Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Из всех связей, возникающих между людьми, самой непостоянной, самой запутанной и изменчивой является связь между писателем и читателем.
 
   Истинная гуманность и доброта скрывают горькую правду от любящих глаз.
 
   Какой бы эфемерной ни была моя жизнь, каким бы беспорядочным ни был юмор, в ней заложенный, я не знаю ничего более значимого, ничего более материального, чем я сам.
 
   Когда человек ладит с самим собой, он ладит и с миром.
 
   Мнительное себялюбие и низость – вечные спутники нашего страха.
 
   Найдется ли на свете хотя бы один человек, который пал настолько низко, чтобы отказаться от собственных удовольствий?
 
   Наши манеры, как и наши лица, пусть даже самые прекрасные, должны отличаться друг от друга.
 
   Наши первые мысли обыкновенно лучше вторых; собственные взгляды всегда лучше благоприобретенных и позаимствованных у казуистов.
 
   Общество чрезвычайно способствует развитию нашего воображения. Фантазии наши расцветают за столом столь же пышно, как цветы на хорошо взрыхленной клумбе.
 
   Постоянство – самый изобретательный способ сделаться дураком.
 
   Серьезность – в самой природе обмана.
 
   Счастливая жизнь измеряется не большим или меньшим числом солнц, которые мы лицезреем, не большим или меньшим числом вздохов, которые мы издаем, или же пищи, которую мы поглощаем, – но тем, хорошо ли мы жили, сделали ли свое дело и покинули ли этот мир с улыбкой на устах.
 
   Считается, что истина способна выдержать все, однако нет для нее испытания тяжелей, чем насмешка. Только если истина выдержала испытание насмешкой, она по праву может считаться истиной.
 
   Тот, кто оказывается настоящим другом, – тот и настоящий человек, тот не остается в долгу и перед обществом.
 
   Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне.
 
   Философ!.. Разъясни мне, что есть жизнь, и как я должен прожить ее, чтобы, когда она подойдет к концу, когда живительный источник иссякнет, не вскричать в сердцах «Суета сует!», не проклинать и не жаловаться, что, дескать, «жизнь столь мимолетна». В самом деле, почему мы жалуемся и на быстротечность, и на долготу жизни? Может ли тщеславие, одно лишь тщеславие, принести счастье? И может ли человек пережить свои несчастья?
 
   Хорошо воспитанным считает себя каждый.
 
   Юмор – единственное истинное испытание серьезности, а серьезность – юмора. Ведь предмет, который не выдерживает насмешки, подозрителен, а шутка, которая не выдерживает серьезного исследования, – пустое зубоскальство.

Джонатан Эдвардс

   (1703—1758 гг.)
   писатель,
   мыслитель,
   религиозный философ

   Никаких идей, мыслей, умственных процессов не может возникнуть, пока разум не получит какого-то начального толчка от ощущения.
 
   Духовная красота бесконечно прекраснее всех других, и поэтому тела, будучи лишь тенями сущего, должны обладать очарованием, говорящим о красоте духовной. Такой тип красоты принадлежит природе и превосходит искусство, сотворенное человеком.
 
   Почти все люди, даже те, которые кажутся крайне несчастными, любят жизнь. Им трудно перенести мысль, что этот прекрасный и восхитительный мир навсегда погаснет для их очей. Знание того, что каждый прожитый нами миг прекрасен, даже если мы и не обращаем на это особого внимания, а лишь испытываем некое удовольствие, принуждает нас, если мы поставлены перед выбором, предпочесть жизнь, полную страданий и невзгод, ее утрате.

Дэвид Юм

   (1711—1776 гг.)
   философ,
   историк, экономист

   Аффекты любви и ненависти всегда сопровождаются благожелательностью и гневом…
 
   Благая цель может сообщить ценность только таким средствам, которые достаточны и действительно ведут к цели.
 
   Было бы бесполезно наказывать человека за глупость или убеждать его, чтобы он был мудрым и проницательным, хотя те же самые наказания и убеждения могут оказать значительное влияние, если дело касается справедливости и несправедливости.
 
   В жалости всегда есть примесь любви или нежности, а в злорадстве – примесь ненависти или гнева.
 
   …Все, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение…
 
   Дружба – это спокойная и тихая привязанность, направляемая и укрепляемая привычкой, возникающей из долгого общения и взаимных обязательств.
 
   …Если единственным мотивом наших действий является желание показать свою свободу, значит, мы никак не можем освободиться от уз необходимости.
 
   Если какой-нибудь поступок добродетелен или порочен, это является лишь признаком определенного душевного качества или характера; он должен проистекать из постоянных принципов нашего духа, распространяющихся на все поведение человека и входящих в его личный характер.
 
   Если храбрость и честолюбие не регулируются благожелательностью, они могут сделать из человека только тирана или разбойника.
 
   Злорадство… есть ничем не вызванное желание причинить зло другому лицу, чтобы путем сравнения с собственным положением испытать удовольствие.
 
   Когда религиозность соединяется со страстью к чудесному, тогда конец всякому здравому смыслу, и свидетельство людей теряет всякий авторитет.
 
   …Любовь есть не что иное, как желание счастья другому лицу…
 
   Мы порицаем всякий обман, всякое нарушение слова, потому что считаем, что свобода и широта общения между людьми находятся в полной зависимости от верности обещаниям.
 
   …Неподдельная, искренняя гордость, или самоуважение, если только она хорошо скрыта и в то же время действительно обоснована, безусловно должна быть характерна для человека чести…
 
   …Ничто не может быть более похвальным, чем сознание собственного достоинства в тех случаях, когда мы действительно обладаем ценными качествами.
 
   Ничто не свободно так, как мысль человека.
 
   Обычно счастье покровительствует смелым и предприимчивым, но ничто не внушает нам большую смелость, чем хорошее мнение о самих себе.
 
   Самая строгая мораль позволяет нам чувствовать удовольствие при мысли о великодушном поступке…
 
   Сами по себе поступки, если они не проистекают из какого-либо постоянного принципа… не имеют значения для нравственности.
 
   …Себялюбие… порождает правила справедливости и является первым мотивом соблюдения последних.
 
   Склонность к радости и к надежде – истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии – настоящее несчастье.
 
   Тот счастлив, кто живет в условиях, соответствующих его темпераменту, но тот более совершенен, кто умеет приспосабливать свой темперамент к любым условиям.
 
   У нас нет иных мотивов, которые побуждали бы нас исполнять обещания, кроме чувства долга. Если бы мы думали, что обещаниям не присуща нравственная обязательность, мы не чувствовали бы склонности соблюдать их.
 
   Услуга, оказанная нам, приятна главным образом потому, что льстит нашему тщеславию и свидетельствует о добром расположении и уважении к нам лица, ее оказавшего.
 
   Хотя природные способности и нравственные качества в общем находятся на одном уровне, однако между ними существует то различие, что первые почти не меняются посредством искусственного воздействия, тогда как вторые, или по крайней мере поступки, проистекающие из них, могут быть изменены при помощи таких мотивов, как награды и наказания, одобрение и порицание.
 
   Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.

Эдуард Юнг

   (1683—1765 гг.)
   поэт

   Время, затраченное впустую, есть существование; время, употребленное с пользой, есть жизнь.
 
   Отсрочка – это воровка времени.

Германия

Иоганн Себастьян Бах

   (1685—1750 гг.)
   композитор и органист

   Цель музыки – трогать сердца.

Иоганн Иоахим Винкельман

   (1717—1768 гг.)
   историк искусства,
   основоположник эстетики классицизма

   Боязнь пустого пространства часто заставляет закрыть стены; и заменяют эту пустоту пустые картины, лишенные мысли.
 
   В искусстве речи трудно не много сказать, а мало сказать.
 
   В местностях, где процветали искусства, рождались и самые прекрасные люди.
 
   Здание может стать и быть прекрасным и без украшений благодаря одним своим пропорциям.
 
   Кисть, которую водит художник, должна быть обмочена в разуме, подобно тому как грифель Аристотеля, о котором кто-то сказал: он дает больше думать, чем показывать глазу.
 
   Рисунок для художника – то же, что для оратора у Демосфена: он должен быть на первом, на втором и на третьем месте.
 
   Художник должен начертить план свой с огнем, но выполнить его с хладнокровием.
 
   Подобно тому как в глубине море всегда остается спокойным, какая бы буря ни возникала на его поверхности, – так выражение греческих статуй при всех страстях обнаруживает великую и спокойную душу.

Иоганн Вольфганг Гёте

   (1749—1832 гг.)
   поэт и мыслитель

   Без авторитета человек не может существовать, и все же авторитет несет с собою столько же заблуждений, сколько истины.
 
   Без спешки, но и без отдыха.
 
   Все законы созданы стариками и мужчинами. Молодые и женщины хотят исключений, старики – правил.
 
   Всегда лучше высказываться прямо, что думаешь, и не заботиться о множестве доказательств: сколько мы их ни приведем, они будут лишь вариациями наших мнений, а противники не слушают ни мнений, ни доказательств.
 
   Гипотезы – это колыбельные, которыми учитель убаюкивает учеников.
 
   Гипотезы – это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово.
 
   Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема.
 
   Говорят, что числа правят миром. Нет, они только показывают, как правят миром.
 
   Гораздо легче найти ошибку, чем истину.
 
   Дилетанты, сделав все, что в их силах, обыкновенно говорят себе в оправдание, что работа еще не готова.
 
   Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении.
 
   Если бы можно было отменить смерть, мы бы не имели ничего против; а вот отменить смертную казнь будет трудно. Если это случится, нам придется от случая к случаю ее восстанавливать.
 
   Есть книги, из которых можно узнать обо всем, и ничего не понять.
 
   Есть люди, которые никогда не ошибаются, потому что не хотят делать.
 
   Здравый смысл есть гений человечества.
 
   Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растет сомнение.
 
   К назойливости юных дилетантов следует относиться снисходительно, в зрелом возрасте они станут подлинными почитателями искусства и его мастеров.
 
   Каждый слышит лишь то, что понимает.
 
   Каждый человек от скудости ума старается воспитать другого по собственному подобию.
 
   Каким образом человек может познать самого себя? Для этого он должен не созерцать, а действовать. Попробуй исполнить свой долг, и ты увидишь сразу, чего ты стоишь.
 
   Кто достиг высот образования, должен заранее предположить, что большинство будет против него.
 
   Кто не знает чужих языков, тот ничего не знает о собственном.
 
   Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.
 
   Кто чувствует собственную привлекательность, тот и становится привлекательным.
 
   Лирика должна быть в частностях немного простовата.
 
   Математики как французы: все, что вы им говорите, они переводят на свой язык, и это тотчас же становится чем-то совершенно иным.
 
   Мы, в сущности, учимся у тех книг, о которых не в состоянии судить. Автору книги, о которой мы можем судить, следовало бы учиться у нас.
 
   Нас манит высота, но не ступени к ней; обратя взор на вершину, мы предпочитаем идти равниной.
 
   Наши противники опровергают нас по-своему: повторяют свое мнение и не обращают внимания на наше.
 
   Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки.
 
   Некоторые поэты похожи на медведей, которые всегда сосут собственную лапу.
 
   Некоторые книги, по-видимому, написаны не для того, чтобы из них чем-нибудь научались, а чтобы пустить по свету молву, что и автор кое-чему научился.
 
   Ненависть пристрастна, но любовь еще пристрастнее.
 
   Нет ничего отвратительнее большинства.
 
   Нет ничего страшнее, чем деятельное невежество.
 
   Никогда не следует поверять женщине восторг, внушенный другой женщиной: они слишком хорошо знают друг друга, чтобы считать хоть одну достойной такого исключительного поклонения.
 
   Никто, кроме художника, не может споспешествовать искусству. Меценаты поощряют художника, это справедливо и хорошо; но этим не всегда поощряется искусство.
 
   Переводчик напоминает сводню, которая, расхваливая достоинства прикрытой вуалью красавицы, вызывает непреоборимое желание познакомиться с оригиналом.
 
   Править легко, управлять трудно.
 
   Публика любит, чтобы с нею обходились, как с женщинами, которым говоришь лишь то, что им приятно слышать.
 
   Стать старым – значит уже пуститься в новое предприятие; все обстоятельства изменяются, и необходимо или совершенно прекратить свою деятельность, или осознанно и намеренно взять на себя новую роль.
 
   Суеверия – это поэзия жизни.
 
   Сумма долга супругов друг перед другом не поддается расчету. Этот долг бесконечно велик и может быть выплачен только в вечности.
 
   Счастливый не верит в чудеса.
 
   Тот, кто, осознав, объявляет себя ограниченным, ближе всего к совершенству.
 
   У слабых людей часто бывают революционные убеждения; они думают, что им было бы хорошо, если бы ими не управляли, и не сознают, что они не в силах управлять ни другими, ни собой.
 
   У того, кто решит изучить все законы, не останется времени их нарушать.
 
   Человек должен непоколебимо верить, что непостижимое постижимо, иначе он ничего не сможет исследовать.
 
   Что установлено людьми, то годится не всегда, так как может быть и правым и неправым; а что устанавливают боги, то всегда уместно, и правое и неправое.
 
   Юмор – один из первоэлементов гения, но как только он начинает первенствовать – лишь суррогат последнего; он сопутствует упадочному искусству, разрушает и в конце концов уничтожает его.
 
   Я могу обещать быть искренним, но не могу обещать быть беспристрастным.
 
   Ясность – это правильное распределение света и теней.
 
   Живешь только раз.
 
   Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.
 
   Молодость – недостаток, который быстро проходит.

Теодор Готлиб Гиппель (Хиппель)

   (1741—1796 гг.)
   писатель

   Воспитывать, это значит – будить от сна, растирая снегом то, что замерзло, охлаждать то, что горит.
 
   Если кофе проливается на одежду, это уже не кофе, а грязь.
 
   Жизнь и умение должны помогать друг другу.
 
   Мужчин интересует больше, что о них думают, женщин – что о них говорят.
 
   Неверные друзья – это ласточки, которых встречаешь только летом; это солнечные часы, польза от которых лишь до тех пор, пока светит солнце.
 
   Скромность украшает гордость, как вода гасит пламя. Она подобна кольцу, которое вдевают в нос медведю.
 
   Слава твоя – как тень твоя: то она идет впереди тебя, то следует за тобою; иногда она больше тебя, иногда меньше.
 
   Собственное сознание своей правоты важнее для человека, нежели двое свидетелей его невинности.
 
   У каждого заблуждения своя школа, своя аудитория. Но ни на одно не навалено столько хлама, как на понятие войны.
 
   Полуправда опаснее лжи; ложь легче распознать, чем полуправду, которая обычно маскируется, чтобы обманывать вдвойне.

Иоганн Зёйме

   (1763—1810 гг.)
   публицист,
   просветитель-демократ

   Кто болен тем, что не может переносить несправедливость, пусть не выглядывает из окна и запрет дверь своей комнаты. Пожалуй, ему следует также убрать зеркало.
 
   Кто ничего не боится, возможно, станет злодеем; но кто боится слишком многого, наверняка станет рабом.
 
   Народ, который может быть спасен лишь одним-единственным человеком, заслуживает кнута.
 
   Не знаю, в самом ли деле у женщин не меньше рассудка, чем у мужчин, но знаю наверное, что у них куда меньше нерассудительности.
 
   Пока терпение возводят в главнейшую добродетель, у нас всегда будет мало деятельной добродетели. Такой добродетели, по-видимому, не ищут и вожди народов; им годится только добродетель страдательная.
 
   Небо испортило нам землю.
 
   Счастье для деспотов, что одна половина людей не мыслит, а другая не чувствует!
 
   Где было больше всего так называемой «положительной религии», всегда было меньше всего нравственности.
 
   Всякого рода привилегии – это могила для свободы и справедливости.
 
   Кто смерти боится, тот уже не живет.
 
   Если бы мы все обладали разумной гордостью, в мире не было бы столько мерзостей.
 
   Кто унижает окружающих, тот никогда не будет великим сам.
 
   У злых людей нет песен.

Иммануил Кант

   (1724—1804 гг.)
   философ

   Дайте человеку все, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это все не есть все.
 
   Для мужчины нет ничего более обидного, чем обозвать его глупцом, для женщины – сказать, что она безобразна.
 
   Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни людей.
 
   Одна из несомненных и чистых радостей есть отдых после труда.
 
   Величайшее чувственное наслаждение, которое не содержит в себе никакой примеси и отвращения, – это, в здоровом состоянии, отдых после работы.
 
   Долг! Ты возвышенное, великое слово. Это именно то великое, что возвышает человека над самим собой.
 
   Есть такие заблуждения, которые нельзя опровергнуть.
 
   Надо сообщить заблуждающемуся уму такие знания, которые его просветят. Тогда заблуждения исчезнут сами собою.
 
   Постоянно давать детям награды не годится. Через это они становятся себялюбивыми, и отсюда развивается продажный образ мыслей.
 
   Предметы, которым обучают детей, должны соответствовать их возрасту, иначе является опасность, что в них разовьется умничанье, модничанье, тщеславие.
 
   В каждой естественной науке заключено столько истины, сколько в ней есть математики.
 
   Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума и проницательности.
   Нравственность должна лежать в характере.
 
   Прекрасное – это символ морального добра.
 
   Жизнь людей, преданных только наслаждению без рассудка и без нравственности, не имеет никакой цены.
 
   Закон, живущий в нас, называется совестью. Совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону.
 
   Люди бы бежали друг от друга, если бы видели один другого в полнейшей откровенности.
 
   Человек имеет склонность общаться с себе подобными, ибо в таком состоянии он больше чувствует себя человеком, т. е. чувствует развитие своих природных задатков. Но ему также присуще сильное стремление уединяться.
 
   Тот, кто становится пресмыкающимся червем, может ли затем жаловаться, что его раздавили?
 
   В диспутах спокойное состояние духа, соединенное с благожелательностью, является признаком наличия известной силы, вследствие которой рассудок уверен в своей победе.
 
   Мы часто краснеем из-за бесстыдства другого, который обвиняет нас в чем-либо.
 
   В брачной жизни соединенная пара должна образовать как бы единую моральную личность.
 
   Характер состоит в способности действовать согласно принципам.
 
   Все, что зовется благопристойностью, не более как красивая внешность.
 
   Хитрость – образ мыслей очень ограниченных людей и очень отличается от ума, на который по внешности походит.
 
   Большое честолюбие издавна превращало благоразумных в безумцев. Человеку свойственно по природе своей соблюдать умеренность не только из-за заботы о своем здоровье в будущем, но также из-за хорошего самочувствия в настоящем.
 
   Кто отказался от излишеств, тот избавился от лишений.
 
   Кто боязливо заботится о том, как бы не потерять жизнь, никогда не будет радоваться ей.
 
   Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность.
 
   Прекрасное – это нечто такое, что принадлежит исключительно вкусу.
 
   Гений – это талант изобретения того, чему нельзя учить или научиться.
 
   Долг – это уважение к праву другого.
 
   Некоторые книги были бы гораздо более ясными, если бы их не старались делать столь ясными.
 
   Наказания, назначаемые в припадке гнева, не достигают цели.
 
   Значение нравственного закона до такой степени обширно, что он имеет силу не только для людей, но и для всех разумных существ вообще.
 
   Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне.
   Нравственность учит не тому, как стать счастливым, а тому, как стать достойным счастья.
 
   Этика есть философия доброй воли, а не только доброго действия.
 
   Чем больше привычек, тем меньше свободы.
 
   Быть опровергнутым – этого опасаться нечего; опасаться следует другого – быть непонятым.
 
   Счастье есть идеал не разума, а воображения.
 
   Упрямство имеет только форму характера, но не его содержание.
 
   Из такого кривого полена, как человек, ничего прямого не выстругаешь.
 
   Человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе.

Адольф фон Книгге

   (1752—1796 гг.)
   писатель,
   драматург, эссеист,
   переводчик и педагог

   Достоинство каждого человека зависит только от того, как он показывает себя в своих поступках.
 
   Искусство обхождения с людьми заключается в том, чтобы уметь выдвигать себя, не оттесняя других, применяться к взглядам, склонностям людей, не прибегая к фальши, легко, без натяжки усваивать тон любого общества, не жертвуя особенностями своего характера и не унижаясь.
 
   Не выставляй бесчестным образом слабостей твоего ближнего, дабы возвысить себя самого. Не открывай его проступков и заблуждений, с тем чтобы блеснуть на его счет собственными преимуществами.
 
   Не расставайся ни с кем, не сказав ему чего-нибудь поучительного или приятного!
 
   Если ты чего-нибудь не имеешь; если печаль и несчастье отягощают грудь твою; если ты терпишь недостаток; если чувствуешь слабость ума и сердца, то никому не жалуйся, кроме того, от кого надеешься несомненной помощи! Немногие охотно приемлют участие в нашей скорби… Равным образом не должно хвалиться своим счастьем. Не должно слишком блистать в глазах других пышностью, богатством и дарованиями! Редкие люди могут переносить такой перевес без ропота и зависти.
 
   Из человека можно сделать все, стоит только подойти к нему со слабой стороны.
 
   Сколько можно показывай постоянно веселое лицо! Нет ничего привлекательнее и любезнее, как веселый нрав, происходящий из источника беспорочного, а не из сердца, обуреваемого страстями.
 
   Кто ведет обширное знакомство, тот точно торгует мелочью, от которой возни много, а прибыли мало.
 
   Не подавай каждому правой руки твоей; не обнимай каждого; не прижимай всякого к твоему сердцу! Что останется для достойнейшего и любезнейшего, и кто станет доверять знакам твоего дружества; кто придаст им должную цену, если ты расточаешь оные без всякого разбора.
 
   Не вмешивай никого в свои частные раздоры и не требуй от тех, к которым ты обращаешься, чтобы они принимали участие в раздорах, которые происходят между тобою и другими.
 
   Женщина, рассуждающая о своем муже с посторонним мужчиной, отдается более или менее его власти.
 
   Не приглашай в одно время, не сажай за один стол людей, которые друг друга не знают, может быть, даже ненавидят, друг друга не понимают или взаимно наводят друг на друга скуку.
 
   Не смущайся приходом неожиданных гостей!
 
   Остерегайся переносить вести из одного дома в другой и разглашать откровенные застольные речи, семейные разговоры и собственные свои замечания о домашней жизни тех людей, с коими обращаешься.