Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Полек я именую ангелами земли, потому что самих ангелов называю польками неба.
 
   Полемика способствует выработке догмата.
 
   Польша лежит между Россией и – Францией.
 
   Портрет автора, предшествующий его сочинениям, невольно вызывает в моей памяти Геную, где перед больницей для душевнобольных стоит статуя ее основателя.
 
   После громадных успехов естествознания чудеса прекращаются. Потому ли, что Господу Богу докучает подозрительность, с какой физики следят за его пальцами, или его не привлекает конкуренция с Боско, – но даже в последнее время, когда религии грозит столько опасностей, он не соблаговолил поддержать ее каким-нибудь потрясающим чудом.
 
   Поэзия создала больше мучеников, чем религия. История литературы любого народа и любой эпохи – настоящий мартиролог.
 
   Поэт, этот творец в малом, подобен Господу Богу и в том, что своих героев он творит по образу своему и подобию.
 
   Превозносят драматурга, исторгающего слезы у зрителя; этот талант он делит с луковицей.
 
   Прелесть весны познается только зимою, и, сидя у печки, сочиняешь самые лучшие майские песни.
 
   Пристать к Христу – задача для еврея слишком трудная: сможет ли он когда-нибудь уверовать в божественность другого еврея?
 
   Прозаический перевод стихов – это чучело лунного света.
 
   Просто удивительно, как в такой маленькой головке умещается такая масса невежества.
 
   Прошлое – родина души человека. Иногда нами овладевает тоска по чувствам, которые мы некогда испытывали. Даже тоска по былой скорби.
 
   Редко можно разглядеть трещину в колоколе, и узнается она лишь по звуку.
 
   Религиозности во мне довольно. Я и теперь уже верю в самое главное, о чем написано в Библии, я верю, что Авраам родил Исаака, Исаак – Иакова и Иаков – Иуду, а также в то, что этот последний познал на большой дороге свою сноху Фамарь. Верю также, что Лот слишком много пил со своими дочерьми. Верю, что жена Потифара удержала в своих руках одежду благонравного Иосифа. Верю, что оба старца, застигнувшие Сусанну во время купания, были очень стары. Кроме того, я верю, что праотец Иаков обманул сначала своего брата, а потом тестя, что царь Давид дал Урии хорошую должность в армии, что Соломон завел себе тысячу жен, а потом стал ныть, что все суета.
 
   Русские уже благодаря размерам своей страны свободны от узкосердечия языческого национализма, они космополиты или, по крайней мере, на одну шестую космополиты, поскольку Россия занимает почти шестую часть всего населенного мира.
 
   Руссо – звезда, смотрящая с высоты; он любит людей сверху.
 
   С тех пор как вышло из обычая носить на боку шпагу, совершенно необходимо иметь в голове остроумие.
 
   С того момента как религия начинает искать помощи у философии, ее гибель становится неотвратимой. Религия, как всякий абсолютизм, не должна оправдываться.
 
   Самое действенное противоядие против женщин – это женщины; правда, это означает изгонять Сатану Вельзевулом, и к тому же такое лекарство часто пагубнее самой болезни.
 
   Свидетельство о крещении служит входным билетом к европейской культуре.
 
   Серьезность проявляется с тем большей силой, если ей предшествует шутка.
   Сколь многие начинали с намерения опорочить церковь, восстать против нее – и внезапно изменяли свои взгляды, и падали на колени, и поклонялись. Со многими случилось то же, что с Валаамом, сыном Боеровым, который пустился в путь, чтобы проклясть Израиль, и вопреки своим намерениям благословил его. Отчего? Ведь услышал он всего-навсего ослиный глас.
 
   Слепой шарлатан на рынке продает воду, предохраняющую от слепоты. Он не верил в нее и ослеп.
 
   Слуги, не имеющие господина, не становятся от этого свободными людьми – лакейство у них в душе.
 
   Случайный визит в дом умалишенных показывает, что вера ничего не доказывает.
 
   Собака в наморднике лает задом.
 
   Страдание нравственное легче вынести, чем физическое, и, если бы, например, мне дали на выбор больную совесть или больной зуб, я избрал бы первое.
 
   Странная вещь – патриотизм, настоящая любовь к родине! Можно любить свою родину, любить ее целых восемьдесят лет и не догадываться об этом; но для этого надо оставаться дома. Любовь к немецкой отчизне начинается только на немецкой границе.
 
   Сущность музыки – откровение, о ней нельзя дать никакого отчета, и подлинная музыкальная критика есть наука, основанная на откровении.
 
   Такую роль играет в искусстве имя мастера. Если принц надевает перстень с богемской стекляшкой, ее будут принимать за бриллиант, а если бы нищий стал носить перстень с бриллиантом, все-таки решили бы, что это – просто стекло.
 
   Там, где кончается здоровье, там, где кончаются деньги, там, где кончается здравый человеческий рассудок, – там повсюду начинается христианство.
 
   Те, кто здесь, на земле, пил чашу радости, расплатятся там, наверху, похмельем.
 
   Теперь не строят готических соборов. В былое время у людей были убеждения; у нас, современников, есть лишь мнения; а мнения мало для того, чтобы создать готический храм.
 
   То хорошо у нас, немцев, что никто еще не безумен настолько, чтобы не найти еще более сумасшедшего, который понимал бы его.
 
   Только великий поэт может понять поэзию своего времени. Поэзию прошлого легче понять.
 
   Только решетка отделяет юмор от дома умалишенных.
 
   Только родственная скорбь исторгает слезы, и каждый, в сущности, плачет о себе самом.
 
   Только у гения есть для новой мысли и новое слово.
 
   Тот, кто видит своего бога страдающим, легче переносит собственные страдания.
 
   Тот, кто находится высоко, должен так же подчиняться обстоятельствам, как флюгер на башне.
 
   Тот, кто хочет влиять на толпу, нуждается в шарлатанской приправе. Даже сам Господь Бог, издавая свои заповеди на горе Синай, не упустил случая основательно посверкать молниями и погромыхать, Господь знал свою публику.
 
   …У меня же была зубная боль в сердце. Это тяжелый недуг, от него превосходно помогает свинцовая пломба и тот зубной порошок, что изобрел Бертольд Шварц.
   У народов время есть, они вечны; смертны лишь короли.
 
   У него отваги хватит на сотню львов, а ума – на пару ослов.
 
   У римлян ни за что не хватило бы времени на завоевание мира, если бы им пришлось сперва изучать латынь.
 
   Ученый казуист и духовный пастырь Шупп говорит даже: «На свете больше дураков, чем людей».
 
   Французский народ – это кошка, которая, даже если ей случается свалиться с опаснейшей высоты, все же никогда не ломает себе шею, а, наоборот, каждый раз сразу же становится на ноги.
 
   Христианство без божественности Христа – нечто вроде черепашьего супа без черепахи.
 
   Христианство и вправду является лучшей религией после проигранной битвы.
 
   Цель и средство – условные понятия, их выдумал человек. Творец их не знал. Созданное само себе цель. Жизнь не цель и не средство. Жизнь – право.
 
   Чем крупнее человек, тем легче попадают в него стрелы насмешек. В карликов попадать гораздо труднее.
 
   Чтобы довершить малодушный характер Гамлета, Шекспир в беседе его с комедиантами изображает его хорошим театральным критиком.
 
   Чтобы победить самые тяжелые страдания, есть два средства: это опиум – и работа.
 
   Кто любит народ, должен сводить его в баню.
 
   Чтобы тебя любили как следует, всем сердцем, нужно самому страдать. Сострадание – высшее освящение любви, может быть – сама любовь. Из всех богов, когда-либо живших, Христос поэтому и любим больше всех других. Особенно женщинами…
 
   Юмор, как плющ, вьется вкруг дерева. Без ствола он никуда не годен.
 
   Я человек самого мирного склада. Вот чего я хотел бы: скромная хижина, соломенная кровля, но хорошая постель, хорошая пища, очень свежее молоко и масло, перед окном цветы, перед дверью несколько прекрасных деревьев, и, если Господь захочет вполне осчастливить меня, он пошлет мне радость – на этих деревьях будут повешены этак шесть или семь моих врагов. Сердечно растроганный, я прощу им перед их смертью все обиды, которые они мне нанесли при жизни. Да, надо прощать врагам своим, но только после того, как их повесят.
 
   Я бы не сказал, что женщины не имеют характера, – просто у них каждый день другой характер.
 
   Я ненавижу всякое отступничество и не мог бы отречься ни от одной немецкой кошки, ни от одной немецкой собаки, как бы невыносимы ни были для меня ее блохи и ее верность.
 
   Англичане берут в рот дюжину односложных слов, жуют их, глотают их, и выплевывают, – и это называется английским языком.
 
   Молчание – английский способ беседовать.
 
   Фридрих Великий имеет большие заслуги перед немецкой литературой; между прочим, ту, что свои стихи он издал по-французски.
 
   Французское безумие далеко не так безумно, как немецкое, ибо в последнем, как сказал бы Полоний, есть система.
   У англичан больше мнений, чем мыслей. У нас, немцев, наоборот, так много мыслей, что мы не успеваем даже составить себе мнение.
 
   Еврей Фульд избран в парламент. Я очень рад этому; значит, равноправие евреев вполне осуществилось.
   Прежде только гениальный еврей мог пробиться в парламент; но если уж такая посредственность, как Фульд, пробивается, – значит, нет больше различий между евреями и неевреями.
 
   В Италии музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.
 
   Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.
 
   Талмуд есть еврейский католицизм.
 
   Каждый человек – это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под всякой могильной плитой лежит всемирная история.
 
   Любовь – это зубная боль в сердце.
 
   Все свое состояние я завещаю жене, при условии, что она опять выйдет замуж. Я хочу быть уверен, что хотя бы один мужчина будет оплакивать мою смерть.
 
   Главная цель постановщика оперы – устроить так, чтобы музыка никому не мешала.
 
   Если мы отдаем некоторое предпочтение Гёте перед Шиллером, то лишь благодаря тому незначительному обстоятельству, что Гёте, ежели бы ему в его творениях потребовалось подробно изобразить такого поэта, был способен сочинить всего Фридриха Шиллера, со всеми его Разбойниками, Пикколомини, Луизами, Мариями и Девами.
 
   У каждой эпохи свои изъяны, которые прибавляются к изъянам более ранних эпох; именно это мы называем наследием человечества.
 
   Мы, немцы, поклоняемся только девушке, и только ее воспевают наши поэты; у французов, наоборот, лишь замужняя женщина является предметом любви как в жизни, так и в искусстве.
 
   Немецкий язык в сущности богат, но в немецкой разговорной речи мы пользуемся только десятой долей этого богатства; таким образом, фактически мы бедны словом.
 
   Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.

Иоганн Фридрих Гербарт

   (1776—1841 гг.)
   философ, психолог и педагог

   […] Должно быть позволено обосновывать теологическим рассмотрением природы религиозную веру, которая, впрочем, гораздо старше и имеет гораздо более глубокие корня в человеческом духе, чем все философии.
 
   Нравственное воспитание должно выработать волю.
 
   Предположение, что целесообразное не просто стремится к цели, а исходит из цели, которая до того мыслилась, желалась и разрабатывалась неким действующим духом, можно все-таки назвать в совокупности строгих спекуляций гипотезой в отличие от демонстрация. Но насколько эта гипотеза может поддержать веру, неоспоримо доказывает другое ее применение. Откуда мы знаем, что нас окружают люди, а не просто человеческие образы? Мы объясняем себе их целесообразные действия из предполагаемого мышления, веления и действия. Никто не может сказать, воспринимал ли он это предполагаемое, никто не может отрицать, что он это мысленно добавляет, привносит в восприятие.
 
   Мы по характеру узнаём человека, но должны бы узнавать по его нравственному характеру. Однако менее нравственный человек узнается не по нравственности, а, напротив, по многим другим индивидуальным чертам, что и представляет, по-видимому, его характер.
 
   […] Философия – это обработка понятий. […]

Иоганн Готфрид Гердер

   (1744—1803 гг.)
   философ, писатель-просветитель,
   проповедник

   В одиночестве человек – слабое существо, в единении с другими – сильное. Глубокий, проникающий в сердце взгляд друга, слово его совета, его утешения раздвигают и поднимают низко насевшее над ним.
 
   В ошибке любой женщины есть вина мужчины.
 
   В чем может состоять человеческое образование? На чем должно оно основываться? На мере. На ней покоятся все законы природы, точно так же, как и все наши ясные и правильные понятия, наши ощущения прекрасного и благородного, применение наших сил на пользу добра, наше счастье, наше наслаждение: только мера питает, и воспитывает нас, мера образует и сохраняет творения.
 
   Два величайших тирана на земле: случай и время.
 
   Если язык человека вял, тяжел, сбивчив, бессилен, неопределен, необразован, то таков, наверное, и ум этого человека, ибо мыслит он только при посредстве языка.
 
   Знакомство с мыслями светлых умов составляет превосходное упражнение – оно оплодотворяет ум и изощряет мысль.
 
   Из истории мы черпаем опыт, на основе опыта образуется самая живая часть нашего практического ума.
 
   Истинное величие зиждется на осознании своей силы, ложное же – на знании слабости других.
 
   Красивое не нуждается в дополнительных украшениях – больше всего его красит отсутствие украшений.
 
   Никакое чтение не требует столь строгой нормы, как чтение отрывочных, разбросанных мыслей.
 
   Позорно не наказание, а преступление.
 
   Труд – целительный бальзам, он – добродетели источник.

Моисей Гесс

   (1812—1875 гг.)
   философ

   Первое (и последнее), что я познаю, это как раз мое духовное действие, мое познание. Дух, пробудившаяся к самосознанию жизнь, констатирует свое равенство самому себе, или тождество, через мышление мышления. – Всякое дальнейшее познание есть только уточнение этой идеи… Я знаю, что я думаю, что я духовно действую или – потому что никакой другой деятельности нет, – что я есть тот, кто действует, но не [просто] есть. Не бытие, а действие – вот первое и последнее. […]
   Я, следовательно, не есть нечто покоящееся или пребывающее, как полагают те, кто рассуждает о Я, но есть находящееся в изменении, в постоянном движении подобно жизни, которая, прежде чем она пробудится к самосознанию, также находится в постоянном изменении. Как «мировые тела» и все то, что мы видим растущим и движущимся, так и человек, а именно не только лишь чувственная, но также и его духовная часть, его самосознание, находится в постоянном изменении, в состоянии постоянно изменяющейся деятельности. Непреходяща только сама эта деятельность, или жизнь.
 
   Деньги – это продукт взаимно отчужденных людей, отрешенный вовне человек.
 
   Деньги – это средство обращения, застывшее в мертвую букву и умерщвляющее жизнь, подобно тому как буква есть средство сношения, застывшее в мертвые деньги и умерщвляющее дух.
 
   […] Необходимостью человеческого развития, истории развития или естественной истории, необходимостью творческой истории людей является их взаимное разрушение, происходящее из противоречий их общения внутри их обособления в единичность. История возникновения человеческой сущности или человечества является прежде всего саморазрушением этой сущности.

Эрнст Теодор Амадей Гофман

   (1776—1822 гг.)
   писатель, композитор

   Тайна музыки в том, что она находит неиссякаемый источник там, где речь умолкает.

Александр Гумбольдт

   (1769—1859 гг.)
   естествоиспытатель,
   философ, географ,
   путешественник

   Для разумного созерцания природа есть единство во множестве, соединение разнообразного – по форме и составу, совокупность естественных явлений и естественных сил, есть живое целое. Важнейшая цель разумного изучения природы состоит в том, чтобы в разнообразии познать единство, обобщить все то, что нам известно благодаря открытиям прежних времен; поверяя подробности, надо уметь выбирать между ними, не капитулируя перед их массой, помня возвышенное назначение человека – завладеть духом природы, скрытым под покровом явлений.
 
   Мы еще далеки от того времени, когда станет возможным объединить все наши чувственные созерцания в одно понятие о природе. Сомнительно, придет ли когда-нибудь подобное время вообще. Сложность проблемы и неизмеримость Космоса делают надежду на это почти напрасной. Но как ни недостижимо для нас полное решение проблемы, остается все же возможным частичное разрешение ее, стремление к уразумению мира явлений – эта высшая и вечная цель всякого исследования природы. […]
 
   Каждый должен обладать мужеством отстаивать свои убеждения.
 
   Объять многообразие явлений Космоса в единстве мысли, в форме чисто рациональной, умозрительной связи, по моему мнению, невозможно при настоящем состоянии наших эмпирических знаний. Опытные науки никогда не бывают оконченными, обилие чувственных наблюдений неисчерпаемо; ни одно поколение не сможет поставить себе в заслугу то, что оно обозрело всю совокупность явлений. […]
 
   Сушь всюду возвещает смерть.
 
   […] Только там начинается наука, где дух овладевает материалом, где делается попытка подчинить массу опытов разумному познанию; наука есть дух в приложении его к природе. […] Работа духа начинается в ту минуту, когда мышление, влекомое внутренней необходимостью, впитывает в себя материал чувственных наблюдений. […]
 
   Человек должен желать хорошего и великого.
 
   Человек не может воздействовать на природу, не может завладеть никакой из ее сил, если не знает законов природы, не умеет измерять и вычислять их. […] Знание и изучение суть радость и право человечества; они суть части народного богатства и нередко замена благ, слишком скудно распределенных природой. […]
 
   Я все больше и больше утверждаюсь в мысли о том, что наше счастье зависит куда более от того, как мы встречаем события нашей жизни, чем от природы самих событий.

Вильгельм Гумбольдт

   (1767—1835 гг.)
   философ, языковед,
   дипломат, государственный деятель

   Для человека нет ничего более интересного в мире, чем люди.
 
   Женщины, в сущности, ближе к идеалу человека, чем мужчины.
 
   Знанию всегда предшествует предположение.
 
   Идея – единственное, что никогда не умирает.
 
   Много умеет тот, кто много на себя рассчитывает.
 
   Мужество солдата хорошо только в соединении с лучшими мирными добродетелями, дисциплина хороша только в соединении с высшим чувством свободы. Когда они существуют отдельно – а это так часто бывает благодаря тому, что и в мирное время солдат вооружен, – первое вырождается в рабство, вторая – в дикость и разнузданность.
 
   Несомненно, важнее, как принимает человек судьбу, нежели какова она на самом деле.
 
   Нравственность возникла вместе с пороком.
 
   Нравственность народов зависит от уважения к женщине.
 
   Поистине серьезное стремление к какой-либо цели – половина успеха в ее достижении.
 
   Природа нравится, влечет к себе и воодушевляет только потому, что она естественна.
 
   Самое первое и самое главное в жизни – это стараться владеть самим собою.
 
   Среди всех искусств поэзия больше других подвергается искушению заменить свою собственную своеобразную красоту украденными блестками.
   Умственные занятия оказывают на человека такое благотворное влияние, какое солнце оказывает на природу; они рассеивают мрачное настроение, постепенно облегчают, согревают, поднимают дух.
 
   Либерал может сделаться министром, но из этого еще не следует, что он будет либеральным министром.

Христоф Вильгельм Гуфеланд

   (1762—1836 гг.)
   врач

   Среди влияний, укорачивающих жизнь, преимущественное место занимают страх, печаль, уныние, тоска, малодушие, зависть, ненависть.

Карл Гуцков

   (1811—1878 гг.)
   писатель и публицист

   Гений прокладывает след, а талант идет по нему, но идет по-своему.
 
   Иллюзии – магнит, они влекут неудержимо.

Адольф Фридрих Дистервег

   (1790—1866 гг.)
   педагог

   Воспитателем и учителем надо родиться; им руководит прирожденный такт.
 
   Задачей воспитателя и учителя остается приобщить всякого ребенка к общечеловеческому развитию и сделать из него человека раньше, чем им овладеют гражданские отношения.
 
   Идея, которой служит учитель, состоит в насаждении нравственности в роде человеческом.
 
   Конечная цель всякого воспитания – воспитание самостоятельности посредством самодеятельности.
 
   Мужество необходимо не только для отважных поступков, но и для продуктивных занятий и мышления.
 
   Неправильное знание хуже, чем незнание.
 
   Плохой учитель преподносит истину, хороший учит ее находить.
 
   Развитие и образование ни одному человеку не могут быть даны или сообщены. Всякий, кто желает к ним приобщиться, должен достигнуть этого собственной деятельностью, собственными силами, собственным напряжением.
 
   Самым важным явлением в школе, самым поучительным предметом, самым живым примером для ученика является сам учитель. Он – олицетворенный метод обучения, само воплощение принципа воспитания.
 
   Слабость ума и (обратите внимание) характера многих учеников и взрослых людей зависит от того, что они знают все кое-как и ничего как следует.

Иосиф Дицген

   (1828—1888 гг.)
   философ

   Историческое развитие религии состоит в ее постепенном исчезновении.

Жан Поль (Иоганн Пауль Фридрих Рихтер)

   (1763—1825 гг.)
   писатель, педагог,
   теоретик искусства

   Бранью достигается лишь одна треть, любовью и уступками – все.
 
   Бывают люди – растения, люди – звери, люди – боги.
 
   Веселье – это небо, под которым цветет все, кроме злобы.
 
   Вечность – это время, когда существуют идеалы.
 
   Вкус – это эстетическая совесть.
 
   Воображаемой ненависти гораздо легче обернуться действительностью, чем воображаемой любви, и человеку, который считает себя дурным, гораздо проще обернуться дурным, чем стать добрым тому, кто считает себя добрым.
 
   Все достойное уважения совершено в уединении, то есть вдали от общества.
 
   Глупость слишком безвинна и нерассудительна, чтобы бичевать ее сатирой, а порок слишком презренен, чтобы щекотать его смехом, хотя аморальная сторона первой заслуживает сатирический издевки, а безрассудная сторона второго – комического осмеяния.
 
   Говорят, что лучшее правило политики – не слишком управлять. Это правило столь же верно и в воспитании.
 
   Добропорядочные люди приобретают больше врагов своими речами, нежели дурные своими делами.
 
   Достойна презрения женщина, которая, имея детей, способна испытывать скуку.
 
   Из всех искусств музыка – самое человечное и распространенное.
 
   Книгу, где все слова пишутся с заглавной буквы, трудно читать; так и с жизнью, в которой все дни воскресенья.
 
   Кто в старости может обходиться без любви, тот не любил и в юности, ибо для любви годы не помеха.
 
   Кто хвастает знанием тайны, тот одну половину ее уже открыл, а другую открыть не замедлит.
 
   Легче всего люди выдают свои намерения, когда последние не удаются им.
 
   Любовь – история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины.
 
   Малые страдания выводят нас из себя, великие же – возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издает глухой звук: разбейте его на две части – он снова издаст чистый звук.
 
   Мудрый Аполлон знал, что лучше всего охотятся голодные собаки, лучше всего бегают легкие бегуны, что тощий Пегас выносливее тяжелой верховой лошади, что из кремня нужно высекать огонь. – Поэтому он награждал своих любимцев бедностью, облагораживал их душу ценой их тела и давал им мало жить, чтобы они вечно жили.