Страница:
Именно этот дом в 1900 г. облюбовал молодой художник, незадолго перед тем окончивший Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Константин Юон. Вместе с товарищем, тоже художником и талантливым педагогом Иваном Дудиным он решил открыть свою частную художественную студию и арендовал для этих целей у хозяина дома - Общества русских врачей - часть помещений. Художники задумали создать студию нового типа, применить для обучения все лучшее, что почерпнули в училище, а также то, что практиковалось в модных тогда парижских художественных студиях. Занятия проводились без единой программы; не было деления на годичные курсы, не было экзаменов. Упор делался на самостоятельную работу, студийцев приучали писать с любой натуры, в том числе обнаженной, что не разрешалось в училище. Занятия сопровождались диспутами, обсуждениями; часто организовывались выставки, издавался журнал. Все здесь зависело от дара и трудолюбия. С начинающими преимущественно занимался Иван Дудин, с более подготовленными - Константин Юон. Он обладал редким даром не только учить других, но и при этом учиться самому, заражал всех своей энергией, жаждой служения искусству, не навязывая никому своих тем и манеры письма.
Молва о новой студии разошлась по всей Москве и другим городам, сюда приходило на занятия до 200 человек. Вот они-то и стали порохом, который разгорелся, как только Москва забурлила в дни революции 1905-го, они-то и соорудили баррикады на Арбате, сражались на них...
"А там дружинники уже засновали по Арбату - и в папахах, и в фуражках; дворники, мальчишки помогают выворачивать столбы фонарные - для баррикад" так описывал те дни в своем очерке об Арбате его житель, писатель Борис Зайцев.
После поражения восстания Константину Юону пришлось приложить много сил, чтобы защитить студию от властей, которые намеревались закрыть ее. Студия выжила тогда и просуществовала еще двенадцать лет; через нее прошло примерно 4 тыс. студийцев. Не все из них стали профессиональными художниками, но сохранили навсегда память о ней и учителе.
"Наивным, ничего не знающим в вопросах искусства пришел я к вам в школу. Вы первый сказали мне свое веское слово о сути искусства", - с такими словами обращался к Юону спустя много лет, вспоминая о студии на Арбате, известный художник-анималист В. А. Ватагин. Он признавался своему первому учителю, что если в нем есть художник, то этим он обязан ему.
Дни, проведенные в студии на Арбате, считала "незабываемо дорогими", а Юона называла "первым учителем" Вера Мухина, прославившая советскую скульптуру. И она брала здесь уроки искусства. Юон по первым ученическим работам сразу мог сказать, есть ли талант у того, кто пришел к нему. Взглянув на работы Веры Мухиной, он сказал:
- Приносите бумагу, карандаши, резинку, папку для рисунков. Место вам будет!
Вот с этими словами Мухина и вышла на путь искусства, который привел ее к вершинам.
В разное время порог школы с надеждой переступили такие не похожие друг на друга художники, как пейзажист А. В. Куприн, график В. А. Фаворский, живописец Р. Р. Фальк, архитекторы-художники А. А. и В. А. Веснины, поэт С. М. Городецкий, поэт и художник Д. Д. Бурлюк, друг юности Владимира Маяковского... Все они и многие другие мастера обязаны арбатской студии К. Ф. Юона и И. О. Дудина, с благодарностью вспоминают о ней в автобиографиях, мемуарах. В студии царил дух творчества и товарищества, можно было спорить с мэтром, и воспоминания донесли до нас отрывки этих яростных споров, в которых рождалась истина.
Почти у каждого из тех, кто вышел из стен студии на Арбате, есть работы, посвященные Москве. Виды города писал Фаворский, "Вид на Кремль" есть у Куприна, рисунки, акварели, картины Москвы созданы и другими мастерами; все они дополняют огромную великолепную панораму Москвы, созданную Константином Юоном.
Юон родился в доме на Мещанских улицах, провел отрочество в старинном Лефортове, где сохранились многие памятники времен Петра I - Яузские дворцы и парки, помнившие музыку его ассамблей, Анненгофская роща и громадный дворец с колоннадой Дж. Кваренги, это и многое другое навсегда запало в детскую душу, а за тем перешло на бумагу и холст.
Константин Юон начинал с пейзажей, пытался искать вдохновение на лоне экзотической природы Кавказа, но его неудержимо тянуло в родной город, где он нашел свой путь, свою тему, своих героев. Одна за другой на художественных выставках появляются красочные картины с изображениями Москвы, Кремля, Красной площади, старинных улиц, народных гуляний... И если современник Юона Аполлинарий Васнецов создавал картины Москвы прошлых веков, то Константин Федорович вдохновлялся современной ему Москвой, стал ее зорким летописцем.
Основав студию на Арбате, он снял в этом же доме квартиру и прожил в ней несколько лет. И хотя студия отнимала много времени и сил, Константин Юон успевал создавать свои картины, которые, кроме Москвы и Подмосковья, запечатлели и другие старые русские города.
Если бы этот арбатский дом стал музеем Юона, то, пожалуй, в нем бы не хватило места для всех работ художника. Самыми блистательными среди них были бы картины, посвященные Красной площади. Никто не создал столько картин, посвященных ей, как Юон. Художник видел ее еще в те времена, когда она знавала весенние вербные базары и кормление голубей у храма Василия Блаженного, когда по заснеженной площади ездили только на лошадях. Он запомнил ее и в дни 1917 г., когда в кремлевские ворота устремились войска большевиков. Художник не раз приходил сюда в майские и ноябрьские дни, в часы парадов и демонстраций, чтобы запечатлеть эти новые праздники, с каждым годом становившиеся все ярче и масштабнее. Зная каждый камень на Красной площади, Константин Юон, как никто другой, ощутил ее величие в день легендарного парада 7 ноября 1941-го и создал свою знаменитую картину. И победный салют над Кремлем зарисовал Константин Юон, а первые наброски Москвы сделаны в конце XIX века.
"В Москве началась моя живопись. Москва вскормила во мне основные интересы и увлечения", - писал художник в книге "Москва в моем творчестве". Она создана художником на закате жизни, в конце 50-х годов.
Многие улицы, площади города попали в поле зрения художника, а вот перед Арбатом он остался в долгу: быть может, ему не хватило расстояния, необходимого для того, чтобы увидеть большое... В начале 1910-х годов Юон с Арбата переехал неподалеку - в Трубниковский переулок, воспетый "Московским двориком", знаменитым пейзажем В. Поленова, жившего здесь. В этом же переулке находился дом художника и собирателя картин И. С. Остроухова. Так что и этот арбатский переулок, как и Арбат, незабываем.
АРБАТСКАЯ ЛЕЧЕБНИЦА
На Арбат к бело-розовому дому с аптекой (№ 25) я пришел на этот раз, держа в руках старую, прекрасного качества фотографию, сделанную в начале нашего века, когда еще по булыжной мостовой не громыхали трамваи. Тогда фотограф, установив свой треножник, мог не волноваться за судьбу громоздкой аппаратуры. На противоположном углу - со Староконюшенным переулком - ему "позировала" лошадь, запряженная в телегу. С любопытством смотрели в объектив сидящие на ступеньках крыльца продавцы в белых халатах, ожидавшие покупателей у входа в лавку. Тогда здесь располагалась "Мясоторговля", а над окнами виднелись вывески с фамилией хозяина - Данилова. Мостовая выглядела пустынной, посредине ее, глядя в аппарат, застыл полицейский, дозволивший эту съемку, которая производилась для издания книги, посвященной полувековому юбилею Общества русских врачей.
Какая связь между "Мясоторговлей" и этим обществом? Такая же, как между ним и располагавшейся за другой дверью еще одной лавкой - "Рамки и картины". Дело в том, что нижние помещения этого дома на Арбате, принадлежавшего Обществу русских врачей, арендовали торговцы. Но не только они. На фотографии с помощью лупы читаю над окном второго этажа еще одну надпись - "Классы рисования и живописи". Художникам было тесно: занимали-то они всего небольшую часть второго этажа, но и на этом маленьком пространстве развили бурную деятельность: учились, обсуждали работы, устраивали собрания, выставки, издавали журнал... Верхний, третий, этаж сдавался под квартиры. И только парадный ход с Арбата вел в Общество русских врачей и его аптеку. Их знали многие в Москве.
Много раз менялись вывески на фасаде дома, но одна из них - аптеки на своем месте вот уже второй век... История ее восходит к теперь уже далекому прошлому.
Построил этот кирпичный дом с окнами разной формы по проекту архитектора Р. А. Гедике, отошедшего от привычного для Арбата классицизма, бывший гвардейский офицер А. А. Пороховщиков, прославившийся строительным размахом. На его средства сооружались здание "Славянского базара", известной гостиницы и ресторана, большие жилые дома. По тем временам трехэтажный дом Пороховщикова на Арбате выглядел среди соседних с ним особняков внушительным зданием. Этот новый дом в 1870 году сняло в аренду Общество русских врачей, ставшее широко известным в городе за пять лет до этого, когда оно впервые обосновалось на Арбате, открыв общедоступную лечебницу и аптеку.
Сначала они появились в 200 саженях от дома Пороховщикова, в другом, тоже трехэтажном, частном доме, где внизу фармацевты оборудовали по последнему слову того времени аптеку, а на втором этаже отделали зал. По вечерам в нем собирались для научных заседаний члены Общества русских врачей. Этот зал днем принимал "приходящих больных". Отсюда они расходились по кабинетам врачей разных специальностей. Открытие лечебницы и аптеки было широко отмечено в прессе, отпраздновано по всем канонам тогдашнего этикета: с молебном, окроплением помещений "святой водой" и угощением. То было событие, важное не только для Москвы, но и всей России.
Появлению этого общества предшествовало создание в Белокаменной Общества немецких врачей, имевших тогда в городе свою влиятельную корпорацию. Выходцам из Германии принадлежало и большинство аптек. Возникновение отечественной ассоциации врачей, и особенно ее аптеки, было встречено в штыки влиятельными иностранными врачами и аптекарями. Учредителям Общества русских врачей потребовался не один год усилий, мужество, настойчивость, чтобы доказать свою правоту, разработать и утвердить устав.
В новой лечебнице доктора брали "за совет" небольшую, сравнительно с обычными гонорарами, плату - 20 копеек. Те, кто не имел этих копеек, мог получить помощь бесплатно. Точно так же и аптека выдавала бедным лекарства без денег. Вскоре лечебницу, завоевавшую признание, стали называть Арбатской.
Однако из-за разногласий с хозяином дома врачам пришлось искать себе другое помещение. Причем обязательно нужно было найти помещение для аптеки поблизости, чтобы не возбудить ярость конкурентов, воспринимавших такой переезд как посягательство на свои устоявшиеся доходы.
Несмотря на такое противодействие, Общество русских врачей перевело аптеку и само перебралось в другой дом, а еще через несколько лет, окрепнув финансово, с помощью полученного кредита купило у испытывавшего финансовые трудности Пороховщикова дом и земельный участок на Арбате. Новое здание стоило дорого, его застраховали от огня на 200 тысяч рублей!
Так среди многих строений по Арбату, принадлежавших, как писали в справочниках, "двор", "п. двор", что значило дворянам и почетным дворянам, купцам разных гильдий, здешним храмам, появился собственный дом у Общества русских врачей.
Его устав был утвержден в памятном 1861 году, когда страна искала пути к обновлению, дождавшись освобождения крестьян и отмены крепостного права. Вот тогда московские врачи решили объединиться, чтобы не только сообща решать свои проблемы, но и помогать малоимущим.
У истоков общества стоял известный и чтимый многими московский хирург профессор Федор Иванович Иноземцев. Он первым произвел операцию под эфирным наркозом, основал "Московскую медицинскую газету", первую поликлинику, свершил много других важных в истории отечественной медицины деяний. Вторым основателем общества называют бальнеолога Семена Алексеевича Смирнова, чье имя носит целебная "Смирновская" вода, открытая им среди источников Железноводска. Вокруг них объединились многие врачи.
В Арбатской лечебнице безвозмездно работали врачи разных специальностей. Так, консультантом по хирургии почти 40 лет являлся Эраст Эрастович Клин, работавший главным доктором городской больницы. В его честь был оборудован отличный хирургический кабинет, носивший имя этого врача. В Арбатской лечебнице впервые появилось отделение "для лечения электричеством", ставшее прародителем нынешних физиотерапевтических отделений. В отчете 1909 года, для которого выполнялась упомянутая фотография дома на Арбате, сообщается, что лечебница за годы существования оказала помощь 1 300 000 с лишним больным, причем свыше 50 тысячам из них сделали операции.
Арбат стал колыбелью московской медицинской науки. Общество издавало свою газету, труды, в его среде возникла идея созывать всероссийские съезды врачей и естествоиспытателей, сыгравшие важную роль в развитии отечественной науки. На Арбат приходили с первыми научными докладами молодые врачи, ставшие в будущем гордостью медицины. Здесь начинали путь в науке А. И. Абрикосов, П. А. Герцен и многие другие. За каждым таким именем - школа, ученики, новые методы лечения, тысячи спасенных жизней.
На Арбате стремились расположиться и другие, возникшие позднее, врачебные общества. На углу с Калошиным переулком, в небольшом, сохранившемся до наших дней доме № 33 открылся бесплатный городской родильный приют, появились частные лечебницы и кабинеты. И здесь выявляется интересная, никем еще не отмеченная деталь: Арбат поставил рекорд по числу проживающих в его домах врачей. В 1913 году их насчитывалось 74, а спустя три года, как свидетельствует справочник "Вся Москва", стало 87. Еще больше проживало врачей в арбатских переулках. В то же время художников насчитывалось на этом же пространстве всего человек 15! Вот и выходит, что Арбат к началу XX века стал в первую очередь улицей медиков, а уж потом поэтов и художников, так его прославивших.
В дни первой мировой войны по Арбату шли с музыкой полки, направлявшиеся для погрузки в вагоны на Брянский (Киевский) вокзал. Обратно те, кому повезло, возвращались ранеными. Трамваи их везли на Арбат; на улице и в переулках возникали тогда госпитали, новые лечебницы. И сейчас они встречаются здесь.
Интересно, сохранился ли тот дом, где Общество русских врачей начало свою деятельность на Арбате? Да. Пройдя от аптеки "двести сажен", как отмечал старый справочник, я подошел к началу улицы, к дому, расположенному недалеко от "Праги", под № 4. Он сохранился, как был. В конце прошлого века его купил генерал-майор А. Шанявский и благодаря этому дому сыграл свою роль в истории народного просвещения. Он был завещан городу, что позволило основать народный университет.
УНИВЕРСИТЕТ ШАНЯВСКОГО
Давно уже я заметил, что даже самый обычный и ничем не выделяющийся дом на Арбате непременно хранит память или о замечательных людях, или о поразительных событиях. Не являются исключением из этого правила и стоящие под одним № 4, рядом с "Прагой", два двухэтажных, одинаковых на первый взгляд дома с длинным рядом окон. Только побывав в городском историко-архитектурном архиве и просмотрев там папки с планами и фасадами старых московских домов, я понял, что они появились на улице в разное время и архитектура их прежде была различной. Сначала рядом с угловым домом, где теперь ресторан, построили двухэтажный особняк с шестиколонным портиком в классическом стиле. А рядом, как значится на планах, располагались "каменная двухэтажная лавка" и "каменная двухэтажная ретирада". Принадлежали они одному хозяину, владевшему большим участком земли между Арбатом и Молчановкой.
Когда на месте лавки и ретирады новый владелец соорудил изогнутое, как и улица в этом месте, трехэтажное каменное жилое строение с проездными воротами, его стены сомкнулись со старым особняком, а тот при этом подрос на этаж и сменил классический костюм на практичную городскую одежду, пригодную для повседневности, т. е. для сдачи внаем. В общем-то это было обычным во второй половине XIX века, такие превращения происходили со многими старыми московскими дворцами, усадьбами, приспосабливавшимися к новым временам. Точно так же ничего особенного не было в том, что жена губернского секретаря Авдотья Александровна Лазарик за солидную сумму продала свое владение на Арбате; в деле появляется имя другого владельца жены статского советника Александры Дмитриевны Софоновой. И вот она в один прекрасный день вместе со свидетелями направляется на Тверскую, в контору нотариуса, и в это же время сюда же идет со своими свидетелями генерал-майор в отставке золотопромышленник Альфонс Леонович Шанявский. В конторе была подписана купчая крепость, и Шанявский "был введен во владение" домом на Арбате; это случилось "1887 ноября 16 дня".
С тех пор в течение без малого двадцати лет в деле стали подшиваться прошения к городским властям за подписью А. Л. Шанявского. К тому моменту, когда генерал стал арбатским домовладельцем, у него уже был в Москве собственный дом неподалеку - как записано при составлении купчей крепости, "в Арбатской части, первый участок".
Однако Шанявский, подобно другим вышедшим в отставку военным, не занимался вложением капиталов в недвижимость. Покупал он дом не ради прибыли, не ради приумножения своего состояния. У него была иная цель, известная пока лишь узкому кругу друзей, - создать нового типа университет для народов России.
Достижению этой цели он посвятил всю жизнь, отдал ей все способности, которые проявились у него с ранних лет. Где бы ни занимался Шанявский, он всегда был первым учеником - и в кадетском корпусе, и в Константиновском училище, по случаю окончания которого был награжден серебряным кубком. Выйдя отсюда гвардейским офицером, он снова пошел учиться - в академию Генерального штаба, после чего ему открылась дорога для продвижения по служебной лестнице в Петербурге. Однако из-за климата он был вынужден покинуть берега Невы и отправился служить в Амурский край.
Болезнь заставила Шанявского выйти в отставку в тридцать восемь лет. Он снова отправился в далекий край, но теперь как золотопромышленник. И на этом поприще ему все удавалось. Преуспевающим золотопромышленником поселился генерал в Москве вместе с женой Лидией Алексеевной. Она разделяла его взгляды, как и муж, с молодых лет стремилась сделать все возможное, чтобы содействовать народному просвещению. Так, еще в молодости она пожертвовала 50 тыс. руб. на создание женского врачебного института при военном ведомстве в Петербурге (впоследствии он был закрыт). Шанявский и его жена полагали, что главная причина отсталости страны в невежестве народа, в недостатке образованных людей. Переехав в Москву, они пожертвовали на нужды просвещения 300 тыс. руб., которые были переданы Петербургскому женскому институту. Была у генерала заветная мечта - создать в Москве вольный университет, куда мог бы поступить каждый, независимо от образования, пола, национальности, вероисповедания. Это была смелая и прекрасная идея.
Просматривая дело, где хранятся "планы и фасады" арбатского дома Шанявского, я увидел рисунки неосуществленного проекта. Став хозяином трехэтажных домов на Арбате, генерал решил было их надстроить четвертым этажом и изменить фасады, придав большую выразительность. Мне думается, что предполагалось сделать это не для расширения меблированных комнат, располагавшихся в домах, а для того, чтобы разместить здесь университет.
До открытия университета Шанявскнй не дожил, но сделал для этого все. Страдающий неизлечимым недугом, генерал ведет обширную деловую переписку, проводит совещания, переговоры с Московской думой, желая ей передать свой дом с тем, чтобы на доходы от него был основан "свободный народный университет" с высоким уровнем преподавания. Так Москве был сделан крупный дар. Зная медлительность царской государственной машины и желая, чтобы его цель осуществилась как можно быстрее, Шанявский поставил условие: если первая лекция в университете не будет прочитана в течение трех лет со дня подписания завещания, то капитал должен перейти Петербургскому женскому институту.
И вот я на Арбате у дома Шанявского. Это два средних по размерам здания. Недоумеваю, как могло хватить на содержание университета доходов от них? Войдя под арку дома № 4, вижу еще несколько каменных жилых зданий, а пройдя под вторую дворовую арку - третий ряд бывших домов Шанявского. На плане в этом владении насчитывалось 23 строения, и среди них - свыше десяти жилых зданий в три-четыре этажа. Это было большое владение, как и то, что переходило Москве после кончины жены Шанявского Лидии Алексеевны.
Городская дума благоприятно отнеслась к дару Шанявского. Однако прошение об организации университета чрезвычайно медленно продвигалось по канцеляриям Москвы и Петербурга. Почти три года ушло на преодоление сопротивления министерства просвещения. Только месяц остался организаторам на то, чтобы набрать слушателей и первых преподавателей. Первую лекцию в университете прочел известный филолог профессор Ф. Фортунатов. Это произошло осенью 1908 г., за три дня до истечения срока, установленного в завещании Шанявского. А спустя несколько лет на Миусской площади для университета было сооружено большое здание с вместительными аудиториями, множеством классов для занятий.
Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского стремительно рос. За несколько лет число слушателей в нем сравнялось с числом студентов в Московском университете; в 1915 г. их было 5643! Здесь преподавали лучшие московские профессора.
В 1918 году он слился с Московским университетом.
ДОМ "АРГОНАВТОВ"
Литературная биография Арбата, так блистательно начатая Александром Пушкиным, была продолжена на этой улице многими другими писателями. Рядом с пушкинским домом, ныне возвратившим себе утраченный облик, столь милый сердцу поэта, стоит строение иного вида и масштаба. Такими начала заполняться бурно растущая Москва во второй половине XIX века. По проекту архитектора М. А. Арсеньева владелец участка надстроил старый арбатский особняк, превратив его в многоквартирный дом для сдачи состоятельным жильцам. То было в 1878 году. А через два года у поселившегося здесь профессора Московского университета известного математика Николая Бугаева родился сын, которого назвали Борисом. Он было пошел по стопам отца, поступил, к его радости, в университет на математический факультет.
Впоследствии математические методы Борис Бугаев применил совсем не в той области, где его учили профессора, а разрабатывая теорию ритма стиха и прозы, заложив основы формальной поэтики. Сделано это было впервые. Но прославился не этим.
Оканчивая университет, Борис Бугаев стоял на перепутье, мучительно решая, кем быть: композитором, философом, биологом, литератором, критиком... Стал в начале века Андреем Белым - известным русским поэтом, автором мастерских стихов, поэм, ритмической прозы, автором классического романа "Петербург", написанного в канун первой мировой войны и в 1978 году переизданного с послесловием поэта Павла Антокольского. Он был в числе многих современников Андрея Белого, испытавших на себе сильное потрясение от "замечательного романа". Александр Блок много сделал для того, чтобы этот роман, расшатывавший устои империи, появился в свет. В "Петербурге" Андрей Белый поэтически предсказал грядущую революцию, он был среди тех мастеров русской литературы, кто приветствовал Октябрь.
Хотя Андрей Белый проживал и в Петербурге, уезжал на годы в далекие зарубежные путешествия, он неизменно возвращался в Москву, без которой не мог жить. Созданной после революции дилогии писатель дал название "Москва". Картины жизни города разворачиваются и в его трех томах мемуаров, в автобиографических произведениях. Место их действия Москва, Арбат...
О своем доме на Арбате писатель помнил всю жизнь и не раз о нем писал: здесь родился, вырос, стал поэтом, главой литературного кружка "Аргонавты", собиравшегося в арбатской квартире Андрея Белого. Сюда к нему приходили известные композиторы С. Танеев, Н. Метнер, художники, поэты, критики.
Так же хорошо, как свой дом, знал Андрей Белый всю улицу, владельцев разных заведений, располагавшихся в первых этажах домов, каждый из которых он помнил и по виду и цвету стен, и, конечно же, по событиям, свидетелем которых являлся. Родной улице Андрей Белый посвятил очерк "Старый Арбат", ставший главой книги мемуаров "Начало века", вышедшей в 1934 году, в год его кончины:
"Помнится прежний Арбат: Арбат прошлого, он от Смоленской аптеки вставал полосой двухэтажных домов, то высоких, то низких; у Денежного - дом Рахманова, белый балконный, украшенный лепкой карнизов, приподнятый круглым подобием башенки: три этажа.
В нем родился: в нем двадцать шесть лет проживал..."
Если подойдем к углу Арбата, то увидим на своем месте этот дом № 55. Известен он многим аптекой, она здесь была и в прошлом веке, при Андрее Белом, который описал аптекаря, некоего Иогихеса, готовившего и отпускавшего лекарства за витриной, украшенной разноцветными шарами.
Молва о новой студии разошлась по всей Москве и другим городам, сюда приходило на занятия до 200 человек. Вот они-то и стали порохом, который разгорелся, как только Москва забурлила в дни революции 1905-го, они-то и соорудили баррикады на Арбате, сражались на них...
"А там дружинники уже засновали по Арбату - и в папахах, и в фуражках; дворники, мальчишки помогают выворачивать столбы фонарные - для баррикад" так описывал те дни в своем очерке об Арбате его житель, писатель Борис Зайцев.
После поражения восстания Константину Юону пришлось приложить много сил, чтобы защитить студию от властей, которые намеревались закрыть ее. Студия выжила тогда и просуществовала еще двенадцать лет; через нее прошло примерно 4 тыс. студийцев. Не все из них стали профессиональными художниками, но сохранили навсегда память о ней и учителе.
"Наивным, ничего не знающим в вопросах искусства пришел я к вам в школу. Вы первый сказали мне свое веское слово о сути искусства", - с такими словами обращался к Юону спустя много лет, вспоминая о студии на Арбате, известный художник-анималист В. А. Ватагин. Он признавался своему первому учителю, что если в нем есть художник, то этим он обязан ему.
Дни, проведенные в студии на Арбате, считала "незабываемо дорогими", а Юона называла "первым учителем" Вера Мухина, прославившая советскую скульптуру. И она брала здесь уроки искусства. Юон по первым ученическим работам сразу мог сказать, есть ли талант у того, кто пришел к нему. Взглянув на работы Веры Мухиной, он сказал:
- Приносите бумагу, карандаши, резинку, папку для рисунков. Место вам будет!
Вот с этими словами Мухина и вышла на путь искусства, который привел ее к вершинам.
В разное время порог школы с надеждой переступили такие не похожие друг на друга художники, как пейзажист А. В. Куприн, график В. А. Фаворский, живописец Р. Р. Фальк, архитекторы-художники А. А. и В. А. Веснины, поэт С. М. Городецкий, поэт и художник Д. Д. Бурлюк, друг юности Владимира Маяковского... Все они и многие другие мастера обязаны арбатской студии К. Ф. Юона и И. О. Дудина, с благодарностью вспоминают о ней в автобиографиях, мемуарах. В студии царил дух творчества и товарищества, можно было спорить с мэтром, и воспоминания донесли до нас отрывки этих яростных споров, в которых рождалась истина.
Почти у каждого из тех, кто вышел из стен студии на Арбате, есть работы, посвященные Москве. Виды города писал Фаворский, "Вид на Кремль" есть у Куприна, рисунки, акварели, картины Москвы созданы и другими мастерами; все они дополняют огромную великолепную панораму Москвы, созданную Константином Юоном.
Юон родился в доме на Мещанских улицах, провел отрочество в старинном Лефортове, где сохранились многие памятники времен Петра I - Яузские дворцы и парки, помнившие музыку его ассамблей, Анненгофская роща и громадный дворец с колоннадой Дж. Кваренги, это и многое другое навсегда запало в детскую душу, а за тем перешло на бумагу и холст.
Константин Юон начинал с пейзажей, пытался искать вдохновение на лоне экзотической природы Кавказа, но его неудержимо тянуло в родной город, где он нашел свой путь, свою тему, своих героев. Одна за другой на художественных выставках появляются красочные картины с изображениями Москвы, Кремля, Красной площади, старинных улиц, народных гуляний... И если современник Юона Аполлинарий Васнецов создавал картины Москвы прошлых веков, то Константин Федорович вдохновлялся современной ему Москвой, стал ее зорким летописцем.
Основав студию на Арбате, он снял в этом же доме квартиру и прожил в ней несколько лет. И хотя студия отнимала много времени и сил, Константин Юон успевал создавать свои картины, которые, кроме Москвы и Подмосковья, запечатлели и другие старые русские города.
Если бы этот арбатский дом стал музеем Юона, то, пожалуй, в нем бы не хватило места для всех работ художника. Самыми блистательными среди них были бы картины, посвященные Красной площади. Никто не создал столько картин, посвященных ей, как Юон. Художник видел ее еще в те времена, когда она знавала весенние вербные базары и кормление голубей у храма Василия Блаженного, когда по заснеженной площади ездили только на лошадях. Он запомнил ее и в дни 1917 г., когда в кремлевские ворота устремились войска большевиков. Художник не раз приходил сюда в майские и ноябрьские дни, в часы парадов и демонстраций, чтобы запечатлеть эти новые праздники, с каждым годом становившиеся все ярче и масштабнее. Зная каждый камень на Красной площади, Константин Юон, как никто другой, ощутил ее величие в день легендарного парада 7 ноября 1941-го и создал свою знаменитую картину. И победный салют над Кремлем зарисовал Константин Юон, а первые наброски Москвы сделаны в конце XIX века.
"В Москве началась моя живопись. Москва вскормила во мне основные интересы и увлечения", - писал художник в книге "Москва в моем творчестве". Она создана художником на закате жизни, в конце 50-х годов.
Многие улицы, площади города попали в поле зрения художника, а вот перед Арбатом он остался в долгу: быть может, ему не хватило расстояния, необходимого для того, чтобы увидеть большое... В начале 1910-х годов Юон с Арбата переехал неподалеку - в Трубниковский переулок, воспетый "Московским двориком", знаменитым пейзажем В. Поленова, жившего здесь. В этом же переулке находился дом художника и собирателя картин И. С. Остроухова. Так что и этот арбатский переулок, как и Арбат, незабываем.
АРБАТСКАЯ ЛЕЧЕБНИЦА
На Арбат к бело-розовому дому с аптекой (№ 25) я пришел на этот раз, держа в руках старую, прекрасного качества фотографию, сделанную в начале нашего века, когда еще по булыжной мостовой не громыхали трамваи. Тогда фотограф, установив свой треножник, мог не волноваться за судьбу громоздкой аппаратуры. На противоположном углу - со Староконюшенным переулком - ему "позировала" лошадь, запряженная в телегу. С любопытством смотрели в объектив сидящие на ступеньках крыльца продавцы в белых халатах, ожидавшие покупателей у входа в лавку. Тогда здесь располагалась "Мясоторговля", а над окнами виднелись вывески с фамилией хозяина - Данилова. Мостовая выглядела пустынной, посредине ее, глядя в аппарат, застыл полицейский, дозволивший эту съемку, которая производилась для издания книги, посвященной полувековому юбилею Общества русских врачей.
Какая связь между "Мясоторговлей" и этим обществом? Такая же, как между ним и располагавшейся за другой дверью еще одной лавкой - "Рамки и картины". Дело в том, что нижние помещения этого дома на Арбате, принадлежавшего Обществу русских врачей, арендовали торговцы. Но не только они. На фотографии с помощью лупы читаю над окном второго этажа еще одну надпись - "Классы рисования и живописи". Художникам было тесно: занимали-то они всего небольшую часть второго этажа, но и на этом маленьком пространстве развили бурную деятельность: учились, обсуждали работы, устраивали собрания, выставки, издавали журнал... Верхний, третий, этаж сдавался под квартиры. И только парадный ход с Арбата вел в Общество русских врачей и его аптеку. Их знали многие в Москве.
Много раз менялись вывески на фасаде дома, но одна из них - аптеки на своем месте вот уже второй век... История ее восходит к теперь уже далекому прошлому.
Построил этот кирпичный дом с окнами разной формы по проекту архитектора Р. А. Гедике, отошедшего от привычного для Арбата классицизма, бывший гвардейский офицер А. А. Пороховщиков, прославившийся строительным размахом. На его средства сооружались здание "Славянского базара", известной гостиницы и ресторана, большие жилые дома. По тем временам трехэтажный дом Пороховщикова на Арбате выглядел среди соседних с ним особняков внушительным зданием. Этот новый дом в 1870 году сняло в аренду Общество русских врачей, ставшее широко известным в городе за пять лет до этого, когда оно впервые обосновалось на Арбате, открыв общедоступную лечебницу и аптеку.
Сначала они появились в 200 саженях от дома Пороховщикова, в другом, тоже трехэтажном, частном доме, где внизу фармацевты оборудовали по последнему слову того времени аптеку, а на втором этаже отделали зал. По вечерам в нем собирались для научных заседаний члены Общества русских врачей. Этот зал днем принимал "приходящих больных". Отсюда они расходились по кабинетам врачей разных специальностей. Открытие лечебницы и аптеки было широко отмечено в прессе, отпраздновано по всем канонам тогдашнего этикета: с молебном, окроплением помещений "святой водой" и угощением. То было событие, важное не только для Москвы, но и всей России.
Появлению этого общества предшествовало создание в Белокаменной Общества немецких врачей, имевших тогда в городе свою влиятельную корпорацию. Выходцам из Германии принадлежало и большинство аптек. Возникновение отечественной ассоциации врачей, и особенно ее аптеки, было встречено в штыки влиятельными иностранными врачами и аптекарями. Учредителям Общества русских врачей потребовался не один год усилий, мужество, настойчивость, чтобы доказать свою правоту, разработать и утвердить устав.
В новой лечебнице доктора брали "за совет" небольшую, сравнительно с обычными гонорарами, плату - 20 копеек. Те, кто не имел этих копеек, мог получить помощь бесплатно. Точно так же и аптека выдавала бедным лекарства без денег. Вскоре лечебницу, завоевавшую признание, стали называть Арбатской.
Однако из-за разногласий с хозяином дома врачам пришлось искать себе другое помещение. Причем обязательно нужно было найти помещение для аптеки поблизости, чтобы не возбудить ярость конкурентов, воспринимавших такой переезд как посягательство на свои устоявшиеся доходы.
Несмотря на такое противодействие, Общество русских врачей перевело аптеку и само перебралось в другой дом, а еще через несколько лет, окрепнув финансово, с помощью полученного кредита купило у испытывавшего финансовые трудности Пороховщикова дом и земельный участок на Арбате. Новое здание стоило дорого, его застраховали от огня на 200 тысяч рублей!
Так среди многих строений по Арбату, принадлежавших, как писали в справочниках, "двор", "п. двор", что значило дворянам и почетным дворянам, купцам разных гильдий, здешним храмам, появился собственный дом у Общества русских врачей.
Его устав был утвержден в памятном 1861 году, когда страна искала пути к обновлению, дождавшись освобождения крестьян и отмены крепостного права. Вот тогда московские врачи решили объединиться, чтобы не только сообща решать свои проблемы, но и помогать малоимущим.
У истоков общества стоял известный и чтимый многими московский хирург профессор Федор Иванович Иноземцев. Он первым произвел операцию под эфирным наркозом, основал "Московскую медицинскую газету", первую поликлинику, свершил много других важных в истории отечественной медицины деяний. Вторым основателем общества называют бальнеолога Семена Алексеевича Смирнова, чье имя носит целебная "Смирновская" вода, открытая им среди источников Железноводска. Вокруг них объединились многие врачи.
В Арбатской лечебнице безвозмездно работали врачи разных специальностей. Так, консультантом по хирургии почти 40 лет являлся Эраст Эрастович Клин, работавший главным доктором городской больницы. В его честь был оборудован отличный хирургический кабинет, носивший имя этого врача. В Арбатской лечебнице впервые появилось отделение "для лечения электричеством", ставшее прародителем нынешних физиотерапевтических отделений. В отчете 1909 года, для которого выполнялась упомянутая фотография дома на Арбате, сообщается, что лечебница за годы существования оказала помощь 1 300 000 с лишним больным, причем свыше 50 тысячам из них сделали операции.
Арбат стал колыбелью московской медицинской науки. Общество издавало свою газету, труды, в его среде возникла идея созывать всероссийские съезды врачей и естествоиспытателей, сыгравшие важную роль в развитии отечественной науки. На Арбат приходили с первыми научными докладами молодые врачи, ставшие в будущем гордостью медицины. Здесь начинали путь в науке А. И. Абрикосов, П. А. Герцен и многие другие. За каждым таким именем - школа, ученики, новые методы лечения, тысячи спасенных жизней.
На Арбате стремились расположиться и другие, возникшие позднее, врачебные общества. На углу с Калошиным переулком, в небольшом, сохранившемся до наших дней доме № 33 открылся бесплатный городской родильный приют, появились частные лечебницы и кабинеты. И здесь выявляется интересная, никем еще не отмеченная деталь: Арбат поставил рекорд по числу проживающих в его домах врачей. В 1913 году их насчитывалось 74, а спустя три года, как свидетельствует справочник "Вся Москва", стало 87. Еще больше проживало врачей в арбатских переулках. В то же время художников насчитывалось на этом же пространстве всего человек 15! Вот и выходит, что Арбат к началу XX века стал в первую очередь улицей медиков, а уж потом поэтов и художников, так его прославивших.
В дни первой мировой войны по Арбату шли с музыкой полки, направлявшиеся для погрузки в вагоны на Брянский (Киевский) вокзал. Обратно те, кому повезло, возвращались ранеными. Трамваи их везли на Арбат; на улице и в переулках возникали тогда госпитали, новые лечебницы. И сейчас они встречаются здесь.
Интересно, сохранился ли тот дом, где Общество русских врачей начало свою деятельность на Арбате? Да. Пройдя от аптеки "двести сажен", как отмечал старый справочник, я подошел к началу улицы, к дому, расположенному недалеко от "Праги", под № 4. Он сохранился, как был. В конце прошлого века его купил генерал-майор А. Шанявский и благодаря этому дому сыграл свою роль в истории народного просвещения. Он был завещан городу, что позволило основать народный университет.
УНИВЕРСИТЕТ ШАНЯВСКОГО
Давно уже я заметил, что даже самый обычный и ничем не выделяющийся дом на Арбате непременно хранит память или о замечательных людях, или о поразительных событиях. Не являются исключением из этого правила и стоящие под одним № 4, рядом с "Прагой", два двухэтажных, одинаковых на первый взгляд дома с длинным рядом окон. Только побывав в городском историко-архитектурном архиве и просмотрев там папки с планами и фасадами старых московских домов, я понял, что они появились на улице в разное время и архитектура их прежде была различной. Сначала рядом с угловым домом, где теперь ресторан, построили двухэтажный особняк с шестиколонным портиком в классическом стиле. А рядом, как значится на планах, располагались "каменная двухэтажная лавка" и "каменная двухэтажная ретирада". Принадлежали они одному хозяину, владевшему большим участком земли между Арбатом и Молчановкой.
Когда на месте лавки и ретирады новый владелец соорудил изогнутое, как и улица в этом месте, трехэтажное каменное жилое строение с проездными воротами, его стены сомкнулись со старым особняком, а тот при этом подрос на этаж и сменил классический костюм на практичную городскую одежду, пригодную для повседневности, т. е. для сдачи внаем. В общем-то это было обычным во второй половине XIX века, такие превращения происходили со многими старыми московскими дворцами, усадьбами, приспосабливавшимися к новым временам. Точно так же ничего особенного не было в том, что жена губернского секретаря Авдотья Александровна Лазарик за солидную сумму продала свое владение на Арбате; в деле появляется имя другого владельца жены статского советника Александры Дмитриевны Софоновой. И вот она в один прекрасный день вместе со свидетелями направляется на Тверскую, в контору нотариуса, и в это же время сюда же идет со своими свидетелями генерал-майор в отставке золотопромышленник Альфонс Леонович Шанявский. В конторе была подписана купчая крепость, и Шанявский "был введен во владение" домом на Арбате; это случилось "1887 ноября 16 дня".
С тех пор в течение без малого двадцати лет в деле стали подшиваться прошения к городским властям за подписью А. Л. Шанявского. К тому моменту, когда генерал стал арбатским домовладельцем, у него уже был в Москве собственный дом неподалеку - как записано при составлении купчей крепости, "в Арбатской части, первый участок".
Однако Шанявский, подобно другим вышедшим в отставку военным, не занимался вложением капиталов в недвижимость. Покупал он дом не ради прибыли, не ради приумножения своего состояния. У него была иная цель, известная пока лишь узкому кругу друзей, - создать нового типа университет для народов России.
Достижению этой цели он посвятил всю жизнь, отдал ей все способности, которые проявились у него с ранних лет. Где бы ни занимался Шанявский, он всегда был первым учеником - и в кадетском корпусе, и в Константиновском училище, по случаю окончания которого был награжден серебряным кубком. Выйдя отсюда гвардейским офицером, он снова пошел учиться - в академию Генерального штаба, после чего ему открылась дорога для продвижения по служебной лестнице в Петербурге. Однако из-за климата он был вынужден покинуть берега Невы и отправился служить в Амурский край.
Болезнь заставила Шанявского выйти в отставку в тридцать восемь лет. Он снова отправился в далекий край, но теперь как золотопромышленник. И на этом поприще ему все удавалось. Преуспевающим золотопромышленником поселился генерал в Москве вместе с женой Лидией Алексеевной. Она разделяла его взгляды, как и муж, с молодых лет стремилась сделать все возможное, чтобы содействовать народному просвещению. Так, еще в молодости она пожертвовала 50 тыс. руб. на создание женского врачебного института при военном ведомстве в Петербурге (впоследствии он был закрыт). Шанявский и его жена полагали, что главная причина отсталости страны в невежестве народа, в недостатке образованных людей. Переехав в Москву, они пожертвовали на нужды просвещения 300 тыс. руб., которые были переданы Петербургскому женскому институту. Была у генерала заветная мечта - создать в Москве вольный университет, куда мог бы поступить каждый, независимо от образования, пола, национальности, вероисповедания. Это была смелая и прекрасная идея.
Просматривая дело, где хранятся "планы и фасады" арбатского дома Шанявского, я увидел рисунки неосуществленного проекта. Став хозяином трехэтажных домов на Арбате, генерал решил было их надстроить четвертым этажом и изменить фасады, придав большую выразительность. Мне думается, что предполагалось сделать это не для расширения меблированных комнат, располагавшихся в домах, а для того, чтобы разместить здесь университет.
До открытия университета Шанявскнй не дожил, но сделал для этого все. Страдающий неизлечимым недугом, генерал ведет обширную деловую переписку, проводит совещания, переговоры с Московской думой, желая ей передать свой дом с тем, чтобы на доходы от него был основан "свободный народный университет" с высоким уровнем преподавания. Так Москве был сделан крупный дар. Зная медлительность царской государственной машины и желая, чтобы его цель осуществилась как можно быстрее, Шанявский поставил условие: если первая лекция в университете не будет прочитана в течение трех лет со дня подписания завещания, то капитал должен перейти Петербургскому женскому институту.
И вот я на Арбате у дома Шанявского. Это два средних по размерам здания. Недоумеваю, как могло хватить на содержание университета доходов от них? Войдя под арку дома № 4, вижу еще несколько каменных жилых зданий, а пройдя под вторую дворовую арку - третий ряд бывших домов Шанявского. На плане в этом владении насчитывалось 23 строения, и среди них - свыше десяти жилых зданий в три-четыре этажа. Это было большое владение, как и то, что переходило Москве после кончины жены Шанявского Лидии Алексеевны.
Городская дума благоприятно отнеслась к дару Шанявского. Однако прошение об организации университета чрезвычайно медленно продвигалось по канцеляриям Москвы и Петербурга. Почти три года ушло на преодоление сопротивления министерства просвещения. Только месяц остался организаторам на то, чтобы набрать слушателей и первых преподавателей. Первую лекцию в университете прочел известный филолог профессор Ф. Фортунатов. Это произошло осенью 1908 г., за три дня до истечения срока, установленного в завещании Шанявского. А спустя несколько лет на Миусской площади для университета было сооружено большое здание с вместительными аудиториями, множеством классов для занятий.
Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского стремительно рос. За несколько лет число слушателей в нем сравнялось с числом студентов в Московском университете; в 1915 г. их было 5643! Здесь преподавали лучшие московские профессора.
В 1918 году он слился с Московским университетом.
ДОМ "АРГОНАВТОВ"
Литературная биография Арбата, так блистательно начатая Александром Пушкиным, была продолжена на этой улице многими другими писателями. Рядом с пушкинским домом, ныне возвратившим себе утраченный облик, столь милый сердцу поэта, стоит строение иного вида и масштаба. Такими начала заполняться бурно растущая Москва во второй половине XIX века. По проекту архитектора М. А. Арсеньева владелец участка надстроил старый арбатский особняк, превратив его в многоквартирный дом для сдачи состоятельным жильцам. То было в 1878 году. А через два года у поселившегося здесь профессора Московского университета известного математика Николая Бугаева родился сын, которого назвали Борисом. Он было пошел по стопам отца, поступил, к его радости, в университет на математический факультет.
Впоследствии математические методы Борис Бугаев применил совсем не в той области, где его учили профессора, а разрабатывая теорию ритма стиха и прозы, заложив основы формальной поэтики. Сделано это было впервые. Но прославился не этим.
Оканчивая университет, Борис Бугаев стоял на перепутье, мучительно решая, кем быть: композитором, философом, биологом, литератором, критиком... Стал в начале века Андреем Белым - известным русским поэтом, автором мастерских стихов, поэм, ритмической прозы, автором классического романа "Петербург", написанного в канун первой мировой войны и в 1978 году переизданного с послесловием поэта Павла Антокольского. Он был в числе многих современников Андрея Белого, испытавших на себе сильное потрясение от "замечательного романа". Александр Блок много сделал для того, чтобы этот роман, расшатывавший устои империи, появился в свет. В "Петербурге" Андрей Белый поэтически предсказал грядущую революцию, он был среди тех мастеров русской литературы, кто приветствовал Октябрь.
Хотя Андрей Белый проживал и в Петербурге, уезжал на годы в далекие зарубежные путешествия, он неизменно возвращался в Москву, без которой не мог жить. Созданной после революции дилогии писатель дал название "Москва". Картины жизни города разворачиваются и в его трех томах мемуаров, в автобиографических произведениях. Место их действия Москва, Арбат...
О своем доме на Арбате писатель помнил всю жизнь и не раз о нем писал: здесь родился, вырос, стал поэтом, главой литературного кружка "Аргонавты", собиравшегося в арбатской квартире Андрея Белого. Сюда к нему приходили известные композиторы С. Танеев, Н. Метнер, художники, поэты, критики.
Так же хорошо, как свой дом, знал Андрей Белый всю улицу, владельцев разных заведений, располагавшихся в первых этажах домов, каждый из которых он помнил и по виду и цвету стен, и, конечно же, по событиям, свидетелем которых являлся. Родной улице Андрей Белый посвятил очерк "Старый Арбат", ставший главой книги мемуаров "Начало века", вышедшей в 1934 году, в год его кончины:
"Помнится прежний Арбат: Арбат прошлого, он от Смоленской аптеки вставал полосой двухэтажных домов, то высоких, то низких; у Денежного - дом Рахманова, белый балконный, украшенный лепкой карнизов, приподнятый круглым подобием башенки: три этажа.
В нем родился: в нем двадцать шесть лет проживал..."
Если подойдем к углу Арбата, то увидим на своем месте этот дом № 55. Известен он многим аптекой, она здесь была и в прошлом веке, при Андрее Белом, который описал аптекаря, некоего Иогихеса, готовившего и отпускавшего лекарства за витриной, украшенной разноцветными шарами.