пышный образ жизни Завадовского, он дает обеды и балы. Домашние
затруднения. Кредиторы. Игра.
VII) Поровой и его дуэль.
12) VIII) Сцена у отца.
IX) Объяснение с Завадовским.
X) Пелымов порывает с Завадовским.
I) Продолжение любовных похождений Пелымова.
II) Эта глава после катастрофы. Жена Завадовского мужем становится Ф.
Орлов. Его новые приятели. Их подвиги. Они на улице нападают на Пелымова.
Фед. Орлов узнает его и обращает все в шутку.
III) Болезнь, жалкое одиночество и смерть отца Пелымова.
IV) Положение брата.
V) Убийство (франц.).
1) МАРЬЯ ШОНИНГ и АННА ГАРЛИН, ОСУЖДЕННЫЕ в 1787 г. в НЮРНБЕРГЕ
Марья Шонинг, дочь нюрнбергского ремесленника, 17 лет от роду потеряла
отца. Она ухаживала за ним одна, так как по бедности принуждена была
отпустить единственную их служанку, Анну Гарлин.
Возвратившись с похорон отца, она застала у себя двух чиновников
податного ведомства, которые потребовали на просмотр бумаги покойного, чтобы
удостовериться, платил ли он налоги соразмерно своему имуществу. Они нашли
после проверки, что старый Шонинг платил обложение несоответственно своим
средствам, они наложили печати. Девушка перебралась в пустую комнату, пока
начальники казначейства не решат этого дела.
Податные чиновники возвратились с решением своих начальников и с
приказом, чтобы Марья Элеонора Шонинг оставила дом, отбираемый в казну.
Шонинг был беден, но бережлив. Трехлетняя болезнь истощила все, что он
скопил. Марья пошла к чиновникам, плакала, но начальство было неумолимо.
Вечером она отправилась на кладбище св. Якова... Она ушла оттуда утром;
затем, умирая с голоду, снова очутилась на кладбище...
Нюрнбергская полиция выплачивает полкроны ночным сторожам за арест
каждой женщины после 10 часов вечера. Марью Шонинг отвели на гауптвахту. На
другой день ее привели к судье, который отпустил ее, пригрозив отправить в
исправительный дом в случае, если она попадется вторично.
Марья хотела броситься в Пегниц... ее окликнули. Она увидела Анну
Гарлин, бывшую служанку своего отца, вышедшую замуж за инвалида. Анна
утешила ее. "Жизнь коротка, - сказала она ей, - а небо - навсегда, дитя
мое".
Марья находила приют у Гарлинов в течение года. Она вела там весьма
убогую жизнь. В конце года Анна заболела. Наступила зима, работы не было;
цена на продукты поднялась. Всю мебель продали вещь за вещью, кроме койки
инвалида, который к весне умер.
Один бедный врач бесплатно лечил мужа и жену. Иногда он приносил им
бутылку вина, но денег у него не было. Анна выздоровела, но сделалась ко
всему равнодушной: работы не было совсем.
Однажды вечером, в начале марта, Марья вдруг ушла из дому...
Она была задержана сторожевым обходом. Капрал велел солдатам окружить
ее и сказал ей, что наутро ее высекут. Марья вскричала, что она виновна в
детоубийстве...
Когда ее привели к судье, она объявила, что родила ребенка, причем
принимала Анна Гарлин, которая и похоронила его в лесу, где - она сама уже
не знает. Анна Гарлин была тотчас же арестована и, после запирательства,
приведена на очную ставку с Марьей - она все отрицала.
Принесли орудия пытки. Марья пришла в ужас - она схватила связанные
руки своей мнимой сообщницы и сказала ей: "Анна, сознайся в том, чего от
тебя требуют! Милая моя Анна, для нас все кончится, а Франк и Нани будут
помещены в сиротский дом".
Анна поняла ее, обняла и сказала, что ребенок был брошен в Пегниц.
Дело было решено быстро. Обеих приговорили к смертной казни. Утром в
назначенный день их повели в церковь, где они молитвою приготовились к
смерти. Нa повозке Анна была спокойна. Марья волновалась. Гарлин взошла на
эшафот и сказала ей: "Еще мгновение, и мы будем там (на небе)!.. Мужайся,
еще минута-и мы предстанем перед богом!"
Марья воскликнула: "Она невинна, я лжесвидетельница..." Она бросилась в
ноги к палачу и священнику... она рассказала все. Палач в изумлении
останавливается. В народе раздаются крики... Анна Гарлин, на вопросы
священника и палача, говорит с неохотою (простотою): "Разумеется, она
сказала правду. Я виновна в том, что солгала и усомнилась в благости
провидения".
Судьям посылают донесение. Посланный возвращается через час с
приказанием исполнить приговор... Палач, отрубив голову Анне Гарлин, лишился
чувств. - Марья была уже мертва (франц.).
них. По поводу же своих собственных дел они никогда не обращаются к человеку
другой веры: все свои приказания и поручения они передают устно через людей
своей секты.
Не зная ни молитв, ни постов, ни жертвоприношений, они не имеют и
никаких праздников. Однако на 10-й день после августовского новолуния они
собираются неподалеку от могилы шейха Ади. Это собрание, на которое
стекается множество езидов из отдаленных местностей, длится весь день и всю
следующую ночь. В течение пяти или шести дней до и после такого собрания,
небольшие караваны рискуют подвергнуться в равнинах Моссула и Курдистана
нападению этих паломников, путешествующих всегда по нескольку человек
вместе, и редкий год проходит без того, чтобы это паломничество не дало
повода для какого-нибудь печального происшествия. Говорят, что много
женщин-езидок, за исключением, впрочем, незамужних девушек, приходят из
окрестных селений на это собрание и что в эту ночь, после обильной еды и
попойки, гасят все огни и больше уже не разговаривают до зари, - момента,
когда все расходятся. Можно себе представить, что творится в этом молчании и
под покровом тьмы.
У езидов нет запрета ни на какой род пищи, кроме латука и тыквы. Они
никогда не пекут у себя дома пшеничного хлеба, а только ячменный; не знаю,
какая тому причина.
В клятвах они пользуются теми же выражениями, какие в ходу у турок,
христиан и евреев, но самая сильная клятва между ними, это клятва знаменем
Езида, т. е. их верой.
Эти сектанты питают очень большое уважение к христианским монастырям,
находящимся по соседству. При посещении монастыря, они, еще не войдя за
ограду, разуваются и, идя босиком, целуют дверь и стены: они думают этим
снискать покровительство святого, имя которого носит монастырь. Если им
случается во время болезни увидеть во сне какой-нибудь монастырь, то
немедленно по выздоровлении они отправляются туда с дарами - ладаном,
воском, медом или чем-нибудь Другим. Они остаются там около четверти часа и
перед уходом снова целуют стены. Они без всякого колебания целуют руку
патриарху или епископу - настоятелю монастыря. Что касается турецких
мечетей, то они избегают входить в них.
Езиды признают главой своего вероучения шейха того племени, которому
поручена охрана могилы восстановителя их секты - шейха Ади. Эта могила
находится в области князя Амадийского. Вождь этого племени всегда должен
избираться из потомков шейха Езида; он утверждается в своем звании князем
Амадийским, по представлению езидов, подкрепленному подарком в несколько
кисетов. Уважение, которое эти сектанты питают к своему духовному вождю,
столь велико, что они почитают большим счастьем получить одну из его старых
рубах себе на саван: они верят, что это обеспечивает им лучшее место на том
свете. Некоторые платят до сорока пиастров за подобную реликвию, и если им
не удается получить целую рубаху, то довольствуются частью ее. Иногда шейх
сам посылает в подарок одну из своих рубах. Езиды тайно переправляют этому
верховному вождю долю всякой награбленной ими добычи, чтобы возместить ему
расходы, вызываемые гостеприимством, которое он оказывает членам своей
секты.
Глава езидов всегда держит при себе другое лицо, которое они называют
кочек и без совета которого он ничего не предпринимает. Кочек считается
оракулом вождя, потому что он пользуется преимуществом непосредственно
получать откровения от дьявола. Поэтому, если езид колеблется, предпринять
ли ему какое-нибудь важное дело, он отправляется к кочеку и спрашивает его
совета, который, впрочем, невозможно получить без некоторой мзды. Прежде чем
ответить на вопрос, кочек, чтобы придать больше веса своему ответу, ложится
наземь, растянувшись во весь рост, и, укрывшись, засыпает или притворяется
спящим, после чего говорит, что во сне ему открылось свыше то или иное
решение; иногда для сообщения ответа он берет отсрочку на две или три ночи.
Следующий пример покажет, сколь велико доверие к его откровениям. Еще лет
сорок тому назад езидские женщины так же, как и арабские, носили, для
экономии мыла, синие рубашки, крашенные индиго. Однажды утром, совершенно
неожиданно для всех, кочек явился к главе секты и заявил ему, что минувшею
ночью ему было откровение: синий цвет есть цвет дурного предзнаменования и
не угоден дьяволу. Этого было достаточно, чтобы . немедленно разослать по
всем племенам с нарочным приказ изгнать отовсюду синий цвет, разделаться со
всякой одеждой этого цвета и заменить ее белой. Это приказание было
выполнено с такой точностью, что, если бы ныне езид, остановившись у турка
или христианина, получил синее одеяло, он предпочел бы спать в одной своей
одежде, чем воспользоваться таким одеялом, будь это хоть в самое холодное
время года.
Езидам запрещено подстригать усы, они должны предоставлять их
естественному росту: поэтому среди них есть такие, у которых едва виден рот.
Эта секта имеет также своих сатрапов, известных в районе Алеппо под
именем факиран; их в народе называют карабаш, так как они носят на голове
черную шапку с завязками того же цвета. Плащи их, или аба, тоже черного
цвета, но нижнее платье - белое. Сатрапов очень немного; где бы они ни
появлялись, им целуют руки и встречают их как посланцев благодати и
предвестников удачи. Когда их призывают к больному, они возлагают руки ему
на шею и на плечи и получают хорошее вознаграждение за свои труды. Если они
приглашены для того, чтобы обеспечить покойнику блаженство на том свете, они
перед одеванием тела ставят его на ноги и слегка касаются шеи и плеч; затем
они ударяют его ладонью правой руки, в то же время обращаясь к нему со
следующими словами по-курдски: ара бехешт, т. е. иди в рай. Им дорого платят
за этот обряд, и скромным вознаграждением они не довольствуются.
Езиды верят, что души умерших отправляются в место успокоения, где они
наслаждаются блаженством в большей или меньшей степени, сообразно заслугам
каждого, и что иногда они, являясь в сновидениях родным и друзьям, дают
знать о своих желаниях. Это верование они разделяют с турками. Они убеждены
также, что в день Страшного суда они проникнут в рай с оружием в руках.
Езиды делятся на несколько народностей, или племен, независимых друг от
друга. Светская власть верховного вождя их секты распространяется только на
одно его племя; тем не менее, когда несколько племен враждуют между собой,
его долг взять на себя посредничество в их примирении; и редко употребленные
им усилия не увенчиваются успехом. Некоторые их племена живут во владениях
князя Джулемеркского, другие на земле князя Джезирехского, некоторые в
горах, подчиненных Диарбекиру, другие находятся в области князя Амадийского,
К числу последних относится самое родовитое из всех племен, известное под
названием шейхан; шейх этого племени, которого они зовут мир, т. е.
государь, является верховным духовным вождем езидов и хранителем могилы
шейха Ади. Начальники селений, занимаемых этим племенем, происходят все из
одной семьи и могли бы оспаривать друг у друга первенство в случае
какого-нибудь несогласия. Но самое могущественное и самое грозное из всех
племен - это то, которое живет на горе Синджар между Моссулом и рекой Хабур;
оно поделено между двумя шейхами, из коих один правит восточной частью, а
другой южной. Гора Синджар, обильная плодами всякого рода, малодоступна, а
племя, ее населяющее, может выставить свыше шести тысяч стрелков, не считая
конницы, вооруженной копьями. Года не проходит без того, чтобы какой-нибудь
крупный караван не был ограблен этим племенем. Езиды этой горы выдержали
несколько войн против пашей Моссула и Багдада; в таких случаях, после
большого кровопролития с той и другой стороны, все в конце концов
улаживается за деньги. Эти езиды повсюду наводят ужас своей жестокостью:
когда они занимаются вооруженным разбоем, они не ограничиваются ограблением
попадающих им в руки, они всех поголовно убивают; если же среди них
находятся шерифы, потомки Магомета, или мусульманские законоучители, они
убивают их особенно жестоким способом и с особенным удовольствием, полагая,
что это составляет большую заслугу.
Султан терпит езидов в своих владениях, потому что, по мнению
магометанских ученых, следует признавать правоверным всякого, кто исповедует
основные догматы: Нет бога, кроме бога, и Магомет - пророк его, хотя бы он и
но соблюдал ни одного из остальных предписаний мусульманского закона.
С другой стороны, курдские князья терпят езидов ради своей личной
выгоды: они даже стараются привлечь в свои владения возможно больше племен
этого народа, ибо езиды отличаются испытанной храбростью, они хорошие воины,
как пешие, так и конные, и очень пригодны на всякое смелое предприятие и на
ночной грабеж в селах и деревнях; вот почему эти князья пользуются ими с
большой выгодой как для усмирения непокорных магометанских племен в их
владениях, так и для борьбы с другими князьями, воюющими с ними. К тому же
магометане твердо убеждены, что всякий, погибший от руки этих сектантов,
умирает мучеником: поэтому князь Амадийский постоянно держит при себе палача
из езидов для приведения в исполнение смертных приговоров над турками. Езиды
того же мнения о турках, и в этом отношении между ними наблюдается
взаимность: если турок убивает езида, он совершает поступок, весьма угодный
богу, а если езид убивает турка, он совершает дело, весьма достойное в
глазах великого шейха, т. е. дьявола. Пробыв несколько лет на службе у
князя, амадийский палач оставляет свою должность, чтобы предоставить своему
преемнику также возможность заслужить благосклонность дьявола; и куда бы
палач, сложив с себя эту обязанность, ни являлся, езиды везде встречают его
с уважением, и целуют ему руки, освященные кровью турок. Напротив того,
персы и все магометане, принадлежащие к секте Али, не терпят езидов в своих
владениях; более того, им запрещено оставлять этих сектантов в живых.
Во время войны с езидами туркам разрешается обращать в рабство их жен и
детей и либо оставлять для собственной надобности, либо продавать их; езиды,
не имея того же разрешения по отношению к туркам, убивают всех. Если езид
желает стать турком, ему достаточно, вместо всякого исповедания веры,
проклясть дьявола, а затем спокойно учиться молитвам по турецкому обычаю:
ибо над езидами совершают обрезание на восьмой день после рождения.
Все езиды говорят по-курдски; среди них многие знают по-турецки или
по-арабски, потому что им часто случается обращаться с людьми, говорящими на
этих языках, а также потому, что они находят более выгодным в надежным вести
свои дела без помощи переводчиков.
Без сомнения, у езидов есть еще немало других заблуждений или суеверий,
но, так как у них нет каких бы то ни было книг, изложенные мною являются
единственными, о которых мне удалось получить сведения. Кроме того, многое у
них подвержено изменениям вследствие так называемых откровений их кочека,
что еще более затрудняет основательное изучение их верований. (Франц.)
1) что вы хотите, мадам, они свежее...
1) перед вечером (франц.).
2) Званый вечер (франц.).
1) легкомысленный (франц.).
2)посредственность, бездельник (франц.).
3) его наперсник (франц.).
4) Франт, вроде Завадовского, шалопай, любовницы, долги.
5) ищет развлечений у своих прежних любовниц, становится мошенником и
дуэлистом.
6) в дурном обществе.
7) делается душеприказчиком.
8) Танцовщица.
9) чтобы заработать на жизнь, переводит водевили (франц.).
10) он принимает у себя хорошее общество в мужской части и дурное - в
женской.
11) III) Завадовский, паразиты, актрисы, его дурная слава;
он влюбляется, Пелымов его наперсник.
IV) Похищение. Пелымов приобретает в глазах света репутацию шалопая. В
это-то время он вступает в переписку с Натальей. Он получает первое письмо,
уходя от Истоминой, которую он утешает по поводу женитьбы Завадовского.
V) Двери дома Чоколей для него закрыты; он видит ее только в театре. Он
узнает, что его брат - секретарь Чоколея.
VI) Пышный образ жизни Завадовского, он дает обеды и балы. Домашние
затруднения. Кредиторы. Игра.
VII) Поровой и его дуэль.
12) VIII) Сцена у отца.
IX) Объяснение с Завадовским.
X) Пелымов порывает с Завадовским.
I) Продолжение любовных похождений Пелымова.
II) Эта глава после катастрофы. Жена Завадовского мужем становится Ф.
Орлов. Его новые приятели. Их подвиги. Они на улице нападают на Пелымова.
Фед. Орлов узнает его и обращает все в шутку.
III) Болезнь, жалкое одиночество и смерть отца Пелымова.
IV) Положение брата.
V) Убийство (франц.).
1) МАРЬЯ ШОНИНГ и АННА ГАРЛИН, ОСУЖДЕННЫЕ в 1787 г. в НЮРНБЕРГЕ
Марья Шонинг, дочь нюрнбергского ремесленника, 17 лет от роду потеряла
отца. Она ухаживала за ним одна, так как по бедности принуждена была
отпустить единственную их служанку, Анну Гарлин.
Возвратившись с похорон отца, она застала у себя двух чиновников
податного ведомства, которые потребовали на просмотр бумаги покойного, чтобы
удостовериться, платил ли он налоги соразмерно своему имуществу. Они нашли
после проверки, что старый Шонинг платил обложение несоответственно своим
средствам, они наложили печати. Девушка перебралась в пустую комнату, пока
начальники казначейства не решат этого дела.
Податные чиновники возвратились с решением своих начальников и с
приказом, чтобы Марья Элеонора Шонинг оставила дом, отбираемый в казну.
Шонинг был беден, но бережлив. Трехлетняя болезнь истощила все, что он
скопил. Марья пошла к чиновникам, плакала, но начальство было неумолимо.
Вечером она отправилась на кладбище св. Якова... Она ушла оттуда утром;
затем, умирая с голоду, снова очутилась на кладбище...
Нюрнбергская полиция выплачивает полкроны ночным сторожам за арест
каждой женщины после 10 часов вечера. Марью Шонинг отвели на гауптвахту. На
другой день ее привели к судье, который отпустил ее, пригрозив отправить в
исправительный дом в случае, если она попадется вторично.
Марья хотела броситься в Пегниц... ее окликнули. Она увидела Анну
Гарлин, бывшую служанку своего отца, вышедшую замуж за инвалида. Анна
утешила ее. "Жизнь коротка, - сказала она ей, - а небо - навсегда, дитя
мое".
Марья находила приют у Гарлинов в течение года. Она вела там весьма
убогую жизнь. В конце года Анна заболела. Наступила зима, работы не было;
цена на продукты поднялась. Всю мебель продали вещь за вещью, кроме койки
инвалида, который к весне умер.
Один бедный врач бесплатно лечил мужа и жену. Иногда он приносил им
бутылку вина, но денег у него не было. Анна выздоровела, но сделалась ко
всему равнодушной: работы не было совсем.
Однажды вечером, в начале марта, Марья вдруг ушла из дому...
Она была задержана сторожевым обходом. Капрал велел солдатам окружить
ее и сказал ей, что наутро ее высекут. Марья вскричала, что она виновна в
детоубийстве...
Когда ее привели к судье, она объявила, что родила ребенка, причем
принимала Анна Гарлин, которая и похоронила его в лесу, где - она сама уже
не знает. Анна Гарлин была тотчас же арестована и, после запирательства,
приведена на очную ставку с Марьей - она все отрицала.
Принесли орудия пытки. Марья пришла в ужас - она схватила связанные
руки своей мнимой сообщницы и сказала ей: "Анна, сознайся в том, чего от
тебя требуют! Милая моя Анна, для нас все кончится, а Франк и Нани будут
помещены в сиротский дом".
Анна поняла ее, обняла и сказала, что ребенок был брошен в Пегниц.
Дело было решено быстро. Обеих приговорили к смертной казни. Утром в
назначенный день их повели в церковь, где они молитвою приготовились к
смерти. Нa повозке Анна была спокойна. Марья волновалась. Гарлин взошла на
эшафот и сказала ей: "Еще мгновение, и мы будем там (на небе)!.. Мужайся,
еще минута-и мы предстанем перед богом!"
Марья воскликнула: "Она невинна, я лжесвидетельница..." Она бросилась в
ноги к палачу и священнику... она рассказала все. Палач в изумлении
останавливается. В народе раздаются крики... Анна Гарлин, на вопросы
священника и палача, говорит с неохотою (простотою): "Разумеется, она
сказала правду. Я виновна в том, что солгала и усомнилась в благости
провидения".
Судьям посылают донесение. Посланный возвращается через час с
приказанием исполнить приговор... Палач, отрубив голову Анне Гарлин, лишился
чувств. - Марья была уже мертва (франц.).