- Мы были в курсе всех событий, - пишет Валентин Катаев. - Мы много и усердно работали в газете "Гудок", предназначенной для рабочих-железнодорожников.
   Она и по сей день печатается в этом переулке.
   ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ТЕЛЕГРАФ
   Дом, над чьим входом вертится, как в песне, шар голубой - глобус Земли, кому только не знаком. Давно стал он местом, где назначают встречи, куда спешат по делам - переговорить по телефону, дать телеграмму, получить долгожданное письмо. Часто по ошибке этот дом называют и главным почтамтом, и главным телеграфом, выражая тем самым свое почтение н признательность к учреждению, чье официальное название - Центральный телеграф.
   Стоит он на пригорке, повернувшись тремя протяженными фасадами на три улицы. А построено здание Центрального телеграфа в 1927 году и стало первой новостройкой главной улицы после революции, придало ей новый вид и новый масштаб.
   А масштаб этот немалый. Объем здания 266 тысяч кубических метров, площадь 40 тысяч квадратных метров. Высота в среднем 35 метров. А над главным входом возвышается башня в 42 метра. Почувствовать этот масштаб легче всего не визуально (размеры скрадывает ширь улицы и соседство больших домов), а обойдя вокруг здания - пройдя мимо его десяти подъездов. Когда попадаешь в его внутренний двор, то видишь, что здание местами имеет восемь - десять этажей, а планировка его выглядит не столь простой - она многоугольная, с выступами. Верхние этажи двусветные; там за большими окнами расположены телеграфные залы, залитые светом. Перед войной, как значится в справочнике, работало на телеграфе 5575 человек, не считая многих служащих Министерства связи, также занимающего помещения этого здания. Есть здесь и поликлиника, клуб, столовая, мастерские. Вот какой это вместительный дом.
   Почему выбор пал на это место? В Газетном переулке на месте телеграфа была университетская типография, где до 1811 года печатали и продавали газету "Московские ведомости". Потом здесь помещался университетский благородный пансион, где учились В. Жуковский, А. Грибоедов, М. Лермонтов...
   В этом же переулке находился дом Бабиных (№ 4). В нем в 1858 году расположилась первая Центральная городская телеграфная станция, где работали аппараты Морзе и Юнга и был, между прочим, аппарат, способный передавать фототелеграммы. Спустя десять лет после открытия числилось на станции 128 человек. Стало тесно в старом доме, поэтому телеграф переехал в бывшее здание станции почтовых карет, ставшей к тому времени ненужной, по соседству с нынешним почтамтом. Трехэтажное здание это на углу Чистых прудов и по сей день служит почтовому ведомству. На работу телеграфистами сюда стали впервые принимать женщин, а требовалось для этого ни много ни мало знание двух иностранных языков, законченный курс в гимназии или в институте. На этом месте телеграф пробыл свыше полувека.
   Обратно в переулок, откуда началась его история, телеграф вернулся так. Перед первой мировой войной здание благородного пансиона сломали. На его месте задумали строить новое, заложили фундамент. Началась война, потом революция. В недостроенном виде здание простояло до мая 1926 года. Эту строительную площадку и решили передать Центральному телеграфу, когда встал вопрос о его будущем. Придавая особое значение строительству на главной улице Москвы, провели конкурс на проект нового здания. В нем приняли участие многие видные зодчие. Два проекта были заказаны маститым архитекторам - Алексею Викторовичу Щусеву и Ивану Ивановичу Рербергу. Первый разработал блестящий проект в стиле конструктивизма, новаторский по архитектуре. Но предпочтение отдали более спокойному, традиционному и в то же время монументальному зданию Рерберга. Началось строительство в мае 1926 года, а в целом все было закончено в следующем году. Темпы поразительные! Под руководством Ивана Ивановича Рерберга соорудили большое здание с применением новых материалов - железобетона, металлоконструкций. Его отделали камнем - светло-серым украинским гранитом (со стороны главной улицы) и оштукатурили, применив гранитную крошку (с трех других сторон). Это и красиво, и экономично. По фасадам - большие окна. У входа - каменные торшеры со светильниками. А над башней - декоративная решетка. Все в здании рационально, оправданно, безупречно спланировано, удобно и для тех, кто работает, и для тех, кто приходит сюда по своим делам.
   Поток людей сюда растет буквально с каждым днем. Насколько неизменен облик телеграфа внешне, настолько он подвержен переменам внутри. Техника связи бурно прогрессирует. Помню, я был на телеграфе в день запуска космического корабля с Юрием Гагариным на борту. Тогда тысячи телеграфных аппаратов передавали на весь мир эту весть. Все пространство верхнего этажа занимали похожие на пишущие машинки телеграфные аппараты, а за ними сидели девушки и женщины. Тысячи телеграфисток. И сегодня наверху работает много людей, но стало их гораздо меньше.
   Есть помещения, где на десятки метров протянулись стойки с аппаратурой, которые заменили телеграфистов. Идешь по безлюдным залам и только слышишь, как пощелкивают приборы. За этими звуками - океан информации, которая соединяет миллионы людей на всем земном шаре.
   Такое всемирного масштаба мероприятие, как Олимпиада-80, подтолкнуло дело со строительством нового здания телеграфа. Оно видно теперь каждому в Газетном переулке. Строители возвели здание примерно такой же высоты, но меньшее по объему и площади. Своим обликом, отделкой, деталями архитектуры, формой окон оно напоминает постройку И. И. Рерберга. У нового телеграфа окна пяти разных форм - прямоугольные, квадратные, арочные, одно- и двусветные. Двора нет. Это квадрат; одна его, восточная, половина занята отделами телеграфа, а другая, западная, - аппаратурой.
   Техника здесь новая: наша, отечественная. Требует она кондиционированного воздуха, вот почему через тонкие отверстия потолка струится прохладный воздух: на крыше оборудована градирня.
   В новом здании работает еще меньше народу, почти все операции выполняют машины, которыми управляют техники и инженеры. Этажи заполнены сложной аппаратурой. Здание дало Москве новую международную станцию "Телекс".
   Специальная аппаратура нового здания предназначается для передачи факсимильных сообщений. Это фототелеграф, с помощью которого отправляют штриховые изображения (текст от руки и на машинке, чертежи), т. е. практически любую документацию.
   Спустя 120 лет после своего возникновения, почти на том же месте телеграф получил новое здание, украсившее не только переулки, но и Тверскую.
   СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ
   Так было прежде, так и теперь: рядом с консерваторией обычно селились музыканты. В прошлом веке тут жили Петр Ильич Чайковский, Николай Григорьевич Рубинштейн и другие профессора. А в наш век в нескольких минутах ходьбы от Большого зала - Дом композиторов. Союз композиторов и квартиры композиторов.
   Брюсовский переулок был последним московским адресом человека, которого при жизни называли великим композитором нашего времени. А дирижер Евгений Мравинский, впервые исполнивший многие его произведения, сказал определенно: "Шостакович, конечно, гениальный композитор".
   Бронзовая мемориальная доска на стене большого многоэтажного дома изображает Шостаковича в задумчивости сидящим на скамье. Такой скамьей могла быть та, что виднеется во дворе дома № 8/10. Жильцом этого дома Шостакович стал в 1962 году.
   В первую половину жизни, приезжая в Москву по делам, Дмитрий Дмитриевич останавливался в разных местах. Одно время в юности он заведовал музыкальной частью Московского театра имени Вс. Мейерхольда и жил у его руководителя. Кстати, на этой же улице находится дом В. Э. Мейерхольда. Рассказывают: случился однажды пожар, но Всеволод Мейерхольд, вызвав пожарную команду, не бросился спасать вещи, а первым делом снял с полки партитуру Шостаковича.
   Когда Ленинград оказался в блокаде, композитор был эвакуирован оттуда с семьей. Первым его домом стала гостиница "Москва". Его видели тогда побледневшим и осунувшимся, но одухотворенным. Из осажденного города он доставил три части симфонии № 7. Работа над ней началась, когда грянула война, в самые тяжкие дни. Писал ее Дмитрий Шостакович под грохот артиллерийской канонады, в перерывах между бомбежками, дежурствами на крыше во время налетов.
   Из Москвы в октябре 41-го путь композитора вместе с неоконченной симфонией лежал через Москву в Куйбышев, куда он ехал вместе с Большим театром. Его оркестру выпала честь - первому исполнять музыку, которая потрясла мир.
   Композитор еще только ее сочинял, а право первого исполнения уже оспаривали лучшие дирижеры земли. Один из них в письме послу Советского Союза в США свою просьбу аргументировал так: "Успешное исполнение Седьмой симфонии может стать эквивалентом минимум нескольких транспортов с вооружением, с той, однако, разницей, что она могла бы достигнуть своего назначения безопасно и более эффективно". Как видим, тут музыкальные строки приравняли не к штыку, а к арсеналу. Все радиостанции Америки одновременно передали симфонию в исполнении нью-йоркского оркестра под руководством великого Артуро Тосканини. Миллионы слушали музыку, написанную кровью сердца.
   Впервые в истории симфонию, названную "Ленинградской" - в честь города, которому она посвящена, сыграл оркестр Большого театра в Куйбышеве под управлением московского дирижера С. Самосуда 5 марта 1942 года.
   В том же месяце вернувшийся в Москву оркестр Большого театра совместно с оркестром Всесоюзного радио исполнил ее в столице, отогнавшей от своих стен фашистов. Летом того же года, 9 августа, она прозвучала в осажденном Ленинграде. Играли музыканты, пережившие блокаду, а также те, кто был отозван для репетиций и концерта с фронта. Как сказал тогда один из дирижеров: "Со времен Бетховена еще не было композитора, который мог бы с такой силой внушения разговаривать с массами". Музыка звучала как гимн грядущей Победы.
   С тех военных лет Дмитрий Дмитриевич Шостакович стал москвичом. "Была бы крыша над головой", - говорил друзьям Дмитрий Дмитриевич, когда речь заходила о жилье. Таких крыш в Москве у него было несколько. Вначале - на Мясницкой, 21, потом - на Можайском шоссе (ныне Кутузовский проспект), 23. Все это сообщила мне Ирина Антоновна Шостакович. Последний адрес композитора - Брюсовский переулок, 8/10, корпус 2...
   Мировая слава пришла к Шостаковичу в 60-е годы, когда он жил здесь. Входишь в дом, переступаешь порог кабинета и попадаешь туда, где все сохраняется для потомков.
   Две зарисовки на стене, очевидно, самые ранние. На одной - мальчик в матроске с партитурой Шопена. Подпись под рисунком: "Борис Кустодиев". Автограф: "Моему маленькому другу Мите Шостаковичу от автора". Пожилой художник без всякого преувеличения назвал его своим другом, потому что, несмотря на колоссальную разницу в возрасте, уже тогда их роднила гениальность, рано выявившаяся в композиторе. Шостакович прожил 69 лет, но и на склоне лет помнил, каким был, когда его рисовал Кустодиев, помнил мелодию, сочиненную тогда, в девять лет. Он вплел ее в ткань вокального цикла на слова Микеланджело, написанного перед кончиной...
   Рабочий кабинет Шостаковича образовался из двух обычных комнат квартиры. Иначе не разместить два рояля, не исполнить и не прослушать новое произведение... Рядом с инструментами нотные пюпитры. Все произведения, написанные для квартета имени Бетховена, впервые исполнялись здесь. В память об этом на стене четыре дружеских шаржа: каждому артисту квартета Шостакович посвятил свои произведения, как посвящал их и многим друзьям. В дружбе был он верен на всю жизнь. Шостакович в жизни был поразительно точен, никогда не опаздывал, никого не заставлял себя ждать, а если ошибался, то исправлял ошибку, даже самую незначительную. Второй скрипичный концерт он подарил Давиду Ойстраху, ошибочно полагая, что ему исполнилось 60 лет. Прошел год, и Шостакович исправил ошибку. Посвятил новое сочинение - сонату. Друзья платили ему любовью. Давид Ойстрах, например, выходил на эстраду и играл, невзирая на боль в сердце.
   Каждый год он дарил миру свои сочинения: 147 опусов пронумерованных, несколько - без номеров, как, например, мелодия "Новороссийских курантов". Гимн Организации Объединенных Наций - это тоже мелодия Шостаковича, всем известная песня из фильма "Встречный".
   По вечерам, после триумфальных исполнений своих произведений, как пишет очевидец, "ходил он по темным полночным улицам Москвы, полный доброты и блаженной усталости отдачи".
   Да, Шостакович был москвичом. Спешил на стадион, чтобы посмотреть игру футболистов, любил ходить в Театр на Таганке, интересовался всем, что происходит в Москве. Когда начали застраиваться Черемушки, он написал оперетту "Москва, Черемушки"...
   Из его окна, перед которым стоит большой письменный стол, виден двор, дома улицы, откуда доносится гул машин. В комнате по углам висят четыре динамика новейшей проигрывающей системы - "квадрофонии". Большие магнитофоны для той же цели - записывать и прослушивать музыку. Шостакович любил ее во всех жанрах, и сам создал произведения разных форм - песни, оперетты, симфонии, оперы, балеты, оратории, фуги.
   На стенах висят дипломы музыкальных академий разных стран, хранятся афиши концертов. Шостакович - один из самых исполняемых в мире композиторов.
   Что еще смогут в будущем увидеть те, кто придет, очевидно, сюда как в музей? Шкафы, заполненные нотами. "Шведская стенка", лестница для гимнастических упражнений. На потолке люстры в форме канделябров. На шкафу - два подсвечника. Шостакович любил свечи. Но это увлечение свойственно теперь многим. Только музыка делала его необыкновенным. Гениальным. Нашим современником.
   ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК ДОМА
   Романов переулок, получивший свое название при недавнем переименовании проездов в пределах Садового кольца, хранит память о "Романовом дворе" боярина И. Романова, располагавшегося здесь в семнадцатом веке.
   До революции переулок назывался Шереметевским. Как гласит вышедший в 1917 году, путеводитель "По Москве", "Шереметевский переулок явно получил название от домовладельцев: до сих пор он почти сплошь занят домами гр. Шереметевых". То были потомки одного из "птенцов гнезда Петрова", как писал Пушкин, - "Шереметева благородного", фельдмаршала России, командовавшего во время Полтавской битвы русской пехотой. Его внук Николай купил здешние дома на рубеже веков - в 1800 году.
   До того было у переулка еще одно название - Разумовский. Так бывало в старой Москве не раз - менялся хозяин домов, менялось и название улицы. В руки Кирилла Разумовского усадьба в переулке перешла после его женитьбы на богатейшей невесте из семейства Нарышкиных, чья кровь текла в жилах Петра I и его дочери императрицы Елизаветы Петровны. Она-то и выдала замуж за Кирилла Разумовского свою придворную даму, а сама обвенчалась тайным, но законным браком со старшим братом Кирилла - Алексеем Разумовским.
   Знать все это нужно, чтобы понять: почему в этом тихом переулке появились здания столь значительные, что упоминают их все без исключения работы по истории московской архитектуры.
   Со стороны Моховой между зданиями старого университета проглядывают маковки красно-кирпичной церкви Знамения, украшенной пышным белокаменным узором. К ней можно подойти поближе через переулок; она стоит теперь в глубине двора, застроенного за сотни лет разными домами. Это большая, красивая, мастерски выполненная постройка; год ее рождения 1702-й. Это образец барокко, которое называют "нарышкинским" - по фамилии бывших хозяев усадьбы, живших здесь в XVII-XVIII веках.
   Вначале в своей загородной усадьбе в Филях Нарышкины построили в новом стиле церковь Покрова (она настолько хороша, что в ней решено открыть музей), а потом в московском дворе в таком же стиле - церковь Знамения. По ним изучают теперь особенности "нарышкинского" стиля: живописного, декоративного, пышного, с богатой отделкой и скульптурой.
   Каким был дом Нарышкиных, неизвестно. На его месте Кирилл Разумовский построил в 1783-1789 годах новый дворец, стоявший, как водилось тогда, в глубине двора. Барокко к тому времени вышло из моды. Восторжествовал классицизм, достигший расцвета.
   Описанию этого дома посвящены многие работы искусствоведов. Такой известный специалист, как Игорь Грабарь, приписывает дворец Разумовского архитектору Василию Баженову: "Среди московских зданий конца XVIII в. есть одно, счастливо сочетающее много... признаков баженовской руки, не оставляющих сомнений в принадлежности данной постройки великому зодчему. Это дом - дворец Кирилла Разумовского".
   Да, и двести лет назад дворец этот считался выдающимся. Он попал на страницы альбомов М. Казакова, где есть его чертежи, рисунки. И по ним можно определить, что наружность здания хорошо сохранилась, хотя некоторые интерьеры, запечатленные на страницах альбома, не дошли до нас. Хорошо видно, что роскошь архитектуры дополнялась богатством скульптуры.
   Кроме дворца в глубине двора К. Разумовский тогда же построил и другое здание. Это нынешний трехэтажный дом № 8, построенный после 1778 года на месте деревянного строения. Приписывают его известному зодчему Н. А. Львову. И этот дворец попал на страницы казаковских альбомов. На углу улицы и переулка под зеленым куполом трехэтажный дворец с полукруглой колоннадой. Теперь он розово-белый, а раньше был зеленоватый.
   Удивительна архитектура дворцов, поразительна судьба их первого хозяина - Кирилла Разумовского. Он вошел в историю как последний гетман Украины, президент Академии наук, фельдмаршал, проживший долгую жизнь. До 15 лет он, сын вольного казака, пас отцовский скот. Вызванный ко двору Елизаветы Петровны, был послан с наставником для образования в Европу, где жил в университетских городах, а уроки математики брал у знаменитого Эйлера... После двух лет обучения наукам и манерам в Россию вернулся не прежний хлопец, а светский лев, щеголь, кумир фрейлин, назначенный в восемнадцать лет... президентом Академии наук!
   Во всем этом сыграл свою роль "его величество случай". Причиной такого возвышения были... изумительный голос и красота старшего брата - Алексея Разумовского. Его, еще мальчика, сына казака Григория Розума, услышал в церкви проезжавший через деревню полковник из столицы и увез юного певца в Петербург. Там сначала его голосом, а потом и самим заинтересовалась Елизавета Петровна. Как и ее отец, она не особенно считалась с предрассудками, не останавливалась на полпути и, став императрицей, обвенчалась с Алексеем Разумовским.
   Описывая братьев Разумовских, даже энциклопедии переходят с академического повествования на беллетристику, настолько не укладывается их жизнь в обычные рамки. "Смышленый, но мало образованный Алексей Разумовский имел прямой характер, большой запас хохлацкой лени и добродушия, которому изменял только во хмелю". Это из "Энциклопедического словаря" бр. Гранат.
   "Сам Разумовский и теперь оставался таким... - простым, добрым, хитроватым и насмешливым хохлом, любящим свою родину и своих земляков". Это из энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Между прочим, Алексей Разумовский убедил Елизавету Петровну восстановить гетманство на Украине. Стал же гетманом Кирилл, правивший шумно и не без пользы.
   Екатерина II недолго терпела строптивого гетмана, вернула его в столицу, дав в утешение титул фельдмаршала. Здесь он, хотя и был не у дел, но не утратил своего влияния.
   Доживать свой век Кирилл Разумовский уехал на родину. Дома свои он продал другому оригиналу XVIII века, под стать себе, - Николаю Шереметеву.
   Последний приобрел их незадолго перед женитьбой, которая удивила всю Россию. Много лет не решался Николай Шереметев совершить этот шаг. Решился, наконец, в 1801 году, став хозяином дворцов в Разумовском переулке. Отсюда он повел под венец в стоящую ныне у подножия высотного дома на Новом Арбате церковь Симеона Столпника свою невесту, в которой души не чаял. Это была Прасковья Ивановна, на сцене Жемчугова, в миру Горбунова, Кузнецова, Ковалева, Ковалевская... Была она дочерью горбатого кузнеца (поэтому Горбунова, Кузнецова), по-украински - "коваля", отсюда - Ковалева, по-польски - Ковалевская. Последней "панской" фамилией хотели прикрыть прошлое Параши. Она родилась крепостной крестьянкой Шереметевых. Стала блистательной актрисой. Жила она в угловом доме, том, что под куполом. С ней вместе жила ее подруга - замечательная танцовщица Татьяна Гранатова, также бывшая крепостная. Недолго прожила после свадьбы Прасковья Ивановна всего два года, умерла от чахотки. Гранатовой суждено было воспитывать осиротевшего сына Жемчуговой, дожить до 90 лет!
   Потомки Николая Шереметева во второй половине прошлого века сдали дворец Московской городской думе: тогда внутри здание перестроили капитально. После думы помещался в нем известный Охотничий клуб, так красочно описанный Вл. Гиляровским.
   Этот клуб зародился вблизи Трубной площади, в трактире "Собачий рынок", где собирались охотники, любители собак; потом клуб занимал другой дом. Как пишет Гиляровский: "Полного расцвета клуб достиг в доме графа Шереметева... роскошно отделав загаженные канцеляриями барские палаты. Пошли маскарады с призами, обеды, выставки и субботние ужины... С Русским охотничьим клубом в его новом помещении не мог спорить ни один другой клуб..."
   Не преминул упомянуть Гиляровский и о таком примечательном факте из истории клуба: в его большом зале еженедельно играла любительская труппа, которой суждена была большая жизнь. Руководителем этой труппы был тогда еще любитель-актер и режиссер Константин Сергеевич Алексеев, известный ныне всем под фамилией Станиславский.
   В своей книге "Моя жизнь в искусстве" он вспоминал сцену Охотничьего клуба в доме Шереметева. С открытием клуба, писал К. С. Станиславский, возобновились еженедельные спектакли. На этой сцене Станиславский поставил впервые в Москве лирическую трагедию-сказку Гауптмана "Потонувший колокол", имевшую большой успех. Играли в этом спектакле Г. Бурджалов, В. Лужский, А. Санин, М. Андреева, будущие известные артисты.
   Вскоре после этой постановки в Москве появился новый театр Московский Художественный.
   Произошла революция. У дворца появился новый хозяин.
   На фасаде дома красный камень мемориальной доски с барельефом Ленина. На доске надпись: "В этом здании 19 апреля 1919 года Владимир Ильич Ленин выступал с речью перед командирами Красной Армии, отправлявшимися на фронт".
   Почему в этом дворце собрались командиры Красной Армии в "незабываемом 1919 году"? На этот вопрос отвечают страницы книги "Академия имени М. Ф. Фрунзе". Здесь тогда находилась Академия Генерального штаба Красной Армии...
   ...Решение Революционного Совета республики организовать такую академию в Москве было принято в 1918 году. В военные округа и штабы фронтов были разосланы телеграммы, извещающие о наборе слушателей. А здания будущая академия не имела.
   И вот, "в конце октября, - как написано в книге, - начальник академии А. К. Климович и комиссар Э. И. Козловский случайно обратили внимание на здание Охотничьего клуба - бывший дворец графа Шереметева... Оно подходило для академии". ...В числе первых слушателей был командир Василий Чапаев. Он ходил на занятия три месяца, а потом вновь уехал на фронт.
   Друзья задавали ему вопрос: чему же он научился? Как вспоминает друг героя и сам герой, награжденный тремя орденами боевого Красного Знамени, командир чапаевской дивизии Иван Кутяков, "Чапаев улыбнулся: чему, собственно, можно научиться за три месяца - очень немногому.
   - Скажу прямо: топографию усвоил прилично. Я могу, например, из квадратного дюйма десятиверстной карты сделать верстовку и двухверстовку, чего вы, ребята, не сумеете сделать". Отвоевав, Иван Кутяков последовал примеру своего друга - стал слушателем академии...
   Первым начальником академии стал бывший генерал-лейтенант старой армии А. К. Климович. Вскоре после открытия академии ему пришлось уехать на фронт; вторым начальником был назначен А. Е. Снесарев. Бывший генерал-лейтенант прибыл в Москву с фронта, участвовал в обороне Царицына, командовал Западной Армией...
   Андрей Евгеньевич Снесарев - фигура ярчайшая. Его жизнь не укладывается в привычные рамки. Блестяще закончив механико-математический факультет Московского университета, защитив кандидатскую диссертацию, он тем не менее продолжал искать свой путь в жизни. Отличный голос, музыкальная одаренность, и вот Андрей Снесарев - студент Московской консерватории, солист Большого театра. Третий поворот судьбы: он увлекся военной профессией, закончил военное училище. Академию Генерального штаба с отличием. На фронте командует дивизией, корпусом. А. Е. Снесарев, кроме того, - известный востоковед, знал 14 языков, участвовал в географических экспедициях на Востоке. Писал труды по военным вопросам, географии, педагогике, востоковедению. Центральный Исполнительный Комитет СССР в 1928 году присвоил ему почетное звание Героя Труда "за многолетнюю и полезную деятельность по строительству вооруженных сил". Андрей Снесарев возглавил Институт востоковедения Академии наук СССР...
   Третьим начальником академии стал Михаил Тухачевский, выдающийся полководец Красной Армии, будущий Маршал Советского Союза. А в 1924 году начальником академии был назначен Михаил Васильевич Фрунзе, чье имя она теперь и носит.