Анчуков Сергей. Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

   Дальше ошибки и сбои будут умножаться, до тех пор пока вся система ВС США, настроенная для работы в "автоматическом режиме", не будет поражена хаосом и неразберихой. От них, как говорят, "рукой подать" до паражения в борьбе с противником, действия которого не ограничиваются электроникой при сравнительно равных возможностях вооружения,. Это не значит, что нечто подобное будет правилом. Но Индию, Китай и Пакистан уже сегодня весьма сложно рассматривать в виде безусловно успешного объекта нападения для развитых стран. Нет сомнения в том, что условия применения вооруженной силы против этих стран уже в ближайшем будущем будут соответствовать условиям гипотетической войны с Россией сегодня.
   Даже современные военные конфликты, в том числе война на Балканах, в военном смысле не могут рассматриваться как показательное для оценки будущего явление. Скорее всего, даже с учетом политических целей будущих войн это повод для сомнений в прогнозе содержания и характера военных операций первой четверти 21 столетия. В самом деле, достаточно представить себе продолжение операции НАТО против СРЮ в сухопутном варианте или не предвзято взглянуть на столкновение российской армии с "чеченскими бандами", как будет ясно, "только слабость порождает агрессию". Но так же верно то, что решительность способствует достижению победы там, где по расчетам формальных стратегов ее, казалось бы и быть не может.
   Нет сомнения в том, что показательные войны на Ближнем Востоке, на Балканах и военные действия в других горячих точках уже по этим причинам не могут показаться столь уж "типичными" для среднесрочной и длительной перспективы, чтобы на их основе строить большую стратегию и планы строительства Вооруженных сил России. Но не учитывать такие перспективы просто невозможно.
   В ближайшем будущем столкновение противников, оснащенных пока только экзотической и качественно иной, чем ныне, техникой "шестого поколения" вряд ли возможно. Очевидно, что масштабное применение массовых вооружений "шестого поколения" даже против слабого по оснащенности противника ничего не изменит в характере войны в ее обычном понимании. Более того, типичные для современных армий вооружения "четвертого-пятого поколения", которые останутся массовыми, по крайней мере, еще лет двадцать пять, не исключают, а предполагают проведение операций именно классического типа. В соответствии с этим вряд ли произойдет существенное изменение тактики и оперативного искусства, то есть способов применения вооружений. В подтверждение этой мысли рекомендую читателям обширную статью, взятую из журнала "Авиация и время", которая дает представление об организации воздушных операций во время второй мировой войны, т. е. более чем 50 лет назад. В связи с ее прочтением вопрос: "Что изменилось?", для разработчиков концепций и доктрин, возможно, покажется риторическимi.
   Итак, характер войн первой четверти XXI столетия будет в первую очередь зависеть от целей военных действий при полном подчинении стратегии применения вооруженной силы государственной политике.
   Впрочем, такая постановка проблемы тоже не бесспорна, если в качестве приоритета рассматривать политические, а не стратегические цели.
   Во-вторых. При наличии ядерного оружия, которое все же останется важнейшим компонентом военной политики России в первой четверти 21 столетии, ее бессмысленно пугать "появлением к 2030 году 70 кораблей, оснащенных двумястами тысячами КРМБ и системой "НАВСТАР". При "определенных условиях" весьма вероятно появление в России аналогичных систем вооружения в комплексе с ГЛОНАСС, как противоядия "новым военным технологиям" Запада. Систем вооружений неуязвимых для стран НАТО и США. Например, дальнобойных противокорабельных средств СН в обычном снаряжении. Оснащение стратегических РК с головками самонаведения и существующих крылатых ракет средней дальности морского, воздушного и наземного базирования обычным зарядом при сохранении баллистики и точности не такая уж фантастическая вещь.
   Это позволит достичь весьма неприятных для агрессора результатов неадекватными средствами и с меньшими затратами, поскольку для Америки и Западной Европы в первой четверти 21 столетия останется актуальной проблема ответного удара и повышенной чувствительности населения к потерям, в то время как нанесение ударов высокоточными боеприпасами по территории со слаборазвитой инфраструктурой может оказаться неэффективным. Именно поэтому широкое применение найдут традиционные средства и способы ведения войны.
   Для России создание приемлемого соотношения сил для обороны обширных пространств пока представляется проблемой выбор между продолжением кардинальных реформ по западному образцу или консервацией современного облика ВС с учетом опыта содержания Армии и Флота СССР на основе идеи мобилизации и всеобщей воинской обязанности. Это при том, что фактически нет альтернативы постепенному переходу к содержанию ограниченной базы мобилизационного развертывания, с одновременным резким сокращением количества основного вооружения при многократном повышении боевого потенциала единичных образцов ВВТ. Естественно, что это потребует принятия энергичных мер по компенсации утраченного потенциала СОН, например, изменением стратегии применения оперативно-тактических ядерных средств.
   Проблема современной России не только отсутствие необходимого ресурса на содержание ВС и средств на проведение дорогостоящих реформ. Дело даже не в продолжении реформе, а в необходимости обеспечения безопасного содержания запасов вооружения при ограниченной численности войск. Не секрет, что в ближайшее время предложено сократить ВС 1 миллиона военнослужащих. Как при этом обеспечить решение задач мобилизационного характера и содержание ВВТ без существенного уточнения или даже коренного изменения концепции строительства ВС?
   В-третьих. Говорить о реформе в ВС России пока не приходится, потому что не вполне ясно к каким войнам и для достижения каких целей следует готовить войска. Может быть к очередной чеченской войне, или следует рассчитывать на звездные войны? Может быть, следует ориентироваться на войны классического типа или рассматривать ВС как элемент силы сдерживающей агрессию с выполнением эпизодических задач в специальных операциях?
   Но не будет преувеличением сказать, что в принципе нет намеков на реалистическую оценку войн будущего и естественно нет замысла отражения возможной агрессии. Тем более нет даже примерно очерченных контуров реалистической военно-технической политики будущего. Вооружения конца 20 столетия и 5-6 поколения как основу для коренного изменения характера войны рассматривать пока не приходится. Более того, весьма неопределенными представляются среднесрочные перспективы разумных изменений в ВС и экономического обеспечения формирования по настоящему современной Армии на рубеже 2007-2010 гг. при этом о перспективе 2025-2030 годов никто даже не упоминает.
   Определение оборонной стратегии России в целом и всякие общие рассуждения о "войнах третьего тысячелетия" с позиций миротворчества и "страшилок" звездных войн представляется беспредметным и мало что дает для принятия безошибочных решений на будущее. Однако военные угрозы имеют вполне реальную перспективу, а дальнейшее ослабление России ничего кроме агрессии вызвать не может.
   Американцы безусловно блефуют, но за всякими безумными сегодня идеями просматриваются реалии будущего.
   Впрочем, по поводу оценки и средств ведения и характера войн первой четверти 21 столетия приведу в сокращении несколько выдержек из послания министра обороны США У. Коэна, направленного президенту и конгрессу Соединенных штатов.
   Итак, текст Посланияii с приложениями на 296 страницах следует, что вооруженные силы США должны быть готовы противостоять гораздо более комплексным угрозам. Для противодействия им ВС должны быть мощными, мобильными, готовыми отвечать на любые вызовы и побеждать. Эффективное использование новых информационных систем и передовых технологий (посредством применения новых оперативных концепций и организационных структур) позволит ВС США быть более оперативными и маневренными. Они будут обладать высокоточным оружием и будут лучше защищены. Все это будет происходить на фоне сокращения их общей численности.
   В основе стратегии США и фундаментом военной мощи США останутся: хорошо подготовленный личный состав; боеготовые вооруженные силы; организация, доктрина и технологии, превосходящие возможности противника.
   Предметом особой озабоченности является возрастание угрозы ракетного удара по территории Соединенных Штатов с использованием баллистических ракет. Угроза ракетного нападения, которая раньше считалась маловероятной, многократно возрастает по мере того, как страны, подобные КНДР и Ирану, продолжают разработку и экспорт баллистических ракет большой дальности. Более того, реальной, хотя и менее вероятной, остается возможность случайного или непреднамеренного ракетного пуска с территории России или Китая.
   Руководство МО США считает, что "в настоящее время у Соединенных Штатов нет глобального соперника и вряд ли он появится, по крайней мере, до 2015 года. Однако существует вероятность того, что после 2015 года на международной арене может появиться региональная сверхдержава или даже соперник глобального масштаба. Китай и Россия по их потенциалам, видимо, могут стать наиболее вероятными такими соперниками, хотя будущее этих стран представляется весьма неопределенным. Россия может в предстоящие годы восстановить способность "проецировать" свои значительные наступательные военные возможности по периферии государственных границ, однако это потребует проведения крупных подготовительных мероприятий, которые не пройдут незамеченными для Соединенных Штатов".
   В тоже время отмечается, что "в то время как Россия продолжает сохранять крупный арсенал стратегических и тактических ядерных средств, ее обычные военные возможности как с точки зрения "проецирования" силы, так и боеспособности существенно ослаблены".
   Утверждение о том, что "у США в настоящее время глобальных противников нет" не вызывает сомнения как и то, что военное командование США рассматривает Россию в качестве вероятного противника в случае восстановления ее экономического и военного потенциала.
   Военные стратеги США рассчитывают на создание подавляющего превосходства одновременно на двух ТВД.
   Для этого процесс реорганизации планируется "начать с создания соединений переходного типа, но с характеристиками нового типа, в пределах доступных и появляющихся технологий. Считается, что внедрение новых технологий будет важным моментом для выполнения задач реформирования сухопутных войск, которое будет осуществляться по двум главным направлениям:
   внедрение информационных возможностей в существующие системы тяжелого вооружения, таких как танк М-1 "Абрамс", боевая машина пехоты М-2 "Брэдли" и вертолет "Апач";
   проведение мероприятий по усилению живучести и огневой мощи соединений легкого типа.
   Эти направления работы "обеспечат повышение боевой готовности на оперативном и тактическом уровнях, возможностей к длительному ведению боевых действий, а также увеличение огневой мощи, живучести и способности к быстрому развертыванию войсковых формирований".
   Первым соединением по освоению боевых возможностей сил XXI века будет 4 механизированная дивизия. Уже в 2001 году планируются ее учения для выявления боевых возможностей полностью автоматизированной дивизии с новой системой вооружения, созданной на основе цифровых технологий. При этом считается, что "дивизия будет иметь на 25% меньше боевых систем, но обладать большей огневой мощью за счет синхронного, точного ведения огня и одновременного маневра и благодаря возможности получать значительно более полную информацию о противнике. За счет сокращения количества боевых систем и повышения эффективности сил поддержки численность такого соединения сократится до 3000 чел. (сейчас штатная численность "тяжелой дивизии" около 16 тыс. человек, А.С.).
   Как видим ничего сверх естественного в силах общего назначения ВС США не происходит. Но, по мнению специалистов МО США, при значительном повышении возможностей "новых автоматизированных дивизий" повышение боевого потенциала и степени его реализации позволит сократить численность боевых средств и личного состава соответственно на 25 и 80%.
   Похоже, что "ведение войны на двух ТВД одновременно, создание супер качественных соединений сухопутных войск, так же как оснащение ВМС 250 тыс. высокоточных ракет большой дальности это американский блеф и фантазии российских исследователей.
   Однако при американских ресурсах и желании обеспечить превосходство над любым "потенциальным противником эти идеи могут приобрести вполне реальные очертания уже к 2012-2015 году.
   В середине января 2001 года новый Госсекретарь США, "герой Иракской войны", генерал К.Пауэл заявил: "Россия должна забыть, что у нее есть какие то интересы в других республиках бывшего Союза. Мы не позволим России вмешиваться в дела бывших республик бывшего СССР. Восстановление России не входит в планы правительства США". Далее Пауэл отметил, что деньги России будут выделяться только в трех случаях: на уничтожение стратегических ракет СС-18 и СС-20; на строительство хранилищ радиоактивных отходов; для поддержки друзей США на Северном Кавказе.
   Он так же добавил, что "...проблема ПРО - это наше внутреннее дело. Мы будем развивать систему НПРО, не взирая ни на какие внешние обстоятельства, поскольку она обеспечивает безопасность не только США, но и всего западного мира".
   В интервью представителям прессы К. Пауэл3 обмолвился, что весь бюджет России, в том числе ВС, - это "расходы за один год нью-йоркских наркоманов".
   Военные эксперты США характеризуют ситуацию следующим образом: "современные военные возможности США отвечают критериям Пентагона по "ведению двух войн", то есть ВС США способны в настоящее время одновременно вести две победоносные войны на двух ТВД". Делается вывод: для администрации республиканца Д.Буша будет характерна ставка на военно-силовой фактор в обеспечении национальных интересов США, в отличие от политики "демократов" на глобализацию и "гуманитарную интервенцию".
   Считается, что в отношении РФ республиканцы будут исходить из прагматических соображений военно-политического характера, с приоритетным условием поведение Москвы на международной арене, а не решения гуманитарных проблем внутреннего развития России. В этом смысле политика республиканцев в отношении РФ будет более предсказуема и прагматична.
   Попробуем разобраться и ответить на вопрос, что может противопоставить Россия военной опасности в будущем и столкновению с более сильным противником.
   Прежде всего, имеется в виду период, когда Северо-Атлантический альянс накопит высокоточные средства в количестве, необходимом для ведения масштабной войны, а Китай обретет возможность решения территориальных проблем с позиции силы и уверенность в достижении целей военными средствами.
   Стратегический фон: прогнозы и предположения
   Не вызывает особого сомнения то, что характер войны в в среднесрочной перспективе зависит не столько от доли качественных вооружений, сколько от количества наиболее массовых вооружений в боевом составе войск на момент начала войны. Для ведения локальной войны действительно имеют значение уже присутствующие, хотя и в незначительных количествах, серийные образцы ВТО. Но будет ли их достаточно много, что бы существенно изменить характер большой войны, если ее продолжительность и содержание операций будет определяется темпом "дрейфа" боевого состава ВС к более "примитивным" массовым вооружениям конца прошлого столетия и соответствующим способам ведения боевых действий?
   Если к 2015 году на Западе действительно произойдет накопление качественно-новых вооружений, то это позволит НАТО вести более или менее длительные военные действия в масштабах сопоставимых с "региональной войной". И не случайно в военных кругах США идут дебаты о правильности стратегических установок на ведение двух войн одновременно. Американцы понимают, что полное перевооружение на качественно иные, чем сегодня средства.
   Но исключит ли это применение традиционных средств общего назначения, которые останутся массовыми?
   Даже если "профессионализация армий" объективно нивелирует такие понятия как "массовая армия военного времени", "мобилизация экономики" в странах НАТО и субъективно в России. Безусловно, проблема мобилизации в разной степени касается США и Турции. В целом масштабные военные действия действительно будут ограничены тем, что из вооружений и в каком количестве будет содержаться в штатах войск на начало конфликта или будет поставлено в строй при минимуме мобилизационных усилий в течение 2-3 месяцев4.
   В этих условиях России вряд ли стоит рассчитывать на длительный угрожаемый период. К 2010 году Вооруженные Силы РФ, сокращенные по "экономической необходимости" до 800 тысяч, будут не в состоянии провести даже войсковую мобилизацию в течение года, а миллионная группировка "военного времени" не решит проблему ведения региональной, более или менее длительной войны в Европе.
   Если речь все же идет о возможности прямой агрессии против РФ, то, исходя из оценки направлений научно-технического прогресса и развития военно-стратегической ситуации в мире, наиболее опасным для России будет период с 2010 по 2025 годы.
   Парадокс современного положения заключается в том, что мобилизация является анахронизмом прошлого, без которого невозможно решение проблем обеспечения военной безопасности России в настоящем, и поэтому мобилизационная подготовка - комплекс задач сегодняшнего дня, в принципе - решение задач в будущем.
   Сегодня вероятность развязывания ядерной войны действительно мала настолько, что ее обсуждение не заслуживает серьезного внимания. Однако массированное применение хотя бы 50 тысяч (!) крылатых ракет воздушного и морского базирования по военно-экономическим объектам в России будет равносильно нанесению обезоруживающего ядерно-ядерного удара. Но именно поэтому при наличии 300 ядерных зарядов в России, воздушно-космическая операция с применением крылатых ракет в таких масштабах представляется более чем нереальной. Уже на ранних стадиях войны это неизбежно приведет к неуправляемой эскалации военных действий с переходом к применению ядерного оружия. Мнение о том, что "новые военные технологии" обеспечат повышение порога ядерной безопасности и применения ядерных сил, в том числе оперативного назначения, в этих условиях представляется не совсем верным5.
   Представим себе невероятное: с учетом ТТХ вооружений и противодействия ВС России из 50 тысяч КРМБ, примененных в ходе воздушно-космической операции, четверть достигнет целей. Это конечно не 1000 "томагавков" для Югославии, но и Россия не СРЮ.
   Предположим, что в результате "преднамеренных ошибок", в соответствии с целями войны 30% КР и УБ с массой боевого заряда 250-500 кг будет подорвано в административно-хозяйственных густонаселенных и промышленных центрах, а остальные будут применены по войскам, силам флота и по другим военным объектам.
   Не вдаваясь в подробности виртуального замысла операции и структуры возможных потерь, можно предположить, что в этом случае будет поражено от 4 до 12 тысяч объектов экономики, военной инфраструктуры, системы управления и войск. При этом безвозвратные потери мирного населения при "средней эффективности" одного боеприпаса составят до 100 человек убитыми и более 300 ранеными. (Вспомним последние терракты в Москве и Волгодонске) Всего это потери 1,5-1,6 миллиона человек. В войсках потери могут оказаться 600-700 тысяч человек, и до 20-30 тысяч единиц тяжелого вооружения. Можно предположить, что массовое применение обычных боеприпасов повысит потери еще на 20-25%, а если предположить невероятное - применение 100-150 тысяч "Томогавков"6 и управляемых лазерных бомб, то потери мирного населения могут увеличиться в 2-3 раза. Возможно, это и есть предел "стойкость населения" и мера жестокость правительства к своей армии при наличии ядерного оружия.
   Допустим, что в странах Западной Европы и США чувствительность населения к потерям значительно выше, чем России. Но с учетом преобладания ударов по объектам экономики и "побочного террористического эффекта", 5-8 миллионов убитых и раненных, временной потери 25-30% экономического потенциала и снижения боеспособности Армии на 70% потребуется принятия решений о нанесении ответного удара ЯО уже на начальной стадии войны. И, конечно, не ожидая катастрофических последствий и "критических потерь",7. которые являются главной причиной дестабилизации обстановки в воюющих странах
   Действительно, параметры операции на Балканах сегодня весьма неоднозначно оцениваются аналитиками НАТО, СРЮ и тем более России. Но именно это дает основания сделать вывод о том, что даже при наличии экономических возможностей накачка вооруженных сил США дорогостоящим высокоточным оружием представляется таким же тупиком, как и гонка вооружений в прошлом для СССР.
   Однако, при наличие ядерного оружия в двадцати странах мира, мысль о хирургически точных ударах высокоточным оружием, как о преимуществе США, может оказаться не более чем блефом и вредным для определения реальной стратегии России заблуждением. То, что в США делают ставку на сохранение преимуществ в сфере информационных технологий, позволяет вполне определенно сомневаться в возможности применения Западом грубой военной силы, вооружений четвертого и даже пятого поколения, как главного средства достижения победы в Европе.
   На Востоке ситуация будет не менее сложной, но по иным причинам. Если отбросить в сторону вполне возможную "добровольную ликвидацию российского военного присутствия" от Забайкалья до мыса Дежнева, то попытки удержать регион в орбите российского влияния силой представляются бесперспективными и, более того, обреченными на неудачу в силу несопоставимости ресурсов современной России и КНР, а возможно Японии при поддержке США.
   Иллюстрировать ситуацию на Дальнем Востоке расчетом потерь при десятикратном превосходстве противника на стратегическом уровне (при равном качестве обычного вооружения) просто не имеет смысла. Напрашивается мысль о необходимости прямого повышения ресурса на ДВ на основе новой стратегии применения ОТЯС, СЯС и группировки сил общего назначения.
   Ситуация в Центрально-Азиатском регионе при наличии трудно доступной "буферной зоны", естественно прикрывающей "мягкое подбрюшье" России, представляется не столь угрожающей8. Но это не означает, что нашими вероятными противниками и их союзниками Сибирское направление рассматривается как бесперспективное. Пример того идея "защиты в России (!) американских интересов военной силой для отражения атаки с Юга, в отсутствии дееспособной и управляемой "союзнической силы" на территории Сибири". Эта мысль уже была заложена в замысел учений сил быстрого реагирования США, проведенных на Аляске летом 2000 года.
   Не смотря на видимую стабильность международной обстановки, для России как и в годы второй мировой войны представляет опасность перспектива войны на два фронта, что предполагает формирование совершенно новой оборонительной идеологии России в XXI столетииiii.
   Можно сколько угодно говорить о партнерстве ради мира, о необходимости обеспечения экономической безопасности за счет снижения расходов на Армию и Флот, но парадокс военно-стратегической ситуации заключается в том, что в ближайшем будущем потребуется содержать две стратегические группировки ВС РФ для ведения операций совершенно разного характера. Создать их на пространстве от Чукотки до Калининграда при современном ресурсе и качестве ВВТ заблаговременно почти невозможно, а содержать в мирное время просто немыслимо. Более того, при растянутых на 9000 км коммуникациях на "пустом месте" даже с учетом маневра по внутренним операционным направлениям своевременно развернуть стратегические группировки сил общего назначения будет почти невозможно.
   Таким образом, на Европейском ТВ необходимо ориентироваться на содержание стратегической группировки для отражения массированных ударов в рамках проведения воздушно-космической операции мощной группировкой НАТО. На Востоке, как минимум следует ориентироваться на содержание группировки разнородных сил, готовой к ведению сдерживающих действий ограниченными средствами с применением тактического ядерного оружия против многократно превосходящего противника.
   Возможно, что приоритеты и характер операций, содержание и цели боевых действий по месту проведения (на Востоке и на Западе) могут поменяться на прямо противоположные. При этом в мирное время потребуется создание стратегических резервов СОН, в том числе для выполнения задач прикрытия на центрально-Азиатском стратегическом направлении в мирное время.
   Очевидно, что в любом случае для осуществления реалистической оборонной стратегии ядерная составляющая ВС РФ до 2025-2030 года будет иметь решающее значение. И не только как фактор сдерживания агрессии, но и как возможность ее безусловного пресечения на приемлемых или даже выгодных для России условиях при минимуме затрат.