Ермишин Олег. Афоризмы

 
   Мужество состоит не в том, чтобы смело преодолеть опасность, но в том, чтобы встречать ее с открытыми глазами.
 
   Музыка – поэзия воздуха.
 
   Нам недостает шутки, потому что недостает серьезности, которую замещает теперь все уравнивающее остроумие, что смеется равно над добродетелью и пороком и упраздняет их.
 
   Ничего не откладывай на после, ибо после тебе легче не будет.
 
   О музыка! Отзвук далекого гармоничного мира! Вздох ангела в нашей душе! Когда замирает слово и объятие и наполненный слезами глаз, когда наши немые сердца в одиночестве томятся за решеткой нашей груди – о, тогда только благодаря тебе могут они послать друг другу отклик из своих тюрем, соединить в одной пустыне свои далекие стоны.
 
   Осмеяние, то есть нравственное негодование, должно совмещаться с постоянством возвышенного чувства.
 
   Подлинная нравственность непосредственно поэтична, а поэзия, в свою очередь, – опосредованно нравственна.
 
   Проницательность ума – это совесть остроумия.
 
   Сейчас у нас больше учености, чем ученых, и точно также добродетели больше, чем людей добродетельных.
 
   Скромен не тот, кто равнодушен к похвалам, а тот, кто внимателен к порицаниям.
 
   Совесть человека может заблуждаться, но сам человек может и не быть бессовестным, точно так же как можно обладать ложным вкусом, не впадая в безвкусицу.
 
   Суеверие – чудовищное, почти неодолимое чувство, благодаря которому мирный человек стоит как бы среди исполинской мельницы Вселенной, оглушенный и одинокий.
 
   Только в минуты свидания и разлуки люди знают, сколько любви таило их сердце.
 
   Тоска по любви есть сама любовь.
 
   Тот, кто никогда не искал ни дружбы, ни любви, в тысячу раз беднее того, кто их обеих утратил.
 
   У женщин – все сердце, даже голова.
 
   Характер человека никогда не раскрывается так ярко, как тогда, когда он пытается описать характер другого человека.
 
   Человек должен быть доступен для страстей, но и властен располагать ими.
 
   Чем дальше от нравственного идеала, тем больше характерного оказывается в распоряжении художника. Вот почему полулюди – получерти всегда удаются лучше, чем полубоги.
 
   Большое счастье – испытание огнем, большое несчастье – всего лишь испытание водой.
 
   В этом мире гораздо легче услышать эхо, чем ответ.
 
   Величайшее неопровержимое чудо – это вера людей в чудеса.
 
   Всего прекраснее человек бывает тогда, когда просит прощения или прощает сам.
 
   Жену или возлюбленную лучше узнаешь за час, проведенный в обществе кого-то третьего, чем за двадцать часов, проведенных с нею вдвоем.
 
   Женщины любую идею переводят на личность.
 
   Женщины стойко переносят худшие горести, нежели те, из-за которых они проливают слезы.
 
   Здоровье, сон и богатство может по-настоящему оценить только тот, кто их потерял и обрел снова.
 
   Каждый готов скорее взяться за исправление целой части света, чем за исправление себя самого.
 
   Каждый из нас уверен, что он важнее и лучше других, но только дураки и тупицы имеют смелость признаться в этом.
 
   Каждый считает свою жизнь началом Новой эры.
 
   Когда женщины ведут разговор о женщинах, они особенно хвалят ум красивых и красоту умных, голос павлина и оперение соловья.
 
   Легче забыть десять поцелуев, чем один.
 
   Люди охотнее простят клевету, чем поучение.
 
   Нагота – национальный костюм человечества.
 
   Не потому грустна старость, что кладет конец радостям, а потому, что кладет конец надеждам.
 
   Нет ничего опаснее, чем мирить двух людей. Поссорить их куда безопасней и легче.
 
   Хороший врач спасет если не от болезни, то хотя бы от плохого врача.
 
   Память – единственный рай, из которого нас не могут изгнать.
 
   Робкий боится заранее, трусливый – в момент опасности, а смелый – после.
 
   Самая сильная ненависть – самая молчаливая, подобно самым высоким добродетелям и самым свирепым псам.
 
   Самый большой недостаток человека заключается в том, что у него так много маленьких недостатков.
 
   Свобода есть благо, обладание которым приносит меньше удовольствия, чем его потеря – страданий.
 
   То, что истинно при свете лампы, не обязательно истинно при свете солнца.
 
   Только женщины умеют любить – и Бога, и человека.
 
   Тот, кто несет фонарь, спотыкается чаще, чем тот, кто идет следом.

Карл Лебрехт Иммерман

   (1796—1840 гг.)
   писатель,
   театральный деятель

   Мораль лучше излагается в кратких изречениях, нежели в длинных речах и проповедях.

Карл Теодор Кёрнер

   (1791—1813 гг.)
   писатель

   Месть – это слабых душ наследство.
   В груди достойного ему не место.
 
   Нет негодяя, который был бы настолько глуп, что не нашел бы ни одного довода для оправдания своей подлости.

Карл Клаузевиц

   (1780—1831 гг.)
   генерал, теоретик военного дела

   Война есть продолжение политики иными средствами.
 
   На войне всякая идея человеколюбия – пагубное заблуждение, нелепость.
 
   Часто представляется чрезвычайно отважным такой поступок, который в конечном счете является единственным путем к спасению и, следовательно, поступком наиболее осмотрительным.

Фридрих Максимилиан Клингер

   (1752—1831 гг.)
   писатель

   Часто даже самые необходимые истины засыпают, когда они забыты; от напоминания они пробуждаются.

Карл Людвиг Кнебель

   (1744—1834 гг.)
   писатель

   Ничуть тебя не любит тот, кого порок твой не волнует.

Фердинанд Лассаль

   (1825—1864 гг.)
   публицист

   Философия может быть не чем иным, как только сознанием, которое эмпирические науки сами о себе добывают.
 
   Цель только тогда может быть достигнута, когда уже заранее само средство насквозь проникнуто собственной природой цели.
 
   Что вы можете доказать себе и своему времени силою разума, логики, науки, – того хочет время.

Генрих Лаубе

   (1806—1884 гг.)
   писатель, режиссер и театральный деятель

   Не шум, не изобилие, да – я открыто говорю – не счастье создает стих, его рождает слеза, лишение, одиночество. У счастья тоже есть своя поэзия, но создает поэзию только недостаток: тоска – ее мать, страдание – ее природный гнев.

Юстус Либих

   (1803—1873 гг.)
   химик, основатель научной школы,
   один из создателей агрохимии

   Разум и фантазия одинаково необходимы для наших знаний и равноправны в науке.

Рудольф Герман Лотце

   (1817—1881 гг.)
   философ, медик, психолог

   …Всякое благо и красота, не только нравственная свобода личности, но и всякое содержательное счастье, которым может наслаждаться дух, выдвигаются в качестве последней цели мира, «идеи», из содержания которой должны быть выведены как необходимые предпосылки всеобщие законы, которые мы находим в мире, и определенные конкретные установления, на которых основываются их проявления.
   Этой общей перспективой и следует завершить метафизику. Человеческое знание, которому известна только очень малая часть всей действительности, не в состоянии подлинно научно, путем, ведущим к прочным результатам, изложить этот «мировой план». Ему остается для исследований эта вера в высшее благо, образующая основу бытия всякой определенной действительности, но только в качестве регулятивного принципа целостного мировоззрения, не допускающего действительно убедительного его применения в частных исследованиях.
 
   […] Между изменениями объективных отношений вещей и изменениями наших представлений о таковых существует устойчивая пропорциональность, подобная имеющейся при переводе на чужой язык, в котором воспроизводятся не слова оригинала и не способ образования предложений, а только взаимосвязь мыслей средствами нового языка. – Истина состоит тогда только в совпадении представления с тем представлением, которое должно возникнуть во всех других душах, имеющих ту же организацию, в связи с тем же самым объектом.
   Если же существование внешней действительности было бы уничтожено, то уничтожен был бы и тот пункт отнесения, в связи с которым только и может идти речь об «истине» или «неистине», и тем самым было бы утрачено понятие собственно познания, которое немыслимо без такого объекта.
 
   …То, что составляет специфику всякого бытия и действия, не исчерпывается мышлением, но остается ему совершенно недоступным.
 
   …Не может быть речи о «тождестве мышления и бытия»; и все мировоззрение извращается, если все, что есть и происходит, представляют по аналогии с движением мысли и даже природу и историю в их устойчивых структурах или процессах сравнивают с различными членами заключения или различными ступенями какого-либо иного логического способа развития. Действительное всегда намного больше, чем этот логический скелет, и это «большее» нельзя рассматривать «как простое логическое замутнение или загрязнение чистой логической идеи, к выражению которой конечные вещи не способны» (Гегель). Наоборот, следует считать простое мышление неспособным к постижению истинного содержания действительности, тогда как это содержание, впрочем (посредством ощущений, чувств и проистекающих от них или сопровождающих их догадок), действительно переживается согласно его ценности.
 
   …Вещи в себе не суть то, чем они должны быть, но становятся таковыми только в духе.
 
   […] Не следует рассматривать жизнь представлений таким образом, будто духу предопределена священная обязанность отражать «вещи», которые не суть дух, так как они существуют; жизнь представлений духа имеет свои собственные цели, которым она соответствует. И если «вещи» не так воспроизводятся, как они существуют, то сами вещи следует рассматривать как простое средство, определенное к тому, чтобы вызывать в духе и соответственно его природе явления, которые мы несправедливо рассматриваем как неудачные отражения действительного и которые, напротив, суть нечто более высокое, чем могли бы быть сами вещи без духа.

Отто Людвиг

   (1813—1865 гг.)
   писатель и критик

   Время рисует нечто другое, чем воспоминание. Воспоминание сглаживает старые морщины, время прибавляет их.

Карл Маркс

   (1818—1883 гг.)
   мыслитель

   …Без ограничения сферы деятельности нельзя ни в одной области совершить ничего замечательного.
 
   …Безусловный долг законодателя – не превращать в преступление то, что имеет характер проступка, и то лишь в силу обстоятельств. С величайшей гуманностью должен он исправлять все это, как социальную неурядицу, и было бы величайшей несправедливостью карать за эти проступки как за антисоциальные преступления.
 
   Богатство, если рассматривать его вещественно, заключается только в многообразии потребностей.
 
   Богатый человек – это в то же время человек, нуждающийся во всей полноте человеческих проявлений жизни, человек, в котором его собственное осуществление выступает как внутренняя необходимость, как нужда.
 
   Быть рабом или быть гражданином – это общественные определения, отношения человека А к человеку В. Человек А как таковой – не раб. Он – раб в обществе и посредством общества.
 
   Быть чувственным значит быть страдающим.
 
   В действительности… истинная «общественно-воспитательная роль» государства заключается в его разумном и общественном бытии.
 
   В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.
 
   В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе…
 
   В политике ради известной цели можно заключить союз даже с самим чертом – нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не черт тебя.
 
   В процессе борьбы с истиной заблуждение само себя разоблачает…
 
   В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира.
 
   …В суете этого мира дружба – единственное, что имеет важное значение в личной жизни…
 
   Взрослый человек не может снова стать ребенком, не впадая в детство. Но разве его не радует наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребенку правду?
 
   Воображение – это великий дар, так много содействовавший развитию человечества.
 
   Воспитатель сам должен быть воспитан.
 
   Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука.
 
   Временная разлука полезна, ибо постоянное общение порождает видимость однообразия…
 
   …Все действительно сильные натуры… раз вступив на революционный путь, даже из поражений всегда черпали новые силы…
 
   Всеобщая скромность духа – это разум, та универсальная независимость мысли, которая относится ко всякой вещи так, как того требует сущность самой вещи.
 
   Всестороннее проявление индивида лишь тогда перестанет представляться как идеал, как призвание и т. д., когда воздействие внешнего мира, вызывающее у индивида действительное развитие его задатков, будет взято под контроль самих индивидов…
 
   Всякая нация может и должна учиться у других.
 
   Всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени.
 
   Всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку.
 
   …Всякой общественной форме собственности соответствует своя мораль…
 
   Время – это простор для развития способностей.
 
   …Время послужило моей любви лишь для того, для чего солнце и дождь служат растению – для роста… В ней сосредоточиваются вся моя духовная энергия и вся сила моих чувств. Я вновь ощущаю себя человеком в полном смысле слова, ибо испытываю огромную страсть.
 
   Говорить… об «естественной справедливости» – бессмыслица.
 
   …Государство воспитывает своих членов тем путем, что делает их членами государства, что оно превращает частные цели во всеобщие, грубый инстинкт – в нравственные склонности, природную независимость – в духовную свободу…
 
   …Грубый, невоспитанный человек готов считать того или иного прохожего самой скверной и самой низкой тварью на земле только потому, что тот наступил ему на мозоль. Свои мозоли он делает мерилом оценки человеческих действий.
 
   …Для социалистического человека вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом…
 
   …Для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть… в высокой степени культурным человеком…
 
   Достоинство есть именно то, что больше всего возвышает человека, что придает его деятельности, всем его стремлениям высшее благородство…
 
   Древние… говорили: надо стремиться добывать себе мирские блага, чтобы помогать друзьям в нужде. Какая глубокая человеческая мудрость заключена в этих словах!
 
   Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба.
 
   …Если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобна льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку.
 
   Если законодательство не может декретировать нравственность, то оно еще в меньшей степени может провозгласить правом безнравственность.
 
   …Если конструирование… грядущих времен не есть наше дело, то тем определеннее мы знаем, что нам нужно совершить в настоящем…
 
   Если обстоятельства, в которых живет… индивид, делают для него возможным лишь одностороннее развитие одного какого-либо свойства за счет всех остальных… то этот индивид и не может пойти дальше одностороннего, уродливого развития. Никакая моральная проповедь тут не поможет.
 
   Если правильно понятый интерес составляет принцип всей морали, то надо, стало быть, стремиться к тому, чтобы частный интерес отдельного человека совпадал с общечеловеческими интересами.
 
   Если скромность составляет характерную особенность исследования, то это скорее признак боязни истины, чем боязни лжи.
 
   Если ты любишь, не вызывая взаимности, т. е. если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она – несчастье.
 
   Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком.
 
   Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей.
 
   Если характер человека создается обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными.
 
   Если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком.
 
   Жестокость характерна для законов, продиктованных трусостью, ибо трусость может быть энергична, только будучи жестокой.
 
   Законы, преследующие за принципы, имеют своей основой беспринципность, безнравственный, грубо-вещественный взгляд на государство. Они – невольный крик нечистой совести.
 
   Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу.
   …Идеи… к которым разум приковывает нашу совесть, – это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им.
 
   …Именно лицемерие прикрывается Богом, не веря ни в его действительность, ни во всемогущество добра; именно себялюбие ставит личное спасение выше спасения общественного целого.
 
   Исследование истины само должно быть истинно, истинное исследование – это развернутая истина…
 
   …Истина всеобща, она не принадлежит мне одному, она принадлежит всем, она владеет мною, а не я ею.
 
   Истина так же мало скромна, как свет.
 
   …Истинная любовь выражается в сдержанности, скромности и даже в робости влюбленного в отношении к своему кумиру, но отнюдь не в непринужденном проявлении страсти и выказывании преждевременной фамильярности.
 
   …Истинно нравственное поведение состоит как раз в том, чтобы избегать всякого повода к безнравственному поведению…
 
   Истину следует искать не в призрачных потусторонних областях, не вне времени и пространства, не в каком-то «Боге», якобы пребывающем внутри мира или противопоставленном ему, а гораздо ближе, в собственной груди человека.
 
   …К смешному я отношусь серьезно, когда представляю его в смешном виде…
 
   …Каждый, в ком сидит Рафаэль, должен иметь возможность беспрепятственно развиваться.
   …Каждый из нас действительно делает себя тем, чем он является в глазах другого…
 
   Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ.
 
   Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей, либо же рабом своей собственной подлости.
 
   …Какое счастье – дружба, подобная той, какая существует между нами. Ты-то знаешь, что никакие отношения я не ценю столь высоко.
 
   …Когда раб превращается в господина на один день, то в этот день неограниченно властвуют грубые инстинкты.
 
   …Коммунизм, в качестве снятия частной собственности, означает требование действительно человеческой жизни, как неотъемлемой собственности человека, означает становление практического гуманизма…
 
   Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали… Они не предъявляют людям морального требования: любите друг друга, не будьте эгоистами и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при определенных обстоятельствах необходимая форма самоутверждения индивидов.
 
   …Коммунисты не выдвигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают теоретически эту противоположность ни в ее сентиментальной, ни в ее выспренной идеологической форме; они, наоборот, раскрывают ее материальные корни, с исчезновением которых она исчезнет сама собой.
 
   …Коммунисты отнюдь не хотят… уничтожить «частного человека» в угоду «всеобщему», жертвующему собой человеку…
 
   Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек.
   …Легко быть святым, когда не хочешь быть человечным.
 
   Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, – короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям…
 
   Любовь родителей наиболее бескорыстна.
 
   …Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом человека, а существующими производительными силами.
 
   …Мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием.
 
   …Мораль зиждется на автономии человеческого духа…
 
   Мораль – это «бессилие в действии». Всякий раз, как только она вступает в борьбу с каким-нибудь пороком, она терпит поражение.
 
   …Моральную силу невозможно создать параграфами закона…
 
   Мы должны открыто предостеречь от такого рода лицемерных друзей, которые, правда, заявляют о своем согласии с принципами, но сомневаются в их осуществимости, потому что мир-де еще не созрел для них…
 
   …На место экономического богатства и экономической нищеты становятся богатый человек и богатая человеческая потребность.
 
   На плоской равнине всякая кочка кажется холмом.
 
   Надо заставить народ ужаснуться себя самого, чтобы вдохнуть в него отвагу.
   …Наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования… Но хорошо же то общество, которое не знает лучшего средства самозащиты, чем палач, и которое… провозглашает свою собственную жестокость вечным законом.
 
   Наказание не должно внушать больше отвращения, чем проступок…
 
   Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи.
 
   …Наслаждающийся богатством в одно и то же время и раб и господин своего богатства, в одно и то же время великодушен и низок, капризен, надменен, предан диким фантазиям, тонок, образован, умен. – Он еще не ощутил богатство как некую совершенно чуждую силу, стоящую над ним самим.
 
   Не только богатство человека, но и бедность его получает при социализме в равной мере человеческое и потому общественное значение. Она есть пассивная связь, заставляющая человека ощущать потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек.
 
   Невежество – это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной еще многих трагедий.
 
   …Необходимо… очеловечить чувства человека… создать человеческое чувство, соответствующее всему богатству человеческой и природной сущности.
 
   Непосредственным, естественным, необходимым отношением человека к человеку является отношение мужчины к женщине… На основании этого отношения можно, следовательно, судить о ступени общей культуры человека.
 
   Нет ничего более легкого, как наслаждаться по всякому поводу своим моральным совершенством; всего легче делать это по отношению к мертвым.
 
   Независимая мораль оскорбляет всеобщие принципы религии, а особые понятия религии противоречат морали.
 
   …Нет ничего более ужасного, более унизительного, чем быть рабом раба.
 
   Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав.
 
   Ни один человек не борется против свободы, – борется человек, самое большее, против свободы других.
 
   Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принужден подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.
 
   Никуда не годится «народное воспитание через посредство государства»… Наоборот, государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа.