Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Всякого рода привилегии выгодны для частных лиц, которые их получают, и ложатся бременем на нацию, которая их дает.
 
   Все правительства, основанные на насилии, впадают в смешное противоречие: желая держать народы в состоянии слабости, они тем не менее сами хотят с их помощью стать сильными.
 
   Законодательная власть – сердце государства, власть исполнительная – его мозг.
 
   Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда, спустя долгое время, вспоминаешь его, потому что память о нем не угасает.
 
   Одно из преимуществ хороших поступков состоит в том, что они возвышают душу и предрасполагают ее к еще лучшим делам.
 
   Один только урок нравственности годен для детства и в высшей степени важен для всякого возраста – это не делать никому зла.
 
   У духа есть свои потребности, как и у тела.
 
   Распущенность нравов – неизбежное следствие роскоши – в свою очередь ведет к испорченности вкуса. Если же случайно среди людей, выдающихся по своим дарованиям, найдется один, у которого достанет твердости в душе, чтобы не примениться к духу своего века и не унизить себя жалкими творениями, – то горе ему! Он умрет в нужде и забвении.
 
   Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.
 
   Вся нравственность человека заключается в его намерениях.
 
   Мне известны только три орудия, при помощи которых можно влиять на нравы народа: сила закона, власть общественного мнения и привлекательность наслаждения.
 
   Чтобы жить в добродетели, мы всегда должны вести борьбу сами с собой.
 
   Терпение горько, но его плод сладок.
 
   Прямодушие украшает все сопровождаемые им чувства.
 
   Против всего можно устоять, но не против доброты.
 
   Доброта, высказанная нам каким-либо человеком, привязывает нас к нему.
 
   Чистая совесть гасит жажду легкомысленных забав.
 
   Пока умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространяется роскошь, истинное мужество хиреет, воинские доблести исчезают; и все это тоже дело наук и всех этих искусств, что развиваются в тени кабинетов.
 
   Нетрудно понять, что война и завоевания, с одной стороны, и усугубляющийся деспотизм – с другой, взаимно помогают друг другу; что у народа, состоящего из рабов, можно вволю брать деньги и людей, чтобы с их помощью покорять другие народы; что война дает одновременно и предлог для новых денежных поборов и другой не менее благовидный предлог для того, чтобы постоянно содержать многочисленные армии, дабы держать народ в страхе.
 
   Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату.
 
   Самый дурной человек – тот, который больше всего замыкается в себе, направляет все сердечные помыслы на самого себя.
 
   Есть избыток строгости и избыток снисходительности: обоих надо одинаково избегать.
 
   Никто не любит знаться с мошенниками, если он сам не мошенник.
 
   Не к чему спрашивать, каков источник естественного неравенства, потому что ответ содержится уже в простом определении смысла этих слов.
 
   Естественное состояние – это такое состояние, когда забота о нашем самосохранении менее всего вредит заботе других о самосохранении.
 
   Сострадание – это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода.
 
   От природы люди вовсе не враги друг другу.
 
   Мудрецы, которые хотят говорить с простым народом своим, а не его языком, никогда не смогут стать ему понятными. Однако есть множество разного рода понятий, которые невозможно перевести на язык народа.
 
   Если бы не существовало таких точек, в которых сходились бы интересы всех, не могло бы быть и речи о каком бы то ни было обществе.
 
   Уединение пробуждает любовь к людям, неназойливый интерес к ним.
 
   Весьма опасаюсь, как бы тот, кто с первого знакомства обходится со мною так, будто мы дружим лет двадцать, не обошелся бы со мною двадцать лет спустя как с незнакомцем, попроси я его о важной услуге.
 
   Тот, кто поносит порядочного человека, поносит этим самого себя.
 
   Тот, кто ради своей пользы подвел бы друга, не имеет права на дружбу.
 
   Привязанность может обойтись без взаимности, но дружба – никогда.
 
   Когда женщина бывает до конца женщиной, она представляет больше ценности, нежели когда она играет роль мужчины. Развивать в женщине мужские свойства, пренебрегая присущими ей качествами, – значит действовать явно ей во вред.
 
   Царство женщины – это царство нежности, тонкости и терпимости.
 
   Первое и важнейшее качество женщины – кроткость.
 
   Мужчина говорит то, что знает, женщина – что нравится; первый, чтобы говорить, нуждается в знаниях, вторая – во вкусе; первый должен иметь в виду полезные вещи, вторая – приятные.
 
   Мужчина лучше женщины философствует о сердце человеческом, но женщина лучше его читает в сердце мужчин.
 
   Истинная любовь не дерзка и не легкомысленна; робость делает ее осмотрительной; она не отваживается на многое, зная, что можно потерять.
   Любить глубоко – это значит забыть о себе.
 
   Среди страстей, которые волнуют сердце человека, есть одна, пылкая, неукротимая, которая делает один пол необходимым другому; страсть ужасная, презирающая все опасности, опрокидывающая все препятствия; в своем неистовстве она, кажется, способна уничтожить человеческий род, который она предназначена сохранять. Во что превратятся люди, став добычей этой необузданной и грубой страсти, не знающей ни стыда, ни удержу, и оспаривающие повседневно друг у друга предметы своей любви ценою своей крови.
 
   Вам не удастся никогда создать мудрецов, если будете убивать в детях шалунов.
 
   Дайте детству созреть в детстве.
 
   Чтобы сделать ребенка умным и рассудительным, сделайте его крепким и здоровым: пусть он работает, действует, бегает, кричит, пусть он находится в постоянном движении!
 
   Любите детство; поощряйте его игры, его забавы, его милый инстинкт. Кто из вас не сожалел иногда об этом возрасте, когда на губах вечно смех, а на душе всегда мир?
 
   Производя и питая детей, отец исполняет этим только третью часть своей задачи. Он должен роду человеческому дать людей, обществу – общественных людей, государству – граждан. Всякий человек, который может платить этот тройной долг и не делает этого, виновен и, может быть, более виновен, если платит его наполовину. Кто не может выполнить обязанности отца, тот не имеет права быть им. Ни бедность, ни работа, ни уважение людей не избавляют его от обязанности кормить своих детей и воспитывать их самому.
 
   Если вы уступите ребенку, он сделается вашим повелителем; и для того, чтобы заставить его повиноваться, вам придется ежеминутно договариваться с ним.
 
   Когда мужчина берет жену ниже себя по званию, он не унижает себя, но возвышает свою супругу; наоборот, заключая брак с особою более высокого звания, он унижает ее и сам не возвышается.
 
   Не соединяйте брачными узами людей, кои подходят друг другу лишь в известных условиях жизни и не будут подходить, если эти условия изменятся; но соединяйте людей, которые будут соответствовать друг другу, в каком бы положении они ни очутились, в какой бы стране ни обитали, в каком бы звании ни оказались.
 
   Жена, домогающаяся власти, становится тираном своего мужа, а господин, сделавшийся рабом, бывает смешным и жалким созданием.
 
   Первые слезы детей – их просьбы; если не остеречься, они вскоре становятся приказаниями, они начинают с того, что заставляют себе помогать, а кончают тем, что заставляют себе служить.
 
   Знаете ли вы самое верное средство сделать вашего ребенка несчастным? Это приучить его ни в чем не знать отказа… Сначала он потребует трость, которую вы держите; потом ваши часы; потом птицу, которая летает; потом звезду, которая сияет на небе; он будет требовать все, что увидит; не будучи Богом, как вы его удовлетворите?
 
   Не правы те, кто разделяет страсти на позволительные и запретные и затем предается первым и избегает вторых. Все страсти хороши, когда человек господствует над ними, и все плохи, когда он им покоряется.
 
   Того, кто вздумал бы препятствовать зарождению страстей, я счел бы почти таким же безумцем, как и того, кто вздумал бы уничтожить их.
 
   Когда язык ничем не стесняется, все бывают стеснены.
 
   Истинная вежливость заключается в благожелательном отношении к людям.
 
   Чрезмерное ликование и отчаянное горевание одинаково недостойны мыслящего человека.
 
   Тщеславие человека бывает источником величайших его бедствий.
 
   Пьянство унижает человека, отнимает у него разум, по крайней мере на время, и в конце концов превращает его в животное.
 
   Истинное наслаждение просто и безмятежно; оно любит тишину и покой; тот, кто его испытывает, поглощен им всецело, он не забавляется тем, что говорит: «Я наслаждаюсь». Но тщеславие – это плод предрассудков; из них оно рождается и ими питается.
 
   Всякая злость происходит от бессилия.
 
   Два противоположных состояния ввергают людей в оцепенение безделья: одно из них – то душевное спокойствие, в силу которого мы довольствуемся тем, чем обладаем; второе – это ненасытное вожделение, дающее чувствовать невозможность его удовлетворения. Тот, кто живет, не имея желаний, и тот, кто знает, что не может получить того, что желает, равным образом пребывают в бездействии. Чтобы действовать, нужно и стремиться к чему-либо и быть в состоянии этого достигнуть.
 
   Если бы мы могли обойтись без денег и вместе с тем иметь все те выгоды, которые они дают, мы гораздо лучше использовали бы такие преимущества, чем обладая богатствами; потому что мы отделили бы эти выгоды от пороков, которые их отравляют и которые деньги приносят с собою.
 
   Жалкое заблуждение – воображать, что телесные упражнения вредят умственным занятиям! Как будто эти два дела не должны идти рядом, как будто одним не должно направляться другое!
   Похвала развращает тех, кому она нравится.
 
   Большая часть болезней наших – это дело наших собственных рук; мы могли бы почти всех их избежать, если бы сохранили образ жизни простой, однообразный и уединенный, который предписан нам был природою.
 
   Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые.
 
   Молодость – вот время для усвоения мудрости, старость – время для ее применения.
 
   Не будем перемещать возрастов, как и времена года: должно быть самим собой во все времена и не бороться против природы, ибо тщетные усилия растрачивают жизнь и мешают ею пользоваться.
 
   Хорошее употребление времени делает время еще более драгоценным.
 
   Каждый возраст имеет свои особые склонности, но человек всегда остается один и тот же. В десять лет он под обаянием сластей, в двадцать – возлюбленной, в тридцать – удовольствий, в сорок – честолюбия, в пятьдесят – скупости.
 
   Время – движущийся образ неподвижной вечности.
 
   Каждому художнику желанны рукоплескания. Похвалы современников – это самая драгоценная часть его награды.
 
   Везде, где приятное заменяют полезным, приятное почти всегда на этом выигрывает.
 
   Прекрасна клятва солдат Фабия: они клялись не умереть или победить; они поклялись вернуться победителями и сдержали клятву.
 
   Прекрасно то, чего нет.
   Все, что является нравственным злом, является злом и в политике.
 
   Всякий неработающий человек – негодяй.
 
   Всякий организм начинает умирать с момента рождения и в самом себе носит причины своего предстоящего разрушения.
 
   Давать обещания и не исполнять их – означает, быть может, человека ловкого, но, конечно, человека нечестного.
 
   Единственное искусство быть счастливым – сознавать, что счастье твое в твоих руках.
 
   …Ежели супруги много лет любят друг друга, то влюбленность неприметно переходит в сладостную привычку и пылкая страсть сменяется нежной дружбой.
 
   Если и существуют такие обстоятельства, при которых строгость по отношению к детям становится необходимостью, то это когда под угрозой их нравственность или когда налицо дурные привычки, которые надо искоренять.
 
   Если мы будем искать счастья, не зная, где оно, мы рискуем с ним разойтись…
 
   Жажда счастья никогда не иссякает в сердце человека.
 
   Закон необходимости с ранней поры научает человека делать то, что ему не нравится, дабы предупредить зло, которое еще больше не пришлось бы ему по вкусу.
 
   Покупать у врага мир – значит снабжать его средствами для новой войны.
 
   Иногда удар не попадает в цель, но намеренье не может промахнуться.
 
   Исполнимся смирения за весь род человеческий, чтобы иметь возможность гордиться человеком.
 
   Люди всегда будут такими, какими делают их женщины; поэтому, если вы хотите, чтобы были великие и добродетельные люди, внушите женщинам, что такое величие и добродетель.
 
   Мы причиняем себе больше мучений, лечась от наших болезней, чем перенося их.
 
   Мы рождаемся слабыми, – нам нужна сила; мы рождаемся беспомощными, – нам нужна помощь; мы рождаемся бессмысленными, – нам нужен рассудок. Все, чего мы не имеем при рождении и без чего не можем обойтись, ставши взрослыми, дано нам воспитанием.
 
   Недостаточно половины жизни, чтобы написать хорошую книгу, а другой, чтобы исправить ее.
 
   Нельзя обесчестить того, кто не страшится смерти.
 
   Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату.
 
   Ни к чему спрашивать, каков источник естественного неравенства, потому что ответ содержится уже в простом определении смысла этих слов.
 
   Общество нужно изучать по людям и людей по обществу: кто захочет изучать отдельно политику и мораль, тот ничего не поймет ни в той, ни в другой.
 
   Одна только мелодия – источник того непобедимого могущества, которым обладает вдохновенное искусство.
 
   Принуждение и любовь не уживаются вместе, и нельзя наслаждаться по заказу.
   Природа никогда не обманывает нас; это мы сами обманываемся.
 
   Разум указывает нам цель, а страсти уводят от нее.
 
   Роскошь развращает всех: и богача, который ею пользуется, и бедняка, который алчет ее.
 
   …Самое верное средство завоевать любовь других – подарить им свою любовь.
 
   Самые большие подвиги добродетели были совершены из любви к отечеству.
 
   Свободным родился человек – и везде он закован в железо.
 
   Совершение добрых дел льстит самолюбию, создавая ощущение превосходства.
 
   Страдание – первое, чему надо учиться и что впоследствии больше всего понадобится.
 
   Существовать – значит чувствовать, ибо чувства стоят несравненно выше разума.
 
   Тот лжет, кто утверждает, что не боится смерти. Всякий человек страшится умереть; это великий закон чувствующих существ, без которого все смертные существа вскоре подверглись бы уничтожению.
 
   У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим.
 
   Чем кто осторожнее в своих обещаниях, тем он точнее в их исполнении.
 
   Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание.
 
   Не можете помешать тому, чтобы вас проглотили, – постарайтесь хотя бы, чтобы вас не могли переварить.

Анн-Робер-Жак Тюрго

   (1727—1781 гг.)
   государственный деятель, философ, экономист

   Чем меньше человек знает, тем меньше он сомневается; чем меньше он открыл, тем меньше он видит то, что еще остается открыть.

Никола Фрере

   (1688—1749 гг.)
   философ

   Из всех религий, распространенных среди людей, нет ни одной, которая имела бы какое-нибудь преимущество над другими и которая заслуживала бы признания и подчинения со стороны здравомыслящего человека.

Никола-Себастиан Шамфор

   (1741—1794 гг.)
   писатель-моралист

   Беда тому, кто умен, но не наделен при этом сильным характером.
 
   Без женщин начало нашей жизни было бы лишено помощи, середина – удовольствий и конец – утешения.
 
   Богаче всех человек бережливый, беднее всех скряга.
 
   Большое несчастье – потерять из-за свойств своего характера то место в обществе, на которое имеешь право по своим дарованиям.
 
   Брак следует за любовью, так же как дым за пламенем.
 
   Брак – слишком совершенное состояние для несовершенного человека.
 
   Бывают времена, когда нет мнения зловреднее, чем общественное мнение.
 
   Быть может, чтобы вполне оценить дружбу, нужно сперва пережить любовь.
 
   Великодушие – это не что иное, как сострадание благородного сердца.
 
   Влюбленный человек всегда силится превзойти самого себя в приятности, поэтому влюбленные большею частью так смешны.
 
   В основе добродетельных поступков и готовности жертвовать своими интересами и самим собою лежат потребность благородной души, великодушие сердца и, в какой-то степени, эгоизм сильной натуры.
 
   В свете у нас троякого рода друзья: одни нас любят, другие ненавидят, третьи просто не помнят.
   Вот превосходное правило, которым следует руководствоваться в искусстве насмешки и шутки: осмеивать и вышучивать нужно так, чтобы осмеянный не мог рассердиться; в противном случае считайте, что шутка не удалась.
 
   В серьезных делах люди выказывают себя такими, какими им подобает выглядеть; в мелочах – такими, какие они есть.
 
   Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин, слепо кем-то увлеченных, я перестаю верить в их способность глубоко чувствовать. Это правило меня еще ни разу не обмануло.
 
   В уединении мы счастливей, чем в обществе. И не потому ли, что наедине с собой мы думаем о предметах неодушевленных, а среди людей – о людях?
 
   Выслушать чужую тайну – это все равно что принять вещь в заклад.
 
   Глубокое равнодушие, с которым люди относятся к добродетели, кажется мне более возмутительным, чем порок.
 
   Глупость не была бы подлинной глупостью, если бы не боялась ума. Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.
 
   Гордость как бы прибавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их.
 
   Громить пороки и щадить порочных – это все равно, что осуждать карты и защищать картежную игру.
 
   Для души и разума нерешительность и колебания – то же, что допрос с пристрастием для тела.
 
   Если мне удалось сделать доброе дело и это становится известным, я чувствую себя не вознагражденным, а наказанным.
   Добродетель, как и здоровье, нельзя назвать высшим благом. Она не столько благо, сколько его местонахождение. Стремиться к добродетели нужно главным образом потому, что она – полная противоположность пороку.
 
   Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.
 
   И в браке и в безбрачии есть свои недостатки; из этих двух состояний предпочтительней то, которое еще возможно исправить.
 
   И дурные люди совершают иногда хорошие поступки: они словно хотят проверить, впрямь ли это так приятно, как утверждают люди порядочные.
 
   Из всего, что говорилось о браке и безбрачии, всего разумней и справедливей следующее замечание: «Что из двух не выберешь, все равно пожалеешь».
 
   Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством, чтобы обратить их в ничто; порой их достаточно не заметить, чтобы они стали безвредны.
 
   Иной раз терпимость доходит до такого предела, что ее скорее назовешь глупостью, нежели добротой или великодушием. У человека должно хватать ума на то, чтобы ненавидеть своих врагов.
 
   Как бы плохо мужчина ни думал о женщинах, любая женщина думает о них еще хуже.
 
   Как не пожелать, чтобы негодяй был ленивцем, а глупец – молчальником!
 
   Клевета похожа на докучную осу: если у вас нет уверенности, что вы тут же на месте убьете ее, то и отгонять ее не пытайтесь, не то она вновь нападет на вас с еще большей яростью.
 
   Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам.
 
   Когда нам платят за благородный поступок, его у нас отнимают.
 
   Кто не обладает возвышенной душой, тот не способен на доброту: ему доступно только добродушие.
 
   Кто не хочет быть фигляром, пусть избегает подмостков: взобравшись на них, не фиглярствовать уже нельзя, иначе публика забросает вас камнями.
 
   Кто слишком усердно убеждает, тот никого не убедит.
 
   Любая страсть всегда все преувеличивает, иначе она не была бы страстью.
 
   Любовь – единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость, и она окажется правдой.
 
   Любовь как прилипчивая болезнь: чем больше ее боишься, тем скорее подхватишь.
 
   Любовь не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны лишь те совершенства, которые творит и придумывает она сама.
 
   Любой человек, способный испытывать возвышенные чувства, вправе требовать, чтобы его уважали не за положение в обществе, а за характер.
 
   Людей безрассудных больше, чем мудрецов, и даже в мудреце больше безрассудства, чем мудрости.
 
   Людей, которые ни к чему не подлаживаются, живут как им велит сердце, поступают согласно своим правилам и чувствам, – вот кого мне почти не доводилось встречать.
 
   Люди делятся на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей, – отличный аппетит, но нет обеда.
 
   Люди извращают свою душу, совесть, разум точно так же, как портят себе желудок.
 
   Людская дружба в большинстве случаев прорастает множеством колючих «если» и «но» и в конце концов переходит в обыкновенные приятельские отношения, которые держатся только благодаря недомолвкам.
 
   Мало на свете пороков, которые больше мешают человеку обрести многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства.
 
   Молчание человека, известного своим красноречием, внушает гораздо больше почтения, чем болтовня заурядного говоруна.
 
   Мужчина охладевает к женщине, которая слишком сильно его любит. Видимо, с сердечными чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.
 
   Мы и не представляем себе, сколько нужно ума, чтобы не казаться смешным!
 
   Надменность должна стать щитом скромности.
 
   Наряд – предисловие к женщине, а иногда и вся книга.
 
   Наслаждайся и дари наслаждение, не причиняя зла ни себе, ни другим, – в этом, на мой взгляд, заключается суть нравственности.
 
   Наш разум приносит нам подчас не меньше горя, чем наши страсти.
 
   Непомерные притязания – вот источник наших горестей, и счастье в жизни мы получаем лишь тогда, когда он иссякает.
 
   Ни в своей физической жизни, ни в жизни общественной человек не должен притязать на то, на что он не способен.
 
   Общественное мнение – это судебная инстанция такого рода, что порядочному человеку не подобает ни слепо верить его приговорам, ни бесповоротно их отвергать.
 
   Одно из великих несчастий человека состоит в том, что порою даже его достоинства не идут ему впрок, а искусство управлять и разумно пользоваться ими дается лишь опытом, нередко запоздалым.
 
   Плуты всегда стараются хотя бы отчасти казаться честными людьми.
 
   Порядочному человеку не подобает гнаться за всеобщим уважением: пусть оно придет к нему само собою и, так сказать, помимо его воли.
 
   Постигая зло, заложенное в природе, преисполняешься презрения к смерти; постигая пороки общества, научаешься презирать жизнь.
 
   Почет ценнее известности, уважение ценнее репутации, честь ценнее славы.
 
   Почти все люди – рабы, и это объясняется той же причиной, какой спартанцы объясняли приниженность персов: они не в силах произнести слово «нет»…
 
   Природа устроила так, что питать иллюзии свойственно не только безумцам, но и мудрецам: в противном случае последние слишком сильно страдали бы от собственной мудрости.
 
   Скажем прямо, счастливо живет в свете только тот, кто полностью умертвил некоторые стороны своей души.
 
   Слабовольные люди – это легкая кавалерия армии дурных людей: они приносят больше вреда, чем сама армия, потому что все разоряют и опустошают.
 
   Слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками – там нужна разменная монета, в особенности мелочь.
 
   Созерцательная жизнь часто очень безрадостна. Нужно больше действовать, меньше думать и не быть сторонним свидетелем собственной жизни.
 
   Со счастьем дело обстоит, как с часами: чем проще механизм, тем реже он портится.
 
   Стоит ли исправлять человека, чьи пороки невыносимы для общества? Не проще ли излечить от слабодушия тех, кто его терпит?