Страница:
— Выглядит? — Базилиус усмехнулся. — А как вы думать?
— Не знаю, — сказал Брант, — но уверен, что это не ворота с калиткой, а сверху надпись — «лаз».
— Нет. — Базилиус задумался. — Там соединяютсиа два мира, и влияйут друг на друга. Кроме того, когда из Вантита выезжайут, это всегда оставлиает след.
— Какой след?
— По-разному. Листиа опаленные, пепел на землие.
— Позвольте, — сказал Брант.
Он мучительно стал вспоминать, где он видел именно такой пейзаж. Я еще притворялся спящим, а сам подглядывал… из окна. Какого окна? Из окна кареты. Лет мне было мало тогда. Что за карета? В Славии? Нет.
— Я помню такое место, — неожиданно сказал он. — Я, наверное, даже знаю, где оно.
— Лазы на месте не стойат, — сообщил Базилиус.
— Перемещаются?
— Да. Медленно.
— Дракон, — сказала вдруг Шила.
— А?
— Позавчера один актер вернулся из Теплой Лагуны, — сказала она. — Там ходят слухи, что неподалеку от города объявился дракон. Деревья опалил, пепел на земле лежит.
Базилиус вдруг заинтересовался.
— Ню ка, ню ка, — сказал он. — Подробнее, да?
Шила рассказала подробнее. Было похоже на массовый гипноз, когда половина населения города только и говорила, что об этом драконе, а другая половина отмахивалась, а потом один парень сунулся туда, где дракон по слухам обитался, и, вернувшись, принес в мешке пепел, который, как он уверял, он подобрал с земли. На поверку оказалось, что это просто пепел от костра. Четверо вызвались идти проверять, дошли до места, которое указал им парень, ничего особенного не нашли, вернулись, и набили парню морду за дезинформацию.
— Надо проверить, — твердо сказала Шила.
— А сколько до Теплой Лагуны ходу? — спросил Брант, что-то прикидывая.
— Если быстро ехать, четыре дня.
— Я съезжу, — сказал Брант.
— Я пойеду с вами, — неожиданно откликнулся Базилиус.
— Зачем?
— Я лиубопытен, — объяснил Базилиус уклончиво и густо покраснел.
— Я беру с собой Нико.
— Разбойников отпугивать?
— Я хотел тебя кое о чем попросить, но если ты будешь орать и выпучивать глаза, я попрошу еще кого-нибудь.
Рита сложила губы бантиком и нахмурила бесцветные брови.
— Ну? Проси.
— Дело в том, что в настоящий момент десять рабочих ремонтируют Храм.
— Да, я слышала.
— А по ночам четверо горлохватов сторожат, чтобы не было беды.
— Тоже слышала.
— Официально, никто не против, чтобы Храм был отремонтирован и действовал. Неофициально ведется какая-то безумная подпольная кампания.
— А тебе-то что до этого?
— Я — зодчий.
— Ну и что?
— Меня нанял Главный Священник Редо.
— А? Зачем?
— Чтобы Храм был отремонтирован, как положено.
— Ты? Ты тот самый зодчий?
— Не понял. Что значит «тот самый»?
Рита прикусила язык. О некоем зодчем говорили весьма нелестные вещи в доме Фалкона. Ничего особенно угрожающего, но все равно неприятно. Она и сама пошутила разок по этому поводу, мол, надо бы дать этому зодчему по жопе. А это, оказывается, Брант!
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Вот в этом мешке остаток денег. Надо сохранить. Предводителю рабочих даны подробные инструкции, и он должен все их выполнить вне зависимости от того, присутствую я там или нет, и уложиться в срок. Ему причитается одна тысяча золотых, и каждому рабочему по сто пятьдесят. Если через месяц я не вернусь, выплати им все. И раз в день нужно проверять, не было ли ночью эксцессов. И если были, принимать меры. Через месяц Храм должен быть как новенький. Редо за всем следит, и ему я тоже дал инструкции, но он иногда бывает очень наивен в этих вопросах. Я выезжаю завтра на рассвете. Возможно, быстро вернусь, возможно нет. Не знаю.
— Ты бы хоть сказал, куда едешь, где тебя потом искать, если что.
— В Теплую Лагуну.
Поскольку Рита точно знала, что Хок уехал в Кникич, она немного успокоилась.
— Только ты и Нико?
Брант помялся.
— Едет еще один человек.
— Кто?
— Не могу тебе сейчас сказать. Мы его, в общем, не приглашали, он сам навязался.
— Кто это «мы»? Ты и Нико?
— Я и Шила.
— Какая Шила? Княжна?
— Да.
— Ты знаком с княжной?
— Да.
— Ты в нее влюблен?
— Нет.
— Она к тебе неравнодушна?
— Рита, бестактный вопрос.
— Но она с тобой не едет.
— Нет.
— Я наведу справки.
— Умоляю тебя, не надо. Я тебе сам все расскажу, когда вернусь.
— Это не опасно?
— Совершенно безопасно.
— Ладно, — сказала Рита, не веря. — Иди спать.
— Я еще выйду погулять.
— Каждую ночь гуляешь. Что за распущенность. А потом спишь до полудня.
— Иногда и до вечера.
— И что же в этом хорошего?
Она явно входила во вкус. Роль матери ей очень нравилась.
— Не привык я к обычным седлам, — сказал Нико на следующий день. — У нас в школе драконоборцев седла были особые, специально для ближнего и дальнего боя.
С постели он подняться не смог, но уверял, что прекрасно поедет дальше, вот только еще четверть часа полежит как следует. Брант, посмотрев в сморщенное от боли лицо, махнул рукой и велел Нико лежать дальше. Ванной залы в таверне не было. Вообще на юг от Астафии о моде на гигиену ничего не слышали. Неподалеку был какой-то ручей, и во второй половине дня Брант понес к нему Нико, закинув к себе на плечо. Базилиус следовал за ними, с интересом следя за происходящим и время от времени что-то изрекая, глубокомысленное, по привычке.
Брант велел Нико забраться в ручей и помыться, и помылся сам. Базилиус, потрогав воду, нашел, что она слишком холодна для его астрологической кожи.
Следующим утром Нико чувствовал себя лучше и морщился меньше. Брант подсадил его в седло, и весь дальнейший путь Нико, делая вид, что знает все сам, свято следовал давешним указаниям Бранта по поводу сидения в седле. На пятый день они прибыли в Теплую Лагуну.
От ратуши отъезжал какой-то важный экипаж, окруженный охраной. Сидящий в экипаже приказал кучеру остановиться. Дверь открылась, и небольшого роста толстый человек вышел наружу и приблизился к трем всадникам, внимательно смотря маленькими, заплывшими жиром глазками, на Бранта. Вдруг он широко улыбнулся.
— Слезайте, — сказал он. — Слезайте, не бойтесь. Не узнаете старого знакомого? Ай-ай-ай, как нехорошо. Слезайте, слезайте.
Брант спешился. Толстяк действительно показался ему знакомым.
— Мы как-то с вами путешествовали в карете, а потом я вас навещал раз в месяц в одном небезызвестном доме. Вы тогда были немой. Вы и сейчас немой, ну да что поделаешь. Вы узнаете меня?
— Я не немой, — сказал Брант.
— О! Вы меня помните?
— Да.
— Сердитесь?
— Нет.
— Не сердитесь. Отойдем в сторону.
Нико и Базилиус следили, как толстяк и Брант идут к набережной. Нико недоверчиво посмотрел на охрану. Охрана тоже следила за странной парой.
— Я ничего о вас не знаю, — сказал Комод, — и, скорее всего, знать мне не нужно. Так лучше. А то у нас с этим строго. Вы тогда сбежали, и с тех пор о вас никто не слышал. Кто вы такой нынче? Чем занимаетесь?
— Я зодчий, — сказал Брант.
— О! Весьма уважаемое занятие. Поздравляю. Женаты? Есть дети?
— Холост, детей нет.
— Какие у вас тут в Теплой Лагуне дела? Может, нужна моя помощь? Я с удовольствием посодействую, если, конечно, вы сюда не прибыли с целью составить заговор против правительства.
— Даже в мыслях не было, — ответил Брант. — Я нынче в отпуске, приехал с друзьями на воды. Говорят, здесь какой-то дракон безобразничает, хотелось бы посмотреть.
Комод засмеялся.
— Суеверия, сколько суеверий! — сказал он. — Но каждый всегда сомневается — а вдруг правда? Люди — такие забавные. Ну-с, вон дорога, видите? Вдоль набережной, а потом чуть налево?
— Да.
— Прямо по ней, мимо дюн, а потом она сворачивает и уходит в лес. Вот как раз в том лесу, по слухам, завелся этот самый дракон. Человек сто туда уже ходило, ничего не нашли, но слухи все равно ходят. Вы бываете в Астафии?
— Я там теперь живу.
— О! Замечательно. Вам знакома таверна «Дикость Какая!»?
— Да.
— Там прекрасно готовят, прекрасно. Уверяю вас, таких шавичей больше нигде нет, а глендисы — верх кулинарного искусства. А на десерт пряники и атасы, но это не просто пряники, и вовсе не ординарные атасы. Особенно рекомендую попробовать атас с персиком. Всем атасам атас. Я повару всегда говорю, чтобы мне больше десяти атасов не приносили, как бы я не умолял, иначе я просто лопну. Вот такой величины атас, — он развел большие пальцы на расстояние примерно семи дюймов. — А легкость какая! Воздушность! Так вот, я в «Дикости Какой» каждую среду, ближе к вечеру. Заходите, не пожалеете. Как вас зовут нынче? Не говорите, если чего-то опасаетесь.
— Меня зовут Брант, и я ничего не опасаюсь.
— Тем лучше. Ну, очень приятно было повидать вас, Брант. А вы точно меня помните?
— Я помню, что кличку Волчонок придумали мне именно вы.
Комод хохотнул.
— Да. Вы и были тогда волчонок. Насупленый, сердитый. Ну, не буду вас задерживать. Обязательно заходите в «Дикость Какую», я вас таким обедом накормлю, вы такого никогда не ели! Мне готовят специально. К примеру, те же глендисы в прейскуранте вообще не значатся. Их нужно четыре часа к ряду готовить потому что, и это не дешевый процесс, и ингредиенты особые, поэтому им не выгодно. Но для меня они очень всегда стараются. И даже журба у них особенная — по очень старому, якобы утерянному рецепту. В нее, помимо высшего сорта вишен, что-то такое добавляют, какое-то экзотическое растение, не помню названия. На вкус получается — как десертное вино. Заходите, когда вернетесь. По средам.
Комод пошел было обратно к карете, но вернулся.
— Я надеюсь, вы не питаете ко мне… не держите…
— Нет, нет, — сказал Брант, улыбаясь. — Очень приятно было вас повидать, очень. Честное слово.
Комод протянул ему руку. Брант пожал мясистую ладонь.
Нико следил за встречей, ожидая, вероятно, что сейчас Комод сунет в руку Бранту золотую монету. Но нет, не сунул.
Комод сел в экипаж, и экипаж тронулся.
— Кто такой? — спросил Нико у Базилиуса, пока Брант возвращался, задумчивый, медленным шагом.
Базилиус внимательно посмотрел на Нико.
— Второй человьек в государствии, — сказал он.
Нико понимающе кивнул, хоть ничего и не понял.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ВАНТИТ
— Не знаю, — сказал Брант, — но уверен, что это не ворота с калиткой, а сверху надпись — «лаз».
— Нет. — Базилиус задумался. — Там соединяютсиа два мира, и влияйут друг на друга. Кроме того, когда из Вантита выезжайут, это всегда оставлиает след.
— Какой след?
— По-разному. Листиа опаленные, пепел на землие.
— Позвольте, — сказал Брант.
Он мучительно стал вспоминать, где он видел именно такой пейзаж. Я еще притворялся спящим, а сам подглядывал… из окна. Какого окна? Из окна кареты. Лет мне было мало тогда. Что за карета? В Славии? Нет.
— Я помню такое место, — неожиданно сказал он. — Я, наверное, даже знаю, где оно.
— Лазы на месте не стойат, — сообщил Базилиус.
— Перемещаются?
— Да. Медленно.
— Дракон, — сказала вдруг Шила.
— А?
— Позавчера один актер вернулся из Теплой Лагуны, — сказала она. — Там ходят слухи, что неподалеку от города объявился дракон. Деревья опалил, пепел на земле лежит.
Базилиус вдруг заинтересовался.
— Ню ка, ню ка, — сказал он. — Подробнее, да?
Шила рассказала подробнее. Было похоже на массовый гипноз, когда половина населения города только и говорила, что об этом драконе, а другая половина отмахивалась, а потом один парень сунулся туда, где дракон по слухам обитался, и, вернувшись, принес в мешке пепел, который, как он уверял, он подобрал с земли. На поверку оказалось, что это просто пепел от костра. Четверо вызвались идти проверять, дошли до места, которое указал им парень, ничего особенного не нашли, вернулись, и набили парню морду за дезинформацию.
— Надо проверить, — твердо сказала Шила.
— А сколько до Теплой Лагуны ходу? — спросил Брант, что-то прикидывая.
— Если быстро ехать, четыре дня.
— Я съезжу, — сказал Брант.
— Я пойеду с вами, — неожиданно откликнулся Базилиус.
— Зачем?
— Я лиубопытен, — объяснил Базилиус уклончиво и густо покраснел.
* * *
— Ты совсем озверел! — возмутилась Рита. — Не знаю, по каким таким делам ты едешь, но мне это очень не нравится и я поеду с тобой.— Я беру с собой Нико.
— Разбойников отпугивать?
— Я хотел тебя кое о чем попросить, но если ты будешь орать и выпучивать глаза, я попрошу еще кого-нибудь.
Рита сложила губы бантиком и нахмурила бесцветные брови.
— Ну? Проси.
— Дело в том, что в настоящий момент десять рабочих ремонтируют Храм.
— Да, я слышала.
— А по ночам четверо горлохватов сторожат, чтобы не было беды.
— Тоже слышала.
— Официально, никто не против, чтобы Храм был отремонтирован и действовал. Неофициально ведется какая-то безумная подпольная кампания.
— А тебе-то что до этого?
— Я — зодчий.
— Ну и что?
— Меня нанял Главный Священник Редо.
— А? Зачем?
— Чтобы Храм был отремонтирован, как положено.
— Ты? Ты тот самый зодчий?
— Не понял. Что значит «тот самый»?
Рита прикусила язык. О некоем зодчем говорили весьма нелестные вещи в доме Фалкона. Ничего особенно угрожающего, но все равно неприятно. Она и сама пошутила разок по этому поводу, мол, надо бы дать этому зодчему по жопе. А это, оказывается, Брант!
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Вот в этом мешке остаток денег. Надо сохранить. Предводителю рабочих даны подробные инструкции, и он должен все их выполнить вне зависимости от того, присутствую я там или нет, и уложиться в срок. Ему причитается одна тысяча золотых, и каждому рабочему по сто пятьдесят. Если через месяц я не вернусь, выплати им все. И раз в день нужно проверять, не было ли ночью эксцессов. И если были, принимать меры. Через месяц Храм должен быть как новенький. Редо за всем следит, и ему я тоже дал инструкции, но он иногда бывает очень наивен в этих вопросах. Я выезжаю завтра на рассвете. Возможно, быстро вернусь, возможно нет. Не знаю.
— Ты бы хоть сказал, куда едешь, где тебя потом искать, если что.
— В Теплую Лагуну.
Поскольку Рита точно знала, что Хок уехал в Кникич, она немного успокоилась.
— Только ты и Нико?
Брант помялся.
— Едет еще один человек.
— Кто?
— Не могу тебе сейчас сказать. Мы его, в общем, не приглашали, он сам навязался.
— Кто это «мы»? Ты и Нико?
— Я и Шила.
— Какая Шила? Княжна?
— Да.
— Ты знаком с княжной?
— Да.
— Ты в нее влюблен?
— Нет.
— Она к тебе неравнодушна?
— Рита, бестактный вопрос.
— Но она с тобой не едет.
— Нет.
— Я наведу справки.
— Умоляю тебя, не надо. Я тебе сам все расскажу, когда вернусь.
— Это не опасно?
— Совершенно безопасно.
— Ладно, — сказала Рита, не веря. — Иди спать.
— Я еще выйду погулять.
— Каждую ночь гуляешь. Что за распущенность. А потом спишь до полудня.
— Иногда и до вечера.
— И что же в этом хорошего?
Она явно входила во вкус. Роль матери ей очень нравилась.
* * *
Этой ночью Брант так и не решился ничего рассказать Фрике. Под утро, когда Фрика сладко спала, он вышел в гостиную и тихо постучал в дверь Шилы. Никто не открыл. Тогда, найдя на столе перо, бумагу, и чернила, он при свете луны написал Шиле записку и сунул под дверь. Вернувшись в спальню, он, поцеловав спящую Фрику, вышел из дворца потайным ходом.* * *
Нико неплохо сидел в седле, и все же Бранту пришлось несколько раз его проинструктировать, чтобы не натягивал поводья, не сжимал колени, не сидел как попало, и щадил коня. Несмотря на все это, к вечеру Нико натер себе оба паха, жопа его превратилась в один огромный синяк, спина болела, и в придорожную таверну его пришлось вести, поддерживая с двух сторон, а конь его просто возненавидел. Базилиуса, который тоже был наездник не ахти, Нико очень развлекал.— Не привык я к обычным седлам, — сказал Нико на следующий день. — У нас в школе драконоборцев седла были особые, специально для ближнего и дальнего боя.
С постели он подняться не смог, но уверял, что прекрасно поедет дальше, вот только еще четверть часа полежит как следует. Брант, посмотрев в сморщенное от боли лицо, махнул рукой и велел Нико лежать дальше. Ванной залы в таверне не было. Вообще на юг от Астафии о моде на гигиену ничего не слышали. Неподалеку был какой-то ручей, и во второй половине дня Брант понес к нему Нико, закинув к себе на плечо. Базилиус следовал за ними, с интересом следя за происходящим и время от времени что-то изрекая, глубокомысленное, по привычке.
Брант велел Нико забраться в ручей и помыться, и помылся сам. Базилиус, потрогав воду, нашел, что она слишком холодна для его астрологической кожи.
Следующим утром Нико чувствовал себя лучше и морщился меньше. Брант подсадил его в седло, и весь дальнейший путь Нико, делая вид, что знает все сам, свято следовал давешним указаниям Бранта по поводу сидения в седле. На пятый день они прибыли в Теплую Лагуну.
От ратуши отъезжал какой-то важный экипаж, окруженный охраной. Сидящий в экипаже приказал кучеру остановиться. Дверь открылась, и небольшого роста толстый человек вышел наружу и приблизился к трем всадникам, внимательно смотря маленькими, заплывшими жиром глазками, на Бранта. Вдруг он широко улыбнулся.
— Слезайте, — сказал он. — Слезайте, не бойтесь. Не узнаете старого знакомого? Ай-ай-ай, как нехорошо. Слезайте, слезайте.
Брант спешился. Толстяк действительно показался ему знакомым.
— Мы как-то с вами путешествовали в карете, а потом я вас навещал раз в месяц в одном небезызвестном доме. Вы тогда были немой. Вы и сейчас немой, ну да что поделаешь. Вы узнаете меня?
— Я не немой, — сказал Брант.
— О! Вы меня помните?
— Да.
— Сердитесь?
— Нет.
— Не сердитесь. Отойдем в сторону.
Нико и Базилиус следили, как толстяк и Брант идут к набережной. Нико недоверчиво посмотрел на охрану. Охрана тоже следила за странной парой.
— Я ничего о вас не знаю, — сказал Комод, — и, скорее всего, знать мне не нужно. Так лучше. А то у нас с этим строго. Вы тогда сбежали, и с тех пор о вас никто не слышал. Кто вы такой нынче? Чем занимаетесь?
— Я зодчий, — сказал Брант.
— О! Весьма уважаемое занятие. Поздравляю. Женаты? Есть дети?
— Холост, детей нет.
— Какие у вас тут в Теплой Лагуне дела? Может, нужна моя помощь? Я с удовольствием посодействую, если, конечно, вы сюда не прибыли с целью составить заговор против правительства.
— Даже в мыслях не было, — ответил Брант. — Я нынче в отпуске, приехал с друзьями на воды. Говорят, здесь какой-то дракон безобразничает, хотелось бы посмотреть.
Комод засмеялся.
— Суеверия, сколько суеверий! — сказал он. — Но каждый всегда сомневается — а вдруг правда? Люди — такие забавные. Ну-с, вон дорога, видите? Вдоль набережной, а потом чуть налево?
— Да.
— Прямо по ней, мимо дюн, а потом она сворачивает и уходит в лес. Вот как раз в том лесу, по слухам, завелся этот самый дракон. Человек сто туда уже ходило, ничего не нашли, но слухи все равно ходят. Вы бываете в Астафии?
— Я там теперь живу.
— О! Замечательно. Вам знакома таверна «Дикость Какая!»?
— Да.
— Там прекрасно готовят, прекрасно. Уверяю вас, таких шавичей больше нигде нет, а глендисы — верх кулинарного искусства. А на десерт пряники и атасы, но это не просто пряники, и вовсе не ординарные атасы. Особенно рекомендую попробовать атас с персиком. Всем атасам атас. Я повару всегда говорю, чтобы мне больше десяти атасов не приносили, как бы я не умолял, иначе я просто лопну. Вот такой величины атас, — он развел большие пальцы на расстояние примерно семи дюймов. — А легкость какая! Воздушность! Так вот, я в «Дикости Какой» каждую среду, ближе к вечеру. Заходите, не пожалеете. Как вас зовут нынче? Не говорите, если чего-то опасаетесь.
— Меня зовут Брант, и я ничего не опасаюсь.
— Тем лучше. Ну, очень приятно было повидать вас, Брант. А вы точно меня помните?
— Я помню, что кличку Волчонок придумали мне именно вы.
Комод хохотнул.
— Да. Вы и были тогда волчонок. Насупленый, сердитый. Ну, не буду вас задерживать. Обязательно заходите в «Дикость Какую», я вас таким обедом накормлю, вы такого никогда не ели! Мне готовят специально. К примеру, те же глендисы в прейскуранте вообще не значатся. Их нужно четыре часа к ряду готовить потому что, и это не дешевый процесс, и ингредиенты особые, поэтому им не выгодно. Но для меня они очень всегда стараются. И даже журба у них особенная — по очень старому, якобы утерянному рецепту. В нее, помимо высшего сорта вишен, что-то такое добавляют, какое-то экзотическое растение, не помню названия. На вкус получается — как десертное вино. Заходите, когда вернетесь. По средам.
Комод пошел было обратно к карете, но вернулся.
— Я надеюсь, вы не питаете ко мне… не держите…
— Нет, нет, — сказал Брант, улыбаясь. — Очень приятно было вас повидать, очень. Честное слово.
Комод протянул ему руку. Брант пожал мясистую ладонь.
Нико следил за встречей, ожидая, вероятно, что сейчас Комод сунет в руку Бранту золотую монету. Но нет, не сунул.
Комод сел в экипаж, и экипаж тронулся.
— Кто такой? — спросил Нико у Базилиуса, пока Брант возвращался, задумчивый, медленным шагом.
Базилиус внимательно посмотрел на Нико.
— Второй человьек в государствии, — сказал он.
Нико понимающе кивнул, хоть ничего и не понял.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ВАНТИТ
Солнце светило бархатно и с пониманием, как и положено на юге в начале осени. Брант, Нико и Базилиус проехали вдоль дюн. Нико очень хотелось свернуть в дюны и потрогать рукой морскую воду, но он не подал виду. Настоящему драконоборцу чужды все эти мелкие прелести и красоты.
В лесу было много паутины и отчаянно активных комаров. После двух часов езды остановились размяться. Привязав коня к дереву, Брант отошел от своих спутников на некоторое расстояние, углубляясь в чащу. Косые лучи солнца бликами освещали стволы и начинающую желтеть зелень. Паутины здесь было больше. Брант оступился и посмотрел под ноги. Под ногами лежал обгорелый лист. Брант поискал глазами и вскоре увидел еще один. Передвинулся. И еще один. И еще. Брант зашагал напрямик через чащу. Количество обгорелых листьев увеличилось. Вскоре он вышел на поляну. Половина поляны была покрыта пеплом. Странно! По свидетельству Комода в лесу побывало около ста человек, и никто не нашел этой поляны.
Брант бегом вернулся к спутникам.
— Временной прыг, — объяснил Базилиус. — Бежиим.
Зачем нужно было спешить, Брант не знал толком, но чувствовал, что надо. Нико несколько раз упал, стараясь не отстать.
Увидев листья и пепел, Базилиус вдруг задрожал всем телом. Оглянувшись по сторонам, он поднял шишку, и швырнул ее в центр поляны. Шишка пролетела и упала. Он поднял другую и швырнул вправо от первой. Брант хотел было спросить, чего это он кидается шишками, как вдруг шишка исчезла. Летела себе, летела — и исчезла. Просто растворилась в воздухе. Базилиус указал туда пальцем. Дико посмотрев на спутников, он сказал:
— Надо взиать за рука. Ты одна рука, я другайа рука.
Зачем это было нужно — неизвестно, но Брант не спорил. Он взял Базилиуса за правую руку и кивнул Нико, чтобы тот взял его за левую. Взявшись за руки, они втроем пошли к тому месту, где исчезла шишка. Базилиус все вертел головой, будто пытаясь что-то вспомнить. Один раз они даже из-за этого остановились. Базилиус морщил лоб, прикрывал глаза, кусал губы — но так и не вспомнил.
Ничего особенного не произошло. Они пересекли всю поляну. Солнце по-прежнему ласково светило, блики по прежнему ползали по стволам и листьям. Но запах пепла вдруг исчез.
Брант обернулся.
Позади была та же самая поляна. Вот только пепла не было, и все листья на деревьях были зеленые.
— Временной скачок, — объяснил Базилиус. — Когда портал закрывается, время прыгает назад, не намного, но прыгает, и все становится на свои места. Что же это я такое вспоминал давеча? Что-то очень важное. Нет, не помню.
Брант вытаращил на него глаза. У Базилиуса пропал акцент.
— Ну что, пошли обратно? — сказал Нико. — Надо ехать дальше, иначе мы никогда в Вантит не попадем.
— Похоже, уже попали, — сказал Брант, глядя на Базилиуса.
— Да, — сказал Базилиус. — Это Вантит. Что же я забыл? Ах ты, как нехорошо. Важное что-то.
— А если мы сейчас вернемся вон на ту сторону поляны, — сказал Брант, — мы попадем обратно в Ниверию?
— Нет, — ответил Базилиус. — Портал открывается на какое-то время. Раз в три или четыре дня. Не помню точно. И редко стоит на месте.
— То есть, чтобы вернуться, нам нужно будет его искать? — спросил Брант.
— Искать? — переспросил Базилиус. — Где вы его теперь найдете. Я двадцать лет проторчал в вашей дикой стране, все искал, все вычислял. А нашел случайно, вместе с вами, по наитию. Решил — была не была. И вот мы здесь. Но чего-то я явно не учел. А вот чего?
— Вы здесь живете?
— Да. Нет. То есть, было дело. Но я не из этих краев. А как вам это объяснить, я не знаю. Потом как-нибудь попробую. Надо бы узнать, где мы, хотя я подозреваю, что знаю.
Они углубились дальше в лес. Потом был склон, и они добрались до его вершины. Их глазам открылась прелестная панорама, с долиной и рекой, петляющей по долине. Моря не было видно. Базилиус что-то поприкидывал, а потом сказал:
— Надо вдоль реки идти. Часов пять ходу.
— Куда это?
— К своим. Там живут люди, которые меня знают.
— А где живет Волшебник?
— Не знаю, и вообще сомневаюсь, что он живет здесь. Он известный шарлатан, дикарь.
— Но мы приехали сюда, чтобы найти Волшебника, — заметил Брант.
— Да ладно вам. Что вам этот Волшебник, что ваша дикая Ниверия. Я вам тут такое покажу… Вы здесь с такими людьми познакомитесь — величайшие умы. Всю историю таких светлых умов не было. Они вам такое расскажут, забудете свою Ниверию.
— Это вы все сами дикари, — сказал Нико. — Настоящий нивериец — представитель самой лучшей, самой честной культуры в мире.
— Вот, слышали? — спросил Базилиус, обращаясь к Бранту. — Дикость. Серость. Ну, пойдем.
Все эти речи очень не понравились Бранту, но он решил, что раз Базилиус ведет его к каким-то людям, надо пойти с ним. О размерах Страны Вантит Брант не имел никакого представления, и не очень верил в ее существование еще полчаса назад.
— Если вы еще раз позволите себе оскорбить при мне Ниверию, — сказал Нико Базилиусу, — я вас тупо застрелю из арбалета.
— У вас нет с собой арбалета, — заметил Базилиус, спускаясь по склону.
— Одолжу.
У реки они повернули налево, по течению. Брант оглядывался по сторонам. Пейзаж был, несмотря на какую-то особую, нереальную живописность, вполне ниверийский.
Сергей Алексеевич сидел на земляном полу возле пня и лакомился свежими фруктами. В конце концов, много ли надо человеку для полного счастья? Вот, например, персик. Вкусно, сладко, сочно. Вот апельсин. Вот вода в глиняной кружке.
В занавеси из веток, заменявшей дверь, зашуршало и задвигалось, и в клетушку продрался тощий с козлиной бородкой, отдаленно напоминающий парадные портреты Троцкого, Семен Фрумкин. Сергей Алексеевич был благодушен сегодня и не сделал Семену замечания. Семен тоже был благодушен и не заворчал, что вот, мол, опять его к ленчу не разбудили, а он так любит ленч, это же просто свинство какое-то лишать человека удовольствия.
Семен Фрумкин присоединился к Сергею Алексеевичу, схватил с пня, заменявшего стол, грушу и стал ее пожирать, чавкая.
— Халат вам давно постирать пора, — сказал он, чавкая. — А все лень, да? Фу, дух какой от этого халата.
— Не чавкайте, Сеня, — сказал Сергей Алексеевич. — От вашего чавканья все эльфы в округе проснутся. Надо же им иногда поспать.
— Я вот, Сергей Алексеевич, ни разу не видел ни одного эльфа. Эльфов вы все-таки придумали сами.
Разговор этот был далеко не нов и затевался каждый третий день в течении пятнадцати лет.
— Сдвиги есть? — спросил Сергей Алексеевич.
— Только по фазе, — грубо сострил Семен и засмеялся пригласительно, почесывая грудь, поросшую седеющими волосами. — А у вас?
— Тоже нет. А скажите, Семен, жена у вас какая была?
Семен подумал некоторое время, плюясь вишневыми косточками в окно.
— Статная девушка, — сказал он. — Кавказских кровей каких-то. До сих пор не знаю, каких. Орала все время, вставляя кавказские слова.
Сергей Алексеевич вздохнул.
— А вот у меня жена была обыкновенная, — сказал он. — Толстая и глупая. Хотелось бы чего-нибудь вспомнить — ничего не помню. На молоке, помню, дату один раз проверила, так целый вечер возмущалась. А дети у меня от другой жены.
— И у меня от другой, — сказал Семен, вытирая рот рукавом халата.
— Это еще что такое? — сказал вдруг Сергей Алексеевич, уставясь в окно.
— А что? — спросил Семен, и тоже уставился в окно.
По тропинке к отсекам приближались трое. Один — среднего роста блондин, второй русоволосый и долговязый, а третий…
— Пардон, пардон, — сказал Семен, щурясь. — Ничего не понимаю. Сергей Алексеевич, у вас глаза лучше, а ну-ка вперьтесь.
Сергей Алексеевич вперился.
— Не может быть, — сказал он.
— Мне показалось, — сказал Семен, вскакивая, падая, и снова вскакивая, — что это…
— Не показалось, — в волнении, Сергей Алексеевич поднялся на четвереньки. — Это Васенька.
— Васенька! — заорал Семен, выбираясь из отсека через окно. — Васенька!
— Васенька! — забасил Сергей Алексеевич, продираясь сквозь ветвистую занавесь и царапая себе лицо. — Васенька, ебена мать!
Вдвоем они побежали навстречу.
Васенька отделился от группы и тоже побежал. Встретясь, все трое обнялись, невнятно восклицая и плача.
— Нашел своих? — предположил Нико.
— Вроде, да, — откликнулся Брант. — Странные какие.
— Сколько лет, Васенька! А мы тебя сразу узнали! — восхищенно басил Сергей Алексеевич.
— Сразу, Васька, сразу! — Семен утирал слезы.
— Да уж, сколько лет, — сказал Васенька, тоже утирая слезы.
— А это кто с тобой? — спросил радушно и счастливо Сергей Алексеевич.
— Хорошие ребята. С той стороны портала.
— Ох! — сказал Сергей Алексеевич.
— Ну! — выдохнул Семен.
— Ну, пойдем к нам, все расскажешь. И ребят с собой бери, чего они поодаль стали. Эй, ребята!
Сергей Алексеевич приблизился, рассматривая Бранта и Нико благодушно.
— Это что у тебя? — спросил он, тыча пальцем в перевязь Бранта. — Жабежбеж такой, да?
Брант не понял, и не был уверен, благодушный ли это жест, угрожающий ли, или просто у старика дурные манеры, но на всякий случай положил левую руку на ножны меча.
— Это перевязь, — сказал он. — Позвольте представиться.
— Потом, потом, — закричал Семен. — Пошли, ребята, все расскажете, и мы вам все расскажем.
В отсеки Брант, глянув в одно из окон, идти отказался.
— Почему бы не присесть прямо здесь? — сказал он, садясь на теплую траву.
— Правильно, — сказал Нико.
— Вы давно не виделись со своими, — сказал Брант, обращаясь к Базилиусу. — Мы не будем вам мешать, вы говорите, вспоминайте, но про нас не забудьте.
— Как же можно, — сказал Базилиус. — Сергей Алексеевич, Сенька, давайте сядем на солнышке.
— Где ты был все это время? — спросил Семен, восхищенно глядя на Васеньку. — Смотри, почти не постарел. Не то, что мы. Двадцать лет!
— Не угадаете, — сказал Васенька. — Когда я набрел на портал, все так неожиданно случилось, я и опомниться не успел.
— И куда же ведет портал? — страстно спросил Сергей Алексеевич.
— Куда? — не менее страстно спросил Семен.
— Не поверите. В Троецарствие.
— Какое Троецарствие?
— То самое.
Сергей Алексеевич и Семен переглянулись.
— Легендарное? То самое?
— Да. Вот эти двое, хорошие ребята, они оттуда.
Сергей Алексеевич и Семен одновременно уставились на Бранта и Нико.
— Да ну!
— Да ну!
— Что ж я, шутить что ли буду, — сказал Васенька. — Я там столько натерпелся, столько пережил, какие уж тут шутки. Я жил в Ниверии.
У Сергея Алексеевича округлились глаза. Семен часто замигал.
— В Ниверии?
— Той самой. Южнее Славии и восточнее Артании.
— И вот эти двое оттуда?
— Да.
— Как их зовут, еще раз?
— Брант и Нико.
Васенька помолчал, а потом спросил:
— А где Женька и Пупс?
Сергей Алексеевич и Семен переглянулись и опустили глаза.
Нико ходил кругами, что-то напевая. Слуха у него совершенно не было.
Сергей Алексеевич, Семен, и Васенька разговаривали вполголоса, стоя рядом со стеной отсека.
— И по времени совпадает, и по всему, — говорил Васенька. — Вот пусть Семен скажет, он в истории самый сведущий.
— Ну, судя по одежде, — сказал Семен, приглядываясь и щурясь, — как раз, примерно, когда у них там был Год Мамонта.
— Как — Год Мамонта? — спросил Васенька ошарашенно. — Ты знаешь про Год Мамонта?
— Я и про троянскую войну знаю, — сказал Семен.
— Да, но… Год Мамонта!
— Это один из самых известных фактов в истории Троецарствия той эпохи, — авторитетно заметил Семен. — Год Мамонта, он же Год Великих Свершений. Это доказывает, что про мамонтов знали раньше, чем теперь предполагают. И если теперь доказать, что Троецарствие действительно существовало, тогда…
— Но Год Мамонта придумал я, — сказал Васенька. — Сам придумал. Лично. Когда… в… в общем, когда я у них там был астролог. Вот я и придумал Год Мамонта.
— Васька, ты не завирайся, — счастливо пожурил его Серей Алексеевич. — Мы очень рады тебя видеть, очень. Но не завирайся.
— Да я не завираюсь. Я как сейчас помню, у меня чего-то там по годам не совпадало, с китайским календарем, тогда я решил добавить лишний год, и получился Год Мамонта.
Семен поморщился, а Сергей Алексеевич отмахнулся.
— Эпоха Великих Свершений, значит, — сказал он. — И ты знаешь имена их правителей и все такое?
— Нет, правда, это я придумал Год Мамонта. Серьезно.
— Да, хорошо, хорошо, ты придумал. Кому же еще придумывать, как не тебе. Ну так что ж, знаешь имена, названия городов, и все такое?
— Да ну вас, — сказал Васенька. — Что же это вы мне не верите. Я там чуть не погиб. Подумаешь, великие перемены, эпоха. Я смотрю, вас тут больше интересует плащ Нико, чем то, что я видел.
— Как ты сказал? — спросил Сергей Алексеевич.
— Чего?
— Нико?
— Вон тот, что вышагивает. Нико.
— Его зовут Нико?
— Ну да. А что?
— Семен, — ласково сказал Сергей Алексеевич.
Семен хлопнул себя по лбу.
— Не может быть, — сказал он, ошалело глядя, как Нико нарезает круги, выставив торс вперед. — Никак не может быть. Так не бывает. Это фантастика какая-то.
— Расспроси-ка его, — сказал Сергей Алексеевич, садясь прямо.
Семен направился к Нико.
— Извините, что беспокою вас, — сказал он. — Вы, случайно, не тот самый Великий Нико?
— А? — спросил Нико.
— Вы родились, по легенде, в провинции Кникич.
Нико уставился на Семена и густо покраснел. Брант поднял голову и посмотрел на них обоих.
— Ну, да, в Кникиче родился, — сказал Нико. — Что ж тут такого. Но я чистокровный нивериец, пусть в этом никто не сомневается. К кникичам я отношения не имею. Вообще не имею. У меня родители чистые ниверийцы. По мне в школе драконоборцев чистоту происхождения мерили.
В лесу было много паутины и отчаянно активных комаров. После двух часов езды остановились размяться. Привязав коня к дереву, Брант отошел от своих спутников на некоторое расстояние, углубляясь в чащу. Косые лучи солнца бликами освещали стволы и начинающую желтеть зелень. Паутины здесь было больше. Брант оступился и посмотрел под ноги. Под ногами лежал обгорелый лист. Брант поискал глазами и вскоре увидел еще один. Передвинулся. И еще один. И еще. Брант зашагал напрямик через чащу. Количество обгорелых листьев увеличилось. Вскоре он вышел на поляну. Половина поляны была покрыта пеплом. Странно! По свидетельству Комода в лесу побывало около ста человек, и никто не нашел этой поляны.
Брант бегом вернулся к спутникам.
— Временной прыг, — объяснил Базилиус. — Бежиим.
Зачем нужно было спешить, Брант не знал толком, но чувствовал, что надо. Нико несколько раз упал, стараясь не отстать.
Увидев листья и пепел, Базилиус вдруг задрожал всем телом. Оглянувшись по сторонам, он поднял шишку, и швырнул ее в центр поляны. Шишка пролетела и упала. Он поднял другую и швырнул вправо от первой. Брант хотел было спросить, чего это он кидается шишками, как вдруг шишка исчезла. Летела себе, летела — и исчезла. Просто растворилась в воздухе. Базилиус указал туда пальцем. Дико посмотрев на спутников, он сказал:
— Надо взиать за рука. Ты одна рука, я другайа рука.
Зачем это было нужно — неизвестно, но Брант не спорил. Он взял Базилиуса за правую руку и кивнул Нико, чтобы тот взял его за левую. Взявшись за руки, они втроем пошли к тому месту, где исчезла шишка. Базилиус все вертел головой, будто пытаясь что-то вспомнить. Один раз они даже из-за этого остановились. Базилиус морщил лоб, прикрывал глаза, кусал губы — но так и не вспомнил.
Ничего особенного не произошло. Они пересекли всю поляну. Солнце по-прежнему ласково светило, блики по прежнему ползали по стволам и листьям. Но запах пепла вдруг исчез.
Брант обернулся.
Позади была та же самая поляна. Вот только пепла не было, и все листья на деревьях были зеленые.
— Временной скачок, — объяснил Базилиус. — Когда портал закрывается, время прыгает назад, не намного, но прыгает, и все становится на свои места. Что же это я такое вспоминал давеча? Что-то очень важное. Нет, не помню.
Брант вытаращил на него глаза. У Базилиуса пропал акцент.
— Ну что, пошли обратно? — сказал Нико. — Надо ехать дальше, иначе мы никогда в Вантит не попадем.
— Похоже, уже попали, — сказал Брант, глядя на Базилиуса.
— Да, — сказал Базилиус. — Это Вантит. Что же я забыл? Ах ты, как нехорошо. Важное что-то.
— А если мы сейчас вернемся вон на ту сторону поляны, — сказал Брант, — мы попадем обратно в Ниверию?
— Нет, — ответил Базилиус. — Портал открывается на какое-то время. Раз в три или четыре дня. Не помню точно. И редко стоит на месте.
— То есть, чтобы вернуться, нам нужно будет его искать? — спросил Брант.
— Искать? — переспросил Базилиус. — Где вы его теперь найдете. Я двадцать лет проторчал в вашей дикой стране, все искал, все вычислял. А нашел случайно, вместе с вами, по наитию. Решил — была не была. И вот мы здесь. Но чего-то я явно не учел. А вот чего?
— Вы здесь живете?
— Да. Нет. То есть, было дело. Но я не из этих краев. А как вам это объяснить, я не знаю. Потом как-нибудь попробую. Надо бы узнать, где мы, хотя я подозреваю, что знаю.
Они углубились дальше в лес. Потом был склон, и они добрались до его вершины. Их глазам открылась прелестная панорама, с долиной и рекой, петляющей по долине. Моря не было видно. Базилиус что-то поприкидывал, а потом сказал:
— Надо вдоль реки идти. Часов пять ходу.
— Куда это?
— К своим. Там живут люди, которые меня знают.
— А где живет Волшебник?
— Не знаю, и вообще сомневаюсь, что он живет здесь. Он известный шарлатан, дикарь.
— Но мы приехали сюда, чтобы найти Волшебника, — заметил Брант.
— Да ладно вам. Что вам этот Волшебник, что ваша дикая Ниверия. Я вам тут такое покажу… Вы здесь с такими людьми познакомитесь — величайшие умы. Всю историю таких светлых умов не было. Они вам такое расскажут, забудете свою Ниверию.
— Это вы все сами дикари, — сказал Нико. — Настоящий нивериец — представитель самой лучшей, самой честной культуры в мире.
— Вот, слышали? — спросил Базилиус, обращаясь к Бранту. — Дикость. Серость. Ну, пойдем.
Все эти речи очень не понравились Бранту, но он решил, что раз Базилиус ведет его к каким-то людям, надо пойти с ним. О размерах Страны Вантит Брант не имел никакого представления, и не очень верил в ее существование еще полчаса назад.
— Если вы еще раз позволите себе оскорбить при мне Ниверию, — сказал Нико Базилиусу, — я вас тупо застрелю из арбалета.
— У вас нет с собой арбалета, — заметил Базилиус, спускаясь по склону.
— Одолжу.
У реки они повернули налево, по течению. Брант оглядывался по сторонам. Пейзаж был, несмотря на какую-то особую, нереальную живописность, вполне ниверийский.
* * *
Полуденное солнце освещало отсек. Ветхие деревянные стены маленькой клетушки пахли пылью и жуками. Световой прямоугольник от окна мирно лежал на шероховатой поверхности пня, заменявшего стол. Куча соломы в углу, заменявшая кровать, не вызывала отвращения.Сергей Алексеевич сидел на земляном полу возле пня и лакомился свежими фруктами. В конце концов, много ли надо человеку для полного счастья? Вот, например, персик. Вкусно, сладко, сочно. Вот апельсин. Вот вода в глиняной кружке.
В занавеси из веток, заменявшей дверь, зашуршало и задвигалось, и в клетушку продрался тощий с козлиной бородкой, отдаленно напоминающий парадные портреты Троцкого, Семен Фрумкин. Сергей Алексеевич был благодушен сегодня и не сделал Семену замечания. Семен тоже был благодушен и не заворчал, что вот, мол, опять его к ленчу не разбудили, а он так любит ленч, это же просто свинство какое-то лишать человека удовольствия.
Семен Фрумкин присоединился к Сергею Алексеевичу, схватил с пня, заменявшего стол, грушу и стал ее пожирать, чавкая.
— Халат вам давно постирать пора, — сказал он, чавкая. — А все лень, да? Фу, дух какой от этого халата.
— Не чавкайте, Сеня, — сказал Сергей Алексеевич. — От вашего чавканья все эльфы в округе проснутся. Надо же им иногда поспать.
— Я вот, Сергей Алексеевич, ни разу не видел ни одного эльфа. Эльфов вы все-таки придумали сами.
Разговор этот был далеко не нов и затевался каждый третий день в течении пятнадцати лет.
— Сдвиги есть? — спросил Сергей Алексеевич.
— Только по фазе, — грубо сострил Семен и засмеялся пригласительно, почесывая грудь, поросшую седеющими волосами. — А у вас?
— Тоже нет. А скажите, Семен, жена у вас какая была?
Семен подумал некоторое время, плюясь вишневыми косточками в окно.
— Статная девушка, — сказал он. — Кавказских кровей каких-то. До сих пор не знаю, каких. Орала все время, вставляя кавказские слова.
Сергей Алексеевич вздохнул.
— А вот у меня жена была обыкновенная, — сказал он. — Толстая и глупая. Хотелось бы чего-нибудь вспомнить — ничего не помню. На молоке, помню, дату один раз проверила, так целый вечер возмущалась. А дети у меня от другой жены.
— И у меня от другой, — сказал Семен, вытирая рот рукавом халата.
— Это еще что такое? — сказал вдруг Сергей Алексеевич, уставясь в окно.
— А что? — спросил Семен, и тоже уставился в окно.
По тропинке к отсекам приближались трое. Один — среднего роста блондин, второй русоволосый и долговязый, а третий…
— Пардон, пардон, — сказал Семен, щурясь. — Ничего не понимаю. Сергей Алексеевич, у вас глаза лучше, а ну-ка вперьтесь.
Сергей Алексеевич вперился.
— Не может быть, — сказал он.
— Мне показалось, — сказал Семен, вскакивая, падая, и снова вскакивая, — что это…
— Не показалось, — в волнении, Сергей Алексеевич поднялся на четвереньки. — Это Васенька.
— Васенька! — заорал Семен, выбираясь из отсека через окно. — Васенька!
— Васенька! — забасил Сергей Алексеевич, продираясь сквозь ветвистую занавесь и царапая себе лицо. — Васенька, ебена мать!
Вдвоем они побежали навстречу.
Васенька отделился от группы и тоже побежал. Встретясь, все трое обнялись, невнятно восклицая и плача.
— Нашел своих? — предположил Нико.
— Вроде, да, — откликнулся Брант. — Странные какие.
— Сколько лет, Васенька! А мы тебя сразу узнали! — восхищенно басил Сергей Алексеевич.
— Сразу, Васька, сразу! — Семен утирал слезы.
— Да уж, сколько лет, — сказал Васенька, тоже утирая слезы.
— А это кто с тобой? — спросил радушно и счастливо Сергей Алексеевич.
— Хорошие ребята. С той стороны портала.
— Ох! — сказал Сергей Алексеевич.
— Ну! — выдохнул Семен.
— Ну, пойдем к нам, все расскажешь. И ребят с собой бери, чего они поодаль стали. Эй, ребята!
Сергей Алексеевич приблизился, рассматривая Бранта и Нико благодушно.
— Это что у тебя? — спросил он, тыча пальцем в перевязь Бранта. — Жабежбеж такой, да?
Брант не понял, и не был уверен, благодушный ли это жест, угрожающий ли, или просто у старика дурные манеры, но на всякий случай положил левую руку на ножны меча.
— Это перевязь, — сказал он. — Позвольте представиться.
— Потом, потом, — закричал Семен. — Пошли, ребята, все расскажете, и мы вам все расскажем.
В отсеки Брант, глянув в одно из окон, идти отказался.
— Почему бы не присесть прямо здесь? — сказал он, садясь на теплую траву.
— Правильно, — сказал Нико.
— Вы давно не виделись со своими, — сказал Брант, обращаясь к Базилиусу. — Мы не будем вам мешать, вы говорите, вспоминайте, но про нас не забудьте.
— Как же можно, — сказал Базилиус. — Сергей Алексеевич, Сенька, давайте сядем на солнышке.
— Где ты был все это время? — спросил Семен, восхищенно глядя на Васеньку. — Смотри, почти не постарел. Не то, что мы. Двадцать лет!
— Не угадаете, — сказал Васенька. — Когда я набрел на портал, все так неожиданно случилось, я и опомниться не успел.
— И куда же ведет портал? — страстно спросил Сергей Алексеевич.
— Куда? — не менее страстно спросил Семен.
— Не поверите. В Троецарствие.
— Какое Троецарствие?
— То самое.
Сергей Алексеевич и Семен переглянулись.
— Легендарное? То самое?
— Да. Вот эти двое, хорошие ребята, они оттуда.
Сергей Алексеевич и Семен одновременно уставились на Бранта и Нико.
— Да ну!
— Да ну!
— Что ж я, шутить что ли буду, — сказал Васенька. — Я там столько натерпелся, столько пережил, какие уж тут шутки. Я жил в Ниверии.
У Сергея Алексеевича округлились глаза. Семен часто замигал.
— В Ниверии?
— Той самой. Южнее Славии и восточнее Артании.
— И вот эти двое оттуда?
— Да.
— Как их зовут, еще раз?
— Брант и Нико.
Васенька помолчал, а потом спросил:
— А где Женька и Пупс?
Сергей Алексеевич и Семен переглянулись и опустили глаза.
* * *
Два часа спустя, поев фруктов, Брант снял плащ, дублет, и рубашку и растянулся на траве, щурясь на солнце.Нико ходил кругами, что-то напевая. Слуха у него совершенно не было.
Сергей Алексеевич, Семен, и Васенька разговаривали вполголоса, стоя рядом со стеной отсека.
— И по времени совпадает, и по всему, — говорил Васенька. — Вот пусть Семен скажет, он в истории самый сведущий.
— Ну, судя по одежде, — сказал Семен, приглядываясь и щурясь, — как раз, примерно, когда у них там был Год Мамонта.
— Как — Год Мамонта? — спросил Васенька ошарашенно. — Ты знаешь про Год Мамонта?
— Я и про троянскую войну знаю, — сказал Семен.
— Да, но… Год Мамонта!
— Это один из самых известных фактов в истории Троецарствия той эпохи, — авторитетно заметил Семен. — Год Мамонта, он же Год Великих Свершений. Это доказывает, что про мамонтов знали раньше, чем теперь предполагают. И если теперь доказать, что Троецарствие действительно существовало, тогда…
— Но Год Мамонта придумал я, — сказал Васенька. — Сам придумал. Лично. Когда… в… в общем, когда я у них там был астролог. Вот я и придумал Год Мамонта.
— Васька, ты не завирайся, — счастливо пожурил его Серей Алексеевич. — Мы очень рады тебя видеть, очень. Но не завирайся.
— Да я не завираюсь. Я как сейчас помню, у меня чего-то там по годам не совпадало, с китайским календарем, тогда я решил добавить лишний год, и получился Год Мамонта.
Семен поморщился, а Сергей Алексеевич отмахнулся.
— Эпоха Великих Свершений, значит, — сказал он. — И ты знаешь имена их правителей и все такое?
— Нет, правда, это я придумал Год Мамонта. Серьезно.
— Да, хорошо, хорошо, ты придумал. Кому же еще придумывать, как не тебе. Ну так что ж, знаешь имена, названия городов, и все такое?
— Да ну вас, — сказал Васенька. — Что же это вы мне не верите. Я там чуть не погиб. Подумаешь, великие перемены, эпоха. Я смотрю, вас тут больше интересует плащ Нико, чем то, что я видел.
— Как ты сказал? — спросил Сергей Алексеевич.
— Чего?
— Нико?
— Вон тот, что вышагивает. Нико.
— Его зовут Нико?
— Ну да. А что?
— Семен, — ласково сказал Сергей Алексеевич.
Семен хлопнул себя по лбу.
— Не может быть, — сказал он, ошалело глядя, как Нико нарезает круги, выставив торс вперед. — Никак не может быть. Так не бывает. Это фантастика какая-то.
— Расспроси-ка его, — сказал Сергей Алексеевич, садясь прямо.
Семен направился к Нико.
— Извините, что беспокою вас, — сказал он. — Вы, случайно, не тот самый Великий Нико?
— А? — спросил Нико.
— Вы родились, по легенде, в провинции Кникич.
Нико уставился на Семена и густо покраснел. Брант поднял голову и посмотрел на них обоих.
— Ну, да, в Кникиче родился, — сказал Нико. — Что ж тут такого. Но я чистокровный нивериец, пусть в этом никто не сомневается. К кникичам я отношения не имею. Вообще не имею. У меня родители чистые ниверийцы. По мне в школе драконоборцев чистоту происхождения мерили.