Кларк Саймон. Царь Кровь

   Я не шевельнул и мускулом.
   Лицо было как мертвое.
   Без выражения.
   У нас было не больше десяти минут, чтобы выбраться из этой задницы. Теско уже нашел инструменты и пробовал ручную дрель, сверля столб изгороди. И скалился совершенно как псих.
   Я огляделся. Психи передавали по кругу бутылку водки, ветер развевал на них оранжевые и красные ленты. Чайки парили над домом. Кошка кралась по густой траве газона, уже месяцы не видавшего косилки. Что-то должно быть, что можно использовать, твердил я себе лихорадочно. Думай давай, думай!
   Девка все еще работала, заматывая мне руки новыми витками. Она строила мне глазки и трясла передо мной веснушчатыми грудями. Один из мужиков перегнулся через мое плечо и ущипнул ее за сосок.
   – Ой! Дебил, смотри, но не трогай.
   – Дебил любит сиськи.
   – Дебил может отвалить на хрен.
   – Дебил целует.
   – Я сказала, Дебил может отвалить на хрен.
   Дебил сзади тяжело задышал. Я даже кожей шеи ощутил жар от его бурных выдохов.
   Девица пожаловалась Ковбою:
   – Слушай, у Дебила опять встает. Убрал бы ты его от меня?
   – А ты нас не стесняйся, лапонька, – милостиво разрешил Теско, упираясь рукой в бок.
   Один из мужчин сказал:
   – Таттс, а ты не могла бы его отвести в укромный уголок и... облегчить?
   Девица сморщилась, перекусывая ленту.
   – Хрена. В прошлый раз он мне чуть спину не сломал. – Она загладила ленту у меня на руках, погладив мне пальцы. Наши головы настолько сблизились, что никто не мог услышать, о чем мы говорили – грохочущий из динамиков голос Элиса Купера это гарантировал. – М-м, – мурлыкнула она, – а ведь с тобой хорошо было бы, правда?
   Я проглотил слюну пересохшим ртом:
   – Вряд ли здесь пробуду достаточно долго, чтобы ты это выяснила.
   – Да, вряд ли, – вздохнула она. – Жаль. Глаза у тебя красивые.
   – Как тебя зовут?
   Она посмотрела, будто мой интерес застал ее врасплох.
   – Таттс... просто Таттс.
   – Откуда ты, Таттс?
   – Вообще откуда?
   Я кивнул, не отводя глаз и пытаясь лихорадочно выловить из воздуха какую-нибудь идею, как спрыгнуть с этой сковородки.
   – Вообще я из подворотни... и из-под моста, и из картонных ящиков. Мы все такие.
   – Вы были бездомными?
   Она кивнула:
   – Как ты сейчас.
   – Верно, Таттс. Но я хочу жить.
   – И твоя подружка тоже.
   – Это не моя подружка.
   Она снова глянула на меня так же странно. Может, от моего голоса или от чего, но она вроде помягчела. Исчезла жестокая твердость из ее глаз.
   – Чистенький ты, – сказала она. – Еще полгода назад ты бы на меня и не взглянул.
   – Почему?
   – Потому. – В ее взгляде появилась печаль. – Я бы лежала в спальнике на Оксфорд-стрит, а ты бы перешагнул через меня. Как все. Мы были низшей расой для таких, как ты.
   – И тебе будет приятно смотреть, как меня пытают?
   Теперь она будто бы смутилась.
   – Мне... мне все равно.
   – Правда?
   – Они будут обращаться с тобой, как вы с нами. Как с низшей расой.
   – Я тебе когда-нибудь что-нибудь сделал?
   – Нет, но ты такой же, как все. А теперь мы высшая раса, когда мир решил перевернуться.
   – А знаешь, если бы мы нашли с тобой тихое место, могли бы поговорить куда интереснее, – улыбнулся я. – Да ты и сама знаешь.
   – Эй, Таттс! – крикнул Ковбой. – Ты уже завязала этого херувимчика?
   – Минуту! – огрызнулась она. – Я тебе что, реактивная?
   Ее глаза полыхнули на Ковбоя такой враждебностью, что я почувствовал маленькую победу.
   – А они хорошо к тебе относятся?
   – Лучше ли, чем было на улице? Ага. Я ем. Я сплю на сухом.
   – А ты могла бы вернуться с нами. У нас бы тебя не обижали.
   Она подняла глаза и вдруг стала похожа на доверчивого ребенка.
   – Как бы мы выбрались... ой, Дебил! Я же тебе, твою мать, сказала! Не трогай ни фига мои сиськи!
   Она отшатнулась, грудь ее ходила ходуном от злости, лицо покраснело.
   – Ха-ха! Дебил поймал сиську!
   – Дебил может проваливать на фиг!
   Ковбой прошел мимо, смеясь.
   – Дебил звереет, когда заводится.
   – И сейчас он заводится? – услышал я произнесенные вполголоса слова Кейт.
   Меня будто стукнуло: я понял, что сейчас она что-то сделает.
   – Кейт...
   Она встала и стала стягивать через голову футболку. За мной кто-то с шумом втянул в себя воздух. Кейт изогнулась, выскальзывая из футболки. Груди у нее были просто совершенно. Соски поднялись и заострились.
   – Давай, Дебил, – сказала Кейт. – Трогай мои, если хочешь.
   – А, блин! – выдохнул Ковбой. – Вот, блин... черт возьми! Дебил – мужик средних лет, похожий на медведя гризли, с лохматой бородой и вытатуированной на лбу свастикой, бросился вперед, огромными лапами охватив груди Кейт.
   – Да, Дебил! Я твоя, давай, делай что хочешь.
   – Держите его! – заорал Ковбой. – Нет... дайте ему по голове кто-нибудь. А то он разорвет ее на части. Измажет всю своими лапами.
   Меня отбросили в сторону – вся банда налетела на Дебила. Он взревел как бык. Чтобы его свалить, нужен был бы бульдозер.
   Кейт выскользнула из-под кучи машущих ног и рук. Бандиты орали друг на друга, никто никого не слушал.
   Таттс ухватилась за меня, но Кейт ударила ее плечом, опрокинув на камни дворика. Лицо Таттс с громким шлепком ударилось о камень. Она от боли зажмурилась.
   – Давай, Рик! – прошипела Кейт. – Шевелись!
   И я зашевелился. У меня еще были связаны руки перед грудью, но видит Бог и все праотцы наши, как язашевелился.
   Кейт бежала впереди, извиваясь на ходу длинным телом, ребра ходили под гладкой кожей, блестящей в лучах предвечернего солнца.
   Мы рванулись сквозь кусты в конце сада. Сзади орали – но уже по-другому. Они поняли, что мы пытаемся сбежать.
   – Нажми, они за нами гонятся!
   Я бежал, стараясь на ходу вывернуться из витков ленты. Черт, жесткий был пластик.
   – Давай на тот остров, – прохрипел я. – Через мост.
   – Нет. Надо убираться с острова. Она на ходу надела футболку.
   – Они наверняка приплыли на лодке. Надо ее найти. Мы бежали изо всех сил. У нас был единственный шанс – второй раз они не дадут себя провести. Деревья сливались в полосы по бокам дороги.
   Я глянул назад. Они бежали за нами.
   – Они будут стрелять, – выдохнула Кейт.
   – Не будут. Мы им нужны живыми.
   – И мы знаем зачем.
   Мы прибавили ходу, ноги молотили по лесной тропе. Черт, вода!
   Вдруг мы оказались у края воды – Лондонское озеро тянулось до самого горизонта.
   – Плывем! Она ужаснулась:
   – В эту воду? Куда плыть? Рик, там же ничего нет. Ничего. —Тогда сюда. И если увидим что-нибудь, до чего можно доплыть, попробуем.
   – Рик, я плохо плаваю. В лучшие времена проплывала только метров десять.
   – Не бойся, все будет хорошо. – Я мрачно улыбнулся. – Давай, вдоль кустов.
   Мне удалось зубами разорвать ленту на руках.
   Вдоль кустов мы выбежали на дорогу, на которой несколько часов назад нашли “роллс-ройс”, а в нем – шампанское, икру и устриц.
   И точно – вскоре справа показался синий “ролле”, и его радиатор блестел в закатном солнце.
   Дорога слева уходила в воду.
   Мы остановились, прислушиваясь.
   – Черт! – сказала Кейт. – Они нас окружили.
   Слышно было, как они перекликаются, хлопают в ладоши, свистят, будто выпугивают боровую дичь в воздух.
   Я чуть не набежал на них. Нас поджидали трое мужиков, среди них Дебил. У него было мачете. По лбу у него стекала кровь – кто-то все-таки дал ему по голове.
   – Назад!
   – Зачем?
   – Уходим назад. Они идут сквозь кусты.
   Мы попытались вернуться по своим следам, но вдоль берега шла Таттс и с ней двое мужчин. У всех троих были винтовки.
   Черт.
   Оставался только путь налево.
   Мы выбежали на дорогу, мимо “роллс-ройса”.
   – Все! – простонала Кейт. – Они нас поймали!
   – Еще нет, – ответил я.
   – Рик, бежать некуда. Нас загнали в угол.
   – В машину. Давай в машину!
   – Куда?
   – В машину, быстро!

64

   Кейт ошалела. Непонимающе уставясь на меня зелеными глазами, она повторила:
   – В машину?
   – Садись в машину, Кейт, пожалуйста! Быстрее!
   – Рик, это безумие, мы...
   – Я знаю, что это безумие! Безумие нам и нужно, если хотим выжить.
   Я открыл дверь водителя и впихнул ее внутрь.
   – Рик, эта дорога никуда не ведет!
   – Она ведет куда надо.
   – У тебя же ключей нет!
   – Обойдусь.
   Я спихнул ее на пассажирское сиденье.
   Автомобиль стоял на холме радиатором книзу. Перед ним лежал кусок дороги шагов в сто длиной. А дальше – только вода, откуда торчали верхушки телеграфных столбов и уличных фонарей. В зеркале заднего вида мелькнул Ковбой, Теско и вся компания, направляющаяся к машине. Морды у них были веселые и самодовольные. Они поймали нас, и они это знали.
   По крайней мере они думали, что поймали.
   – Рик, что ты собираешься делать?
   – Одну секунду. Так, снять с ручного тормоза. Есть. Черт, почему мы не движемся?
   – Рик, они уже близко.
   – Черт побери, почему не едем?
   Кейт горько рассмеялась.
   – Рик, дороги нет, и ключей у тебя тоже нет.
   Она снова рассмеялась, но это было почти рыдание. Она подумала, что я свихнулся.
   Перед нами на дороге стояли Дебил и еще двое. Лицо Дебила, все еще залитое кровью, было лишено выражения. Остальные двое весело переглядывались. “Что этот мудак собирается делать там в машине? Нажать большую красную кнопку на панели, и двигатели вертикального взлета поднимут его в небо и доставят домой к ужину?”
   Наверняка они так и думали. И даже громко ржали. А я тем временем должен найти дефект в своем плане.
   – Не едет эта машина.
   Кейт зарылась лицом в ладони, тряся головой и вздрагивая плечами.
   Банда психов была уже в двадцати шагах.
   – Запри дверцу, – сказал я, и Кейт механически повиновалась. – Окно поднято?
   Она кивнула. Потом беспомощно пожала плечами – она решила, что я спятил полностью.
   – Ну, машина! Давай, езжай!
   Кейт трясла головой. Впереди на дороге Дебил и еще двое подошли уже шагов на пятнадцать.
   Я подергал руль. Он был заперт противоугонным замком – это не важно. Главное, чтобы он поехал. Чего он...
   Вот оно!
   – Он на передаче! А надо на нейтрал!
   Кейт покачала головой, ничего, не понимая.
   Я дернул рычаг на нейтрал.
   Машина поехала.
   Медленно, медленно...
   Сантиметр. Два. Три. Четыре, пять, шесть.
   Широкие шины “роллс-ройса” захрустели по гальке.
   – Рик, ты псих! – закричала Кейт. – Ты нас угробишь!
   – А если да, то что? Предпочитаешь двухдневную смертную пытку?
   – Но нельзя же... Боже мой, они пытаются нас достать! Ковбой и Теско догнали машину. Они стали дергать ручки, орать, стучать в окна.
   Машина набирала скорость, устремляясь прямо к озеру.
   – Боже-Боже-Боже...
   – Кейт, я пытаюсь найти выход. Не хочу смотреть, как они будут тебя пытать.
   Она подняла глаза, вымученно улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
   – Только держи меня, – шепнула она, овладевая собой. – Что бы ни случилось, держи меня, пожалуйста.
   Я обнял ее за плечи, и она зарылась лицом мне в шею. Я поцеловал ее волосы.
   Перед нами стоял Дебил, вытянув массивные руки. Казалось, он остановит автомобиль намертво на этой дороге. Но нас уже несла сила тяжести. Машина запрыгала быстрее по упавшим веткам, стрелка спидометра перевалила за десять.
   Что бы ни случилось, мы не вернемся. Если Бог есть, то мы – в Его руках.
   Страшный удар.
   Дебил вспрыгнул на капот и стал молотить пудовыми кулаками по стеклу.
   Вся банда бежала рядом с машиной и орала. Гремели по ветровому стеклу удары кулаков. Почему они не стреляют? Я маю, их мой идиотский план бегства просто застал врасплох. Ехать на машине без руля и мотора по дороге в никуда?
   Я посмотрел вперед. Дороги не было видно, она кончилась. Осталась только ширь воды – огромная и зловещая.
   – Держись, Кейт! – шепнул я. И сам не поверил, что так спокойно говорю. Я действительно думал, что все получится.
   “Рик, что получится? – спросил я себя. – Ты ведь ничего не продумал. Ты только хотел убраться с острова. Ты даже не знаешь, что будет дальше”.
   Рокот вдруг прекратился. И крики. И грохот кулаков.
   Тихо-тихо стало, когда машина въехала в озеро. Толстый кузов “роллс-ройса” заглушил почти все звуки погружающегося в воду автомобиля.
   – Рик, что ты делаешь?
   – Вожусь с кондиционером. Если отключить вентиляцию, может быть... вот.
   Машина все еще двигалась, но уже беззвучно. С леденящей плавностью она скользила прочь от острова.
   Вдруг раздался глухой удар в стекло. Скорчившись на капоте, на нас смотрел Дебил.
   – Убирайся, кретин! – прошипел я. – Плыви на берег!
   Но он вцепился намертво, и со своей бородой и безумным взглядом был похож на Чарльза Мэнсона. Кровь у него на лбу засохла, наполовину закрыв свастику.
   – Рик, мы тонем!
   – Может, и ничего страшного. Считается, что машины всегда в воде тонут. Но показывают репортажи о наводнениях, бывает, машины плавают как пробки.
   – Бывает?
   – Ну, кабина и бак... иногда работают как поплавки.
   – Она клонится вперед. Мы уходим в воду носом.
   – Это вот тот идиот на капоте. Лишний вес тянет вниз.
   – Отчего он не уплывает?
   – Кейт, переберись назад. Попробуем сместить центр тяжести.
   У меня по лицу стекал пот. Замкнутое пространство давило. Я все еще не мог поверить, что погнал машину в черт знает сколько километров водной шири в надежде, что этот кусок стали поплывет, как лодка.
   Машина постепенно погружалась носом вперед. В окна виднелась плещущая вода. Берег острова был в тридцати метрах. И шайки психов, из-за которых мы сюда попали, видно не было.
   Я полез на заднее сиденье следом за Кейт, зацепил ногой кнопку магнитолы, и тут же салон заполнила музыка. Медленная спокойная пьеса с поющими скрипками.
   Проклятие!
   Я оглянулся.
   Вода нашла путь сквозь резиновое уплотнение дверей и текла медленной, но постоянной струйкой. Возле педалей на полу стала натекать лужа.
   Дебил на капоте вцепился в дворники. Один отломился. Он вцепился в другой, глаза его горели сквозь стекло безумным жаром.
   – Плыви! – крикнул я ему. – Плыви к острову!
   Вода покрыла капот и дошла до ветрового стекла. Будто смотришь в аквариум, где на дне два сантиметра вспененной воды.
   Дебил стал кричать, но я не разбирал слов.
   Кейт поняла.
   – Боже мой, – сказала она тусклым голосом. – Он не умеет плавать.
   Нос машины погружался в воду. Чтобы не упасть вперед, нам пришлось развернуться на заднем сиденье и упереться ногами в передние.
   Сцена была совершенно невероятная. Яркое солнце, синее небо. Широкое озеро разлива с мелкими островками, верхушками телеграфных столбов, фонарей, крышами домов. А посреди – кобальтовый “роллс-ройс” с хромированным радиатором, и эмблема летящей дамы уже под водой. Корма машины – багажник, задние колеса, половина пассажирского салона – торчит над поверхностью. С задних шин каплет вода, и круги расходятся по поверхности. А на капоте сидит сумасшедший, колотит кулаками по стеклу и орет.
   Вода дошла до половины ветрового стекла. Дебил хлопал по закаленному стеклу, расплескивая воду.
   Теперь уже было видно сквозь полузатопленные окна, что делается под водой. Она была черной от взмученного осадка, но солнце светило достаточно, чтобы видно было примерно на метр. Руки Дебила смотрелись как через лупу. Видны были вытатуированные на тыльной стороне пальцев кинжалы. Дебил тряс головой, и при каждом резком вдохе ему в рот попадала вспененная вода.
   Машина еще наклонилась. Мы теперь стояли, скрючившись, на спинках передних сидений. Автомобиль становился вертикально. И все так же звучала тихая колыбельная, обволакивающая мелодия из колонок.
   – Боже мой, мы тонем! – выдохнула Кейт, цепляясь за спинку заднего сиденья. Сквозь заднее стекло теперь было видно только небо.
   Скрежет металла по камню. Бетонный фонарный столб скользнул мимо, обдирая краску машины. Глухо стукнул по крыше стеклянный фонарь.
   Я видел чуть меньше верхней четверти столба. Так какая же здесь глубина? Ну-ка, Рик, оцени? Метров шесть.
   Стук в окно стал отчаянней, слышались крики Дебила, громкие, хотя заглушенные водой и стальным корпусом машины.
   Дебил ушел под воду и бил по машине из последних сил, пуская пузыри.
   И машина затонула.

65

   Вот так. Была и нет. Ушла под воду без всплеска, как субмарина.
   Кейт ахнула.
   Я стиснул зубы.
   Все заняло не больше четырех секунд.
   И машина пошла вниз к ложу нового озера. Пузыри цепочкой серебряных шаров потянулись из окон. Машина наполнилась дребезжанием, будто где-то в кузове заработал десяток электромоторов – это выходил воздух из всех полостей дверей, из-под капота и из багажника. Послышались глухие удары – вода заполняла пустоту, созданную уходом воздуха.
   Мы скользили в полную тьму. И казалось, это будет вечно.
   И наконец раздался удар, от которого мы упали на спинки передних сидений. Машина дошла до дна.
   – Рик, вода!
   – Знаю, знаю. Без паники, Кейт. Только без паники.
   Она стала глубоко дышать.
   – Я без паники. Только нам надо отсюда выбраться. Выбраться!
   Я огляделся. В машине было почти совсем темно. Очень мало света проникало на глубину, но блики бегали по богатой обивке салона. Мы были пойманы в воздушном кармане в пассажирском отсеке. Еще несколько секунд это будет спасать, потом вода медленно вползет внутрь, заполняя машину...
   Бум!
   Дебил все еще цеплялся за автомобиль.
   Я увидел, что машина остановилась, упершись носом в сетчатую изгородь, и Дебил застрял между сеткой и машиной.
   Бедный дурак был еще жив. Он стучал в ветровое стекло, будто мы могли открыть шлюз и впустить его внутрь.
   – Боже мой, Боже мой, – чуть слышно шептала Кейт. – Бедняга, бедняга...
   – Этот бедняга нас бы с удовольствием прикончил... Так, теперь как бы нам отсюда вылезти?
   Я включил плафон в салоне. Он загорелся тускло, потом стал ярче и тут же снова потускнел. Аккумулятор долго не протянет.
   Вода сочилась сквозь уплотнение дверей. И приборная панель стала кровоточить тонкими струйками. Запах речной воды стоял в горле. Через минуту-другую вода дойдет до передних сидений. При таких темпах машина наполнится минут за десять. Хотя это и не важно – к тому времени воздух уже станет непригоден для дыхания.
   А музыка все играла, наполняя салон звуками оркестра, где никого из музыкантов, наверное, давно уже нет на свете.
   И мы скоро к ним присоединимся, если я ничего не придумаю.
   Кейт снова начала дышать часто и перепугано. Я заметил, что при выдохе образуется облачко белого пара. Вода была настолько холодной, что мы оказались будто в холодильнике. Окна покрыла испарина.
   Я глянул на Дебила. Он висел в воде недвижимо, глаза были широко открыты – до боли широко. Длинные волосы и борода развевались темным ореолом.
   На моих глазах перед его лицом мелькнул темный предмет величиной с кулак. На щеке появилась отметина размером с монету, хлынула кровь. Мелькнула еще одна тень, и у Дебила исчез кончик носа.
   Крысы не теряли времени, обнаружив свежую еду.
   Кейт сказала тихо, но с напором.
   – Рик, мы должны... должны выбраться. Иначе погибнем.
   – Знаю. Если... если раскачать машину, может быть, сумеем ее освободить?
   – Ладно, попробуем.
   – На счет “три”. Раз, два, три!
   Мы стали раскачиваться взад-вперед. Автомобиль зашевелился. С жутким стоном заскреб металл по металлу.
   – Еще раз, сильнее. Раз, два, три!
   Тот же жуткий скрип металла по металлу. Мимо окна поплыли пузыри.
   – Не выходит! – простонала Кейт. – Застряли!
   Я скорчился на подголовнике переднего сиденья, обхватив ладонью подбородок. Нельзя так сидеть и ждать, пока утонем. Мы смогли добраться сюда. Долженбыть выход.
   Лампочка в потолке мигнула. Музыка зазвучала как из бочки – лента замедлила ход.
   Кейт вытерла с окна испарину и посмотрела на то, что было под водой.
   – Боже мой, Рик, ты это видишь?
   – Крыс? Не обращай внимания.
   – Не крыс. Людей.
   Я повернулся к окну всем корпусом:
   – Людей?
   Я протер стекло и выглянул, пытаясь что-нибудь рассмотреть в черной воде.
   Господи!
   Лицо.
   Я отскочил от окна, как ударенный током. Лицо смотрело в салон.
   – Господи, что это?
   У меня волосы на голове встали дыбом.
   Я никогда такого лица не видел.
   Оно придвинулось, рассматривая нас, как экспонаты под стеклом.
   Черт побери!
   Оказалось, что я задержал дыхание. Я глядел в это лицо, не в силах оторвать взгляда, а оно медленно придвигалось к стеклу, стукнулось и медленно-медленно отвернулось.
   Волосы развевались прядями, глаза, не мигая, смотрели сквозь толщу воды.
   Потом страшное лицо обернулось снова, так же медленно, и уставилось на нас. Кейт у меня за спиной содрогалась всем телом. И машина дрожала, будто сочувствовала, и все время стонал металл.
   Лицо пялилось на нас.
   – Рик, не подходи ближе!
   Я осторожно подобрался к стеклу и выглянул. Она спросила:
   – Это серый? Ты видишь, какого он цвета?
   Я поглядел так пристально, что глаза стало жечь. Лицо было серым, похожим на хлебную мякоть, каким-то губчатым, и все изрыто дырами.
   – Утопленник, – вздохнул я. – Просто утопленник.
   Там, за ним, в непроглядной мути воды, их еще много болтается. Они стоят вертикально и крутятся в воде, будто в жутком посмертном танце. И руки мертвецов колышутся медленно и спокойно, почти гипнотизирующими движениями.
   Эх, Рик Кеннеди! Жаль, что ты так и не записал альбом. И что ты теперь будешь делать остаток вечности? Иисус даст тебе электрогитару “Стратокастер” вместо арфы? Выходи играть с нами, Рик Кеннеди. Выходи, целуй наши холодные распухшие губы. Выходи, возьмемся за руки – за распухшие, губчатые руки. Выходи, Рик Кеннеди, вода хорошая.
   Страдай про себя, Эстер Уильямс. Ты не умеешь так плавать. Ты не умеешь... Мне вдруг захотелось дико расхохотаться. Хохотать, пока накопившийся углекислый газ не погасит мне мозги. Пока не заставит остановиться сердце.
   Я оглянулся на Кейт. Она тяжело дышала, будто пробежала марафон, из ноздрей ее клубился пар.
   Воздух стал ядовитым. Мы израсходовали кислород. Пальцы начинали дрожать, под веками нарастала боль. Я заметил, что тоже тяжело дышу. Черт, так мы помрем. Мысли начали мешаться.
   Тяжело, будто мне к рукам привязали бетонные блоки, я повернулся к Кейт.
   – Холодно, – сказала она.
   – Воздух плохой.
   – Ох... – Ее голос стал шепотом. – Пора.
   – Пора, – кивнул я.
   Она протянула руку и коснулась пальцами моего лица. У нее горели глаза, она дышала с трудом.
   – Рик... Рик Кеннеди... я тебя любила.
   – Я тебя тоже. – Я еле мог говорить. – Я... тоже.
   – Жаль, что у нас сегодня не получилось... шампанское... мягкая постель... любовь.
   – И мне.
   Я уже не мог поднять головы.
   – Пора...
   Вода дошла до передних сидении. Свет гас. Темнота сжималась вокруг нас холодной ладонью. Музыка будто исходила из уст мертвеца: долгая погребальная песнь, нескончаемая песнь боли, отчаяния и одиночества.
   Я мотал головой по спинке сиденья, мозги стучали и пульсировали, будто стали вторым сердцем, как у мутанта. В глазах темнело. Я случайно глянул в окно – и вытаращил глаза.
   В воде висела Кэролайн, волосы светлой пеной окружали ее голову. Карие глаза смотрели на меня. Она улыбалась. За ней уходили вдаль затопленные улицы Лондона. На дне озера стояли машины. В дверях магазинов резвились косяки рыбок. В ребрах утонувшего полисмена свила гнездо пара толстых угрей.
   Кэролайн раскрыла рот, оттуда выскочила водяная крыса, унося в зубах кусок ее языка. А Кэролайн улыбалась. И ее хрипловатый голос заговорил где-то в глубинах моего мозга:
   Гниет под водой этот город... Нет его уже, Рик... И нет последней королевы Англии...
   Лицо Кэролайн зашевелилось и стало пустоглазым черепом утопленника. Труп плавал вертикально, вся передняя часть торса была оторвана, как на иллюстрации из медицинского учебника, – четко видны легкие, сердце, печень, диафрагма, кишки...
   А из губ мертвеца журчал чувственный голос Кэролайн:
   Ты идешь, Рик? Тетя Кэролайн ждет поцелуя. Какой ты непослушный мальчик, Рик! Не заставляй тетю ждать, слышишь?
   Галлюцинация, смутно понял я. У меня онемели пальцы, на грудь давила страшная тяжесть. Сознание меркло, раздавленное ядовитой углекислотой, насытившей кровь.
   – Кейт... Кейт...
   Я видел, что она повернулась спиной.
   – Кейт, что ты делаешь? Кейт...
   Она села, уперлась спиной в мое плечо и сильно ударила двумя ногами.
   Как будто разорвался металл.
   И тут я понял, что она сделала. Она выдавила боковое стекло. Вода рванулась внутрь с ревом, бросив нас обоих через салон. Я набрал полную грудь воздуха, и тут меня закрутило, как котенка в стиральной машине.
   Меня схватила чья-то рука и потянула. Сильно.
   Секунду мне казалось, что меня поймал утопленник. Потом до меня дошло, что это Кейт ухватила меня за футболку и тянет к выбитому стеклу.
   Я вылез, извиваясь и дергаясь, ободрав спину и плечи об осколки стекла. Сверху был свет, и я поплыл к нему. Для моего измученного кислородным голоданием мозга он был как небесный свет, бьющий через облака.