Страница:
Норильске я не видел таких безграмотных инженеров, как здесь. Мне
приходилось отменять монтаж по их чертежам. Перечеркивал красным карандашем.
Дикость, дикость! В компании, где я работал, внедряли вакуумные выключатели
и прочую аппаратуру, созданную по патенту доктора Свечкова. Днем с огнем
искали специалистов. Я привел не просто знатока, я привел самого доктора
Свечкова, моего учителя, репатриировавшегося в Израиль. Не взяли. Тут я им и
высказал все! Естественно, меня в шею... Нет, голод мне не грозит. По
Норильску у нас ходил татарин, голосил под окнами дурным голосом: "Чыним,
паяим, каструли почыняем..." Вот я и есть такой татарин. Шекель в кармане не
звенит, вешаю на стенку бумагу: "Чиню компьютеры, телевизоры, пылесосы", ну,
и все прочее...
Линда хотела заметить что-то, но, взглянув на лицо Евсея, осеклась:
широченные острые скулы его дернулись взад-вперед яростно.
- Позвольте мне идти... к вашему учителю... как его?. Сверчиков, -
сказал Сэм. - Мне непонятно, почему его не взяли. Ведь это их бизнес -
удача, доходы... Что? Сказали, плохой иврит?
- Это, господа, вам трудно понять. Пятьсот тысяч работящих людей
прибыло из России. Вот и ввели бы вторым, рабочим, языком русский... Кого
интересует доход, тот давно перестроился. Идешь по городу, читаешь
по-русски: "Масло", "Сыр швейцарский". "Адвокат и нотариус". На двух языках
рекламирует тот, кто хочет привлечь к себе. А в нашей фирме хотели не
привадить, а отвадить. Чтоб свечко-выми и не пахло. Хотите хоть что-то
понять, поговорите с моими коллегами по метле и тряпке.
- С коллегами поговорим обязательно. Но хотел бы знать мнение человека,
принявшего к сердцу... как это?.. судьбу "еврейского чуда".
- Хорошо, скажу. Сорок лет в Израиле во главе поиска полезных
ископаемых стоят отставные генералы. Не геологи. Что тут нашли? "Горништ",
как говорила мама -н ичего! А в Израиле есть и нефть, и золото... Я взял
геологию для наглядности. Всюду так. Свечковых к делу не подпускают - и это
трагедия Израиля. Двадцать пять тысяч преподавателей упали с неба за
последние три года. Среди них известные педагоги Москвы, Ленинграда,
Харькова. Даже если десятая часть учителей, в конце-концов, прорвется,
сегодняшние школьники уже не попадут в их руки. В результате многие родители
отправляют своих детей двенадцати-четырнадцати лет обратно в Россию, чтоб
дети получили подлинное образование, которое израильская школа не дает. И
это приняло массовый характер.
- Это подлинные факты? - настороженно спросил Сэм.
- Еще бы! Я бывал в Лоде как электрик и сам видел отъезжающих
школьников. Об этом и Натан Щаранский предупредил правительство. Родители
спасают детей от полуграмотных преподавателей, от травли. Мой знакомый,
доктор математики, третий год пробивает математическую школу для одаренных
детей. Хорошо если пробьет, а если нет?.. Так вот, господа, итог - нужен
евреям такой Израиль?
- Ну, это вы перехватили! - Сэм усмехнулся. - Вы не сможете отрицать,
что Израиль поднял еврейство в глазах всего мира.
- Задержимся на минутку, господа американцы. Боготворите израильских
царей и дальше и гоните им свои тугрики, которые позволяют вам от Израиля
отвернуться, палец о палец для него не ударить. Я вам не судья. Но
послушайте! Что такое еврей в моем представлении? Оставим религиозные
концепции. Пусть этим занимается сиятельный министр Зальц, который следит,
чтоб не отец, а именно мать были чистопородными. Давайте поговорим как люди
двадцатого века. Что такое еврейство? Это неостановимое стремление к знанию,
прежде всего. Если стремление людей, меченых "пятым пунктом", идет так, -
Евсей показал огромной ладонью движение снизу вверх, - это еврей. Если так,
- Евсей провел рукой сверху вниз, - это не еврей, даже если он возносит
хвалу Господу трижды в сутки. Так было всегда, все тысячелетия. Отсюда и
цифры евреев-Нобелевских лауреатов, и достижения этой нации, разбросанной по
свету. Так вот, господа, в Израиле эта кривая повернулась... - Он показал
движение круто вниз. - Еврейская катастрофа продолжается, она не кончилась,
лишь приняла другое обличье. История повторяется. Мои родители верили, что
мы идем к коммунизму. В светлое будущее. Но спросили ли моего отца, стоит ли
ради будущего вырезать половину народа России? Ныне идее государства Израиль
бросается под ноги все еврейское достояние, все богатство. Чудо на распыл.
Сделали бы так умные руководители?.. Почему умный народ евреи избрали в
вожди честолюбцев с кругозором местечковых балагул, зарвавшихся недоумков,
губящих страну - не ведаю. Кому-то выгоден такой расклад... Вижу по вашим
лицам, вы поняли, куда я клоню. В мире четырнадцать миллионов евреев. Здесь
четыре с половиной, и говорят за всех нас, от имени всего еврейского народа.
По какому праву?! Так вот, я не дипломат, я заводской инженер. Скажу прямо:
претензия Израиля подмять всех нас, во имя своих политических идей, не имеет
под собой ни юридической, ни моральной базы. Не может представлять нас
государство, уничтожающее интеллектуальную часть еврейства. Израиль не
нуждается в нас, а мы, извините, нс хотим его дубовой опеки.
- Все это, я бы сказал, весьма любопытно, - произнес Сэм посерьезнев,
закуривая, - но... ведь это целая программа. Что вы собираетесь делать, в
соответствии с ней?
- Мы пытались пустить корни, наладить взаимопонимание. Отправились даже
к генералу Шарону, спасителю отечества, авось поймет, поможет... Извините за
инженерное сравнение, у нас шаг резьбы не совпадает. И у шестеренок ломаются
зубья.
- Шестеренки взаимозаменяемы. Следует лишь подобрать нужного
диаметра...
- Не успеем, - перебил Евсей. - Это продлится два-три поколения, в
лучшем случае. Не спасем то, что является нашей гордостью. Шестеренки
отладим, а чудо в навоз.
- Каков же выход?
- Уходить надо отсюда, всем! Вывозить ученых, инженеров, врачей, не
нашедших применения, как вывозят сейчас многих наших школьников. Не дать
местечковым задам раздавить нас... Мы зарегистрировали общину русского
еврейства, узаконили ее, несмотря на весь клекот, лай и обвинения, что мы
рвемся к власти. Да, было это, рвались в вожди всякие тщеславные прилипалы,
- они исчезли, едва начался серьезный разговор и запахло долгим
противостоянием чиновным задам, запахло диссидентством. Знаете ведь, во всех
странах не любят диссидентов, глушат их, увольняют под любым предлогом,
искореняют. Поэтому те из нас, кто нахлебался досыта, до рвоты, и создали
общество защиты русского еврейства. Со всеми видами помощи. Юридической,
социальной, моральной. Иначе все останется, как сейчас... Интересуетесь, как
сейчас, дорогая Линда? Вот последний пример: учитель из России, ныне он,
увы, школьный сторож, разнимал драчунов. Один из мальчишек, сабра,
пожаловался отцу: "Меня русский ударил". Упрятали русского еврея в кутузку.
Сороковые сутки сидит, вместе с уголовниками, хотя по закону без суда можно
держать взаперти лишь двадцать девять дней...
- Значит, всем уходить? - с досадой спросил Сэм. - А кто-то не желает.
Посчастливилось, получил работу...
- Тут таких борцов навалом. Стоит за правду, обличает власть... пока
работа не подвернулась. И... поминай как звали. На демонстрацию экологов и
то не дозовешься... Впрочем, существует и такая тенденция: уходить,
оставаясь на месте. Лично я вступлю в комитет "ВОЗВРАЩЕНИЕ". Уйду сам, и
уведу столько евреев, сколько смогу.
- Куда?! - воскликнула Линда, которая поначалу приняла обнаженного до
пояса Евсея с его искуссно подстриженной курчавой бородкой за фатоватого
культуриста, - терпеть их не могла, теперь она была оглушена и его мыслями и
его решимостью.
- Куда? - воскликнул, вслед за ней, и Сэм.
- Хороший вопрос. Возможно, мы попросим политического убежища. Все и
сразу.
- В Израиле не убивают. Значит, и политическое убежище просить
невозможно.
- Убивают талант, убивают культуру, растирают в порошок личность.
Случается, уничтожают и физически - ножами, гранатами.
- Понимаю, арабские террористы.
- Верно! Но ни командование Цахала, ни правительственные чины за это
ответственности не несут. На улице зарезали женщину из России. Ни у кого
даже мысли не появилась, что кто-то должен поплатиться своей хлебной
должностью. Мы не только, как специалисты, беззащитны здесь, но, случается,
и как евреи. Словом, нас облапошили, закрепостили отработанными методами.
Есть в стране банк "Идут". Там дежурят молодицы с молотами, сбивают кандалы.
Пока не расплатишься за этапирование в Израиль, кандалы не собьют, греми
своим железом и не ной. Через три года раскандалят. Я и не ною, как видите.
Многие мои знакомые "ложатся на дно". Ждут своего 1861 года, по их
выражению. Я постараюсь откупиться от "крепости" раньше. И тут же рвану
прочь от обманной фирмы Шамир, Перес и Ко. Куда? Куда глаза глядят!
Тут заглянул на кухню высокий старик в роговых очках - второй уборщик.
Он уже сбросил синюю мешковатую униформу и помылся. Корреспондент встал и,
сердечно поблагодарив за интересное интервью инженера Рассея Трубашник, как
он его назвал, обратился к вошедшему. Кухня стала заполняться олим,
вернувшимися после встречи с Довом. Появился и Эли, который записывал людей
в амуту. Старик в роговых очках поняв, что в этом гомоне ни о чем не
поговоришь, предложил уединиться для беседы в его комнате. Он-то и был
профессором, доктором наук, о котором то и дело вспоминал сегодня Сэм,
находившийся под впечатлением статьи Саши Казака и разговора с Евсеем
Трубашником. Представясь, Сэм спросил профессора, возможно ли, что человек в
СССР был аполитичным и законопослушным, притерпелся к ограничениям и неволе,
а здесь стал воинственно-независимым и агрессивным? Как это по русски
говорят? До кончика ногтя политичным... Реальна ли такая метаморфоза на
взгляд ученого?
- Вполне реальна! - твердо, без обиняков, ответил ученый.
-Извините, уважаемый профессор, я уточняю вопрос? В Израиль за
последние два года прибыло четыреста тысяч вполне аполитичных граждан.
Приедут еще, по крайней мере, миллион подобных, простите за неологизм,
хомо-советикус, которые всю жизнь бездумно голосовали за что угодно. Как и
их русские господа. Возможно ли, чтоб однажды все они проснулись
политическими борцами? И стали угрозой существующей в Израиле системе?
Правительству? Реально это?
- Вас интересует точка зрения психолога? Тогда позвольте повторить:
вполне реально. Это уже происходит. В частности, здесь, в этом сохнутовском
отеле...
- Если вас не затруднит, господин... простите, ваше имя? Аврамий
Иосифович Шор? Я правильно записал спеллинг? Не могли бы вы научно
обосновать, доктор Аврамий Шор, свою позицию, предвещающую глобальные
перемены, а, возможно, и социальный взрыв в Израиле?..
В номере профессора Шора пахло куриным супом и валерианкой. Цветными
аптечными бутылочками был уставлен подоконник. Какие-то сосуды стояли по
углам, на полу, усиливая ощущение тесноты и беспорядка. У Аврамия от
длительной прогулки с метлой разгорелись щеки. Чисто выбритый, энергичный, в
застиранной косоворотке с засученными рукавами, он не производил впечатление
человека болезненного или неряхи. Сэм взглянул на захламленный подоконник,
на профессора, который хоть и бормотал с независимым видом: "В тесноте, да
не в обиде", но, казалось, несколько стыдился своего убогого жилища. И
потому, смахнув крошки со столика и усадив за него гостей, принялся за свой
рассказ без промедления, с нарочитой шутливостью:
- Я дико извиняюсь, конечно... Мои соседи по отелю расколдовались,
точнее не скажешь о том, что с ними произошло. Слово "расколдовались"
восходит к ведомству ведьм с Брокена и советских шаманов. Попытаюсь
перевести его в научные категории... - Начав с обычной для него иронии, он
вдруг почувствовал, что сильно, до сердцебиения, волнуется, и обрадовался
своему полузабытому рабочему чувству ученого, которому предстоит убедить
слушателей в точности и полноте своих исследований.
-...И в Ленинграде, в Университете, и в московском НИИ, -всюду не раз я
наблюдал, как многие мои знакомые небрежно отбрасывали, порой даже не читая,
книги и брошюры из-за "бугра". К примеру, брошюры НТС, хотя в них не было
никакой крамолы: НТС не призывал даже переименовывать Ленинград в
Санкт-Петербург, писал лишь о разрушении города, как архитектурного
памятника... Почему же горожане с двойным "верхним" образованием,
понимавшие, что каждое слово в этой книжице святая правда, от этой правды
высокомерно отворачивались? Парадокс? Увы, нет. Я понял, что возможность
восприятия у многих блокирована страхом, постоянным шельмованием
"антисоветчиков". Я стал свидетелем того, что Бердяев называл "суженным
сознанием" - факты, идущие вразрез с привычными представлениями, вызывали
чувства, холодящие спину и блокирующие восприятие информации. Люди
предпочитали видеть то, что им внушали. В Израиле страх стал исчезать, и они
расколдовались. Процесс этот идет, как в реторте алхимика, мечтающего
превратить медяшку в золото, - у всех на виду, открыто. Только с иным,
положительным результатом. Некоторые впали в состояние прямо противоположное
прошлому, - самые отъявленные бунтари появляются из среды
каменно-правоверной. Этот процесс поразил меня.
Оказалось, самый страшный черт - бывший ангел. Такова наша
реальность... Позволю себе предположить, эти ангелы свое слово еще скажут,
ждать недолго... - Отмахнувшись от Линды, которая пыталась сфотографировать
его: "Потом-потом!", Шор продолжал в академической, лекторской манере: -
Обозначим для четкости изложения сей социальный и психологический феномен
под номером "1". Не возражаете? Перейдем к тому, что я определил, как
феномен номер "2"... Он зародился т а м. Евреи начали
самоидентифицироваться. Их престиж возрос несопоставимо. После Сталина иудея
принижали уже без кровавых наветов и подспудно им завидовали. - Заметив, что
Линда отрешенно глазеет по сторонам, он остановился. - Господа, вы
понимаете, о чем разговор?.. Может быть, вам легче воспринимать меня
по-английски?
Сэм подтвердил: он изучал русский,но, конечно... Линда, улыбнувшись,
сказала: она, как собака, понимает, но ответить не может.
- 0'кей, господа! Из уважения к даме, - если она не профессиональная
феминистка, которых терпеть не могу, - перехожу на высокий английский штиль.
Сэм и Линда покровительственно улыбнулись, но от рассказа более не
отвлекались. - В девятьсот восемьдесят шестом я прибыл в Киев... In 1986 I
arrived in Kiev to meet with my friend , - продолжил Шор на своем
оксфордском английском. - Соседи поведали шопотом, что мой дружок уехал
туда, - и показали куда-то вдаль. А в прошлом году, когда я зашел к
родителям друга, те же самые соседи по двору сообщили с гордостью: "Они все
в Израиль уехали. - И лишь затем перешли на топот: - Молодцы!" Не слышали
русский анекдот? На еврея в подъезде напали бандиты и забрали у него самое
ценное, что было - его фамилию... Не смешно? Хотите постичь тайны славянской
души, господа? I am terribly sorry, изучайте анекдоты. Ваши социологи
исследовать нашу новизну не торопятся. Умница Дороти Фишер, в свое время,
писала, еврей - носитель тайного порока. Из иудаизма можно выйти, из
еврейства - никогда. Русские евреи к тому же ощущали свое еврейство не
тайным пороком, а явным. Называли друг друга "инвалидами пятого пункта".
Понимаете? Теперь эта двойственность рухнула. Костыли отброшены. Голос еврея
не только окреп, но и усилен русским эхом - таков, господа, феномен под
номером "2". Время превратило даже принципиально аполитичного русского еврея
в социум, вызывающий тревогу властей.
- Вы считате, его и здесь побаиваются? - подала голос Линда.
- Нет сомнения! Дня не проходит, чтобы где-либо не появилась статья,
высмеивающая и отвергающая создание "русской партии". Глупость, де, это. И
даже расизм. Объединения "русских" в партию или независимое движение
истеблишмент боится, как огня. Левая печать особенно. И, кстати, напрасно...
Названия газет? - Профессор перечислил несколько. - Все одинаково
провинциальны и, за редким исключением, безграмотны. Страх перед
непредсказуемой силой осмелевшего русского еврейства заставляет их биться в
истерике. Свою больную мысль они пытаются превратить в стереотип сознания
новичков, используя для этого любое интервью. Даже интервью с Натаном
Щаранским, человеком, слышал, достойным, хотя во многом меня и
настораживающим... Они знают, он противник создания "русской партии", и
поэтому каждый раз это акцентируют... Осознает ли Щаранский, что его имя
стало картой в политической игре банкротов? Пока что не ведаю. По моему, у
этого парня своя игра... С вашего разрешения, не будем останавливаться на
вашем любимом герое. Это частность... Сегодня мы говорили о
"расколдованности". К ней и вернемся, если не возражаете? Итак, следующий
феномен обозначим под номером "3" - это твоя страна. О том и речи политиков,
и статьи, и шапки газет: это болезненная точка в сознании советского еврея,
который давно начал подозревать, что "Союз нерушимый" не совсем его страна.
Или вовсе не его страна. А тут, едва он сходит с трапа самолета "Эль Аль",
пресса начинает заклинать: "Это твоя страна". Твоя! Твоя! Это - расхожий
стереотип. Сила его в том, что он правдоподобен: Израиль - еврейское
государство, свой дом. И вот сионистский стереотип возвращается ныне к
властям бумерангом: если это МОЙ ДОМ, то все, что происходит в стране, меня
касается лично...
Со всеми феноменами разобрались только к полудню. Аврамий Шор произнес
незнакомое гостям слово "авсака" - перерыв. Американцы поняли его без
перевода, когда Аврамий загремел кофейником и еще какими-то сосудами для
размола и варки кофе.
- Чашечку по-иерусалимски, - объявил хозяин горделиво. -Даже сабры
хвалят. Мое новое хобби. Кстати, немыслимо возвысившее меня в бригаде
уборщиков, - добавил он, смягчая ироничный тон улыбкой.
- Я бы хотел вернуться к теме с другой стороны, доктор Шор,- сказал
Сэм, выпив кофе и отодвигая от себя чашечку китайского фарфора с отбитой
ручкой. - Но вначале мне хотелось бы узнать ваше мнение, доктор, по
вопросу... э-э... капитальному. Правда ли, что образованную русскую алию
встречают здесь, по утверждению... м-м.. иных, как холеру, чуму и спид,
вместе взятые. Может, дело в языковом барьере. Моя твоя не понимает, как
шутят в России. Не в этом ли суть?
Аврамий Шор усмехнулся. Вспомнил свой первый деловой визит в Израиле.
Министерство труда заказало ему и еще двум социологам из России карту
профессиональной структуры алии. Под-
писали диговор на сто тысяч шекелей. По америкаиским стандартам,
копеечный, но, как говорят в России, солдат и сухарю рад. Оставалось лишь
найти организацию, которая взяла бы ученых из России под свое крыло. Без
этого, предупредили, невозможно оформить оплату... Профессор и его коллеги
отправились в Иерусалимский Университет, в Центр по исследованию
европейского еврейства, который долгие годы возглавлял известный
профессор-историк Этингер. Знаменитый Этингер, как оказалось, почил в бозе,
встретил его преемник маленький тихий еврей профессор Ребиндер, собрал свой
ученый народ. Четыре часа обсуждали проект. Охи-ахи! Восторги! Прислали
бумагу, что обсудили с величайшим интересом: проект имеет для страны
судьбоносное значение, но относится, скорее, к сфере деятельности факультета
социологии. Зашагали на факультет социологии, где все повторилось
точь-в-точь. Четыре часа обсуждения. Охи-ахи! Судьбоносно! И ответ по почте:
все замечательно, но, поскольку речь идет о европейской эмиграции, это,
скорее, сфера действия Центра профессора Ребиндера... Тем же приемом их
отфутболили еще из шести мест. В конце-концов, они обошли все факультеты и
научные организации. И получили однозначный по смыслу ответ: "Нам не нужны
ваши сто тысяч шекелей, а еще больше нам не нужны вы!"
Аврамий стал разливать остаток кофе, Сэм остановил его: - Я пасс, это
не для моего сердца!
Аврамий произнес не без горечи: - Как видите, то, что жизненно
необходимо государству Израиль, абсолютно ни к чему и даже враждебно
израильскому истеблишменту... Парадокс? Не нахожу. Законы биологии.
Истеблишмент живет по законам знаменитой волчицы, которая, поднимая ножку,
отмечала территорию вокруг своего логова. Сунься кто со стороны!...
Справедливости ради, хотел бы заметить, тема эта не только израильская. Ваш
всемирно известный политолог как-то сказал мне в Ленинграде, что горячее
дыхание молодых коллег обжигает ему затылок. Самый молодой здесь - ваш
покорный слуга... Эмиграция - это всегда унижение, дорогие мои. А какое -
судите сами: профессор достал из портфеля составленую им статистическую
таблицу, показал ее гостям. Из таблицы явствовало: работу по профессии или
близко к ней нашли только двадцать процентов "олим ми Руссия"'. Сорок
процентов перебиваются "шмирой" (охрана, сторож) и "никайоном" (уборка,
мытье полов). Добавил, стараясь скрыть грусть: - Остальным сорока процентам,
а это около ста пятидесяти тысяч горемык, не досталось даже метлы. Как они
существуют, тайна великая... Уважаемый Сэм, ответил ли я на ваш вопрос? -
устало закончил Аврамий.
- Спасибо, доктор Шор. Если я вас еще не измучил окончательно,
позвольте продолжить тему "расколдованности"? Расколдованности голодных,
уточнил бы я теперь. Тема глобальна, она вышла на первый план и в Европе, и
в Азии. Попробуем подойти к ней с другой стороны... Русские евреи жили в
России три века. Многие забыли о своем еврействе. Корни переплелись.
Взаимосвязь живых душ - ведь она дала результаты, изменившие историю земли?
Взгляд Шора стал холодным. "Не хочет ли этот парень, -мелькнуло у него,
повесить, - вслед за Солженицыным, - на мою еврейскую шею и камушек,
именуемый Октябрьская революция?"
Но нет, этого Сэм не хотел. Более того, считал, что в этом Солженицын
вторичен. "Играет в Достоевского"...
- Но Федора Достоевского еще как-то можно понять, - вырвалось у него
досадливое: - Федор Михайлович жил за сто лет до Освенцима..." Сэму не
терпелось узнать совсем другое. То, что гораздо интереснее прочесть
сегодняшнему американскому читателю: а не свойственны ли те же духовные
процессы, которые происходят с русским еврейством, и с этнически русскими?
Сейчас в России такое творится!... - Сэм бросил на стул свой белый пиджак,
показывая, что он никуда не торопится.
- Не могу утверждать, сэр, - помолчав, продолжал Аврамий. -Корреляция
душ, естественно, существует. Иначе ни к чему поэты и, тем более, мы,
социальные психологи. Русское начало активно несут в себе многие русские
евреи, и, естественно, нынешние израильские репатрианты, явившиеся из
больших, исконно русских городов. Иногда преследуемый еврей ощущает себя
более русским, чем коренной русак. Но это сложнее еврейской темы... Нет, я
готов вам ответить, даже без подготовки: это часть моей последней работы, за
которую я попал в эпоху "зрелого социализма" в Иркутск, в лагерь для
вольнодумцев. Вот свежий факт. В Рузаевке - образцовая тюрьма, как считают.
Меня сунули в бокс, выбросив оттуда скамейку и посадив раба божьего, как
петуха на жердочку, на узкую доску. Я просидел полсуток и говорю
надзирателю: "Дайте скамейку". В ответ гогот: "Скамейку захотел!" "Разве вам
трудно? - говорю, - вон она стоит, мне в щелку видно". Гогот усилился.
Животики надрывают от хохота. "Удобств захотел, ха-ха! Ты, наверное, не
русский..." Как определили? По произношению? Нет, я коренной ленинградец.
Лектор университета... Так как же? Да очень просто. Какой русский будет
искать удобств в тюрьме?! Русский неприхотлив, он ничего не попросит, ибо
все равно не дадут. Ищешь какие-то привилегии, удобства - ты явно не
русский... Это замечание надзирателя имеет для меня глубочайший смысл. Оно
выражает отношение нации к самой себе. Тема русские, как этнос, увы,
сказанным не исчерпывается. У человека есть, как известно, инстинкт жизни и
смерти. Если перенести это на нацию, на этнос, не трудно обнаружить у
русских аспект трагический, берущий начало именно в отношении к самим себе.
Вот результаты иследований, которые я провел вместе с труппой академика
Струмилина... - Аврамий произнес скороговоркой несколько устрашающих цифр о
винопитии в СССР.
- Русские пили всегда, при любом строе, - меланхолично заметил Сэм.
- Но никогда не рождалось такое количество дебилов! - с горечью
выкрикнул Шор. - Вот трагедия нового времени, которую не хотят замечать.
Каждый шестой новорожденный дебил! Двадцать лет назад в Ленинграде не было
школы для детей-дебилов, ныне -четыре, в Донбассе было четыре, теперь
тридцать восемь... Сотням тысяч работяг зарплату не выдают на руки,
выписывают их женам. Это не шутка, Сэм, речь идет о вырождении, о
дебилизации общества. Я наблюдал дебильных студентов, дебильных вождей, что,
кстати говоря, и составляет предмет моего исследования... Вся история России
- цепь военных триумфов, а в социальном смысле цепь катастроф. Можно ли
объяснить "первому среди равных", что все его несчастья коренятся в
национальном характере, изуродованном многовековыми имперскими химерами?
- Проблема самоискоренения имперской души - внутренняя проблема России,
приходилось отменять монтаж по их чертежам. Перечеркивал красным карандашем.
Дикость, дикость! В компании, где я работал, внедряли вакуумные выключатели
и прочую аппаратуру, созданную по патенту доктора Свечкова. Днем с огнем
искали специалистов. Я привел не просто знатока, я привел самого доктора
Свечкова, моего учителя, репатриировавшегося в Израиль. Не взяли. Тут я им и
высказал все! Естественно, меня в шею... Нет, голод мне не грозит. По
Норильску у нас ходил татарин, голосил под окнами дурным голосом: "Чыним,
паяим, каструли почыняем..." Вот я и есть такой татарин. Шекель в кармане не
звенит, вешаю на стенку бумагу: "Чиню компьютеры, телевизоры, пылесосы", ну,
и все прочее...
Линда хотела заметить что-то, но, взглянув на лицо Евсея, осеклась:
широченные острые скулы его дернулись взад-вперед яростно.
- Позвольте мне идти... к вашему учителю... как его?. Сверчиков, -
сказал Сэм. - Мне непонятно, почему его не взяли. Ведь это их бизнес -
удача, доходы... Что? Сказали, плохой иврит?
- Это, господа, вам трудно понять. Пятьсот тысяч работящих людей
прибыло из России. Вот и ввели бы вторым, рабочим, языком русский... Кого
интересует доход, тот давно перестроился. Идешь по городу, читаешь
по-русски: "Масло", "Сыр швейцарский". "Адвокат и нотариус". На двух языках
рекламирует тот, кто хочет привлечь к себе. А в нашей фирме хотели не
привадить, а отвадить. Чтоб свечко-выми и не пахло. Хотите хоть что-то
понять, поговорите с моими коллегами по метле и тряпке.
- С коллегами поговорим обязательно. Но хотел бы знать мнение человека,
принявшего к сердцу... как это?.. судьбу "еврейского чуда".
- Хорошо, скажу. Сорок лет в Израиле во главе поиска полезных
ископаемых стоят отставные генералы. Не геологи. Что тут нашли? "Горништ",
как говорила мама -н ичего! А в Израиле есть и нефть, и золото... Я взял
геологию для наглядности. Всюду так. Свечковых к делу не подпускают - и это
трагедия Израиля. Двадцать пять тысяч преподавателей упали с неба за
последние три года. Среди них известные педагоги Москвы, Ленинграда,
Харькова. Даже если десятая часть учителей, в конце-концов, прорвется,
сегодняшние школьники уже не попадут в их руки. В результате многие родители
отправляют своих детей двенадцати-четырнадцати лет обратно в Россию, чтоб
дети получили подлинное образование, которое израильская школа не дает. И
это приняло массовый характер.
- Это подлинные факты? - настороженно спросил Сэм.
- Еще бы! Я бывал в Лоде как электрик и сам видел отъезжающих
школьников. Об этом и Натан Щаранский предупредил правительство. Родители
спасают детей от полуграмотных преподавателей, от травли. Мой знакомый,
доктор математики, третий год пробивает математическую школу для одаренных
детей. Хорошо если пробьет, а если нет?.. Так вот, господа, итог - нужен
евреям такой Израиль?
- Ну, это вы перехватили! - Сэм усмехнулся. - Вы не сможете отрицать,
что Израиль поднял еврейство в глазах всего мира.
- Задержимся на минутку, господа американцы. Боготворите израильских
царей и дальше и гоните им свои тугрики, которые позволяют вам от Израиля
отвернуться, палец о палец для него не ударить. Я вам не судья. Но
послушайте! Что такое еврей в моем представлении? Оставим религиозные
концепции. Пусть этим занимается сиятельный министр Зальц, который следит,
чтоб не отец, а именно мать были чистопородными. Давайте поговорим как люди
двадцатого века. Что такое еврейство? Это неостановимое стремление к знанию,
прежде всего. Если стремление людей, меченых "пятым пунктом", идет так, -
Евсей показал огромной ладонью движение снизу вверх, - это еврей. Если так,
- Евсей провел рукой сверху вниз, - это не еврей, даже если он возносит
хвалу Господу трижды в сутки. Так было всегда, все тысячелетия. Отсюда и
цифры евреев-Нобелевских лауреатов, и достижения этой нации, разбросанной по
свету. Так вот, господа, в Израиле эта кривая повернулась... - Он показал
движение круто вниз. - Еврейская катастрофа продолжается, она не кончилась,
лишь приняла другое обличье. История повторяется. Мои родители верили, что
мы идем к коммунизму. В светлое будущее. Но спросили ли моего отца, стоит ли
ради будущего вырезать половину народа России? Ныне идее государства Израиль
бросается под ноги все еврейское достояние, все богатство. Чудо на распыл.
Сделали бы так умные руководители?.. Почему умный народ евреи избрали в
вожди честолюбцев с кругозором местечковых балагул, зарвавшихся недоумков,
губящих страну - не ведаю. Кому-то выгоден такой расклад... Вижу по вашим
лицам, вы поняли, куда я клоню. В мире четырнадцать миллионов евреев. Здесь
четыре с половиной, и говорят за всех нас, от имени всего еврейского народа.
По какому праву?! Так вот, я не дипломат, я заводской инженер. Скажу прямо:
претензия Израиля подмять всех нас, во имя своих политических идей, не имеет
под собой ни юридической, ни моральной базы. Не может представлять нас
государство, уничтожающее интеллектуальную часть еврейства. Израиль не
нуждается в нас, а мы, извините, нс хотим его дубовой опеки.
- Все это, я бы сказал, весьма любопытно, - произнес Сэм посерьезнев,
закуривая, - но... ведь это целая программа. Что вы собираетесь делать, в
соответствии с ней?
- Мы пытались пустить корни, наладить взаимопонимание. Отправились даже
к генералу Шарону, спасителю отечества, авось поймет, поможет... Извините за
инженерное сравнение, у нас шаг резьбы не совпадает. И у шестеренок ломаются
зубья.
- Шестеренки взаимозаменяемы. Следует лишь подобрать нужного
диаметра...
- Не успеем, - перебил Евсей. - Это продлится два-три поколения, в
лучшем случае. Не спасем то, что является нашей гордостью. Шестеренки
отладим, а чудо в навоз.
- Каков же выход?
- Уходить надо отсюда, всем! Вывозить ученых, инженеров, врачей, не
нашедших применения, как вывозят сейчас многих наших школьников. Не дать
местечковым задам раздавить нас... Мы зарегистрировали общину русского
еврейства, узаконили ее, несмотря на весь клекот, лай и обвинения, что мы
рвемся к власти. Да, было это, рвались в вожди всякие тщеславные прилипалы,
- они исчезли, едва начался серьезный разговор и запахло долгим
противостоянием чиновным задам, запахло диссидентством. Знаете ведь, во всех
странах не любят диссидентов, глушат их, увольняют под любым предлогом,
искореняют. Поэтому те из нас, кто нахлебался досыта, до рвоты, и создали
общество защиты русского еврейства. Со всеми видами помощи. Юридической,
социальной, моральной. Иначе все останется, как сейчас... Интересуетесь, как
сейчас, дорогая Линда? Вот последний пример: учитель из России, ныне он,
увы, школьный сторож, разнимал драчунов. Один из мальчишек, сабра,
пожаловался отцу: "Меня русский ударил". Упрятали русского еврея в кутузку.
Сороковые сутки сидит, вместе с уголовниками, хотя по закону без суда можно
держать взаперти лишь двадцать девять дней...
- Значит, всем уходить? - с досадой спросил Сэм. - А кто-то не желает.
Посчастливилось, получил работу...
- Тут таких борцов навалом. Стоит за правду, обличает власть... пока
работа не подвернулась. И... поминай как звали. На демонстрацию экологов и
то не дозовешься... Впрочем, существует и такая тенденция: уходить,
оставаясь на месте. Лично я вступлю в комитет "ВОЗВРАЩЕНИЕ". Уйду сам, и
уведу столько евреев, сколько смогу.
- Куда?! - воскликнула Линда, которая поначалу приняла обнаженного до
пояса Евсея с его искуссно подстриженной курчавой бородкой за фатоватого
культуриста, - терпеть их не могла, теперь она была оглушена и его мыслями и
его решимостью.
- Куда? - воскликнул, вслед за ней, и Сэм.
- Хороший вопрос. Возможно, мы попросим политического убежища. Все и
сразу.
- В Израиле не убивают. Значит, и политическое убежище просить
невозможно.
- Убивают талант, убивают культуру, растирают в порошок личность.
Случается, уничтожают и физически - ножами, гранатами.
- Понимаю, арабские террористы.
- Верно! Но ни командование Цахала, ни правительственные чины за это
ответственности не несут. На улице зарезали женщину из России. Ни у кого
даже мысли не появилась, что кто-то должен поплатиться своей хлебной
должностью. Мы не только, как специалисты, беззащитны здесь, но, случается,
и как евреи. Словом, нас облапошили, закрепостили отработанными методами.
Есть в стране банк "Идут". Там дежурят молодицы с молотами, сбивают кандалы.
Пока не расплатишься за этапирование в Израиль, кандалы не собьют, греми
своим железом и не ной. Через три года раскандалят. Я и не ною, как видите.
Многие мои знакомые "ложатся на дно". Ждут своего 1861 года, по их
выражению. Я постараюсь откупиться от "крепости" раньше. И тут же рвану
прочь от обманной фирмы Шамир, Перес и Ко. Куда? Куда глаза глядят!
Тут заглянул на кухню высокий старик в роговых очках - второй уборщик.
Он уже сбросил синюю мешковатую униформу и помылся. Корреспондент встал и,
сердечно поблагодарив за интересное интервью инженера Рассея Трубашник, как
он его назвал, обратился к вошедшему. Кухня стала заполняться олим,
вернувшимися после встречи с Довом. Появился и Эли, который записывал людей
в амуту. Старик в роговых очках поняв, что в этом гомоне ни о чем не
поговоришь, предложил уединиться для беседы в его комнате. Он-то и был
профессором, доктором наук, о котором то и дело вспоминал сегодня Сэм,
находившийся под впечатлением статьи Саши Казака и разговора с Евсеем
Трубашником. Представясь, Сэм спросил профессора, возможно ли, что человек в
СССР был аполитичным и законопослушным, притерпелся к ограничениям и неволе,
а здесь стал воинственно-независимым и агрессивным? Как это по русски
говорят? До кончика ногтя политичным... Реальна ли такая метаморфоза на
взгляд ученого?
- Вполне реальна! - твердо, без обиняков, ответил ученый.
-Извините, уважаемый профессор, я уточняю вопрос? В Израиль за
последние два года прибыло четыреста тысяч вполне аполитичных граждан.
Приедут еще, по крайней мере, миллион подобных, простите за неологизм,
хомо-советикус, которые всю жизнь бездумно голосовали за что угодно. Как и
их русские господа. Возможно ли, чтоб однажды все они проснулись
политическими борцами? И стали угрозой существующей в Израиле системе?
Правительству? Реально это?
- Вас интересует точка зрения психолога? Тогда позвольте повторить:
вполне реально. Это уже происходит. В частности, здесь, в этом сохнутовском
отеле...
- Если вас не затруднит, господин... простите, ваше имя? Аврамий
Иосифович Шор? Я правильно записал спеллинг? Не могли бы вы научно
обосновать, доктор Аврамий Шор, свою позицию, предвещающую глобальные
перемены, а, возможно, и социальный взрыв в Израиле?..
В номере профессора Шора пахло куриным супом и валерианкой. Цветными
аптечными бутылочками был уставлен подоконник. Какие-то сосуды стояли по
углам, на полу, усиливая ощущение тесноты и беспорядка. У Аврамия от
длительной прогулки с метлой разгорелись щеки. Чисто выбритый, энергичный, в
застиранной косоворотке с засученными рукавами, он не производил впечатление
человека болезненного или неряхи. Сэм взглянул на захламленный подоконник,
на профессора, который хоть и бормотал с независимым видом: "В тесноте, да
не в обиде", но, казалось, несколько стыдился своего убогого жилища. И
потому, смахнув крошки со столика и усадив за него гостей, принялся за свой
рассказ без промедления, с нарочитой шутливостью:
- Я дико извиняюсь, конечно... Мои соседи по отелю расколдовались,
точнее не скажешь о том, что с ними произошло. Слово "расколдовались"
восходит к ведомству ведьм с Брокена и советских шаманов. Попытаюсь
перевести его в научные категории... - Начав с обычной для него иронии, он
вдруг почувствовал, что сильно, до сердцебиения, волнуется, и обрадовался
своему полузабытому рабочему чувству ученого, которому предстоит убедить
слушателей в точности и полноте своих исследований.
-...И в Ленинграде, в Университете, и в московском НИИ, -всюду не раз я
наблюдал, как многие мои знакомые небрежно отбрасывали, порой даже не читая,
книги и брошюры из-за "бугра". К примеру, брошюры НТС, хотя в них не было
никакой крамолы: НТС не призывал даже переименовывать Ленинград в
Санкт-Петербург, писал лишь о разрушении города, как архитектурного
памятника... Почему же горожане с двойным "верхним" образованием,
понимавшие, что каждое слово в этой книжице святая правда, от этой правды
высокомерно отворачивались? Парадокс? Увы, нет. Я понял, что возможность
восприятия у многих блокирована страхом, постоянным шельмованием
"антисоветчиков". Я стал свидетелем того, что Бердяев называл "суженным
сознанием" - факты, идущие вразрез с привычными представлениями, вызывали
чувства, холодящие спину и блокирующие восприятие информации. Люди
предпочитали видеть то, что им внушали. В Израиле страх стал исчезать, и они
расколдовались. Процесс этот идет, как в реторте алхимика, мечтающего
превратить медяшку в золото, - у всех на виду, открыто. Только с иным,
положительным результатом. Некоторые впали в состояние прямо противоположное
прошлому, - самые отъявленные бунтари появляются из среды
каменно-правоверной. Этот процесс поразил меня.
Оказалось, самый страшный черт - бывший ангел. Такова наша
реальность... Позволю себе предположить, эти ангелы свое слово еще скажут,
ждать недолго... - Отмахнувшись от Линды, которая пыталась сфотографировать
его: "Потом-потом!", Шор продолжал в академической, лекторской манере: -
Обозначим для четкости изложения сей социальный и психологический феномен
под номером "1". Не возражаете? Перейдем к тому, что я определил, как
феномен номер "2"... Он зародился т а м. Евреи начали
самоидентифицироваться. Их престиж возрос несопоставимо. После Сталина иудея
принижали уже без кровавых наветов и подспудно им завидовали. - Заметив, что
Линда отрешенно глазеет по сторонам, он остановился. - Господа, вы
понимаете, о чем разговор?.. Может быть, вам легче воспринимать меня
по-английски?
Сэм подтвердил: он изучал русский,но, конечно... Линда, улыбнувшись,
сказала: она, как собака, понимает, но ответить не может.
- 0'кей, господа! Из уважения к даме, - если она не профессиональная
феминистка, которых терпеть не могу, - перехожу на высокий английский штиль.
Сэм и Линда покровительственно улыбнулись, но от рассказа более не
отвлекались. - В девятьсот восемьдесят шестом я прибыл в Киев... In 1986 I
arrived in Kiev to meet with my friend , - продолжил Шор на своем
оксфордском английском. - Соседи поведали шопотом, что мой дружок уехал
туда, - и показали куда-то вдаль. А в прошлом году, когда я зашел к
родителям друга, те же самые соседи по двору сообщили с гордостью: "Они все
в Израиль уехали. - И лишь затем перешли на топот: - Молодцы!" Не слышали
русский анекдот? На еврея в подъезде напали бандиты и забрали у него самое
ценное, что было - его фамилию... Не смешно? Хотите постичь тайны славянской
души, господа? I am terribly sorry, изучайте анекдоты. Ваши социологи
исследовать нашу новизну не торопятся. Умница Дороти Фишер, в свое время,
писала, еврей - носитель тайного порока. Из иудаизма можно выйти, из
еврейства - никогда. Русские евреи к тому же ощущали свое еврейство не
тайным пороком, а явным. Называли друг друга "инвалидами пятого пункта".
Понимаете? Теперь эта двойственность рухнула. Костыли отброшены. Голос еврея
не только окреп, но и усилен русским эхом - таков, господа, феномен под
номером "2". Время превратило даже принципиально аполитичного русского еврея
в социум, вызывающий тревогу властей.
- Вы считате, его и здесь побаиваются? - подала голос Линда.
- Нет сомнения! Дня не проходит, чтобы где-либо не появилась статья,
высмеивающая и отвергающая создание "русской партии". Глупость, де, это. И
даже расизм. Объединения "русских" в партию или независимое движение
истеблишмент боится, как огня. Левая печать особенно. И, кстати, напрасно...
Названия газет? - Профессор перечислил несколько. - Все одинаково
провинциальны и, за редким исключением, безграмотны. Страх перед
непредсказуемой силой осмелевшего русского еврейства заставляет их биться в
истерике. Свою больную мысль они пытаются превратить в стереотип сознания
новичков, используя для этого любое интервью. Даже интервью с Натаном
Щаранским, человеком, слышал, достойным, хотя во многом меня и
настораживающим... Они знают, он противник создания "русской партии", и
поэтому каждый раз это акцентируют... Осознает ли Щаранский, что его имя
стало картой в политической игре банкротов? Пока что не ведаю. По моему, у
этого парня своя игра... С вашего разрешения, не будем останавливаться на
вашем любимом герое. Это частность... Сегодня мы говорили о
"расколдованности". К ней и вернемся, если не возражаете? Итак, следующий
феномен обозначим под номером "3" - это твоя страна. О том и речи политиков,
и статьи, и шапки газет: это болезненная точка в сознании советского еврея,
который давно начал подозревать, что "Союз нерушимый" не совсем его страна.
Или вовсе не его страна. А тут, едва он сходит с трапа самолета "Эль Аль",
пресса начинает заклинать: "Это твоя страна". Твоя! Твоя! Это - расхожий
стереотип. Сила его в том, что он правдоподобен: Израиль - еврейское
государство, свой дом. И вот сионистский стереотип возвращается ныне к
властям бумерангом: если это МОЙ ДОМ, то все, что происходит в стране, меня
касается лично...
Со всеми феноменами разобрались только к полудню. Аврамий Шор произнес
незнакомое гостям слово "авсака" - перерыв. Американцы поняли его без
перевода, когда Аврамий загремел кофейником и еще какими-то сосудами для
размола и варки кофе.
- Чашечку по-иерусалимски, - объявил хозяин горделиво. -Даже сабры
хвалят. Мое новое хобби. Кстати, немыслимо возвысившее меня в бригаде
уборщиков, - добавил он, смягчая ироничный тон улыбкой.
- Я бы хотел вернуться к теме с другой стороны, доктор Шор,- сказал
Сэм, выпив кофе и отодвигая от себя чашечку китайского фарфора с отбитой
ручкой. - Но вначале мне хотелось бы узнать ваше мнение, доктор, по
вопросу... э-э... капитальному. Правда ли, что образованную русскую алию
встречают здесь, по утверждению... м-м.. иных, как холеру, чуму и спид,
вместе взятые. Может, дело в языковом барьере. Моя твоя не понимает, как
шутят в России. Не в этом ли суть?
Аврамий Шор усмехнулся. Вспомнил свой первый деловой визит в Израиле.
Министерство труда заказало ему и еще двум социологам из России карту
профессиональной структуры алии. Под-
писали диговор на сто тысяч шекелей. По америкаиским стандартам,
копеечный, но, как говорят в России, солдат и сухарю рад. Оставалось лишь
найти организацию, которая взяла бы ученых из России под свое крыло. Без
этого, предупредили, невозможно оформить оплату... Профессор и его коллеги
отправились в Иерусалимский Университет, в Центр по исследованию
европейского еврейства, который долгие годы возглавлял известный
профессор-историк Этингер. Знаменитый Этингер, как оказалось, почил в бозе,
встретил его преемник маленький тихий еврей профессор Ребиндер, собрал свой
ученый народ. Четыре часа обсуждали проект. Охи-ахи! Восторги! Прислали
бумагу, что обсудили с величайшим интересом: проект имеет для страны
судьбоносное значение, но относится, скорее, к сфере деятельности факультета
социологии. Зашагали на факультет социологии, где все повторилось
точь-в-точь. Четыре часа обсуждения. Охи-ахи! Судьбоносно! И ответ по почте:
все замечательно, но, поскольку речь идет о европейской эмиграции, это,
скорее, сфера действия Центра профессора Ребиндера... Тем же приемом их
отфутболили еще из шести мест. В конце-концов, они обошли все факультеты и
научные организации. И получили однозначный по смыслу ответ: "Нам не нужны
ваши сто тысяч шекелей, а еще больше нам не нужны вы!"
Аврамий стал разливать остаток кофе, Сэм остановил его: - Я пасс, это
не для моего сердца!
Аврамий произнес не без горечи: - Как видите, то, что жизненно
необходимо государству Израиль, абсолютно ни к чему и даже враждебно
израильскому истеблишменту... Парадокс? Не нахожу. Законы биологии.
Истеблишмент живет по законам знаменитой волчицы, которая, поднимая ножку,
отмечала территорию вокруг своего логова. Сунься кто со стороны!...
Справедливости ради, хотел бы заметить, тема эта не только израильская. Ваш
всемирно известный политолог как-то сказал мне в Ленинграде, что горячее
дыхание молодых коллег обжигает ему затылок. Самый молодой здесь - ваш
покорный слуга... Эмиграция - это всегда унижение, дорогие мои. А какое -
судите сами: профессор достал из портфеля составленую им статистическую
таблицу, показал ее гостям. Из таблицы явствовало: работу по профессии или
близко к ней нашли только двадцать процентов "олим ми Руссия"'. Сорок
процентов перебиваются "шмирой" (охрана, сторож) и "никайоном" (уборка,
мытье полов). Добавил, стараясь скрыть грусть: - Остальным сорока процентам,
а это около ста пятидесяти тысяч горемык, не досталось даже метлы. Как они
существуют, тайна великая... Уважаемый Сэм, ответил ли я на ваш вопрос? -
устало закончил Аврамий.
- Спасибо, доктор Шор. Если я вас еще не измучил окончательно,
позвольте продолжить тему "расколдованности"? Расколдованности голодных,
уточнил бы я теперь. Тема глобальна, она вышла на первый план и в Европе, и
в Азии. Попробуем подойти к ней с другой стороны... Русские евреи жили в
России три века. Многие забыли о своем еврействе. Корни переплелись.
Взаимосвязь живых душ - ведь она дала результаты, изменившие историю земли?
Взгляд Шора стал холодным. "Не хочет ли этот парень, -мелькнуло у него,
повесить, - вслед за Солженицыным, - на мою еврейскую шею и камушек,
именуемый Октябрьская революция?"
Но нет, этого Сэм не хотел. Более того, считал, что в этом Солженицын
вторичен. "Играет в Достоевского"...
- Но Федора Достоевского еще как-то можно понять, - вырвалось у него
досадливое: - Федор Михайлович жил за сто лет до Освенцима..." Сэму не
терпелось узнать совсем другое. То, что гораздо интереснее прочесть
сегодняшнему американскому читателю: а не свойственны ли те же духовные
процессы, которые происходят с русским еврейством, и с этнически русскими?
Сейчас в России такое творится!... - Сэм бросил на стул свой белый пиджак,
показывая, что он никуда не торопится.
- Не могу утверждать, сэр, - помолчав, продолжал Аврамий. -Корреляция
душ, естественно, существует. Иначе ни к чему поэты и, тем более, мы,
социальные психологи. Русское начало активно несут в себе многие русские
евреи, и, естественно, нынешние израильские репатрианты, явившиеся из
больших, исконно русских городов. Иногда преследуемый еврей ощущает себя
более русским, чем коренной русак. Но это сложнее еврейской темы... Нет, я
готов вам ответить, даже без подготовки: это часть моей последней работы, за
которую я попал в эпоху "зрелого социализма" в Иркутск, в лагерь для
вольнодумцев. Вот свежий факт. В Рузаевке - образцовая тюрьма, как считают.
Меня сунули в бокс, выбросив оттуда скамейку и посадив раба божьего, как
петуха на жердочку, на узкую доску. Я просидел полсуток и говорю
надзирателю: "Дайте скамейку". В ответ гогот: "Скамейку захотел!" "Разве вам
трудно? - говорю, - вон она стоит, мне в щелку видно". Гогот усилился.
Животики надрывают от хохота. "Удобств захотел, ха-ха! Ты, наверное, не
русский..." Как определили? По произношению? Нет, я коренной ленинградец.
Лектор университета... Так как же? Да очень просто. Какой русский будет
искать удобств в тюрьме?! Русский неприхотлив, он ничего не попросит, ибо
все равно не дадут. Ищешь какие-то привилегии, удобства - ты явно не
русский... Это замечание надзирателя имеет для меня глубочайший смысл. Оно
выражает отношение нации к самой себе. Тема русские, как этнос, увы,
сказанным не исчерпывается. У человека есть, как известно, инстинкт жизни и
смерти. Если перенести это на нацию, на этнос, не трудно обнаружить у
русских аспект трагический, берущий начало именно в отношении к самим себе.
Вот результаты иследований, которые я провел вместе с труппой академика
Струмилина... - Аврамий произнес скороговоркой несколько устрашающих цифр о
винопитии в СССР.
- Русские пили всегда, при любом строе, - меланхолично заметил Сэм.
- Но никогда не рождалось такое количество дебилов! - с горечью
выкрикнул Шор. - Вот трагедия нового времени, которую не хотят замечать.
Каждый шестой новорожденный дебил! Двадцать лет назад в Ленинграде не было
школы для детей-дебилов, ныне -четыре, в Донбассе было четыре, теперь
тридцать восемь... Сотням тысяч работяг зарплату не выдают на руки,
выписывают их женам. Это не шутка, Сэм, речь идет о вырождении, о
дебилизации общества. Я наблюдал дебильных студентов, дебильных вождей, что,
кстати говоря, и составляет предмет моего исследования... Вся история России
- цепь военных триумфов, а в социальном смысле цепь катастроф. Можно ли
объяснить "первому среди равных", что все его несчастья коренятся в
национальном характере, изуродованном многовековыми имперскими химерами?
- Проблема самоискоренения имперской души - внутренняя проблема России,