Страница:
благ; смерть овладевает здесь душой по решению мудрости, и эта развязка
мыслится ее как трагический, но как благополучный исход.
"Человечество" - моралите иного склада; оно рассчитано на иной круг
зрителей и замечательно своими элементами народности, обилием сатирических и
реалистических черт. "Человечество" представлено здесь в гораздо более
характерном, индивидуализованном облике, да и искусители его, препятствующие
ему вести порядочную, простую жизнь земледельца и доводящие его до
самоубийства, представлены в более реальных очертаниях, вплоть до чортика
Тутивиллуса. Здесь много веселых, острых и непристойных шуток, намеков на
определенные лица и события, хорошо известные тем зрителям, для которых
пьеса предназначалась. Таким образом комический и сатирический элементы
прочно обосновались и в моралите, сближая их в этом смысле с "мистериями" и
облегчая тем самым возможность обоюдного воздействия их друг на друга. В
моралите "Дух, Воля и Разум" Люцифер в образе опытного волокиты обольщает
душевные силы человека. Эта сцена носит, совершенно фарсовый характер.
Одно из наиболее знаменитых английских моралите - пьеса "Всякий
Человек" (Everyman или Somonynge of Everyman), известная также в латинской и
голландской редакциях, драматизует не всю человеческую жизнь, но лишь
последние предсмертные часы расчета с нею; в монологах главного действующего
лица перспективно освещается и вся его предшествующая история. Назидательная
тенденция, как во всех моралите, проявляется в наставлениях к Человеку -
развивать свой характер и своевременно обуздывать страсти. Это произведение,
отмеченное глубокой серьезностью и почти трагическое по своему колориту,
пользовалось большой популярностью в течение всей почти первой половины XVI
столетия; между 1509-1537 гг. оно было издано в Англии четыре раза. Неясными
остаются, однако, и время, и даже место его возникновения. Значительное
большинства исследователей считает его древнейшей редакцией голландскую
пьесу (Elckerlijk), напечатанную в Нидерландах еще в 1495 г. Питером
Дорландусом; на чрезвычайную распространенность этого моралите в Нидерландах
указывает то, что его основную тему запечатлел также художник Питер Брейгель
в одном из своих рисунков. Всякий Человек изображен здесь в облике
нидерландского горожанина; он тщетно ищет самого себя среди тюков с
товарами, бочек и ящиков, среди наук и искусств, в деревне и на войне; перед
ним зеркало с надписью: "Познай самого себя".
Всякий Человек живет, не предчувствуя кончины, всецело преданный
мирским усладам. Но смерть является к нему, чтобы призвать на суд божий.
Напрасно просит он об отсрочке, напрасно хочет он подкупить нежданную
гостью; она требует тотчас же отправиться с ним в путь, откуда нет возврата.
Но Всякий Человек не сразу понимает безысходность своего положения; он
просит сопровождать его в этом паломничестве Дружбу, Родню, Собственность,
но те отвращаются от него; тогда он обращается за помощью к Добрым делам
или, лучше сказать, доброму Поступку, так как они воплощены в одном лице, -
но тот лежит на земле, холодный, ослабевший, связанный грехами Всякого
Человека настолько, что не может пошевельнуться; Поступок отправляет Всякого
Человека к своей сестре, Знанию, которая ведет его к исповеднику, одев в
одежды сокрушения. Затем Всякий Человек в сопровождении Поступка,
оправившегося от изнеможения, его сестры и новых лиц, Благоразумия, Силы,
Красоты, Пяти чувств, заботится об исполнении последних дел, пишет свое
завещание и отправляется к отрытой могиле. При виде ужасов тления его
оставляют один за другим - Красота, потом Сила, Благоразумие, Пять чувств. С
ним остается только Знание. Радостно принимают, в конце-концов, небесные
силы человеческую душу, очистившуюся от скверны. Все произведение заключает
несложная мораль, произносимая неким "доктором".
Не следует преуменьшать живости драматической формы моралите, какую она
несомненно имела для современных ей театральных зрителей; для этого
необходимо лишь отрешиться от традиционного противопоставления ей
последующей драмы профессионального английского театра. Нравственные
поучения в моралите преподносились зрителям в форме театральной игры,
отличавшейся действительной занимательностью. Реализм городской культуры
пробивался здесь столь же явственно, как просачивался он и в истолкование
евангельских фигур мистерий. Неудивительно, что в XV в. оба драматических
жанра нередко смешивались. Фигуры Пороков и Добродетелей появлялись в
пьесах, драматизировавших различные библейские и евангельские эпизоды, в
сценах из жизни святых; фарсовые сцены мистерий, в свою очередь, могли
пристраиваться к моралите. Общими для всех жанров являлись, однако, все
повышавшиеся требования жизненности и правдивости сценического
воспроизведения действительности. Речи Дурного Совета - аллегорического
персонажа в моралите "об евангелисте Иоанне" - звучали, например, столь же
злободневно, как и монологи вполне реальных лиц какой-нибудь "интерлюдии":
"Возвратившись из Рочестера, я потерял весь свой заработок. Нет, я уже
больше не пойду в Ковентри, клянусь в этом! Ведь эти парни поставили меня к
столбу (очевидно, как вора) и забросали мою голову яйцами, да так здорово,
что мой нос истек кровью, словно боченок с тридцатью кружками вина". В еще
более поздних моралите действующие лица иногда прямо теряют свое условное
аллегорическое значение и обогащаются вполне конкретными чертами, взятыми из
окружающего быта; в одной "моральной игре" начала XVI в. - "Богатство и
здоровье" (Wealth and health) - пьяница Бирпот (Пивная кружка) изъясняется
на ломаном англо-голландском наречии, подобно заправскому матросу. Долгое
время особенно излюбленной фигурой в пьесах английского религиозного театра
являлся комический персонаж, совмещавший в себе черты "дьявола" мистерий и
"шутовской персоны" и увеселявший зрителей ужимками, прыжками и острыми
словечками. В моралите эта фигура известна под именем Порока (Vice) и под
другими наименованиями (Old iniquity, Ambidexter и т. д.). Со следами ее мы
встретимся и в шекспировском театре. "Старый грех" (Old iniquity) остался
даже в народном прозвании чорта (Old Nick), спутником которого он выступал в
моралите.
Средневековый религиозный театр продолжал свое существование в Англии в
течение всей первой половины XVI в.; лишь в 1543 г. парламентский указ
впервые запретил актерам затрагивать в спектаклях религиозные вопросы, но
"моральные игры" упоминаются еще в одном патенте короля Якова I, а в 1602
г., в присутствии королевы Елизаветы, еще давалось моралите "Спор между
Щедростью и Расточительностью". Последние мистерии также даны были в конце
XVI в., а одна из лучших рукописей их ("честерский цикл") относится уже к
XVII столетию.
ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Со второй половины XV. столетия Европа вступает в одну из
замечательнейших периодов своей истории, получивший название эпохи
Возрождения. Основные черты социально-политической жизни и экономики,
культуры и искусства этого периода нашли исчерпывающее объяснение в
блестящей характеристике, данной Энгельсом.
"...Королевская власть, опираясь на горожан, сломила мощь феодального
дворянства и основала крупные, по существу национальные монархии, в которых
получили свое развитие современные европейские нации и современное
буржуазное общество; и в то время как буржуазия и дворянство еще ожесточенно
боролись между собой, немецкая крестьянская война пророчески указала на
грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие
крестьяне, - в этом не было ничего нового, - но за ними показались начатки
современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием
общности имущества на устах. В спасенных при гибели Византии рукописях, в
вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал
новый мир - греческая древность; перед... светлыми образами ее исчезли
призраки средневековья; в Италии достигло неслыханного расцвета искусство,
которое явилось точно отблеск классической древности и которое в дальнейшем
никогда уже не подымалось до такой высоты. В Италии, Франции, Германии
возникла новая, первая современная литература; Англия и Испания пережили
вскоре за тем свою классическую литературную эпоху. Рамки старого Orbis
terrarum были разбиты; только теперь, собственно, была открыта земля и
положены основы для позднейшей мировой торговли и для перехода ремесла в
мануфактуру, явившуюся, в свою очередь, исходным пунктом современной крупной
промышленности. Духовная диктатура церкви была сломлена; германские народы в
своем большинстве приняли протестантизм, между тем как у романских народов
стало все более и более укореняться перешедшее от арабов и питавшееся
новооткрытой греческой философией жизнерадостное свободомыслие,
подготовившее материализм XVIII столетия.
Это был величайший прогрессивный переворот, пережитый до того
человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов
по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености.
Люди, основавшие современное господство буржуазии, были чем угодно, но
только не буржуазно-ограниченными. Наоборот, они были более или менее
обвеяны авантюрным характером своего времени. Тогда не было почти ни одного
крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы
на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества
(...именно не только в теоретической, но также и в практической жизни...)
...Люди того времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее,
калечащее действие которого мы так часто наблюдаем на их преемниках. Но что
особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут всеми
интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе,
становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто
мечом, а кто и тем и другим. Отсюда та полнота и сила характера, которая
делает из них цельных людей. Кабинетные ученые являлись тогда исключениями;
это либо люди второго и третьего ранга, либо благоразумные филистеры, не
желающие обжечь себе пальцев..." {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр.
475-477.}
Эта характеристика эпохи Возрождения целиком приложима и к Англии,
которая была, как и другие европейские страны, захвачена этим бурным
переворотом, создавшим новые общественно-политические условия и новую
культуру, отличную от средневековой.
В эпоху так называемого "первоначального накопления" Англия вступает на
путь капиталистического развития. В стране растет и крепнет буржуазия, во
все области экономической жизни внедряются капиталистические отношения.
Возникает капиталистическая мануфактура, растет и ширится торговля,
вовлекающая Англию в сношения с отдаленнейшими странами мира.
Продуктом этого развития явилась абсолютная монархия, возникшая в
Англии в конце XV в. и достигшая своего высшего расцвета в XVI в.
"...К счастью для Англии, - пишет Энгельс, - старые феодальные бароны
перебили друг друга в войнах Алой и Белой Роз" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т.
XVI, ч. II, стр. 298.}. Ослабление феодального дворянства позволило теперь
осуществить то, о чем тщетно помышляли все английские короли, начиная с
Вильгельма Завоевателя, - создать сильную королевскую власть, держащую в
подчинении всю страну и все сословия.
Вступивший на престол по окончании войн Алой и Белой Роз Генрих VII
стал сильною рукой утверждать строй абсолютной монархии, который еще более
окреп при его преемнике Генрихе VIII. Оба эти монарха из династии Тюдоров
заложили основы английского абсолютизма; который достиг вершины своего
могущества в царствование Елизаветы. Парламент, продолжавший существовать
при Тюдорах, превратился в более или менее послушный рупор волеизъявлений
самодержавного монарха.
Новое дворянство, создавшееся при Тюдорах, служило одной из опор
абсолютной монархии. Наследники старых феодальных баронов, большей частью
также отпрыски этих старых фамилий вели, однако, свой род от столь
отдаленных боковых линий, что они составили совершенно новую корпорацию. Их
навыки в стремления были гораздо более буржуазными, чем феодальными. Они
прекрасно знали цену деньгам и немедленно принялись вздувать земельную
ренту, прогнав с земли сотни мелких арендаторов и заменив их овцами. Генрих
VIII массами создавал новых лендлордов из буржуазии, раздавая и продавая за
бесценок церковные имения; к тому же результату приводили беспрерывно
продолжавшиеся до конца XVII столетия конфискации крупных имений, которые
затем раздавались выскочкам или полувыскочкам. Поэтому английская
"аристократия" со времени Генриха VIII не только не противодействовала
развитию промышленности, но, наоборот, старалась извлекать из нее пользу"
{Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. II, стр. 298.}.
Другой опорой английского абсолютизма была растущая буржуазия, которая
нуждалась в сильной королевской власти для защиты своих экономических
интересов.
Могущество королевской власти, сумевшей подавить своевольных феодалов,
еще более возросло в результате реформации. Генрих VIII покончил с
господством римских пап над английской церковью. Отказавшись повиноваться
власти папы, король объявил себя верховным главой церкви, получившей
название англиканской. Церковное управление попрежнему оставалось
централизованным, но теперь его возглавлял король, назначавший высших
церковных сановников-епископов. Как глава церкви Генрих VIII конфисковал все
монастырское имущество в свою пользу. Монастыри были закрыты, монахи -
изгнаны, и все монастырские земли отошли в казну короля, который
бесконтрольно ими распоряжался. Таким образом при Генрихе VIII в руках
короля была сосредоточена не только светская, но и духовная власть.
Реформация породила обширную богословскую литературу, отражавшую борьбу
католицизма и протестантства; но литературными достоинствами обладали лишь
немногие ее памятники: "Книга о мучениках" (The Book of Martyrs, 1563 г.)
Джона Фокса (John Foxe, 1516-1587 гг.), рассказывающая о христианских
великомучениках всех веков, но особенно подробно - о преследованиях
протестантов в период католической реакции при Мария Тюдор. Второе
значительное произведение этой литературы "Законы церковного устройства"
(The Laws of Ecclesiastical Polity, 1593 г.) Ричарда Гукера (Richard Hooker,
1554-1600 гг.), которые содержат изложение основных доктрин англиканской
церкви.
Реформация сделала общедоступной библию, текст которой католическая
церковь запрещала переводить. В XVI в. и начале XVII в. появляется десять
"переводов библии, начищая с перевода Вильяма Тиндаля (1525-1535 гг.). Все
эти переводы послужили подготовкой для окончательного, так называемого
"авторизованного текста", созданного 47 переводчиками и выпущенного в 1611
г. Распространенность библии обусловила значительное влияние ее языка на
повседневную речь и литературу.
Новое дворянство и буржуазия оказывали поддержку королевской власти не
только потому, что они боялись повторения феодальных междоусобий, страх
перед которыми был жив еще тогда, когда Шекспир писал свои пьесы-хроники из
истории Англии. В обществе была сила, которой они опасались больше всего.
Это - народные массы Англии, обездоленные и доведенные до отчаяния
страданиями и бедствиями, ставшими их уделом.
"В истории первоначального накопления, - пишет Маркс, - составляют
эпоху перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса
капиталистов, и прежде всего те моменты, когда значительные массы людей
внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и
выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев.
Экспроприация сельскохозяйственного производителя, обезземеление крестьянина
составляет основу всего процесса" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVII, стр.
784.}.
Англия времен Возрождения пережила три таких переворота, приведших к
созданию огромной массы обездоленных, поставленных вне закона пролетариев.
Одним из первых мероприятий Генриха VII по укреплению королевской
власти и уничтожению дворянского своеволия был роспуск феодальных дружин.
Еще более широкой по своему значению была экспроприация крестьян, что
составило одну из основ капиталистического развития Англии. Когда выяснилась
выгодность торговли шерстью, крупные землевладельцы стали превращать свои
земли в пастбища. Для этого они сгоняли "крестьян с занимаемых ими участков,
на которые крестьяне имели такое же феодальное право собственности, как и
сами феодалы" {Там же, стр. 786.}. Современник этой эпохи Гаррисон (William
Harrison, 1534-1593 гг.), составивший знаменитое "Описание Англии"
(Description of England), с возмущением рассказывает о губительной для
крестьян экспроприации. Это обезземеливание крестьянства, проводившееся в
форме так называемых "огораживаний", принесло неисчислимые бедствия огромной
массе трудового народа, который был лишен крова, пищи и работы.
И, наконец, "насильственная экспроприация народных масс получила новый
ужасный толчок в XVI столетии благодаря реформации и сопровождавшему ее
колоссальному расхищению церковных имений. Ко времени реформации
католическая церковь была феодальной собственницей значительной части
английской земли. Уничтожение монастырей и т. д. превратило в пролетариат их
обитателей" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVII, стр. 789.}.
Маркс описывает ужасные последствия, которые принесла "первоначальное
накопление" для жизни народных масс. "Люди выгнанные вследствие роспуска
феодальных дружин и оторванные от земли насильственной, осуществлявшейся
толчками экспроприацией, этот поставленный вне закона пролетариат поглощался
развивающейся мануфактурой далеко не с такой быстротой, с какой он появлялся
на свет. С другой стороны, люди, внезапно вырванные из обычной жизненной
колеи, не могли столь же внезапно освоиться с дисциплиной новой своей
обстановки. Они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг - частью
добровольно, в большинстве случаев под давлением необходимости" {Там же,
стр. 802.}.
Бесчеловечные законы против бродяжничества усугубляли страдания народа,
доведенного до последней степени отчаяния. Уже во времена Генриха VI впервые
возникают крестьянские бунты против огораживаний. Волнения и бунты крестьян
были частым явлением в английской деревне времен Возрождения.
Самым значительным и наиболее драматичным эпизодом борьбы английского
крестьянства за сохранение земли было восстание, возглавляемое Робертом
Кетом и происшедшее в Норфольке в 1549 г. По свидетельству современников,
восставшие крестьяне заявляли: "Мы не можем дольше переносить столь большие
и жестокие несправедливости, мы не можем дольше, сложа руки, допускать
произвол аристократии и сельского дворянства, лучше нам взяться за оружие,
лучше привести в движение небо и землю, чем терпеть такие ужасы... Мы снесем
изгороди и заборы, засыплем канавы, вернем общинные земли и сравняем с
землей все без исключения загородки, возведенные с позорной низостью и
бесчувственностью". Жестокими расправами ответил господствующий класс на все
попытки крестьян отстоять свои права.
Восстание Кета еще долго жило в народной памяти, и Шекспир отразил это
во второй части "Генриха VI", перенеся некоторые его черты в изображение
более раннего восстания Джека Кеда. Шекспир показывает социальное
недовольство, двигавшее бунтовщиками Кеда, приписывая им требование, чтобы
"все государство стало общим достоянием" и чтобы "не стало денег"; ("Генрих
VI", ч. II, акт IV, 2).
Англия эпохи Возрождения характеризуется резкими противоречиями и
контрастами, из которых наиболее значительным было противоречие между
растущим богатством господствующих классов и увеличивающейся бедностью
народа. Буржуазные историки обычно игнорируют это противоречие, выдвигая на
первый план такие положительные факты, как рост промышленности и торговли,
развитие культуры и литературы и т. д. Особенно много похвал буржуазная
историография расточает царствованию Елизаветы. Но сама королева после
одного путешествия по Англии вынуждена была признать бедственное положение
народа, что - вполне в духе классического Ренессанса - она выразила в
латинском восклицании: "Pauper ubique jacet!" (Бедняки валяются везде!).
Возрождение было "эпохой величайшего прогрессивного переворота", но
этот прогресс был куплен ценой тягчайших бедствий, ценой пота и крови
народа. Если автор "Утопии" саркастически говорил об удивительной стране, в
которой "овцы поедают людей", то автор "Короля Лира" создал потрясающий
символ трагических противоречий Англии своего времени, изобразив
обезумевшего старика, бродящего в бурю по степи и изливающего все горе
исстрадавшегося народа.
Вы, бедные, нагие несчастливцы,
Где б эту бурю ни встречали вы,
Как вы перенесете ночь такую
С пустым желудком, в рубище дырявом,
Без крова над бездомной головой?..
Рост политического могущества страны сопровождался ожесточенной
политической борьбой между силами старого феодального общества и новой
монархией.
Оплотом общеевропейской реакции был католицизм, имевший своих
сторонников и на Британских островах. Краткое царствование Марии Тюдор
(1553-1558 гг.), известной в истории под именем Марии Кровавой,
характеризовалось реакционными тенденциями, получившими особенно яркое
выражение в феодально-католической реакции. Эти тенденции нашли своего
представителя в лице шотландской королевы Марии Стюарт, которая после смерти
Марии Тюдор притязала на английский престол.
Все эти попытки феодально-католической реакции в Англии опирались на
поддержку внешних сил. Блюстительницей старых порядков и хранительницей
католицизма в Европе была испанская монархия. Политическая и религиозная
реакция в Англии опиралась на поддержку Испании, которая проявляла большую
заинтересованность в английских делах. Брак, заключенный между Марией Тюдор
и королем Испании Филиппом II, давал ему формальное право на вмешательство в
жизнь Англии.
С воцарением Елизаветы (1558 г.) все попытки внутренней реакции были
обречены на провал. Правительство молодой королевы энергично их подавляло.
Оставалась единственная надежда на вмешательство извне. Англо-испанское
соперничество обострилось. На протяжении почти тридцатилетнего периода
происходили столкновения между двумя державами - репетиции решительной
схватки, которая произошла позже. Дело заключалось не только в борьбе
политических принципов. Между Англией и Испанией возникли острейшие
экономические противоречия, ибо молодая английская держава выступила как
конкурент могущественной Испании в борьбе за колонии и в морской торговле.
Чтобы покончить со своей соперницей, испанский короле Филипп II решил
нанести ей сокрушительный удар, к которому он долго и тщательно готовился.
Испания построила огромный флот, так называемую Непобедимую Армаду.
Летом 1588 г. к берегам Англии приблизилось 130 испанских судов. Общий
тоннаж Армады составлял почти 60000 тонн, на кораблях находилось около 25000
человек. Этой вооруженной силе Англия противопоставила флот из 197 кораблей,
общий тоннаж которых был вдвое меньше испанского. В английском флоте только
34 судна принадлежали правительству. Остальные корабли были частными. Этот
факт очень показателен, ибо он свидетельствует о том, что буржуазия была
глубоко заинтересована в отражении испанской интервенция. Народ также оказал
решительную поддержку королеве. Рабочие и ремесленники, узнав об опасности,
грозящей родине, бесплатно работали в доках, на верфях, в арсеналах и
мастерских, чтобы снарядить флот для борьбы с Испанией. Многочисленные
добровольцы шли во флот, чтобы бороться за сохранение национальной
независимости Англии. Помимо огромного патриотического энтузиазма, англичане
имели еще одно преимущество перед своим врагом. Испанский флот состоял из
больших и малоподвижных кораблей, тогда как маленькие английские суда
отличались большой маневренной способностью. Благодаря этому английским
судам удалось нанести чувствительный удар Армаде. Что начато было людьми,
довершила природа. Поднялась буря, которая разнесла корабли Непобедимой
Армады. Только половина судов вернулась в Испанию.
Это была решительная победа, знаменовавшая вступление Англии в первые
ряды европейских держав. Борьба с Испанией продолжалась и в последующие
годы, но после разгрома флота она велась уже в меньших масштабах.
1588 г. - важнейшая дата в истории Англии. В борьбе с Испанией решалась
судьба дальнейшего развития страны. Все слои английского общества,
враждебные феодализму, объединились, чтобы защитить неприкосновенность
родной страны, чтобы обеспечить ей свободное развитие по избранному ею пути.
Подъем национального чувства был выражением твердой решимости большинства
английского народа не допустить реставрации феодальных порядков.
Обостренная политическая борьба и рост национального самосознания
мыслится ее как трагический, но как благополучный исход.
"Человечество" - моралите иного склада; оно рассчитано на иной круг
зрителей и замечательно своими элементами народности, обилием сатирических и
реалистических черт. "Человечество" представлено здесь в гораздо более
характерном, индивидуализованном облике, да и искусители его, препятствующие
ему вести порядочную, простую жизнь земледельца и доводящие его до
самоубийства, представлены в более реальных очертаниях, вплоть до чортика
Тутивиллуса. Здесь много веселых, острых и непристойных шуток, намеков на
определенные лица и события, хорошо известные тем зрителям, для которых
пьеса предназначалась. Таким образом комический и сатирический элементы
прочно обосновались и в моралите, сближая их в этом смысле с "мистериями" и
облегчая тем самым возможность обоюдного воздействия их друг на друга. В
моралите "Дух, Воля и Разум" Люцифер в образе опытного волокиты обольщает
душевные силы человека. Эта сцена носит, совершенно фарсовый характер.
Одно из наиболее знаменитых английских моралите - пьеса "Всякий
Человек" (Everyman или Somonynge of Everyman), известная также в латинской и
голландской редакциях, драматизует не всю человеческую жизнь, но лишь
последние предсмертные часы расчета с нею; в монологах главного действующего
лица перспективно освещается и вся его предшествующая история. Назидательная
тенденция, как во всех моралите, проявляется в наставлениях к Человеку -
развивать свой характер и своевременно обуздывать страсти. Это произведение,
отмеченное глубокой серьезностью и почти трагическое по своему колориту,
пользовалось большой популярностью в течение всей почти первой половины XVI
столетия; между 1509-1537 гг. оно было издано в Англии четыре раза. Неясными
остаются, однако, и время, и даже место его возникновения. Значительное
большинства исследователей считает его древнейшей редакцией голландскую
пьесу (Elckerlijk), напечатанную в Нидерландах еще в 1495 г. Питером
Дорландусом; на чрезвычайную распространенность этого моралите в Нидерландах
указывает то, что его основную тему запечатлел также художник Питер Брейгель
в одном из своих рисунков. Всякий Человек изображен здесь в облике
нидерландского горожанина; он тщетно ищет самого себя среди тюков с
товарами, бочек и ящиков, среди наук и искусств, в деревне и на войне; перед
ним зеркало с надписью: "Познай самого себя".
Всякий Человек живет, не предчувствуя кончины, всецело преданный
мирским усладам. Но смерть является к нему, чтобы призвать на суд божий.
Напрасно просит он об отсрочке, напрасно хочет он подкупить нежданную
гостью; она требует тотчас же отправиться с ним в путь, откуда нет возврата.
Но Всякий Человек не сразу понимает безысходность своего положения; он
просит сопровождать его в этом паломничестве Дружбу, Родню, Собственность,
но те отвращаются от него; тогда он обращается за помощью к Добрым делам
или, лучше сказать, доброму Поступку, так как они воплощены в одном лице, -
но тот лежит на земле, холодный, ослабевший, связанный грехами Всякого
Человека настолько, что не может пошевельнуться; Поступок отправляет Всякого
Человека к своей сестре, Знанию, которая ведет его к исповеднику, одев в
одежды сокрушения. Затем Всякий Человек в сопровождении Поступка,
оправившегося от изнеможения, его сестры и новых лиц, Благоразумия, Силы,
Красоты, Пяти чувств, заботится об исполнении последних дел, пишет свое
завещание и отправляется к отрытой могиле. При виде ужасов тления его
оставляют один за другим - Красота, потом Сила, Благоразумие, Пять чувств. С
ним остается только Знание. Радостно принимают, в конце-концов, небесные
силы человеческую душу, очистившуюся от скверны. Все произведение заключает
несложная мораль, произносимая неким "доктором".
Не следует преуменьшать живости драматической формы моралите, какую она
несомненно имела для современных ей театральных зрителей; для этого
необходимо лишь отрешиться от традиционного противопоставления ей
последующей драмы профессионального английского театра. Нравственные
поучения в моралите преподносились зрителям в форме театральной игры,
отличавшейся действительной занимательностью. Реализм городской культуры
пробивался здесь столь же явственно, как просачивался он и в истолкование
евангельских фигур мистерий. Неудивительно, что в XV в. оба драматических
жанра нередко смешивались. Фигуры Пороков и Добродетелей появлялись в
пьесах, драматизировавших различные библейские и евангельские эпизоды, в
сценах из жизни святых; фарсовые сцены мистерий, в свою очередь, могли
пристраиваться к моралите. Общими для всех жанров являлись, однако, все
повышавшиеся требования жизненности и правдивости сценического
воспроизведения действительности. Речи Дурного Совета - аллегорического
персонажа в моралите "об евангелисте Иоанне" - звучали, например, столь же
злободневно, как и монологи вполне реальных лиц какой-нибудь "интерлюдии":
"Возвратившись из Рочестера, я потерял весь свой заработок. Нет, я уже
больше не пойду в Ковентри, клянусь в этом! Ведь эти парни поставили меня к
столбу (очевидно, как вора) и забросали мою голову яйцами, да так здорово,
что мой нос истек кровью, словно боченок с тридцатью кружками вина". В еще
более поздних моралите действующие лица иногда прямо теряют свое условное
аллегорическое значение и обогащаются вполне конкретными чертами, взятыми из
окружающего быта; в одной "моральной игре" начала XVI в. - "Богатство и
здоровье" (Wealth and health) - пьяница Бирпот (Пивная кружка) изъясняется
на ломаном англо-голландском наречии, подобно заправскому матросу. Долгое
время особенно излюбленной фигурой в пьесах английского религиозного театра
являлся комический персонаж, совмещавший в себе черты "дьявола" мистерий и
"шутовской персоны" и увеселявший зрителей ужимками, прыжками и острыми
словечками. В моралите эта фигура известна под именем Порока (Vice) и под
другими наименованиями (Old iniquity, Ambidexter и т. д.). Со следами ее мы
встретимся и в шекспировском театре. "Старый грех" (Old iniquity) остался
даже в народном прозвании чорта (Old Nick), спутником которого он выступал в
моралите.
Средневековый религиозный театр продолжал свое существование в Англии в
течение всей первой половины XVI в.; лишь в 1543 г. парламентский указ
впервые запретил актерам затрагивать в спектаклях религиозные вопросы, но
"моральные игры" упоминаются еще в одном патенте короля Якова I, а в 1602
г., в присутствии королевы Елизаветы, еще давалось моралите "Спор между
Щедростью и Расточительностью". Последние мистерии также даны были в конце
XVI в., а одна из лучших рукописей их ("честерский цикл") относится уже к
XVII столетию.
ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Со второй половины XV. столетия Европа вступает в одну из
замечательнейших периодов своей истории, получивший название эпохи
Возрождения. Основные черты социально-политической жизни и экономики,
культуры и искусства этого периода нашли исчерпывающее объяснение в
блестящей характеристике, данной Энгельсом.
"...Королевская власть, опираясь на горожан, сломила мощь феодального
дворянства и основала крупные, по существу национальные монархии, в которых
получили свое развитие современные европейские нации и современное
буржуазное общество; и в то время как буржуазия и дворянство еще ожесточенно
боролись между собой, немецкая крестьянская война пророчески указала на
грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие
крестьяне, - в этом не было ничего нового, - но за ними показались начатки
современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием
общности имущества на устах. В спасенных при гибели Византии рукописях, в
вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал
новый мир - греческая древность; перед... светлыми образами ее исчезли
призраки средневековья; в Италии достигло неслыханного расцвета искусство,
которое явилось точно отблеск классической древности и которое в дальнейшем
никогда уже не подымалось до такой высоты. В Италии, Франции, Германии
возникла новая, первая современная литература; Англия и Испания пережили
вскоре за тем свою классическую литературную эпоху. Рамки старого Orbis
terrarum были разбиты; только теперь, собственно, была открыта земля и
положены основы для позднейшей мировой торговли и для перехода ремесла в
мануфактуру, явившуюся, в свою очередь, исходным пунктом современной крупной
промышленности. Духовная диктатура церкви была сломлена; германские народы в
своем большинстве приняли протестантизм, между тем как у романских народов
стало все более и более укореняться перешедшее от арабов и питавшееся
новооткрытой греческой философией жизнерадостное свободомыслие,
подготовившее материализм XVIII столетия.
Это был величайший прогрессивный переворот, пережитый до того
человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов
по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености.
Люди, основавшие современное господство буржуазии, были чем угодно, но
только не буржуазно-ограниченными. Наоборот, они были более или менее
обвеяны авантюрным характером своего времени. Тогда не было почти ни одного
крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы
на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества
(...именно не только в теоретической, но также и в практической жизни...)
...Люди того времени не стали еще рабами разделения труда, ограничивающее,
калечащее действие которого мы так часто наблюдаем на их преемниках. Но что
особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут всеми
интересами своего времени, принимают участие в практической борьбе,
становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто
мечом, а кто и тем и другим. Отсюда та полнота и сила характера, которая
делает из них цельных людей. Кабинетные ученые являлись тогда исключениями;
это либо люди второго и третьего ранга, либо благоразумные филистеры, не
желающие обжечь себе пальцев..." {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр.
475-477.}
Эта характеристика эпохи Возрождения целиком приложима и к Англии,
которая была, как и другие европейские страны, захвачена этим бурным
переворотом, создавшим новые общественно-политические условия и новую
культуру, отличную от средневековой.
В эпоху так называемого "первоначального накопления" Англия вступает на
путь капиталистического развития. В стране растет и крепнет буржуазия, во
все области экономической жизни внедряются капиталистические отношения.
Возникает капиталистическая мануфактура, растет и ширится торговля,
вовлекающая Англию в сношения с отдаленнейшими странами мира.
Продуктом этого развития явилась абсолютная монархия, возникшая в
Англии в конце XV в. и достигшая своего высшего расцвета в XVI в.
"...К счастью для Англии, - пишет Энгельс, - старые феодальные бароны
перебили друг друга в войнах Алой и Белой Роз" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т.
XVI, ч. II, стр. 298.}. Ослабление феодального дворянства позволило теперь
осуществить то, о чем тщетно помышляли все английские короли, начиная с
Вильгельма Завоевателя, - создать сильную королевскую власть, держащую в
подчинении всю страну и все сословия.
Вступивший на престол по окончании войн Алой и Белой Роз Генрих VII
стал сильною рукой утверждать строй абсолютной монархии, который еще более
окреп при его преемнике Генрихе VIII. Оба эти монарха из династии Тюдоров
заложили основы английского абсолютизма; который достиг вершины своего
могущества в царствование Елизаветы. Парламент, продолжавший существовать
при Тюдорах, превратился в более или менее послушный рупор волеизъявлений
самодержавного монарха.
Новое дворянство, создавшееся при Тюдорах, служило одной из опор
абсолютной монархии. Наследники старых феодальных баронов, большей частью
также отпрыски этих старых фамилий вели, однако, свой род от столь
отдаленных боковых линий, что они составили совершенно новую корпорацию. Их
навыки в стремления были гораздо более буржуазными, чем феодальными. Они
прекрасно знали цену деньгам и немедленно принялись вздувать земельную
ренту, прогнав с земли сотни мелких арендаторов и заменив их овцами. Генрих
VIII массами создавал новых лендлордов из буржуазии, раздавая и продавая за
бесценок церковные имения; к тому же результату приводили беспрерывно
продолжавшиеся до конца XVII столетия конфискации крупных имений, которые
затем раздавались выскочкам или полувыскочкам. Поэтому английская
"аристократия" со времени Генриха VIII не только не противодействовала
развитию промышленности, но, наоборот, старалась извлекать из нее пользу"
{Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. II, стр. 298.}.
Другой опорой английского абсолютизма была растущая буржуазия, которая
нуждалась в сильной королевской власти для защиты своих экономических
интересов.
Могущество королевской власти, сумевшей подавить своевольных феодалов,
еще более возросло в результате реформации. Генрих VIII покончил с
господством римских пап над английской церковью. Отказавшись повиноваться
власти папы, король объявил себя верховным главой церкви, получившей
название англиканской. Церковное управление попрежнему оставалось
централизованным, но теперь его возглавлял король, назначавший высших
церковных сановников-епископов. Как глава церкви Генрих VIII конфисковал все
монастырское имущество в свою пользу. Монастыри были закрыты, монахи -
изгнаны, и все монастырские земли отошли в казну короля, который
бесконтрольно ими распоряжался. Таким образом при Генрихе VIII в руках
короля была сосредоточена не только светская, но и духовная власть.
Реформация породила обширную богословскую литературу, отражавшую борьбу
католицизма и протестантства; но литературными достоинствами обладали лишь
немногие ее памятники: "Книга о мучениках" (The Book of Martyrs, 1563 г.)
Джона Фокса (John Foxe, 1516-1587 гг.), рассказывающая о христианских
великомучениках всех веков, но особенно подробно - о преследованиях
протестантов в период католической реакции при Мария Тюдор. Второе
значительное произведение этой литературы "Законы церковного устройства"
(The Laws of Ecclesiastical Polity, 1593 г.) Ричарда Гукера (Richard Hooker,
1554-1600 гг.), которые содержат изложение основных доктрин англиканской
церкви.
Реформация сделала общедоступной библию, текст которой католическая
церковь запрещала переводить. В XVI в. и начале XVII в. появляется десять
"переводов библии, начищая с перевода Вильяма Тиндаля (1525-1535 гг.). Все
эти переводы послужили подготовкой для окончательного, так называемого
"авторизованного текста", созданного 47 переводчиками и выпущенного в 1611
г. Распространенность библии обусловила значительное влияние ее языка на
повседневную речь и литературу.
Новое дворянство и буржуазия оказывали поддержку королевской власти не
только потому, что они боялись повторения феодальных междоусобий, страх
перед которыми был жив еще тогда, когда Шекспир писал свои пьесы-хроники из
истории Англии. В обществе была сила, которой они опасались больше всего.
Это - народные массы Англии, обездоленные и доведенные до отчаяния
страданиями и бедствиями, ставшими их уделом.
"В истории первоначального накопления, - пишет Маркс, - составляют
эпоху перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса
капиталистов, и прежде всего те моменты, когда значительные массы людей
внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и
выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев.
Экспроприация сельскохозяйственного производителя, обезземеление крестьянина
составляет основу всего процесса" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVII, стр.
784.}.
Англия времен Возрождения пережила три таких переворота, приведших к
созданию огромной массы обездоленных, поставленных вне закона пролетариев.
Одним из первых мероприятий Генриха VII по укреплению королевской
власти и уничтожению дворянского своеволия был роспуск феодальных дружин.
Еще более широкой по своему значению была экспроприация крестьян, что
составило одну из основ капиталистического развития Англии. Когда выяснилась
выгодность торговли шерстью, крупные землевладельцы стали превращать свои
земли в пастбища. Для этого они сгоняли "крестьян с занимаемых ими участков,
на которые крестьяне имели такое же феодальное право собственности, как и
сами феодалы" {Там же, стр. 786.}. Современник этой эпохи Гаррисон (William
Harrison, 1534-1593 гг.), составивший знаменитое "Описание Англии"
(Description of England), с возмущением рассказывает о губительной для
крестьян экспроприации. Это обезземеливание крестьянства, проводившееся в
форме так называемых "огораживаний", принесло неисчислимые бедствия огромной
массе трудового народа, который был лишен крова, пищи и работы.
И, наконец, "насильственная экспроприация народных масс получила новый
ужасный толчок в XVI столетии благодаря реформации и сопровождавшему ее
колоссальному расхищению церковных имений. Ко времени реформации
католическая церковь была феодальной собственницей значительной части
английской земли. Уничтожение монастырей и т. д. превратило в пролетариат их
обитателей" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. XVII, стр. 789.}.
Маркс описывает ужасные последствия, которые принесла "первоначальное
накопление" для жизни народных масс. "Люди выгнанные вследствие роспуска
феодальных дружин и оторванные от земли насильственной, осуществлявшейся
толчками экспроприацией, этот поставленный вне закона пролетариат поглощался
развивающейся мануфактурой далеко не с такой быстротой, с какой он появлялся
на свет. С другой стороны, люди, внезапно вырванные из обычной жизненной
колеи, не могли столь же внезапно освоиться с дисциплиной новой своей
обстановки. Они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг - частью
добровольно, в большинстве случаев под давлением необходимости" {Там же,
стр. 802.}.
Бесчеловечные законы против бродяжничества усугубляли страдания народа,
доведенного до последней степени отчаяния. Уже во времена Генриха VI впервые
возникают крестьянские бунты против огораживаний. Волнения и бунты крестьян
были частым явлением в английской деревне времен Возрождения.
Самым значительным и наиболее драматичным эпизодом борьбы английского
крестьянства за сохранение земли было восстание, возглавляемое Робертом
Кетом и происшедшее в Норфольке в 1549 г. По свидетельству современников,
восставшие крестьяне заявляли: "Мы не можем дольше переносить столь большие
и жестокие несправедливости, мы не можем дольше, сложа руки, допускать
произвол аристократии и сельского дворянства, лучше нам взяться за оружие,
лучше привести в движение небо и землю, чем терпеть такие ужасы... Мы снесем
изгороди и заборы, засыплем канавы, вернем общинные земли и сравняем с
землей все без исключения загородки, возведенные с позорной низостью и
бесчувственностью". Жестокими расправами ответил господствующий класс на все
попытки крестьян отстоять свои права.
Восстание Кета еще долго жило в народной памяти, и Шекспир отразил это
во второй части "Генриха VI", перенеся некоторые его черты в изображение
более раннего восстания Джека Кеда. Шекспир показывает социальное
недовольство, двигавшее бунтовщиками Кеда, приписывая им требование, чтобы
"все государство стало общим достоянием" и чтобы "не стало денег"; ("Генрих
VI", ч. II, акт IV, 2).
Англия эпохи Возрождения характеризуется резкими противоречиями и
контрастами, из которых наиболее значительным было противоречие между
растущим богатством господствующих классов и увеличивающейся бедностью
народа. Буржуазные историки обычно игнорируют это противоречие, выдвигая на
первый план такие положительные факты, как рост промышленности и торговли,
развитие культуры и литературы и т. д. Особенно много похвал буржуазная
историография расточает царствованию Елизаветы. Но сама королева после
одного путешествия по Англии вынуждена была признать бедственное положение
народа, что - вполне в духе классического Ренессанса - она выразила в
латинском восклицании: "Pauper ubique jacet!" (Бедняки валяются везде!).
Возрождение было "эпохой величайшего прогрессивного переворота", но
этот прогресс был куплен ценой тягчайших бедствий, ценой пота и крови
народа. Если автор "Утопии" саркастически говорил об удивительной стране, в
которой "овцы поедают людей", то автор "Короля Лира" создал потрясающий
символ трагических противоречий Англии своего времени, изобразив
обезумевшего старика, бродящего в бурю по степи и изливающего все горе
исстрадавшегося народа.
Вы, бедные, нагие несчастливцы,
Где б эту бурю ни встречали вы,
Как вы перенесете ночь такую
С пустым желудком, в рубище дырявом,
Без крова над бездомной головой?..
Рост политического могущества страны сопровождался ожесточенной
политической борьбой между силами старого феодального общества и новой
монархией.
Оплотом общеевропейской реакции был католицизм, имевший своих
сторонников и на Британских островах. Краткое царствование Марии Тюдор
(1553-1558 гг.), известной в истории под именем Марии Кровавой,
характеризовалось реакционными тенденциями, получившими особенно яркое
выражение в феодально-католической реакции. Эти тенденции нашли своего
представителя в лице шотландской королевы Марии Стюарт, которая после смерти
Марии Тюдор притязала на английский престол.
Все эти попытки феодально-католической реакции в Англии опирались на
поддержку внешних сил. Блюстительницей старых порядков и хранительницей
католицизма в Европе была испанская монархия. Политическая и религиозная
реакция в Англии опиралась на поддержку Испании, которая проявляла большую
заинтересованность в английских делах. Брак, заключенный между Марией Тюдор
и королем Испании Филиппом II, давал ему формальное право на вмешательство в
жизнь Англии.
С воцарением Елизаветы (1558 г.) все попытки внутренней реакции были
обречены на провал. Правительство молодой королевы энергично их подавляло.
Оставалась единственная надежда на вмешательство извне. Англо-испанское
соперничество обострилось. На протяжении почти тридцатилетнего периода
происходили столкновения между двумя державами - репетиции решительной
схватки, которая произошла позже. Дело заключалось не только в борьбе
политических принципов. Между Англией и Испанией возникли острейшие
экономические противоречия, ибо молодая английская держава выступила как
конкурент могущественной Испании в борьбе за колонии и в морской торговле.
Чтобы покончить со своей соперницей, испанский короле Филипп II решил
нанести ей сокрушительный удар, к которому он долго и тщательно готовился.
Испания построила огромный флот, так называемую Непобедимую Армаду.
Летом 1588 г. к берегам Англии приблизилось 130 испанских судов. Общий
тоннаж Армады составлял почти 60000 тонн, на кораблях находилось около 25000
человек. Этой вооруженной силе Англия противопоставила флот из 197 кораблей,
общий тоннаж которых был вдвое меньше испанского. В английском флоте только
34 судна принадлежали правительству. Остальные корабли были частными. Этот
факт очень показателен, ибо он свидетельствует о том, что буржуазия была
глубоко заинтересована в отражении испанской интервенция. Народ также оказал
решительную поддержку королеве. Рабочие и ремесленники, узнав об опасности,
грозящей родине, бесплатно работали в доках, на верфях, в арсеналах и
мастерских, чтобы снарядить флот для борьбы с Испанией. Многочисленные
добровольцы шли во флот, чтобы бороться за сохранение национальной
независимости Англии. Помимо огромного патриотического энтузиазма, англичане
имели еще одно преимущество перед своим врагом. Испанский флот состоял из
больших и малоподвижных кораблей, тогда как маленькие английские суда
отличались большой маневренной способностью. Благодаря этому английским
судам удалось нанести чувствительный удар Армаде. Что начато было людьми,
довершила природа. Поднялась буря, которая разнесла корабли Непобедимой
Армады. Только половина судов вернулась в Испанию.
Это была решительная победа, знаменовавшая вступление Англии в первые
ряды европейских держав. Борьба с Испанией продолжалась и в последующие
годы, но после разгрома флота она велась уже в меньших масштабах.
1588 г. - важнейшая дата в истории Англии. В борьбе с Испанией решалась
судьба дальнейшего развития страны. Все слои английского общества,
враждебные феодализму, объединились, чтобы защитить неприкосновенность
родной страны, чтобы обеспечить ей свободное развитие по избранному ею пути.
Подъем национального чувства был выражением твердой решимости большинства
английского народа не допустить реставрации феодальных порядков.
Обостренная политическая борьба и рост национального самосознания