Стивенсон Роберт Луис. Рассказы

похудеешь.
Злость закипела в душе Кеолы, он вскочил.
- Как будет, так и будет, - крикнул он в сердцах. - Я между двух огней.
Раз уж мне суждено умереть, то чем скорей, тем лучше. А коли съедят, так
пусть лучше черти, чем люди. Прощай! - и с этими словами Кеола направился
на берег океана, а жена будто застыла на месте.
Берег был пустынный, ярко светило солнце. Ни один человек не
повстречался Кеоле, однако всюду были следы, и куда бы он ни пошел, всюду
слышал голоса, перешептывания; то тут, то там вспыхивали костерки и вскоре
гасли. Говорили на всех языках - на французском, датском, русском,
тамильском, китайском. Чародеи всех стран мира что-то нашептывали на ухо
Кеоле. Раковины, лежавшие у него на пути, вдруг исчезали, а ведь ни одна
живая душа их не поднимала. И дьявол перепугался бы, окажись он в такой
компании, но Кеола поборол страх, он сам стремился к смерти. Когда
вспыхивал костер, он кидался к нему, что бык на красную тряпку. Но,
перебросившись словами, невидимки забрасывали огонь песком. Так и не
удалось Кеоле найти смерть в огне.
"Ясно, что Каламаке здесь нет, - подумал он, - иначе мне бы давно
пришел конец".
Притомившись, Кеола сел на опушке леса, обхватив голову руками. А
чудеса вокруг продолжались: переговаривались невидимки, вспыхивали и гасли
костры, прямо у него на глазах исчезали и вновь появлялись раковины.
"Видно, я побывал тут в неурочный день, - подумал Кеола. - Ничего
подобного здесь тогда не творилось".
У него голова пошла кругом при мысли об этих миллионах и миллионах
долларов, валяющихся на берегу, и о сотнях чародеев, собирающих их и
поднимающихся в поднебесье быстрее и выше орлов.
"А мне еще морочили голову разговорами о чеканке, - размышлял Кеола, -
теперь ясно: всю новую монету в мире собирают здесь, на песке! Нет, больше
меня никто не проведет!"
Под конец он незаметно уснул и во сне позабыл про заколдованный остров
и свои горести.
Наутро еще до рассвета его разбудил какой-то шум. Он испуганно открыл
глаза, полагая, что людоеды схватили его, сонного; но дело обстояло иначе.
На берегу перекликались невидимки; похоже, они бежали мимо него в глубь
острова.
"Что там стряслось?" - удивился Кеола. Ясно было одно: произошло
какое-то необычайное событие: не горели костры, никто не собирал раковины,
невидимки окликали друг друга, передавали какие-то вести, а потом их
голоса стихали вдали. По тону их переговоров Кеола понял, что чародеи
сердятся.
"Злятся они не на меня, - рассудил Кеола, - раз в двух шагах пробегают
мимо".
То же чувство, что сбивает собак в свору, лошадей в стадо, горожан,
бегущих на пожар, в толпу, овладело Кеолой. Не отдавая себе отчета в своих
действиях, как говорится, - и вдруг, о чудо! - он побежал вслед за
невидимками.
Кеола обогнул один мыс, уже показался второй, и тут он вспомнил про
колдовские деревья, росшие в здешнем лесу. Оттуда доносились шум и крики.
Бежавшие с ним рядом свернули туда. По мере того, как они приближались к
колдовскому лесу, крики стали перемежаться с ударами топоров. И тут Кеола
догадался, что верховный вождь решил наконец последовать его совету, и
мужчины племени занялись вырубкой деревьев. Эту весть и передавали друг
другу колдуны, а теперь они сбегаются сюда на защиту своих деревьев.
Предвкушение чуда увлекало Кеолу все дальше и дальше. Он пересек вместе с
невидимками берег, подбежал к опушке леса и застыл в изумлении. Одно
дерево упало, другие были подрублены. Здесь же собралось все племя
островитян. Мертвые лежали на земле, живые стояли кругом, плотно
прижавшись друг к другу, и кровь мертвецов текла по их ногам. Лица были
искажены ужасом, голоса слились в один пронзительный крик.
Вам доводилось видеть ребенка, играющего в одиночку с деревянным мечом?
Он подпрыгивает, рубит воздух. Вот так и людоеды, сбившись в кучу, с
воплями махали топорами и - верите ли! - рубили воздух, ибо врагов не было
видно. Но вдруг, откуда ни возьмись, в воздухе зависал топор. Удар - и
людоед, разрубленный пополам или на куски, валился наземь, а его душа со
стоном покидала тело.
Какое-то время Кеола глядел на них, как зачарованный, потом ужас
происходящего обвил его, как саван. И в тот же миг верховный вождь,
заметив Кеолу, ткнул в его сторону пальцем и выкрикнул его имя. Все
людоеды обернулись в его сторону с горящими от злобы глазами, оскаленными
зубами.
"Зачем я здесь торчу?" - спохватился Кеола и понесся куда глаза глядят.
- Кеола! - окликнули его на берегу океана.
- Лехуа, ты ли это? - крикнул он, тщетно озираясь по сторонам.
- Я видела, как ты бежал к лесу, - продолжал голос, - окликнула, но ты
меня не услышал. Поскорей собери нужные листья и травы и бежим отсюда.
- Коврик с тобой? - спросил он.
- Да, здесь, у тебя под боком. - Лехуа обхватила его шею руками. -
Торопись, неси листья, пока не вернулся отец!
Кеола кинулся собирать колдовское топливо, Лехуа поторапливала его, и
вот он уже развел огонь на коврике. Пока горели листья, из лесу доносился
страшный гул битвы; чародеи и людоеды сражались насмерть.
Чародеи-невидимки ревели, как быки на горе, а людоеды вторили им
пронзительными криками ужаса. И все время, пока горел костер, Кеола слушал
и дрожал от страха, наблюдая, как невидимые руки Лехуа подкладывают в
огонь листья. Она сыпала их горстями, взметнувшееся пламя опалило Кеолу,
она же в спешке все раздувала и раздувала огонь. Наконец сгорел последний
лист, костер потух. Удар, шок, и Кеола с Лехуа оказались у себя в комнате.
Кеола был несказанно рад, что снова видит жену, что он дома, в Молокай,
и лакомится своим любимым блюдом пой [национальное блюдо гавайцев из корня
таро] - пой не готовят в камбузах, да и на Острове Голосов такого
лакомства нет и в помине, а главное, что вырвался из рук людоедов. Но все
же на душе у Кеолы было тяжело, и они с беспокойством говорили об этом с
Лехуа всю ночь. На Острове Голосов остался Каламаке. Если он, бог даст,
останется там навсегда, все хорошо, а вот если вернется в Молокай, тогда
им обоим несдобровать. Они говорили о его даре превращаться в исполина и
переходить вброд моря. Но теперь Кеола знал, где находится колдовской
остров - в Нижнем или Опасном архипелаге. Они достали атлас, прикинули
расстояние, которое предстояло одолеть старику, и оно показалось им
непосильным. Все же, когда имеешь дело с таким чародеем, как Каламаке,
никогда не чувствуешь себя уверенно, и они решили спросить совета у белого
миссионера.
И первый же встреченный Кеолой миссионер все ему растолковал. Он
сначала отчитал Кеолу за то, что тот взял вторую жену на южном острове, а
потом поклялся, что ничего не понял из его рассказа.
- Одно могу сказать, - добавил миссионер, - если вы считаете, что
деньги тестя добыты нечестным путем, отдайте часть их прокаженным, а часть
- в какой-нибудь миссионерский фонд. А что касается всего этого
фантастического вздора, советую держать рот на замке.
Однако миссионер сообщил в полицию в Гонолулу, что Кеола и Лехуа,
кажется, занимаются чеканкой фальшивых денег и супругов стоит взять под
надзор.
Кеола и Лехуа последовали совету белого миссионера и отдали большие
суммы денег прокаженным и миссионерам. Судя по всему, совет был добрый,
потому что до сего дня о Каламаке никто и не слышал. Может быть, он пал в
битве за деревья, а может, еще бегает по Острову Голосов - кто знает?